Страница:
Валерий Борисович ГУСЕВ
ПРИВЕТ ОТ ТЁТИ МОТИ
Глава I
«ОН УЕХАЛ В ТАНКЕ!»
Каникулы у нас начались не очень удачно. Сначала во всем доме на все лето отключили горячую воду, и стало очень неуютно под родной крышей. Особенно по утрам, когда мама заставляла нас умываться ледяной водой. И вечерами, когда она заставляла нас мыть ноги перед сном.
Каждый вечер:
– Алексей! Мыть ноги и спать!
– Мам – безнадёжно поет Алешка, – вода холодная.
– Подумаешь, какие нежности, – мама беспощадна.
Алешка, надутый, плетется в ванную, включает воду и издает дикий вопль.
– Жестокий ты человек, – папа вздыхает и качает головой.
– Не растает, – говорит мама.
Можно подумать, что от холодной воды все только и делают, что тают от удовольствия.
Но Алешка, как скоро выяснилось, не очень-то и страдал. Он садился на край ванны, свесив ноги наружу, включал посильнее воду и… орал но весь голос. А потом, на всякий случай, немного мочил свое полотенце и вешал его на место.
Когда я, совершенно случайно, обнаружил эту фишку, Алешка подмигнул мне и заорал еще пуще.
– Несчастный ребенок, – сказал я с сочувствием, выходя из ванной.
– Простудится, – вздохнул папа.
– Или охрипнет, – прибавил я.
– Я бы ему кое—что посоветовал, – задумчиво произнес папа, оглядываясь на маму, – но, боюсь, это непедагогично.
Что хотел Алешке посоветовать папа, я узнал (совершенно случайно) в тот же вечер, когда настала его очередь принимать водные процедуры.
Нет, папа не орал от ледяной воды. Он тоже сидел на краю ванны, в которую эта самая вода вхолостую хлестала ледяной струей, и спокойно курил свою трубку.
И тоже мне подмигнул.
– Несчастный ребенок, – сказал я с сочувствием, выходя из ванной комнаты. Мне было жалко самого себя. За то, что не додумался до такой простой вещи.
Но зато тут же додумался до другой вещи. Еще более простой.
– Пап, – невинно сказал я на следующий день за завтраком, – наш класс сегодня в театр идет. Ты не позволишь взять твой бинокль на вечер?
Этот бинокль, который подарили папе немецкие коллеги по Интерполу, неприкосновенен. Он уникальный, даже со встроенным прибором ночного видения. Папа держит его в запертом ящике стола.
– Конечно, сынок, – радостно (сквозь зубы) сказал папа. – Конечно, бери. Ты еще спрашиваешь!
– Что это ты, отец? – удивилась мама. – Такую ценную вещь – в их руки.
Алешка тоже сразу врубился. Он поставил тарелку в мойку и спросил:
– А у меня что попросишь, Дим?
Я забрал у него на вечер его любимую игровую приставку. А ведь Алёшка ее до сих пор под подушкой прячет.
Мама удивленно переводила взгляд с одного на другого и третьего и удивленно хлопала своими длинными ресницами. А потом вдруг успокоилась и расцвела:
– Как приятно! Какие вы, мои мужчины, друг о друге заботливые.
– Да! – с восторгом подхватил я. – И как мы дружно ноги перед сном моем! Ледяной водой!
Папа и Алешка тяжело вздохнули.
А наутро папа сказал решительно:
– Все! Мне эти ледяные процедуры надоели! И шантаж тоже! Едем на дачу!
– А что, – ледяным тоном осведомилась мама, – у нас на даче есть горячая вода? У нас там и до холодной-то целый километр.
– Мы ее будем греть на плитке! – сказал папа. – Или на солнышке.
И мы было совсем собрались ехать на дачу, но тут папе опять, как обычно, отменили отпуск. И направили в командировку. Куда-то в Европу.
– Ты могла бы поехать со мной, – сказал он маме, – но у нас двое совершенно неуправляемых сыновей. Их нельзя оставить одних.
– Ни на минутку, – согласилась с ним мама. – А давай возьмем их с собой?
– Чего я там не видел, в вашей Европе? – насупился Алешка. – Там одни европейцы. Мы лучше с Димой на даче поживем. Будем ноги мыть, рыбу собирать, грибы ловить.
– Лучше наоборот, – сказал папа. – Ноги собирать.
Но тут случились вечером одно за другим два события, которые разрешили эту проблему.
Сначала позвонил Бонифаций. Это наш преподаватель литературы и режиссер нашего школьного драмтеатра. Заводной до ужаса.
– Дима, – сказал он, – я тебя обрадую.
Я никогда после таких его слов не радуюсь – по горькому опыту.
– Мы едем на Кубань. Всем театром. Будем разъезжать по степным станицам и хуторам и давать спектакли в местных школах. По полной программе. Скажи, здорово!
Ну я и сказал. Правда, не очень искренне и без особой охоты.
На эту Кубань наши старшие классы раньше традиционно ездили на сбор урожая. Собирать в кубанских степях черешню и клубнику, яблоки и абрикосы. А теперь вот будем собирать зрителей.
– Повезем «Недоросль»! – захлебывался от счастья Бонифаций. «Горе от ума». Инсценировку «Онегина». «Грозу» возьмем. Скажи, здорово!
Но тут я сказал совсем другое:
– Онегина, конечно, возьмем. А Лешку?
Бонифаций немного завял.
Понимаешь, Дим… Только старшие классы… Билеты на поезд… Питание… Но я постараюсь…
– Постарайтесь, Игорь Зиновьевич, – увесисто произнес я, давая понять, что другого выхода у него нет.
Как только я положил трубку, раздался еще один звонок – на этот раз в дверь. За дверью стоял бравый офицер при ремнях и погонах, с орденами на груди. Он держал ладонь у фуражки и улыбался во весь рот.
Это приехал папин двоюродный брат дядя Боря.
Ну тут начались, конечно, всякие восклицания, обнимания, хлопанья по плечу и воспоминания. Под Алешкины вопли в ванной. Он как раз мыл ноги перед сном.
Дядя Боря время от времени недоуменно прислушивался, а потом все—таки спросил:
– А что это у вас воет?
– Это Алешка ноги моет, – пояснила мама. – Холодной водой.
– Он у вас сороконожка, что ли? – удивился дядя Боря. – Сколько ж можно орать?
– Ему нравится, – заступился я за младшего брата.
Тут Алешка вылетел из ванной и повис у дяди Бори на шее:
– Гранаты привез?
– Целый чемодан.
