Хай Филип. Запрещенная реальность

   В это мгновение Джиллиад услышал очень далекое, почти жалобное завывание сирен роботов.
   - Роботы! - Послышался облегченный вздох, и поисковая группа отступила назад.
   При своем появлении роботы не производили впечатления: матово-черные кубы, мчащиеся по туннелю. Спереди они выглядели, скорее, несущимися гробами. Не снижая скорости, роботы повернули и проскользнули в дверной проем.
   Внутри послышался шум короткой суматохи, и через несколько мгновений появился один из роботов, держа в двух своих выдвигающихся конечностях Машину Мечты. Это был грубый прибор без корпуса и даже без стенок, механизм был просто собран на пластмассовой плате, но он работал и только что был в действии: призматическая трубка еще светилась. Любопытные нервно, почти суеверно отшатнулись назад, держа в поле зрения одновременно и дверь, и Машину. Появился второй робот, за ним, запинаясь, ктото тащился - мужчина, руки которого были захвачены конечностями робота. Молодой человек в грязной белой рубашке и черных брюках - небритый, грязный, радостно хихикающий довольный ребенок, не замечающий происходящего вокруг.
   Джиллиад взглянул в пустые голубые глаза и содрогнулся. Сейчас все было в порядке, но подождать еще только час, подождать, пока проявится действие, и тогда...
   У него не хватило времени на дальнейшие раздумья; кто-то закричал: "В-плюс!" - и все понеслись, чтобы оказаться в безопасном месте.
   Джиллиад побежал вместе со всеми. Только Кэндел и роботы остались на месте.
   Пробежав метров двадцать, Джиллиад споткнулся и упал. Во время падения ему показалось, что над ним пронеслось что-то гигантское и черное. Он, дрожа, вжался в пол, но оно не вернулось.
   Далеко впереди, в туннеле, кто-то пронзительно закричал. Затрещали энергоружья, затем донесся хаос испуганных голосов.
   Он осторожно поднял голову и с удивлением увидел, что большая часть людей поисковой группы лежит рядом с ним на земле.
   - Хорошая идея - броситься на землю. - Один из мужчин приподнялся. - Они просвистели прямо над нашими пятками. - Он вдруг заметил мундир Джиллиада и быстро поднялся. - О, простите, сэр, я со страху не видел... Разрешите помочь, сэр...
   У Джиллиада болело левое колено, и он позволил ему помочь подняться.
   - Что это было, черт побери?
   - Мне оно показалось большим грязным летящим листом, сэр, или летучей мышью. Слава Богу, что этот одержимый не догадался сотворить еще и это. Я имею в виду, сэр... - Он вдруг замолчал и отдернул поддерживающую руку.
   - Администратор Джиллиад? - пронесся какой-то голос.
   - Да.
   - Вас требуют на допрос. Сюда, наверх. - Две фигуры в яркокрасном быстро подскочили к нему. - Идите с нами.
   Не было никакого процесса, лишь перечисление обвинений: "Непосредственно виновен", так как поддерживал - осознанно или неосознанно - кандидата с известными либеральными наклонностями.
   "Виновен в попустительстве", так как постановления службы безопасности выполнялись так лениво, что возникла прямая опасность для общества.
   Все обвинения тотчас же свели вместе.
   - Виновен во всех отношениях. Ввиду хорошего поведения в прошлом вам решено предоставить право выбора. Вы можете, если захотите, ходатайствовать перед роботом-судьей об открытом слушании дела или добровольно поступить в распоряжение службы для выполнения определенных секретных программ...
   ГЛАВА 4
   Джиллиад открыл глаза и вздрогнул. Он не предполагал, что ему доведется еще раз пережить этот отрезок своей жизни.
   Люди в белых халатах не сказали ему, что следили за ходом событий в другой комнате, куда эти события переносились специальным проектором в трехмерном изображении.
