Страница:
Случайно столкнувшись с Хиллари в коридоре в пятницу днем, Моника спросила:
— Так мы встречаемся сегодня вечером?
— Да, разумеется, — натянутым тоном ответила Хиллари. Она разговаривала о чем-то со Стюартом из бухгалтерии и, похоже, не хотела отвлекаться.
— Что ж, тогда пока! — сказала Моника, подумывая о том, не лучше ли все-таки провести этот вечер дома перед телевизором. Одиночество больше не страшило ее, она научилась получать от него удовольствие. Но раз Хиллари подтвердила свою готовность составить ей компанию, пусть и несколько грубоватым тоном, отступать уже поздно.
Вернувшись домой, Моника позвонила Хиллари, чтобы договориться о времени встречи. Трубку поднял ее сожитель Джеймс.
— Привет! Это ты, Джеймс? — спросила Моника.
— Да. А кто это?
— Моника. Я хотела…
— Как дела, Моника?
— Нормально. Я звоню вам, потому что Хиллари предложила мне поужинать с ней вместе сегодня вечером…
— Правда? Забавно, она еще не вернулась.
Моника нервно хохотнула:
— Ах вот как… Понимаю. Ну ладно, извини за беспокойство, возможно, сегодня у меня неудачный вечер.
Моника тяжело вздохнула и закусила губу. Винить самое себя ей было не за что, Джеймса тоже. Видимо, на дружбе с Хиллари можно было поставить крест.
— Она сказала, что поедет навестить свою маму и поживет у нее пару дней, — добавил Джеймс. — Выходит, она тебя подвела? Испортила тебе сегодняшний вечер?
— Это не так уж и важно, — ответила Моника, желая поскорее закончить разговор. — Поужинаю одна.
— Послушай, а почему бы нам не поужинать вместе? — спросил неожиданно Джеймс.
Моника оторопела.
— Я что-нибудь приготовлю, — продолжал настаивать он.
Холодильник Моники был пуст, она успела проголодаться.
— Нет, спасибо. Это будет не совсем удобно… — промямлила она, однако Джеймс стоял на своем:
— Отчего же? Ты ведь не допустишь, чтобы я съел все съестные припасы один и растолстел! — пошутил он.
— А что ты намерен приготовить? — рассмеявшись, поинтересовалась Моника.
— И в зависимости от того, понравится ли тебе меню, ты примешь решение? — уточнил Джеймс.
— Именно так! — ответила Моника.
— Как насчет морского черта, обжаренного в сухарях с чесноком? Разумеется, с картофелем и тушеной морковью на гарнир.
— Звучит заманчиво…
— Тогда приезжай, буду тебя ждать.
— Хорошо. Я буду у тебя через час.
Между Моникой и Джеймсом, другом Хиллари, установились добрые, приятельские отношения. Они встречались уже несколько раз, разумеется, в присутствии Хиллари, и прониклись друг к другу искренней симпатией. Он был внимателен и любезен, много и удачно шутил, и Моника, знавшая заносчивый и эгоистичный характер своей подруги, даже удивлялась, как этот интеллигентный, обаятельный мужчина уживается с ней. Ей не верилось, что он ослеплен ее красотой и пленен необузданным темпераментом. Вероятно, дело было в чем-то другом, возможно, эти двое просто привыкли друг к другу.
Сейчас, собираясь в гости к Джеймсу, Моника не испытывала никакого волнения, полагая, что он пригласил ее из вежливости, желая загладить вину своей любовницы. После суматошной недели Монике требовалось именно то, что он ей предлагал: сытный ужин и приятная беседа. Она надела длинную юбку-клеш и белую блузу, заперла квартиру и на своем автомобиле поехала по знакомому адресу. По пути ей в голову закралась мысль, что Джеймс, возможно, втайне симпатизирует ей. Но расскажет ли он об этой встрече Хиллари?
Он встретил ее, как всегда, радушно и помог снять пальто. На нем были обыкновенные джинсы и рубашка. Моника даже подумала, что ей тоже следовало одеться попроще. Впрочем, поправила тотчас же она себя, он — хозяин дома, а она — его гостья, так что все нормально.
— Пахнет вкусно. Рыба готова? — спросила она, раздевшись. — Ты любишь готовить?
— Конечно! А ты думала, что я наврал с три короба, чтобы заманить тебя в гости, а угощать стану макаронами?
— Я бы с удовольствием съела и макароны. Очень мило с твоей стороны пригласить меня поужинать, — сказала она. — Я купила бутылку вина, поставь его пока в холодильник.
— Ты поступила мудро! — Джеймс театрально поклонился и поставил бутылку на полку рядом с другой. — Тут уже есть одна, и достаточно охлажденная. Может быть, выпьем по бокалу для аппетита?
— С удовольствием. Но, поскольку я за рулем, лучше отложим дегустацию до ужина, — сказала Моника.
— Прошу к столу! — Джеймс провел ее в гостиную, где на столе уже стояли два бокала и зажженная свеча.
— Картошка, правда, немного разварилась, — виновато сказал Джеймс, разливая вино по бокалам.
Моника улыбнулась и подумала, что он очень славный, этот тридцатилетний стройный атлет, бывший футболист, с широкими плечами и тонкой талией, сохранивший все волосы на голове и задорное, почти юношеское, выражение лица. Когда он улыбался, в уголках глаз у него появлялись морщинки. Монике нравились мужчины, поддерживающие спортивную форму. Большинство мужчин, вместе с которыми она работала, успели обзавестись, к сожалению, брюшком.
Моника села на диван и поставила бокал на столик. Джеймс сел в кресло напротив нее и, улыбнувшись, промолвил:
— Я включу музыку, а сам вынужден буду вернуться на кухню: за рыбой нужно присматривать.
— Может быть, тебе помочь? — спросила Моника.
— Нет, не надо! Пей вино и слушай музыку!
Джеймс вскочил и убежал на кухню. Вскоре оттуда послышался его громкий голос, в котором чувствовались взволнованные нотки, и запах слегка пригоревшей рыбы.
— Я обожаю готовить, но не слишком-то преуспел пока в кулинарном искусстве.
Раздался звон разбитой тарелки или соусника.
Моника встала и пошла взглянуть, что там происходит. Джеймс достал из духовки сковороду с рыбой и с виноватым видом спросил:
— Ну, как, по-твоему? Она не слишком пригорела?
— Выглядит аппетитно! — тактично ответила Моника.
— Сейчас узнаем, какова она получилась на вкус! — пробормотал Джеймс и стал раскладывать куски рыбы и гарнир по тарелкам. Наконец они уселись за стол и приступили к трапезе.
— Пальчики оближешь! — похвалила его стряпню Моника.
