Хайнлайн Роберт Энсон. Корпорация “Магия”

   Комиссия, также не теряя времени, дала почувствовать свою силу. Она объявила о своем намерении поднять требования ко всем видам магии и возвестила о введении новых экзаменов с более взыскательным подходом. Ассоциация, прежде возглавлявшаяся Дитвортом, открыла курсы повышения квалификации для чародеев, желающих пополнить свои познания в области принципов волшебства и законов магии. В соответствии с благородными идеями, изложенными в их хартии, курсы не ограничивали прием только членами ассоциации.
   Какое великодушие! А на самом деле на занятиях постоянно внушалось, что членство в ассоциации облегчит сдачу новых экзаменов. И ничего конкретного, с чем можно обратиться в суд, только косвенные намеки.
   И ассоциация росла, как на дрожжах.
   Недели через две все лицензии были аннулированы, а чародеям было разрешено практиковать, но с обязательством явиться на экзамен по первому требованию.
   Наиболее ярых из нежелавших заключить контракт с “Магией” вызвали, проэкзаменовали и отказали им в лицензии. Пресс был включен на полную мощность.
   Миссис Дженнингс тихо удалилась от дел. Води как-то зашел ко мне – у меня был с ним контракт на завершение нескольких недостроенных домов.
   – Вот ваш контракт, Арчи, – сказал он с горечью. – Я попрошу у вас отсрочки для уплаты неустойки. Мой залог конфисковали тогда же, когда отняли у меня лицензию.
   Я взял и разорвал его на четыре части.
   – Про неустойку забудь, – сказал я. – Сдашь экзамен, и мы заключим новый контракт.
   Он зло засмеялся.
   – Не будь наивным.
   Я сменил тему.
   – Что ты намерен делать? Подпишешь договор с корпорацией “Магия”?
   Он гордо выпрямился.
   – Я никогда не шел на мировую с демонами. И не собираюсь.
   – Молодец! – отозвался я. – Когда на хлеб начнет не хватать, мы подыщем для тебя какую-нибудь работу здесь.
   Хорошо еще, что у Води было кое-что отложено на черный день, потому что я немножко поторопился со своим предложением. “Магия” стремительно нажала еще сильнее, и вопрос уже встал, а буду ли я сам есть досыта. В городе, конечно, оставалось еще немало лицензированных чародеев, не связанных договором с “Магией” – если бы корпорация выжила всех, это было бы подсудным делом, – но только одни бездарности, которые и любовный напиток настоять не сумели бы. А получить надежную и законную магическую помощь можно было только через корпорацию “Магия”.
   Мне пришлось вернуться к прежним методам даже в мелочах. Поскольку чарами я не злоупотреблял, заниматься этим я мог, с той только разницей, что вместо прибыли выходили убытки.
   Я взял Фельдштейна продавцом, когда его агентство лопнуло. Он чувствовал себя как рыба в воде и помог снизить потери. Прибыль он чуял даже на большем расстоянии, чем я – на большем, чем доктор Уортингтон был способен учуять колдуна, Но большинство знакомых мне бизнесменов были вынуждены капитулировать. Почти все они пользовались чарами по меньшей мере на одной стадии своего производства, и перед ними стоял простой выбор: либо заключить контракт с “Магией”, либо ликвидировать свое дело. У них были жены, дети, и они заключали контракты.
   Расценки за чародейство были взвинчены до предела – так, что с магией себестоимость оказывалась лишь чуть ниже, чем без нее. Чародеям от этой прибыли не перепадало ничего – все забирала корпорация.
   Собственно говоря, чародеи теперь зарабатывали меньше, чем прежде, когда были независимыми, но они брали, что им перепадало, и были рады хоть как-то прокормить свои семьи.
   Джедсону был нанесен тяжелый удар. Сокрушительный. Он пока держался, предпочитая честное банкротство сделке с демонами, но ведь в своем производстве он пользовался магией буквально во всех операциях. Они начали с того, что дисквалифицировали Огеста Уэлкера, его десятника, а затем лишили остальных источников. Ему дали понять, что корпорация “Магия” не желает иметь с ним дела, даже если он будет просить об этом.
