Хайдар Бедретдинов. Сердечная лира

   Но цепь Добра веками неразрывна.
   Но нас, мужчин, налаженный очаг Однажды поджигает вдруг тоскою,
   И с лошадиным бешенством в очах Уносимся искать мы непокоя.
   Отняв напрасно много чувств и сил, Судьба к Твоим ногам нас возвращает.
   И там, где я наверно б не простил,
   Ты, молча, казнь творишь – и все прощаешь.

Песня о детстве

 
Здравствуй, сладостное детство
В пыльном переулке.
Здравствуй, ветхая церквушка,
Здравствуй, старый двор!
Я сегодня невзначай,
Выйдя на прогулку,
В свое детство заглянул,
Как через забор.
 
 
Покосился дом старинный,
Обветшала крыша,
Школа моя первая
В землю чуть вросла.
Дворик мой у Яузы —
Островок мальчиший —
От тебя когда-то Юность отплыла.
 
 
А в распахнутом окне
Музыка рождается,
Не старинный патефон —
Радио поет.
В маленькой песочнице
Детство продолжается.
Сладостное детство,
Да только… не мое.
 

Бабушкин сундучок

 
Вспоминается детство дальнее,
Неумолчный в щели сверчок.
Посреди хламья коммунального —
Старый бабушкин сундучок.
 
 
Вечера несытые длинные,
Из-под рам косых холодок,
И постель моя и гостиная —
В медных блесточках сундучок.
 
 
Мне казался старинной картою
В мелких трещинках потолок,
Уносил меня в сны горбатенький
Добрый бабушкин сундучок.
 
 
Были дни такие, как праздники, —
Открывался со скрипом замок.
Чудеса нам показывал разные
Из глубин своих сундучок.
 
 
Исходил со мной на закорочках
Много детских счастливых дорог,
Словно бабушка, старый солнечный
Полный древних тайн сундучок.
 

Марш Мендельсона

 
Тополя все – белы.
Тополя – как невесты.
В их ветвях-головах
Бродит ветер хмельной.
И любовный их шепот
Слышится песней
Оттого, что теперь
Навсегда ты со мной!
 
 
Сколько дней горевых,
Сколько ночек бессонных,
Сколько драм и боев
Мы с тобою прошли.
И победною музыкой
Марш Мендельсона
Раскрывает нам настежь
Двери любви!
 

Поводырь

 
Живем не датами,
Живем мы между ними
В заботах, круговерти и любви,
Уют свой сберегая, честь и имя
И место по заслугам меж людьми.
 
 
Любви и мук таинственную книгу
Нам никогда не зачитать до дыр.
Ведет меня в трудах житейских с нимбом
По жизни мой любимый поводырь.
 

Семейные песни

У роддома

 
Мне стыдно за важность зеленых мужей
И стыдно средь них за себя,
За тех, кто на первом сойдясь этаже,
Гордыню свою теребят.
 
 
Стоят, сигаретами смачно смоля,
Успехом хвалясь «на заказ».
Об этом они не трепались бы зря,
Когда бы родили хоть раз.
 
 
Родитель лишь тот, кто ребенка родит, —
Всю боль испытавшая мать,
И звание то же отцу предстоит
Всей жизнью своей доказать.
 
 
А жены с улыбкой подходят к окну,
Считая до выписки дни,
Прощают мужьям милосердно вину,
Которой не знают они.
 

Гордость

 
Откуда гордость, девочка, твоя?
Что держишь ты так голову высоко?
– Еще чиста и не грешила я,
Весь мир передо мной, гляди – у ног он.
 
 
Откуда гордость, женщина, твоя?
Красивая, идешь ты, как жар-птица.
– Так много в жизни выдержала я,
Что, право же, могу собой гордиться.
 

Роддом у кладбища

 
Меж ними немного —
Забор да дорога,
Цветочный еще магазин.
Он равно им нужен
В жару или стужу —
На два заведенья один.
 