— Жаль, что слегка переварился картофель, он должен быть с румяной корочкой.
— Мне все равно нравится, — сказала Моника, ощущая некоторую перевозбужденность. Джеймс тоже нервничал, хотя ужин и удался. Моника поерзала на диване, размышляя, как бы лучше перевести разговор на другую тему.
Постепенно все разрешилось само собой. Поев, они успокоились и начали непринужденно болтать о том о сем, время от времени угощаясь белым вином. Как-то незаметно разговор переключился на ее отношения с Майклом.
— Как давно вы с ним расстались? — спросил Джеймс.
— Уже почти три недели. Нет, пожалуй, четыре! — ответила Моника.
— Неужели? А мне почему-то казалось, что прошла целая вечность.
— Почему так? — Моника удивленно вскинула брови.
— Не знаю. — Он пожал плечами. — А ведь вы с ним прожили вместе много лет!
— Да, десять. — Моника сделала глоток вина.
— Солидный срок, — сказал Джеймс обыденным голосом, не пытаясь изобразить на лице деланное сочувствие, как Хиллари.
Какое-то время они молча ели.
— Очень вкусно, — нарушила тишину Моника. — Ты молодец.
— Спасибо за комплимент, — с улыбкой отозвался Джеймс.
— А как долго встречаетесь вы с Хиллари? — спросила она.
— Около трех лет, то ругаемся, то снова миримся. Еще вина?
— Нет, мне достаточно, я за рулем.
— Извини, я забыл. А ты далеко отсюда живешь?
— В десяти минутах езды на машине.
— Тогда возьмешь такси, а машину заберешь утром! Ведь завтра суббота.
— Это мысль, — сказала Моника и подвинула бокал поближе к Джеймсу, чтобы он его наполнил.
Они стали непринужденно говорить о работе, об общих друзьях и знакомых, о музыке, потом начали вспоминать годы учебы в школе. Оказалось, что он учился в интернате.
— Я впервые познакомился с девушкой, только когда мне исполнилось восемнадцать. Это было ужасно! — сказал Джеймс.
— Почему? — Моника улыбнулась и постучала пальцами по бокалу.
— В общем-то ничего особенного не произошло. Я познакомился с девушкой, как я уже сказал. Она думала, что я нормальный парень. Ну, ты меня понимаешь? Я страшно перетрусил, мне до сих пор стыдно вспоминать об этом.
Монике не верилось, что это правда: Джеймс выглядел очень уверенным в себе, зрелым мужчиной, и представить его смущенным и растерянным юнцом ей было трудно.
— О чем же тебе стыдно вспоминать?
— Понимаешь, у меня тогда ничего не получилось… — с трудом выдавил из себя он.
Моника звонко рассмеялась:
— Мне трудно это себе представить!
И действительно, поджарая фигура Джеймса не давала оснований подозревать его в мужской слабости.
— Представь себе, что я до сих пор не уверен в себе, — вполне серьезно сказать он.
— Но такое случается со всеми, не так ли? — Она поставила бокал на стол. — Не стоит обращать на это внимания. Главное, не показывать виду, что ты в себе не уверен, и тогда об этом никто не догадается.
— Я знаю людей, которые от природы дерзки и смелы, например Хиллари. Она не знает, что такое робость, поэтому ей незачем притворяться самоуверенной. Разве не так?
— Возможно, — кивнула Моника. — Я недостаточно хорошо ее знаю, чтобы судить о ней.
Они выпили еще вина.
— Хочешь пудинга? — спросил Джемс.
— Немного попозже, я пока сыта, — сказала Моника.
Джеймс выглядел искренне озабоченным, и у Моники возникло подозрение, что в его отношениях с Хиллари образовалась трещина. Но сейчас было не самое подходящее время спрашивать его об этом.
— Ну, и каково это, оказаться одинокой? — спросил Джеймс. — Извини, если мой вопрос показался тебе бестактным.
Он все больше нравился Монике, но флиртовать с ним она не считала возможным, полагая, что это было бы с ее стороны предательством — нет, не Хиллари, которая вполне заслужила такого отношения к себе, а самого духа этой встречи.
— Не беспокойся, сейчас я могу спокойно говорить об этом, — ответила она. — В одиночестве есть свои плюсы и свои минусы.
— И каковы же плюсы? — спросил он.
Они обменялись многозначительными взглядами. — Например, я могу сама распоряжаться своим временем, принимать от мужчин приглашения поужинать с ними…
— В таком случае от вашей размолвки выиграл я! — воскликнул Джеймс и улыбнулся.
— Ты меня смущаешь, — потупившись, заметила Моника.
Он поспешил перевести беседу в другое русло, решив, что слишком далеко зашел, и спросил:
— Ты уже решила, как проведешь свой отпуск?
— Еще нет. В понедельник я улечу по делам в Мадрид. Но сомневаюсь, что это будет веселым времяпрепровождением, — сказала Моника.
— Как знать, — возразил Джеймс. Она покрутила в руках бокал.
— Честно говоря, я подумываю над тем, чтобы воспользоваться льготным туром для людей в возрасте от восемнадцати по тридцати лет. Ведь на следующий год мне стукнет тридцать один, и будет уже поздно.
— Ты не много потеряешь, поверь мне! Я был однажды в таком путешествии, когда учился в колледже. И в последний день отдыха познакомился с девушкой, которую до сих пор не могу забыть. Мы провели вместе на пляже всю ночь, утром я улетел, и мы больше никогда с ней не встречались.
— Это трагедия! — Моника даже всплеснула руками, едва не опрокинув бокал.
— Да, в некотором роде. Зато нам было некогда тосковать. Согласись, что в таком расставании есть нечто романтическое. Лучше потерять друг друга по воле случая, чем с годами просто изжить свои чувства. Как это скучно, жить с нелюбимым.
— А ты, оказывается, циник!
— Нет, я не циник, — подумав, возразил ей Джеймс. — Скорее идеалист. Цинизм — это только маска, прикрывающая мою незрелость. Налить тебе еще вина?
— Нет, с меня достаточно! — Моника взглянула на часы:
— Пожалуй, мне пора вызвать такси.
На некоторое время в комнате воцарилась тягостная тишина. Их взгляды встретились. Джеймс хотел было что-то сказать, но ограничился улыбкой и поставил бутылку на стол.
— Спасибо за чудесный ужин! — сказала Моника.
— Ты так и не отведала пудинга! Может быть, возьмешь его с собой? Я положу его в кастрюльку. Он очень вкусный, с шоколадом.
— Спасибо, лучше съешь его сам завтра утром. — Она встала из-за стола. — Где телефон?
