Хаврюченко А.. В шумер на полчаса

   - Продается отличная мата, с узором, классическая модель, гарантия от фирмы. Начальная цена - десять лепешек и три пригоршни фиников.
   - Раз - двенадцать лепешек, второй слева во втором ряду, - прутик метнулся в сторону обделенного вчера шумера.
   - Четырнадцать.
   - Двадцать, - сразу круто взял состоятельный шумер, быстро освоившийся в море бизнеса.
   Но обделенный шумер не собирался здаваться без боя:
   - Двадцать две и три пригоршни.
   - Двадцать пять и четыре, - возразил тот.
   Стараниями других соседей цена быстро подскочила до тридцати лепешек и пяти пригоршней фиников.
   - Тридцать, пять и гин серебра, - отрезал богач.
   Толпа на мгновение затихла. Серебро было очень дорогим удовольствием.
   - Тридцать, пять и гин справа в третем ряду - раз; тридцать, пять и гин два; тридцать, пять и гин - три. Продано! Продано господину в третем ряду за тридцать лепешек, пять пригоршней фиников и гин серебра. Кстати, - Толик наклонился к Мишке, - Что такое гин?
   - Что-то около десяти грамм.
   - Всего-то?
   - Это огромные деньги.
   - Ладно, - Толик разогнулся, - Сейчас разделим маты согласно предложенной цене. Самые лучшие - по большой цене, похуже - тем, кто дал меньше. Тем, кто остался в накладе, приношу свои извинения.
   Состоятельный шумер удовлетворенно взял мату на плечи и, развернувшись, сложил у ног Толика плату. Вслед за ним подошло еще несколько покупателей.
   - Да как вы смеете?!! - раздался сзади суровый голос.
   У поворота стоял высокий немолодой мужчина с резкими чертами лица, выглядящий довольно богато и властно. За ним стояло двое человек помоложе и победнее, их скучаюий взгляд блистал недовольством, когда падал на первого. Рядом бесилась от нескрываемого удовольствия базарная старуха со вчерашнего аукциона. Вся компания выглядела довольно живописно в свете солнца, освещавшего их затылки.
   - До чего вы дошли, народ черноголовых! - патетически взвыл передний, Неужели вы променяете свободу и то счастье, которое вам дал наш образ жизни, на это торгашество, Сан-гиг - народ Шумера! Разве вы не видете, что всем этим вы помогаете лишь этому тунеядцу Кузнецу? Он отвлекает вас от нужной работы в поле и сам не работает. Ведь каждый из вас может сам сплести эту мату, а так вы не работаете в поле и даете возможность лентяйничать этому проходимцу. Так вы вскоре перестанете подчиняться власти великого лугаля и платить ему налоги.
   - Кто это такой? - шепнул Толик, - И почему его волнует, будут ли платить налоги?
   Мишка пожал плечами. За него ответил Кузнец:
   - Еще бы ему не волноваться. Он то живет на наши деньги. Это наш горячо любимый и обожаемый машким, он обязан наблюдать, чтобы мы вовремя выходили на работы и исправно платили налоги. А за ним стоят помошники дубсары, его писари.
   - Легко обвинять других! - громко сказал Толик, - А сам-то вы очень сильно работаете, господин машким? И, конечно же, старый добрый образ жизни. Зачем искать новое, когда есть хорошое старое, тысячелетней давности? Как же можно расстаться с каменным топором и звериными шкурами? Куда уж до них бронзе и льняному полотну? И как мы будем жить без знакомой паутины в углу? Это же кошмар!
   Толпа зашлась от смеха.
   Машким побагровел, но быстро нашелся:
   - Мы знаем о вас, чужаки. Это вы пришли, чтобы будоражить местный люд. Народ черноголовых! Гоните прочь этих посланников дьявола. В этот тяжелый момент нашего существования, когда наш государь ведет войну с проклятым Уруком, они подбивают вас не платить налоги и прогнать нас. Но вас ведь нельзя оставить без надзора, Сан-гиг. Если убрать всех машкимов, угулов и дубсаров, вы же ударитесь в личные интересы, забросите каналы и станете жить как звери. Клянусь верховным богом Аном, это все добром не кончится.
   Озорные огоньки блеснули в глазах Мишки:
   - Да? А почему это вы, в час великой опасности, присягаетесь именем бога Ану, покровителя проклятого Урука?
   Машким застыл с открытым ртом. Толпа загудела. Тот затравленно оглянулся и быстро удалился со сцены. За ним, подвывая, последовала и старуха.
