Страница:
Мы - насилия корень, мы - правды воздвигли опоры.
Низки мы и высоки, как ржавое зеркало, тусклы,
И, как чаша Джамшида, блистаем и радуем взоры.
Я не от бедности решил вино забыть,
Не в страхе, что начнут гулякою бранить.
Я для веселья пил. Ну, а теперь - другое:
Ты - в сердце у меня, и мне - не нужно пить.
Порой кто-нибудь идет напролом я нагло кричит:- Это я!
Богатством кичится, звенит серебром и златом блестит -Это я !
Но только делишки настроит на лад - и знатен, глядишь, и богат
Как из засады подымется смерть и говорит - Это я!
Я из пределов лжи решил сокрыться.
Здесь жить - лишь сердцем попусту томиться.
Пусть нашей смерти радуется тот,
Кто сам от смерти может защититься.
Будь весел! Чаянья твои определил - вчерашний день.
Себя от прежних просьб твоих освободил - вчерашний день.
С кем спорить? Ни о чем тебя не расспросил - вчерашний день.
Что завтра сбудется с тобой - не приоткрыл вчерашний день.
Я для вина кувшин себе у гончара достал,
Пил из него. И вот кувшин мне тайну прошептал!
Я шахом был, вино я пил из чаши золотой,
Теперь у пьяницы в руках кувшином винным стал!
Когда б сорвал я плод надежд, о жизнь, с твоих ветвей,
То, верно, отыскал бы нить клубка судьбы своей
Доколь кричать о тесноте темницы бытия,
Томиться-и к небытию не находить дверей?
Когда б небеса справедливо вершили дела,
Велениям неба не молкла бы в мире хвала.
Когда б от судьбы справедливость и милость явилась,
Ничья бы душа и в обиде тогда не была.
Загадок вечных бытия едва ль откроешь ты ответ.
Теченья мысли мудрецов ты не постигнешь за сто лет.
Вставай - и на лугу с вином свой рай отрадный создавай
Кто знает; попадешь в эдем ты после смерти, или нет?
Море сей жизни возникло из сокровенных сил,
Жемчуг раскрытия тайны никто еще не просверлил.
Толк свой у каждого века - по знанию и пониманью.
Истинной сути творенья никто еще не объяснил.
0 кумир в сиянье красоты живом,
Встань, подай скорее нам кувшин с вином.
В светлом опьяненье разрешим сомненья,
Прежде чем мы сами на кувшин пойдем.
Одних приводят, других похищают,
Куда, откуда? - Не сообщают. Все - тьма.
Лишь ясно: жизнь наша - чаша,
Которой в хуме вино измеряют.
Изнемогаю я, плачу, не осушая глаз,
А ты в наслажденьях тонешь, ты радостен в этот час.
Но ты не кичись предо мною! - Вращение небосвода
Таит нежданного много за темной завесой от нас.
Душой, перенесшей страданья, свобода обретена.
Пусть капля томится в темнице - становится перлом она.
Не плачь: если ты разорился, богатство еще возвратится,
Пускай опорожнена чаша - опять она будет полна.
От бездны мрачного Надира* до кульминации Кейвана*
Я разрешил загадки мира, трудясь над ними неустанно.
Труднейшие узлы вселенной распутал я проникновенно,
И лишь узла простого смерти - не развязал я, - вот что странно.
Коль растет из корня счастья вечной ветви торжество,
Если жизнь одеждой тесной стала тела твоего,
Не надейся на телесный, на походный свой шатер,
Ибо слабы все четыре древних колышка его.
Гонит меня по пятам судьба на пути роковом,
Каждое дело мое дурным завершает концом,
В путь снарядилась душа, пожитки свои собрала,
Молвила "Негде мне жить - убогий мой рушится дом!"
Ты прежде мог не спать, не пить, не насыщаться,
Стихии в том тебя заставили нуждаться.
Но все, что дали, - вновь отнимут у тебя,
Дабы свободным ты, как прежде, мог остаться.
