Хайнлайн Роберт Энсон. Неприятная профессия Джонатана Хога

   — Потому, что не знаю.
   Рэндалла начало охватывать раздражение.
   — Мистер Хог, — сказал он. — За игру в загадки я обычно беру по двойному тарифу. Если я сейчас не услышу, чем вы занимаетесь днем, это будет вполне определенно указывать на недостаток у вас ко мне доверия, а в таком случае мне будет крайне затруднительно оказать вам какую бы то ни было помощь. Давайте начистоту. Чем вы занимаетесь днем и как это связано с вашим делом. И вообще — в чем состоит ваше дело?
   Мистер Хог встал.
   — Мне надо было с самого начала понимать, что я не смогу ничего объяснить, — сказал он убитым голосом скорее самому себе, чем Рэндаллу. — Извините, пожалуйста, что я вас побеспокоил. Я…
   — Подождите, мистер Хог, — впервые вмешалась Синтия Крэг Рэндалл. — Мне кажется, вы двое просто не понимаете друг друга. Ведь вы имеете в виду, если я правильно понимаю, что самым буквальным образом не знаете, чем именно занимаетесь в дневное время?
   — Да, — благодарно повернулся к ней Хог. — Да, именно так.
   — И вы хотите, чтобы мы это узнали? Проследили за вами, выяснили, куда вы ходите, а потом рассказали вам, что вы там делали?
   — Да, — энергично кивнул головой Хог. — Именно это я и пытался сказать.
   Рэндалл перевел взгляд с Хога на жену, а потом опять на Хога.
   — Давайте сформулируем все поточнее, — медленно сказал он. — Значит, вы действительно не знаете, чем занимаетесь в дневное время, и хотите, чтобы я это узнал. Сколько времени продолжается такая ситуация?
   — Я… я не знаю.
   — Хорошо, ну а что же вы знаете?
   С некоторыми понуканиями Хог сумел все-таки рассказать свою историю. Из своего прошлого он помнил только последние пять лет, начиная с Дюбюка, с санатория Святого Георгия. Необратимая амнезия. Но эта болезнь больше его не беспокоила, он считал себя полностью вылечившимся. При выписке они, то есть администрация санатория, подыскали ему работу.
   — Какую работу?
   Этого Хог не знал. По всей видимости, это была та же самая должность, которую он занимал и сейчас, теперешняя его работа. Выписывая Хога из санатория, врачи настоятельно рекомендовали ему никогда не беспокоиться о служебных делах, никогда не брать работу на дом — не только в буквальном смысле слова, но даже и в мыслях.
   — Видите ли, — объяснил Хог, — они исходят из теории, что амнезия вызывается беспокойством и переутомлением. Доктор Рено подчеркивал — мне это очень хорошо запомнилось — что я не должен в свободное время говорить о работе, не должен о ней даже думать. Возвращаясь вечером домой, я должен забывать о делах и думать о более приятных материях. Именно так я и старался поступать.
   — Хм-м-м. И, похоже, добились успеха, такого успеха, что даже с трудом верится. Послушайте, а не пользовались ли они при лечении гипнозом?
   — Не знаю, просто не знаю.
   — Наверное, пользовались. А как думаешь ты, Син? Ведь все согласуется.
   — Да, согласуется, — кивнула Синтия. — Постгипнотическое внушение. Пять лет такой жизни — и он просто не может после работы думать о ней, не может, как бы ни старался. Только странная какая-то это терапия.
   Рэндалл был вполне удовлетворен. Психология — это по его части. Строит ли Синтия свои заключения на основе науки (формальная подготовка у нее приличная) или берет готовыми откуда-то из подсознания — этого он не знал, да, собственно, и знать не хотел. Главное — она всегда права.
   — Но у меня есть еще один вопрос, — добавил он. — Целые пять лет вы живете себе, не имея представления, где ваша работа и что вы там делаете. Отчего же вдруг такой интерес и озабоченность?
