Гусев Валерий Борисович. Хозяин черной жемчужины

   Кореньков задумался и как-то растерянно поморгал. А потом так же растерянно повторил:
   – Да, с тобой не соскучишься.
   Но и с профессором – тоже. Устав от Лешкиных заморочек, он садился на своего надежного коня – начинал нам рассказывать всякие чудеса про свои любимые раковины, про далекие острова в далеких океанах, о ловцах жемчуга, о беспощадных акулах и прекрасных жемчужинах. Вот бы так, батенька мой, ученые профессора с бородами и лысинами писали для нас учебники!
   – Жемчуг – удивительное создание природы, – увлеченно рассказывал Кореньков. – Некоторые ученые всерьез считают жемчужины живыми существами...
   – Правда, что ль? – удивился Алешка.
   – ...И с ними можно отчасти согласиться. Ведь жемчуг живет немногим более ста лет, потом стареет и постепенно умирает. Теряет свой волшебный цвет и рассыпается в мелкую пыль.
   – Жалко, – вздохнул Алешка. – Удивительное создание природы.
   – В старину считали, что жемчуг нельзя долго хранить в шкатулочках и футлярчиках, что он обязательно должен соприкасаться с кожей человека. От человеческого тепла он получает дополнительные живительные импульсы. Вот такая легенда.
   – Ага, – сказал Алешка. – Про что-нибудь интересное всегда легенды придумывают. Про летающих голландцев, например.
   – На Севере, – вспомнил Кореньков, – считают, что жемчуг – это замерзшие в ледяной воде упавшие с неба звезды.
   – Ну да! – подхватил Алешка. – Плюхнулась горячая звезда в воду, зашипела и погасла...
   – И на дно моря опустилась уже жемчужиной.
   – И прямо в раковину! – Алешка рассмеялся. – А еще что придумали?
   – Ну... Жемчуг еще называют отвердевшей росой... Слезами русалки.
   – А вы сами ныряли за жемчугами? – спросил Алешка. – На сто метров?
   – Нырял. Но, конечно, не на сто метров. Вообще, это очень вредный и опасный промысел. Среди ловцов жемчуга долгожителей не бывает.
   – А почему?
   – По многим причинам. Акулы, ядовитые рыбы, огромное давление воды. Кислородное голодание.
   – Вот! – сказал Алешка сердито. – А все из-за женщин. Чтобы они себе на уши жемчуга вешали. И на шеи тоже.
   Кореньков с ним согласился. И даже добавил, что из-за женщин охотники убивают красивых хищных животных. Которых и так уже осталось очень мало в природе.
   – Я жениться не буду, – сделал вывод Алешка.
   – Я тоже, – кивнул Кореньков.
   В общем, договорились. Нашли общий язык. Подружились. И я бы сказал, Алешка даже над этим Вадиком взял шефство. Например, напоминал вполголоса:
   – Вадим Иванович, а у вас сегодня разные ботинки на ногах.
   – Это естественно, – рассеянно отвечал Кореньков, – один правый, а другой левый.
   – Один черный, а другой желтый, – уточнял Алешка.
   Правда, однажды они чуть не поссорились. Алешка что-то рассказывал Вадику, распахнув глаза и задрав хохолок на макушке:
   – ...А потом налетел такой дождепад!..
   – Дождь пошел, – рассеянно поправил его Кореньков.
   – Дождепад, – упрямо повторил Алешка.
   – Это неправильно!
   – Снегопад – правильно? Звездопад – правильно? Камнепад – правильно? А дождь пошел?
   Кореньков так растерялся, что очень долго с Алешкой не разговаривал. Минут пятнадцать.
 