   Голоса их звучали холодно, нейтрально и не выражали ни малейшего признака триумфа.
   - Что происходит, когда захватывают одержимого?
   - Его арестовывают, пока не проявятся последствия.
   - А потом?
   - Потом... - Джиллиад попытался как-то сдержать ответ или изменить формулировки, но не смог, - потом его водят по улицам и публично сжигают в камере.
   - Довольно по-варварски, вы не находите?
   - Это должно служить предупреждением.
   - И вы это оправдываете?
   - Нет, нет... Боже мой, конечно же, нет.
   - Хорошо. А что происходит еще?
   - Всех его друзей, знакомых и ближайших родственников казнят таким же образом.
   - На каком основании?
   - Во-первых, за беспринципность: каждый гражданин - сторож брату своему. Во-вторых, как соучастников. Машина или схема ее устройства ведь от кого-то получены. Кроме того, он может передать их дальше.
   - И как часто такое случается?
   - Кажется, один-два раза в год.
   Один из мужчин кивнул.
   - Итак, у вас все еще есть торговцы, они дают работу все еще достаточно опытным агентам для розыска подходящих одержимых, и, что еще важнее, должны быть многочисленные тайники для схем устройства Машины. Выражаясь яснее - вы живете в условиях войны.
   - Мы сражаемся с грязью порабощающего механизма.
   - А вот сейчас вы цитируете вашу пропаганду. А вам не приходила мысль, что ваш режим сам создал условия, в которых производство таких механизмов должно процветать? Ведь Машина - это прибор для бегства из действительности.
   - Но она и наступательное оружие. Много хороших людей погибло при устранении одержимых.
   - Ваши хорошие люди умирают на созданном вашим режимом алтаре самоотверженности. У вас есть иммунные, есть роботы, но пятьдесят процентов состава поисковых групп - восприимчивые. Почему? Можете не отвечать на этот вопрос, я сделаю это за вас сам. В войне должны быть потери, должна быть опасность, иначе не будет поддержки масс и режим рухнет.
   - Вы циник.
   - Не будьте поверхностны, Джиллиад, факты говорят сами за себя. Лондон придерживается моды, до последнего градуса скопированной с мировой: концентрирует население, демонстрируя единый фронт, устраняет Машину, уплотняет людей, чтобы они могли следить друг за другом. Раньше были нации и народы, а теперь только Города - десять тысяч вооруженных лагерей, где люди набиты так тесно, что едва могут двигаться. Объединенный Лондон, Крепость Нью-Йорк, Бастион Москва, Цитадель Чикаго и бесчисленные другие. Все втайне подозревают всех в том, что будто бы они виновны в появлении Машины. Они начали бы войну по малейшему поводу, но боятся, что, осмелившись выйти из крепости, падут жертвами иллюзорного спектакля Машины.
   Джиллиад нахмурил брови и покачал головой.
   - Машина завела человечество в безвыходное положение.
   - Не такое уж оно и безвыходное, - сказал незаметно вошедший Остерли. Он подошел и присел на подлокотник свободного кресла. Посасывая свою трубку, он сквозь дым смотрел на Джиллиада. - Джиллиад, мне надо было расстрелять вас сразу же, как только я вас нашел. - Он встал. - Я не имею ничего против вас лично. Судя по первым сообщениям, вас довольно высоко ценят, но я поговорил с авторитетными службами. Они не слишком воодушевлены тем, что вы сообщили, и, кроме того, установлено, что ваши передачи принимали не только в Лондоне.
   - Я, к сожалению, ничего не понимаю.
   - Если вы слушали Годдена, вы должны были все понять. Десять тысяч диктатур, ищущих козла отпущения, вдруг обнаруживают в Канаде район, где существует свободное общество, общество, в котором разрешена ужасная "Машина". Остальное вы можете просчитать сами. Если вы хоть немного разбираетесь в истории - оставьте Машину, займитесь проблемой реакции реакции диктатуры на свободное общество.