   Хогу пришлось рассказать и про разговор за столом, странное вещество под ногтями и про непонятное поведение врача.
   — И я боюсь, — закончил он несчастным голосом. — Сперва я думал, это кровь. А теперь я знаю, что это — нечто худшее.
   — Почему? — недоуменно поглядел на него Рэндалл.
   Хог нервно облизал губы.
   — Потому, что…
   Он беспомощно смолк.
   — Но ведь вы поможете мне, правда?
   Рэндалл встал.
   — Это не по моей части, — сказал он. — Совершенно ясно, что вам действительно нужна помощь, но помощь психиатра, а не детектива. В амнезии я ничего не понимаю.
   — Но я хочу именно детектива. Я хочу, чтобы вы проследили за мной и выяснили, чем я занимаюсь.
   Рэндалл открыл было рот, чтобы отказаться, но его остановила Синтия.
   — Мы сумеем помочь вам, мистер Хог, я в этом уверена. Пожалуй, вам и вправду стоит обратиться к психиатру…
   — Нет, ни в коем случае!
   — …но если вы хотите, чтобы за вами проследили, это можно организовать.
   — Не нравится мне это, — повернулся к жене Рэндалл. — Мы ему не нужны.
   — Я оплачу ваши хлопоты.
   Хог положил перчатки на столик, полез в карман пиджака и стал отсчитывать купюры. — У меня тут только пять сотен, — озабоченно посмотрел он на Рэндалла. — Хватит этого?
   — Сойдет, — ответила вместо мужа Синтия.
   — В качестве задатка, — уточнил Рэндалл. Взяв деньги, он небрежно сунул их в карман.
   — Да, кстати, — добавил он, — если вы не знаете, чем занимаетесь на работе, и все ваше прошлое ограничивается больницей, откуда же у вас деньги?
   Вопрос был задан небрежно, словно между прочим.
   — О, мне платят каждое воскресенье. Двести долларов наличными.
   Когда Хог ушел, Рэндалл отдал деньги жене.
   — Какие красивые фантики, — сказала она, разгладив и аккуратно сложив купюры. — Тедди, а чего это ты прямо из кожи вон лезешь, чтобы испортить такую голевую ситуацию?
   — Я хотел испортить? Да ничего подобного, я просто вздувал цену. Старая методика «видеть-тебя-не-могу-обними-меня-покрепче».
   — Так я и думала. Только ты чуть не перестарался.
   — Ни в коем разе. Я знал, что всегда могу положиться на тебя. Что уж ты-то не выпустишь клиента из дома, пока тот не выложит все до последнего цента.
   Синтия весело улыбнулась.
   — Хороший ты все-таки человек, Тедди. И у нас с тобой очень много общего. Мы оба любим деньги. Ну и насколько ты поверил этой истории?
   — Ни на грош.
   — Вот и я тоже. Очень неприятный тип, плюгавый и какой-то жутковатый. Интересно, что это он такое задумал.
   — Не знаю, но намерен выяснить.
   — Ты что, собираешься сам за ним следить?
   — А почему бы и нет? Зачем платить десятку в день какому-нибудь отставному полицейскому, который обязательно сделает все сикось-накось?
   — Мне как-то все это не по душе, Тедди. С чего это он платит такую кучу денег? — Синтия махнула рукой в сторону аккуратно сложенных купюр. — За удовольствие поводить тебя за нос?
   — Вот это я и узнаю.
   — Только поосторожнее. Не забывай про «Союз рыжих».
   — Союз… а, опять Шерлок Холмс. Пора бы тебе и повзрослеть, Син.
   — А я взрослая. Чего и вам желаю. Этот коротышка вызывает у меня ужас.
   Синтия вышла, чтобы спрятать деньги. Вернувшись в комнату, она обнаружила своего мужа рядом с креслом, в котором только что сидел Хог. Стоя на коленях, Рэндалл сосредоточенно работал распылителем. Он поднял на нее глаза.
