Страница:
---------------------------------------------------------------
Robert Heinlein. Sky Lift (1953)
перевод И. Почиталина
[=Лифт в небеса]
---------------------------------------------------------------
-- Всем пилотам-факельщикам! Внимание! Всем пилотам-факельщикам
немедленно собраться у командующего флотом! -- Приказ разнесся по всем
помещениям огромной станции-спутника, вращающейся вокруг Земли.
Джо Эпплеби высунулся из душа, чтобы услышать приказ. "Ну, ко мне это
не относится, -- пробормотал он со счастливой улыбкой. -- Я в отпуске, но
все-таки лучше убраться поскорее, пока начальство не передумало".
Он поспешно оделся и вышел в коридор. Каюта, в которой размещался
Эпплеби, находилась на внешнем кольце станции; ее медленное вращение,
напоминающее вращение огромного колеса, повисшего в космическом
пространстве, создавало искусственную силу тяжести, которая позволяла ему
передвигаться, как на Земле. Эпплеби еще не успел подойти к своей каюте, как
громкоговорители еще раз передали приказ командующего флотом: "Всем
пилотам-факельщикам немедленно явиться к коммодору". Голос диктора стих,
затем из громкоговорителей донеслось: "Лейтенант Эпплеби, немедленно к
коммодору!" Джо остановился и прошептал грубое ругательство.
Кабинет командующего флотом был переполнен. У всех присутствующих на
левом рукаве была эмблема факела, за исключением главного врача и самого
коммодора, рукав которого был украшен эмблемой пилота-ракетчика.
Коммодор Беррио взглянул на вошедшего Эпплеби и продолжал:
"...ситуация. Если мы хотим спасти станцию Прозерпина, нужно срочно, не
теряя времени, выслать корабль к Плутону. Вопросы?"
Все молчали. Эпплеби хотелось задать вопрос, но он опасался напомнить
коммодору о своем опоздании.
-- Отлично, -- кивнул Беррио. -- Это задание могут выполнить лишь
пилоты- факельщики. Мне нужны добровольцы.
-- Великолепно! -- подумал Эпплеби. -- Пусть желающие отличиться
выходят вперед, а я помолчу. Может быть, мне еще удастся успеть к следующему
шаттлу, отправляющемуся на Землю.
-- Прошу добровольцев остаться, -- продолжал коммодор. -- Остальные
свободны.
-- Лучше не придумаешь, -- решил Эпплеби. Только не надо сразу кидаться
к выходу. Лучше всего сохранить достоинство и выскользнуть между двумя
уходящими пилотами, спрятавшись за их спины.
Никто не шелохнулся. Джо Эпплеби почувствовал себя обманутым, однако,
не осмелился уйти.
-- Спасибо, джентльмены, -- произнес коммодор Беррио спокойным голосом.
-- Прошу вас подождать в кают-компании.
Бормоча под нос, Эпплеби вышел вместе с остальными. Говоря по правде,
ему хотелось слетать к Плутону, но не сейчас, когда в кармане уже лежали
отпускные документы.
Его не пугало колоссальное расстояние -- скорее наоборот, будучи
пилотом- факельщиком, он испытывал к нему чувство презрения. Пилоты старшего
поколения думали о межпланетных перелетах с опаской ракетчиков, настроенных
на полеты, рассчитанные на несколько лет. Корабли, оборудованные факельным
конвертором и совершающие полет с постоянным ускорением, покрывали эти
расстояния за несколько дней. Космические корабли с ракетными двигателями,
двигаясь по баллистическим траекториям, совершали полет до Юпитера и обратно
за пять лет; чтобы достичь Сатурна и вернуться, требовалось в два раза
больше времени; для путешествия на Уран -- еще в два раза больше; Нептун
находился намного дальше. Ни один космический корабль с реактивной
установкой даже и не пытался достичь Плутона: полет к самой отдаленной
планете Солнечной системы продолжался бы девяносто лет. Однако корабли с
факельными конверторами решили и эту проблему: станция Прозерпина с
криологической лабораторией, отделом исследования космической радиации,
обсерваторией, измеряющей параллаксы светил, физической лабораторией
размещалась в гигантском пятикупольном строении, предохраняющем ее
обитателей от неслыханного холода открытого космоса.
-- До станции Прозерпина на Плутоне почти четыре миллиарда миль, --
думал Эпплеби, шагая по коридору вслед за одним из пилотов, вместе с которым
они кончали Академию космоплавания.
Послушай, Джерри, -- окликнул его Эпплеби, -- объясни меня, для
выполнения, какого задания я вызвался добровольцем?
А, это покойный Джо Эпплеби, -- обернулся Джерри. -- Угости меня
стаканчиком в баре, и я все расскажу.
Когда они разместились в баре кают-компании, Джерри рассказал, что со
станции Прозерпина прибыла радиограмма, взывающая о помощи. Там разразилась
эпидемия болезни Ларкина. Услышав это, Эпплеби свистнул. Болезнь Ларкина
вызывалась вирусом-мутантом и, по мнению ученых, была марсианского
происхождения. У больных начинало резко падать количество красных кровяных
телец, и вскоре наступала смерть. Единственным методом лечения было
массивное переливание крови, которое должно продолжаться в течение всей
болезни.
-- Как видишь, Джо, мой мальчик, кому-то из нас придется прогуляться к
Плутону с запасом крови на борту.
Эпплеби нахмурился. -- Мой отец предостерегал меня. Он говорил: "Джо,
молчи и никуда не высовывайся", -- мрачно пробормотал он.
-- Никто из нас и не высовывался, -- ухмыльнулся Джерри.
-- А на сколько рассчитан полет? Дней на восемнадцать? У меня на Земле
есть кое- какие обязательства.
-- Восемнадцать суток при ускорении в одну "джи" -- одном ускорении
силы тяжести. Но этот полет будет проходить при повышенной тяге. На
Прозерпине кончаются запасы плазмы для переливания, и осталось мало доноров.
-- Повышенной? Полтора "джи"?
Джерри Прайс покачал головой. -- Думаю, лететь придется при двойном
ускорении силы тяжести.
-- Две "джи"!
-- А что в этом необычного? Людям удавалось выдерживать и десять.
Разумеется, в течение короткого времени. А сейчас речь идет о многих
днях. При двойном "джи" сердце может не выдержать, особенно, если
понадобится вставать.
-- Перестань стонать, тебя не выберут. Скорее уж меня, я больше подхожу
на роль героя. Ты уж, пожалуйста, не забывай меня. Пусть мой образ
вдохновляет тебя, пока ты находишься в отпуске, на заброшенных пространствах
Земли. Давай выпьем еще.