Да, эти гранаты… Когда-то дядя Боря подарил нам несколько штук, учебных. Они совсем как настоящие, но совершенно безопасные. С одной такой гранатой мы с Алешкой натворили дел…
Теракт в школе придумали, бандитов повязали… да что вспоминать! А теперь вот – целый чемодан. Большие возможности! Не зря у Алешки глаза разгорелись…
Когда мы немного успокоились от радостной встречи и расселись в кухне пить чай, мама стала рассказывать дяде Боре о своей жизни. Какие у нее прекрасные сыновья, какой великолепный муж, какие классные учителя в нашей школе. А после нее дядя Боря стал рассказывать нам о своей службе. Какой у него прекрасный танковый полк. Какие у него великолепные боевые машины. Какие классные танкисты.
– А вот недавно на ночных стрельбах…
Алешка перебил:
– А это что такое?
Дядя Боря изумился:
– Ты, Алексей, не знаешь, что такое ночные стрельбы? – Он перевел дыхание. – Это такая красота! Ну, Сергей, – сказал он папе, – как ты их воспитываешь! Придется внести коррективы. Иди, Алексей, собирайся. Поедешь со мной в часть. Попробуешь солдатской каши.
Мама почему-то при этом с испугом посмотрела на свою самую большую кастрюлю.
– Не беспокойся, – сказал ей дядя Боря. – Солдатская каша – это понятие без кастрюли. Это, образно говоря, трудности солдатской жизни.
– У него и здесь трудностей хватает, – поспешила мама, – зачем ему еще и солдатские? Пусть лучше с нами в Европу едет.
– Нет уж! – сказал папа. – Тогда трудности у Европы будут.
– А что с собой брать, дядь Борь? – решительно пресек эти споры Алешка. – Гранаты?
– Гранат у меня – целый склад.
– Ложку и кружку, – подсказал папа. А мама добавила:
– И полотенце для ног.
– Какие нежности! – возмутился Алешка. – Да у дяди Бори целый склад ложек, да, дядь Борь?
– Ложек пока хватает, – кивнул дядя Боря. – Вери личные вещи. Зубная щетка, пара белья.
– Понял! – И Алешка помчался собираться.
А мама встревожено попросила:
– Борь, ты там за ним приглядывай, ладно?
– Не беспокойся, не пропадет твой Лешенька. Весь полк будет за ним приглядывать. Подъем, зарядочка, трехразовое питание, – дядя Вора азартно рубил воздух своим командирским кулаком… – Мытье ног перед сном, отбой! Не бойся, не пропадет!
Мама с какой-то жалостью взглянула на него и протяжно вздохнула:
– Да я, Борь, не за него боюсь, а за весь твой полк. Ты плохо знаешь Алешку. Пригляди за ним. В твоих же интересах.
– Да, – спохватился и папа. – Из танковых орудий стрелять ему не давай. А то разнесет что-нибудь важное. С первого выстрела.
– И не позволяй ему командовать, – поспешила дополнить мама, – иначе весь твой полк разбежится. И смотри, чтобы он какой-нибудь самый большой танк не угнал.
– А что, он может? – Дядя Боря, похоже, уже немного пожалел о своем поспешном решении.
– Может, – опять вздохнула мама. – Он все может. Он уже угонял воздушный шар.
– И снегоход, – добавил я.
– И подводную лодку, – добавил папа.
– И самолет, – вспомнила мама. – И верблюда.
– И пассажирский поезд, – вспомнил папа. – И паровоз.
– И бронепоезд, – вспомнил я. – И пароход «Илья Муромец».
Да, много мы с ним приключений натворили. Но… еще не вечер.
Растрогавшись от таких приятных воспоминаний, я пошел помочь Алешке. Но моя помощь уже не требовалась.
Алешка вытряхнул прямо на мою тахту все учебники из своего школьного рюкзачка и мигом уложил в него все необходимое. В том числе и «Трех мушкетеров». Это его очередное увлечение. Правда, в душе он так и остался Шерлоком Холмсом. Что и подтвердили последующие события. Хотя и мушкетеры короля тоже сыграли в них важную роль. Даже решающую.
Впрочем, обо всем по порядку…
Мы вернулись на кухню. Чтобы не пропустить ничего интересного.
Дядя Боря, настоящий полковник, был еще немного бледен, но уже пришел в себя. Смирился.
– Ладно, – сказал он. – Пусть угоняет, у меня этих танков – во!
– Ты надолго, Борис? – спросил папа. – В отпуск?
– По делам службы. Завтра обратно в полк. А к тебе заехал посоветоваться.
– Пойдем в кабинет, – сказал папа. – А то, видишь, вон какие четыре уха торчат! – И он кивнул в нашу с Алешкой сторону.
– Локаторы, – с уважением сказал дядя Боря,
Мама погнала меня в ванную, а Алешку в постель.
– Ну, мам, – заныл Алешка, – я Диму дождусь. Я без него плохо засыпаю.
– Подумаешь, какие нежности! – возмутилась мама. – Живо в постель – двенадцать часов уже!
Конечно, когда я, «вымыв» ноги по Алешкиному (только без воплей) способу, вернулся в нашу комнату, Алешка не спал. Он традиционно подслушивал – дверь в папин кабинет, где они с дядей Борей беседовали, была прикрыта неплотно. Алешка лежал на животе, подпирая подбородок ладошками.
– Интересно? – шепотом спросил я.
Алешка, не оборачиваясь, показал мне большой палец.
Я тихонько разобрал свою постель и тоже принял удобную для подслушивания позу. Мы такие мероприятия практикуем постоянно. А папа потом удивляется нашей осведомленности. А может, и не удивляется, а только делает вид.
– Ну что, Серега, воюешь? – спросил дядя Боря.
– Воюем. По всему свету, – вздохнул в ответ папа – дел хватает. Только что из Чечни вернулся. Мы там совместно с ФСВ классную операцию провели.
– Не секрет?
– Теперь уже не секрет. А для тебя – тем более. Давай, – нам было слышно, как в кабинете что-то тихонько звякнуло – наверное, рюмки. А потом щелкнули зажигалки. – Положение в Чечне знаешь ведь?
– Ну. Мой полк там тоже побывал, – вздохнул дядя Боря. – Большие потери понесли. И в живой силе, и в технике. Хлебнул я горюшка за своих ребят. – Он помолчал. – И чего ты там натворил?
– По нашим каналам, – продолжил папа, – получили оперативную информацию, что боевики полевого командира Гасанова готовят крупную операцию. Нападение на городское отделение милиции.
– Не слабо!
– Еще бы! Ну, конечно, понадобилось им много оружия. Вышли они на одного иностранца. Он обещал им продать партию автоматов и гранат.
– Негодяй! Вы его взяли?
– Зачем же? – усмехнулся папа. – Наоборот – даже помогли совершить эту сделку. Только вместо иностранца подставили нашего человека…
– И этим «иностранцем» стал ты? – догадался дядя Боря. – Молодец, Серега! Отважный ты у меня братец! Повязали посредников, да?
– Зачем же так сразу? – опять усмехнулся папа. – Нам надо было всю банду взять. Так что продал я им оружие. За огромные деньги.
