Страница:
Валерий Гусев
Миллион в копилке
Глава I
Пропала «Гречанка»!
Погуляв с Нордом, Лена разогрела ужин и позвала дедушку.
Антон Кузьмич выключил телевизор и, прихрамывая, поспешил на кухню.
– Вот, Лен, - пожаловался он, берясь за вилку, - опять…
– Что опять, дед? - спросила Лена, отгоняя Норда, который положил ушастую голову на стол и с упреком смотрел то деду в тарелку, то деду в глаза.
– Опять коллекционера ограбили.
– А он что собирал, марки?
– Почему обязательно марки? - удивился дед. - Автомобили.
– И много набрал? - деловито поинтересовалась Лена.
– Целых два. И оба угнали.
Лена хмыкнула.
Но вообще-то она с большим сочувствием относилась к дедовым тревогам и переживаниям. Дедушка за свою долгую жизнь собрал прекрасную коллекцию старинных монет. Каких только редкостей в ней не было. И круглые монеты, и квадратные. В виде колечек и с дырочками. Медные, глиняные и перламутровые. Имелась даже одна из окаменевшего за века кусочка дерева, на котором были вырезаны какие-то таинственные знаки.
Дедушкина коллекция была известна во всем мире, к нему приезжали нумизматы из многих стран. А на склоне лет он привел свое собрание в порядок и собрался передать его в дар Историческому музею. Но случилась беда - коллекцию украли.
Лучшие сыщики пытались ее отыскать; к розыскам даже привлекли работников Интерпола, но все напрасно - монеты исчезли без следа…
Дедушка с трудом пережил это ужасное событие. Он враз постарел, стал прихрамывать и не отрывался от телевизора, когда передавали криминальные новости, все надеялся на какое-то чудо. Потом пересказывал увиденное на экране Лене и шел в свою комнату - перепрятывать свое последнее сокровище.
Дело в том, что грабители, не отличавшиеся, видимо, большими познаниями в нумизматике, похитив коллекцию, не обратили внимания на самый ценный, точнее, бесценный ее экземпляр. Это была древнейшая и редчайшая греческая монета. Единственная в мире. «Гречанка», как ласково называл ее дедушка.
Стоимость этой монеты, по словам дедушки, превышала миллион долларов. Но для него, конечно, цена не имела значения. Он дорожил «Гречанкой» как уникальным предметом древнего мира, чудом сохранившимся до наших дней. И кроме того - это было единственное, что осталось от увлечения всей его жизни.
Поэтому дедушка, потрясенный кражей, без конца перепрятывал «Гречанку» с места на место. А так как память его с годами ослабла, он время от времени забывал, куда упрятал монету. И тогда начинались лихорадочные ее розыски. В квартире все переворачивалось вверх дном и с боку на бок. Дедушка заглядывал даже в газовую плиту и в заварочный чайник, лазил на антресоли, вытаскивал стельки из обуви…
Монета наконец находилась, причем в самых неожиданных местах. То в старой пустой чернильнице на его столе, то в банке с крупой на кухне, то в холодильнике. А однажды Лена случайно обнаружила «Гречанку» в своем портфеле, под обложкой учебника.
Поужинав, дедушка закрылся в своей комнате, с чем-то там повозился, чем-то позвенел и, чем-то очень довольный, отправился, прихватив свою палку, прогуляться перед сном.
Едва он ушел, истерически запрыгал над входной дверью звонок. Лена и Норд примчались в прихожую.
Это был Санек, одноклассник Лены, с которым все время что-нибудь случалось.
– Ленк! - завопил он на пороге. - Выручай! Деньги есть?
Норд с интересом посмотрел на него, сел и вежливо подал большую лапу.
– А! - сообразил Санек. - Привет, Лен, привет, Норд. У меня опять беда, деньги нужны. Сколько есть. Я у всех собираю.
И он, тараща глаза, рассказал про свою очередную беду.
Покупая в киоске жвачку, он, как всегда, размахивал руками и смахнул с прилавка какую-то бутылку вина. Продавец разорался, схватил его за шиворот и приказал срочно оплатить испорченный товар.
– Я уже много денег собрал, - сообщил Санек, - но еще больше надо.
– Пошли, - коротко сказала Лена.
В комнате дедушки она сняла с полки старинную фарфоровую собачку со щелочкой в курчавой голове. Это была копилка, и время от времени дедушка сбрасывал туда мелочь. Приговаривая с усмешкой: «Прибавка к пенсии набирается».
Лена вывинтила донышко копилки и махом высыпала все ее содержимое в подставленный одноклассником карман. И Санек тут же умчался.
Вскоре вернулся с прогулки дедушка, опять чем-то погремел в своей комнате, потоптался на кухне и сел пить чай. Он был в хорошем настроении, улыбался и хитро подмигивал Норду. А потом, отодвинув пустой стакан, сказал:
– Пойду спать. - И похвалился: - Сегодня наконец я буду спать спокойно. Я такое место для «Гречанки» придумал - никто не догадается. Самые хитрые жулики не сообразят.
– Дед, ты мне-то скажи, - посоветовала Лена, убирая со стола. - А то опять забудешь.
– Не забуду, - он поднял палец, - потому что теперь она у меня на глазах. А ведь еще классики детективной литературы советовали: хочешь спрятать надежно, клади на самое видное место.
– Ну и где это видное место? - Лена стала вытирать стол.
– Никогда не догадаешься! - торжествовал дед. - Я ее в копилку сунул!
У Лены подкосились ноги, и она села мимо табуретки.
– Не ушиблась? - испугался дед. - Ишь, как промахнулась. - И помог ей подняться. - Ну вот скажи, кому придет в голову искать что-нибудь ценное в детской копилке с мелочью, а? Здорово придумал?
– Здорово, - прошептала Лена непослушными губами и бросилась к телефону.
– Санек! - зашептала она в трубку, прикрывая ее ладошкой. - Ты деньги уже отдал?
– Ага! - радостно сообщил он.
– И мою мелочь тоже? - голос Лены дрогнул.
– Ага! Спасибо! Как раз хватило. Ну, пока.
– Стой, Санек! Выходи во двор! Быстро!
– Ой, Ленк, я не могу сейчас. У меня неприятность случилась. Выйти не в чем. Понимаешь, шнурок на кроссовке мертвым узлом затянулся. Я ее снял, а надеть никак не могу. Одну надел, понимаешь, а другую…
– Все, - коротко сказала Лена. - Живо во двор. Хоть босиком! - и положила трубку.
Санек пришлепал к скамейке в старых больших галошах. «И где он их выкопал?» - машинально отметила Лена и тут же забыла об этом.
– Пошли, - она решительно встала.
– Куда? - удивился Санек. - Поздно уже.
Но послушно зашаркал спадающими галошами за Леной.
По дороге она рассказала ему о том, что они натворили.
– Это я виноват! - воскликнул Санек. - Мне и отвечать.
Лена остановилась и молча посмотрела на него.