   Джиллиад почувствовал внутри холодок. Он понимал и понимал хорошо. Рано или поздно кто-нибудь обязательно нанесет визит в Канаду, и прежде всего в Торонто. И, вероятнее всего, армада самолетов-самоубийц с добровольцами-фанатиками.
   - Мне жаль, - сказал он, помедлив. - Когда, по вашим расчетам..? спросил он сдавленно.
   Остерли пожал плечами.
   - В действительности вы тут ни при чем. Они, должно быть, сами как-то почуяли опасность, иначе не прислали бы вас сюда. Что же касается второго вашего вопроса... Мы рассчитываем, что пропаганда и подготовка вместе займут несколько месяцев. Они не применят ракет и ядерного оружия, так как другие города имеют слишком много приборов локации. - Он вынул трубку изо рта и принужденно улыбнулся. - Вам об этом, конечно, никогда не говорили, но один из городов однажды начал чересчур вооружаться. Он был разрушен, не успев пройти по этой дороге и половины пути. Никто не хотел рисковать - ни тогда, ни в будущем. - Он вздохнул и снова сунул трубку в зубы. - Это была когда-то самая высокогорная столица в мире; непривычным людям там не хватало воздуха. Кратер, который теперь там образовался, лежит ниже уровня моря. Зато достаточно воздуха, если вы не затруднитесь туда спуститься.
   - А что будем делать с ним? - спросил мужчина по имени Годден.
   - Продолжайте, он для нас жизненно важен.
   - Это верно, я еще никогда не видел человека с таким потенциалом.
   - Хорошо. - Остерли коротко кивнул и вышел из комнаты.
   Джиллиад посмотрел на спросившего.
   - Что с моим другом Кэнделом?
   - Он в безопасности, и даже не под арестом. Конечно, он не может покидать город, но мы не предъявляем ему никаких обвинений.
   - А мне?
   - И вам тоже. Но отпустить вас не можем, по крайней мере пока. Вы нам нужны.
   - А почему не Кэндел?
   - Кэндел иммунный. От иммунного нам никакой пользы. Джиллиад со страхом посмотрел на них и вдруг в ужасе вскочил.
   - Машина! Мерзавцы, вы применяли Машину! Сбоку подскочила фигура в белом халате, вторая подставила ему ножку, а третья выстрелила в него из пара-ружья. Джиллиад вдруг почувствовал, что его ноги отказали, рухнул на пол и остался лежать.
   Люди в белых халатах перевернули его и осмотрели.
   - Силен, да? Плечи боксера. Хорошо, что мы были наготове, а то он немного истеричен. Я бы не хотел с ним столкнуться, когда он не в своем уме.
   Один из них наклонился над Джиллиадом.
   - Мне очень жаль, Джиллиад, но мы не могли допустить, чтобы вы разбушевались. Простите нас за то, что мы применили известные длины волн Машины, но мы умеем с этим обращаться - как и с другими опасными препаратами. Можем вас заверить, что нет никакой опасности, что вы станете одержимым. - Он наклонился ниже. - Вы будете вести себя разумно? Если да, моргните три раза.
   Джиллиад беспомощно посмотрел на него, но видя, что сопротивление бесполезно, повиновался.
   Что-то щелкнуло, и жизнь вместе с болью опять вернулась в его конечности. Ему помогли подняться.
   - Еще раз, мы очень сожалеем.
   Он не смотрел на них.
   - Я чувствую себя испачканным и заразным, черт бы вас всех побрал!
   Один из них чуть печально улыбнулся.
   - Промывание мозгов и незнание. Мы вас вылечим.
   - Убирайтесь к черту!
   Мужчина ухмыльнулся.
   - Попозже. Но вы уже устали. Мы приготовили вам комнату наверху. Надеюсь, вам там будет хорошо.