   ...А капитан Павлик грустно и рассерженно доложил папе еще об одной краже на юбилее престарелого гражданина...
   Он вообще к нам зачастил. Стал приходить почти каждый вечер. Как на работу. Во вторую смену. Как правило, к ужину. Докладывал папе обо всех «подвижках по делу», получал от него советы и указания. А от мамы – приглашение на кухню. Мама его жалела – «он такой одинокий» – и кормила даже более настойчиво, чем нас с Алешкой.
   Сообщив об очередной краже, Павлик радостно выпалил:
   – Кое-что есть, Сергей Александрович! Опросил я этих мужичков, которые у Люсьены на поминках были.
   – И что?
   – Интереснейшие показания дали. – Павлик пошел прямо на кухню. Дорогу туда уже изучил. – Вышли покурить, как вы правильно предположили. А тут из квартиры выбегает расстроенный гражданин. Весь нараспашку, с шубой в руках. И кричит: «Лена, Лена, куда же ты раздетая?» А мужичкам смущенно объяснил: «Истерика у нее, переживает сильно. Даже не оделась». И – вниз по лестнице.
   – «Лена, Лена, шубу надень!» – продолжил папа с усмешкой. – Так, Павлик?
   – Так точно, товарищ полковник.
   – Как они его описали?
   – Ничего особенного, – Павлик сел за стол и машинально принял у мамы тарелку. – Пожилой. В черном, далеко не новом костюме. Белая рубашка, тоже не модная. Галстук в полосочку. В нагрудном кармашке – уголок сиреневого платочка.
   – Да... Негусто. И никаких особых примет?
   – То-то и оно. – Павлик отложил вилку, достал блокнот, полистал.
   – Ты прожуй сначала, – заботливо посоветовал папа. – А то подавишься.
   Павлик его не услышал.
   – Вот, дословно записал: «Он мимо меня как раз по лестнице загремел. И вот так вот шубу держал, в обнимку. Так мне показалось, на руке у него вроде как небольшое синее пятнышко. То ли родинка, то ли еще что. Вот тут вот, в ямке между большим пальцем и указательным».
   – Отлично! – почему-то обрадовался папа. – Ты ешь, ешь, Павлик. Заслужил.
   – Я ем, Сергей Александрович. Очень вкусно ваша супруга готовит.
   – Только мало, – буркнул Алешка. – На всех не хватает.
 
   А наши дела пока что шли свои чередом. Практически каждый день мы оставались втроем в кабинете биологии. И постепенно, благодаря рассказам Коренькова, я стал чувствовать к ней интерес. Об Алешке я уже и не говорю. Они разговаривали на равных. Алешка похвалился своей тридакной.
   – Это еще не самый крупный экземпляр, – сказал Кореньков. – Вы про капитана Немо читали?
   – Да, – ответил я.
   – Нет, – ответил Алешка.
   – На его подводном корабле по имени «Наутилус» в роскошном салоне был фонтан. Чаша этого фонтана была сделана из одной-единой раковины.
   – Вот такой? – Алешка широко развел руки.
   – Шестиметровой, – сказал Кореньков, – вот какой! И это не фантазия.
   – У вас такой нету? – спросил Алешка. – Я бы посмотрел.
   Такой раковины у Коренькова не было. Но он прекрасно понял, что Алешка напрашивается в гости, посмотреть его коллекцию раковин. И пригласил нас на выходной.
   Накануне Алешка пристал к маме:
   – Мам, а тетя Зина все еще страдает от твоего подарка?
   – Не знаю, – мама вздохнула. – Мы давно не общались.
   – Я вас помирю, – сказал Алешка. – Она из-за раковины на тебя обиделась. Выбросить ее жалко, а в квартире из-за нее теснота. Так, что ли?
   Мама опять вздохнула, на этот раз молча. И с опаской посмотрела на Алешку. Он правильно понял ее встревоженный взгляд. И поспешил успокоить:
   – Ты не думай, я не собираюсь тащить ее обратно.
   – А куда ты ее собираешься тащить? – Это маму насторожило еще больше.
   – Одному человеку. Он будет без ума от нее!
   – Представляю! – усмехнулась мама.
   – Конфетологу! У него тыща раковин, а такой нет. Теперь будет! Мы завтра идем к нему в гости.
 
   Но операция под кодовым названием «Тридакна» не состоялась. В тот же вечер маме позвонила Зинка, и они щебетали почти целый час. Мы с Алешкой сразу же поняли, в чем дело: Зинка избавилась от раковины и простила маму.
   Алешка быстренько вырвал листок из тетрадки, накарябал на нем: «Мам, спраси где ракушька» – и подсунул его маме. Не прерывая щебет, мама взглянула на страничку, кивнула Алешке. И, конечно, забыла задать этот вопрос своей подруге Зинке. Положила трубку и ахнула:
   – Ой, Лешк, извини. Я завтра ей звякну.
   Пустое дело, но мы тогда не догадывались, куда заведет нас громадная и тяжеленная раковина. В какие мрачные и опасные дела она нас втянет.
 
   ...А бедный капитан Павлик доложил папе о краже на веселой свадьбе молодого моряка...