Исчезнет все. Глядишь, в руках осталось веянье
одно.
На истребленье и распад все сущее обречено.
Считай, что сущее теперь не существует на земле,
Есть то, что навсегда ушло и что еще не рождено.
Никто не победил грозящей силы неба
И не насытился навек дарами хлеба.
Кичишься рано ты, что цел и невредим, -
Еще съедят тебя, когда придет потреба.
Яздан премудрый ноги нам и руки крепкие дает,
Хранимый им, твой лютый враг в довольстве, в радости живет,
Пусть фляга винная моя исламом не освящена, -
Из тыквы сделана она, а тыква - разрешенный плод.
Коль на Дега у тебя одна лепешка есть
И в силах ты кувшин воды себе привесть,
Что за нужда тебе презренным подчиняться .
И низким угождать, свою теряя честь?
Око, если ты не слепо, видишь ряд надгробий старинных!
Этот мир, соблазна полный, топит все в смятенных пучинах.
Полководцы, падишахи в землю темную погрузились.
Видишь эти луны - лики в жадных челюстях муравьиных?
До коих пор тебе пред низким склоняться головой?
Зачем ты кружишься, как муха, над пищей даровой?
Ешь за два дня одну лепешку, добытую трудом!
Питаться кровью сердца лучше, чем хлеб вкушать чужой.
Доволен ворон костью на обед,
Ты ж - прихлебатель низких столько лет
Воистину свой хлеб ячменный лучше,
Чем на пиру презренного - шербет.
Давно меж мудрецами спор идет-
Который путь к познанию ведет?
Боюсь, что крик раздастся:
"Эй, невежды, Путь истинный - не этот и не тот!"
Этот свод голубой и таз на нем золотой
Долго будет кружиться еще над земной суетой.
Мы - незваные гости - и пришли мы на краткое время,
Вслед кому-то - пришли мы, пред кем-то уйдем чередой.
Мир и жизнь, и светил и созвездий движенье
Я сравнил со светильником воображенья.
Мир - лампада, а солнце в нем - лен возожженный,
Мы в нем - тени мятущейся изображенье.
Что пользы миру от того, что в мир внесли меня,
И что он потерял - скажи - как погребли меня?
Ни от кого я никогда ответа не слыхал, -
Зачем родили? И зачем прочь увели меня?
Мир для страданий породил меня.
Печалью жизни отягчил меня.
Ушел я с отвращеньем. И не знаю -
К чему?.. Зачем он воплотил меня?
Не знаю тайны я вращенья небосвода,
Лишь за невзгодою меня гнетет невзгода.
Смотрю на жизнь свою и вижу: жизнь - прожита,
Что дальше будет? - тьма, и нет из тьмы исхода.
Коль есть у тебя скакун твой Бурак, способный
достигнуть вечных высот,
Не обольщайся тем, что сейчас двухдневное счастье тебе принесет.
Небо - горбатый насильник - не спит, правым оно и неправым грозит:
Сегодня оно разбило кувшин, а завтра и чашу твою разобьет.
Как много нашей крови пролил бессудный этот небосвод,
Цветок ли расцветет, - дохнет он и начисто его сметет.
Ты юноша, не обольщайся цветеньем юности мгновенной,
Повеет стужей и бутоны он нераскрытые убьет.
Насильник небосвод над миром вознесен,
Узла твоих обид - знай - не развяжет он.
Он видит -грудь твоя зияет раной скорби,
Второй его прицел - туда же устремлен.
Будь волен я - зачем мне приходить?
Будь волен я - зачем мне уходить?
Не лучше ль было бы - в руины эти
Не приходить- не уходить, не жить.
Ты, небосвод, не устроил дел моих трудных земных,
Слов от тебя я не слышал ласковых и простых.
Радостно и свободно я не вздохнул ни разу,
Чтоб не открылись тотчас же двери напастей моих.
Небо! Твоими веленьями я не доволен,
Я не достоин оков твоих, слаб я и болен.
