Хакимов Александр. Посетитель музея

   Тагорец как тагорец - приземистый, корявенький, клыкас-. тый (скалозуб? зубоскал?). Но вот рядышком, все в той же экспозиции - сплошная головная боль Стрелка, заноза в мозгу. Запаянная капсула, маслянистый раствор. Внутри, будто в материнской утробе - псевдохомо.
   Ассоциация с материнской утробой напрашивалась при взгляде на это самое псевдохомо. Большеголовый пузатый младенчик, свернувшийся калачиком. Глазенки пустенькие - в пол-лица. Глазенки натуральные, не стекляшки, не биопластик. Из всего, добытого Стрелком за годы и годы, это самое псевдохомо уникум, в некотором роде. В том роде, что "младенчик" оказался единственной добычей, привезенной Стрелком на Землю живьем.
   Собственно, считать ли псевдохомо добычей? Тагорец - да. Тагорца заказал токийский Музей. И Стрелок выполнил заказ качественно и в срок.
   Потревоженный в логове тагорец скалил клыки, выпрямлялся, колотя себя лапищами в грудь, нависал над незваным пришельцем, готовясь откусить ему голову.
   Стрелок не отступил, не побежал. Он сделал еще шаг вперед, сблизившись вплотную, и отстрелил тагорцу гениталии, "корень", если угодно. Подрубаешь корень, и дерево валится.
   Тагорец не дерево, но его "корень" - жизненно важный центр, поразив который, только и можно свалить эту... дичь. Что и получилось...
   (Спец, помнится, не удержался от веселой скабрезности, восстанавливая тагорский "корень" с помощью биопластика,"бородатый" анекдот, "шампиньоны растут", ну все его знают...)
   А в опустевшее логово Стрелок сунулся не праздного любопытства ради. Он желал убедиться, что логово доподлинно опустевшее. Иначе пойдешь-пойдешь отсюда, и на спину обрушится тагоряночка, с которой "скалозуб-зубоскал" играл в "шампиньоны", пока их... мнэ-э... не потревожили. Тагоряночка - еще тот организм, учитывая масштаб тагорского "корня"!
   Оказалось, логово-таки опустевшее. Никого, Не считая этого самого псевдохомо в грубо сработанном каменном чане с рассолом. Ну и кто тут? Вернее, что тут? Ибо продукт питания отвечает на вопрос "что", а не "кто".
   "Псевдохомо", названное так впоследствии профессором Исии Сиро, все же ответило на вопрос "кто", а не "что". Но впоследствии, на Земле.
   А на Тагоре Стрелок выудил это самое псевдохомо из чана, встряхнул, повертел на взвешивающей руке... М-да, такой организм попадается ему впервые. И что с тобой делать, организм? Усыпить, провести первичную консервацию, и - в капсулу? Своя ноша не тянет. Весу в организме - килограмма три, три с половиной. М-младенчик...
   Стрелок не усыпил этого самого псевдохомо отнюдь не из-за сантиментов - дескать, ах, младенчик, ах! Он не слюнтяй из "Живого Мира", он Стрелок. Не к ночи помянутый леонидянин, в конце концов, более схож с младенчиком - пупсик-серафимчик. Но именно, что схож, и не более. А это самое псевдохомо схоже с жертвой аборта. И не усыпил он его потому, что Стрелок есть звание, есть репутация. Стрелок со скорчером - да. А душить эмбриона или инъекцию делать, или замораживать в холодильной камере (так или иначе усыплять, короче) - нет.
   И на Землю это самое псевдохомо прибыло живьем. Вообще-то н-не совсем живьем. Организм скорее жив, чем мертв. Организм скорее мертв, чем жив. Клиническая смерть, из которой организмы выводятся и через сутки, и через двое, и через трое. Вероятно, жидкая среда в капсуле, куда Стрелок погрузил это самое псевдохомо, кардинально разнилась по составу с тем рассолом в том тагорском каменном чане. Ну и массаракш с ним! Получите заказ и распишитесь. А это (это самое псевдохомо) - в нагрузку, когда и если угодно.
   Угодно.
   Профессор Исии Сиро кланялся и улыбался, кланялся и улыбался, кланялся и улыбался. Япония! Ритуал есть ритуал. И не понять, искренне кланялся и улыбался? Или - ритуал?