Эпплеби пришел к выводу, что Джерри прав: поскольку для предстоящего
полета требуется всего два человека, у него отличные шансы отправиться на
Землю уже следующим шаттлом. Он достал из кармана маленькую записную книжку
и принялся изучать номера телефонов. Через несколько минут в кают-компании
появился рассыльный.
-- Лейтенант Эпплеби, сэр? Джо кивнул.
-- Коммодор просит вас немедленно явиться к нему, сэр.
-- Ясно, сейчас иду. -- Джо заметил заинтересованный взгляд Джерри. --
Так кто больше подходит на роль героя?
-- Ты, разумеется, -- улыбнулся Джерри. -- Хочешь, я займусь твоими
обязательствами на Земле?
-- Обойдусь как-нибудь.
-- Я так и думал. Ну, счастливого тебе полета, дружище.
В каюте коммодора Беррио сидели главный врач станции и еще один
лейтенант, но постарше Эпплеби.
-- Садитесь, Эпплеби, -- кивнул Беррио. -- Вы знакомы с лейтенантом
Клюгером? Он будет командиром вашего корабля. Вы полетите вторым пилотом.
-- Так точно, сэр.
-- Эпплеби. лейтенант Клюгер -- самый опытный пилот-факельщик,
находящийся сейчас на станции. Вы полетите вместе с ним, потому что из
медицинских данных следует, что у вас исключительная способность переносить
длительные перегрузки. Этот полет будет проходить при высоком постоянном
ускорении.
-- Насколько высоком, сэр?
Берри заколебался. -- Три с половиной силы земного тяготения, --
произнес он, наконец.
-- Три с половиной "джи"! Это не ускорение, -- подумал Джо, -- а
испытание на разрыв. Он услышал, как запротестовал врач: "Извините меня,
сэр, но я могу дать разрешение только на три силы земного тяготения".
-- С юридической точки зрения, -- нахмурился коммодор, -- окончательное
решение принимает командир корабля. Но от скорейшего прибытия корабля с
запасом крови зависит жизнь трехсот человек.
-- Доктор, давайте снова взглянем на эту диаграмму, -- сказал Клюгер.
Врач подтолкнул в его сторону лист бумаги. Клюгер развернул его так, что Джо
мог хорошо видеть изображенную на нем диаграмму.
-- Вот смотрите, Эпплеби... -- произнес он. Кривая на диаграмме
начиналась сверху, медленно опускалась, затем резко падала вниз. Врач
положил указательный палец на то место, где начиналось резкое падение.
-- Вот в этом месте, -- произнес он с мрачным выражением на лице,
доноры страдают от недостатка крови не меньше, чем пациенты. Позднее
ситуация становится безнадежной, если не прибудет партия плазмы для
переливания.
-- Как выведена эта кривая? -- спросил Джо.
-- Так выглядит эмпирическое уравнение болезни Ларкина, рассчитанное
для двухсот восьмидесяти девяти человек.
Эпплеби заметил вертикальные линии, пересекающие диаграмму. Возле
каждой из них стояли цифры, указывающие время и ускорение. В дальнем правом
углу было написано: "одна "джи" восемнадцать дней". Такова продолжительность
обычного полета до Плутона при ускорении силы тяжести равном единице;
корабль прибудет на Прозерпину, когда эпидемия уже закончится, и спасать
будет некого. При двойном ускорении полет продлится двенадцать дней и
семнадцать часов, но даже в этом случае половина обитателей станции на
Плутоне умрет. Тройное ускорение заметно улучшит ситуацию, однако количество
умерших от эпидемии будет все еще велико. Глядя на диаграмму, Джо понял,
почему коммодор выбрал три с половиной "джи" несмотря на огромный риск для
пилотов вертикальная линия касалась того места кривой, где она резко
поворачивала вниз, -- при продолжительности полета в девять суток и
пятнадцать часов. Спасены будут почти все. Но какие трудности выпадут на
долю пилотов!
Время, необходимое для спасения колонистов, уменьшалось обратно
пропорционально квадрату ускорения. При одной "джи" достигнуть. Плутона
можно было за восемнадцать суток, поэтому для девяти суток полета
требовалось четырёхкратное ускорение силы тяжести, тогда как для четырех с
половиной суток нужно было лететь с непрерывным фантастическим ускорением в
шестнадцать "джи". Но кто-то подчеркнул эти две цифры -- "16" "джи" -- "4,5
суток".
-- Что это? Посмотрите! Эти цифры рассчитаны для робота-пилота! Да это
же выход из положения! А в нашем распоряжении есть робот-факельщик!
-- Да, есть, -- тихо ответил Беррио. -- Но каковы его шансы?
Джо замолчал. Даже при полетах между внутренними планетами Солнечной
системы роботы часто не справлялись с управлением. На расстоянии в четыре
миллиарда миль вероятность того, что робот-пилот сумеет привести свой
корабль в сферу действия радиоконтроля, была очень мала.
Разумеется, мы попытаемся сделать это, -- продолжал коммодор. -- Если
корабль с роботом-пилотом прибудет к месту назначения, я сразу сообщу вам.
-- Он повернулся к Клюгеру. -- Капитан, у нас мало времени. Жду вашего
ответа.
Клюгер посмотрел на врача. -- Доктор, почему вы возражаете против этой
половины "джи"? Я читал о шимпанзе, которая выдержала очень высокую
перегрузку в течение удивительно длительного времени.
-- Да, но это шимпанзе, а не человек.
-- Какую нагрузку выдержала эта шимпанзе, доктор? -- выпалил Джо.
-- Три с половиной "джи" в течение двадцати семи суток.
-- Вот это да! А в каком она была состоянии после окончания испытаний?
-- Она умерла, -- пробормотал врач. Клюгер взглянул на диаграмму,
посмотрел на Джо, затем повернулся к коммодору.
-- Мы готовы на ускорение в три с половиной "джи", сэр, -- сказал он.
-- Тогда за работу. Быстро в медчасть. У вас очень мало времени, --
кивнул командующий.
Через сорок семь минут их укладывали в антигравитационные ванны
разведывательного космического корабля "Саламандра". Он был пристыкован к
станции, Клюгер и Эпплеби со своими сопровождающими прошли по стыковочному
туннелю внутрь корабля. Джо чувствовал себя слабым после тщательной
обработки обеззараживающими растворами, а также десятка различных инъекций.
"Хорошо, -- подумал он, -- что старт корабля будет произведен автоматически,
без участия пилотов".
Разведывательный корабль был построен для полетов при очень высоких
ускорениях, и ручки управления, а также контрольные приборы находились прямо
над антигравитационными ваннами, так что "Саламандрой" можно будет управлять
одними пальцами, не поднимая рук из жидкости, в которую будут погружены тела
пилотов. Врач со своим ассистентом укладывал в ванную Клюгера, а два других
медицинских специалиста занимались Джо. Один из них спросил:
"Костюм хорошо облегает тело? Нигде нет складок?"