Ты благосклонно к безумным и неблагородным?
Так погляди: я безумен, в себе я не волен!
Не убивай меня, небо, в своем опьяненье!
Видишь величье мое и твое униженье!
Из-за моей нищеты и вседневных скорбей
Проклял я сам этой жизни постыдной томленье
Эй, небосвод неразумный! Хоть властен ты в каждой судьбе
Ты благородным сердцам не помощник в суровой борьбе,
Ты не мужам посылаешь сокровища и жемчуга,
А мужеложцам презренным... Честь же и слава тебе!
Защитник подлых - подлый небосвод -
Свой путь стезей неправедной ведет.
Кто благороден - подл пред ним сегодня
Кто подл - сегодня благороден тот.
Небо! Что сделал я? Что ты терзаешь меня?
Ты беготне целый день подвергаешь меня.
Город заставишь обегать за черствый кусок
Грязью за чашку воды обливаешь меня.
Небо! Вечно в сражении ты и в борьбе со мной,
Для других ты бальзам, для меня ж недуг ты злой.
Долгий прожил я век, примириться хотел с тобою,
Все напрасно! -Опять на меня ты идешь войной!
Если небо враждою опять не повеет, - не чудо ли?
Не побьет нас камнями, как рассвирепеет, - не чудо ли?
Если кадий*, достоинство, честь на вино променяв,
Банг* у нас в медресе не посеет, - не чудо ли?
Если небо враждует со мной, - я готов на бой.
Доброй славы лишен, - я готов на позор любой.
Кубок полон рубиновоцветным пенным вином...
Ты готов ли? Невидимый меч занесен над тобой!
Ты благ мирских не становись рабом,
Связь разорви с судьбой -с добром и злом.
Будь весел в этот миг. Ведь купол звездный -
Он тоже рухнет. Не забудь о том.
Эмиром делает меня, несет мне чашу небосвод,
А завтра, словно с чеснока, с меня и рубище сдерет.
Но не взываю я к нему: "Зачем, о небо, почему?"
Я поседел в ярме забот... О чем скорбеть? Ведь все пройдет.
В саду планет, что круг извечный свой вращают,
Два рода смертных, знай, плоды судьбы вкушают:
Те, кто познал все - и доброе и злое,
И те, кто ни себя, ни дел мирских не знают.
Шепнуло небо тайно мне в минуту вещего прозренья:
"Веленья гневные судьбы, ты думаешь, мои веленья?
Когда бы властно было я во всех деяньях бытия,
Я прекратило бы давно свое бесцельное круженье!"
Не исполняет желаний моих небосвод.
Вести от друга напрасно душа моя ждет.
Светлый Яздан нас дозволенным не одаряет,
Дьявол же и недозволенного не дает.
Ведь эти два-три дня - сужденных для меня -
Промчатся, будто вихрь, пустынный прах гоня.
Но я - пока дышу - не стану пить осадка
Ни дня минувшего, ни будущего дня!
Звездный купол - не кровля покоя сердец,
Не для счастья воздвиг это небо творец.
Смерть в любое мгновение мне угрожает.
В чем же польза творенья? - Ответь наконец!
Отныне горечи вселенной не стану я вкушать,
С вином пунцовым в чаше пенной не стану слез мешать.
Вино зовем мы кровью мира, мир - кровопийца наш,
Неужто кровника - убийцы нам крови не желать?
О мой шах, без певцов и пиров, и без чаши вина
Для меня нетерпима цветущая, в розах, весна
Лучше рая, бессмертья, и гурий, и влаги Кавсара*
Сад, и чаша вина, и красавицы песнь, и струна.
Если хочешь покоиться в неге блаженной
И у ног своих мир этот видеть надменный,
Перейди в мою веру, учись у меня, -
Пей вино, но не пей эту горечь вселенной!
Кем, душа моя, ты взращена -в вертограде каком?
Ты, являясь, луну затмеваешь на небе ночном.