   Как– то под вечер мы собрались у миссис Дженнингс выпить чаю -я, Джедсон, Води и доктор Ройс Уортингтон, гроза колдунов. Мы пытались разговаривать на нейтральные темы – и все время возвращались к своим бедам. Любое самое безобидное замечание тут же заставляло вспомнить Дитворта и его проклятую монополию.
   После того как Джек Води минут десять, кривя душой, объяснял, будто нисколько не переживает из-за утраты возможности колдовать – у него и таланта к этому нет никакого, и занялся он этим только по настоянию отца, не желая его огорчать, я попытался сменить тему. Миссис Дженнингс слушала Джека с таким состраданием, с такой жалостью в глазах, что мне хотелось зареветь в голос.
   Я обернулся к Джедсону и пробормотал: – А как там мисс Мегит?
   Та белая колдунья из Джерси-Сити, которая занималась творческой магией в текстильной промышленности.
   Он дернулся и посмотрел на меня.
   – Эллен? Она… у нее все хорошо. Ее лишили лицензии месяц назад, – закончил он бессвязно.
   Такой поворот беседы меня не устраивал, и я сделал еще одну попытку: – А ей все-таки удалось сотворить готовое платье?
   Он чуть– чуть повеселел.
   – Ну да. Один раз. Неужели я вам об этом не рассказывал?
   Миссис Дженнингс проявила вежливый интерес, за что я мысленно ее поблагодарил. Джедсон объяснил остальным, чего они с мисс Мегит добивались.
   – Она даже чересчур преуспела, – продолжал он. – Раз начав, все продолжала и продолжала: нам никак не удавалось вывести ее из транса, и она выдала более тридцати тысяч полосатых спортивных платьев маленького размера. У меня все склады ими забиты. Девять десятых успеет испариться, прежде чем я продам приличную партию. Но больше она этим заниматься не будет, – добавил он. – Слишком вредно для ее здоровья.
   – Как так? – спросил я.
   – Ну, она похудела на десять фунтов после этого сеанса. Материала для чар почти не осталось. Ей нужно бы поехать в Аризону и год прожариваться на солнце. Эх, были бы у меня деньги! Я бы ее туда отправил.
   Я вздернул бровь.
   – Попался, Джо?
   Джедсон закоренелый холостяк, но мне нравится его поддразнивать, и обычно он подыгрывает, но на этот раз прямо-таки огрызнулся. Вот насколько у него нервы истрепались!
   – А чтоб тебя, Арчи! Извините, миссис Дженнингс! Но стоит мне проявить простой человеческий интерес к кому-нибудь, и ты сразу усматриваешь корыстные побуждения!
   – Прости!
   – Да ладно. – Он усмехнулся. – Мне не следовало лезть в бутылку. Как бы то ни было, а мы с Эллен кое-что изобрели – возможно, этот фокус нас всех выручит. Я собирался вам всем показать, когда будет готов пробный образец. Вот! – Из кармана жилета он извлек нечто вроде ручки и протянул ее мне.
   – Что это? Ручка?
   – Нет.
   – Градусник?
   – Нет. А ты открой.
   Я отвинтил колпачок и увидел миниатюрный зонтик.
   Открывался и закрывался он как настоящий и был в поперечнике дюйма три. Мне вспомнились японские коробочки с сюрпризами, которые иногда раздают на праздниках. Только те зонтики сделаны из папиросной бумаги и бамбуковой палочки, а этот был из водонепроницаемого шелка с металлическими спицами и ручкой.
   – Симпатичный, – сказал я. – И сделан очень искусно. А для чего он?
   – Окуни его в воду.
   Я посмотрел по сторонам, где взять воду, но миссис Дженнингс уже плеснула из графина в чашку и дала мне. Я обмакнул зонтик.