Такси приехало быстро. Джеймс суетливо помог ей надеть пальто. Она сказала, стоя возле входной двери:
— До свидания. Еще раз спасибо за все. Непременно навестите меня как-нибудь вместе с Хиллари. Правда, я готовлю не так хорошо, как ты, но все же чем-нибудь вкусненьким вас угощу.
Джеймс открыл дверь, неловко чмокнул ее в щеку, и Моника выпорхнула из квартиры. Садясь в машину, она послала ему воздушный поцелуй и захлопнула дверцу. Он еще долго смотрел вслед удаляющемуся автомобилю. Моника вздохнула, пожалев, что уехала. Вечер был действительно чудесным, а Джеймс — просто очаровательным. И если бы не Хиллари, кто знает, чем бы он мог завершиться…
Глава 4
— Так мы встречаемся сегодня вечером?
— Да, разумеется, — натянутым тоном ответила Хиллари. Она разговаривала о чем-то со Стюартом из бухгалтерии и, похоже, не хотела отвлекаться.
— Что ж, тогда пока! — сказала Моника, подумывая о том, не лучше ли все-таки провести этот вечер дома перед телевизором. Одиночество больше не страшило ее, она научилась получать от него удовольствие. Но раз Хиллари подтвердила свою готовность составить ей компанию, пусть и несколько грубоватым тоном, отступать уже поздно.
Вернувшись домой, Моника позвонила Хиллари, чтобы договориться о времени встречи. Трубку поднял ее сожитель Джеймс.
— Привет! Это ты, Джеймс? — спросила Моника.
— Да. А кто это?
— Моника. Я хотела…
— Как дела, Моника?
— Нормально. Я звоню вам, потому что Хиллари предложила мне поужинать с ней вместе сегодня вечером…
— Правда? Забавно, она еще не вернулась.
Моника нервно хохотнула:
— Ах вот как… Понимаю. Ну ладно, извини за беспокойство, возможно, сегодня у меня неудачный вечер.
Моника тяжело вздохнула и закусила губу. Винить самое себя ей было не за что, Джеймса тоже. Видимо, на дружбе с Хиллари можно было поставить крест.
— Она сказала, что поедет навестить свою маму и поживет у нее пару дней, — добавил Джеймс. — Выходит, она тебя подвела? Испортила тебе сегодняшний вечер?
— Это не так уж и важно, — ответила Моника, желая поскорее закончить разговор. — Поужинаю одна.
— Послушай, а почему бы нам не поужинать вместе? — спросил неожиданно Джеймс.
Моника оторопела.
— Я что-нибудь приготовлю, — продолжал настаивать он.
Холодильник Моники был пуст, она успела проголодаться.
— Нет, спасибо. Это будет не совсем удобно… — промямлила она, однако Джеймс стоял на своем:
— Отчего же? Ты ведь не допустишь, чтобы я съел все съестные припасы один и растолстел! — пошутил он.
— А что ты намерен приготовить? — рассмеявшись, поинтересовалась Моника.
— И в зависимости от того, понравится ли тебе меню, ты примешь решение? — уточнил Джеймс.
— Именно так! — ответила Моника.
— Как насчет морского черта, обжаренного в сухарях с чесноком? Разумеется, с картофелем и тушеной морковью на гарнир.
— Звучит заманчиво…
— Тогда приезжай, буду тебя ждать.
— Хорошо. Я буду у тебя через час.
Между Моникой и Джеймсом, другом Хиллари, установились добрые, приятельские отношения. Они встречались уже несколько раз, разумеется, в присутствии Хиллари, и прониклись друг к другу искренней симпатией. Он был внимателен и любезен, много и удачно шутил, и Моника, знавшая заносчивый и эгоистичный характер своей подруги, даже удивлялась, как этот интеллигентный, обаятельный мужчина уживается с ней. Ей не верилось, что он ослеплен ее красотой и пленен необузданным темпераментом. Вероятно, дело было в чем-то другом, возможно, эти двое просто привыкли друг к другу.
Сейчас, собираясь в гости к Джеймсу, Моника не испытывала никакого волнения, полагая, что он пригласил ее из вежливости, желая загладить вину своей любовницы. После суматошной недели Монике требовалось именно то, что он ей предлагал: сытный ужин и приятная беседа. Она надела длинную юбку-клеш и белую блузу, заперла квартиру и на своем автомобиле поехала по знакомому адресу. По пути ей в голову закралась мысль, что Джеймс, возможно, втайне симпатизирует ей. Но расскажет ли он об этой встрече Хиллари?
Он встретил ее, как всегда, радушно и помог снять пальто. На нем были обыкновенные джинсы и рубашка. Моника даже подумала, что ей тоже следовало одеться попроще. Впрочем, поправила тотчас же она себя, он — хозяин дома, а она — его гостья, так что все нормально.
— Пахнет вкусно. Рыба готова? — спросила она, раздевшись. — Ты любишь готовить?
— Конечно! А ты думала, что я наврал с три короба, чтобы заманить тебя в гости, а угощать стану макаронами?
— Я бы с удовольствием съела и макароны. Очень мило с твоей стороны пригласить меня поужинать, — сказала она. — Я купила бутылку вина, поставь его пока в холодильник.
— Ты поступила мудро! — Джеймс театрально поклонился и поставил бутылку на полку рядом с другой. — Тут уже есть одна, и достаточно охлажденная. Может быть, выпьем по бокалу для аппетита?
— С удовольствием. Но, поскольку я за рулем, лучше отложим дегустацию до ужина, — сказала Моника.
— Прошу к столу! — Джеймс провел ее в гостиную, где на столе уже стояли два бокала и зажженная свеча.
— Картошка, правда, немного разварилась, — виновато сказал Джеймс, разливая вино по бокалам.
Моника улыбнулась и подумала, что он очень славный, этот тридцатилетний стройный атлет, бывший футболист, с широкими плечами и тонкой талией, сохранивший все волосы на голове и задорное, почти юношеское, выражение лица. Когда он улыбался, в уголках глаз у него появлялись морщинки. Монике нравились мужчины, поддерживающие спортивную форму. Большинство мужчин, вместе с которыми она работала, успели обзавестись, к сожалению, брюшком.
Моника села на диван и поставила бокал на столик. Джеймс сел в кресло напротив нее и, улыбнувшись, промолвил:
— Я включу музыку, а сам вынужден буду вернуться на кухню: за рыбой нужно присматривать.
— Может быть, тебе помочь? — спросила Моника.
— Нет, не надо! Пей вино и слушай музыку!
Джеймс вскочил и убежал на кухню. Вскоре оттуда послышался его громкий голос, в котором чувствовались взволнованные нотки, и запах слегка пригоревшей рыбы.