Свои лица для пира украшают красавицы мира,
Все пиры на земле ты одна украшаешь лицом!
Как тюльпан, пламеней! До краев свою чашу налей!
И с тюльпаноланитной вино свое в радости пей!
Ибо завтра, быть может, внезапно горбун этот старый,
Превратив тебя в прах, наглумится над перстью твоей.
Снова в сад прилетел соловей, улетевший давно,
Видит - розу в цвету и в смеющейся чаше - вино.
Прилетел и на тайном наречье мне звонко прощелкал:
"Ты пойми: что ушло, никому воротить не дано!"
Вино - это крылья влюбленных, исполненных пыла.
Вино - это роза и блеск на ланитах у милой.
Мы не пили в дни Рамадана*. И он миновал...
Скорее б Шаввала* прекрасная ночь наступила
Радуйся! Снова нам праздник отрадный настал!
Стол серебром, хрусталем и вином заблистал.
На небе месяц поблек, исхудал и согнулся,
Будто он сам от пиров непрерывных устал.
О друг, наступает веселое время пиров,
Кувшины наполнить вином виночерпий готов,
Ошейник поста и узда лицемерных намазов
Спадают с загривка и морды у этих ослов.
До коих пор унижений позор терпеть от низких людей?
Доколе гнет столетья сносить, что прежних столетий подлей?
Будь радостным, друг, ведь пост миновал и снова праздник настал,
Давай же рубиновое вино и чаши скорей налей!
Мы розы превратим в вино, дадим живой хмельной
огонь им.
Под стоны чанга, пенье флейт печаль сердечную прогоним.
С возлюбленной, чей легок дух, в веселье сердца посидим,
Кувшина два иль три вина сквозь тяжкий камень перегоним.
Заря рассвета занялась, завеса тьмы разорвалась.
Утешься утренним вином, от скорби темной отвратясь!
Пей, друг, сейчас! И после нас заря займется много раз,
Но не увидим мы ее, во тьму навеки погрузясь.
Снова утро! Друг, наполни чашу розовым вином,
Выпьем все, бутылки чести и позора разобьем.
От надежд напрасных, долгих, руки мы свои отнимем,
Косы длинные любимых, струны в руки мы возьмем.
Чуть розы станут чашами с вином,
Нарцисс от жажды полнится огнем.
Блаженно сердце в том, кто, упоенный,
У двери кабака лежит пластом.
Ныне, когда коварства полна, смеется она над сердцами
влюбленных,
Кроме рубинового вина не бери ничего из рук опьяненных.
Роза от радости расцвела. Встань и приди, она тебя ждет.
В эти три дня в бустане возьмем все, что растет для смертно рожденных.
В дни цветения роз свою волю с цепей я спущу
И нарушу святой шариат* и святош возмущу.
В сонме юных красавиц весны зеленеющий луг
Я в тюльпановый ярко-багряный цветник превращу.
Дождем Навруза увлажнилось поле.
Из сердца прочь гони и скорбь и боли.
Пируй теперь ! Из праха твоего
В грядущем зелень вырастет - не боле.
Коль есть красавица, вино и чанга звон,
И берег над ручьем ветвями осенен,
Не надо лучшего, пусть мир зовется адом.
И если есть эдем, поверь, не лучше он!
В дни цветения розы, над потоком, в просторах полей,
Средь смеющихся гурий вино свое в радости пей,
Принеси нам фиалы! Ведь пьющие утром вино
Не тоскуют о рае, не боятся и адских огней.
Когда фиалки льют благоуханье
И веет ветра вешнего дыханье,
Мудрец - кто пьет с возлюбленной вино,
Разбив о камень чашу покаянья.
Расстилатель ковров - служит ветер весны нам сегодня.
Без вина и цветов все миры не нужны нам сегодня.
Всею общиной пейте сегодня вино, мудрецы!
Кровь лозы и сокровище розы даны нам сегодня.
Утро сыплет из облака розовые лепестки,
Будто на землю сыплются розы из чьей-то руки.