   Комната потрясла Джиллиада почти так же, как и все предшествующие события: она была размером с дворец и в ней могло бы разместиться по крайней мере шесть жилых ячеек. Удивительно большое окно открывало вид на маленький город, на широкую равнину и далекие склоны гор. Тут и там виднелись группы деревьев - Джиллиад никогда раньше не видел настоящих деревьев.
   Он долго стоял у окна, погруженный в раздумья, пока усталость не взяла свое.
   Он зевнул, потянулся и взобрался на высокую, невероятно большую кровать.
   Он не мог точно припомнить, как заснул, но когда проснулся, было темно, и широкое окно виднелось слабым контуром, обрамлявшим звезды.
   Джиллиад сонно потянулся и спросил себя, что его разбудило, а потом услышал - дикое, странно пульсирующее завывание.
   Он снова пошевелился, все еще в полусне. Что, черт побери, это могло быть? У него было странное чувство, что он должен узнать или вспомнить этот звук.
   Тут он услышал и другие звуки, пронзительные свистки, быстрые шаги на улице внизу.
   - Поторапливайтесь! - крикнул мужской голос. - Сажайте детей в грузовики и слаззены.
   Послышался плач младенца, грубые голоса, мимо прогрохотала длинная колонна грузовиков, похоже, спешно покидающих город.
   Завывание постепенно стихало, и стали отчетливее другие звуки.
   - Встаньте там!
   - Без паники! Эвакотранспорт уже в пути...
   Где-то пронзительно и истерически завизжала женщина: - Хильда! Хильда! Я потеряла свою малышку! Хильда! О, Боже, Хильда, дорогая, где ты?
   И вдруг он понял, что это был за вой, и вскочил с кровати. Воздушная тревога! Все, казалось, обрело очертания - разговор несколько часов назад, "десять тысяч диктатур, которые ищут козла отпущения", "кое-кто нанесет визит в Канаду". Но миновали не месяцы, а часы - эти люди крупно ошиблись.
   Он растерянно начал одеваться и полуодетым подскочил к двери.
   Она была заперта. Джиллиад подбежал к окну. Окно не открывалось, и он бешено заколотил по нему кулаками.
   - Выпустите меня! Выпустите меня!
   На улице загремел голос из мегафона.
   - Последний транспорт! Последний транспорт! Погрузиться группе эвакуации! Старт через минуту сорок секунд. Отправляется последний транспорт!
   Джиллиад ударил стулом. Стекло глухо звякнуло, и стул разлетелся. За окном удалялись последние машины.
   ГЛАВА 5
   Джиллиад в отчаянии привалился к стене, уже почти смирившись. Они забыли его. В панике эвакуации они забыли, что в одном из зданий разместили единственного арестованного, которому не выйти без посторонней помощи.
   Он устало подошел к окну и посмотрел в темно-синее небо. Оно казалось мирным - покрывало из звезд, несколько облачков.
   Вдруг пол под его ногами качнулся, где-то сверкнула голубовато-белая вспышка, и здание на противоположной стороне улицы вспыхнуло белым огнем, закачалось, застонало. А его барабанные перепонки едва не порвала взрывная волна.
   Он прижался к стене, чтобы не упасть, и почувствовал в желудке какое-то странное кружение, когда гигантские куски стен начали падать на крышу и рушиться на улицу.
   Теперь вспышки сверкали постоянно, слепя его; на другом конце города пламя охватило разом около сорока зданий, как будто они были облиты бензином.
   Джиллиад покрылся холодным потом; он всегда испытывал ужас перед пожарами. Он разломал кровать и ножкой от нее попытался разбить стекло. Окно зазвенело, спружинило, и удар больно отозвался в запястье. Джиллиад снова попытался выбить дверь, но с еще меньшим успехом. Во время его отчаянных попыток здание на противоположной стороне улицы вдруг запылало, и по улице потянулся язык горящей жидкости.
   Джиллиад взобрался на стул и попытался пробить потолок. В комнате мерцали красные отсветы огня.