— Я обожаю готовить, но не слишком-то преуспел пока в кулинарном искусстве.
Раздался звон разбитой тарелки или соусника.
Моника встала и пошла взглянуть, что там происходит. Джеймс достал из духовки сковороду с рыбой и с виноватым видом спросил:
— Ну, как, по-твоему? Она не слишком пригорела?
— Выглядит аппетитно! — тактично ответила Моника.
— Сейчас узнаем, какова она получилась на вкус! — пробормотал Джеймс и стал раскладывать куски рыбы и гарнир по тарелкам. Наконец они уселись за стол и приступили к трапезе.
— Пальчики оближешь! — похвалила его стряпню Моника.
— Жаль, что слегка переварился картофель, он должен быть с румяной корочкой.
— Мне все равно нравится, — сказала Моника, ощущая некоторую перевозбужденность. Джеймс тоже нервничал, хотя ужин и удался. Моника поерзала на диване, размышляя, как бы лучше перевести разговор на другую тему.
Постепенно все разрешилось само собой. Поев, они успокоились и начали непринужденно болтать о том о сем, время от времени угощаясь белым вином. Как-то незаметно разговор переключился на ее отношения с Майклом.
— Как давно вы с ним расстались? — спросил Джеймс.
— Уже почти три недели. Нет, пожалуй, четыре! — ответила Моника.
— Неужели? А мне почему-то казалось, что прошла целая вечность.
— Почему так? — Моника удивленно вскинула брови.
— Не знаю. — Он пожал плечами. — А ведь вы с ним прожили вместе много лет!
— Да, десять. — Моника сделала глоток вина.
— Солидный срок, — сказал Джеймс обыденным голосом, не пытаясь изобразить на лице деланное сочувствие, как Хиллари.
Какое-то время они молча ели.
— Очень вкусно, — нарушила тишину Моника. — Ты молодец.
— Спасибо за комплимент, — с улыбкой отозвался Джеймс.
— А как долго встречаетесь вы с Хиллари? — спросила она.
— Около трех лет, то ругаемся, то снова миримся. Еще вина?
— Нет, мне достаточно, я за рулем.
— Извини, я забыл. А ты далеко отсюда живешь?
— В десяти минутах езды на машине.
— Тогда возьмешь такси, а машину заберешь утром! Ведь завтра суббота.
— Это мысль, — сказала Моника и подвинула бокал поближе к Джеймсу, чтобы он его наполнил.
Они стали непринужденно говорить о работе, об общих друзьях и знакомых, о музыке, потом начали вспоминать годы учебы в школе. Оказалось, что он учился в интернате.
— Я впервые познакомился с девушкой, только когда мне исполнилось восемнадцать. Это было ужасно! — сказал Джеймс.
— Почему? — Моника улыбнулась и постучала пальцами по бокалу.
— В общем-то ничего особенного не произошло. Я познакомился с девушкой, как я уже сказал. Она думала, что я нормальный парень. Ну, ты меня понимаешь? Я страшно перетрусил, мне до сих пор стыдно вспоминать об этом.
Монике не верилось, что это правда: Джеймс выглядел очень уверенным в себе, зрелым мужчиной, и представить его смущенным и растерянным юнцом ей было трудно.
— О чем же тебе стыдно вспоминать?
— Понимаешь, у меня тогда ничего не получилось… — с трудом выдавил из себя он.
Моника звонко рассмеялась:
— Мне трудно это себе представить!
И действительно, поджарая фигура Джеймса не давала оснований подозревать его в мужской слабости.
— Представь себе, что я до сих пор не уверен в себе, — вполне серьезно сказать он.
— Но такое случается со всеми, не так ли? — Она поставила бокал на стол. — Не стоит обращать на это внимания. Главное, не показывать виду, что ты в себе не уверен, и тогда об этом никто не догадается.
— Я знаю людей, которые от природы дерзки и смелы, например Хиллари. Она не знает, что такое робость, поэтому ей незачем притворяться самоуверенной. Разве не так?
— Возможно, — кивнула Моника. — Я недостаточно хорошо ее знаю, чтобы судить о ней.
Они выпили еще вина.
— Хочешь пудинга? — спросил Джемс.
— Немного попозже, я пока сыта, — сказала Моника.
Джеймс выглядел искренне озабоченным, и у Моники возникло подозрение, что в его отношениях с Хиллари образовалась трещина. Но сейчас было не самое подходящее время спрашивать его об этом.
— Ну, и каково это, оказаться одинокой? — спросил Джеймс. — Извини, если мой вопрос показался тебе бестактным.
Он все больше нравился Монике, но флиртовать с ним она не считала возможным, полагая, что это было бы с ее стороны предательством — нет, не Хиллари, которая вполне заслужила такого отношения к себе, а самого духа этой встречи.
— Не беспокойся, сейчас я могу спокойно говорить об этом, — ответила она. — В одиночестве есть свои плюсы и свои минусы.
— И каковы же плюсы? — спросил он.
Они обменялись многозначительными взглядами. — Например, я могу сама распоряжаться своим временем, принимать от мужчин приглашения поужинать с ними…
— В таком случае от вашей размолвки выиграл я! — воскликнул Джеймс и улыбнулся.
— Ты меня смущаешь, — потупившись, заметила Моника.
Он поспешил перевести беседу в другое русло, решив, что слишком далеко зашел, и спросил:
— Ты уже решила, как проведешь свой отпуск?
— Еще нет. В понедельник я улечу по делам в Мадрид. Но сомневаюсь, что это будет веселым времяпрепровождением, — сказала Моника.
— Как знать, — возразил Джеймс. Она покрутила в руках бокал.
— Честно говоря, я подумываю над тем, чтобы воспользоваться льготным туром для людей в возрасте от восемнадцати по тридцати лет. Ведь на следующий год мне стукнет тридцать один, и будет уже поздно.
— Ты не много потеряешь, поверь мне! Я был однажды в таком путешествии, когда учился в колледже. И в последний день отдыха познакомился с девушкой, которую до сих пор не могу забыть. Мы провели вместе на пляже всю ночь, утром я улетел, и мы больше никогда с ней не встречались.
— Это трагедия! — Моника даже всплеснула руками, едва не опрокинув бокал.
— Да, в некотором роде. Зато нам было некогда тосковать. Согласись, что в таком расставании есть нечто романтическое. Лучше потерять друг друга по воле случая, чем с годами просто изжить свои чувства. Как это скучно, жить с нелюбимым.
— А ты, оказывается, циник!
— Нет, я не циник, — подумав, возразил ей Джеймс. — Скорее идеалист. Цинизм — это только маска, прикрывающая мою незрелость. Налить тебе еще вина?