 
И «Здравствуй – входящему!»,
И «Мир – уходящему…» —
Последний и первый здесь путь.
Какие маршруты,
Года и минуты
Сумеют сюда нас вернуть?
 
 
Ворота – в ворота,
Меж ними забота
Торопит, куда-то гоня.
Прощанье и встреча,
И утро, и вечер
Земного короткого дня.
 

Как светла

 
Как светла твоя усталость
В тусклом отблеске луны…
Ты опять до света встала,
Отмахнув мгновенно сны.
 
 
Не пойму, какая сила
Не дает тебе упасть!
Столько в день свой ты вместила
Дел, что их не сосчитать!
 
 
Режут лоб бессонниц складки,
Не узнать красивых рук.
…Улыбнется сын в кроватке
Оправданьем этих мук.
 

Цветы

 
Цветы на могиле
От дождика, пыли
Поникли, скорбя, головой.
В них – память, признанье,
Печаль и вниманье…
А часто ль дарил их живой?
 

Сыну

 
Ладный сын растет и крепкий,
И красив он, и пригож,
И на всех, пожалуй, предков
Понемножечку похож:
 
 
Папин нос, улыбка мамы,
Волосами – чистый дед.
Каждый день мы открываем
Несколько родных примет.
 
 
Наши глазки, губы, мочки
Я с любовью узнаю…
Только голову, сыночек,
Ты имей всегда свою.
 

Зуб

 
Удрученным папе с мамой
Сын покоя не дает
Тем, что палец беспрестанно
Он засовывает в рот.
 
 
Успокойте свои нервы,
Это ж надо понимать:
Зуб вчера родился первый —
Надо срочно посчитать.
 

Колыбельная

 
Спи, сыночек: «А-а-а»
В маленькой кроватке.
Дремлет на лужке трава,
Огурцы – на грядке.
 
 
Рыбки спят давно в Оке,
Ласточки – под крышей,
Злая муха – на стекле
И под полом мыши.
 
 
Будет сон твой золотой
Сладким, как конфетка.
Только ты, сынок, закрой
Глазки крепко-крепко.
 
 
За ночь вырастешь большой,
За ночь станешь взрослым
С доброй маминой душой,
С папочкиным носом.
 

Радость

 
Ни секунды нет покоя,
Заведенными живем:
Полоскает, варит, моет
Круглосуточно наш дом.
 
 
По ночам как Ваньки-встаньки
Поднимаемся на зов,
Смотрим зубки беспрестанно:
Не прорезались ли вновь?
 
 
Проглотив поспешно завтрак,
Вылетаем из дверей.
И с работы, запыхавшись,
Возвращаемся скорей.
 
 
Был пустым наш день вчерашний
Без таких забот в семье…
Что нас радовало раньше?
Чем мы жили на земле?
 

Весы жизни

 
Есть у судьбы свои весы,
Чтоб степень оценить старанья:
Иль жизни полные часы,
Или года существованья.
 

Дочке

 
Издревле мудрые так говорят:
«Веточки рубят, а корни болят».
Так у родителей бедных твоих,
В общем не старых, не сильно седых,
Милая дочка, за счастье твое
Сердце то ноет, то сладко поет.
 
 
В жизнь ты восходишь, как утром звезда,
В годы твои и беда – не беда.
Я тебя, крошку, в обиду не дам,
Ранка ты наша и чудный бальзам.
Пусть же закружит тебя в новый год
Радужных чувств и надежд хоровод.
 

Бабушкины песни

 
Сколько бабушкиных песен,
Сколько разных попурри
Прозвучало в нашем детстве
Наподобие игры.
 
 
Про сороку-белобоку,
Ладушки-оладушки…
Песен тех чудные строки
Сердцем пишет бабушка.
 
 
И над текстом немудреным
Мы порою прыскаем.
Тихо слушает ребенок
Человека близкого.
 