– Ну, да… - пробормотал Санек. - Миллион долларов… У меня их нет.
– И не будет никогда, - жестко сказала Лена. - Монету надо вернуть. Пошли!
Киоск был еще открыт. Он тускло светился витриной, заставленной бутылками и пачками сигарет.
– Дядь, - Санек просунул голову в окошко. - Это я.
– Вижу, - хмуро ответил продавец и на всякий случай убрал с прилавочка бутылки с пивом. - Чего пришел? Мы в расчете.
– Дядь, - затараторил Санек, - я вам вместе со своими деньгами случайно чужую монетку отдал. Одного дедушки. Она так себе монетка, старая. А дедушка очень ею дорожит. В память о своей молодости. И о своей бабушке.
– Слушай, - продавец высунул голову наружу, а Санек свою убрал, - иди ты, мальчик, к своему дедушке. И к бабушке заодно.
– Это не мой дедушка. Это ее дедушка, - и Санек показал на Лену. - Верните монету.
– А то я в милицию пойду, - сухо пообещала Лена. - И в налоговую инспекцию.
Это подействовало.
Продавец выдвинул кассовый ящик и стал копаться в мелочи.
– Нету тут никакой старой монетки, - наконец сказал он. - Ни дедушкиной, ни бабушкиной. Наверное, сдал кому-нибудь по ошибке. Пока! - и он плотно захлопнул окошко фанерной дверцей.
Понурив голову, Лена побрела домой. Санек плелся сзади, странно прихрамывая.
У подъезда Лена остановилась в задумчивости. И только тут заметила, что на ногах Санька всего одна галоша. Похоже, и он это заметил только сейчас.
– Вот… - виновато вздохнул он. - Еще и галошу потерял. Дедушкину, любимую. Он в ней на помойку ведро выносит.
Санек умел даже самые простые мысли и чувства высказывать так, что даже сам в них запутывался.
– Да, - вздохнула задумчиво и Лена, - жалко галошу. И дедушку твоего тоже. Как же он, бедный, в одной галоше на помойку ходил? На одной ноге прыгал?
– Почему? - удивился Санек. - Раньше-то он в двух ходил. Это теперь будет в одной прыгать.
– Все равно жалко, - проговорила Лена, думая о своем.
Санек поджал ногу в носке и вдруг сказал:
– Я знаю, кто нам поможет! Он в нашем доме живет. Пошли!
А продавец снова выдвинул кассовый ящик. Он прекрасно понял, что из-за «так себе монетки» ничей дедушка расстраиваться не будет.
Вот она. Позеленевшая, вся изъеденная временем медяшка. В ее «морщинках» едва угадывался чей-то профиль в старинном шлеме с гребешком.
Продавец держал ее на ладони, задумчиво смотрел на нее, и глаза его жадно блестели…
Погуляв с Нордом, Лена разогрела ужин и позвала дедушку.
Антон Кузьмич выключил телевизор и, прихрамывая, поспешил на кухню.
– Вот, Лен, - пожаловался он, берясь за вилку, - опять…
– Что опять, дед? - спросила Лена, отгоняя Норда, который положил ушастую голову на стол и с упреком смотрел то деду в тарелку, то деду в глаза.
– Опять коллекционера ограбили.
– А он что собирал, марки?
– Почему обязательно марки? - удивился дед. - Автомобили.
– И много набрал? - деловито поинтересовалась Лена.
– Целых два. И оба угнали.
Лена хмыкнула.
Но вообще-то она с большим сочувствием относилась к дедовым тревогам и переживаниям. Дедушка за свою долгую жизнь собрал прекрасную коллекцию старинных монет. Каких только редкостей в ней не было. И круглые монеты, и квадратные. В виде колечек и с дырочками. Медные, глиняные и перламутровые. Имелась даже одна из окаменевшего за века кусочка дерева, на котором были вырезаны какие-то таинственные знаки.
Дедушкина коллекция была известна во всем мире, к нему приезжали нумизматы из многих стран. А на склоне лет он привел свое собрание в порядок и собрался передать его в дар Историческому музею. Но случилась беда - коллекцию украли.
Лучшие сыщики пытались ее отыскать; к розыскам даже привлекли работников Интерпола, но все напрасно - монеты исчезли без следа…
Дедушка с трудом пережил это ужасное событие. Он враз постарел, стал прихрамывать и не отрывался от телевизора, когда передавали криминальные новости, все надеялся на какое-то чудо. Потом пересказывал увиденное на экране Лене и шел в свою комнату - перепрятывать свое последнее сокровище.
Дело в том, что грабители, не отличавшиеся, видимо, большими познаниями в нумизматике, похитив коллекцию, не обратили внимания на самый ценный, точнее, бесценный ее экземпляр. Это была древнейшая и редчайшая греческая монета. Единственная в мире. «Гречанка», как ласково называл ее дедушка.
Стоимость этой монеты, по словам дедушки, превышала миллион долларов. Но для него, конечно, цена не имела значения. Он дорожил «Гречанкой» как уникальным предметом древнего мира, чудом сохранившимся до наших дней. И кроме того - это было единственное, что осталось от увлечения всей его жизни.
Поэтому дедушка, потрясенный кражей, без конца перепрятывал «Гречанку» с места на место. А так как память его с годами ослабла, он время от времени забывал, куда упрятал монету. И тогда начинались лихорадочные ее розыски. В квартире все переворачивалось вверх дном и с боку на бок. Дедушка заглядывал даже в газовую плиту и в заварочный чайник, лазил на антресоли, вытаскивал стельки из обуви…
Монета наконец находилась, причем в самых неожиданных местах. То в старой пустой чернильнице на его столе, то в банке с крупой на кухне, то в холодильнике. А однажды Лена случайно обнаружила «Гречанку» в своем портфеле, под обложкой учебника.
Поужинав, дедушка закрылся в своей комнате, с чем-то там повозился, чем-то позвенел и, чем-то очень довольный, отправился, прихватив свою палку, прогуляться перед сном.
Едва он ушел, истерически запрыгал над входной дверью звонок. Лена и Норд примчались в прихожую.
Это был Санек, одноклассник Лены, с которым все время что-нибудь случалось.
– Ленк! - завопил он на пороге. - Выручай! Деньги есть?
Норд с интересом посмотрел на него, сел и вежливо подал большую лапу.
– А! - сообразил Санек. - Привет, Лен, привет, Норд. У меня опять беда, деньги нужны. Сколько есть. Я у всех собираю.
И он, тараща глаза, рассказал про свою очередную беду.
Покупая в киоске жвачку, он, как всегда, размахивал руками и смахнул с прилавка какую-то бутылку вина. Продавец разорался, схватил его за шиворот и приказал срочно оплатить испорченный товар.
– Я уже много денег собрал, - сообщил Санек, - но еще больше надо.
– Пошли, - коротко сказала Лена.
В комнате дедушки она сняла с полки старинную фарфоровую собачку со щелочкой в курчавой голове. Это была копилка, и время от времени дедушка сбрасывал туда мелочь. Приговаривая с усмешкой: «Прибавка к пенсии набирается».