— Нет, с меня достаточно! — Моника взглянула на часы:
— Пожалуй, мне пора вызвать такси.
На некоторое время в комнате воцарилась тягостная тишина. Их взгляды встретились. Джеймс хотел было что-то сказать, но ограничился улыбкой и поставил бутылку на стол.
— Спасибо за чудесный ужин! — сказала Моника.
— Ты так и не отведала пудинга! Может быть, возьмешь его с собой? Я положу его в кастрюльку. Он очень вкусный, с шоколадом.
— Спасибо, лучше съешь его сам завтра утром. — Она встала из-за стола. — Где телефон?
Такси приехало быстро. Джеймс суетливо помог ей надеть пальто. Она сказала, стоя возле входной двери:
— До свидания. Еще раз спасибо за все. Непременно навестите меня как-нибудь вместе с Хиллари. Правда, я готовлю не так хорошо, как ты, но все же чем-нибудь вкусненьким вас угощу.
Джеймс открыл дверь, неловко чмокнул ее в щеку, и Моника выпорхнула из квартиры. Садясь в машину, она послала ему воздушный поцелуй и захлопнула дверцу. Он еще долго смотрел вслед удаляющемуся автомобилю. Моника вздохнула, пожалев, что уехала. Вечер был действительно чудесным, а Джеймс — просто очаровательным. И если бы не Хиллари, кто знает, чем бы он мог завершиться…
Глава 4
— Ну, какие новости? — спросила Джилл, прищурив глаза.
— Пока никаких. Его не было в последний раз в зале, — ответила Моника.
— Ты говоришь об инструкторе?
— Да, о Стиве!
— А что насчет другого парня, который показался тебе очень сексуальным?
Моника расхохоталась:
— Ты имеешь в виду Тома? Он там был, но мы с ним не разговаривали. К тому же ты сама посоветовала мне остановиться на ком-то одном, не так ли?
— Да, верно. И когда ты снова пойдешь в спортивный зал?
— Пока не знаю, может быть, завтра вечером.
— Не смущайся, действуй смелее, пригласи Стива в бар. В субботний вечер он наверняка свободен.
— А вдруг у него уже есть любовница?
— Послушай, уж не хочешь ли ты пойти на попятную? — возмутилась Джилл. — Даже если он и встречается с какой-нибудь пустоголовой блондинкой с идеальной фигурой, она тебе не конкурентка.
— А может быть, ему нравятся глупенькие куколки?
— Ерунда! Мужчины сами толком не знают, кто им нужен. За них должны решать мы, женщины. Воспользуйся своими очевидными преимуществами — умом и жизненным опытом, и он — твой.
— Спасибо, что напомнила мне о моем возрасте!
— Не будь дурой! В его глазах ты зрелая, мудрая женщина, которая знает толк в любви. И не забывай, что ты в отличие от него еще не достигла своего сексуального расцвета.
— Он прекрасно выглядит, как породистый жеребец. Хотя еще недавно она заявляла, что не стремится к сближению с мужчинами, сейчас у нее возникло желание пофлиртовать со Стивом. Ощутив прилив свежих сил и уверенности в себе, Моника вознамерилась покорить этого красавчика и тем самым вернуться к нормальной сексуальной жизни. Становиться лесбиянкой у нее не было ни малейшего желания, эпизод с Ванессой она считала случайным.
На другой день она вошла в тренажерный зал, одетая в майку и трико. Ванесса приветливо улыбнулась ей и вновь занялась поднятием тяжестей. Спустя некоторое время появился Стив, он широко улыбнулся Монике и поприветствовал ее. Она в это время работала на велотренажере.
— Вы работаете здесь ежедневно? — спросила Моника, стараясь говорить ровным, спокойный голосом.
— Да, кроме четверга, — ответил он.
— И как вам только все это еще не надоело! — воскликнула она, слезая с тренажера и направляясь к станку для работы с тяжестями.
— Мне здесь нравится, сюда приходят тренироваться очень милые люди, — спокойно ответил Стив, следуя за ней.
Моника успела привыкнуть к тому, что он уделяет ей особое внимание, поэтому ее не нервировало то, что он вместе с ней переходил от одного тренажера к другому, продолжая разговаривать. Ей даже льстило, что его интерес к ней не угас, — это наводило ее на мысль, что Стив пытается за ней ухаживать, хотя и весьма своеобразно. Значит, напрасно она ломала себе голову над тем, как привлечь к себе его внимание, он сам шел в ее сети, так что ей не требовалось прибегать к женским уловкам и ухищрениям, чтобы его соблазнить. Все это вселяло в нее уверенность в успехе задуманного предприятия.
Раньше ей не приходилось иметь дело с бесхитростными и прямолинейными мужчинами, ее предыдущие кавалеры предпочитали действовать тонко и изощренно, притворяться, что у них и в мыслях нет затащить ее в постель. И, столкнувшись со столь откровенным ухаживанием, Моника поначалу даже не поверила, что интерес к ней Стива имеет сексуальную подоплеку. Она решила, что он опекает ее как инструктор. Ей и в голову не приходило, что мужчина может попытаться обворожить женщину просто своим симпатичным видом и обаятельной улыбкой, не совершая никаких обходных маневров. Теперь же, привыкнув как к манере Стива ласкать ее своим взглядом, так и к его белозубой улыбке, Моника постепенно забирала инициативу в свои руки, позволяя себе порой отпускать смелые реплики. Вот и теперь, когда Стив наклонился, чтобы установить на тренажере оптимальный груз, она заметила:
— Как приятно иметь персонального тренера!
Он выпрямился и несколько сконфуженно спросил:
— Может быть, вы желаете, чтобы я вам не мешал?
— Нет, вы меня не правильно поняли! Я сказала так лишь потому, что, к примеру, в Америке за такие услуги берется дополнительная плата, — поспешно сказала Моника.
— Честно говоря, я хотел бы туда переселиться, — сказал Стив.
— Не бросайте нас! Что мы станем без вас делать! — с деланным отчаянием воскликнула она.
Он расхохотался:
— Но здесь мне никогда не стать миллионером!
— Уверяю вас, что вы им станете! У вас это написано на лице, — сказала Моника.
— Вы прорицательница? — Стив удивленно вскинул брови.
— Да, в некотором роде! — Моника прекратила работать со штангой и перевела дух.
Ванесса уже покинула зал. Стив подошел к Монике поближе и сказал:
— За стержень нужно браться не так, а вот так! — И он показал, как это следует делать. — Тогда вы быстро разовьете свои трехглавые мышцы, вот эти. — Он провел ладонью по ее руке, и кожа сразу же покрылась пупырышками.
— Понимаю. Спасибо, — сказала Моника, испытывая приятное волнение.