День рожденья

 
Есть Новый год у каждого второй,
Который первым быть по праву должен.
Когда наедине с самим собой
Победы и потери мы итожим.
 
 
Все в этот день поспешно говорят,
Что говорить должны бы ежедневно.
Вниманьем и вещицами дарят
И в суету опять ныряют нервно.
 
 
А сами мы – пророков тех же тень:
Встречаем, как заслугу, день рожденья,
Забыв про то, что тот же самый день
Для матерей от мук освобожденье.
 
 
Освобожденье для нелегких дней,
Для беспокойства, видно, до кончины,
Чтоб в девочках росла боль матерей,
Чтоб из мальчишек выросли мужчины.
 

Страданья

 
Как говорят седые аксакалы,
Страданья на Земле отдали скалам.
Не выдержали горы, и тогда
Страданья людям дали навсегда.
 

Наши подруги

 
Есть женщины в нынешней жизни
С особым стремленьем вперед:
Такая не то чтобы в избу —
В горящий реактор войдет.
 
 
Летит, отработав трехсменку:
На службе, с детьми, у плиты.
Она еще как-то умеет
Себя в этой жизни найти.
 
 
С таким-то нагруженным возом,
С обилием дел и оков
Ее статистический возраст
Длиннее, чем у мужиков.
 
 
Прекрасные наши подруги
Тепло нам несут и уют,
Хоть «За бытовые заслуги»
Медали для них не куют!
 

Совет

 
Жену с любовницей не спутай,
Заначку вдруг не объяви,
Но, в мелочах являя мудрость,
Чужую жизнь не проживи.
 

Петух

 
Гребень – красный лист кленовый,
Клюв из молнии откован,
Огнестрельные глаза
У дворового туза.
 
 
Цветовой ажурной трелью
Красит шею ожерелье,
Переливчатость пера,
Словно отсветы костра.
 
 
Крылья ястреба достойны.
Озорной, но не разбойный
Бог куриный полон чар.
Выступает, как гусар.
 
 
На забор взлетел с азартом,
Как пловчиха перед стартом,
Тело вытянул вперед,
Атаманский клич дает.
 
 
Кто-то кур побеспокоил,
И летит он – царь и воин —
На непрошеных гостей
С грозной радугой в хвосте.
 

Лесное

 
Входишь в лес, как в страну старину
колдовскую.
Здесь живет самый древний народ:
Дятел-плотник стучит и кукушка, тоскуя,
Свою вечную песню поет.
 
 
Под вуалью тончайшей с дымком паутины,
Как невесточки, ели стоят.
Я порою срываю случайно небритой
Бородой их ажурный наряд.
 
 
Поднимаю бесстыдно я нижние ветки,
Как подол, у зеленых девиц.
И, бывает, стоит совратитель отпетый —
В шляпу спрятав глаза, боровик.
 
 
Над тропинкой свисают горстями орехи
И густая листва, как шатер.
Небо синей водой тонко льется в прорехи,
Освещая лесной коридор.
 
 
Слышно: «Ку-ка-ре-ку», видно близко
лесничий.
Здесь петух, как на море маяк.
Целым выводком мох населили лисички,
Но корзины полны – пусть стоят.
 
 
Вот прошел, раздвигая клюкою траву,
С лубяным туеском старичок.
Еле слышно из чащи пропели: «Ау!»,
А ответил один лишь сверчок.
 
 
И выходишь из леса усталый слегка,
Кружит голову хвойный дурман.
Впереди режет взгляд голубая река,
За спиною – зеленый туман.
 

Грибной дождик

 
А вот он и дождик!
Так славно идет
По лужам веселой походкой.
Порой головою до туч достает,
Вздыхая, мол, ну и погодка!
 
 
Но он и лучам потесниться готов:
С дождинками солнышко брызнет,
Чтоб было в сезоне побольше грибов
И больше, конечно же, жизни!
 