Лена вывинтила донышко копилки и махом высыпала все ее содержимое в подставленный одноклассником карман. И Санек тут же умчался.
Вскоре вернулся с прогулки дедушка, опять чем-то погремел в своей комнате, потоптался на кухне и сел пить чай. Он был в хорошем настроении, улыбался и хитро подмигивал Норду. А потом, отодвинув пустой стакан, сказал:
– Пойду спать. - И похвалился: - Сегодня наконец я буду спать спокойно. Я такое место для «Гречанки» придумал - никто не догадается. Самые хитрые жулики не сообразят.
– Дед, ты мне-то скажи, - посоветовала Лена, убирая со стола. - А то опять забудешь.
– Не забуду, - он поднял палец, - потому что теперь она у меня на глазах. А ведь еще классики детективной литературы советовали: хочешь спрятать надежно, клади на самое видное место.
– Ну и где это видное место? - Лена стала вытирать стол.
– Никогда не догадаешься! - торжествовал дед. - Я ее в копилку сунул!
У Лены подкосились ноги, и она села мимо табуретки.
– Не ушиблась? - испугался дед. - Ишь, как промахнулась. - И помог ей подняться. - Ну вот скажи, кому придет в голову искать что-нибудь ценное в детской копилке с мелочью, а? Здорово придумал?
– Здорово, - прошептала Лена непослушными губами и бросилась к телефону.
– Санек! - зашептала она в трубку, прикрывая ее ладошкой. - Ты деньги уже отдал?
– Ага! - радостно сообщил он.
– И мою мелочь тоже? - голос Лены дрогнул.
– Ага! Спасибо! Как раз хватило. Ну, пока.
– Стой, Санек! Выходи во двор! Быстро!
– Ой, Ленк, я не могу сейчас. У меня неприятность случилась. Выйти не в чем. Понимаешь, шнурок на кроссовке мертвым узлом затянулся. Я ее снял, а надеть никак не могу. Одну надел, понимаешь, а другую…
– Все, - коротко сказала Лена. - Живо во двор. Хоть босиком! - и положила трубку.
Санек пришлепал к скамейке в старых больших галошах. «И где он их выкопал?» - машинально отметила Лена и тут же забыла об этом.
– Пошли, - она решительно встала.
– Куда? - удивился Санек. - Поздно уже.
Но послушно зашаркал спадающими галошами за Леной.
По дороге она рассказала ему о том, что они натворили.
– Это я виноват! - воскликнул Санек. - Мне и отвечать.
Лена остановилась и молча посмотрела на него.
– Ну, да… - пробормотал Санек. - Миллион долларов… У меня их нет.
– И не будет никогда, - жестко сказала Лена. - Монету надо вернуть. Пошли!
Киоск был еще открыт. Он тускло светился витриной, заставленной бутылками и пачками сигарет.
– Дядь, - Санек просунул голову в окошко. - Это я.
– Вижу, - хмуро ответил продавец и на всякий случай убрал с прилавочка бутылки с пивом. - Чего пришел? Мы в расчете.
– Дядь, - затараторил Санек, - я вам вместе со своими деньгами случайно чужую монетку отдал. Одного дедушки. Она так себе монетка, старая. А дедушка очень ею дорожит. В память о своей молодости. И о своей бабушке.
– Слушай, - продавец высунул голову наружу, а Санек свою убрал, - иди ты, мальчик, к своему дедушке. И к бабушке заодно.
– Это не мой дедушка. Это ее дедушка, - и Санек показал на Лену. - Верните монету.
– А то я в милицию пойду, - сухо пообещала Лена. - И в налоговую инспекцию.
Это подействовало.
Продавец выдвинул кассовый ящик и стал копаться в мелочи.
– Нету тут никакой старой монетки, - наконец сказал он. - Ни дедушкиной, ни бабушкиной. Наверное, сдал кому-нибудь по ошибке. Пока! - и он плотно захлопнул окошко фанерной дверцей.
Понурив голову, Лена побрела домой. Санек плелся сзади, странно прихрамывая.
У подъезда Лена остановилась в задумчивости. И только тут заметила, что на ногах Санька всего одна галоша. Похоже, и он это заметил только сейчас.
– Вот… - виновато вздохнул он. - Еще и галошу потерял. Дедушкину, любимую. Он в ней на помойку ведро выносит.
Санек умел даже самые простые мысли и чувства высказывать так, что даже сам в них запутывался.
– Да, - вздохнула задумчиво и Лена, - жалко галошу. И дедушку твоего тоже. Как же он, бедный, в одной галоше на помойку ходил? На одной ноге прыгал?
– Почему? - удивился Санек. - Раньше-то он в двух ходил. Это теперь будет в одной прыгать.
– Все равно жалко, - проговорила Лена, думая о своем.
Санек поджал ногу в носке и вдруг сказал:
– Я знаю, кто нам поможет! Он в нашем доме живет. Пошли!
А продавец снова выдвинул кассовый ящик. Он прекрасно понял, что из-за «так себе монетки» ничей дедушка расстраиваться не будет.
Вот она. Позеленевшая, вся изъеденная временем медяшка. В ее «морщинках» едва угадывался чей-то профиль в старинном шлеме с гребешком.
Продавец держал ее на ладони, задумчиво смотрел на нее, и глаза его жадно блестели…
Глава II
Мы ее найдем!
Наши родители ушли в гости. К своим родителям.
Алешка уселся списывать домашнее задание с тетрадки одноклассника - настоящего отличника, а я разобрал наш магнитофон, нашел в нем неисправность и пытался снова его собрать…
Родители все не возвращались, Алешка сопел над тетрадкой, магнитофон никак не хотел собираться. И я даже обрадовался, когда в прихожей отчаянно затрезвонил звонок.
Сразу было ясно, что пришел Санек из соседнего подъезда, Лешкин ровесник. Всегда расстегнутый и взъерошенный, суматошный такой пацан, с которым вечно что-то происходит. Рядом с ним на площадке стояла девочка с красивой вежливой собакой. Она склонила голову к плечу и протянула мне лапу. Собака, конечно, а не девочка.
Это были Лена с Нордом. Мы их немного знали, они из дома напротив.
– Дим, - сразу же спросил Санек, не здороваясь, - ваш отец дома?
– Нет. А зачем он тебе?
– Ну… это… Он ведь в милиции работает, да?
– В Интерполе, - важно уточнил возникший за моей спиной Алешка.
– Тем более! - почему-то обрадовался Санек. - Нам очень нужна его помощь! У нас одна ценная вещь пропала.
– Галоша, что ли? - спросил Алешка, внимательно глядя на его ноги.
– Сам ты галоша! - вспыхнул Санек. - «Гречанка»!
– Тогда вы правильно пришли, - не обиделся Алешка. - Папа по своей работе сотрудничает с иностранцами.
– Его сейчас нет, - сказал я. - Подождите, если хотите.