-- По-моему, все в порядке.
-- Я все-таки проверю. -- Он провел рукой по телу Эпплеби, затем
закрепил его растяжками, как и подобает, быть закрепленным человеку, который
будет находиться в одном положении на протяжении нескольких дней.
-- Левый сосок рядом с вашим ртом содержит воду, а два справа
соответственно глюкозу и бульон.
-- Только жидкая пища?
Врач, паривший в воздухе в состоянии невесомости повернулся к нему и
заметил: "Твердая пища вам не понадобится, это, во-первых, во-вторых, вы
сами ее не захотите, и, в третьих, ее нельзя принимать в полете с таким
ускорением. И глотайте как можно осторожнее"
-- Мне уже приходилось летать, хотя и не с такими высокими "джи".
-- Да, я знаю. И все-таки будьте поосторожнее. Каждая
антигравитационная ванна была наполнена жидкостью, более плотной, чем вода.
Они были затянуты резиновыми полотнищами, пристегнутыми к краям ванн. Во
время полета с постоянным ускорением оба пилота будут плавать в этой
жидкости, что будет снижать влияние непомерной силы тяжести. Поскольку
сейчас "Саламандра" неподвижно висела в космическом пространстве, в ней
господствовало состояние невесомости, так что полотнища выполняли
дополнительную функцию -- они не позволяли жидкости покинуть ванны. Техники
закрепили тело Джо, затем поместили его шею и затылок в специальный
воротник, подогнанный по его индивидуальным размерам.
Врач наклонился над Джо и внимательно осмотрел его.
-- Все в порядке?
-- Да.
-- Еще раз напоминаю о том, что глотать нужно осторожно и не торопясь.
-- Врач повернулся к Клюгеру. -- Мы закончили, капитан. Разрешите покинуть
корабль?
-- Да. Спасибо, доктор.
-- Ну, счастливо. -- Доктор со своими помощниками исчез в стыковочном
коридоре, тщательно задраив за собой люк.
В центре управления отсутствовали иллюминаторы, да в них и не было
необходимости. Приборная панель, расположенная перед лицом Эпплеби, состояла
из множества дисплеев, экранов и указателей. У его лба находился окуляр
коелостата -- инструмента, состоящего из зеркала, непрерывно двигающегося с
помощью часового механизма на оси параллельной оси их корабля, и второго
зеркала, направленного на то небесное тело, которое было программой полета
введение в бортовой компьютер. На панели вспыхнул зеленый свет --
стыковочный туннель отделился от "Саламандры". Клюгер взглянул в зеркало над
их головами -- там отражалось лицо Джо.
-- Какова готовность, второй?
-- До старта семь минут. Механизмы в исправности. Факельный конвертор
разогрет. Корабль готов к старту.
-- Проверим систему ориентации. -- Окуляр коелостата Клюгера опустился
к его глазам. -- Проверьте меня, Джо, -- сказал он через несколько секунд.
-- Слушаюсь, сэр. -- Палец Эпплеби нажал на кнопку, и теперь его окуляр
придвинулся к глазам. Точно на перекрестии звездного прицела находились
совмещенные изображения трех звезд. -- Все идеально, капитан.
-- Запросите разрешение на старт.
-- "Саламандра" -- центр управления. Прошу разрешения на вылет к
Прозерпине. Автоматический взлет по программе компьютера. Система проверена,
всюду зеленые огни.
-- Центр управления -- "Саламандра". Взлет разрешаю. Счастливо!
--Разрешение получено, капитан. Еще три минуты. -- Джо мрачно подумал,
что к этому времени он мог бы находиться на середине пути к Земле. Черт
побери, почему все эти спасательные экспедиции поручают военным?
Когда на экране указатель времени миновал последние тридцать секунд,
мысли о несостоявшемся отпуске покинули его. Джо овладела какая-то
непередаваемая, ликующая радость -- он снова мчался в звездные дали!
Он летел, неважно куда, но летел! В то мгновение, когда из дюз корабля
вылетел ослепительный пучок факела, он продолжал улыбаться.
И тут на него обрушилась сила тяжести. При трех с половиной "джи" его
тело весило шестьсот тридцать футов -- ровно в три с половиной раза больше
своего нормального веса. Джо казалось, что на него навалили мешки с песком;
он не мог дышать, чувствовал себя совершенно беспомощным. Сила тяжести
прижала шею к защитному воротнику, было трудно открыть глаза. Он попытался
расслабить мышцы, позволить жидкости, в которой плавало его тело,
поддерживать его. Обычно, когда сила тяжести многократно увеличивалась в
считанные минуты и секунды старта, пилоты напрягали мышцы, сопротивляясь
резко возросшему весу, но при длительном полете необходимо расслабиться. Джо
дышал неглубоко и часто; атмосфера В кабине состояла, из чистого кислорода,
и такого дыхания было достаточно для снабжения тела живительным газом. К
тому же он просто не мог заставить себя дышать глубже. Джо чувствовал, как
сердце с трудом гонит заметно потяжелевшую кровь по кровеносным сосудам,
сузившимся от непомерной нагрузки. "Я и не предполагал, что полет при
непрерывном ускорении в три с половиной силы земного притяжения окажется
таким мучительным, -- подумал он, -- я не выдержу". Однажды ему пришлось
испытать четырехкратное ускорение в течение девяти минут, но Джо уже
позабыл, насколько ужасно оно было.
-- Джо! Джо!
Эпплеби с трудом поднял свинцовые веки и попытался тряхнуть головой.
-- Слушаю, капитан.
Джо посмотрел в зеркало на командира. Кожные ткани на лице Клюгера
сползли вниз, и оно напоминало улыбающийся череп -- так выглядят лица
пилотов при высоком ускорении.
-- Проверьте ориентацию кораблю!
Джо поднял руки к поверхности жидкости, заполнявшей ванну, и пальцами,
которые отказывались повиноваться, коснулся ручек прибора.
-- Прямо по курсу, капитан.
-- Отлично. Свяжитесь с Луна-сити.
Земная станция, которую они покинули совсем недавно, была закрыта
ослепительным факелом, вырывавшимся из дюз корабля, но Луна виднелась
недалеко от направления их полета. Эпплеби вызвал Центр слежения,
расположенный на ее поверхности, и получил информацию о траектории полета, а
также данные, переданные с земной станции в Центр слежения Джо повторял
цифры вслух, а Клюгер вводил их в бортовой компьютер. К своему удивлению,
Джо заметил, что за время работы он даже почти забыл о навалившейся на него
тяжести, но как только выключил систему связи, невыносимый груз снова сдавил
его тело. Джо почувствовал себя еще хуже, чем раньше. У него отчаянно болела
шея, и начало казаться, что на икре левой ноги образовалась складка. Джо
попытался пошевелить ногой и разгладить ее, но стало еще хуже.