   А спустя неделю профессор Исии Сиро выступил с сообщением по Центральному Каналу. И не по поводу нового экспоната, тагорца,- недостаточный информационный повод, чего там! Выступил он по поводу (по причине, чего там!) псевдохомо. Тогда же и назвал организм - псевдохомо.
   Итак, это самое псевдохомо к разряду животных не относится, к разряду нелюдей не относится, к разряду сапиенсов не относится, однако... По словам профессора Исии Сиро, если искать промежуточное звено между тем, тем, и тем... то искать уже не надо, уже найдено... кажется... С полной определенностью утверждать нельзя. Из состояния клинической смерти организм вывести не удалось, жаль. А то бы можно было утверждать с полной определенностью.
   Что-о-о?!
   Стрелок вознегодовал.
   Стрелок потребовал.
   Стрелок воззвал к Экселенцу.
   В общем, растерялся Стрелок, чего уж там.
   Он заметался, рванулся было назад на Тагору. Сейчас он доставит вам полдюжины этих самых псевдохомо живьем и... и тогда еще посмотрим!
   Но не успел. Не получилось - на Тагору. Вердикт КОМКОНа: закрыта Тагора. Буквально наутро после сообщения Исии Сиро. Стрелок рванулся было назад на Тагору буквально наутро после сообщения Исии Сиро. АН - осади назад. Вердикт. Закрыта. Для всех без исключения. Вплоть до особого распоряжения.
   - Чьего распоряжения?! - на грани мужской истерики допытывался Стрелок у Экселенца.- "Живого Мира", что ли?! И кто ее закрыл?! "Живой Мир", что ли?! Да пошли они!..
   Лысый хрыч немигающе буравил Стрелка выпуклой зеленью глаз, пережидая всплеск эмоций. Не дождался и снизошел до краткого ответа:
   - Не "Живой Мир". КОМКОН.
   - Вы?! Вы, Экселенц?!
   - КОМКОН...- уточнил лысый хрыч.
   - Вы же и есть КОМКОН! - неподобающе указал пальцем Стрелок.- Вы!
   - Не я один.
   - А кто еще?!
   Стрелок прекрасно знал, кто еще. Собственно, никто не делал тайны из "кто еще КОМКОН". Ну, Белый Ферзь. Ну, Слегач. Ну, Гуру. Умник еще. И - Экселенц. Вопрос Стрелка был и не вопрос вовсе, а уничижительная оценка остальным комконовцам. Это он погорячился. Погорячился, да. Это, пожалуй, нервный срыв. Это, пожалуй, не на грани мужской истерики, а за гранью. Каждый из верховного квинтета КОМКОНа заслуживает глубокого почитания и прочая, и прочая, и прочая.
   Однако приняли же злополучный вердикт! И как оперативно! И как безоговорочно!
   - Кто?! - повторил Стрелок. И это был уже не вопрос. Просьба. Мольба.
   - КОМКОН...- повторил лысый хрыч, указывая тоном на неподобающее поведение Стрелка.
   - Виноват, Экселенц...- стушевался Стрелок. Попереминался. Повторил: - Виноват...
   Не ободрил его Экселенц: "Ты не виноват". Сказал ему Экселенц:
   - Иди. Иди и впредь не греши.
   И Стрелок выполнил "кру-угом!" и пошел. Кто из вас без греха? Где твои обвинители? Никто не осудил тебя?
   Стрелок - без греха. Обвинители не проклюнулись. Никто не осудил его.
   Он искал встречи с остальными из верховного квинтета КОМКОНа. Он досаждал и осаждал. Он, в конце концов, охотился на них! Нет-нет, только в понимании выслеживал, ему только спросить...
   Он-таки выследил - и не кого-либо, а Гуру. Самого престарелого и самого почитаемого из верховного квинтета. В КОМКОНе, разумелось, все равны. Но некоторые равнее. ГУРУ - равнее некоторых. Не провозглашалось, но разумелось. Хотя при утверждении очередного вердикта он неизменно голосовал против. И против. И против. Пацифистская блажь. Но принцип большинства есть принцип большинства. Расклад голосов собственно, никто не делал тайны из расклада голосов. Один всегда против. Кто тот один - никто не делал тайны и из этого. Гуру. Снова Гуру. Опять Гуру... Вот только из итогов голосования по закрытию Тагоры ктото сделал тайну. Кто-кто?! КОМКОН и сделал!