Дядя Боря долго молчал. Наверное, вытаращил глаза и онемел от изумления. Мы с Алешкой – тоже. Хотя и бёз того молчали. Но глаза, конечно, выпучили. Как лягушки.
– Продал? – дядя Боря обрел дар речи. – Бандитам? Оружие?
– Бандитам. Оружие, – подтвердил папа все с той же усмешкой. – Только не простое оружие. А с некоторыми особенностями.
– Понял! – захохотал дядя Боря, и было слышно, как он в восторге от чего-то шлепнул себя по коленям.
– Тихо ты! Ребят разбудишь, – громко прошептал папа.
Да, нас разбудишь! Как же! Мы очень крепко спим.
– Игрушки им подсунул, да? – допытывался дядя Боря.
– Вот-вот. В мастерских ФСБ изготовили автоматы, которые не стреляют. Но совсем как настоящие…
– И гранаты, – подхватил дядя Боря, – совсем как настоящие. Но которые не взрываются!
– Причем спланировали так, чтобы оружие
это…
– Совсем как настоящее… – все восторгался дядя Боря.
– Да, чтобы они получили его прямо перед операцией. Чтобы проверить не вздумали.
– Дальше – еще яснее, – подхватил дядя Боря. – Окружили боевики здание милиции, «ударили» изо всех стволов, швырнули гранаты, а вы их – в кольцо? Ай, молодцы!
Еще бы! А мы даже и не знали, что папа ездил в Чечню. Может, его и сейчас вовсе не в Европу посылают? И я взглянул на Алешку. Он понял мой вопросительный взгляд и прошептал:
– Он бы тогда маму с собой не стал бы уговаривать.
Да, это я не сообразил.
И мы стали слушать дальше. Еще интереснее.
– А у тебя, Борис, какие проблемы? – спросил папа после того, как опять тихонько звякнули рюмки и щелкнули зажигалки.
– Понимаешь, Серега, – как-то медленно и неуверенно начал дядя Боря, – какое-то постороннее внимание к части чувствую. Ничего, правда, определенного. Ничего конкретного. Но знаешь, будто кто-то тебе в затылок смотрит. Обернешься – никого…
– Понимаю, – серьезно согласился папа. – Обстановку обрисуй. Коротко.
– Часть находится на окраине города. Ну и, естественно, контакты бывают. Ребята мои в увольнение ходят, знакомства в городе заводят среди местного населения.
– А в городе что?
– В общем-то, спокойней, чем у вас. Особых бандитов не водится. Правда, поговаривают, что появилась недавно какая-то подозрительная фирма. даже не фирма – игорный дом. Казино.
– Чем именно подозрительная? Уточнил папа.
– Да, понимаешь, фирмочка так себе, жиденькая. А охрана у нее – целый гарнизон. И парни в охране – очень подозрительные. И кое-кого из моих бойцов возле этого казино замечали, понимаешь?
– Играли?
– Это солдаты-то? да на какие шиши!
– С милицией контачишь?
– В общем – да, дружно живем. Но что я им скажу? Что мне в затылок смотрят? Смешно. Да и про часть нашу разговорчики всякие пойдут…
– Вот что, Борис, – предложил папа, по голосу которого мы поняли, что он всерьез озабочен, – я подошлю к тебе человека. Незаметного. Пусть он там понаблюдает со стороны. И изнутри тоже. А потом вместе решим. Согласен?
– Спасибо, Серега. Знал, что ты мне поможешь, – обрадовался дядя Боря и спросил: – А изнутри – это как?
– Все на сегодня, – скомандовал папа. – Спать. Третий час уже.
Опять – тихий звяк рюмочек и щелчки зажигалок.
Мы с Алешкой обменялись взглядами и старательно засопели. Будто послушные детки. Которые любят холодную водичку. И не любят подслушивать.
Когда лапа ушел в спальню, а дядя Боря улегся в кабинете и погасил свет, я перебрался к
Алешке и строго сказал ему в самое ухо:
– Не вздумай там, в этом гвардейском полку вмешиваться в папины дела. И угонять танки. А то я сдам тебя маме за твои фишки в ванной. Понял?
– Понял! – горячо шепнул Алешка в ответ. – Ни за что, Дим!
Хотелось бы верить. Да никак не верится…
А на следующий день все произошло очень быстро, четко, по—военному. Утром позвонил радостный Бонифаций и сказал маме:
– Я договорился насчет Алексея! Мы берем его с собой!
– Опоздали, – вздохнула мама. – Он уже уехал. На танке.
–К… куда?
– На ночные стрельбы, – небрежно пояснила мама. Я так беспокоюсь.
Беспокоилась она напрасно. Алешка вошел в танковый полк, как патрон в обойму. Правда, сначала он со всеми перессорился. У него критический ум, как говорит мама. Вот он и стал критиковать все, что ему не понравилось. Будто его назначили командиром полка вместо дяди Бори. Впрочем, я опять забегаю вперед.
Каждый вечер:
– Алексей! Мыть ноги и спать!
– Мам – безнадёжно поет Алешка, – вода холодная.
– Подумаешь, какие нежности, – мама беспощадна.
Алешка, надутый, плетется в ванную, включает воду и издает дикий вопль.
– Жестокий ты человек, – папа вздыхает и качает головой.
– Не растает, – говорит мама.
Можно подумать, что от холодной воды все только и делают, что тают от удовольствия.
Но Алешка, как скоро выяснилось, не очень-то и страдал. Он садился на край ванны, свесив ноги наружу, включал посильнее воду и… орал но весь голос. А потом, на всякий случай, немного мочил свое полотенце и вешал его на место.
Когда я, совершенно случайно, обнаружил эту фишку, Алешка подмигнул мне и заорал еще пуще.
– Несчастный ребенок, – сказал я с сочувствием, выходя из ванной.
– Простудится, – вздохнул папа.
– Или охрипнет, – прибавил я.
– Я бы ему кое—что посоветовал, – задумчиво произнес папа, оглядываясь на маму, – но, боюсь, это непедагогично.
Что хотел Алешке посоветовать папа, я узнал (совершенно случайно) в тот же вечер, когда настала его очередь принимать водные процедуры.
Нет, папа не орал от ледяной воды. Он тоже сидел на краю ванны, в которую эта самая вода вхолостую хлестала ледяной струей, и спокойно курил свою трубку.
И тоже мне подмигнул.
– Несчастный ребенок, – сказал я с сочувствием, выходя из ванной комнаты. Мне было жалко самого себя. За то, что не додумался до такой простой вещи.
Но зато тут же додумался до другой вещи. Еще более простой.
– Пап, – невинно сказал я на следующий день за завтраком, – наш класс сегодня в театр идет. Ты не позволишь взять твой бинокль на вечер?
Этот бинокль, который подарили папе немецкие коллеги по Интерполу, неприкосновенен. Он уникальный, даже со встроенным прибором ночного видения. Папа держит его в запертом ящике стола.
