Гусев Валерий Борисович. Салон недобрых услуг

   – И близко к его дому не подходить!
   – Опасно? – спросила мама с тревогой в голосе.
   – Очень, – сказал папа. – Они там всех вымогателей распугают. Ищи их потом по всему свету.
   – Ладно, – смирненько пообещал Алешка, – не будем мы их пугать.
   – Правильно! – похвалила его мама. – Молодец! В конце концов, отец, это твоя обязанность.
   – Не знаю, не знаю, – папа чуть заметно усмехнулся. – Я все подумываю: а не поменять ли мне работу? Да и жена настаивает на этом.
   – Какая еще жена? – возмутилась мама. – Твоя жена тобой гордится!
   – Ладно, – сказал Алешка, вставая из-за стола, – вы тут погордитесь друг другом, а нам пора в нашу любимую школу.
   – Кроссовки захвати, – напомнила ему вслед мама.
   – Обязательно, – заорал Алешка из прихожей, заталкивая кроссовки подальше под тумбочку. Никак он с ними не расстанется.
   Когда мы пришли в школу, Семен Михалыч участливо нас поприветствовал и спросил Алешку:
   – Как у вашей мамы уши?
   – Довольно чистые, – машинально ответил Алешка, позабыв о мамином «больном» ухе.
   – А у папы зуб? – ехидно усмехнулся директор.
   – Поправился, – сказал я.
   – Ну-ну, – Семен Михалыч покачал головой. – Я проверю. Сегодня вечером.
   До вечера еще далеко, что-нибудь придумаем. А вот что нам делать после уроков, мы уже знали. Поедем вымогателей от Аркашиного дома отпугивать.
 
   Дядя Каша жил недалеко от нас, на окраине Москвы, где кончался город и начиналась природа, в большом новом доме (этажей в сто), окруженном железной оградой со шлагбаумом. Возле шлагбаума стояла веселенькая будочка, где нес свою вахту мрачный охранник в черной форме. Вооруженный до зубов пистолетом, наручниками, баллончиком и дубинкой. Он был очень вежлив с жильцами и очень груб с посторонними. Особенно с теми, которые не подъезжали к дому на клевых тачках, а подходили к нему пешком. Как мы с Алешкой.
   Мы походили вокруг ограды – никаких в ней дырок, кроме «глазков» видеонаблюдения, не обнаружили и остановились у шлагбаума.
   – Эй! – крикнул Алешка. – Нам к нашему дяде надо!
   Охранник вышел из будочки, смерил Алешку взглядом и, коротко отозвавшись: «Иди отсюда!» – снова скрылся в будке.
   Да, эту крепость нашими силами не взять. Я так и сказал Алешке. Он пожал плечами:
   – Возьмем хитростью.