   Сам Стрелок априори испытывал к Гуру уважение, уважение и уважение. При том, что знал, как неизменно голосует Гуру на верховном квинтете. (А начет закрытия Тагоры, небось, "за"? В кои-то веки, а?! Пацифист блаженный! Или блажной?) Но Гуру есть Гуру...
   И Стрелок ощутил мгновенную робость до слабости в ногах, когда очутился лицом к лицу с ним. Именно очутился - главное, внезапность, как на охоте. А то, понимаешь, избегают они его, что ли?!
   Стрелок выследил престарелого Гуру в Степанакерте, на шумном достлуг-байраме, посвященном трехсотлетию нерушимого азербайджано-армянского братства. Очень многолюдный достлуг-байрам.
   Стрелок очутился лицом к лицу с Гуру и брякнул от смущения:
   - А я вас узнал! - с идиотической ухмылкой.
   Еще бы не узнать Гуру, чье лицо известно любому землянину и не только землянину, но и любому!
   - А я - вас... - произнес Гуру после томительной для Стрелка паузы. А глаза добрые-добрые!
   Неловко-то как, массаракш! Стрелку ведь ничего не надо, ему только спросить...
   Он не успел спросить, сформулировать не успел.
   Гуру неловко размахнулся и влепил пощечину. Не больно. Однако звонко. И демонстративно. За что?!! Публично...
   Публики на достлуг-байраме было с избытком. Публики, гомонящей, хохочущей, горланящей. И вмиг - вакуумная тишина.
   - Спасибо. Я удовлетворен...- учтиво произнес Гуру. Потом вдруг сразу схватился за сердце, стал оседать, успев спросить у достлуг-байрама: - Можно, я лягу?
   Лег. И больше не встал. Еще неделю продержался на стимуляторах - в Краславской клинике. И - ушел. Навсегда.
   А Стрелок ушел в долгий, почти трехгодичный ступор. Даже запил. По-черному. Сказать бы, до цирроза, сохранись эта напасть со времен постсредневековья.
   - Сопляк и дешевка! - орал на него Спец, брызгая слюной, приводил, что называется, в чувство.- Поднимись! Поднимись, говорю! Не молчи! Скажи что-нибудь!.. И-иех, сопляк и дешевка, хвостом тя по голове!
   Стрелок не поднимался и молчал. Угрюмо. И лишь снова оказавшись один после очередного визита друга-Спеца, изредка риторически вопрошал вслух:
   - За что?! Нет, главное, за что?! Кто-нибудь мне объяснит, за что?!
   Никто. Никто ему так и не объяснил.
   Время лечит все.
   Но легкие рецидивы есть легкие рецидивы.
   Стрелок, выйдя из трехгодичного ступора, вошел в стадию "Ах, так?!". Убедившись, что Тагора по-прежнему закрыта, он с упорством, достойным лучшего применения, затребовал свою капсулу, ту самую, да! Вместе с содержимым, конечно! Псевдо не псевдо, хомо не хомо - это его добыча. Выньте да положьте! У вас Тагора, значит, закрыта, и на Тагору, значит, никак?! И чудненько! А у него в музейной экспозиции брешь, и он эту брешь может скомпенсировать лишь за счет этого самого псевдохомо, именно этого, ибо другого не дано - закрыто. И вообще, о чем речь?! Товарищи ученые! Доценты с кандидатами! Не натешились с организмом (псевдо не псевдо, хомо не хомо!) за три-то года, пока Стрелок... мнэ-э... безмолвствовал?! Не натешились, значит? А плевать! Отдайте. Это моя добыча. Отдайте... Настырность хронического склочника. Станешь тут с вами склочником! Да, склочник! Вот и отдайте!
   Отдали. Вам как - на руки? Или - в музей?
   В музей, конечно. Зачем же на руки! Добыча, да, его. Но он ведь ее - для музея. Пусть будет. Пусть смотрят.