– Конечно, сынок, – радостно (сквозь зубы) сказал папа. – Конечно, бери. Ты еще спрашиваешь!
– Что это ты, отец? – удивилась мама. – Такую ценную вещь – в их руки.
Алешка тоже сразу врубился. Он поставил тарелку в мойку и спросил:
– А у меня что попросишь, Дим?
Я забрал у него на вечер его любимую игровую приставку. А ведь Алёшка ее до сих пор под подушкой прячет.
Мама удивленно переводила взгляд с одного на другого и третьего и удивленно хлопала своими длинными ресницами. А потом вдруг успокоилась и расцвела:
– Как приятно! Какие вы, мои мужчины, друг о друге заботливые.
– Да! – с восторгом подхватил я. – И как мы дружно ноги перед сном моем! Ледяной водой!
Папа и Алешка тяжело вздохнули.
А наутро папа сказал решительно:
– Все! Мне эти ледяные процедуры надоели! И шантаж тоже! Едем на дачу!
– А что, – ледяным тоном осведомилась мама, – у нас на даче есть горячая вода? У нас там и до холодной-то целый километр.
– Мы ее будем греть на плитке! – сказал папа. – Или на солнышке.
И мы было совсем собрались ехать на дачу, но тут папе опять, как обычно, отменили отпуск. И направили в командировку. Куда-то в Европу.
– Ты могла бы поехать со мной, – сказал он маме, – но у нас двое совершенно неуправляемых сыновей. Их нельзя оставить одних.
– Ни на минутку, – согласилась с ним мама. – А давай возьмем их с собой?
– Чего я там не видел, в вашей Европе? – насупился Алешка. – Там одни европейцы. Мы лучше с Димой на даче поживем. Будем ноги мыть, рыбу собирать, грибы ловить.
– Лучше наоборот, – сказал папа. – Ноги собирать.
Но тут случились вечером одно за другим два события, которые разрешили эту проблему.
Сначала позвонил Бонифаций. Это наш преподаватель литературы и режиссер нашего школьного драмтеатра. Заводной до ужаса.
– Дима, – сказал он, – я тебя обрадую.
Я никогда после таких его слов не радуюсь – по горькому опыту.
– Мы едем на Кубань. Всем театром. Будем разъезжать по степным станицам и хуторам и давать спектакли в местных школах. По полной программе. Скажи, здорово!
Ну я и сказал. Правда, не очень искренне и без особой охоты.
На эту Кубань наши старшие классы раньше традиционно ездили на сбор урожая. Собирать в кубанских степях черешню и клубнику, яблоки и абрикосы. А теперь вот будем собирать зрителей.
– Повезем «Недоросль»! – захлебывался от счастья Бонифаций. «Горе от ума». Инсценировку «Онегина». «Грозу» возьмем. Скажи, здорово!
Но тут я сказал совсем другое:
– Онегина, конечно, возьмем. А Лешку?
Бонифаций немного завял.
Понимаешь, Дим… Только старшие классы… Билеты на поезд… Питание… Но я постараюсь…
– Постарайтесь, Игорь Зиновьевич, – увесисто произнес я, давая понять, что другого выхода у него нет.
Как только я положил трубку, раздался еще один звонок – на этот раз в дверь. За дверью стоял бравый офицер при ремнях и погонах, с орденами на груди. Он держал ладонь у фуражки и улыбался во весь рот.
Это приехал папин двоюродный брат дядя Боря.
Ну тут начались, конечно, всякие восклицания, обнимания, хлопанья по плечу и воспоминания. Под Алешкины вопли в ванной. Он как раз мыл ноги перед сном.
Дядя Боря время от времени недоуменно прислушивался, а потом все—таки спросил:
– А что это у вас воет?
– Это Алешка ноги моет, – пояснила мама. – Холодной водой.
– Он у вас сороконожка, что ли? – удивился дядя Боря. – Сколько ж можно орать?
– Ему нравится, – заступился я за младшего брата.
Тут Алешка вылетел из ванной и повис у дяди Бори на шее:
– Гранаты привез?
– Целый чемодан.
Да, эти гранаты… Когда-то дядя Боря подарил нам несколько штук, учебных. Они совсем как настоящие, но совершенно безопасные. С одной такой гранатой мы с Алешкой натворили дел…
Теракт в школе придумали, бандитов повязали… да что вспоминать! А теперь вот – целый чемодан. Большие возможности! Не зря у Алешки глаза разгорелись…
Когда мы немного успокоились от радостной встречи и расселись в кухне пить чай, мама стала рассказывать дяде Боре о своей жизни. Какие у нее прекрасные сыновья, какой великолепный муж, какие классные учителя в нашей школе. А после нее дядя Боря стал рассказывать нам о своей службе. Какой у него прекрасный танковый полк. Какие у него великолепные боевые машины. Какие классные танкисты.
– А вот недавно на ночных стрельбах…
Алешка перебил:
– А это что такое?
Дядя Боря изумился:
– Ты, Алексей, не знаешь, что такое ночные стрельбы? – Он перевел дыхание. – Это такая красота! Ну, Сергей, – сказал он папе, – как ты их воспитываешь! Придется внести коррективы. Иди, Алексей, собирайся. Поедешь со мной в часть. Попробуешь солдатской каши.
Мама почему-то при этом с испугом посмотрела на свою самую большую кастрюлю.
– Не беспокойся, – сказал ей дядя Боря. – Солдатская каша – это понятие без кастрюли. Это, образно говоря, трудности солдатской жизни.
– У него и здесь трудностей хватает, – поспешила мама, – зачем ему еще и солдатские? Пусть лучше с нами в Европу едет.
– Нет уж! – сказал папа. – Тогда трудности у Европы будут.
– А что с собой брать, дядь Борь? – решительно пресек эти споры Алешка. – Гранаты?
– Гранат у меня – целый склад.
– Ложку и кружку, – подсказал папа. А мама добавила:
– И полотенце для ног.
– Какие нежности! – возмутился Алешка. – Да у дяди Бори целый склад ложек, да, дядь Борь?
– Ложек пока хватает, – кивнул дядя Боря. – Вери личные вещи. Зубная щетка, пара белья.
– Понял! – И Алешка помчался собираться.
А мама встревожено попросила:
– Борь, ты там за ним приглядывай, ладно?
– Не беспокойся, не пропадет твой Лешенька. Весь полк будет за ним приглядывать. Подъем, зарядочка, трехразовое питание, – дядя Вора азартно рубил воздух своим командирским кулаком… – Мытье ног перед сном, отбой! Не бойся, не пропадет!
Мама с какой-то жалостью взглянула на него и протяжно вздохнула:
– Да я, Борь, не за него боюсь, а за весь твой полк. Ты плохо знаешь Алешку. Пригляди за ним. В твоих же интересах.