Глава III
Бетонный парус

   Через пару дней мы снова вертелись вокруг Аркашиного дома. Он, кстати, назывался почему-то «Парус». Наверное, потому что в самом деле немного походил на надутый сильным ветром парус, из бетона. Стены у него были не плоские, как положено, а какие-то кривые: одна выпуклая, а другая вогнутая. Наветренная и подветренная.
   Лешка посмотрел на этот «Парус», задрав голову, и пробормотал:
   – Парус... Это, Дим, не парус, а какой-то надутый великан.
   Лешка точно сказал. Этот странный дом будто гордился перед нормальными домами, что он сам не такой же нормальный. Будто изо всех сил выпятил брюхо: вот, мол, я какой, а вы все не такие!
   – Дим, а внутри у него стены тоже кривые? Наветренные и подветренные? Как же они там мебель вешают? Мебель у них тоже кривая? Наветренная и подветренная?
   – А я откуда знаю?
   – Пойдем, у охранника спросим.
   – А он откуда знает? Он в своей будке торчит, его внутрь не пускают.
   Алешка взглянул на меня так, что я сразу понял: его нисколько не интересуют выпукло-вогнутые стены. Во всяком случае – не снаружи. В этом доме, как и во всей этой истории, Алешку гораздо раньше, чем меня, заинтересовало что-то другое. И это другое, таинственное и опасное, скрывалось в пузатом доме. Потому Алешка так и рвался туда. Он будто чувствовал, где скрывается тайна и где находится что-то, что поможет ее раскрыть.
   Тут как раз к «Парусу» подъехала красивая машина, разрисованная по бортам розовыми леопардами в зеленых пятнах. Охранник мгновенно поднял шлагбаум, вышел из будки и вытянулся как стойкий оловянный солдатик. Только на двух ногах. Зато лицо у него при этом было по-настоящему оловянным.
   Машина въехала на территорию «Паруса», шлагбаум опустился. И поскольку охранник был не тот, что в прошлый раз, Алешка сделал еще одну попытку.
   – Дядь, – сказал он, – а нам туда надо. Нас в гости позвали.
   – Кто? Фамилия? Квартира?
   – Дядя Каша позвал. А фамилию я не помню.
   – Вспомнишь – придешь. – И охранник повернулся к нам своей оловянной спиной.
   – Дядь, – сказал в эту спину Алешка, – а в квартирах стены тоже кривые?
   Этот охранник был гораздо вежливей того: ни слова не говоря, он просто скрылся в своей будке.
   Мы еще немного потоптались возле шлагбаума, но ничего интересного и полезного так и не получили. Всего-то: приехала еще одна разрисованная машина, да из одного подъезда вышел пацан (постарше Алешки, помладше меня) с какой-то не очень молодой женщиной. Но это были явно не жильцы «Паруса». Наверное, какая-нибудь уборщица со своим сыном, одеты они были довольно просто и, я бы сказал, не по-московски.
   Но охранник их знал: вытягиваться перед ними не стал, но выпустил беспрепятственно. Женщина на нас внимания не обратила, а пацан скорчил рожу и надул под носом пузырь жвачки. Пузырь лопнул и повис у него на носу.
   – Ах, как он нас удивил! – хихикнул Алешка. – Какой способный мальчик.
   «Способный мальчик» обернулся и опять состроил рожу. Еще глупее первой.
   Алешка ответил ему тем же. Только с б?ольшим артистизмом. А потом сказал мне:
   – Дим, давай еще поболтаемся вокруг дома. Может, все-таки какую-нибудь дырку в заборе найдем. Или сами проделаем.
   Как бы в нас самих тут дырок не проделали. Охрана тут крутая.
   Но мы все-таки еще раз обошли территорию «Паруса» вдоль всего забора. Дырок в нем так и не нашли, а проделать их можно было только газосваркой. Или гранатой. Ни того, ни другого мы не имели. «Парус» был надежно защищен от нашего вторжения. Да еще и наябедничал. Правда, мы об этом узнали только вечером. Когда папа пришел с работы.
   – У тебя очень непослушные дети, – сказал он маме за ужином.
   – А у тебя? – спросила мама.
   – Бандюги! Я сегодня просматривал записи с камер наблюдения Аркашиного дома...
   – И что?
   – Подозрительных лиц не замечено. Кроме двух личностей. Одна лет пятнадцати, другая примерно десяти. Делали попытки незаконно проникнуть на охраняемую территорию. Пытались подкупить охранника.
   – Интересно чем?
   – Личным обаянием.
   В общем, нам не так чтобы уж очень попало, но мы поняли, что за Аркашину проблему папины сотрудники взялись серьезно. Папа даже без всякой конспирации сказал, что завтра состоится передача денег.
   – И знаешь, где? – спросил он маму.
   – У нас на кухне? – мама улыбнулась.
   – Почти. На школьном стадионе.
   – Класс! – Алешка аж подпрыгнул. – А когда?
   – Посмотреть хочешь? Все равно не увидишь. Они все хорошо продумали.
   – А как? Ну, пап... Расскажи, а? Мы никому не скажем.
   И что удивительно – папа рассказал. Мне это даже показалось не столько удивительным, сколько подозрительным.
   – Все очень просто. Рано утром, когда дворник очистит от мусора урны, Аркаша должен положить в крайнюю от входа на стадион урну газетный сверток. Неряшливый такой, газета мятая, в пятнах. Аркаша тут же уходит, а какое-то неизвестное лицо в неизвестный час этот сверток заберет.
   – И вы это неизвестное лицо в этот неизвестный час...
   – Точно, – сказал папа. – Мы его... Ого! Там всюду будут мои ребята. Под видом совершенно случайных людей. Ну там, молодая мамаша с коляской, бабуля с вязаньем, дедуля с газетой...
   – Дядя Федор с топором, – добавил Алешка.
   – А ты откуда знаешь? – папа сделал вид, что страшно удивился. – Бабуля с вязаньем – чемпион Москвы по карате, дедуля – мастер спорта по бегу на всякие дистанции, мамаша с коляской – призер Олимпийских игр по стрельбе...
   – А в коляске у нее пулемет? – догадался Алешка.
   – Гранатомет. – Папа улыбнулся. – Вот такие у нас кадры. Так что вы, непослушные мамины дети, не суйтесь завтра на стадион.
   – А то еще спугнем неизвестное лицо, да, пап? – деловито спросил Алешка.
   Глаза его блестели от предстоящего. Было ясно: он сделает все, чтобы ничего не проглядеть. Папа это сразу понял.
   – Мать, Алешку под замок на весь день.
   – А Димку? – ревниво взвизгнул Алешка.
   – Димку необязательно.
   – Дим, тогда ты мне все расскажешь. Как старший брат.
   – Димку тогда тоже под замок, – решил папа. – Оба хороши.
   Мне, честно говоря, тоже хотелось бы посмотреть, как сработают папины «ребята» – мамуля и бабуля с дедулей.
   – Ладно, – сказала мама. – Под замок я их сажать не буду. Я им, как Золушке, дам всякие задания на весь день.
   – Щаз-з! – взвился Алешка. – Отделить чечевицу от черепицы? Я не умею!
   – Научишься, – спокойно сказала мама. – К вечеру. И кстати, когда наконец ты выбросишь в мусоропровод кроссовки?
   – Начинается... – проворчал Алешка.
   – Начинается! – вспыхнула мама. – Добрые люди, которые иногда к нам заходят, при виде твоих кроссовок пугаются и подскакивают. Мол, что за звери живут в вашей квартире?
   – Мне их жалко, – сказал Алешка. – Они были такие красивые.
   – Ну, когда это было, – сказала мама. – Сто лет назад.
   – Папа свои болотные сапоги, все в дырках, тоже не выбрасывает, – сказал Алешка.
   – Ну! – папа покачал головой. – Эти сапоги...
   – ...У того, у кого надо сапоги, – продолжила мама. – Чтобы завтра утром твоих кроссовок в моем доме не было. Я хоть к ним и привыкла, но тоже побаиваюсь. И мне стыдно, что мой сын ходил в такой жуткой обуви. Значит, я плохая мать.
   – Ты хорошая мать, – успокоил ее Алешка. – Только вредная. Иногда.
   – А ты все время вредный, – сказала мама. – Иди спать. Но сначала умойся. И не частично. И не разными фрагментами. Я проверю!
 