– Только галошу снимите, - хмыкнул Алешка.
И мы пошли в нашу комнату, а собака Норд, не раздумывая, - на кухню.
Я снова уселся за сборку магнитофона, а Лешка (лишь бы уроками не заниматься) стал строить из себя следователя.
– И что за «Гречанка» у вас пропала? Молодая или старая?
– Старая, - ответила Лена. - Две тысячи лет.
– Заблудилась по старости, - с пониманием кивнул Алешка, и вдруг до него дошло: - Сколько-сколько?
Мне тоже стало интересно, тем более что упрямый магнитофон мне уже вот так надоел.
– Давайте я все по порядку расскажу, - сказала Лена. - «Гречанка» - это очень древняя греческая монета. Очень ценная. У дедушки она осталась одна из всей его коллекции. Это его единственная радость…
– А остальные радости где? - спросил Алешка.
– Их украли в прошлом году. А эту монету воры не взяли - она такая старая на вид, что даже на монету не похожа. Вроде медной шайбочки…
– Дедушка сильно переживает? - спросил я.
– Он еще не знает об этом. А если узнает - не переживет. У него после этой кражи сердце очень слабое.
– Но ведь если мы обратимся к отцу, - сообразил я, - то твой дедушка все узнает. Отец же должен с ним поговорить, выяснить все обстоятельства…
– А как же быть? - растерялся Санек и, виновато посмотрев на Лену, рассказал нам, как исчезла монета.
– Мы сами ее отберем у этого продавца, - решительно заявил Алешка.
– А если у него ее уже нет? - возразил я. - Если он и вправду кому-нибудь на сдачу ее отдал?
– Врет он, - уверенно сказал Алешка. - Кто ее возьмет-то, такую старую медную шайбочку?
– Я тоже думаю, - сказала Лена, - что он сразу все сообразил, когда мы к нему за монетой пришли.
– А чего тогда сидеть-то? - вскочил мой младший братец. - Пошли к нему, пока он вашу «Гречанку» еще не продал. Баксов за сто!
Для Алешки сто баксов - запредельная сумма, дальше нее его мечты никогда не устремлялись.
Лена посмотрела на него, как будто была втрое старше и вдвое умнее, и печально сказала:
– Дедушка говорил, что «Гречанка» стоит миллион баксов.
Алешка в изумлении плюхнулся на стул, будто его ноги не удержали:
– Ни фига себе!
– Да он ее нипочем не отдаст! - добавил и Санек. - Загонит кому-нибудь.
Лена совсем сникла.
– Но ведь продавец об этом и не догадывается, - постарался я ее успокоить. - О такой ценности монеты.
– А какая мне разница, - вздохнула Лена, - за сколько он ее кому-нибудь продаст? За тыщу баксов или за три рубля…
Действительно…
– Вот! - опять вскочил Алешка. - Вот! Раз он ей цену не знает, значит, у кого-нибудь будет спрашивать, у знатока. Чтобы не прогадать.
– Ну и что?
Алешка фыркнул на мою несообразительность, как рассерженный кот на горячее молоко:
– Раз будет спрашивать - значит, монета у него. И он будет искать, кому ее толкнуть подороже, так?
– Так… - Мне самому стало неудобно за свою тупость. А у Алешки все просто получалось.
– Мы его выследим, а потом все папе расскажем! Как он на него нагрянет со своим Интерполом! И все! Миллион снова в кармане! У Ленкиного дедушки.
Вообще-то, мысль, как иногда говорит папа, не очень глубокая, но достаточно здравая.
И Санек ее подхватил:
– Ленк, я во всем виноват! И я тебе обещаю приложить все свои усилия, знания и опыт, чтобы вернуть драгоценную реликвию твоему дедушке!
Красиво сказал, торжественно. Наверное, где-то слышал или в книге прочитал.
Тут с кухни пришел Норд, облизываясь и помахивая хвостом.
– Он у вас что-то стащил, - испугалась Лена.
– Что у нас стащишь? - с интонацией, очень похожей на мамину, возразил Алешка. - У нас в доме всяких реликвий нет… Одни долги…
Лена улыбнулась:
– Он что-нибудь съедобное стащил. Со стола.
– И съедобного ничего не было, - заметил я. - Все в холодильнике.
– Ну хватит вам болтать, - поднялся Санек. - Пошли скорее к киоску. А то он скоро уйдет.
– Пошли, - сказал я, сгребая несобранный магнитофон в кучу. - Только к киоску мы с Алешкой подойдем, чтобы внимание не привлекать. Вас он уже хорошо приметил и будет осторожничать. А нас что ему опасаться, пацаны как пацаны.
– Это как сказать, - с угрозой произнес Алешка. - А ты, Санек, вообще не ходи. Ты в одной галоше слишком приметный. И удрать не сумеешь, если придется.
Санек так круто запротестовал, что нам пришлось отыскать для него старые Алешкины кроссовки.
– Не потеряй, - сказал ему Алешка, - шнурки покрепче завяжи.
И мы пошли «на дело».
На улице уже было совсем темно. Только фонари немного светили и окна в домах, да иногда машины своими фарами мелькали.
Не доходя до киоска, Лена с Нордом и Санек зашли за ржавую «ракушку» и затаились. А мы с Алешкой пошли дальше на разведку.
Киоск был самый обычный, стоял в ряду точно таких же, с одним, до боли знакомым набором жвачек, пива и сигарет. Но немного от других отличался: в нем находился миллион долларов. Правда, не все об этом еще знали.
Киоск уже закрывался. Витрина его еще светилась изнутри, но с прилавка продавец уже убирал выставленные на него образцы товара и привязанную за веревку открывалку для пивных бутылок.
Денег у нас почти не было, хватило только на шоколадку. Пока продавец, ворча на нас за позднюю покупку, рылся в коробках, я прочитал и постарался запомнить висевшую за стеклом бумажку вроде визитной карточки: «Продавец Козлов В.А., к.э.н.».
– «КЭН», - шепнул мне Алешка, - это кличка у него такая, да?
Не успел я ответить, как у киоска остановилась машина и из нее вышел толстый, носатый такой дядька с чемоданом средних размеров и постучал в дверь киоска:
– Виталик! Открывай, дорогой! - Голос его был добродушный, но повелительный, как у хозяина. Который собаку к ноге зовет.
– Секундочку, - вежливо отозвался Виталик, - обслужу молодого человека. - Протянул мне шоколадку и захлопнул окошко.
Потом отпер дверь и впустил носатого мужчину.
– Заходите, Гурген Ашотыч. Я уже закрываю.
– Мог бы и не спешить, подольше поработать. Как выручка?…
На этих словах дверь захлопнулась. И больше мы ничего полезного не услышали. Да и в услышанных фразах никакой ценной информации не содержалось.
Я попробовал хотя бы разглядеть что-нибудь в щелочку в окошке, но она была очень узкая и прямо за ней стояла бутылка с «Пепси», закрывая обзор. Мелькнули только руки, укладывающие в чемодан средних размеров пачки денег - выручку. Чемодан уже был набит ими доверху.