Оркестр

 
Настраивает струны
Невидимый оркестр.
Все голоса июня
Притихли вдруг окрест.
 
 
И грянула соната
Стремительно, как вихрь,
Под мощные раскаты
И кличи духовых.
 
 
И звуки проливались,
Печали не тая.
Никто не догадался,
Что та печаль – моя.
 
 
Замолкли инструменты.
Мгновенье погодя —
Листвы аплодисменты,
Овации дождя.
 

По грибы

   В. Колотенко

 
Пора грибная – страсть чудесная:
Один с природой на один,
Идешь хозяином по лесу,
Грибов всесильный властелин.
 
 
То там покланяешься шляпке,
Прильнешь к красивой ножке тут.
И вот становится понятно:
Не ты – они тебя ведут.
 
 
Ведут тебя в свой мир прекрасный,
Чтоб поделиться волшебством
Дремучих древних русских сказок,
Поры былинной о былом.
 
 
То улыбаются, то плачут,
То прячутся под жухлый лист.
А ты, вдвойне вдруг ставший зрячей,
Становишься душою чист.
 
 
И философски размышляешь,
Судьбу и память теребя,
Что не грибы здесь промышляешь,
А ищешь самого себя…
 

Загадка природы

   В. Колотенко

 
Что тянет нас в лес и болото?
Охота, охота, охота!
Картины природы живые,
Как будто бы видим впервые.
 
 
Что гонит нас в лес и болото?
Охота, охота, охота!
И вот, быт покинув охотно,
Мы новые ищем красоты.
 
 
Зовет что нас в лес и болото?
Охота, охота, охота!
На лов, за грибами, за дичью —
Тот зов первобытный постичь ли?
 
 
Чем любы нам лес и болото?
Забыли мы, что ли, чего там?
О жизни невыбранной квоте
В осенней звучит позолоте.
 
 
Что манит нас в лес и болото?
Охота, охота, охота!
От злой суеты оторваться —
С собой ненадолго остаться!
 

Ручей

 
Там, где цапли бродят озером туманным,
Выхожу я осторожно на простор.
Пятернею машет папоротник плавный,
Расстилается долина, как ковер.
 
 
По холмам сбегаю вниз, теснюсь в утесах,
Под мостами, мимо сел летит струя,
Обрываются тропинки у погостов —
Люди – гости на Земле,
Но вечен я.
 
 
Путь мой долгий до впаденья в воды речки,
Путь мой труден в брызгах, в пене,
как в поту.
Тихой заводью, водоворота речью
И шуршаньем гальки славлю красоту.
 
 
Берега за мною вторят гибкий танец,
Обегаю с ними дивные края.
Заколдованные скалы рыцарями встали,
Вслед склонившись, ивы плачут
в три ручья.
 
 
В хор могучий звучный бурной речки
Песнь вливается нехитрая моя.
Под луной на свете ничего не вечно —
Люди – гости на земле,
Но вечен я.
 

Музыка дождя

 
Моросит и льет, и хлещет
Без просвета, не в сезон —
По примете самой вещей
Мокрым был опять «Самсон».
 
 
В струях вытянулись лица,
Дождь ведет их, как конвой.
Мокнут зданья, мокнут листья,
Мокнет бедный постовой.
 
 
Воздух – сетчатый и зыбкий
Из какой-то мутноты.
Как в аквариуме рыбки —
Разноцветные зонты.
 
 
Чудится душе усталой,
Будто, к тучкиным губам
Прикоснувшись, заиграла
Водосточная труба.
 
 
Гром опробовал литавры
И с размаху – в барабан,
Ветер в сто смычков ударил,
Зазвучал дождя орган.
 
 
Льется музыка из тучи —
Как я раньше не слыхал? —
Дружно сыгранное тутти,
Гром последний и – финал.
 