– Да, – спохватился и папа. – Из танковых орудий стрелять ему не давай. А то разнесет что-нибудь важное. С первого выстрела.
– И не позволяй ему командовать, – поспешила дополнить мама, – иначе весь твой полк разбежится. И смотри, чтобы он какой-нибудь самый большой танк не угнал.
– А что, он может? – Дядя Боря, похоже, уже немного пожалел о своем поспешном решении.
– Может, – опять вздохнула мама. – Он все может. Он уже угонял воздушный шар.
– И снегоход, – добавил я.
– И подводную лодку, – добавил папа.
– И самолет, – вспомнила мама. – И верблюда.
– И пассажирский поезд, – вспомнил папа. – И паровоз.
– И бронепоезд, – вспомнил я. – И пароход «Илья Муромец».
Да, много мы с ним приключений натворили. Но… еще не вечер.
Растрогавшись от таких приятных воспоминаний, я пошел помочь Алешке. Но моя помощь уже не требовалась.
Алешка вытряхнул прямо на мою тахту все учебники из своего школьного рюкзачка и мигом уложил в него все необходимое. В том числе и «Трех мушкетеров». Это его очередное увлечение. Правда, в душе он так и остался Шерлоком Холмсом. Что и подтвердили последующие события. Хотя и мушкетеры короля тоже сыграли в них важную роль. Даже решающую.
Впрочем, обо всем по порядку…
Мы вернулись на кухню. Чтобы не пропустить ничего интересного.
Дядя Боря, настоящий полковник, был еще немного бледен, но уже пришел в себя. Смирился.
– Ладно, – сказал он. – Пусть угоняет, у меня этих танков – во!
– Ты надолго, Борис? – спросил папа. – В отпуск?
– По делам службы. Завтра обратно в полк. А к тебе заехал посоветоваться.
– Пойдем в кабинет, – сказал папа. – А то, видишь, вон какие четыре уха торчат! – И он кивнул в нашу с Алешкой сторону.
– Локаторы, – с уважением сказал дядя Боря,
Мама погнала меня в ванную, а Алешку в постель.
– Ну, мам, – заныл Алешка, – я Диму дождусь. Я без него плохо засыпаю.
– Подумаешь, какие нежности! – возмутилась мама. – Живо в постель – двенадцать часов уже!
Конечно, когда я, «вымыв» ноги по Алешкиному (только без воплей) способу, вернулся в нашу комнату, Алешка не спал. Он традиционно подслушивал – дверь в папин кабинет, где они с дядей Борей беседовали, была прикрыта неплотно. Алешка лежал на животе, подпирая подбородок ладошками.
– Интересно? – шепотом спросил я.
Алешка, не оборачиваясь, показал мне большой палец.
Я тихонько разобрал свою постель и тоже принял удобную для подслушивания позу. Мы такие мероприятия практикуем постоянно. А папа потом удивляется нашей осведомленности. А может, и не удивляется, а только делает вид.
– Ну что, Серега, воюешь? – спросил дядя Боря.
– Воюем. По всему свету, – вздохнул в ответ папа – дел хватает. Только что из Чечни вернулся. Мы там совместно с ФСВ классную операцию провели.
– Не секрет?
– Теперь уже не секрет. А для тебя – тем более. Давай, – нам было слышно, как в кабинете что-то тихонько звякнуло – наверное, рюмки. А потом щелкнули зажигалки. – Положение в Чечне знаешь ведь?
– Ну. Мой полк там тоже побывал, – вздохнул дядя Боря. – Большие потери понесли. И в живой силе, и в технике. Хлебнул я горюшка за своих ребят. – Он помолчал. – И чего ты там натворил?
– По нашим каналам, – продолжил папа, – получили оперативную информацию, что боевики полевого командира Гасанова готовят крупную операцию. Нападение на городское отделение милиции.
– Не слабо!
– Еще бы! Ну, конечно, понадобилось им много оружия. Вышли они на одного иностранца. Он обещал им продать партию автоматов и гранат.
– Негодяй! Вы его взяли?
– Зачем же? – усмехнулся папа. – Наоборот – даже помогли совершить эту сделку. Только вместо иностранца подставили нашего человека…
– И этим «иностранцем» стал ты? – догадался дядя Боря. – Молодец, Серега! Отважный ты у меня братец! Повязали посредников, да?
– Зачем же так сразу? – опять усмехнулся папа. – Нам надо было всю банду взять. Так что продал я им оружие. За огромные деньги.
Дядя Боря долго молчал. Наверное, вытаращил глаза и онемел от изумления. Мы с Алешкой – тоже. Хотя и бёз того молчали. Но глаза, конечно, выпучили. Как лягушки.
– Продал? – дядя Боря обрел дар речи. – Бандитам? Оружие?
– Бандитам. Оружие, – подтвердил папа все с той же усмешкой. – Только не простое оружие. А с некоторыми особенностями.
– Понял! – захохотал дядя Боря, и было слышно, как он в восторге от чего-то шлепнул себя по коленям.
– Тихо ты! Ребят разбудишь, – громко прошептал папа.
Да, нас разбудишь! Как же! Мы очень крепко спим.
– Игрушки им подсунул, да? – допытывался дядя Боря.
– Вот-вот. В мастерских ФСБ изготовили автоматы, которые не стреляют. Но совсем как настоящие…
– И гранаты, – подхватил дядя Боря, – совсем как настоящие. Но которые не взрываются!
– Причем спланировали так, чтобы оружие
это…
– Совсем как настоящее… – все восторгался дядя Боря.
– Да, чтобы они получили его прямо перед операцией. Чтобы проверить не вздумали.
– Дальше – еще яснее, – подхватил дядя Боря. – Окружили боевики здание милиции, «ударили» изо всех стволов, швырнули гранаты, а вы их – в кольцо? Ай, молодцы!
Еще бы! А мы даже и не знали, что папа ездил в Чечню. Может, его и сейчас вовсе не в Европу посылают? И я взглянул на Алешку. Он понял мой вопросительный взгляд и прошептал:
– Он бы тогда маму с собой не стал бы уговаривать.
Да, это я не сообразил.
И мы стали слушать дальше. Еще интереснее.
– А у тебя, Борис, какие проблемы? – спросил папа после того, как опять тихонько звякнули рюмки и щелкнули зажигалки.
– Понимаешь, Серега, – как-то медленно и неуверенно начал дядя Боря, – какое-то постороннее внимание к части чувствую. Ничего, правда, определенного. Ничего конкретного. Но знаешь, будто кто-то тебе в затылок смотрит. Обернешься – никого…
– Понимаю, – серьезно согласился папа. – Обстановку обрисуй. Коротко.
– Часть находится на окраине города. Ну и, естественно, контакты бывают. Ребята мои в увольнение ходят, знакомства в городе заводят среди местного населения.
– А в городе что?