   — Син…
   — Да, Мозговой Центр?
   — Ты не трогала это кресло?
   — Конечно, нет. Я только протерла его ручки перед приходом этого типа — все как обычно.
   — Я не про это, а про после его ухода. Ты не помнишь, он снимал перчатки?
   — Подожди-ка секунду. Да. Я уверена, что снимал. Я помню, что посмотрела на его ногти, когда он нам про них вешал лапшу на уши.
   — Вот и я тоже, просто хотелось проверить, не спятил ли я. Ты погляди на эту поверхность.
   Синтия осмотрела полированные подлокотники кресла, покрытые сейчас тонким слоем серого порошка. Девственно гладкая поверхность, ни одного отпечатка пальца.
   — Наверное, он до них не дотрагивался… Да нет же, дотрагивался. Я сама это видела. Сказав: «Но я боюсь», он прямо вцепился в ручки. Я помню, как побелели костяшки его пальцев.
   — Может, коллодий?
   — Не говори глупостей. Тут же вообще нет пятнышка. Ты пожимал ему руку. Так что, был у него коллодий на ладонях?
   — Не думаю. Я должен был бы заметить. Человек Без Отпечатков Пальцев. Давай, будем считать его призраком и забудем о нем.
   — Призраки не платят наличными за то, чтобы за ними пустили хвост.
   — Нет, не платят. По крайней мере я о таком не слыхал.
   Поднявшись на ноги, Рэндалл направился к телефону и набрал номер междугородной связи.
   — Мне нужна медицинская служба Дюбюка, ээ…
   Прикрыв микрофон ладонью он окликнул жену.
   — Слушай, лапа, а в каком штате этот чертов Дюбюк?
   По прошествии сорока пяти минут и нескольких телефонных разговоров трубка была с силой брошена ив рычаг.
   — Все один к одному, — объявил Рэндалл. — В Дюбюке нет санатория Святого Георгия. Нет, не было и скорее всего никогда не будет. Ну и доктора Рено, естественно, тоже нет.

* * *

   — Вон он.
   Синтия Крэг Рэндалл больно толкнула своего мужа локтем. Тот продолжал держать перед лицом «Трибюн», делая вид, что газета очень его заинтересовала.
   — Сам вижу, — тихо ответил он. — Держи себя в руках. Можно подумать, ты никогда раньше ни за кем не следила. Главное тут — не суетиться.
   — Тедди, я прошу тебя, будь осторожен.
   — Непременно.
   Глядя поверх газеты, он проследил, как Джонатан Хог спускается по ступенькам. Квартира коротышки располагалась в Готэм-билдинге, здании весьма фешенебельном. Выйдя из-под козырька переднего входа, загадочный клиент свернул налево. Было ровно без семи минут девять утра. Рэндалл встал, аккуратно, не спеша, свернул газету, положил ее на скамейку автобусной остановки — своего наблюдательного пункта, а затем повернулся к расположенному рядом драгстору и опустил монетку в щель автомата, торгующего жевательной резинкой. Зеркало, укрепленное на лицевой стороне автомата, давало ему прекрасный вид на Хога, неторопливо шествующего по противоположной стороне улицы. Столь же неторопливо Рэндалл двинулся следом, но — по своей стороне.
   Синтия продолжала сидеть на скамейке, и только тогда, когда муж удалился на полквартала, встала и пошла за ним.
   На следующем углу Хог вошел в автобус. Воспользовавшись задержкой автобуса у светофора, Рэндалл перебежал улицу на красный свет и успел к автобусу в тот самый момент, когда тот трогался с места. Хог поднялся на открытый второй этаж машины. Рэндалл уселся внизу.