 
Солнце! Снято с нас проклятье,
Но немного погодя
Начинает не хватать мне
Щедрой музыки дождя.
 

Случай

 
Все слабаки готовы ждать, не мучаясь,
Когда придет благоприятный случай.
А сильный человек наоборот —
Он сам удачный случай создает.
 

Дождик

 
Тихо дождь по крыше капал.
Ветер жалобно скулил,
Сердце, как стекло, царапал,
Душу жаркую студил.
 
 
Не свистит сверчок за печкой.
Загустела темнота.
Возле самого сердечка
Поселилась маята.
 
 
Где ты, ключик, солнца лучик,
Мой волшебный золотой?
В затемнившей сердце тучке
Дверь заветную открой.
 
 
Пошушукавшись немножко,
Дождь и ветер спать легли.
И хрустальные сережки
На деревьях расцвели.
 

Тревожность

 
Еще мы молоды,
Но где та безоглядность,
Когда ты – целиком один порыв,
Когда и горечь пахнет только мятой,
И чувство – не огонь в душе, а взрыв.
 
 
Еще мы молоды,
Но почему порою
В простом себя пытаемся понять?
Что раньше шло само —
Берем лишь с боем,
И так боимся что-то потерять.
 
 
Еще мы молоды,
Но цепи слов и мнений
Ведут лишь по размеренной тропе.
Как праздника, ждем долго вдохновенья,
И от него же прячемся в толпе.
 
 
Еще мы молоды,
Любовь свою голубим,
Но что-то стало в нас тревожно-хрупким.
 

Ах, женщины!

 
Как на лице счастливом – радостные
слезки,
В дубовой роще – стройные березки,
Суровый мир смягчаете так Вы.
Всегда новы то платьем, то прической,
Волнуя красотой своей неброской,
Правы во всем, когда и не правы.
 
 
В улыбке, в каждой черточке прелестны,
Духовно совершенны и телесно,
Как хлеб необходимы и цветы.
В беседе или в спорах интересны,
До пули доводящие и песни —
Источник наших бед и доброты!
 

Ливень

 
Залетный, косой и разбойный
Нежданно, исподтишка
Прогромыхал непристойно
И выжал на нас облака.
 
 
Дома нахлестал и деревья,
Обдал не успевших под зонт,
Сверкнул напоследочек гневно
И скрылся за горизонт.
 
 
Деревья – намокшие цапли,
Дрожа, опустили крыла,
И с веток набухшие капли
Нацелились в луж зеркала.
 

Любимой

 
Ну, на что тебе я нужен,
Что ты возишься со мной?
Если ты за своим мужем —
Не за каменной стеной.
 
 
Где сверчок запечный счастья —
Потерял ли голос свой?
Рвешься, бедная, на части
Между небом и землей.
 
 
Между домом и работой,
Между дачей и Москвой —
Вся-то в суетных заботах.
Карусель: подъем-отбой.
 
 
Где уж перед зеркалами
Миг подумать о красе?
Месишь день-деньской ногами,
Словно белка в колесе.
 
 
Хоть бываю я сердитым,
Всей душой тебя ценю:
На тебя, мою былинку,
Променял я всю родню.
 
 
Для тебя б мне расстараться,
Подарить тебе покой.
Ты – одна мое богатство —
Ключик счастья золотой!
 

Слова

 
В стихах порой красивые слова,
Узорчато сплетаясь в кружева,
И радуют своею красотою,
Но душу задевают нам едва.
 
 
В иных стихах бесцветные слова,
Как скошенная мертвая трава, —
Строка в нас бодрость жизни не вселяет,
Когда она сам едва жива.
 
 
А вот вполне знакомые слова,
Но суть напряжена, как тетива,
И только прикоснешься к ним душою,
Как мысль летит – упругая стрела.
 
 
Бывают не слова, а сердца крик.
В пустыне наших душ пророк-старик
Идет, касаясь посохом-строкою,
И открывает добрых чувств родник.
 