– В общем-то, спокойней, чем у вас. Особых бандитов не водится. Правда, поговаривают, что появилась недавно какая-то подозрительная фирма. даже не фирма – игорный дом. Казино.
– Чем именно подозрительная? Уточнил папа.
– Да, понимаешь, фирмочка так себе, жиденькая. А охрана у нее – целый гарнизон. И парни в охране – очень подозрительные. И кое-кого из моих бойцов возле этого казино замечали, понимаешь?
– Играли?
– Это солдаты-то? да на какие шиши!
– С милицией контачишь?
– В общем – да, дружно живем. Но что я им скажу? Что мне в затылок смотрят? Смешно. Да и про часть нашу разговорчики всякие пойдут…
– Вот что, Борис, – предложил папа, по голосу которого мы поняли, что он всерьез озабочен, – я подошлю к тебе человека. Незаметного. Пусть он там понаблюдает со стороны. И изнутри тоже. А потом вместе решим. Согласен?
– Спасибо, Серега. Знал, что ты мне поможешь, – обрадовался дядя Боря и спросил: – А изнутри – это как?
– Все на сегодня, – скомандовал папа. – Спать. Третий час уже.
Опять – тихий звяк рюмочек и щелчки зажигалок.
Мы с Алешкой обменялись взглядами и старательно засопели. Будто послушные детки. Которые любят холодную водичку. И не любят подслушивать.
Когда лапа ушел в спальню, а дядя Боря улегся в кабинете и погасил свет, я перебрался к
Алешке и строго сказал ему в самое ухо:
– Не вздумай там, в этом гвардейском полку вмешиваться в папины дела. И угонять танки. А то я сдам тебя маме за твои фишки в ванной. Понял?
– Понял! – горячо шепнул Алешка в ответ. – Ни за что, Дим!
Хотелось бы верить. Да никак не верится…
А на следующий день все произошло очень быстро, четко, по—военному. Утром позвонил радостный Бонифаций и сказал маме:
– Я договорился насчет Алексея! Мы берем его с собой!
– Опоздали, – вздохнула мама. – Он уже уехал. На танке.
–К… куда?
– На ночные стрельбы, – небрежно пояснила мама. Я так беспокоюсь.
Беспокоилась она напрасно. Алешка вошел в танковый полк, как патрон в обойму. Правда, сначала он со всеми перессорился. У него критический ум, как говорит мама. Вот он и стал критиковать все, что ему не понравилось. Будто его назначили командиром полка вместо дяди Бори. Впрочем, я опять забегаю вперед.
Глава II
ГВАРДЕЙСКИЙ ПОЛК
Танковый полк дяди Бори располагался не очень далеко от Москвы. На машине – зеленом командирском «уазике» – они доехали до места всего часа за три. За рулем сидел сержант Семечкин, чем-то похожий на любопытного воробья, который сидит на ветке, вертит головой и обо всем, что видит, весело чирикает: вон бабочка пролетела, вот на помойку что-то интересное вынесли, вон кошка голубей распугала…
Машина мчалась по шоссе. Бежала под колеса бесконечная серая лента асфальта. Мелькали по обочинам километровые столбики, Дорожные знаки.
– Вон, вон, глядите! – чирикал Семечкин.
Очень смешная реклама! Такая рожа! А вон за тем перекрестком самолет стоит, памятник такой. Как настоящий! А вон там, – Семечкин махнул рукой куда-то в сторону, – там, за горами, за реками, мой родной и любимый город Кулебаки…
– На дорогу смотри, буркнул дядя Боря. – Кулебаки… Нет такого города.
– Как это нет! – Семечкин выпустил баранку и в ужасе схватился за голову. – Как это нет,
когда я там родился! Скажи, Лех!
Лешка дипломатично промолчал. Он тоже сомневался, что есть такой город.
– А вот там, – Семечкин нисколько не расстроился, – там такая классная свалка! Что хочешь можно найти. В хорошем состоянии.
– Тухлую колбасу, например, – буркнул дядя Боря. – В хорошем состоянии.
– Что вы, товарищ полковник! Там техника! Даже экскаваторы попадаются. Завернем?
– Не нужны нам тухлые экскаваторы, – рассердился дядя Боря. – И свежие тоже. На дорогу смотри!
На этот раз Семечкин обиделся и очень долго молчал. Наверное, целую минуту. А потом не выдержал:
– А вот там, Лех, за поворотом…
– Крейсер «Аврора», – ехидно подсказал Алешка. Ему понравился Семечкин.
Тот рассмеялся:
– Не! За поворотом – город Званск и наш славный гвардейский полк! Да, товарищ полковник? Считай, приехали.
– Слава богу, – проворчал дядя Боря. – А то у меня уже уши заложило.
– А я сколько раз говорил, что надо полковую рацию в машину поставить. «Маяк» бы слушали.
– Мне и тебя вот так хватает! – И дядя Боря провел ребром ладони по горлу.
– Преувеличиваете, товарищ полковник, – тихо проговорил Семечкин.
А машина тем временем въехала в славный городок Званск. Он отличался от Москвы не очень – в основном маленькими размерами и узкими улочками со старинными домами. А все остальное – магазины, лотки, обменные пункты – было точно такое же. Алешке даже скучно стало. Но не сержанту Семечкину. Ему нравилось все. И все вызывало у него или дикий восторг, или молчаливое одобрение. И он опять зачирикал:
– А это кинотеатр Восход. Там кино показывают. А это ресторан «Запад», там вино пьют. А это – казино…
– Там деньги проигрывают, – продолжил Алешка.
– А ты откуда знаешь? – удивился Семечкин.
– По личному опыту, – пояснил с усмешкой дядя Бора. И вдруг сказал: – Ну-ка, притормози.
Когда машина прижалась к тротуару, дядя Боря распахнул дверцу и крикнул совершенно командирским голосом:
– Товарищ сержант!
На ступеньках казино, среди сверкающих – днем! – огней, стоял боец в форме. А рядом с ним какой-то важный дядька в черном пиджаке с блестящими лацканами. Они оживленно беседовали. Но как только раздался громовой голос полковника Лукашова, товарищ сержант тут же направился к нему строевым шагом, а дядька с лацканами величаво растаял в гостеприимных дверях казино и окончательно исчез в его глубинах.
Боец, чеканя шаг, подошел к машине и отдал честь:
– Старший сержант Горшков! Нахожусь в увольнении. Дядя Боря оглядел его с головы до ног, проверил документы.
– А что вы здёсь делаете? – Он кивнул на двери казино.
– Ничего, товарищ полковник. Разговариваю.
– Это ваш знакомый?
– Никак нет, товарищ полковник. Он у меня огонька попросил, сигаретку прикурить.
– Ну—ну… – Дядя Бора явно был чем-то недоволен. – Не опоздайте из увольнения.
– Есть, товарищ полковник!
Дядя Боря захлопнул дверцу:
– Поехали.