   Синтия подбежала слишком поздно, однако успела разглядеть номер автобуса. Остановив первое же свободное такси, она сказала этот номер водителю, и они пустились в погоню. Увидеть автобус удалось только через двенадцать кварталов, а еще через три квартала красный светофор позволил шоферу такси встать рядом с автобусом. Синтия рассмотрела внутри своего мужа, больше ей ничего и не надо было. Остаток поездки она посвятила тому, чтобы все время иметь в кулаке точную сумму по счетчику плюс четвертак чаевых. Увидев, что Хог и Рэндалл выходят, она попросила шофера притормозить. Такси свернуло к бровке тротуара в нескольких ярдах от автобусной остановки. К несчастью, Хог шел как раз в ее направлении, и Синтия не смогла выйти сразу. Она отсчитала шоферу точную сумму, одновременно краем глаза — того глаза, который у хорошего сыщика расположен на затылке — приглядывая за мужем и Хогом. Таксер начинал смотреть на свою пассажирку с явным любопытством.
   — А вы бегаете за бабами?
   Неожиданный вопрос немного ошарашил его.
   — Нет, мадам. Я человек семейный.
   — А вот мой муж — бегает, — бесстыдно соврала она полным горечи голосом. — Возьмите.
   Тот самый четвертак перешел, наконец, в руки таксера.
   Теперь объекты ее внимания уже удалились на несколько ярдов. Выйдя из машины, Синтия пересекла тротуар, остановилась перед витриной какого-то магазина и стала ждать. К своему крайнему удивлению она увидела, что Хог обернулся и заговорил с Рэндаллом. Они были далеко, и слов она не слышала. Синтия замялась в нерешительности — подходить к ним или нет. Все шло не так, как намечалось, и это настораживало, но Рэндалл не выказывал никаких признаков озабоченности. Он спокойно выслушал Хога, после чего они вместе поднялись по ступенькам административного здания, перед которым и происходил их разговор.
   Теперь Синтия двигалась быстро. Как и должно быть в такое время, вестибюль кишел людьми. Шесть расположенных в ряд лифтов работали безостановочно. Перед самым ее носом захлопнулись двери лифта номер два, а третий как раз начал заполняться. В третьем их не было; Синтия встала рядом с табачным киоском и быстро огляделась.
   В вестибюле их не было. Не было их и, как она быстро в том убедилась, в парикмахерской, примыкавшей к вестибюлю. Скорее всего, они успели попасть во второй лифт. Синтия начала наблюдать за его указателем. Впрочем, толку от этого занятия было чуть — лифт останавливался почти на каждом этаже. Когда второй лифт снова открыл двери, она вошла в него, не первой, не последней, а в составе основной толпы. Этаж называть она не стала, а подождала, когда выйдет последний из пассажиров.
   Лифтер недоуменно поднял брови.
   — Этаж, пожалуйста.
   Синтия продемонстрировала ему долларовую бумажку.
   — Мне нужно с вами поговорить.
   Лифтер закрыл двери, обеспечив предполагаемому разговору подобающую конфиденциальность.
   — Только быстро, — сказал он, с тревогой глядя на истерически мигающие лампочки вызова.
   — В последний раз к вам вошли двое мужчин, вместе.
   Быстро и очень живо Синтия описала лифтеру своего мужа и Хога.
   — Я хочу знать, на каком этаже они вышли.
   — Не знаю, — покачал головой лифтер. — Сейчас ведь час пик, в таком сумасшедшем доме разве запомнишь.
   Синтия добавила к первой бумажке вторую.
   — Думайте. Скорее всего они вошли последними. Возможно, им приходилось выходить на остановках, чтобы выпустить других. А этаж, вероятно, называл тот, который пониже.
   Лифтер снова покачал головой.
   — Ничего я не вспомню, даже за пятерку. При такой толкучке тут хоть леди Годива со своей кобылой, я и их не замечу. Ну так что, выйдете здесь или везти вас вниз?