   К студентам быстро подскочил один из дубсаров и восторженным шепотом выпалил:
   - Молодцы вы, мудрые люди. Будет он теперь знать, как издеваться над своими подданными. Когда об этом прослышат в Уре, его быстро снимут с поста, и у этого поселка будет упраляющий получше. Но вам следует беречься. Видели, как блестели глаза у местного богача? Он бы сразу выступил против вас, но ему не понравились слова машкима о личных интересах. Мой начальник, вдобавок, может пожаловаться гиринту, тот находится неподалеку. Против его солдат вы не попрете. А еще говорят, - он быстро оглянулся по сторонам, вскоре с востока сюда приедет сам жрец. Что он объявит - неизвестно.
   И дубсар так же быстро удалился.
   - Жрец, - Толик фыркнул, - Какие глупости.
   - Тс, - зашипел Мишка, - Тихо.
   - Ты что, веришь в эти глупости.
   - Я - нет, а вот они - да. Если жрец скажет, что ты сын дьявола, они тебя разорвут на кусочки.
   - Дубсар сказал правду, - подтвердил Кузнец, - Вас ожидает опасность. Против жреца вы не выстоите.
   - И ты веришь в это? - спросил Толик.
   - Я-то, в общем, не очень, но он очень опасный человек. Вам надо спасаться. Еды у вас теперь достаточно, уезжайте отсюда.
   - Хорошо, мы учтем.
   Толпа разошлась, и студенты с полозьями, груженными едой, пошли назад.
   - А откуда приедет жрец? - поинтересовался Толик.
   - С востока. Как называется этот городок по-шумерски, я не знаю, а у нас, в нашем времени, этот холм зовется Аль-Убайд. Это их религиозный пригород.
   - Но славно мы отделали этого машкима.
   - Ну да, конечно. Всего несколько дней как здесь, а уже поссорились с местными властями.
   - Кто-то недавно говорил о пессимизме?
   * * *
   - Готово, - Толик облегченно откинулся на спинку стула.
   - Давно пора, - сердито буркнул профессор, - Если бы не твоя программа, мы бы улетели три часа назад.
   - Профессор, еще не известно, улетим ли мы вобще, - скептически заметил Мишка.
   - Черт. В такой ситуации легко стать пессимистом.
   - Профессор, но все же, что мы будем делать в случае неудачи?
   - Не знаю. Придется уйти в деревню и до скончания века киснуть в этой глуши.
   - Вам-то киснуть недолго, не то что нам.
   - Никогда бы не подумал, что этому можно завидовать.
   - Я сомневаюсь, чтобы этот вариант прошел. Особенно после того, что сегодня произошло в деревне.
   - А что произошло в деревне?
   - Да этот... ну, в общем он довел до кипения местного начальника.
   - Ну да. На себя бы посмотрел. Забыл, как ты издевался над машкимом.
   - Тихо! Вы что, серьезно что-то устроили в деревне?
   - Да так, пустяки. Завтра, вероятней всего, в деревню прибудут гиринту с солдатами и жрец с проповедями.
   - О Боже! с кем я полетел сюда?!
   - Не знаю, но уверен, что кто-то не вернется в Киев.
   - Все, например.
   - Ладно, ребята, будем надеятся на лучшее.
   Профессор вытер платком вспотевший лоб и привел программу в действие. Компьютер издал серию звуков, похожих на пулеметные очереди, и выплюнул на экран результаты.
   - С программой все в порядке, - заверил профессор, - Осталось надеяться на тот ремонт, который я произвел с помощью такого малого количества инструментов. Итак, место отправки - 32° широты и 46° долготы, город Ур, 23.7.3100 до нашей эры; место прибытия - 50° широты 30° долготы, Киев, 21.7.1995. Все правильно.
   - Вроде бы.
   - Тогда с Богом!
   Все устроились в креслах поудобней. Профессор приготовился к отправке и вспомнил точно такой же момент пять дней назад (плюс-минус пять тысяч лет). Как мало они еще тогда знали! Он зажмурил глаза и изо всех сил нажал на кнопку.
   Свет задрожал. Машина времени слегка завибрировала.
   - В чем дело, проф?! - закричал Толик.
   - Не знаю! - тот пытался перекричать звук дребезжащей аппаратуры.
   В воздухе повис звук из околоультразвукового диапазона. У машины времени началась пляска св. Витта. В глазах-датчиках замелькали огоньки. Очумевшому от звука Толику показалось, что там написано "Game Over".