Впервые за все время их знакомства он дотронулся до нее, вероятно, воспользовавшись тем обстоятельством, что в зале они остались только вдвоем. Она не стала поднимать штангу, а просто застыла в положении «лежа» на тренажере, чувствуя, что сейчас должно что-то случиться. Стив стоял к ней вплотную, прижимаясь бедрами к ее бедру. Ее ноги были согнуты в коленях и слегка разведены. Монику охватило жаром. Она посмотрела на его лицо, он отвел смущенный взгляд, покраснел и внезапно сказал:
— Уже поздно, пора закрывать зал. Пожалуй, я пойду переоденусь. Увидимся позже!
Она заметила, что у него началась бурная эрекция. Он поспешно вышел из помещения, оставив ее в легком недоумении. Несомненно, у них был шанс сблизиться. Так почему же он столь поспешно ретировался? Чего он испугался? Ведь до этого он был так настойчив! Недоумение сменилось досадой. В душе Моники закралось сомнение в благоприятном исходе всего задуманного ею. Она была готова окликнуть Стива, но он уже исчез в мужской раздевалке. Неужели все кончено? Монику охватила дрожь. Перед ее мысленным взором возник его воображаемый эректированный пенис. Сейчас она могла бы ощутить его внутри себя, а вместо этого осталась одна на тренажере, с разведенными в стороны ногами и взмокшей промежностью. Какая досада!
Не вознамерься Моника соблазнить в этот вечер Стива любой ценой, она, безусловно, не стала бы долго сожалеть об упущенной возможности, а просто махнула бы на свою затею рукой. В жизни любого человека случаются разочарования. Порой нерешительность лишает нас шанса изменить судьбу, но редко кому приходит в голову сильно расстраиваться из-за этого и тратить время на анализ неудачной ситуации. Не получилось сегодня — получится в другой раз, думает обычно каждый из нас и тотчас же забывает о своей неудаче. Однако Моника продолжала лелеять надежду, что еще не все потеряно, и, глядя на свое отражение в зеркале, собиралась с духом, чтобы войти в мужскую раздевалку.
Наконец сосредоточенное выражение на ее лице вызвало у нее улыбку. Вот до чего может довести тридцатилетнюю женщину длительное сексуальное воздержание! А ведь как соблазнительно было бы ворваться в душевую, когда Стив мылся бы по душем, и взглянуть ему в глаза. Любопытно, подумала Моника, успокоился его петушок или нет? А может быть, он лихорадочно терзает его, зажав в кулаке, чтобы хоть чуть-чуть успокоиться? Или же мастурбирует не торопясь, встав под теплый душ и блаженно закрыв глаза?
Моника посмотрела на дверь мужской раздевалки, гадая, что сейчас за ней происходит. Думает ли Стив о том же, о чем думает она? Сожалеет ли он об упущенной возможности? Надеется ли он, что судьба подарит им другой счастливый шанс? Ругает ли себя за нерешительность и трусость? Раз уж он, как выяснилось, такой робкий, не пора ли ей взять быка за рога? Вряд ли он отвергнет ее настойчивое предложение.
Моника пришла в страшное волнение, предвкушая сладость моральной победы над ним и головокружительное, бурное соитие. Ей никогда еще не доводилось самой добиваться мужчин, и дерзость намеченного добавила ее предчувствиям особую остроту. Оставалось только осуществить свой смелый план. Она встала и подошла к двери мужской раздевалки, чувствуя, как бешено стучит в груди сердце. Ее состояние в этот момент было сродни ощущениям прыгуна с шестом, готовящегося взять рекордную высоту. Моника знала, что для успеха нужно отвергнуть мысль о возможной неудаче и сосредоточиться на прыжке. Любое сомнение равнозначно поражению.
Сделав глубокий вдох, она приблизилась к двери и, толкнув ее, решительно вошла в наполненное паром помещение. Стив стоял, повернувшись к ней спиной, абсолютно голый, если не считать того, что его чресла были обернуты полотенцем. Она шумно выдохнула — он обернулся и остолбенел, в глазах его промелькнул испуг, рот исказился в жалкой улыбке. Он сжал в руке флакон с шампунем, словно бы собираясь швырнуть им в непрошеную гостью, и Моника вдруг почувствовала желание убежать.
— Привет! — непринужденно произнес он, словно бы они случайно столкнулись в коридоре.
Моника усмехнулась и сказала тоже абсолютно спокойно:
— Привет! Не ожидал увидеть меня так скоро?
Интуиция подсказывала ей, что этот безумный шаг будет вскоре сторицею вознагражден. Кровь зашумела у нее в ушах, вскипев от притока адреналина. Нет, он ее не прогонит! В его изумленных глазах уже читался восторг, и этим следовало немедленно воспользоваться. Моника почувствовала спортивный азарт.
Его широкая мускулистая грудь была покрыта курчавыми светлыми волосами, рельефные мышцы плеч и рук играли, стройные ноги словно вросли в пол. Но затравленное выражение глаз абсолютно не гармонировало со всем обликом этого прекрасно сложенного мужчины. Моника поняла, что он ждет от нее следующего шага.
Она приблизилась к нему и, забрав у него шампунь, бросила флакон на кучу одежды на скамье. Потом она обняла его рукой за могучие плечи и страстно поцеловала в губы. Они стали мягче и податливее, и Моника просунула ему в рот язык. Стив обмяк и обнял ее за талию. Она снова поцеловала его, с еще большей страстностью, и почувствовала, как его мужское естество окрепло и уперлось ей в живот. Она погладила его по гладкой спине и, просунув руку под полотенце, развязала узел. Полотенце упало к его ногам.
Издав тихий гортанный стон, Стив сильнее прижался к ней своим солидным причиндалом. Все его мускулистое тело напряглось, ягодицы сжались, и он впился пальцами в зад Моники, шумно дыша открытым ртом. Его пест, упершийся в ее лобок, готов был проникнуть в ее плоть. Монике показалось, что пар в душевой сгустился. Остро запахло мылом и потом.
Они долго целовались, сжимая друг друга в объятиях и соприкасаясь языками. Однако Стив даже не пытался ее раздеть, очевидно, смирившись со своей пассивной ролью. Она отстранилась и спокойно разделась. Он смотрел на нее словно в гипнотическом сне, и его эректированный пенис чуть заметно подрагивал при этом.
Теплый воздух душевой ласкал ее обнаженную кожу, словно шелковая ткань, усиливая ее возбуждение. Она утратила самоконтроль и стала поглаживать себя ладонью по животу и промежности. У Стива глаза полезли на лоб от изумления, его член стал багроветь и набухать, на лбу высыпали бисеринки испарины. Заметив, что ему нравится наблюдать за ее действиями, Моника сжала руками груди и начала сдавливать пальцами соски. Они моментально встали торчком и отвердели. В глазах Стива запрыгали огоньки, его дыхание участилось. Моника начала мастурбировать, и на скулах Стива заходили желваки.