   — Вниз. — Синтия сунула ему одну из бумажек. — И на том спасибо.
   Лифтер взглянул на доллар, пожал плечами и сунул его в карман. Теперь оставалось только одно — занять позицию в вестибюле и ждать. Именно так и сделала кипящая негодованием Синтия. Это же надо, думала она, попалась, как маленькая, на самый старый из способов избавления от хвоста. Гордо именовать себя сыщиком и попасться на трюк с административным зданием! Их небось давно здесь нет, а Тедди ломает голову, куда могла подеваться его надежная напарница. Может быть, как раз сейчас ему нужна помощь. Ей бы лучше вязанием заняться. Или вышивать крестиком. Вот же черт. Синтия купила в табачном киоске бутылку пепси-колы и, все также стоя, неторопливо ее выпила. Она как раз думала, сможет ли — из соображений маскировки — поглотить еще одну бутылку этой бурды, когда появился Рэндалл. И только теперь, когда Синтию охватило огромное, всепоглощающее облегчение, она осознала, в каком страхе провела эти минуты. Однако выходить из роли она не стала и безразлично отвернулась, зная, что муж узнает ее по затылку не хуже, чем по лицу.
   Он не подошел к ней, не заговорил, поэтому Синтия продолжила наблюдение. Хога нигде не было видно. Прозевала она его, что ли?
   Выйдя из здания, Рэндалл дошел до угла, задумчиво посмотрел на стоянку такси, а затем вскочил в только что остановившийся автобус. Она вошла следом, но не сразу, а пропустив перед собой несколько человек. Автобус тронулся. Хог на этой остановке не садился, и Синтия решила, что нет никакого риска в нарушении условленной процедуры.
   Рэндалл поднял глаза на появившуюся рядом жену.
   — Син! Я уже решил, что потерял тебя.
   — Почти так оно и было, — призналась она. — Но ты расскажи, как там дела?
   — Подожди, в конторе все узнаешь.
   Ждать она не хотела, однако смирилась. Автобус подвез партнеров фирмы «Рэндалл и Крэг» прямо к зданию, в котором располагалась их контора, да и езды той было всего шесть остановок. Открыв дверь крошечного помещения, Рэндалл сразу направился к телефону. Аппарат, установленный в их конторе, был подключен к коммутатору круглосуточной секретной службы.
   — Были звонки? — спросил он и добавил, помедлив несколько секунд: — О'кей. Пришлите записи. Можете особенно не спешить. — Положив трубку, он повернулся к жене. — Ну что ж, крошка, это самые легкие пять сотен, какие мы когда-нибудь зашибали.
   — Ты выяснил, чем он там занимается?
   — Конечно.
   — Ну и чем же?
   — А ты угадай.
   Синтия смерила мужа взглядом.
   — А по соплям не хочешь?
   — Ладно, ладно, стихни. Тебе бы в жизни не угадать, хотя все это крайне просто. Он работает ювелиром — шлифует драгоценные камни. И ты знаешь, что это было у него под ногтями, из-за чего он так всполошился?
   — Ну?
   — Ровно ничего страшного, да и вообще интересного. Красная полировочная паста. А он со своим больным воображением решил, что это — засохшая кровь. Вот так мы и отхватили полкуска.
   — Мм-м-м. Похоже, так оно и есть. А работает он, как я понимаю, где-то в этом корпусе «Акме».
   — Комната тысяча триста десять. Или скорее — квартира тысяча триста десять. А ты почему отстала?
   Синтия немного замялась. Ей не хотелось сознаваться в своей неловкости, однако привычка — они с мужем всегда и все говорили друг другу прямо — оказалась сильнее.
   — Я немного растерялась, когда Хог заговорил с тобой у входа в «Акме», и пропустила ваш лифт.
   — Ясненько. Ну что ж, я… Погоди! Что ты такое мелешь? Хог заговорил со мной?
   — Ну да.