   Мне почудилось, что он пополз у меня по ладони. Не прошло и тридцати секунд, как оказалось, что я держу над головой открытый зонт и выгляжу, наверное, так же глупо, как себя чувствую.
   Води хлопнул кулаком по ладони.
   – Самое то, Джо! И как это никто раньше до этого не додумался!
   Джедсон выслушал поздравления с самодовольной улыбкой, сказал: “Это еще не все!”, достал из кармана конверт и вытряхнул из него прозрачный дождевик впору шестидюймовой куколке.
   – Принцип тот же. Как и у них. – Он вытащил пару галош длиной менее дюйма. – Мужчина может носить их как брелок на часовой цепочке, а женщина – как талисманчик на браслете. И тогда, приобретя зонтик или плащ, можно будет не опасаться дождя. Едва он начнется – хоп! – они увеличатся. А высыхая, опять станут миниатюрными.
   Мы восхищаясь, передавали их из рук в руки, а Джо продолжал: – Вот, о чем я говорил. Для этого дела нужен чародей – это ты, Джек. И организатор сбыта – это ты, Арчи. Мы с Эллен получаем большие пакеты акций.
   Она сможет отдохнуть и подлечиться, а я уйду на покой, продолжать изучение законов магии, как и собирался.
   Я уже вовсю обдумывал коммерческие возможности, и тут вдруг меня огорошила зловещая мысль.
   – Погоди, Джо! Мы ведь не можем открыть это дело в нашем штате.
   – Да, конечно.
   – А чтобы открыть дело в другом штате, нужен какой-никакой капитал. У тебя есть что-нибудь? По правде сказать, я вряд ли и тысячу долларов выручу за магазин.
   Он скривил губы.
   – Ну, в сравнении со мной ты богач.
   Я вскочил и начал нервно расхаживать по комнате.
   Может, мы сумеем занять необходимые деньги. Упустить такую возможность? Нет уж! Она же нас всех поставит на ноги! Все основания для получения патента, а тогда… Я уже видел коммерческие операции, какие Джо и не представлял себе. Туристские палатки, байдарки, купальные костюмы, любое снаряжение для путешествий. Золотое дно!
   И тут миссис Дженнингс сказала мягко своим приятным голосом: – Боюсь, что найти штат, где вы смогли бы обосноваться, будет не так-то легко.
   – Извините, я не понял?
   – Мы с доктором Рейсом наводили справки, Боюсь, вы убедитесь, что вся страна скоро окажется в таком же положении.
   – Как! Все сорок восемь штатов[* Повесть была написана, когда Аляска и Гавайи были еще территориями. (Примеч. пер.)]?
   – Демоны, в отличие от нас, во времени не ограничены.
   Я осекся. Опять Дитворт!
   Уныние окутало нас как черная мгла. Мы прикидывали и тек и эдак, но возвращались все к тому же: что толку от замечательной идеи, если Дитворт обложил нас со всех сторон? Воцарилось угрюмое молчание, Прервал его я, неожиданно для себя заявив:
   – Но послушайте! Такое положение невыносимо, Довольно обманывать себя. Посмотрим правде в глаза: пока Дитворт командует, нам надеяться не на что, Почему же мы ничего не пробуем предпринять?
   Джедсон страдальчески улыбнулся.
   – Я бы и рад, Арчи, Бог свидетель, но что мы можем сделать?
   – Мы ведь знаем, кто наш враг! Дитворт. Так возьмемся за него – законным путем или противозаконным, в открытую или исподтишка.
   – В том-то и вопрос. Знаем ли мы, кто наш враг? Да, конечно, он демон. Но какой? И где он сейчас? Его уже давным-давно никто не видел.
   – Что? Так ведь совсем на днях…
   – Просто манекен. Пустая оболочка. Подлинный Дитворт где-то прячется.