Почувствовав, что из лона уже струятся соки, Моника судорожно вздохнула и, просунув два пальца во влагалище, стиснула бедра. Ей не хотелось торопиться, она не испытывала никакой нервозности. С каждой секундой ее уверенность в себе нарастала, ей доставляло особое удовольствие следить за выражением лица Стива. Он впал в транс, его орудие дрожало от перенапряжения, однако он даже не пытался сдвинуться с места.
— Пока никаких. Его не было в последний раз в зале, — ответила Моника.
— Ты говоришь об инструкторе?
— Да, о Стиве!
— А что насчет другого парня, который показался тебе очень сексуальным?
Моника расхохоталась:
— Ты имеешь в виду Тома? Он там был, но мы с ним не разговаривали. К тому же ты сама посоветовала мне остановиться на ком-то одном, не так ли?
— Да, верно. И когда ты снова пойдешь в спортивный зал?
— Пока не знаю, может быть, завтра вечером.
— Не смущайся, действуй смелее, пригласи Стива в бар. В субботний вечер он наверняка свободен.
— А вдруг у него уже есть любовница?
— Послушай, уж не хочешь ли ты пойти на попятную? — возмутилась Джилл. — Даже если он и встречается с какой-нибудь пустоголовой блондинкой с идеальной фигурой, она тебе не конкурентка.
— А может быть, ему нравятся глупенькие куколки?
— Ерунда! Мужчины сами толком не знают, кто им нужен. За них должны решать мы, женщины. Воспользуйся своими очевидными преимуществами — умом и жизненным опытом, и он — твой.
— Спасибо, что напомнила мне о моем возрасте!
— Не будь дурой! В его глазах ты зрелая, мудрая женщина, которая знает толк в любви. И не забывай, что ты в отличие от него еще не достигла своего сексуального расцвета.
— Он прекрасно выглядит, как породистый жеребец. Хотя еще недавно она заявляла, что не стремится к сближению с мужчинами, сейчас у нее возникло желание пофлиртовать со Стивом. Ощутив прилив свежих сил и уверенности в себе, Моника вознамерилась покорить этого красавчика и тем самым вернуться к нормальной сексуальной жизни. Становиться лесбиянкой у нее не было ни малейшего желания, эпизод с Ванессой она считала случайным.
На другой день она вошла в тренажерный зал, одетая в майку и трико. Ванесса приветливо улыбнулась ей и вновь занялась поднятием тяжестей. Спустя некоторое время появился Стив, он широко улыбнулся Монике и поприветствовал ее. Она в это время работала на велотренажере.
— Вы работаете здесь ежедневно? — спросила Моника, стараясь говорить ровным, спокойный голосом.
— Да, кроме четверга, — ответил он.
— И как вам только все это еще не надоело! — воскликнула она, слезая с тренажера и направляясь к станку для работы с тяжестями.
— Мне здесь нравится, сюда приходят тренироваться очень милые люди, — спокойно ответил Стив, следуя за ней.
Моника успела привыкнуть к тому, что он уделяет ей особое внимание, поэтому ее не нервировало то, что он вместе с ней переходил от одного тренажера к другому, продолжая разговаривать. Ей даже льстило, что его интерес к ней не угас, — это наводило ее на мысль, что Стив пытается за ней ухаживать, хотя и весьма своеобразно. Значит, напрасно она ломала себе голову над тем, как привлечь к себе его внимание, он сам шел в ее сети, так что ей не требовалось прибегать к женским уловкам и ухищрениям, чтобы его соблазнить. Все это вселяло в нее уверенность в успехе задуманного предприятия.
Раньше ей не приходилось иметь дело с бесхитростными и прямолинейными мужчинами, ее предыдущие кавалеры предпочитали действовать тонко и изощренно, притворяться, что у них и в мыслях нет затащить ее в постель. И, столкнувшись со столь откровенным ухаживанием, Моника поначалу даже не поверила, что интерес к ней Стива имеет сексуальную подоплеку. Она решила, что он опекает ее как инструктор. Ей и в голову не приходило, что мужчина может попытаться обворожить женщину просто своим симпатичным видом и обаятельной улыбкой, не совершая никаких обходных маневров. Теперь же, привыкнув как к манере Стива ласкать ее своим взглядом, так и к его белозубой улыбке, Моника постепенно забирала инициативу в свои руки, позволяя себе порой отпускать смелые реплики. Вот и теперь, когда Стив наклонился, чтобы установить на тренажере оптимальный груз, она заметила:
— Как приятно иметь персонального тренера!
Он выпрямился и несколько сконфуженно спросил:
— Может быть, вы желаете, чтобы я вам не мешал?
— Нет, вы меня не правильно поняли! Я сказала так лишь потому, что, к примеру, в Америке за такие услуги берется дополнительная плата, — поспешно сказала Моника.
— Честно говоря, я хотел бы туда переселиться, — сказал Стив.
— Не бросайте нас! Что мы станем без вас делать! — с деланным отчаянием воскликнула она.
Он расхохотался:
— Но здесь мне никогда не стать миллионером!
— Уверяю вас, что вы им станете! У вас это написано на лице, — сказала Моника.
— Вы прорицательница? — Стив удивленно вскинул брови.
— Да, в некотором роде! — Моника прекратила работать со штангой и перевела дух.
Ванесса уже покинула зал. Стив подошел к Монике поближе и сказал:
— За стержень нужно браться не так, а вот так! — И он показал, как это следует делать. — Тогда вы быстро разовьете свои трехглавые мышцы, вот эти. — Он провел ладонью по ее руке, и кожа сразу же покрылась пупырышками.
— Понимаю. Спасибо, — сказала Моника, испытывая приятное волнение.
Впервые за все время их знакомства он дотронулся до нее, вероятно, воспользовавшись тем обстоятельством, что в зале они остались только вдвоем. Она не стала поднимать штангу, а просто застыла в положении «лежа» на тренажере, чувствуя, что сейчас должно что-то случиться. Стив стоял к ней вплотную, прижимаясь бедрами к ее бедру. Ее ноги были согнуты в коленях и слегка разведены. Монику охватило жаром. Она посмотрела на его лицо, он отвел смущенный взгляд, покраснел и внезапно сказал:
— Уже поздно, пора закрывать зал. Пожалуй, я пойду переоденусь. Увидимся позже!