– Во всяком случае, - сказал я Алешке, - мы уже знаем его фамилию.
– Ага, - подхватил он. - И кличку подпольную. Кэн!
Я не стал его разочаровывать и не сказал, что «подпольные клички» на видном и людном месте вроде киоска не вывешивают. Но и у меня это загадочное слово «кэн» не выходило из головы.
– Теперь так, - скомандовал Алешка. - Проследим за ним до его дома, узнаем, где он живет, и установим за ним наружное наблюдение.
Это он от папы, который иногда рассказывает нам кое-что о своей работе, нахватался терминологии.
Мы отошли немного в сторону и стали ждать, делая вид, что распечатываем шоколадку.
Ждать пришлось недолго, но утомительно. Потому что все время приходилось грозить кулаком Саньку, который то и дело высовывался, подглядывая, из-за ракушки.
Но вот в киоске погас свет и его обитатели вышли наружу. Носатый Гурген уложил в машину чемодан с деньгами и стал усаживаться сам. А Кэн Козлов угодливо придерживал дверцу и жалобно просил:
– Гурген Ашотович, можно меня Раиска с утра подменит? В поликлинику надо зайти.
– Анализы сдать, дорогой? - засмеялся Гурген.
Продавец кивнул.
– Ну сдавай, - разрешил носатый. - Только из зарплаты вычту.
Продавец опять кивнул:
– А вы меня домой не подбросите? Здесь недалеко. И вам по пути.
– Нам не по пути, - важно отказал ему Гурген, застегивая на пузе ремень безопасности. - И я тебе - кто? Личный водитель? Нет, дорогой, я тебе - начальник, - и он высоко поднял толстый палец, будто показал, какой он большой начальник. - Иди отдыхай. Подыши по дороге свежим воздухом. Для анализов полезно. - И, рассмеявшись своей глупой шутке, нажал на газ.
Продавец вздохнул и, когда машина, блеснув красными фонариками, отъехала подальше, отчетливо выругался ей вслед.
А мы с Алешкой одновременно толкнули друг друга локтями. Потому что сразу догадались, что вовсе не в анализах дело.
Но тут чуть не провалил всю операцию нетерпеливый Санек. Едва продавец направился вдоль улицы, а мы незаметно за ним, Санек вылетел из-за ракушки и заорал, размахивая руками:
– Стой! Отдай монету, жулик!
Продавец сначала вздрогнул от неожиданности, а потом грозно пошел на Санька:
– Ты опять? Иди к своему дедушке! И поскорей. Пока я тебе не оторвал уши вместе с головой!
Не успели мы броситься на помощь, как откуда ни возьмись на пути продавца возникла невысокая худенькая девочка с собакой.
– Покажи зубы, - тихо сказала она.
– Зачем? - остолбенел продавец по кличке Кэн.
– Это я не вам, - вежливо объяснила Лена. - Это я своей собаке.
Вообще-то, собачья команда «Покажи зубы!» - самая безобидная. Ее дают своему лохматому другу у ветеринара или на собачьей выставке, на осмотре. Но когда чужому человеку большая и красивая собака оскаливает, морща губы, белоснежные клыки, то это совсем не мирное зрелище.
– Что ты, девочка? - испугался продавец и даже шагнул назад. - Убери собаку. Я по своим делам иду. И никакой вашей монеты, я же сказал, у меня нет.
Он осторожно обошел Норда и, озираясь, направился к метро. Мы с Алешкой за ним, шепнув Лене: «Идите домой. Мы утром вам позвоним».
Лена кивнула и, взяв одной рукой Норда на короткий поводок, а другой Санька за рукав, послушно повела их домой.
Главное, конечно, чтобы ее дедушка не надумал сегодня полюбоваться своей ненаглядной «Гречанкой» или убедиться, что она на месте, в брюхе фарфоровой собачки.
Наши родители ушли в гости. К своим родителям.
Алешка уселся списывать домашнее задание с тетрадки одноклассника - настоящего отличника, а я разобрал наш магнитофон, нашел в нем неисправность и пытался снова его собрать…
Родители все не возвращались, Алешка сопел над тетрадкой, магнитофон никак не хотел собираться. И я даже обрадовался, когда в прихожей отчаянно затрезвонил звонок.
Сразу было ясно, что пришел Санек из соседнего подъезда, Лешкин ровесник. Всегда расстегнутый и взъерошенный, суматошный такой пацан, с которым вечно что-то происходит. Рядом с ним на площадке стояла девочка с красивой вежливой собакой. Она склонила голову к плечу и протянула мне лапу. Собака, конечно, а не девочка.
Это были Лена с Нордом. Мы их немного знали, они из дома напротив.
– Дим, - сразу же спросил Санек, не здороваясь, - ваш отец дома?
– Нет. А зачем он тебе?
– Ну… это… Он ведь в милиции работает, да?
– В Интерполе, - важно уточнил возникший за моей спиной Алешка.
– Тем более! - почему-то обрадовался Санек. - Нам очень нужна его помощь! У нас одна ценная вещь пропала.
– Галоша, что ли? - спросил Алешка, внимательно глядя на его ноги.
– Сам ты галоша! - вспыхнул Санек. - «Гречанка»!
– Тогда вы правильно пришли, - не обиделся Алешка. - Папа по своей работе сотрудничает с иностранцами.
– Его сейчас нет, - сказал я. - Подождите, если хотите.
– Только галошу снимите, - хмыкнул Алешка.
И мы пошли в нашу комнату, а собака Норд, не раздумывая, - на кухню.
Я снова уселся за сборку магнитофона, а Лешка (лишь бы уроками не заниматься) стал строить из себя следователя.
– И что за «Гречанка» у вас пропала? Молодая или старая?
– Старая, - ответила Лена. - Две тысячи лет.
– Заблудилась по старости, - с пониманием кивнул Алешка, и вдруг до него дошло: - Сколько-сколько?
Мне тоже стало интересно, тем более что упрямый магнитофон мне уже вот так надоел.
– Давайте я все по порядку расскажу, - сказала Лена. - «Гречанка» - это очень древняя греческая монета. Очень ценная. У дедушки она осталась одна из всей его коллекции. Это его единственная радость…
– А остальные радости где? - спросил Алешка.
– Их украли в прошлом году. А эту монету воры не взяли - она такая старая на вид, что даже на монету не похожа. Вроде медной шайбочки…
– Дедушка сильно переживает? - спросил я.
– Он еще не знает об этом. А если узнает - не переживет. У него после этой кражи сердце очень слабое.
– Но ведь если мы обратимся к отцу, - сообразил я, - то твой дедушка все узнает. Отец же должен с ним поговорить, выяснить все обстоятельства…
– А как же быть? - растерялся Санек и, виновато посмотрев на Лену, рассказал нам, как исчезла монета.
– Мы сами ее отберем у этого продавца, - решительно заявил Алешка.