   – Но, послушай, если он демон, его же можно вызвать, принудить…
   Ответила мне миссис Дженнингс:
   – Пожалуй, но это ненадежный и опасный способ. Для этого нам не хватает главного – его имени. Вызвать демона можно, только зная его подлинное имя, иначе он не подчинится, какими могущественными ни были бы заклинания. Я уже не один месяц веду розыски в Полумире, но ничего полезного не узнала.
   Доктор Уортингтон звучно откашлялся – словно загромыхала бетономешалка – и предложил: – Мои способности в вашем распоряжении, и если я могу как-то помочь вам избавиться от этой докуки…
   Миссис Дженнингс поблагодарила его, но добавила: – Пока я не вижу, доктор, как мы могли бы воспользоваться вашими талантами. Но я всегда знала, что вы готовы помочь нам.
   – Черное побеждается белым! – неожиданно сказал Джедсон.
   – Всегда, – подтвердила миссис Дженнингс.
   – И везде?
   – И везде, ибо мрак – это отсутствие света.
   – Негоже, – продолжал Джедсон, – белому уступать черному.
   – Негоже.
   – С помощью моего брата Ройса мы можем внести свет во мрак.
   Она задумалась.
   – Да, это возможно, но очень опасно.
   – Вы там бывали?
   – Случалось. Но ты – не я, и остальные тоже.
   Все, кроме меня, словно бы понимали, о чем идет речь, и я, не выдержав, перебил их.
   – Погодите. Может, вы объясните, в чем дело?
   – Извини, Арчибальд, мы не хотели тебя обидеть, – сказала миссис Дженнингс голосом, который сразу меня утешил. – Джозеф предлагает, раз мы здесь бессильны, сделать вылазку в Полумир, вынюхать этого демона и напасть на него в его родной обстановке.
   Я не сразу уловил дерзкую простоту этого плана, а тогда сказал: – Чудесно! Давайте, а? Когда отправляемся?
   Они начали профессиональный разговор, в котором я опять ровно ничего не разобрал. Миссис Дженнингс достала несколько подплесневевших фолиантов и справлялась по ним о тонкостях, которые были выше моего понимания. Джедсон позаимствовал ее календарь и вышел с доктором во двор посмотреть на луну.
   Затем они начали спорить – вернее, обсуждать, поскольку предложения миссис Дженнингс принимались безоговорочно – как обеспечить связь с реальным миром. Насколько я понял, проверенного способа не имелось, а миссис Дженнингс отказывалась что-либо предпринять, пока они не найдут подходящий вариант. Загвоздка заключалась в следующем: они не были черными чародеями, не подписывали договора со Старым Чертом, а потому не считались гражданами Царства Тьмы и опасались вторгнуться туда без гарантий.
   – А как насчет Эллен Мегит? – неуверенно спросил Води у Джедсона.
   – Эллен? Ну, конечно же! Она это может. Сейчас я ей позвоню. Миссис Дженнингс, у кого из ваших соседей есть телефон?
   – Это лишнее, – перебил Води. – Просто думай о ней, пока я не протяну линию… – Секунду он впивался взглядом в лицо Джедсона, а затем исчез.
   Минуты три спустя Эллен Мегит грациозно спрыгнула в комнату из пустоты, – Мистер Води сейчас придет, – сказала она. – Он задержался купить пачку сигарет.
   Джедсон подвел ее к миссис Дженнингс и познакомил их. Выглядела Эллен действительно плохо, и я понял, почему Джедсон за нее тревожится. Каждые несколько минут она судорожно сглатывала и кашляла, словно страдая увеличением щитовидной железы.
   Едва вернулся Джек, как они принялись обсуждать детали. Он уже объяснил Эллен, что они задумали, и она с радостью согласилась помочь, твердо заявив, что еще один транс ей вреда не причинит. Тянуть не имело смысла, и они тут же собрались в путь. Миссис Дженнингс отдавала распоряжения:
   – Эллен, ты в трансе будешь следовать за мной, поддерживая тесный контакт. Думается, на кушетке у камина твоему телу будет удобно. Джек, ты останешься здесь охранять врата. – (Наиболее подходящими вратами оказалась труба камина в гостиной миссис Дженнингс.) – И будешь поддерживать с нами связь через Эллен.