-- Что дальше, капитан?
-- Отдыхайте, Джо. Я принимаю первую вахту.
-- Слушаюсь, сэр.
Джо попытался забыться -- насколько это возможно для человека,
погребенного под горой песчаных мешков. Все тело кричало от боли, а складка,
образовавшаяся на костюме, вызывала невыносимые страдания. Шея болела все
сильнее; судя по всему, она была повреждена во время старта. Он попытался
повернуть голову, и тут же понял, что существует всего два ее положения --
плохое и очень плохое. Закрыв глаза, Джо попытался уснуть. Десять минут
спустя он понял, ЧТО это бесполезно, потому что тело страдало от боли в шее
и левой ноге, а также от невыносимой тяжести.
-- Слушай, приятель, -- сказал Джо себе. -- Расслабься, черт побери,
иначе за время продолжительного полета с непрерывным ускорением тебе
угрожает адреналиновое истощение, и ты умрешь. Как там говорится в уставе?
"Идеальный пилот должен быть спокойным и ни о чем не тревожиться.
Жизнерадостный по своему темпераменту, он должен быть настроен
оптимистически".
-- Хватит думать о плохом, дружище! -- приказал сам себе Джо и
обратился к своему любимому предмету для размышлений -- девушкам. Такой
самогипноз всегда помогал ему во время бесчисленных миллионов миль полетов
через холод и пустоту космического пространства. Наконец он был вынужден
признать, что и воображаемый гарем отказался ему помочь. Ему не удалось
сконцентрировать на воображаемых гуриях свои мысли. Оставалось одно --
стараться переносить свои вполне реальные страдания.
Он проснулся весь в поту. Ему приснилось, что он на корабле, летящем к
Плутону с небывало высоким ускорением.
Боже мой! Он действительно на этом корабле!
Тяжесть, казалось, еще более возросла. Когда Джо поворачивал голову,
где-то в боку отдавалась острая боль. Он тяжело дышал, и по лицу катились
струйки пота. Они скатывались в глаза: Джо попытался вытереть их, но когда
попробовал поднять руку, то заметил, что рука отказывается повиноваться и
кончики пальцев онемели. Напрягая всю волю, он заставил себя поднять руку
вдоль груди и провести пальцами по глазнице; это, однако, ничуть не помогло.
Открыв глаза. Джо уставился на указатель времени, прошедшего с момента
старта, стараясь вспомнить, когда заступать на вахту. Не сразу он понял, что
уже прошло шесть с половиной часов полета. Боже мой, ведь уже давно пора
заступать на вахту! Лицо Клюгера, отражающееся в зеркале, было обезображено
страшной улыбкой; глаза его закрыты.
-- Капитан! -- крикнул Джо. Клюгер не шевельнулся. Джо протянул руку к
кнопке сигнала тревоги и тут же отдернул ее. Пусть спит, решил он.
Но кому-то нужно заниматься делами -- надо как можно быстрее прийти в
себя. Акселерометр показывал ускорение в три с половиной "джи"; приборы,
контролирующие действие факела, были в пределах нормы; указатель радиации
подрагивал где-то около десяти процентов от опасного уровня.
На экране интегрированного акселерографа а виднелись три цифры: время,
прошедшее с момента старта, скорость корабля и расстояние, оставшееся
позади. Под ними было еще три окошечка: там были те же самые цифры,
показывающие данные расчетной траектории. Сравнивая их, Джо убедился, что
фактические данные соответствовали расчетам. На третьем дисплее
демонстрировалась поправка за счет притяжения Солнца, но Джо не обратил на
нее внимания -- на околоземной орбите сила тяготения Солнца равняется всего
лишь одной двухтысячной земного тяготения Джо всего лишь хотел убедиться,
что корабль продолжает полет по заранее рассчитанной траектории с заданной
скоростью.
Теперь уже и Земля, и Луна были закрыты конусом факела, искажающего как
видимость, так и радиосигналы. Джо повернул ручки и направил луч радарного
маяка на Марс. Один за другим в пустоту космоса уходили его запросы: "Где я
нахожусь?" Джо решил не дожидаться ответа -- сигнал достигнет станции
слежения на Марсе только через восемнадцать минут. Вместо этого он
повернулся к коелостату и заглянул в окуляр. Три звезды немного сместились с
перекрестия прицела, но ошибка была слишком незначительной и не нуждалась в
корректировке.
Джо продиктовал в микрофон бортового журнала все, что он проделал.
Затем закрыл глаза и снова почувствовал себя намного хуже. У него болели
ребра, воздух при дыхании вырывался из груди с хрипом, как у больного
плевритом. Руки и ноги немели от плохого кровоснабжения -- кровь с трудом
прорывалась сквозь суженые сосуды. Он принялся шевелить руками и ногами, но
быстро устал. Тогда Джо неподвижно замер и лишь поглядывал на прибор,
показывающий стремительное нарастание скорости корабля. Она увеличивалась на
семьдесят миль в час за каждую прошедшую секунду, что соответствовало более
четверти миллиона миль в час за истекший час. Как он завидовал теперь
пилотам-ракетчикам! Им требовалась целая вечность, чтобы добраться до цели,
но летели-то они в полном комфорте по сравнению с ним.
До изобретения факельного конвертора люди не рисковали забираться в
космическое пространство дальше Марса. Е = мс 2, масса -- это энергия, и
полный распад одного фунта песка дает пятнадцать миллиардов киловатт-часов.
Корабли с атомными установками потребляют всего лишь долю процента этой
энергии, тогда как новью факельные конверторы более восьмидесяти процентов.
Камера факельного преобразователя представляет собой крошечное солнце;
частицы, выбрасываемые из нее, двигаются со скоростью, приближающейся к
скорости света.
Эпплеби гордился своей профессией пилота-факельщика, но не в данный
момент. Боль в шее все росла и росла, пока не охватила всю голову; ему
хотелось согнуть колени, но он не мог сделать этого: Его тошнило от
навалившейся на живот силы тяжести. Черт бы побрал этого Клюгера -- он
безмятежно спит, пока Джо так мучается. Неужели человек в состоянии
переносить такие страдания в течение нескольких дней. Прошло всего восемь
часов, но Джо был на грани полного изнеможения, а ведь осталось еще девять
суток.
Потом -- время протекало смутно, как в тумане, через какой-то
бесконечный отрезок времени он услышал, что кто-то зовет его.
-- Джо! Джо!
Ну почему не позволить ему умереть спокойно? Его глаза приоткрылись,
взгляд нашел зеркало над головой.
-- Джо? Тебе придется сменить меня -- я теряю сознание.
-- Слушаюсь, сэр.
-- Проверьте ориентацию и действие механизмов. Мне это не удалось.