   Утром папа засунул в свою сумку газетный сверток. Газета была старая, немного драная, в пятнах.
   – Денежки? – спросил Алешка.
   – А то! – сказал папа. – Большие тыщи.
   – Не потеряй, – сказала мама. – Чужие все-таки.
   – Чужие не жалко, – сказал Алешка. – У Аркаши их много.
   – Все, – сказал папа. – Пока.
   И он ушел руководить операцией по задержанию вымогателей.
   Мама нас под замок, конечно, не посадила. Зато загрузила по полной программе. Уборка, чистка картошки, мытье посуды, отделение чечевицы от черепицы и всякая другая ерунда. Никогда мы так здорово не хозяйничали.
   – Молодцы, – похвалила нас мама. – Вот так бы каждый день.
   Алешка зажмурился от ужаса. И с надеждой спросил:
   – Мы свободны?
   – Относительно, – сказала мама.
   Мы сорвались с места, помчались в прихожую, переобулись.
   – Кроссовки захвати, – крикнула из кухни мама. – А то я их в окно выброшу. Кому-нибудь на голову.
   Но кроссовок почему-то в прихожей не оказалось.
   – Может, папа их в окно выбросил? – предположил Алешка. – Кому-нибудь на голову.
   – И ключи от квартиры тоже?
   Ключей в двери, как и кроссовок под тумбочкой, тоже не оказалось.
   Мама вышла в прихожую.
   – Мы под замком? – спросил я. Сурово.
   – Это случайность, – ответила мама. – Папа ключи забрал. Придется потерпеть.
   – Эх вы! – горько сказал Алешка. – А я-то старался. Две тарелки помыл и ни одной не разбил. А вы...
   – Насчет «не разбил» – у тебя еще все впереди. – Мама иногда бывает безжалостной. – Сам же сказал, что теперь будешь каждый день так здорово хозяйничать.
   – Я? Это ты сказала! А я...
   Не знаю, что он хотел сказать, потому что в дверях звякнуло и пришел папа.
   – Как тут у вас? – спросил он. – Все в порядке? А ты чего такой надутый?
   – А ты? – спросил в ответ Алешка.
   – Я не надутый, я расстроенный.
   – Операция сорвалась? – спросила мама с сочувствием.
   Когда мы приносим из школы «двойки», она нас с сочувствием об этом не спрашивает.
   – Сорвалась... – Папа вздохнул. – Подослали какого-то постороннего мальчишку. Мы от него ничего не добились. «Какие-то дядьки» его попросили. Пообещали. Обманули.
   Алешка, ни слова не говоря, накинул куртку и помчался на стадион. Я – за ним. Тоже накинув куртку.
   Догнал я Алешку возле той самой урны. Как раз в тот момент, когда он вытаскивал из нее знакомый газетный сверток.
   – Вот они! – сказал он торжествующе. – Денежки! – И нетерпеливо развернул сверток.
   И захлопал глазами. И даже немного взвыл.
   Вместо денег в этом газетном свертке находились... старые Алешкины кроссовки. Которые мама уже целый месяц просила его выбросить на помойку.
   Все стало ясно. Папа нас наколол, чтобы мы не вмешивались. А на самом деле операция проводилась совсем в другом месте.
   – Хорошее начало, – сказал Алешка задумчиво. – Какой будет конец?
 