   – Но, бабушка, я пригожусь в Полу…
   – Нет, Джек, – перебила она ласково, но твердо. – Здесь ты гораздо нужнее. Кто-то должен сторожить путь, чтобы помочь нам вернуться. У каждого свои обязанности.
   Он проворчал, но уступил, и она продолжала:
   – Пожалуй, это все. Эллен и Джек остаются здесь. Джозеф, Ройс и я отправляемся туда. Тебе, Арчибальд, остается только ждать, но по мирскому времени отсутствовать мы будем не дольше десяти минут – если, конечно, вернемся.
   Она засеменила в кухню, упомянув про мазь, а потом повернулась к Джеку и распорядилась, чтобы он приготовил свечи. Я бросился за ней: – О чем вы? – спросил я сердито. – Возьмите меня с собой!
   Она посмотрела на меня с ласковой озабоченностью в чудесных глазах.
   – Арчибальд, это невозможно!
   Джедсон пошел за нами и дернул меня за рукав.
   – Не глупи, Арчи. Ну, подумай сам! Об этом и речи быть не может. Ты же не чародей!
   Я вырвал руку, – И ты не чародей!
   – Формально нет, но я знаю достаточно, чтобы оказаться полезным. Не изображай упрямого осла. Ты же просто будешь там помехой для нас.
   Такой довод опровергнуть трудно. Удар под ложечку и ничего больше.
   – Это почему же? – не уступал я.
   – Черт возьми, Арчи! Ты молод, силен, смел – и в драке я был бы только рад, если бы ты оказался рядом. Но в этом деле одного мужества или даже ума еще мало. Тут требуются специальные знания и опыт.
   – Ну и что? – отрезал я. – У миссис Дженнингс и того и другого хватит на целый полк. Но – вы извините меня, миссис Дженнингс, – она в преклонных летах и слаба. Если силы ей изменят, я ее поддержу.
   Джо усмехнулся, и я чуть не дал ему хорошего пинка.
   – Но не это требуется в…
   У нас за спиной зарокотал бас профундо доктора Уортинггона: – Мне кажется, брат, что порывистость и невежество нашего молодого друга могут нам пригодиться.
   Бывают моменты, когда мудрость слишком уж опаслива.
   Конец спору положила миссис Дженнингс.
   – Погодите! Все вы! – скомандовала она и просеменила к кухонному шкафу, открыла дверцы, отодвинула пакет овсяных хлопьев и достала кожаный мешочек, Он был полон тонких палочек.
   Она высыпала их на пол, и мы все трое деловито уставились на беспорядочную кучку.
   – Бросьте их еще раз! – потребовал Джо, и она послушалась.
   Затем я увидел, что миссис Дженнингс и доктор согласно кивнули, а Джедсон пожал плечами и отвернулся.
   – Ты отправишься с нами, – сказала мне миссис Дженнингс с улыбкой, хотя глаза ее оставались озабоченными. – Это небезопасно, но мы тебя возьмем.
   Больше времени мы не теряли. Разогрели мазь и втерли ее друг другу в спину. Води, как привратник, восседал среди своих пентаграмм, мекаграмм и рунических знаков, монотонно и нараспев читая заклинания из пухлой книги. Уортингтон решил отправиться в боевом своем облике – в набедренной повязке, с ног до головы расписанный парасимволами, держа под мышкой голову дедушки.
   Некоторое время они обсуждали, в каком облике лучше всего отправиться Джо, и несколько раз прикидывали то один, то другой. В конце концов он получил гнусной формы череп, тощие бока неведомого зверя и длинный костлявый хвост, которым он все время повиливал. Меня чуть не вырвало, но он остался очень доволен.