-- Я уже сделал это, сэр.
Robert Heinlein. Sky Lift (1953)
перевод И. Почиталина
[=Лифт в небеса]
---------------------------------------------------------------
-- Всем пилотам-факельщикам! Внимание! Всем пилотам-факельщикам
немедленно собраться у командующего флотом! -- Приказ разнесся по всем
помещениям огромной станции-спутника, вращающейся вокруг Земли.
Джо Эпплеби высунулся из душа, чтобы услышать приказ. "Ну, ко мне это
не относится, -- пробормотал он со счастливой улыбкой. -- Я в отпуске, но
все-таки лучше убраться поскорее, пока начальство не передумало".
Он поспешно оделся и вышел в коридор. Каюта, в которой размещался
Эпплеби, находилась на внешнем кольце станции; ее медленное вращение,
напоминающее вращение огромного колеса, повисшего в космическом
пространстве, создавало искусственную силу тяжести, которая позволяла ему
передвигаться, как на Земле. Эпплеби еще не успел подойти к своей каюте, как
громкоговорители еще раз передали приказ командующего флотом: "Всем
пилотам-факельщикам немедленно явиться к коммодору". Голос диктора стих,
затем из громкоговорителей донеслось: "Лейтенант Эпплеби, немедленно к
коммодору!" Джо остановился и прошептал грубое ругательство.
Кабинет командующего флотом был переполнен. У всех присутствующих на
левом рукаве была эмблема факела, за исключением главного врача и самого
коммодора, рукав которого был украшен эмблемой пилота-ракетчика.
Коммодор Беррио взглянул на вошедшего Эпплеби и продолжал:
"...ситуация. Если мы хотим спасти станцию Прозерпина, нужно срочно, не
теряя времени, выслать корабль к Плутону. Вопросы?"
Все молчали. Эпплеби хотелось задать вопрос, но он опасался напомнить
коммодору о своем опоздании.
-- Отлично, -- кивнул Беррио. -- Это задание могут выполнить лишь
пилоты- факельщики. Мне нужны добровольцы.
-- Великолепно! -- подумал Эпплеби. -- Пусть желающие отличиться
выходят вперед, а я помолчу. Может быть, мне еще удастся успеть к следующему
шаттлу, отправляющемуся на Землю.
-- Прошу добровольцев остаться, -- продолжал коммодор. -- Остальные
свободны.
-- Лучше не придумаешь, -- решил Эпплеби. Только не надо сразу кидаться
к выходу. Лучше всего сохранить достоинство и выскользнуть между двумя
уходящими пилотами, спрятавшись за их спины.
Никто не шелохнулся. Джо Эпплеби почувствовал себя обманутым, однако,
не осмелился уйти.
-- Спасибо, джентльмены, -- произнес коммодор Беррио спокойным голосом.
-- Прошу вас подождать в кают-компании.
Бормоча под нос, Эпплеби вышел вместе с остальными. Говоря по правде,
ему хотелось слетать к Плутону, но не сейчас, когда в кармане уже лежали
отпускные документы.
Его не пугало колоссальное расстояние -- скорее наоборот, будучи
пилотом- факельщиком, он испытывал к нему чувство презрения. Пилоты старшего
поколения думали о межпланетных перелетах с опаской ракетчиков, настроенных
на полеты, рассчитанные на несколько лет. Корабли, оборудованные факельным
конвертором и совершающие полет с постоянным ускорением, покрывали эти
расстояния за несколько дней. Космические корабли с ракетными двигателями,
двигаясь по баллистическим траекториям, совершали полет до Юпитера и обратно
за пять лет; чтобы достичь Сатурна и вернуться, требовалось в два раза
больше времени; для путешествия на Уран -- еще в два раза больше; Нептун
находился намного дальше. Ни один космический корабль с реактивной
установкой даже и не пытался достичь Плутона: полет к самой отдаленной
планете Солнечной системы продолжался бы девяносто лет. Однако корабли с
факельными конверторами решили и эту проблему: станция Прозерпина с
криологической лабораторией, отделом исследования космической радиации,
обсерваторией, измеряющей параллаксы светил, физической лабораторией
размещалась в гигантском пятикупольном строении, предохраняющем ее
обитателей от неслыханного холода открытого космоса.
-- До станции Прозерпина на Плутоне почти четыре миллиарда миль, --
думал Эпплеби, шагая по коридору вслед за одним из пилотов, вместе с которым
они кончали Академию космоплавания.
Послушай, Джерри, -- окликнул его Эпплеби, -- объясни меня, для
выполнения, какого задания я вызвался добровольцем?
А, это покойный Джо Эпплеби, -- обернулся Джерри. -- Угости меня
стаканчиком в баре, и я все расскажу.
Когда они разместились в баре кают-компании, Джерри рассказал, что со
станции Прозерпина прибыла радиограмма, взывающая о помощи. Там разразилась
эпидемия болезни Ларкина. Услышав это, Эпплеби свистнул. Болезнь Ларкина
вызывалась вирусом-мутантом и, по мнению ученых, была марсианского
происхождения. У больных начинало резко падать количество красных кровяных
телец, и вскоре наступала смерть. Единственным методом лечения было
массивное переливание крови, которое должно продолжаться в течение всей
болезни.
-- Как видишь, Джо, мой мальчик, кому-то из нас придется прогуляться к
Плутону с запасом крови на борту.
Эпплеби нахмурился. -- Мой отец предостерегал меня. Он говорил: "Джо,
молчи и никуда не высовывайся", -- мрачно пробормотал он.
-- Никто из нас и не высовывался, -- ухмыльнулся Джерри.
-- А на сколько рассчитан полет? Дней на восемнадцать? У меня на Земле
есть кое- какие обязательства.
-- Восемнадцать суток при ускорении в одну "джи" -- одном ускорении
силы тяжести. Но этот полет будет проходить при повышенной тяге. На
Прозерпине кончаются запасы плазмы для переливания, и осталось мало доноров.
-- Повышенной? Полтора "джи"?
Джерри Прайс покачал головой. -- Думаю, лететь придется при двойном
ускорении силы тяжести.
-- Две "джи"!
-- А что в этом необычного? Людям удавалось выдерживать и десять.
Разумеется, в течение короткого времени. А сейчас речь идет о многих
днях. При двойном "джи" сердце может не выдержать, особенно, если
понадобится вставать.
-- Перестань стонать, тебя не выберут. Скорее уж меня, я больше подхожу
на роль героя. Ты уж, пожалуйста, не забывай меня. Пусть мой образ
вдохновляет тебя, пока ты находишься в отпуске, на заброшенных пространствах
Земли. Давай выпьем еще.
Эпплеби пришел к выводу, что Джерри прав: поскольку для предстоящего
полета требуется всего два человека, у него отличные шансы отправиться на
Землю уже следующим шаттлом. Он достал из кармана маленькую записную книжку
и принялся изучать номера телефонов. Через несколько минут в кают-компании
появился рассыльный.