   В тот же день к нам пришел Аркаша. Очень расстроенный и напуганный. Да и сердитый.
   – Вы чего-то там испортили, – сказал он папе недовольным голосом. – Вы их спугнули. Хорошо хоть деньги не пропали.
   – И кроссовки, – сказал Алешка. – Мне было бы жалко, если бы их какой-нибудь жулик забрал.
   – И носил бы их по праздникам, – сказала мама.
   – Какие еще кроссовки! – возмутился Аркаша. – Моя Мариша с ума сходит от страха. Вся такая нервная. Даже Маргоше забыла педикюр сделать – так расстроилась.
   Папа молча все это выслушал, а потом сказал:
   – Не волнуйся, тебя в ближайшее время никто больше беспокоить не будет.
   – Точно? – обрадовался Аркаша и так тряхнул головой, что чуть не сбросил свои застенчивые очки с носа на стол. – А почему?
   – В свое время узнаешь. – Папа как-то странно это сказал. Словно знал что-то не очень приятное, но говорить об этом не хотел. – И за Маришу не беспокойся, никто ее похищать не станет.
   Аркаша даже фыркнул. Будто сильно обиделся, что его жену, такую красавицу, никто не хочет похитить.
   – И вы охрану с нее сняли? – спросил он. – Теперь она беззащитная?
   – Как и все мы, – сказал папа.
   Дядя Каша сделал такое лицо, что было ясно – мы это мы, а они, Аркаша с Маришей, это совсем другое. Они намного дороже.
   Я заметил, как папа и мама обменялись при этом легкими улыбками.
   – Мариша мне очень дорога, – опять заладил Аркаша. – Она такая любящая. Такая нежная. Такая умница. – Он аж засветился. – Когда я впервые увидел ее на подиуме, в полном сиянии ее красоты, то просто обомлел от восторга. И до сих пор не могу понять, как эта неземная звездочка могла полюбить такого заурядного коммерсанта?
   По маминой улыбке я догадался, что и она не может этого понять. А папа сказал:
   – Так часто бывает в жизни, Аркаша. Она сумела разглядеть в тебе все твои внутренние достоинства.
   – Глубоко скрытые, – вежливо добавила мама.
   – А какие достоинства? – с удовольствием стал расспрашивать Аркаша. Видно, нечасто в нем кто-то обнаруживал достоинства. Или они так глубоко скрыты, будто их и вовсе нет. – Чем же я мог покорить Маришу?
   – Скромностью, – сказала мама.
   – Щедростью души, – сказал папа.
   – А еще? – Аркаша сладко жмурился, как сытый кот у теплой печки.
   – Красотой! – выпалил Алешка.
   – Ну уж... – Аркаша смутился от такой откровенной лести. – Это уж ты... Ну какой там красотой? Хотя...
   – Внутренней, – сказал Алешка. – Глубоко скрытой.
   Аркаша слушал все это с большой серьезностью и не чувствовал нашей иронии. А Лешка вдруг как-то мечтательно проговорил:
   – Как бы мне хотелось посмотреть на вашу Маргошу... То есть Маришу. Хотя бы издали.
   – Чего проще! Заходи к нам в гости. Теперь можно, опасность миновала, осада снята!
   – У вас там охраняемый забор. И шлагбаум как на переезде.
   – Для моих друзей шлагбаум всегда поднят! – с пафосом сказал Аркаша. – Заходи. Только позвони заранее. – Он положил на стол свою золоченую визитку.
   – А я бы к вам и на вашу дачу съездил, – нахально напросился Алешка.
   – Запросто. Только она еще недостроена.
   – Но хоть крыша-то есть?
   – Крыша есть. А вот все удобства только во дворе. Они временные.
   Алешку это не смутило. И несмотря на строгие мамины взгляды, он напросился в гости еще и на дачу. Удобства во дворе посмотреть.
   Ну, в общем, все проблемы Аркаши как-то разрешились. Папа был спокоен. Он почему-то был уверен, что вся эта история с вымогательством – чья-то глупая шутка. Впрочем, папе виднее.
   ...Вскоре Аркаша стал прощаться, целовать маме руку и хлопать папу по плечу. А Лешка, нимало не смутясь, попросил его выбросить по дороге на помойку его старые кроссовки. Которые он зачем-то опять притащил домой.
   Тут уж мама не выдержала и дала ему подзатыльник.
   – А чего? – Алешка сделал большие удивленные глаза. – Все равно они мимо помойки поедут.
   Мама выхватила у него кроссовки и засунула их под тумбочку. Алешка усмехнулся.

Глава IV
Как бы красавица

   – Дим, – сказал мне Алешка, – нас в гости пригласили. На завтра.
   – Кто?
   – Тетя Мариша.
   «Пригласили». Сказал бы уж – напросился.