   – Прелесть! – воскликнул он голосом, напоминающим скрежетание жести по жести. – Великолепная работа, миссис Дженнингс. Асмодей не отличит меня от родного племянника!
   – Надеюсь! – сказала она. – Так в путь?
   – Ну а Арчи?
   – Мне удобнее оставить его таким, какой он есть.
   – А ваше собственное преображение?
   – Об этом я уж как-нибудь сама позабочусь, – ответила она с некоторой резкостью. – Займите свои места.
   Мы с миссис Дженнингс оседлали одну метлу – я впереди, лицом к свечке, вставленной между прутьями.
   (В канун Дня Всех Святых часто вывешивают изображение ведьмы верхом на метле палкой вперед. Это грубая ошибка. В таких вещах обычай крайне важен.) Ройс и Джо должны были следовать прямо за нами.
   Серафим быстро прыгнул на плечо хозяйки и уютно устроился там. У него от приятного нетерпения даже усы подрагивали.
   Води громко произнес Слово, наша свечка выбросила язык пламени, и мы взвились. Я жутко перепугался, но постарался не показать виду, судорожно вцепившись в палку метлы. Камин разверзся, будто огромная пасть. Огонь в нем заревел, как лесной пожар, и унес нас ввысь. На мгновение я увидел в вихре пламени пляшущую саламандру и увидел, что это моя саламандра – та, которая почтила меня своим одобрением и порой украшала своим присутствием мой новый камкч, Я счел это добрым предзнаменованием.
   Врата остались далеко позади, если слово “позади” можно употреблять там, где все направления чисто символичны. Рев огня уже не сопровождал нас, и страх почти отпустил. Я ощутил у себя на поясе ободряющую руку и оглянулся, чтобы поговорить с миссис Дженнингс.
   И чуть не свалился с метлы.
   Когда мы покидали дом, позади меня примостилась дряхлая старуха, съежившаяся, морщинистая, чье тело жило только благодаря неукротимому духу, А та, кого я увидел теперь, была молодой, полной сил женщиной, безупречной, ошеломительной красавицей. Описать ее невозможно, в ней нельзя было найти ни единого изъяна, и никакое воображение не могло ничего добавить или отнять.
   Вы когда– нибудь видели бронзовую статую Дианыохотницы? Между ними было легкое сходство, только никакому металлу не дано передать пленительную, дышащую жизнью красоту, которую увидел я.
   Но это был она!
   Миссис Дженнингс, вернее, Аманда Толд в двадцать пять лет, когда она достигла высшего расцвета своей несравненной женственности, и до того, как годы начали подтачивать совершенство.
   Я забыл свой страх. Я забыл все, кроме одного: рядом со мной была женщина всепокоряющей обворожительности и энергии, каких я никогда не встречал. Я забыл, что она на шестьдесят лет старше меня, что этот ее облик был просто триумфом колдовства. Наверное, спроси меня кто-нибудь в ту минуту, влюблен ли я в Аманду Дженнингс, я бы ответил “да!”. Но тогда мысли у меня мешались, и сам я ни о чем подобном не думал.
   Она была рядом со мной, и все остальное значения не имело.
   Она улыбнулась. Глаза у нее были полны теплотой и пониманием. А когда она заговорила, я сразу узнал ее голос, хотя теперь вместо слабого чистого сопрано я услышал звучное контральто.
   – Все нормально, Арчи?
   – Да, – ответил я, запинаясь. – Все нормально, Аманда. Ну, а Полумир… Как описать место, которое не имеет ничего общего с моим миром, миром людей? Как рассказать о том, для чего еще не придуманы слова?
   Обычно неизвестное объясняется через известное. Но тут не было никакого хотя бы отделенного соотношения, никаких параллелей. Мне остается только рассказывать о том, какие впечатления я получал через свои человеческие органы чувств, как происходившее воздействовало на мои человеческие эмоции, памятуя, что все это опирается на двойную ложь, – недостоверность увиденного и почувствованного мной, и неизбежные искажения при облечении мысли в слова.