   Потолок был так же прочен, его отчаянные удары оставили лишь несколько вмятин и царапин.
   Вдруг послышался странный хруст, на стекле появились бесчисленные трещины, стекло начало изгибаться и, наконец, потекло, как желе.
   Джиллиад бросился к окну, но бушующий жар отбросил его назад. Он сгорит там - о, Боже мой, Боже мой!
   В комнату ворвался едкий дым и обжег легкие. Джиллиад завертелся, хрипя и кашляя.
   Он погибнет... сгорит... на помощь... бессмысленно, все уехали... ничего не видно... где он?.. Как жжет, как невыносимо жжет... Воды, холодной воды... сгорю... на помощь, ради Бога, на помощь!
   Голоса... но здесь же не может быть никаких голосов... все ушли... "Держите его!"... Больно! У него обожжены все конечности... "Так, уже лучше..."
   - Шприц, быстро!
   - Десять кубиков коллатолина.
   - Боже мой, с рук облезает кожа...
   - Включить экранирование.
   - Слава Богу, еще минута - и было бы поздно!
   Джиллиад медленно, еще не веря себе, от крыл глаза; кто-то лил на него воду; на лбу лежала чья-то прохладная ладонь.
   - Вы... вы вытащили меня?
   - Нет... нет, не вытащили - произнес женский голос, нежный, но какой-то безличный.
   Он несколько раз моргнул, чтобы четче видеть. Над ним склонилась темноволосая женщина в белом халате и смотрела ему в лицо.
   - Я не понимаю.
   Выражение лица ее не изменилось.
   - Вам все объяснят... Сначала оглядитесь.
   Он послушался. Люди в белых халатах что-то делали с его руками и ногами - красными и покрытыми пузырями.
   - Но вы должны были вытащить меня.
   - Осмотритесь вокруг.
   Он огляделся и застыл. Это была та же самая комната; сквозь широкое, неповрежденное окно можно было видать поблекшие в утренних сумерках звезды. Напротив виднелось знакомое здание; нигде никакого огня или дыма.
   Но сама комната выглядела опустошенной; кровать, разломана, ее ножки вырваны, на полу разбросали обломки разбитого стула, а потолок усеян царапинами.
   Он нахмурил брови, пытаясь сообразить.
   - Значит, мне все приснилось?
   - Можете назвать это пока так. Вы должны рассказать нам, что с вами было...
   - Рассказать... да... я услышал сирену. Она меня разбудила. Мне кажется...- И он, медленно и запинаясь, рассказал все.
   Они кивали и многозначительно поглядывали друг на друга. Врачи закончили трудиться над его руками и ногами, боль прошла, и он почувствовал, что хочет спать.
   В комнату, что-то держа в руках, вошел мужчина.
   - Уже нашли. Было укреплено на стене дома напротив.
   - Какие результаты?
   - Ну, я успел осмотреть лишь поверхностно, но считаю, что это эмоциональная запись с наслоенными историческими отпечатками картин, чтобы добиться расчетного действия. Непрофессиональная, гадкая работа, должен вам сказать, но достаточно хороша, чтобы добиться результата. - Он посмотрел на Джиллиада. - Кто-то любой ценой хотел отправить вас на тот свет.
   - Меня?
   - Да, вас. Кто-то, кто разбирается в Машине, построил одну специально для вас, установил на вашу длину волны и отправил разрушительный импульс.
   Джиллиад безучастно смотрел на него. Ему так хотелось спать, так невероятно хотелось спать.
   Проснувшись, он увидел сидящего у постели седого мужчину с квадратным подбородком.