Она заметила, что у него началась бурная эрекция. Он поспешно вышел из помещения, оставив ее в легком недоумении. Несомненно, у них был шанс сблизиться. Так почему же он столь поспешно ретировался? Чего он испугался? Ведь до этого он был так настойчив! Недоумение сменилось досадой. В душе Моники закралось сомнение в благоприятном исходе всего задуманного ею. Она была готова окликнуть Стива, но он уже исчез в мужской раздевалке. Неужели все кончено? Монику охватила дрожь. Перед ее мысленным взором возник его воображаемый эректированный пенис. Сейчас она могла бы ощутить его внутри себя, а вместо этого осталась одна на тренажере, с разведенными в стороны ногами и взмокшей промежностью. Какая досада!
Не вознамерься Моника соблазнить в этот вечер Стива любой ценой, она, безусловно, не стала бы долго сожалеть об упущенной возможности, а просто махнула бы на свою затею рукой. В жизни любого человека случаются разочарования. Порой нерешительность лишает нас шанса изменить судьбу, но редко кому приходит в голову сильно расстраиваться из-за этого и тратить время на анализ неудачной ситуации. Не получилось сегодня — получится в другой раз, думает обычно каждый из нас и тотчас же забывает о своей неудаче. Однако Моника продолжала лелеять надежду, что еще не все потеряно, и, глядя на свое отражение в зеркале, собиралась с духом, чтобы войти в мужскую раздевалку.
Наконец сосредоточенное выражение на ее лице вызвало у нее улыбку. Вот до чего может довести тридцатилетнюю женщину длительное сексуальное воздержание! А ведь как соблазнительно было бы ворваться в душевую, когда Стив мылся бы по душем, и взглянуть ему в глаза. Любопытно, подумала Моника, успокоился его петушок или нет? А может быть, он лихорадочно терзает его, зажав в кулаке, чтобы хоть чуть-чуть успокоиться? Или же мастурбирует не торопясь, встав под теплый душ и блаженно закрыв глаза?
Моника посмотрела на дверь мужской раздевалки, гадая, что сейчас за ней происходит. Думает ли Стив о том же, о чем думает она? Сожалеет ли он об упущенной возможности? Надеется ли он, что судьба подарит им другой счастливый шанс? Ругает ли себя за нерешительность и трусость? Раз уж он, как выяснилось, такой робкий, не пора ли ей взять быка за рога? Вряд ли он отвергнет ее настойчивое предложение.
Моника пришла в страшное волнение, предвкушая сладость моральной победы над ним и головокружительное, бурное соитие. Ей никогда еще не доводилось самой добиваться мужчин, и дерзость намеченного добавила ее предчувствиям особую остроту. Оставалось только осуществить свой смелый план. Она встала и подошла к двери мужской раздевалки, чувствуя, как бешено стучит в груди сердце. Ее состояние в этот момент было сродни ощущениям прыгуна с шестом, готовящегося взять рекордную высоту. Моника знала, что для успеха нужно отвергнуть мысль о возможной неудаче и сосредоточиться на прыжке. Любое сомнение равнозначно поражению.
Сделав глубокий вдох, она приблизилась к двери и, толкнув ее, решительно вошла в наполненное паром помещение. Стив стоял, повернувшись к ней спиной, абсолютно голый, если не считать того, что его чресла были обернуты полотенцем. Она шумно выдохнула — он обернулся и остолбенел, в глазах его промелькнул испуг, рот исказился в жалкой улыбке. Он сжал в руке флакон с шампунем, словно бы собираясь швырнуть им в непрошеную гостью, и Моника вдруг почувствовала желание убежать.
— Привет! — непринужденно произнес он, словно бы они случайно столкнулись в коридоре.
Моника усмехнулась и сказала тоже абсолютно спокойно:
— Привет! Не ожидал увидеть меня так скоро?
Интуиция подсказывала ей, что этот безумный шаг будет вскоре сторицею вознагражден. Кровь зашумела у нее в ушах, вскипев от притока адреналина. Нет, он ее не прогонит! В его изумленных глазах уже читался восторг, и этим следовало немедленно воспользоваться. Моника почувствовала спортивный азарт.
Его широкая мускулистая грудь была покрыта курчавыми светлыми волосами, рельефные мышцы плеч и рук играли, стройные ноги словно вросли в пол. Но затравленное выражение глаз абсолютно не гармонировало со всем обликом этого прекрасно сложенного мужчины. Моника поняла, что он ждет от нее следующего шага.
Она приблизилась к нему и, забрав у него шампунь, бросила флакон на кучу одежды на скамье. Потом она обняла его рукой за могучие плечи и страстно поцеловала в губы. Они стали мягче и податливее, и Моника просунула ему в рот язык. Стив обмяк и обнял ее за талию. Она снова поцеловала его, с еще большей страстностью, и почувствовала, как его мужское естество окрепло и уперлось ей в живот. Она погладила его по гладкой спине и, просунув руку под полотенце, развязала узел. Полотенце упало к его ногам.
Издав тихий гортанный стон, Стив сильнее прижался к ней своим солидным причиндалом. Все его мускулистое тело напряглось, ягодицы сжались, и он впился пальцами в зад Моники, шумно дыша открытым ртом. Его пест, упершийся в ее лобок, готов был проникнуть в ее плоть. Монике показалось, что пар в душевой сгустился. Остро запахло мылом и потом.
Они долго целовались, сжимая друг друга в объятиях и соприкасаясь языками. Однако Стив даже не пытался ее раздеть, очевидно, смирившись со своей пассивной ролью. Она отстранилась и спокойно разделась. Он смотрел на нее словно в гипнотическом сне, и его эректированный пенис чуть заметно подрагивал при этом.
Теплый воздух душевой ласкал ее обнаженную кожу, словно шелковая ткань, усиливая ее возбуждение. Она утратила самоконтроль и стала поглаживать себя ладонью по животу и промежности. У Стива глаза полезли на лоб от изумления, его член стал багроветь и набухать, на лбу высыпали бисеринки испарины. Заметив, что ему нравится наблюдать за ее действиями, Моника сжала руками груди и начала сдавливать пальцами соски. Они моментально встали торчком и отвердели. В глазах Стива запрыгали огоньки, его дыхание участилось. Моника начала мастурбировать, и на скулах Стива заходили желваки.
Почувствовав, что из лона уже струятся соки, Моника судорожно вздохнула и, просунув два пальца во влагалище, стиснула бедра. Ей не хотелось торопиться, она не испытывала никакой нервозности. С каждой секундой ее уверенность в себе нарастала, ей доставляло особое удовольствие следить за выражением лица Стива. Он впал в транс, его орудие дрожало от перенапряжения, однако он даже не пытался сдвинуться с места.