-- Лейтенант Эпплеби, сэр? Джо кивнул.
-- Коммодор просит вас немедленно явиться к нему, сэр.
-- Ясно, сейчас иду. -- Джо заметил заинтересованный взгляд Джерри. --
Так кто больше подходит на роль героя?
-- Ты, разумеется, -- улыбнулся Джерри. -- Хочешь, я займусь твоими
обязательствами на Земле?
-- Обойдусь как-нибудь.
-- Я так и думал. Ну, счастливого тебе полета, дружище.
В каюте коммодора Беррио сидели главный врач станции и еще один
лейтенант, но постарше Эпплеби.
-- Садитесь, Эпплеби, -- кивнул Беррио. -- Вы знакомы с лейтенантом
Клюгером? Он будет командиром вашего корабля. Вы полетите вторым пилотом.
-- Так точно, сэр.
-- Эпплеби. лейтенант Клюгер -- самый опытный пилот-факельщик,
находящийся сейчас на станции. Вы полетите вместе с ним, потому что из
медицинских данных следует, что у вас исключительная способность переносить
длительные перегрузки. Этот полет будет проходить при высоком постоянном
ускорении.
-- Насколько высоком, сэр?
Берри заколебался. -- Три с половиной силы земного тяготения, --
произнес он, наконец.
-- Три с половиной "джи"! Это не ускорение, -- подумал Джо, -- а
испытание на разрыв. Он услышал, как запротестовал врач: "Извините меня,
сэр, но я могу дать разрешение только на три силы земного тяготения".
-- С юридической точки зрения, -- нахмурился коммодор, -- окончательное
решение принимает командир корабля. Но от скорейшего прибытия корабля с
запасом крови зависит жизнь трехсот человек.
-- Доктор, давайте снова взглянем на эту диаграмму, -- сказал Клюгер.
Врач подтолкнул в его сторону лист бумаги. Клюгер развернул его так, что Джо
мог хорошо видеть изображенную на нем диаграмму.
-- Вот смотрите, Эпплеби... -- произнес он. Кривая на диаграмме
начиналась сверху, медленно опускалась, затем резко падала вниз. Врач
положил указательный палец на то место, где начиналось резкое падение.
-- Вот в этом месте, -- произнес он с мрачным выражением на лице,
доноры страдают от недостатка крови не меньше, чем пациенты. Позднее
ситуация становится безнадежной, если не прибудет партия плазмы для
переливания.
-- Как выведена эта кривая? -- спросил Джо.
-- Так выглядит эмпирическое уравнение болезни Ларкина, рассчитанное
для двухсот восьмидесяти девяти человек.
Эпплеби заметил вертикальные линии, пересекающие диаграмму. Возле
каждой из них стояли цифры, указывающие время и ускорение. В дальнем правом
углу было написано: "одна "джи" восемнадцать дней". Такова продолжительность
обычного полета до Плутона при ускорении силы тяжести равном единице;
корабль прибудет на Прозерпину, когда эпидемия уже закончится, и спасать
будет некого. При двойном ускорении полет продлится двенадцать дней и
семнадцать часов, но даже в этом случае половина обитателей станции на
Плутоне умрет. Тройное ускорение заметно улучшит ситуацию, однако количество
умерших от эпидемии будет все еще велико. Глядя на диаграмму, Джо понял,
почему коммодор выбрал три с половиной "джи" несмотря на огромный риск для
пилотов вертикальная линия касалась того места кривой, где она резко
поворачивала вниз, -- при продолжительности полета в девять суток и
пятнадцать часов. Спасены будут почти все. Но какие трудности выпадут на
долю пилотов!
Время, необходимое для спасения колонистов, уменьшалось обратно
пропорционально квадрату ускорения. При одной "джи" достигнуть. Плутона
можно было за восемнадцать суток, поэтому для девяти суток полета
требовалось четырёхкратное ускорение силы тяжести, тогда как для четырех с
половиной суток нужно было лететь с непрерывным фантастическим ускорением в
шестнадцать "джи". Но кто-то подчеркнул эти две цифры -- "16" "джи" -- "4,5
суток".
-- Что это? Посмотрите! Эти цифры рассчитаны для робота-пилота! Да это
же выход из положения! А в нашем распоряжении есть робот-факельщик!
-- Да, есть, -- тихо ответил Беррио. -- Но каковы его шансы?
Джо замолчал. Даже при полетах между внутренними планетами Солнечной
системы роботы часто не справлялись с управлением. На расстоянии в четыре
миллиарда миль вероятность того, что робот-пилот сумеет привести свой
корабль в сферу действия радиоконтроля, была очень мала.
Разумеется, мы попытаемся сделать это, -- продолжал коммодор. -- Если
корабль с роботом-пилотом прибудет к месту назначения, я сразу сообщу вам.
-- Он повернулся к Клюгеру. -- Капитан, у нас мало времени. Жду вашего
ответа.
Клюгер посмотрел на врача. -- Доктор, почему вы возражаете против этой
половины "джи"? Я читал о шимпанзе, которая выдержала очень высокую
перегрузку в течение удивительно длительного времени.
-- Да, но это шимпанзе, а не человек.
-- Какую нагрузку выдержала эта шимпанзе, доктор? -- выпалил Джо.
-- Три с половиной "джи" в течение двадцати семи суток.
-- Вот это да! А в каком она была состоянии после окончания испытаний?
-- Она умерла, -- пробормотал врач. Клюгер взглянул на диаграмму,
посмотрел на Джо, затем повернулся к коммодору.
-- Мы готовы на ускорение в три с половиной "джи", сэр, -- сказал он.
-- Тогда за работу. Быстро в медчасть. У вас очень мало времени, --
кивнул командующий.
Через сорок семь минут их укладывали в антигравитационные ванны
разведывательного космического корабля "Саламандра". Он был пристыкован к
станции, Клюгер и Эпплеби со своими сопровождающими прошли по стыковочному
туннелю внутрь корабля. Джо чувствовал себя слабым после тщательной
обработки обеззараживающими растворами, а также десятка различных инъекций.
"Хорошо, -- подумал он, -- что старт корабля будет произведен автоматически,
без участия пилотов".
Разведывательный корабль был построен для полетов при очень высоких
ускорениях, и ручки управления, а также контрольные приборы находились прямо
над антигравитационными ваннами, так что "Саламандрой" можно будет управлять
одними пальцами, не поднимая рук из жидкости, в которую будут погружены тела
пилотов. Врач со своим ассистентом укладывал в ванную Клюгера, а два других
медицинских специалиста занимались Джо. Один из них спросил:
"Костюм хорошо облегает тело? Нигде нет складок?"