   Я обсуждал это с Джедсоном, и он согласился, что трудность эта непреодолима, и все же какая-то правда должна присутствовать в рассказе о том, как я воспринял Полумир.
   Между реальным миром и Полумиром есть один разительный контраст. В реальном мире законы природы остаются неизменными, как бы ни менялись обычаи и культуры. В Полумире только обычаи обладают какой-то перманентностью, а законы природы вообще отсутствуют. Попробуйте вообразить ситуацию, в которой глава государства волен отменить закон тяготения, и его указ будет неукоснительно исполнен. Вообразите место, где король Канут мог бы приказать приливу повернуть вспять, и волны ему повиновались бы. Место, где “верх” и “низ” – дело вкуса, а расстояния с одинаковым успехом исчисляются в милях, сутках или цветах. И все же это не хаотическая анархия. Они вынуждены безоговорочно подчиняться своим обычаям, как мы подчиняемся законам природы.
   В безликой серости, окружавшей нас, мы повернули влево, чтобы высмотреть в годах какой-нибудь шабаш.
   Аманда решила встретиться с Самим, вместо того чтобы бесцельно рыскать по непрерывно меняющимся лабиринтам Полумира в поисках некости, которую нелегко опознать и в самых благоприятных условиях.
   Ройс нащупал шабаш, но я ничего не видел до тех пор, пока мы не разрешили поверхности подняться навстречу нам и не пошли дальше пешком. Тут возникли свет и формы. Впереди, примерно в четверти мили от нас, высился холм, увенчанный огромным троном, багровевшим в смутной мгле как раскаленный уголь. Я не мог рассмотреть, кем он занят, но я знал, что это Сам – древний враг рода человеческого.
   Мы были уже не одни. Жизнь – сознающая себя злая немертвенность – клубилась вокруг нас, туманила воздух, выбиралась наружу из-под поверхности, по которой мы ступали, а она дергалась и пульсировала у нас под ногами. Бесформенности обнюхивали и покусывали наши пятки. Мы ощущали в туманном сумраке присутствие чего-то или кого-то, что пищало, хрюкало и хихикало. И звуки – чавкающие всхлипы, жадное чмоканье, срыгивание, блеяние.
   Наше присутствие их, видимо, тревожило, – видит Небо, какой ужас внушали мне они! – недаром я слышал, как они сползают или шлепающими прыжками ускользают с нашей дороги, а потом осторожно смыкаются позади нас, блеянием предупреждая друг друга.
   Нечто плюхнулось перед нами – нечто с чудовищно раздутой головой и мокрыми узловатыми руками.
   – Назад! – просипело оно. – Кандидаты в нечисть подают заявления на нижнем уровне! – Его языка я не знал, но понял все.
   Ройс ударил его по лицу, и мы прошли по нему, и его хрупкие кости хрустели у нас под ногами. Оно тут же собралось воедино, визгливо изълюляя свою покорность, а затем выскочило вперед и так сопровождало нас до самого трона.
   – С ними иначе нельзя, – шепнул мне на ухо Джо. – Дай им сразу в зубы, и они будут тебя уважать.
   Перед троном было что-то вроде поляны, где толпились черные ведьмы, черные колдуны, демоны во всевозможных гнусных обличиях и всякая нечисть ниже рангом. Слева кипел котел. Справа некоторые гости трапезничали по-ведьмински, и я поспешно отвернулся.
   Прямо перед троном согласно обычаю для развлечения Козла исполнялся танец ведьм. Десятки мужчин и женщин, молодых и старых, миловидных и безобразных вертелись и прыгали в немыслимо сложном адажио.
   Танец оборвался, и они неуверенно расступились перед нами, пропуская нас к трону.
   – Что такое? Что такое? – раздался хриплый лающий голос. – Да это же моя милая малютка! Иди сюда, сядь рядом со мной, моя прелесть! Ты наконец надумала подписать со мной договор?