– Обормот, – как-то непонятно проговорил Семечкин.
– Кто обормот? – грозно свел брови полковник Лукашов.
– Горшков, товарищ полковник. Он у них командир отделения.
– А… – Дядя Боря достал сигареты. – И что ему возле казино понадобилось? Деньги некуда девать?
– Какие у нас деньги, товарищ полковник. Особенно у обормотов.
Загадочный какой-то разговор.
Машина тем временем пересекла городок – на это понадобилось всего пять минут, проехала коротенькой улочкой и уперлась в железные решетчатые ворота с красными звездами.
– А это, – торжественно доложил Семечкин, – и есть наш славный гвардейский полк. Где примерно служит и отлично водит машину уважаемый товарищ сержант Василий Иванович Семечкин. Родом из далекого города Кулебаки.
По прибытии в часть дядя Боря вызвал в штаб старшину Баранкина и приказал, указывая на Алешку:
– Обмундировать, поставить на довольствие. Зачислить в первую роту.
– Есть, товарищ полковник! – И старшина Баранкин оглядел Алешку с головы до ног внимательным взглядом – будто снимал с него мерку.
И уже к вечеру Алешка, в пятнистом камуфляже и в черном берете, шагал рядом с дядей Борей вдоль колонны грозных танков, перед которыми стояли их экипажи, отдавая честь. То ли своему полковнику, то ли нашему Алешке.
Старшина Баранкин взял Алешку под свое крыло. Баранкин был человек основательный, семейный. Имел своих детей, скучал по ним, и общение с Алешкой было ему приятно.
– По первости, – сказал старшина, – ознакомлю тебя с расположением части. Понял?
– Еще как! – похвалился Алешка. – С первого раза.
– Отвечать на вопрос старшего по званию следует: «так точно» или «никак нет»! Понял?
– Так точно, что никак нет!
– И я тебя не понял, – признался Баранкин.
– Ну вот вы, например, спросите: какая сегодня погода? Как отвечать? «Так точно» или «никак нет»?
Старшина взглянул на Лешку с некоторой опаской и впервые задумался, что с этим мальцом будет не просто. Или очень не просто.
– Ну-ну… – Баранкин поправил фуражку и скомандовал:
– С места! С песней! Шагом марш!
И они зашагали строем, небольшим таким – из двух человек. Впереди – бравый старшина, за ним – Алешка, старательно шлепая по асфальту кроссовками: солдатской обуви его размера на складе не нашлось.
Красиво шли, с песнями. Каждый со своей. И, наверное, поэтому старшина все время сбивался со строевого шага. Он басом пел боевую песню: «Броня крепка и танки наши быстры…, а Лешка, шагая за ним, во все горло визжал то ли „В лесу родилась елочка!“, то ли „Спят усталые игрушки“.
– Стой! Раз-два! – скомандовал старшина и затормозил возле решетчатых ворот с красными звездами на створках. Затормозил так резко, что Алешка по инерции ткнулся лбом в его поясницу.
– КПП-1! – объявил старшина. И пояснил: – Контрольно пропускной пункт. Чтобы ни один посторонний не проник на территорию нашего славного гвардейского танкового полка. Понятно объясняю?
– Так точно! Никак нет!
– Бестолковый? – ехидно спросил старшина – Тормоз?
– Никак нет, – ехидно ответил Алешка. – А это кто? Не посторонний? Вот он сейчас и проникнет…
За воротами стоял гражданский грузовичок—фургон «Хлеб» и готовился проникнуть на запретную территорию славной гвардейской части.
– Макароны привезли! – Баранкин похлопал себя по животу. – «Экстра—плюс»! Не боись, Леха, его сейчас проверят.
И правда – из стеклянной будочки рядом с воротами вышел боец с автоматом. Из фургона – Водитель. Он предъявил бойцу документы и распахнул задние дверцы фургона.
Боец Внимательно изучил документы, а потом заглянул внутрь кузова. Алешка, конечно, тоже. Фургончик был плотно набит уложенными до самого верха здоровенными коробками с фирменным знаком «Экстра—плюс».
Боец бегло осмотрел груз, ткнул одну из коробок стволом автомата, вернул водителю документы и, скомандовав: «Проезжай!», махнул другому бойцу в будочке.
Ворота медленно, с железным визгом, расползлись. Водитель запер дверцы, забрался в кабину. Посторонний фургончик «Хлеб» проник на территорию части и не спеша покатил по ее расположению. Алешка почему-то усмехнулся. И они со старшиной пошагали дальше.
Алешка знакомился с расположением части очень старательно. С большим вниманием. Он потом, рассказывая мне эту невероятную историю, признался:
– Знаешь, Дим, мне было очень интересно. Как будто перед контрольной учебник листал.
– Не понял…
– Ну, Дим… Как будто чувствуешь, что все это очень скоро пригодится. Понимаешь? Чтобы контрольную правильно написать, И я все—все старался запомнить, даже фургончик с макарончиками.
Машина мчалась по шоссе. Бежала под колеса бесконечная серая лента асфальта. Мелькали по обочинам километровые столбики, Дорожные знаки.
– Вон, вон, глядите! – чирикал Семечкин.
Очень смешная реклама! Такая рожа! А вон за тем перекрестком самолет стоит, памятник такой. Как настоящий! А вон там, – Семечкин махнул рукой куда-то в сторону, – там, за горами, за реками, мой родной и любимый город Кулебаки…
– На дорогу смотри, буркнул дядя Боря. – Кулебаки… Нет такого города.
– Как это нет! – Семечкин выпустил баранку и в ужасе схватился за голову. – Как это нет,
когда я там родился! Скажи, Лех!
Лешка дипломатично промолчал. Он тоже сомневался, что есть такой город.
– А вот там, – Семечкин нисколько не расстроился, – там такая классная свалка! Что хочешь можно найти. В хорошем состоянии.
– Тухлую колбасу, например, – буркнул дядя Боря. – В хорошем состоянии.
– Что вы, товарищ полковник! Там техника! Даже экскаваторы попадаются. Завернем?
– Не нужны нам тухлые экскаваторы, – рассердился дядя Боря. – И свежие тоже. На дорогу смотри!
На этот раз Семечкин обиделся и очень долго молчал. Наверное, целую минуту. А потом не выдержал:
– А вот там, Лех, за поворотом…
– Крейсер «Аврора», – ехидно подсказал Алешка. Ему понравился Семечкин.
Тот рассмеялся:
– Не! За поворотом – город Званск и наш славный гвардейский полк! Да, товарищ полковник? Считай, приехали.
– Слава богу, – проворчал дядя Боря. – А то у меня уже уши заложило.
– А я сколько раз говорил, что надо полковую рацию в машину поставить. «Маяк» бы слушали.
– Мне и тебя вот так хватает! – И дядя Боря провел ребром ладони по горлу.
– Преувеличиваете, товарищ полковник, – тихо проговорил Семечкин.