-- По-моему, все в порядке.
-- Я все-таки проверю. -- Он провел рукой по телу Эпплеби, затем
закрепил его растяжками, как и подобает, быть закрепленным человеку, который
будет находиться в одном положении на протяжении нескольких дней.
-- Левый сосок рядом с вашим ртом содержит воду, а два справа
соответственно глюкозу и бульон.
-- Только жидкая пища?
Врач, паривший в воздухе в состоянии невесомости повернулся к нему и
заметил: "Твердая пища вам не понадобится, это, во-первых, во-вторых, вы
сами ее не захотите, и, в третьих, ее нельзя принимать в полете с таким
ускорением. И глотайте как можно осторожнее"
-- Мне уже приходилось летать, хотя и не с такими высокими "джи".
-- Да, я знаю. И все-таки будьте поосторожнее. Каждая
антигравитационная ванна была наполнена жидкостью, более плотной, чем вода.
Они были затянуты резиновыми полотнищами, пристегнутыми к краям ванн. Во
время полета с постоянным ускорением оба пилота будут плавать в этой
жидкости, что будет снижать влияние непомерной силы тяжести. Поскольку
сейчас "Саламандра" неподвижно висела в космическом пространстве, в ней
господствовало состояние невесомости, так что полотнища выполняли
дополнительную функцию -- они не позволяли жидкости покинуть ванны. Техники
закрепили тело Джо, затем поместили его шею и затылок в специальный
воротник, подогнанный по его индивидуальным размерам.
Врач наклонился над Джо и внимательно осмотрел его.
-- Все в порядке?
-- Да.
-- Еще раз напоминаю о том, что глотать нужно осторожно и не торопясь.
-- Врач повернулся к Клюгеру. -- Мы закончили, капитан. Разрешите покинуть
корабль?
-- Да. Спасибо, доктор.
-- Ну, счастливо. -- Доктор со своими помощниками исчез в стыковочном
коридоре, тщательно задраив за собой люк.
В центре управления отсутствовали иллюминаторы, да в них и не было
необходимости. Приборная панель, расположенная перед лицом Эпплеби, состояла
из множества дисплеев, экранов и указателей. У его лба находился окуляр
коелостата -- инструмента, состоящего из зеркала, непрерывно двигающегося с
помощью часового механизма на оси параллельной оси их корабля, и второго
зеркала, направленного на то небесное тело, которое было программой полета
введение в бортовой компьютер. На панели вспыхнул зеленый свет --
стыковочный туннель отделился от "Саламандры". Клюгер взглянул в зеркало над
их головами -- там отражалось лицо Джо.
-- Какова готовность, второй?
-- До старта семь минут. Механизмы в исправности. Факельный конвертор
разогрет. Корабль готов к старту.
-- Проверим систему ориентации. -- Окуляр коелостата Клюгера опустился
к его глазам. -- Проверьте меня, Джо, -- сказал он через несколько секунд.
-- Слушаюсь, сэр. -- Палец Эпплеби нажал на кнопку, и теперь его окуляр
придвинулся к глазам. Точно на перекрестии звездного прицела находились
совмещенные изображения трех звезд. -- Все идеально, капитан.
-- Запросите разрешение на старт.
-- "Саламандра" -- центр управления. Прошу разрешения на вылет к
Прозерпине. Автоматический взлет по программе компьютера. Система проверена,
всюду зеленые огни.
-- Центр управления -- "Саламандра". Взлет разрешаю. Счастливо!
--Разрешение получено, капитан. Еще три минуты. -- Джо мрачно подумал,
что к этому времени он мог бы находиться на середине пути к Земле. Черт
побери, почему все эти спасательные экспедиции поручают военным?
Когда на экране указатель времени миновал последние тридцать секунд,
мысли о несостоявшемся отпуске покинули его. Джо овладела какая-то
непередаваемая, ликующая радость -- он снова мчался в звездные дали!
Он летел, неважно куда, но летел! В то мгновение, когда из дюз корабля
вылетел ослепительный пучок факела, он продолжал улыбаться.
И тут на него обрушилась сила тяжести. При трех с половиной "джи" его
тело весило шестьсот тридцать футов -- ровно в три с половиной раза больше
своего нормального веса. Джо казалось, что на него навалили мешки с песком;
он не мог дышать, чувствовал себя совершенно беспомощным. Сила тяжести
прижала шею к защитному воротнику, было трудно открыть глаза. Он попытался
расслабить мышцы, позволить жидкости, в которой плавало его тело,
поддерживать его. Обычно, когда сила тяжести многократно увеличивалась в
считанные минуты и секунды старта, пилоты напрягали мышцы, сопротивляясь
резко возросшему весу, но при длительном полете необходимо расслабиться. Джо
дышал неглубоко и часто; атмосфера В кабине состояла, из чистого кислорода,
и такого дыхания было достаточно для снабжения тела живительным газом. К
тому же он просто не мог заставить себя дышать глубже. Джо чувствовал, как
сердце с трудом гонит заметно потяжелевшую кровь по кровеносным сосудам,
сузившимся от непомерной нагрузки. "Я и не предполагал, что полет при
непрерывном ускорении в три с половиной силы земного притяжения окажется
таким мучительным, -- подумал он, -- я не выдержу". Однажды ему пришлось
испытать четырехкратное ускорение в течение девяти минут, но Джо уже
позабыл, насколько ужасно оно было.
-- Джо! Джо!
Эпплеби с трудом поднял свинцовые веки и попытался тряхнуть головой.
-- Слушаю, капитан.
Джо посмотрел в зеркало на командира. Кожные ткани на лице Клюгера
сползли вниз, и оно напоминало улыбающийся череп -- так выглядят лица
пилотов при высоком ускорении.
-- Проверьте ориентацию кораблю!
Джо поднял руки к поверхности жидкости, заполнявшей ванну, и пальцами,
которые отказывались повиноваться, коснулся ручек прибора.
-- Прямо по курсу, капитан.
-- Отлично. Свяжитесь с Луна-сити.
Земная станция, которую они покинули совсем недавно, была закрыта
ослепительным факелом, вырывавшимся из дюз корабля, но Луна виднелась
недалеко от направления их полета. Эпплеби вызвал Центр слежения,
расположенный на ее поверхности, и получил информацию о траектории полета, а
также данные, переданные с земной станции в Центр слежения Джо повторял
цифры вслух, а Клюгер вводил их в бортовой компьютер. К своему удивлению,
Джо заметил, что за время работы он даже почти забыл о навалившейся на него
тяжести, но как только выключил систему связи, невыносимый груз снова сдавил
его тело. Джо почувствовал себя еще хуже, чем раньше. У него отчаянно болела
шея, и начало казаться, что на икре левой ноги образовалась складка. Джо
попытался пошевелить ногой и разгладить ее, но стало еще хуже.