   - Вам лучше? - спросил мужчина и, не дожидаясь ответа, продолжал: Меня зовут Кейслер. Для краткости можно "доктор", хотя, строго говоря, в медицинском смысле это совсем не так. Это обозначает профессию - я специалист по Машинам Мечты. Конечно, я вынужден был изучать психиатрию и неврологию, но не это моя специальность, если вы внимательно следите за моими мыслями. - Он замолчал, и уголки его рта приподнялись, будто он улыбался какой-то шутке, известной ему одному. - Вы не так уж плохо выглядите, а? Рваная рана под левым глазом, руки и ноги неработоспособны, ожоги третьей степени - как же так получилось?
   - Я... - Джиллиад замялся. - Я сам не знаю.
   - Очень мудро, - опять улыбнулся Кейслер. - Вы знаете и не знаете. Я здесь, чтобы объяснить вам это. - Он взял лежавший у него на коленях предмет, и Джиллиад в ужасе отодвинулся.
   - Не волнуйтесь, это только макет. - Он открыл ящичек сбоку. Смотрите - пусто. Я принес его, чтобы ввести вас в курс дела. - Он положил ящичек на постель, где Джиллиад мог его видеть. - Как видите, это только маленький ящичек с антенной, чтобы он выглядел, как настоящий. Если бы это был полный прибор, я мог бы включить маленький выключатель сбоку, и он послал бы электрический импульс, который подействовал бы на определенные участки вашего мозга. Это все, что делает Машина Мечты, поэтому теперь мы займемся деталями проявления последствий этого. - Он откинулся назад и сложил руки на груди. - Вы когда-нибудь напивались, мистер Джиллиад?
   - Один или два раза. Я не любитель спиртного.
   - Это неважно, главное - вы знаете его действие. Несомненно, вам также известно, как действует пьянство в течение длительного времени. Оно приводит к дегенерации, галлюцинациям, белой горячке. Что же касается нас, то решающим фактором являются галлюцинации, древняя шутка о белых мышах, которых видят галлюцинирующие. - Он вдруг наклонился к Джиллиаду. Подумайте о белой мыши.
   Джиллиад наморщил лоб.
   - Ну, хорошо, я думаю о ней.
   - Ладно, вы представляете себе ее, но вы знаете, что она - продукт вашей фантазии, а алкоголик этого не знает. Интересно то, что обе группы белых мышей субъективны, а разница в том, что вы об этом знаете, а алкоголик - нет. Для него эти мыши реальны - субъективное становится объективным, то есть, животные превращаются в живой факт. - Он снова откинулся назад. Именно этого и добивается Машина. Она раздражает определенные участки мозга таким образом, что субъективный или воображаемый продукт сознания для пользователя становится объективным. Мужчина желает красивую женщину; он представляет ее себе, и для него она мгновенно появляется. Я не могу достаточно уверенно утверждать, что она по-прежнему лишь субъективна; ее никто не может видеть, но для одержимого она существует. Он может с ней разговаривать, касаться ее и, если это соответствующий тип, даже обладать ею. Его телесные реакции, ощущения и сексуальное удовлетворение будут точно такими же, как если бы это было в действительности. Если он захочет летать, как птица, то - с субъективной точки зрения - он полетит. Никто не увидит его летящим, но поскольку это касается его самого, то он будет парить над крышами. - Кейслер сделал паузу и рассеянно глядел перед собой. - Но этот опыт еще не представляет, как вы можете видеть, одержимого. Вам, может быть, будет интересно узнать, что из каждых пяти пользователей лишь один становится одержимым, и у нас достаточно опыта, чтобы выявлять потенциальных одержимых. Склонны к одержимости люди, живущие не по средствам, мужчины, имеющие неверных жен, или те, кто чем-то чересчур озабочен, неутомимые любовники - короче говоря, те, у кого есть достаточно причин бежать или от самого себя, или от своих проблем.
   В субъективном мире, созданном действующей на его фантазию Машиной, все проблемы решены. Само собой, что настоящие проблемы мира громоздятся еще выше, и он снова ищет убежища у Машины - и как только это становится обыденностью, он - одержимый второй степени.