Глава III
Кусачая ракушка

   В воскресенье мы поехали к Коренькову. Он жил в центре, в старом большом доме, украшенном фигурами всяких рабочих и крестьян. Рабочие держали в руках молотки, а крестьяне – серпы и пшеничные колосья. На головах у них лежали снежные шапки. Перед домом раскинулся большой фонтан. Воды в нем не было, наверное, даже и летом, зато в самом центре стояла на хвосте неведомая рыба.
   Квартира Коренькова была на самом последнем этаже. И она нам понравилась. Вся такая старинная, с высоченными потолками, по краям которых шли всякие бордюрчики в виде яичек в листиках сирени. Или черемухи. И мебель тоже была не современная. Тяжелая такая, громоздкая, но очень уютная. И книги – тоже все толстые, в массивных переплетах, на полках до потолка.
   Но самое главное – это необыкновенные раковины в стеклянных витринах. Да, тридакны у Коренькова не было. Но зато была, наверное, не одна тысяча раковин. Я, конечно, никаких их названий не запомнил, они все очень трудные для запоминания, но красоты они были потрясающей. И все разные, ни одна не повторяла другую ни расцветками, ни формой. Я даже не мог представить себе, как здорово, оказывается, может поработать природа над их созданием.
   – Клево, – сказал Алешка. – Только вы бы лучше жемчуг собирали. Он места меньше занимает.
   Я понял, что Алешка приглядывает в комнате местечко для тридакны.
   – Да жемчуг меня не особо интересует. Я собирал его из-за раковин. Не выбрасывать же, правда?
   – Конечно, – кивнул Алешка. – Он красивый. Беленький.
   Кореньков усмехнулся:
   – Беленький... Жемчуг бывает не только беленький, а многих цветов. Розовый, серебристо-серый, желтый, голубой. Даже черный бывает, он особенно ценится любителями. Вот, полюбуйтесь.
   Кореньков взял с полки небольшую баночку из-под крема и снял с нее крышку. В баночке лежал безупречной формы шарик густого черного цвета. Он казался живым.
   Алешка вздохнул с восхищением:
   – Это вы сами ее поймали, эту жемчужину? На глубине сто метров?
   Кореньков покачал головой.
   – Нет, я ее не поймал. Я ее сам вырастил. В аквариуме.
   И мы услышали от него удивительные вещи.
   – Вы знаете, как зарождается и растет жемчужина?
   – Русалки слезки роняют, – напомнил Алешка. – По своей далекой молодости.
   Кореньков усмехнулся.
   – Есть такие двустворчатые моллюски, называются – жемчужницы. И вот лежит жемчужница на дне океана, раскрыв свои створки. И если внутрь попадет, например, крохотная песчинка, она начинает раздражать нежное тельце моллюска. И он начинает с этим бороться – обволакивать песчинку слоями перламутра. Все больше и больше. Получается жемчужина, она постепенно растет. Но очень медленно, десятилетиями.
   – А они большие, эти ваши жемчужницы? – спросил Алешка.
   – Бывают очень большие. До полуметра. И весом больше десяти килограммов. Кстати, для ловца жемчуга такая раковина опаснее акулы.
   – Кусается? – Алешка широко распахнул глаза. – У нее и зубы есть?
   Кореньков рассмеялся.
   – Зубов у нее нет. Но вот представь себе... Ныряет в глубину океана ловец жемчуга. Погружается все глубже и глубже. Вода вокруг него из изумрудно-зеленой становится голубой, а потом густо-синей. Наконец, появляется песчаное дно. На дне – разные водоросли, шныряют между ними диковинные рыбы, и лежат, распахнув створки, большие и маленькие жемчужницы. Маленькие ловец быстро, потому что воздуха ему уже не хватает, собирает в специальную сетку, привязанную к его поясу...
   – А большие?
   – А большие в сетку не влезут, да и не поднять их, не оторвать от дна. И вдруг он видит, что в одной из самых больших раковин лежит самая большая в мире жемчужина. Она нежно светится розоватым светом. Что он делает?
   – Цап эту розоватую – и все, пошел наверх!
   – А получается наоборот. «Цап» делает жемчужница. Как только рука ловца оказывается в раковине, она мгновенно захлопывается. Как капкан. Только этот капкан весит килограммов пятнадцать. Ловец пытается выдернуть руку, но она схвачена намертво. А воздуху ему уже не хватает...
   – Ни фига! – выдохнул Алешка. А потом вдруг сказал: – А вы смелый человек. Вас такие раковины не хватали?
   – Слава богу! Но акула на меня нападала.
   – И что? – Алешка затаил дыхание.
   – Я отбивался от нее ножом, но у нее такая шкура, которую и из ружья-то не пробьешь... А потом я выронил нож... – Кореньков замолчал.
   – А потом? – Алешка затаил дыхание.
   Кореньков пожал плечами и грустно сказал:
   – А потом она меня съела...
   Алешка хлопнул глазами и звонко расхохотался. Мне показалось – с облегчением.
   – Но жемчуга в Мировом океане, – продолжил Кореньков, – становится все меньше. И добывать его все труднее и уже не выгодно.