   Профессор Исии Сиро капсулу и доставил. Самолично. Прибыл на глайдере. Не кланялся и не улыбался, не кланялся и не улыбался, не кланялся и не улыбался. И эти японцы еще что-то говорят о незыблемости ритуалов!
   По случаю пополнения экспозиции Стрелок тоже прибыл, тоже на глайдере.
   Они пересеклись на каких-то пять-шесть секунд, на крыше Музея, на взлетно-посадочном круге. Стрелок прибыл, а профессор, знаете ли, как раз убывает. Не поклонился и не улыбнулся.
   И Аматэрасу с ним, с профессором, в конце концов! Вольному воля! Экспонат-то хоть привез? Или так, погулять вышел?
   Ага, привез. Вот он.
   И чудненько! Пусть будет. Пусть смотрят.
   Посетители музея, пра-ашу!
   То-то и оно. Проси, не проси - с тех самых пор Стрелок стал чуть ли не единственным посетителем. И то от случая к случаю - по случаю. Например, как сегодня, как здесь и сейчас. Вековину стажа отметить - всем случаем случай! Не так ли? Один, совсем один. То-то и оно.
   Нет, не один! Кто-то (некто?) пнул его под коленки - мягко, типа "соизвольте подвинуться, за вами не видно". Ох, Вагнер, Вагнер! В смысле - Рихард. В смысле - "Риенци".
   Заглушил все посторонние звуки, заглушил. Эдак на Гиганде (на Сауле, на Гарроте, на Леониде, на Тагоре) увлечешься кристаллофонами, заслушаешься и - ку-ку. Но здесь и сейчас опасаться нечего. Возрадоваться разве! Не один он, не один. Еще посетитель!
   Стрелок сдернул серьги кристаллофонов, одновременно оборачиваясь и подвигаясь в сторону: пожалуйста-пожалуйста, пардон, что помешал.
   Тьфу! Массаракш! Никакой не посетитель. Кибер-уборщик. Чистота залог чего-то там. И верно. Без кибера-уборщика тут заросло бы все... по самое некуда.
   - Пшел вон! Кыш! - пронзительной фистулой отогнал Стрелок.
   Кибер порскнул было за угол, в Зало.
   - И оттуда пшел! Кыш! Понял, нет?!
   Еще не хватало! Последняя точка маршрута! Зало! И там вдруг кибер-уборщик! Помимо того, что (кто?) там пребывает с тех пор, как ушел... навсегда. Нет уж! Зало на то и Зало там надлежит быть одному, с самим собой... и с тем, что (кто?) пребывает в Зало с тех пор, как...
   Кибер виноватой трусцой по широкой дуге обогнул Стрелка и скрылся в коридорных дебрях. Чувство вины - оно киберам присуще? Или как?
   Стрелку, например, присуще. Но здесь и сейчас он его не ощущал. Там и тогда - тоже. И вообще... За что?! За что, массаракш и массаракш!!!
   Опять риторика. Но без нее в Зало - никак.
   Янтариновое круглое Зало.
   И в центре янтариновый же, высокий, в рост человека, постамент.
   И на постаменте... мнэ-э... трофеем не назвать, экспонатом тоже...
   Голова престарелого Гуру.
   Не скульптура, не муляж.
   Именно голова именно престарелого именно Гуру.
   Последняя воля, затихающим шепотом озвученная в Краславской клинике: тело сжечь и пепел развеять над Тагорой, а голову... голову поместить в Музей... нет, не в бакинский, не в токийский, не в питерский... именно и только в лабрадорский, вот этот вот самый - наряду с остальными... мнэ-э... трофеями?.. экспонатами?..
   Возрастной маразм? Дикий каприз? Что сказать-то этим хотел, Гуру?
   Ан что хотел, то сказал. У каждого, в конце концов, свой масштаб капризности!
   Голову препарировал Спец. Долго думал - как? Не в капсулу же с рассолом ее помещать, в самом-то деле! Не опилками же набивать и раскрашивать, в самом-то деле!
   И Спец сделал то, что Спец сделал. И сказал: "Это моя лучшая фильма. И это моя последняя фильма!".
   Почему - фильма? Какая-такая фильма? Опять образованность хочут показать, массаракш, массаракш и массаракш!
   Но что да, то да. Сработано на века!