   Опера закончилась заключительным торжественным аккордом всех предметов в кабине.
   Когда Толик успокоился до того, что смог расцепить зубы, он открыл глаза. Помещение машины времени представляло из себя страничку школьной жизни под названием "Ура! Учителя нет!". Мишка и профессор сидели с оцепеневшим взглядом. На главном столе догорал костер.
   Толику надоело гадать, где он находится, и он попробовал встать. С третьей попытки он это сделал. С пятой попытки он поднял ногу. Дальше пошло уже несколько лучше, но все же его путь от кресла до двери мог послужить иллюстрацией к броуновскому движению частиц.
   Толик дрожащими руками открыл дверь и громко выругался (для этого силы нашлись). Он захлопнул ее с такой силой, словно хотел снести финиковую рощу на горизонте и перепахать зеленую лужайку перед дверью. От звука проснулись остальные пассажиры.
   - Все, моя жизнь загублена, - прошептал Толик.
   - Где мы? - простонал Мишка.
   - Какого черта я сюда прилетел? - был ему ответ.
   - Все, - выдохнул профессор.
   - Это ты во всем виноват! - завопил Мишка, - Если бы не твоя ручка, мы бы давно были дома!
   - Вы не слышали звук? - тихим голосом спросил профессор. За эту минуту он постарел на несколько десятков лет, - Вроде хлопка. Там, на улице.
   - Какой звук?! Какой хлопок?! У вас галлюцинации, проф!
   - Потише, молодой человек, - страдальчески попросил тот, - Вы разве не слышите, кто-то поднимается по лестнице. Ступеньки скрипят.
   - Какие ступеньки?! Кому мы нужны?! Здесь за сто тысяч лет нет никого, кто был бы...
   Дверь жалобно скрипнула и вылетела.
   - Как дела? - спросил густой баритон.
   
   * * *
   - Они скоро вернутся.
   Солнце встало уже довольно высоко.
   - Да, они прийдут с минуты на минуту, - повторил профессор.
   - Вы с ними очень сроднились за эти пять дней.
   - Еще бы. Если бы вы знали, Александр Петрович, что мы здесь пережили.
   Представляю, - кивнул Гамузенко, - Вам бы пришлось туго.
   - Это точно. Но я хотел у вас спросить, как вы узнали, где мы находимся?
   Жито и Гамузенко стояли у дверей и всматривались на восток, ожидая студентов.
   - Это очень просто. Когда вы объясняли мне устройство машины времени, на табло были ваши координаты. А вы пригласили меня на чай, вот я и решил прилететь.
   - А откуда вы узнали, что мы так надолго задержимся?
   - Не знаю. Предчувствие?
   - А где вы побывали?
   - Да так, облетел все эпохи понемножку, написал пару дневников. И в ваш Шумер заглядывал. Ничего себе земелька. Мне понравилось. Я и ассистентов отправил раньше, чтобы подольше здесь остаться.
   - Еще бы не понравиться.
   Они постояли молча.
   - Не надо было нам отпускать этих сорванцов, - с сожалением сказал Гамузенко.
   - Нет. Им это было просто необходимо. После того потрясения, которое они вчера получили, им надо было расслабиться. Кстати, посмотрите, что они мне подарили, - профессор пощелкал ногтем по слитку серебра, - На память. Да не бойтесь вы. Они и мотоцикл, и фотоаппарат взяли, чтобы сфотографировать эти места на память.
   - А почему они так лого задерживаются? Чует мое сердце, не могли они не встрять в какую-то передрягу.
   - Хватит уже. Вот они едут.
   Через минуту мотоцикл остановился у машины времени. С него слезли радостные студенты.
   - Ну как поездили? Хорошие снимки? - Гамузенко пробуравил их взглядом.
   - Хорошие, - студенты переглянулись и, не вытерпев, захохотали как сумасшедшие.
   - Ану, выкладывайте, что вы там натворили?
   - Да так, - улыбнулся Толик, - Решили сделать пару снимков, объехали деревню, а потом решили сделать крюк и заехать к жрецу. Нашли мы у стенки храма камешек и оставили грядущим поколениям некоторую информацию.
   - Неужели? Это же опасно!
   - Ну да, небезинтересная информация. Мы специально ее сделали на древневавилонском, для потомков. Найдут когда-нибудь этот камушек и прочитают: "Жрец храма Нанара - осел." А для современников мы составили подробнейшую транскрипцию, рядом, на стене. Красиво она выглядит, я вам скажу.