   – И опасно. Цапнет раковина, или акула проглотит, – поддержал его Алешка. – А почему меньше?
   – Жемчужницы живут в прибрежной зоне, на сравнительно небольшой глубине, а у берегов вода сильно загрязнена. Им такая вода не нравится.
   – Жалко, – сказал Алешка. – Все-таки фауна.
   – Сейчас в некоторых странах на специальных плантациях искусственно выращивают в жемчужницах жемчуг.
   – Приручают, – усмехнулся Алешка. – Подкармливают.
   – Вроде того. Но вообще-то уже давно создают без особого труда искусственный жемчуг.
   – Из камешков? – предположил Алешка. – И краской их красят, что ль?
   – Не «что ль». И не из камешков. Стеклянный шарик заполняют жемчужной эссенцией.
   – Что за фишка?
   – Очень простая. Мелкая чешуя мелкой рыбешки уклейки.
   Действительно – фишка. А Кореньков еще сказал, что такой искусственный жемчуг из чешуи по внешнему виду совершенно не отличается от природного. И даже иногда искусственные жемчужины выглядят более красивыми, чем настоящий жемчуг.
   – Вот и правильно, – сказал Алешка с азартом. – И нырять за ними не надо, и вообще...
   Кореньков грустно улыбнулся.
   – Леша, разве можно создать искусственно солнечный свет, синеву океана, золото песчаного побережья, теплый ветер?..
   А он романтик, этот Вадик, подумал я. Наверное последний на нашей Земле.
   А романтик продолжил свою лекцию, с увлечением.
   – Но и на плантации, и в океане жемчуг растет очень медленно. А спрос на него – очень быстро. – Тут он немного призадумался.
   Мне показалось, что он решает – стоит ли ему открывать для маленькой компании какой-то большой секрет? Достойны ли мы, ленивые школьники, чтобы поделиться с нами сокровенной тайной?
   Но его взгляд остановился на Лешке – распахнутый рот, раскрытые во всю ширь глаза и настроенные уши.
   – А вот мне удалось ускорить рост жемчужины. Кстати, вот эта – я назвал ее Черная Марго – выросла у меня в аквариуме за три месяца.
   Алешка ахнул.
   – А чем вы ее кормили?
   – Это секрет, научная тайна, – серьезно ответил Вадик Кореньков. – Но смысл моего открытия в том, что... Вы знаете, из чего состоит жемчужина?
   – Из этого, как его... пел... рамутрия.
   – Верно, примерно. Состав ее прост – углекислый кальций.
   Алешка огорчился, а я не очень. Я уже знал, что, например, даже самый прекрасный алмаз – это всего лишь полиморфный углерод. И Кореньков сказал об этом так скучно, что я сразу подумал: «Никакой он не романтик. Обыкновенный, батенька мой, профессор».
   – Так вот. Я создал препарат, растворимый в морской воде, благодаря которому этот самый кальций наращивается более активно.
   Алешка слушал взахлеб, а я был слегка разочарован. Значит, жемчуг никакое не чудо природы, а обыкновенный кальций. Немного обидно. И этот кальций можно наращивать какими-то таблетками. И зачем человек вмешивается в законы природы?
   – Но мое открытие, – предупредил нас Кореньков, – это большой секрет. Для жуликов такой препарат – лакомый кусочек. И они не будут, завладев им, проводить исследования, расширять применение жечуга: например для лечения тяжелобольных, – он и в медицине ведь используется...
   – Конечно! – сказал Алешка. – Они заведут себе аквариумы и будут в них печь, как блины, скоростные жемчужины. И продавать их у метро по штуке баксов.
   Кореньков рассмеялся.
   – Не совсем так, коллега, но очень близко к истине.
   Мы еще полюбовались на черную жемчужину, и Алешка спросил:
   – А чтой-то вы ее так назвали – Черная Марго?
   – Марго – сокращенно от Маргариты. Маргарита в переводе значит жемчужина.
   Алешка хлопнул глазами.
   – А у Димки одна учителка есть, ее тоже Маргаритой зовут. Она совсем на жемчужину не похожа.
   Тут он прав. Наша биологичка на жемчужину не похожа. Не зря ее Королевой прозвали. У нее такой характер – она никого, кроме себя, не слушает и не слышит. И разговаривает с нами только вопросами, не дожидаясь ответа:
   – Ну что, Иванов, пойдешь на расправу? – Это значит идти отвечать к доске. – Расскажешь нам что-нибудь новенькое из жизни млекопитающих? Двойки тебе достаточно?
   И объясняет она очень скучно. Когда рассказывает об обитателях полярных областей, глаза у нее леденеют. Когда она говорит о фауне пустыни, они у нее становятся сухими, как мелкий песок. А когда объясняет животный мир бразильских джунглей, глаза у Королевы становятся непроницаемыми, как у анаконды. Не знаю, может, так и надо, но я очень рад, что биологию у нас стал преподавать Вадик. И что мы с ним подружились. Хотя эта дружба завела нас в такие криминальные дебри, что куда до них амазонским джунглям...
 