– А если у него ее уже нет? - возразил я. - Если он и вправду кому-нибудь на сдачу ее отдал?
– Врет он, - уверенно сказал Алешка. - Кто ее возьмет-то, такую старую медную шайбочку?
– Я тоже думаю, - сказала Лена, - что он сразу все сообразил, когда мы к нему за монетой пришли.
– А чего тогда сидеть-то? - вскочил мой младший братец. - Пошли к нему, пока он вашу «Гречанку» еще не продал. Баксов за сто!
Для Алешки сто баксов - запредельная сумма, дальше нее его мечты никогда не устремлялись.
Лена посмотрела на него, как будто была втрое старше и вдвое умнее, и печально сказала:
– Дедушка говорил, что «Гречанка» стоит миллион баксов.
Алешка в изумлении плюхнулся на стул, будто его ноги не удержали:
– Ни фига себе!
– Да он ее нипочем не отдаст! - добавил и Санек. - Загонит кому-нибудь.
Лена совсем сникла.
– Но ведь продавец об этом и не догадывается, - постарался я ее успокоить. - О такой ценности монеты.
– А какая мне разница, - вздохнула Лена, - за сколько он ее кому-нибудь продаст? За тыщу баксов или за три рубля…
Действительно…
– Вот! - опять вскочил Алешка. - Вот! Раз он ей цену не знает, значит, у кого-нибудь будет спрашивать, у знатока. Чтобы не прогадать.
– Ну и что?
Алешка фыркнул на мою несообразительность, как рассерженный кот на горячее молоко:
– Раз будет спрашивать - значит, монета у него. И он будет искать, кому ее толкнуть подороже, так?
– Так… - Мне самому стало неудобно за свою тупость. А у Алешки все просто получалось.
– Мы его выследим, а потом все папе расскажем! Как он на него нагрянет со своим Интерполом! И все! Миллион снова в кармане! У Ленкиного дедушки.
Вообще-то, мысль, как иногда говорит папа, не очень глубокая, но достаточно здравая.
И Санек ее подхватил:
– Ленк, я во всем виноват! И я тебе обещаю приложить все свои усилия, знания и опыт, чтобы вернуть драгоценную реликвию твоему дедушке!
Красиво сказал, торжественно. Наверное, где-то слышал или в книге прочитал.
Тут с кухни пришел Норд, облизываясь и помахивая хвостом.
– Он у вас что-то стащил, - испугалась Лена.
– Что у нас стащишь? - с интонацией, очень похожей на мамину, возразил Алешка. - У нас в доме всяких реликвий нет… Одни долги…
Лена улыбнулась:
– Он что-нибудь съедобное стащил. Со стола.
– И съедобного ничего не было, - заметил я. - Все в холодильнике.
– Ну хватит вам болтать, - поднялся Санек. - Пошли скорее к киоску. А то он скоро уйдет.
– Пошли, - сказал я, сгребая несобранный магнитофон в кучу. - Только к киоску мы с Алешкой подойдем, чтобы внимание не привлекать. Вас он уже хорошо приметил и будет осторожничать. А нас что ему опасаться, пацаны как пацаны.
– Это как сказать, - с угрозой произнес Алешка. - А ты, Санек, вообще не ходи. Ты в одной галоше слишком приметный. И удрать не сумеешь, если придется.
Санек так круто запротестовал, что нам пришлось отыскать для него старые Алешкины кроссовки.
– Не потеряй, - сказал ему Алешка, - шнурки покрепче завяжи.
И мы пошли «на дело».
На улице уже было совсем темно. Только фонари немного светили и окна в домах, да иногда машины своими фарами мелькали.
Не доходя до киоска, Лена с Нордом и Санек зашли за ржавую «ракушку» и затаились. А мы с Алешкой пошли дальше на разведку.
Киоск был самый обычный, стоял в ряду точно таких же, с одним, до боли знакомым набором жвачек, пива и сигарет. Но немного от других отличался: в нем находился миллион долларов. Правда, не все об этом еще знали.
Киоск уже закрывался. Витрина его еще светилась изнутри, но с прилавка продавец уже убирал выставленные на него образцы товара и привязанную за веревку открывалку для пивных бутылок.
Денег у нас почти не было, хватило только на шоколадку. Пока продавец, ворча на нас за позднюю покупку, рылся в коробках, я прочитал и постарался запомнить висевшую за стеклом бумажку вроде визитной карточки: «Продавец Козлов В.А., к.э.н.».
– «КЭН», - шепнул мне Алешка, - это кличка у него такая, да?
Не успел я ответить, как у киоска остановилась машина и из нее вышел толстый, носатый такой дядька с чемоданом средних размеров и постучал в дверь киоска:
– Виталик! Открывай, дорогой! - Голос его был добродушный, но повелительный, как у хозяина. Который собаку к ноге зовет.
– Секундочку, - вежливо отозвался Виталик, - обслужу молодого человека. - Протянул мне шоколадку и захлопнул окошко.
Потом отпер дверь и впустил носатого мужчину.
– Заходите, Гурген Ашотыч. Я уже закрываю.
– Мог бы и не спешить, подольше поработать. Как выручка?…
На этих словах дверь захлопнулась. И больше мы ничего полезного не услышали. Да и в услышанных фразах никакой ценной информации не содержалось.
Я попробовал хотя бы разглядеть что-нибудь в щелочку в окошке, но она была очень узкая и прямо за ней стояла бутылка с «Пепси», закрывая обзор. Мелькнули только руки, укладывающие в чемодан средних размеров пачки денег - выручку. Чемодан уже был набит ими доверху.
– Во всяком случае, - сказал я Алешке, - мы уже знаем его фамилию.
– Ага, - подхватил он. - И кличку подпольную. Кэн!
Я не стал его разочаровывать и не сказал, что «подпольные клички» на видном и людном месте вроде киоска не вывешивают. Но и у меня это загадочное слово «кэн» не выходило из головы.
– Теперь так, - скомандовал Алешка. - Проследим за ним до его дома, узнаем, где он живет, и установим за ним наружное наблюдение.
Это он от папы, который иногда рассказывает нам кое-что о своей работе, нахватался терминологии.
Мы отошли немного в сторону и стали ждать, делая вид, что распечатываем шоколадку.
Ждать пришлось недолго, но утомительно. Потому что все время приходилось грозить кулаком Саньку, который то и дело высовывался, подглядывая, из-за ракушки.
Но вот в киоске погас свет и его обитатели вышли наружу. Носатый Гурген уложил в машину чемодан с деньгами и стал усаживаться сам. А Кэн Козлов угодливо придерживал дверцу и жалобно просил:
– Гурген Ашотович, можно меня Раиска с утра подменит? В поликлинику надо зайти.
– Анализы сдать, дорогой? - засмеялся Гурген.
Продавец кивнул.
– Ну сдавай, - разрешил носатый. - Только из зарплаты вычту.
Продавец опять кивнул:
– А вы меня домой не подбросите? Здесь недалеко. И вам по пути.