   - Хулиганы, - Гамузенко усмехнулся.
   Позади раздался хруст ветки.
   - Кто здесь? - развернулся Гамузенко.
   - Спокойно, свои, - успокоил его Мишка, - Заходи, Кузнец.
   - Я так и думал, что вы не обычные люди. Наверно вы дети богов. Я давно хотел узнать, откуда вы приходите. А это наверное ваш храм?
   - Да нет, мы просто... ну, вобщем ты не поймешь. Но мы все равно люди.
   - Это и есть Кузнец? - поинтересовался профессор.
   - Да, он, - кивнул Толик, - А зачем ты сюда пришел?
   - Я хотел предупредить вас об опасности. Сегодня утром в деревню приехал гиринту с солдатами и жрец. Он был так сердит, после того, что вы сделали, - Кузнец усмехнулся, - Он ту надпись на стене забросал грязью, а камень я спас.
   - А откуда...
   - Ну. После вчерашнего разговора о жреце я не мог не догадаться, что вы сделаете. Так вот, жрец объявил вас детьми дьявола и приказал забыть все, чему вы нас научили. Правда я сомневаюсь, что это пройдет. Для виду все согласились (рядом стояли солдаты), но... Я вам очень благодарен за все, что вы сделали.
   - А ты не боишься, что тебя накажут? Ведь все знают, что ты нам помогал.
   - Нет. После речи жреца ко мне подошел дубсар и предупредил, чтобы я не беспокоился. Он становится новым машкимом, а меня забирают в храм, якобы для присмотра.
   - А это разве не опасно?
   - Нет. Если меня не будет, кто сделает мотыги крестьянам храма, кто скует мечи солдатам гиринту, а самое главное, - Кузнец усмехнулся, - кто же сделает украшения из серебра и золота для Его Святейшества?
   - Ну, как знаешь. Но нам уже пора уезжать. Прощай.
   - Прощайте, мудрые люди. Я вас никогда не забуду.
   И Кузнец ушел, не оглядываясь, по тропинке в деревню.
   - Хороший человек, - вздохнул Мишка, - Я буду скучать по нем.
   - Да, таких встретишь нечасто, - согласился Толик.
   - Нам уже пора, - напомнил Гамузенко.
   Они спокойно затащили мотоцикл внутрь и зашли сами.
   - Вы только это написали? - на пороге спросил Гамузенко.
   - Да нет, - хихикнул Толик, - Я тоже что-то оставил.
   Дверь захлопнулась.
   Железная коробка мигнула и исчезла, оставив квадрат примятой травы.
   
   Yieeia
   1931 год. Ирак. Холм Аль-Убайд. Раскопки Ура под руководством профессора Леонарда Вулли.
   - Профессор?
   Ткань тента отклонилась, пропустив человека.
   - А, это ты, - профессор Вулли вновь расслабился, откинувшись на спинку стула.
   Пустыня раскалилась от жаркого солнца. Ни один самоубийца не рискнул бы высунуть нос на эту жару. Вялость профессора не смог расшевелить даже тот факт, что кто-то рискнул выйти из своего тента, чтоб подойти к нему.
   - Извините, но профессор Гедд просил меня прийти к вам с этим, - он протянул лист бумаги.
   Вулли вяло повернул голову и спросил:
   - В чем дело?
   - Понимаете, во время раскопок одной из улиц, какого-то ремесленного района, в слое приблизительно 3100-го года был найден черный камень с двумя надписями. Одна была повреждена, но вторая... Понимаете, она была на сделана на древневавилонском.
   - Вот как? - с интересом спросил профессор, - Как он очутился в этом слое?
   - Неизвестно. Но главное не в этом. Профессор расшифровал эту надпись. Вот она.
   - Прочитайте вслух. Я очень устал.
   - Извините, но она несколько необычная. Взгляните сами.
   Вулли взял лист и мельком посмотрел на него.
   - Что это значит?
   - Мы хотели спросить у вас.
   - "Здесь был Вася". Любопытно. Вася, это что-то с семитским корнем, - он внезапно помрачнел, - Ясно. Профессору захотелось пошутить, - он протянул лист назад, игнорируя отчаянные попытки возразить, - Передайте профессору, что его шутка имела потрясающий успех.
   Человек понял, что ничего не добъется и вышел.
   Вулли опять прилег на спинку стула и крикнул вдогонку:
   - И скажите профессору, чтобы он больше не беспокоил меня своими глупостями.