   Алешка с нетерпением дождался родителей и взахлеб стал рассказывать им про все чудеса, которых нахватался в квартире Коренькова.
   – Пап, он ныряет на сто метров в самую глубину! Мам, у него есть Черная Марго! Он ее на подоконнике наращивает. Кальцексом! Пап, а раковины кусаются! И очень тяжелые. Цап – и нет ловца жемчуга. Мам, а его акула сожрала!
   – На завтрак? – спросила мама, которая уже прижимала пальцы к вискам. – С майонезом?
   – А женщин на Земле становится все больше. А жемчуга – все меньше. А японцы высиживают его в корзинках, на дне моря.
   – Как куры? – спросил папа.
   – И фаршируют чешуей.
   – Все! – Мама поставила на стол салат и раздала нам тарелки.
   – А что на ужин? – спросил папа.
   – Черная Марго в куриной чешуе, – ответила мама. – Под фирменным соусом из кальция.
   – Как называется?
   – «Цап»! – сказала мама.
   – Он кусается? – испугался папа.
   – Нет, – мама вздохнула. – Он осторожен. Его на Земле становится все меньше. А женщин в корзинах на подоконниках – все больше.
   – Я тоже буду профессором, – завершил дискуссию Алешка. – Конфетологом.
   – Ты женись сначала, – буркнул я.
   – Мам, а кому Зинка нашу тридакну подарила?
   – Она ее не подарила, – поморщилась мама. – Она ее продала.
   – А кому?
   – Очень приличному человеку. Он пенсионер. Одинокий мужчина. У него в квартире мебели мало, а места много.
   – А где она?
   – Кто?
   – Квартира.
   – В доме.
   – А дом где?
   – Это тебе зачем? – насторожилась мама. – Хочешь вернуть ее домой? Я тебе этого не прощу!
   – Ну, мам, я же говорил: хочу подарить ее конфетологу. На какой-нибудь праздник. Я там у него местечко присмотрел. Влезет. Нужно будет только тумбочку от телевизора выкинуть.
   – А телевизор?
   Лешка безмерно удивился такой маминой недогадливости.
   – А зачем телевизор без тумбочки?
   – И тумбочка без телевизора, – поддержал его с улыбкой папа.
   – Ты с этой раковиной, – рассердилась мама, – постоянно наживаешь нам врагов.
   – Ну ничего, – сказал Алешка. – Она этому пенсионеру скоро надоест. Он об нее поспотыкается и нам ее отдаст.
   – Цап! – воскликнула мама.
 
   На следующий день, сразу после школы, Алешка набрал номер тети Зины.
   – Здрасьте, теть Зин. Вам привет от мамы. Как поживаете? Теть Зин, вы кому нашу раковину подарили?
   – Леш, отстань, а? Не до тебя.
   – Неприятности, теть Зин? Нужна моя помощь?
   – Неприятности... – Тетя Зина тяжело вздохнула. – Да не у меня. У моей подруги Райки.
   – Давайте я ей помогу.
   Ну вот отвяжись от него!
   – Тут никто не поможет. Ее муж юбилей справлял... Его сестра ему антикварную вазу подарила.
   – Какая радость! – искренне отозвался Алешка.
   – Была! Была радость. Да кто-то из гостей ее спер!
   – Какое горе! – искренне посочувствовал Алешка.
   – Еще бы не горе! Спер кто-то из друзей. Или из родственников.
   – Может, его сестра и сперла? Сначала подарила, а потом ее жаба стала душить.
   – Ты думаешь? – Тетя Зина помолчала, размышляя. – Это мысль. Сейчас я ее Райке подам. Пока. Привет маме и папе.
   – Постойте, теть Зин! Вы про раковину-то забыли!
   – Про какую еще раковину? На кухне? В ванной? Не до тебя мне.
   – Про тридакну. Кому вы ее подарили?
   – Мужчине одному. Как раз на юбилее. Приличный такой, пожилой. Вроде пенсионера. В черном пиджаке.
   – И в штанах?
   – Конечно! Кто же в гости без штанов ходит?