   Для перехода от второй степени к третьей не требуется много времени, причем одержимый убежден, или сам себя уговаривает, что субъективный мир, созданный для него Машиной, является реальным, а тот, из которого он бежит - продукт его воображения. С этого момента все катится, как снежный ком с горы; он бросает свою работу, прекращает мыться и бриться и всю свою жизнь посвящает иллюзорному миру. Он лишь ненадолго выныривает из своих фантазий, чтобы поесть и справить телесные надобности, а в последней стадии он пренебрегает даже этим. Вы следите за моими рассуждениями?
   Джидлиад поспешно кивнул. Он полностью погрузился в тему.
   - Одержимый становится полным кататоникоми доходит до полной бесконтактности.
   Кейслер немного нахмурил брови, но был заметно доволен. - Спасибо, я не знал, что вы знакомы с основами психологии.
   - Да я и незнаком, но я много и с удовольствием читал. Художественное чтение не поощрялось, но технической информации в библиотеках можно было получить предостаточно.
   - Почему же нежелательно чтение художественных книг?
   - Официального объяснения этому не было, но я пришел к выводу, что иметь увлечения - уже достаточно плохо, не говоря уже о художественной литературе. Вообще-то, вы должны мне кое-что объяснить. Как же получается я имею в виду ваше утверждение, будто мир мечты субъективен, - что от этого страдает так много невиновных?
   Кейслер усмехнулся.
   - А вы не слишком торопитесь? Я перейду к этому, как только объясню историю развития. Потерпите, мы займемся и этим, но лучше все по порядку.
   ГЛАВА 6
   Кейслер откинулся назад и соединил кончики пальцев.
   - Машина Мечты была изобретена, можно сказать, в самое неподходящее время. Большие власти с их устаревшей хозяйственной структурой стояли перед инфляцией. Нации не были объединены, и, кроме того, кто-то изобрел стеконит, и все страны, как сумасшедшие, начали его накапливать.
   На тот случай, если вы не знаете: стеконит в огнестрельном оружии был тем же самым, чем ядерная физика для взрывчатого оружия. Один-единственный сосуд стеконита - не больше ручной гранаты - мог создать так называемое поле радикального выгорания. Это поле выжигало все до земли в окружности семидесяти миль. Четырьмя такими сосудами можно было бы стереть с лица земли весь Объединенный Лондон. Но что еще хуже, это вещество можно было легко и просто производить.
   В этом кошмаре внезапного уничтожения и финансовой разрухи, в этом ведьмином котле неуверенности и нервозности и возникла Машина. И надо ли считать чудом, что масса людей устремилась к ней, чтобы хоть ненадолго убежать из действительности? Ведь они так и так должны были погибнуть или умереть с голоду, так что же еще было раздумывать?
   Сам изобретатель - известный доктор Мельхец - будто бы сделал прибор в экспериментах с новой неврологической техникой. Но правда такова, что Машина в течение немногих месяцев была создана в различных частях мира. Кейслер сделал паузу, разглядывая ногти. - Нет нужды уточнять, что Машина и ее действие были немедленно объявлены "совершенно секретными", но в тогдашнем мире ничто не могло быть секретным. Существовал шпионаж Международного уровня, промышленный шпионаж - большие концерны не останавливались ни перед чем - и, что самое страшное, шпионаж черного рынка.
   Сведения об устройстве Машины, конечно же, просочились, и подпольные дельцы занялись торговлей. Поначалу Машины продавались по фантастическим ценам лишь богатым людям, но цены быстро упали, так как все больше и больше дельцов черного рынка получали в свои руки схему ее устройства.
   Уже через полгода даже средний служащий мог окольными путями приобрести такой прибор. Была даже организация черных дельцов с хитрой и очень действенной торговлей в рассрочку. - Кейслер скорбно покачал головой. Когда правительства осознали опасность, было уже поздно, а когда они попытались принять решительные меры, разразилась катастрофа.