– Нам не по пути, - важно отказал ему Гурген, застегивая на пузе ремень безопасности. - И я тебе - кто? Личный водитель? Нет, дорогой, я тебе - начальник, - и он высоко поднял толстый палец, будто показал, какой он большой начальник. - Иди отдыхай. Подыши по дороге свежим воздухом. Для анализов полезно. - И, рассмеявшись своей глупой шутке, нажал на газ.
Продавец вздохнул и, когда машина, блеснув красными фонариками, отъехала подальше, отчетливо выругался ей вслед.
А мы с Алешкой одновременно толкнули друг друга локтями. Потому что сразу догадались, что вовсе не в анализах дело.
Но тут чуть не провалил всю операцию нетерпеливый Санек. Едва продавец направился вдоль улицы, а мы незаметно за ним, Санек вылетел из-за ракушки и заорал, размахивая руками:
– Стой! Отдай монету, жулик!
Продавец сначала вздрогнул от неожиданности, а потом грозно пошел на Санька:
– Ты опять? Иди к своему дедушке! И поскорей. Пока я тебе не оторвал уши вместе с головой!
Не успели мы броситься на помощь, как откуда ни возьмись на пути продавца возникла невысокая худенькая девочка с собакой.
– Покажи зубы, - тихо сказала она.
– Зачем? - остолбенел продавец по кличке Кэн.
– Это я не вам, - вежливо объяснила Лена. - Это я своей собаке.
Вообще-то, собачья команда «Покажи зубы!» - самая безобидная. Ее дают своему лохматому другу у ветеринара или на собачьей выставке, на осмотре. Но когда чужому человеку большая и красивая собака оскаливает, морща губы, белоснежные клыки, то это совсем не мирное зрелище.
– Что ты, девочка? - испугался продавец и даже шагнул назад. - Убери собаку. Я по своим делам иду. И никакой вашей монеты, я же сказал, у меня нет.
Он осторожно обошел Норда и, озираясь, направился к метро. Мы с Алешкой за ним, шепнув Лене: «Идите домой. Мы утром вам позвоним».
Лена кивнула и, взяв одной рукой Норда на короткий поводок, а другой Санька за рукав, послушно повела их домой.
Главное, конечно, чтобы ее дедушка не надумал сегодня полюбоваться своей ненаглядной «Гречанкой» или убедиться, что она на месте, в брюхе фарфоровой собачки.
Глава III
Зимовка в лифте
Дойдя до станции метро, продавец Козлов обогнул ее и двинулся вдоль длинного ряда домов, которые тускло терялись в позднем вечернем мраке.
Мы с Алешкой шли за ним по очереди. Из рассказов папы мы знали, что именно так оперативники «ведут» подозреваемого. Чтобы он не заметил слежки.
Иногда мы даже переходили на другую сторону улицы. И шли такой цепочкой: я, например, не теряя из вида Козлова, а Алешка - меня. Потом мы менялись. И за все время, хотя продавец иногда осторожно оглядывался, он не заметил одного и того же пацана, подозрительно идущего следом за ним.
Правда, я думаю, озирался он, опасаясь вовсе не пацанов, а девчонки. Вернее, ее собаки с белыми зубами.
Вскоре Козлов свернул во двор большого дома старой постройки - со всякими неказистыми архитектурными излишествами - и вошел в подъезд с высокими дубовыми дверями.
Мы немного погодя шмыгнули за ним и затаились на лестнице, возле почтовых ящиков, среди разбросанных рекламных листков и другого мусора.
Громко запахнулись дверцы лифта, и он, поскрипывая, пошел наверх.
– Считаем! - сказал я Алешке.
– Чего считаем? - не понял он. - Ступеньки?
– Время! - отмахнулся я, считая секунды и прислушиваясь к ходу лифта.
– Двадцать четыре, запомни, - сказал я Алешке, когда услышал, что лифт остановился где-то наверху.
– А зачем? - все еще не догадывался он.
– Этаж узнаем, понял? Где его квартира находится.
– Здорово! - сказал Алешка. - Молодец! - и вызвал лифт.
Мы вошли в кабину и нажали кнопку двенадцатого этажа. Дверцы закрылись, лифт пошел наверх, я начал отсчет…
– Двадцать четыре! - и Лешка нажал кнопку «стоп».
Лифт остановился. На табло над дверью светилась цифра «четыре».
– На четвертом живет, - сказал Алешка. - А дальше что?
– Поехали вниз, а потом опять поднимемся. На четвертый этаж.
Нажали кнопку первого этажа. Но лифт не среагировал. Нажали «двенадцатый» - та же реакция. Вернее - никакой!
Когда я перенажимал все кнопки без всякого результата, Алешка схватил меня за руку и сказал:
– Не старайся, Дим. Надо было сначала вот это прочитать, - и показал на бумажку, приклеенную к стенке кабины скотчем.
На ней было написано:
«Уважаемые жильцы! Убедительная просьба не пользоваться кнопкой «стоп» ввиду ее неисправности». А внизу, буквами поменьше, добавлено, что кнопка вызова диспетчера тоже не работает.
– Влипли, - сказал Алешка. - Ночевать здесь будем, да?
Я еще потыкал всеми пальцами во все кнопки. На всякий случай. И без всякой пользы.
– Родители с ума сойдут, - вздохнул Алешка. - Зато как они завтра нам обрадуются!
Меня такая перспектива не очень устраивала. Ему-то, может, и обрадуются, а на меня, как на старшего, все шишки повалятся.
Ну не ночевать же здесь, в самом деле! Я со зла пнул ногой дверцы, попробовал их раздвинуть.
– У нас шоколад есть, - напомнил Алешка. - С голоду не умрем, - он опустился на корточки и прижался спиной к стенке кабины. - С водой вот плохо, жажда замучает.
– То, что с водой плохо, - сказал я, - это как раз хорошо.
– Ага, - согласился Алешка. - И шоколадку пока есть не будем. Сбережем. Неизвестно, сколько мы тут просидим.
Словно в ответ на его слова, лифт дрогнул и пошел вниз. Наверное, его кто-то вызвал и он сработал, несмотря на неисправную кнопку «стоп».
Едва на первом этаже распахнулись дверцы, мы выскочили из лифта как ошпаренные. И чуть не сбили с ног… Лену с собакой и Саньком.
– Вы откуда? - спросил я.
– Кроссовки мои не потерял? - спросил Алешка.
– А мы за вами пошли, - ответила Лена. - На всякий случай.
Надежная девчонка. Настоящий друг.
– Как же мы вас не заметили?
– А мы по другой стороне улицы шли. И все время менялись.
– Это кто же вас научил? - с подозрением спросил Алешка.
– Жизнь научит, - вздохнул Санек. - А вы этого жулика проследили?
– Этаж установили. А дальше не успели, лифт застрял.
– Поехали, посмотрим, - Санек нажал кнопку вызова, и дверцы лифта коварно разошлись. - Какой этаж?
Нет уж, я в эту ловушку больше не полезу.