А машина тем временем въехала в славный городок Званск. Он отличался от Москвы не очень – в основном маленькими размерами и узкими улочками со старинными домами. А все остальное – магазины, лотки, обменные пункты – было точно такое же. Алешке даже скучно стало. Но не сержанту Семечкину. Ему нравилось все. И все вызывало у него или дикий восторг, или молчаливое одобрение. И он опять зачирикал:
– А это кинотеатр Восход. Там кино показывают. А это ресторан «Запад», там вино пьют. А это – казино…
– Там деньги проигрывают, – продолжил Алешка.
– А ты откуда знаешь? – удивился Семечкин.
– По личному опыту, – пояснил с усмешкой дядя Бора. И вдруг сказал: – Ну-ка, притормози.
Когда машина прижалась к тротуару, дядя Боря распахнул дверцу и крикнул совершенно командирским голосом:
– Товарищ сержант!
На ступеньках казино, среди сверкающих – днем! – огней, стоял боец в форме. А рядом с ним какой-то важный дядька в черном пиджаке с блестящими лацканами. Они оживленно беседовали. Но как только раздался громовой голос полковника Лукашова, товарищ сержант тут же направился к нему строевым шагом, а дядька с лацканами величаво растаял в гостеприимных дверях казино и окончательно исчез в его глубинах.
Боец, чеканя шаг, подошел к машине и отдал честь:
– Старший сержант Горшков! Нахожусь в увольнении. Дядя Боря оглядел его с головы до ног, проверил документы.
– А что вы здёсь делаете? – Он кивнул на двери казино.
– Ничего, товарищ полковник. Разговариваю.
– Это ваш знакомый?
– Никак нет, товарищ полковник. Он у меня огонька попросил, сигаретку прикурить.
– Ну—ну… – Дядя Бора явно был чем-то недоволен. – Не опоздайте из увольнения.
– Есть, товарищ полковник!
Дядя Боря захлопнул дверцу:
– Поехали.
– Обормот, – как-то непонятно проговорил Семечкин.
– Кто обормот? – грозно свел брови полковник Лукашов.
– Горшков, товарищ полковник. Он у них командир отделения.
– А… – Дядя Боря достал сигареты. – И что ему возле казино понадобилось? Деньги некуда девать?
– Какие у нас деньги, товарищ полковник. Особенно у обормотов.
Загадочный какой-то разговор.
Машина тем временем пересекла городок – на это понадобилось всего пять минут, проехала коротенькой улочкой и уперлась в железные решетчатые ворота с красными звездами.
– А это, – торжественно доложил Семечкин, – и есть наш славный гвардейский полк. Где примерно служит и отлично водит машину уважаемый товарищ сержант Василий Иванович Семечкин. Родом из далекого города Кулебаки.
По прибытии в часть дядя Боря вызвал в штаб старшину Баранкина и приказал, указывая на Алешку:
– Обмундировать, поставить на довольствие. Зачислить в первую роту.
– Есть, товарищ полковник! – И старшина Баранкин оглядел Алешку с головы до ног внимательным взглядом – будто снимал с него мерку.
И уже к вечеру Алешка, в пятнистом камуфляже и в черном берете, шагал рядом с дядей Борей вдоль колонны грозных танков, перед которыми стояли их экипажи, отдавая честь. То ли своему полковнику, то ли нашему Алешке.
Старшина Баранкин взял Алешку под свое крыло. Баранкин был человек основательный, семейный. Имел своих детей, скучал по ним, и общение с Алешкой было ему приятно.
– По первости, – сказал старшина, – ознакомлю тебя с расположением части. Понял?
– Еще как! – похвалился Алешка. – С первого раза.
– Отвечать на вопрос старшего по званию следует: «так точно» или «никак нет»! Понял?
– Так точно, что никак нет!
– И я тебя не понял, – признался Баранкин.
– Ну вот вы, например, спросите: какая сегодня погода? Как отвечать? «Так точно» или «никак нет»?
Старшина взглянул на Лешку с некоторой опаской и впервые задумался, что с этим мальцом будет не просто. Или очень не просто.
– Ну-ну… – Баранкин поправил фуражку и скомандовал:
– С места! С песней! Шагом марш!
И они зашагали строем, небольшим таким – из двух человек. Впереди – бравый старшина, за ним – Алешка, старательно шлепая по асфальту кроссовками: солдатской обуви его размера на складе не нашлось.
Красиво шли, с песнями. Каждый со своей. И, наверное, поэтому старшина все время сбивался со строевого шага. Он басом пел боевую песню: «Броня крепка и танки наши быстры…, а Лешка, шагая за ним, во все горло визжал то ли „В лесу родилась елочка!“, то ли „Спят усталые игрушки“.
– Стой! Раз-два! – скомандовал старшина и затормозил возле решетчатых ворот с красными звездами на створках. Затормозил так резко, что Алешка по инерции ткнулся лбом в его поясницу.
– КПП-1! – объявил старшина. И пояснил: – Контрольно пропускной пункт. Чтобы ни один посторонний не проник на территорию нашего славного гвардейского танкового полка. Понятно объясняю?
– Так точно! Никак нет!
– Бестолковый? – ехидно спросил старшина – Тормоз?
– Никак нет, – ехидно ответил Алешка. – А это кто? Не посторонний? Вот он сейчас и проникнет…
За воротами стоял гражданский грузовичок—фургон «Хлеб» и готовился проникнуть на запретную территорию славной гвардейской части.
– Макароны привезли! – Баранкин похлопал себя по животу. – «Экстра—плюс»! Не боись, Леха, его сейчас проверят.
И правда – из стеклянной будочки рядом с воротами вышел боец с автоматом. Из фургона – Водитель. Он предъявил бойцу документы и распахнул задние дверцы фургона.
Боец Внимательно изучил документы, а потом заглянул внутрь кузова. Алешка, конечно, тоже. Фургончик был плотно набит уложенными до самого верха здоровенными коробками с фирменным знаком «Экстра—плюс».
Боец бегло осмотрел груз, ткнул одну из коробок стволом автомата, вернул водителю документы и, скомандовав: «Проезжай!», махнул другому бойцу в будочке.
Ворота медленно, с железным визгом, расползлись. Водитель запер дверцы, забрался в кабину. Посторонний фургончик «Хлеб» проник на территорию части и не спеша покатил по ее расположению. Алешка почему-то усмехнулся. И они со старшиной пошагали дальше.
Алешка знакомился с расположением части очень старательно. С большим вниманием. Он потом, рассказывая мне эту невероятную историю, признался:
– Знаешь, Дим, мне было очень интересно. Как будто перед контрольной учебник листал.
– Не понял…
– Ну, Дим… Как будто чувствуешь, что все это очень скоро пригодится. Понимаешь? Чтобы контрольную правильно написать, И я все—все старался запомнить, даже фургончик с макарончиками.