   — Но он же со мной не говорил. Он меня даже не видел. О чем это ты?
   — О чем это я? О чем это ты! Буквально за минуту до того, как вы с ним вошли в здание, Хог остановился, обернулся и заговорил с тобой. Вы стояли там и трепались, что несколько сбило меня с толку. А затем вы с ним вошли в вестибюль, чуть ли не под ручку.
   Несколько секунд, показавшихся Синтии очень долгими, Рэндалл сидел, молчал и как-то странно смотрел на нее. В конце концов она не выдержала.
   — Ну что ты уставился на меня, словно недоумок какой. Что там случилось?
   — А теперь, Син, — медленно заговорил Рэндалл, — послушай, как все было. Я вышел из автобуса после Хога и проследовал за ним в вестибюль «Акме». В лифт я зашел по старой методике — дыша ему прямо в затылок, а затем, когда он повернулся к двери кабины, быстро передвинулся и снова встал у него за спиной. Когда Хог вышел, я немного задержался в дверях, то ли выходя, то ли нет и задавая лифтеру дурацкие вопросы. Хог тем временем отошел на приличное расстояние. Когда я свернул за угол коридора, он как раз исчезал в двери тысяча триста десять. Он ни разу не заговорил со мной, он даже ни разу не видел моего лица — я в этом абсолютно уверен.
   Синтия заметно побледнела, но сказала только:
   — Валяй дальше.
   — Когда туда входишь, там справа длинная такая стеклянная перегородка, а изнутри впритык к ней стоят верстаки, или рабочие столы, или как их еще там. Можешь смотреть через стекло и наблюдать за работой ювелиров — хорошо придумано, отличная реклама. Хог нырнул направо и к тому времени, как я пошел по проходу, оказался уже по ту сторону стекла, без пиджака, в рабочем халате и с этой самой увеличительной хреновиной в глазу. Я прошел мимо — он так и не поднял глаза — к столу дежурного и попросил вызвать управляющего.
   Через какое-то время появился маленький тощий мужик, похожий на воробья, и я спросил, работает ли здесь человек по фамилии Джонатан Хог. Управляющий сказал «да» и спросил, не хочу ли я с ним поговорить. Я ответил, что нет необходимости, я всего лишь следователь страховой компании. Он захотел узнать в чем дело, нет ли каких неприятностей, но я его успокоил, сказал, что Хог просто хочет застраховать свою жизнь, и нам надо знать, как долго он здесь работает. Пять лет, сказал управляющий и добавил, что Хог у них — один из самых надежных и умелых работников. Я сказал, вот и прекрасно, и поинтересовался, потянет ли Хог страховой полис на десять тысяч. Он ответил «конечно» и сообщил, что они всегда рады, когда их работники вкладывают деньги в такое надежное дело, как страховой полис. Так я, собственно, и думал, когда вешал ему всю эту лапшу.
   По пути к двери я остановился напротив стола Хога и посмотрел на него через стекло. Через некоторое время он поднял голову, взглянул на меня и вернулся к своей работе. Я уверен, что он меня не узнал — на его лице ничего не отразилось. Клинический случай полной шазо, шизе… как это произносится?
   — Шизофрения. Полное расщепление личности. Но послушай, Тедди…
   — Да?
   — И все-таки ты говорил с ним. Я же видела собственными глазами.
   — Тише, киска, тише, не кипятись. Ты просто считаешь, что видела, а в действительности смотрела на каких-то других мужиков. А как далеко ты стояла?
   — Не настолько далеко. Я находилась перед обувным магазином Бичема, после него идет «Ches Louis», а там и вход в «Акме», я увидела его в профиль.
   На лице Рэндалла отразилось отчаяние.
   — Да не говорил я с ним. Я шел не вместе с ним, а сзади, незаметно.