Чашу лилии розовым я наполняю вином,
Ибо с неба жасмины слетают на берег реки.
Путями поисков ты, разум мой, идешь
И по сто раз на дню твердить не устаешь:
"Цени мгновение общения с друзьями!
Ты - луг, но скошенный, - опять не прорастешь!"
Подражанье, повторенье - мира этого дела.
Если бы не повторенье, жизнь бы праздником была, -
Награждались бы старанья, исполнялись бы желанья,
А возмездия угроза бесполезная спала.
Приемли, что дает круговорот времен,
И с полной чашею, как шах, садись на трон,
Бунт и покорность - прах перед лицом аллаха, -
Испей же твой фиал, что миром поднесен!
Жизнь твою режут острой косой ночи и дни.
Но не владычат пусть над тобой ночи и дни!
С полной чашей радуйся, пой - ночи и дни.
Смертен ты. Вечной идут чередой ночи и дни.
Опять, как в пору юности моей,
Наполню чашу, ибо счастье в ней.
Не удивляйтесь, что горчит вино,
В нем горечь всех моих минувших дней.
Пей вино! В нем источник бессмертья и света,
В нем - цветенье весны и минувшие лета.
Будь мгновенье счастлив средь цветов и друзей,
Ибо жизнь заключилась в мгновение это.
Руины прошлого размыл разлив.
И краше - С краями полная - блистает жизни чаша.
Не будь беспечным, друг. Судьба, как тать в ночи,
Придет и унесет пожитки жизни нашей.
Будь жизнь тебе хоть в триста лет дана -
Но все равно она обречена,
Будь ты халиф, или базарный нищий,
В конечном счете - всем одна цена.
Мир - мгновенье, и я в нем - мгновенье одно.
Сколько вздохов мне сделать за миг суждено?
Будь же весел, живой! Это бренное зданье
Никому во владенье навек не дано.
Друг, не тревожься, удел свой вверяя судьбе,
И не горюй о потерях в напрасной борьбе,
Ибо когда разорвется каба* твоей жизни, -
Что не сбылось, что сбылось - безразлично тебе.
Доколе быть рабом своих алканий
И поисков напрасных, и страданий?
Уйдем и мы, как все ушли до нас
И не исполнили своих желаний.
Пусть сердце мир себе державой требует
И вечной жизни с вечной славой требует.
А смерть наводит лук - и от него
Всей жизни жертвою кровавой требует.
В чертоге том, где пировал Бахрам,
Теперь прибежище пустынным львам.
Бахрам, ловивший каждый день онагров,
Был, как онагр, пещерой пойман сам.
В чертогах, где цари вершили суд,
Теперь колючки пыльные растут.
И с башни одинокая кукушка
Взывает горестно: "Кто тут? Кто тут?"
Мы не надолго в этот мир пришли
И слезы, скорбь и горе обрели.
Мы наших бед узды не разрешили,
Ушли - и горечь в душах унесли.
Все не по-нашему свершается кругом;
Недостижима цель в скитании земном.
И в думах горестных сидим на перепутье -
Что поздно мы пришли, что рано мы уйдем.
Жизнь - то шербет на льду, а то - отстой вина.
Плоть бренная в парчу, в тряпье ль облачена -
Все это мудрецу, поверьте, безразлично,
Но горько сознавать, что жизнь обречена.
Все, что ты в мире изучил, - ничто,
Все, что слыхал и говорил, - ничто,
И все, чему свидетель был, - ничто,
Все, что так дорого купил, - ничто.
0, долго в мире нас не будет, - а мир пребудет.
Умрем; века наш след остудят, - а мир пребудет.
Как не было нас до рожденья, так без изъяна
Уйдем, и всяк про нас забудет...- А мир пребудет.
Как странник, павший в солонцах без сил,
Ждет, чтоб конец мученьям наступил,
Так счастлив тот, кто рано мир покинул;
Блажен, кто вовсе в мир не приходил.