 
Порою слово так взволнует грудь,
Что понимаешь: вспять не повернуть.
Как надпись, что на камне перепутья —
И надо наконец свой выбрать путь.
 
 
Роняя зерна мыслей и идей,
Трудись над словом, силы не жалей,
Чтоб букве каждой выпало заглавной
Стать в чувствах и стремлениях людей.
 

Подмалевок

 
Рисунок, эскиз, подмалевок…
Работать бы дальше над ним.
И мучают душу полотна,
Которые не создадим.
 
 
А, может, услышат, подхватят?
Не жаль, если и украдут.
Не будем скорбеть об утрате,
Коль жизнь в наши мысли вдохнут.
 
 
В чем мига и вечности тайна —
В размерах? В желаньях благих?
У мастера росчерк случайный
Дороже полотен иных.
 
 
Не мысля про славу и вечность,
Оставим лишь искры да дым…
И в черновике человечность
Проглянет лучом золотым.
 

Храм

 
Загорелся на заре
Храм крестами на горе,
Будто вдруг восстал из пепла
В золоте и серебре.
 
 
Был порушен,
Был поруган —
Восстановлен храм уже,
Сломленный грехов недугом,
Цел ли он еще в душе?
 

Измайловский вернисаж

 
Вернисаж, вернисаж, мне верни,
Вернисаж, мне верни мое детство!
Ты напомнил мне яркие дни,
У которых смогу я согреться.
 
 
Заходил к нам тряпичник во двор
И менял на пустые бутылки
Пугачи и свистулек набор,
На резинках мячи из опилок.
 
 
И звенели жужжалки в руках,
Соловьи пели глиняным горлом.
И горели в мальчишьих глазах
От покупок и счастье, и гордость.
 
 
Невелик моих радостей стаж,
Много горечи нажито сердцем.
Ах, спасибо тебе, вернисаж,
За привет из любимого детства.
 

Грех

 
Знаю, что не мне пророчить,
Пройденных чураясь вех,
Но и прошлое порочить,
Без разбору, тоже – грех.
 

Неделька

 
Прошла одна веселая «неделька» —
Семь лет, как семь полетов журавлей,
Семь сладких лет, как в детстве карамелька,
Как семь нарядов белых тополей.
 
 
Наверное, не все, что обещалось,
Я принести в очаг семейный смог.
Быть может, в чувства вкралась к нам
усталость,
Но лишь бы каждый был не одинок.
 
 
Когда вдвоем – не так терзает горечь
И разочарований, и потерь.
Вдвоем обсудишь, взвесишь и поспоришь
И выгонишь сомнения за дверь.
 
 
Как и тогда, когда весь мир был в белом,
Поют свои страданья соловьи.
А впереди неделя за неделей —
Заботы, будни, праздники Любви.
 

Приезжайте

 
Приезжайте! Приезжайте! Приезжайте!
Приезжайте ночью, вечером и днем.
Приезжайте на рассвете, на закате —
Мы Вас искренне давно уж в гости ждем!
 
 
Редкий день – чтоб Вас не вспомнили —
поверьте.
Встречи редки, а разлукам нет конца.
Ожидая Вас, не запираем двери
И давно для Вас открыли мы сердца.
 

Гости

 
Мы ждем гостей, тревожась, суетясь,
Не успевая, головой качаем.
И хоть приходит друг не в первый раз —
Как в первый раз всегда его встречаем.
 
 
Проснувшись рано, свой привычный мир
Как бы со стороны оглядываем зорко
И, чтобы хламом не позорить пир,
Мы начинаем дружную уборку.
 
 
Подчистим перья, пыль стряхнем с души,
Отмоем помутившуюся память,
Добро вдруг мимоходом совершим
И выбросим уже ненужный камень.
 
 
Проблемы в антресоль мы уберем,
Откинем паутину мыслей разных —
И ощущаем: постепенно в дом
Приходит полнокровным чувством
праздник.
 