– Подождите меня здесь, - сказал я и пошел наверх пешком.
Конечно, я не надеялся, что на двери одной из квартир будет написано крупными буквами: «Здесь живет Козлов В.А. по кличке «Кэн», который присвоил чужую старинную монету стоимостью миллион долларов». Нет, так не бывает, но хотя бы нужно номера квартир на четвертом этаже запомнить, а уж потом разберемся. Методом исключения, как папа говорит.
Но на четвертом этаже меня ждал сюрприз. Как раз такой, на который я и не рассчитывал. Там было четыре квартиры. За красивыми филенчатыми дверями. Под номерами: 13, 14, 15 и 16. И на двери тринадцатой квартиры желтела медная дощечка, окруженная медными листочками. А на ней были четко и красиво выбиты слова: «В.А.Козлов, к.э.н.».
Подозрительная удача.
Спустившись к подъезду, я «доложил по команде» результаты разведки. И сказал:
– Завтра утром этот Козлов куда-то собирается. Наверняка - кому-то показывать вашу «Гречанку». Нужно его незаметно проводить и узнать, к кому он пойдет.
– У нас завтра уроков нет! - поспешил соврать Санек. - Я пойду его провожать.
Дойдя до станции метро, продавец Козлов обогнул ее и двинулся вдоль длинного ряда домов, которые тускло терялись в позднем вечернем мраке.
Мы с Алешкой шли за ним по очереди. Из рассказов папы мы знали, что именно так оперативники «ведут» подозреваемого. Чтобы он не заметил слежки.
Иногда мы даже переходили на другую сторону улицы. И шли такой цепочкой: я, например, не теряя из вида Козлова, а Алешка - меня. Потом мы менялись. И за все время, хотя продавец иногда осторожно оглядывался, он не заметил одного и того же пацана, подозрительно идущего следом за ним.
Правда, я думаю, озирался он, опасаясь вовсе не пацанов, а девчонки. Вернее, ее собаки с белыми зубами.
Вскоре Козлов свернул во двор большого дома старой постройки - со всякими неказистыми архитектурными излишествами - и вошел в подъезд с высокими дубовыми дверями.
Мы немного погодя шмыгнули за ним и затаились на лестнице, возле почтовых ящиков, среди разбросанных рекламных листков и другого мусора.
Громко запахнулись дверцы лифта, и он, поскрипывая, пошел наверх.
– Считаем! - сказал я Алешке.
– Чего считаем? - не понял он. - Ступеньки?
– Время! - отмахнулся я, считая секунды и прислушиваясь к ходу лифта.
– Двадцать четыре, запомни, - сказал я Алешке, когда услышал, что лифт остановился где-то наверху.
– А зачем? - все еще не догадывался он.
– Этаж узнаем, понял? Где его квартира находится.
– Здорово! - сказал Алешка. - Молодец! - и вызвал лифт.
Мы вошли в кабину и нажали кнопку двенадцатого этажа. Дверцы закрылись, лифт пошел наверх, я начал отсчет…
– Двадцать четыре! - и Лешка нажал кнопку «стоп».
Лифт остановился. На табло над дверью светилась цифра «четыре».
– На четвертом живет, - сказал Алешка. - А дальше что?
– Поехали вниз, а потом опять поднимемся. На четвертый этаж.
Нажали кнопку первого этажа. Но лифт не среагировал. Нажали «двенадцатый» - та же реакция. Вернее - никакой!
Когда я перенажимал все кнопки без всякого результата, Алешка схватил меня за руку и сказал:
– Не старайся, Дим. Надо было сначала вот это прочитать, - и показал на бумажку, приклеенную к стенке кабины скотчем.
На ней было написано:
«Уважаемые жильцы! Убедительная просьба не пользоваться кнопкой «стоп» ввиду ее неисправности». А внизу, буквами поменьше, добавлено, что кнопка вызова диспетчера тоже не работает.
– Влипли, - сказал Алешка. - Ночевать здесь будем, да?
Я еще потыкал всеми пальцами во все кнопки. На всякий случай. И без всякой пользы.
– Родители с ума сойдут, - вздохнул Алешка. - Зато как они завтра нам обрадуются!
Меня такая перспектива не очень устраивала. Ему-то, может, и обрадуются, а на меня, как на старшего, все шишки повалятся.
Ну не ночевать же здесь, в самом деле! Я со зла пнул ногой дверцы, попробовал их раздвинуть.
– У нас шоколад есть, - напомнил Алешка. - С голоду не умрем, - он опустился на корточки и прижался спиной к стенке кабины. - С водой вот плохо, жажда замучает.
– То, что с водой плохо, - сказал я, - это как раз хорошо.
– Ага, - согласился Алешка. - И шоколадку пока есть не будем. Сбережем. Неизвестно, сколько мы тут просидим.
Словно в ответ на его слова, лифт дрогнул и пошел вниз. Наверное, его кто-то вызвал и он сработал, несмотря на неисправную кнопку «стоп».
Едва на первом этаже распахнулись дверцы, мы выскочили из лифта как ошпаренные. И чуть не сбили с ног… Лену с собакой и Саньком.
– Вы откуда? - спросил я.
– Кроссовки мои не потерял? - спросил Алешка.
– А мы за вами пошли, - ответила Лена. - На всякий случай.
Надежная девчонка. Настоящий друг.
– Как же мы вас не заметили?
– А мы по другой стороне улицы шли. И все время менялись.
– Это кто же вас научил? - с подозрением спросил Алешка.
– Жизнь научит, - вздохнул Санек. - А вы этого жулика проследили?
– Этаж установили. А дальше не успели, лифт застрял.
– Поехали, посмотрим, - Санек нажал кнопку вызова, и дверцы лифта коварно разошлись. - Какой этаж?
Нет уж, я в эту ловушку больше не полезу.
– Подождите меня здесь, - сказал я и пошел наверх пешком.
Конечно, я не надеялся, что на двери одной из квартир будет написано крупными буквами: «Здесь живет Козлов В.А. по кличке «Кэн», который присвоил чужую старинную монету стоимостью миллион долларов». Нет, так не бывает, но хотя бы нужно номера квартир на четвертом этаже запомнить, а уж потом разберемся. Методом исключения, как папа говорит.
Но на четвертом этаже меня ждал сюрприз. Как раз такой, на который я и не рассчитывал. Там было четыре квартиры. За красивыми филенчатыми дверями. Под номерами: 13, 14, 15 и 16. И на двери тринадцатой квартиры желтела медная дощечка, окруженная медными листочками. А на ней были четко и красиво выбиты слова: «В.А.Козлов, к.э.н.».
Подозрительная удача.
Спустившись к подъезду, я «доложил по команде» результаты разведки. И сказал:
– Завтра утром этот Козлов куда-то собирается. Наверняка - кому-то показывать вашу «Гречанку». Нужно его незаметно проводить и узнать, к кому он пойдет.
– У нас завтра уроков нет! - поспешил соврать Санек. - Я пойду его провожать.