Мы умираем раз и навсегда.
Страшна не смерть, а смертная страда.
Коль этот глины ком и капля крови
Исчезнут вдруг - не велика беда.
Когда твой светлый дух покинет тело,
Иной хозяин в дом твой вступит смело.
Но не узнать ему, что стало с тем,
Что жизнью, страстью, мыслью пламенело.
На лоне праха сонмы спящих вижу,
Под каменной плитой лежащих вижу.
Чреду теней ушедших невозвратно,
На эту землю не глядящих, вижу.
Будь весел! Не навек твоя пора, -
Пройдет сегодня, как прошло вчера.
И эти чаши-лбы вельмож надменных
Окажутся в месильне гончара.
Где сонмы пировавших здесь до нас?
Где розы алых уст, нарциссы глаз?
Спеши, покамест плоть не стала прахом,
Как прах твой плотью раньше был сто раз.
Не сетуй! Не навек юдоль скорбей,
И есть в веках предел вселенной всей.
Твой прах на кирпичи пойдет и станет
Стеною дома будущих людей.
Росток мой - от воды небытия,
От пламени скорбей - душа моя,
Как ветер, я кружу, ищу по свету -
Где прах, в который превратился я.
В степи безлюдной каждый куст бурьяна
Кудрями был красавицы Турана*,
В зубцах твердыни был любой кирпич
Рукой вазира, головой султана.
Гончар, касайся глины осторожно.
Ты прах царей умерших мнешь безбожно:
Перст Фаридуна, сердце Кей-Хосрова
Забил в колодку! Разве это можно?
Я видел гончара в толпе людей.
Вращая колесо ногой своей,
Кувшины, чашки делал он проворно
Из праха нищих, из голов царей.
Я вчера гончара в мастерской увидал,
Долго, яростно глину он в чане топтал.
Словом тайн ему глина шептала:
"Полегче! Как бы завтра ты сам в этот чан не попал."
Не буду часа ждать, когда умру,
Когда пойду на глину к гончару,
Пока еще не стал я сам кувшином,
Кувшин вина я выпью поутру.
Доколе разуму влачить ярмо вседневности мирской?
А вечность - миг и сто веков считает мерою одной.
Ты, друг, на чашу налегай до той поры, покамест сам
Не превратишься ты в кувшин в гончарной этой мастерской.
Доколь этот спор о мечетях, молитвах, постах,
О пьянстве запретном в убогих ночных погребках?
Ты выпей сегодня, Хайям, ибо мир превращает
То в чашу, то в хум и тебя, превращенного в прах.
Мир - свирепый ловец - к западне и приманке прибег,
Дичь поймал в западню и ее "Человеком" нарек.
В жизни зло и добро от него одного происходит.
Почему же зовется причиною зла человек?
В этот мир мы попали, как птицы в силок.
Здесь любой от гонений судьбы изнемог.
Бродим в этом кругу без дверей и без кровли.
Где никто своей цели достигнуть не мог.
Если некто, у нас не спросясь, наши судьбы предначертал,
Что же зло свое и добро нам с тобою он приписал?
Ведь вчерашний день был без нас, как и завтра будет без нас.
На каких же счетах все зло он тебе и мне присчитал?
Скорбеть о скорби будущей доколе?
Поверь, не радостна провидцев доля.
Будь радостен, не тесен мир для сердца,
А изменить судьбу - не в нашей воле.
Не изменить того, что начертал калам.
Удела своего не увеличить нам.
Не подвергай себя тоске и сожаленьям.
От них напрасное мучение сердцам.
Пусть буду я сто лет гореть в огне,
Не страшен ад, приснившийся во сне;
Мне страшен хор невежд неблагодарных.
Беседа с ними хуже смерти мне.
Друг, два понятия должен бы ты затвердить:
Это разумней, чем спорить, внимать, говорить! -
Лучше не есть ничего, чем есть что попало,
Лучше быть одиноким, чем с кем попало дружить.