-- Что дальше, капитан?
-- Отдыхайте, Джо. Я принимаю первую вахту.
-- Слушаюсь, сэр.
Джо попытался забыться -- насколько это возможно для человека,
погребенного под горой песчаных мешков. Все тело кричало от боли, а складка,
образовавшаяся на костюме, вызывала невыносимые страдания. Шея болела все
сильнее; судя по всему, она была повреждена во время старта. Он попытался
повернуть голову, и тут же понял, что существует всего два ее положения --
плохое и очень плохое. Закрыв глаза, Джо попытался уснуть. Десять минут
спустя он понял, ЧТО это бесполезно, потому что тело страдало от боли в шее
и левой ноге, а также от невыносимой тяжести.
-- Слушай, приятель, -- сказал Джо себе. -- Расслабься, черт побери,
иначе за время продолжительного полета с непрерывным ускорением тебе
угрожает адреналиновое истощение, и ты умрешь. Как там говорится в уставе?
"Идеальный пилот должен быть спокойным и ни о чем не тревожиться.
Жизнерадостный по своему темпераменту, он должен быть настроен
оптимистически".
-- Хватит думать о плохом, дружище! -- приказал сам себе Джо и
обратился к своему любимому предмету для размышлений -- девушкам. Такой
самогипноз всегда помогал ему во время бесчисленных миллионов миль полетов
через холод и пустоту космического пространства. Наконец он был вынужден
признать, что и воображаемый гарем отказался ему помочь. Ему не удалось
сконцентрировать на воображаемых гуриях свои мысли. Оставалось одно --
стараться переносить свои вполне реальные страдания.
Он проснулся весь в поту. Ему приснилось, что он на корабле, летящем к
Плутону с небывало высоким ускорением.
Боже мой! Он действительно на этом корабле!
Тяжесть, казалось, еще более возросла. Когда Джо поворачивал голову,
где-то в боку отдавалась острая боль. Он тяжело дышал, и по лицу катились
струйки пота. Они скатывались в глаза: Джо попытался вытереть их, но когда
попробовал поднять руку, то заметил, что рука отказывается повиноваться и
кончики пальцев онемели. Напрягая всю волю, он заставил себя поднять руку
вдоль груди и провести пальцами по глазнице; это, однако, ничуть не помогло.
Открыв глаза. Джо уставился на указатель времени, прошедшего с момента
старта, стараясь вспомнить, когда заступать на вахту. Не сразу он понял, что
уже прошло шесть с половиной часов полета. Боже мой, ведь уже давно пора
заступать на вахту! Лицо Клюгера, отражающееся в зеркале, было обезображено
страшной улыбкой; глаза его закрыты.
-- Капитан! -- крикнул Джо. Клюгер не шевельнулся. Джо протянул руку к
кнопке сигнала тревоги и тут же отдернул ее. Пусть спит, решил он.
Но кому-то нужно заниматься делами -- надо как можно быстрее прийти в
себя. Акселерометр показывал ускорение в три с половиной "джи"; приборы,
контролирующие действие факела, были в пределах нормы; указатель радиации
подрагивал где-то около десяти процентов от опасного уровня.
На экране интегрированного акселерографа а виднелись три цифры: время,
прошедшее с момента старта, скорость корабля и расстояние, оставшееся
позади. Под ними было еще три окошечка: там были те же самые цифры,
показывающие данные расчетной траектории. Сравнивая их, Джо убедился, что
фактические данные соответствовали расчетам. На третьем дисплее
демонстрировалась поправка за счет притяжения Солнца, но Джо не обратил на
нее внимания -- на околоземной орбите сила тяготения Солнца равняется всего
лишь одной двухтысячной земного тяготения Джо всего лишь хотел убедиться,
что корабль продолжает полет по заранее рассчитанной траектории с заданной
скоростью.
Теперь уже и Земля, и Луна были закрыты конусом факела, искажающего как
видимость, так и радиосигналы. Джо повернул ручки и направил луч радарного
маяка на Марс. Один за другим в пустоту космоса уходили его запросы: "Где я
нахожусь?" Джо решил не дожидаться ответа -- сигнал достигнет станции
слежения на Марсе только через восемнадцать минут. Вместо этого он
повернулся к коелостату и заглянул в окуляр. Три звезды немного сместились с
перекрестия прицела, но ошибка была слишком незначительной и не нуждалась в
корректировке.
Джо продиктовал в микрофон бортового журнала все, что он проделал.
Затем закрыл глаза и снова почувствовал себя намного хуже. У него болели
ребра, воздух при дыхании вырывался из груди с хрипом, как у больного
плевритом. Руки и ноги немели от плохого кровоснабжения -- кровь с трудом
прорывалась сквозь суженые сосуды. Он принялся шевелить руками и ногами, но
быстро устал. Тогда Джо неподвижно замер и лишь поглядывал на прибор,
показывающий стремительное нарастание скорости корабля. Она увеличивалась на
семьдесят миль в час за каждую прошедшую секунду, что соответствовало более
четверти миллиона миль в час за истекший час. Как он завидовал теперь
пилотам-ракетчикам! Им требовалась целая вечность, чтобы добраться до цели,
но летели-то они в полном комфорте по сравнению с ним.
До изобретения факельного конвертора люди не рисковали забираться в
космическое пространство дальше Марса. Е = мс 2, масса -- это энергия, и
полный распад одного фунта песка дает пятнадцать миллиардов киловатт-часов.
Корабли с атомными установками потребляют всего лишь долю процента этой
энергии, тогда как новью факельные конверторы более восьмидесяти процентов.
Камера факельного преобразователя представляет собой крошечное солнце;
частицы, выбрасываемые из нее, двигаются со скоростью, приближающейся к
скорости света.
Эпплеби гордился своей профессией пилота-факельщика, но не в данный
момент. Боль в шее все росла и росла, пока не охватила всю голову; ему
хотелось согнуть колени, но он не мог сделать этого: Его тошнило от
навалившейся на живот силы тяжести. Черт бы побрал этого Клюгера -- он
безмятежно спит, пока Джо так мучается. Неужели человек в состоянии
переносить такие страдания в течение нескольких дней. Прошло всего восемь
часов, но Джо был на грани полного изнеможения, а ведь осталось еще девять
суток.
Потом -- время протекало смутно, как в тумане, через какой-то
бесконечный отрезок времени он услышал, что кто-то зовет его.
-- Джо! Джо!
Ну почему не позволить ему умереть спокойно? Его глаза приоткрылись,
взгляд нашел зеркало над головой.
-- Джо? Тебе придется сменить меня -- я теряю сознание.
-- Слушаюсь, сэр.
-- Проверьте ориентацию и действие механизмов. Мне это не удалось.
-- Я уже сделал это, сэр.