   — Знаете, Эдвард Рэндалл, не надо мне рассказывать сказки. Верно, я потеряла вас с Хогом, но это еще не дает вам права измываться надо мной и выставлять меня дурочкой.
   Рэндалл был женат слишком давно и удачно, чтобы не обращать внимания на явные признаки опасности. Он встал, подошел к Синтии и обнял ее за плечи.
   — Слушай, маленькая. — Голос его звучал ласково и серьезно. — Я не устраиваю никаких шуток. Что-то у нас здесь перепуталось, но я рассказываю тебе все совершенно прямо, так, как я это помню.
   Синтия всмотрелась в глаза Рэндаллу, а затем неожиданно чмокнула его.
   — Ну ладно. Мы оба правы, хотя это и невозможно. Пошли.
   — «Пошли»? Куда?
   — На место преступления. Если не разобраться в этой истории, я, пожалуй, никогда больше не сумею заснуть.
   Здание «Акме» оказалось, слава тебе Господи, на том же месте, что и раньше. Равно как и обувной магазин, «Ches Louis» и газетный киоск. Рэндалл встал на место, где утром стояла его жена и согласился, что с такого расстояния ошибиться можно только в мертвецки пьяном виде. Однако он был по-прежнему уверен и в своей версии.
   — А ты не опрокинула, случаем, по дороге пару стопарей? — спросил он с надеждой в голосе.
   — Ни в коем разе.
   — Ну и что же будем теперь делать?
   — Не знаю. Да нет, слушай, я придумала. Ведь мы же покончили с Хогом, верно? Ты его выследил, а больше ничего не требовалось.
   — Ну да… а что?
   — Проводи меня туда, где он работает. Я хочу спросить у его дневной личности, говорил он с тобой, выйдя из автобуса, или нет.
   Рэндалл пожал плечами.
   — Хорошо, лапа. Делай, как знаешь.
   Зайдя в вестибюль, они направились к свободному лифту. Щелкнул стартер, лифтер захлопнул двери и провозгласил свое обычное: «Этажи, пожалуйста». Шестой, третий и девятый. Рэндалл подождал, пока обслужат других пассажиров, и только потом сказал: «Тринадцатый».
   Лифтер недоуменно обернулся.
   — Могу отвезти тебя, парень, на двенадцатый и на четырнадцатый, а пополам дели их сам.
   — Чего?
   — Нету у нас тринадцатого. А если бы был, никто не стал бы снимать там помещение.
   — Что-то ты ошибаешься. Я был на тринадцатом сегодня утром.
   По взгляду, которым лифтер одарил Рэндалла, было видно, что он с трудом сдерживается.
   — Смотрите сами.
   Секунда быстрого подъема, затем остановка.
   — Двенадцатый.
   Дальше кабина пошла медленнее. Число двенадцать уползло из поля зрения, а затем сменилось другим.
   — Четырнадцатый. Ну и какой выберете?
   — Извините, — несколько неуверенно выговорил Рэндалл. — Какая-то глупая ошибка. Я действительно был здесь утром и думал, что запомнил этаж.
   — А может, восемнадцатый, — попытался прийти ему на помощь лифтер. — Восьмерку часто путают с тройкой. А кого вы ищете?
   — «Детеридж и компания», это ювелирная фирма.
   — Только не в нашем корпусе, — покачал головой лифтер. — Здесь нет никаких ювелиров и никаких Детериджей.
   — Вы уверены?
   Вместо ответа лифтер опустил кабину на десятый этаж.
   — Попробуйте узнать в десять-ноль-один. Там администрация корпуса.
   Нет, у них нет съемщиков по фамилии Детеридж. Нет, у них нет ни ювелиров, ни даже торговцев ювелирными изделиями. Возможно, джентльмен перепутал, и ему нужен корпус «Апекс», а не «Акме»?
   Рэндалл поблагодарил администратора и удалился, порядком ошарашенный.
   Все это время Синтия хранила полное молчание. Теперь она заговорила.