Где вы, друзья, враги, где пери, дивы,
Где грусть и радость прошлого? - Ушли вы.
Так радуйтесь тому, что нам дано.
Пройдет оно, чем мы сегодня живы.
Душа ни тайн вселенной не познала,
Ни отдаленной цели, ни начала.
В своем сегодня радость находи,
Ведь не воротишь то, что миновало.
Будь радостен, напрасно не грусти,
Будь правым на неправедном пути.
И коль в конце - ничто, сбрось вьюк заботы,
Чтобы стезю свою легко пройти.
Слезами омываясь в день трикраты,
Доколе будешь сам терзать себя ты?
Пируй сегодня, пой и пей вино,
Пока не разомкнется круг заклятый!
Кто пол-лепешки в день себе найдет,
Кто угол для ночлега обретет,
Кто не имеет слуг и сам не служит -
Счастливец тот, он хорошо живет.
Не тяготись, заботой жизнь губя,
Одно сребро и злато возлюбя!
Пока ты жив, казну проешь с друзьями,
Умрешь - твой враг все съест после тебя.
Для назначенья высшего ты годен,
От рабской ноши жизни стань свободен!
На пире каландаров* пей вино,
Будь светел духом, сердцем благороден.
Доколе быть рабом румян и благовоний?
Доколь томить себя напрасною погоней?
Потоком яда будь, ручьем Воды Живой -
Исчезнешь все равно в земном глубоком лоне.
Хотя мудреца не прельстишь никакою казной,
Но мир без динаров подобен темнице глухой.
Фиалка поникла от бедности горькой, а роза
Цветет, улыбаясь раскрытой мошне золотой.
Планеты - жители небесного айвана*,
В сомненья ставят нас; мы ищем в них изъяна.
Не спи, о звездочет, хоть сам Он изумлен,
Кто запетлил пути планет, как будто спьяна.
Нас Четверо* заставили страдать,
Внедрили в нас потребность - есть и спать.
Но лишены всего, к первоначалу -
В небытие вернемся мы опять.
В мечетях, в храмах, в капищах богов
Боятся ада, ищут райских снов.
Но тот, кто сведущ в таинствах творенья,
Не сеял в сердце этих сорняков.
К устаду-старцу в детстве мы ходили
И мудрости потом глупцов учили.
Что с нами стало? -Вышли мы из праха.
И тучей праха по ветру уплыли.
От неверия до веры расстоянье - вздох один.
От сомненья и исканья до познанья -вздох один.
Проведи в веселье это драгоценное мгновенье,
Ибо наш расцвет и наше увяданье- вздох один.
Кровь влюбленных не лей, их живые сердца пожалей.
Лучше кающихся, как опасных безумцев, убей,
Лучше кровь этих тысяч от мира ушедших аскетов
Ты железом пролей, но ни капли вина не пролей.
Живи среди мужей разумных и свободных,
Страшись, беги лжецов и душ неблагородных,
И лучше яд испей из чаши мудреца,
Чем жизненный бальзам из рук людей негодных.
Будь весел в эти мгновенья, в которые ты живешь,
Люби луноликих красавиц, чей стан с кипарисом схож.
Поскольку ты здесь не вечен, старайся стать совершенным
И радуйся, если в мире друзей совершенных найдешь.
Шел в кабак я, тепля в сердце веру чистую одну,
Что зуннаром светлых магов там свой стан я затяну.
Там я так вином упился, что служитель харабата*
Выбросил мои пожитки, после вымыл майхану.
Пока медресе и мечети во прах не падут,
Дела мудрецов-каландаров на лад не пойдут.
Покамест неверием вера, а верой неверье не станут,
Поверь мне, - средь божьих рабов мусульман не найдут.
Друг, твое вино питает существо мое живое.
Лик твой нежный мне сияет, словно солнце заревое.
Встань и дай мне на мгновенье замереть у ног твоих.
Смерть у ног твоих мне лучше сотни жизней старца Ноя.