 
Поперчим свежей выпечки куплет,
На славу чтобы вышел наш капустник.
Готовим развлечения десерт,
Чтоб никому не стало здесь вдруг грустно.
 
 
Когда же расставанье – на порог,
Мы с праздником возникшим
так сроднимся,
Что будем ждать, чтоб вновь позвал звонок
Отдать священный долг гостеприимства.
 

Волшебный ужин

 
О, Господи, какая суета!
Мы мечемся, как загнанные белки.
За нами, запыхавшись неспроста,
Бегут часов взбесившиеся стрелки.
 
 
Но в сутках есть блаженный час один —
От предвкушения его всегда я млею.
Уж много лет среди житейских зим
Весенняя меня встречает фея.
 
 
Волшебный ужин – каждый раз иной —
Но с непременной лаской и уютом.
И вот уж возникают предо мной
С любовью приготовленные блюда.
 
 
На первое – мы исповедь души,
Изголодавшись, подаем друг другу,
Чтоб жажду соучастья потушить,
Чтоб раны дня не выросли в недуги.
 
 
А на второе – сможем обсудить
Задачки, нерешенные проблемы.
И настроенье выше – будем жить,
Освобождаясь от терзаний плена.
 
 
Теперь уже неспешно – на десерт
Мечты потормошим свои и планы
И купим у фантазии билет
В красивые и солнечные страны.
 
 
Сползает тяжесть суеты с плеча,
И дышится уже заметно легче.
Горит в душе спокойствия свеча.
Спасибо, милая, за каждый вечер!
 

Песня об «Аннушке»

 
Знакомый сквер до боли —
Мы здесь бежали к школе.
Куда же убежали те года?
И на виду прохожих Висели на подножке,
Рискуя головою иногда.
 
 
Трамвай веселый «Аннушка»,
Ты в памяти останешься,
Как из окошка детское лицо.
И отражаясь в лужицах,
Самозабвенно кружится
Любимое Бульварное кольцо.
 
 
На первые свиданья
Казалось бы недавно
Срывались с лекций бешеной весной.
В трясущемся вагоне,
Держа нас за ладони,
Стремился к свадьбе путь наш кольцевой.
 
 
Трамвай веселый «Аннушка»,
Ты в памяти останешься,
Как свежий ветер юности в лицо.
И отражаясь в лужицах,
Самозабвенно кружится
Любимое Бульварное кольцо.
 
 
В года сложились будни.
Нет рельсов тех на Трубной,
На Пушкинской, Арбате и Тверской.
Лишь на Прудах на Чистых
Звенит и серебрится
Их путь, созвучный с нашей сединой.
 
 
Трамвай веселый «Аннушка»,
Ты в памяти останешься —
Москвы ушедшей доброе лицо.
И отражаясь в лужицах,
Самозабвенно кружится
Любимое Бульварное кольцо.
 

Даты

 
Живем не датами,
Живем мы между ними
В заботах, круговерти и любви,
Уют свой сберегая, честь и имя
И место по заслугам меж людьми.
 
 
Любви и мук таинственную книгу
Нам никогда не дочитать до дыр.
Ведет меня в трудах житейских с нимбом
По жизни мой любимый поводырь.
 

День свадьбы

 
Тополя запушились опять,
Значит будем мы вновь отмечать
Коронацию нашей любви,
Как пророчили нам соловьи.
 
 
Слышу гимны возвышенных чувств
Из каких-то космических уст.
Сам готов приготовить елей
Я для милой невесты моей.
 
 
Как на руки ее посмотрю,
Очень горько себя я корю:
Эти годы царица души,
Словно прачка в сибирской глуши.
 
 
Эта мысль так стесняет мне грудь —
Ни вздохнуть, ни тех рук не вернуть.
Докажу, как ее я люблю:
Порошка дорогого куплю.