   И в очередной "четвертушке" скорбный Наш в куртке из шкуры алайца-боевика торжественно-траурным тоном так и заявил: "Сработано на века!". И предложил присвоить Музею имя престарелого Гуру, а... мнэ-э... экспонат считать своеобразным... мнэ-э... бюстом, памятником, если угодно. Чтобы помнили! Ныне, и присно, и вовеки веков, ура!
   И всеобщим голосованием предложение Нашего приняли на ура. (Обширная аудитория у Нашего-таки, обширная!) Ныне, и присно, и вовеки веков...
   Что ж, век миновал. Аккурат миновал. Я знаю, век уж мой измерен, но чтоб продлилась жизнь моя...
   Стрелок остановился строго напротив. Получилось - глаза в глаза.
   "Ну и?" - сардонически вопросил Стрелок, мысленно, разумеется.- "Доказал? И что? И кому?.. И-иех-х, Гуру ты Гуру! А глаза добрые-добрые!"
   Потом отступил на шаг и все-таки отдал должное - вытянулся в струнку, щелкнул каблуками, отсалютовал коротким жестом - указательный палец резко к виску, и резко же вниз, руки по швам. Гуру есть Гуру. (Но все-таки! За что?!!) Да, отсалютовал. Сказано, отсалютовал! Не повертел пальцем у виска, а резко поднес, и резко вниз. Отсалютовал, ну!
   Зало - в церемонном молчании. Весьма кстати кибер-уборщик спровоцировал Стрелка на сдергивание кристаллофонов с ушей. Вагнер здесь неуместен. Покойник не любил Вагнера. О вкусах не спорят. Впрочем, и какая-либо иная музыка здесь неуместна. Сказано: Зало - в церемонном молчании.
   Н-ну... Спасибо этому дому, пойдем к другому. Довольно Стрелок церемонился, пора и честь знать. Домой, домой. Честь пора знать.
   Он вышагнул из полусферы (под раковину моллюска) на крышу.
   Бр-р! Все еще дождь. И снег. И ветер. И звезд ночной полет.
   Хорошо ему там, в янтариновом Зало - тепло и светло. И главное - сухо... Во веки веков.
   А тут... Бр-р!
   А что?! Чем не идея?! Ха! В свою очередь, выразить аналогичную последнюю волю и - сюда, в то же Зало, на еще один постамент. Строго напротив. Ха! Экспозиция "А теперь сходитесь!".
   Он поежился (от пробирающего холода, только от него!) и отменными прыжками заспешил к глайдеру. Не особо следя, наступает на мозаичные буквы или нет. Верить приметам - дурная примета. Ха!
   Вот мы и дома. То есть пока в глайдере, но это уже почти дома. Тепло и светло. И главное - сухо...
   Поехали?
   Нет, чего-то недостает. Чего-то, чего-то, чего-то... Мне чегото смутно жаль.
   Ага! Музычка! Как без нее?!
   Он снова подвесил к мочкам ушей кристаллофоны. Вагнера на сегодня предостаточно, пожалуй. Ну тогда... Ну пусть... Да хоть бы кто!
   Бетховен? Бетховен так Бетховен. "Аппассионата" так "Аппассионата".
   Тирьям-пам-пам, пам-пам! Тириям-тириям-тириям!..
   Вперед! И вверх!
   Вперед и вверх, а там!.. Вперед и вверх, а там!.. Вперед и вверх, а там!..
   Эка, удачно легло на мелодию!
   Тирьям-пам-пам, пам-пам! Тирьям-пам-пам, пам-пам! Тирьям-пам-пам!
   А позади и внизу - Музей.
   Мне сверху видно все, ты так и знай!
   Сверху - разрозненные мозаичные буквы на крыше собрались в строгую шеренгу, выстроились:
   МУЗЕИ ИНОПЛАНЕТНЫХ КУРЬЕЗОВ ИМЕНИ ГОРБОВСКОГО
   Глайдер вошел в зону плотных облаков-кумулюсов.
   Вперед и вверх!
   Тирьям-пам-пам!
   P.S. "Лабрадор - это земля, которую Господь подарил Каину"
   Жак Картье, первооткрыватель Лабрадорского полуострова
   1997-1999. Баку. Санкт-Петербург