Наша вторая встреча была в основном повторением предыдущей. Метафоры теперь были больше направлены на его «список». Каждый раз, когда я заканчивал метафору, я смотрел на него несколько секунд не мигая. Затем я мигал несколько раз, наклонялся влево и давал ему некоторое количество «логической» информации. Когда мы подошли к концу сеанса, он опять сказал:
«Не собираетесь ли вы попытаться загипнотизировать меня?» Я рассмеялся, наклонился вправо и стал смот реть на него. Б. немедленно «застыл» и тоже стал смотреть неподвижно. Затем я сел прямо и Б., мигнув несколько раз, сказал: «Эй, похоже вы все время гипнотизируете меня?» «Можно сказать и так, — ответил я, одновременно медленно кивая головой „да", — хотя, такой вещи как гипноз не существует». Затем я наклонился вправо и стал двигать губами,.как будто говорю. Однако, не издавая ни звука, Б. снова «застыл», его глаза остекленели, тело обмякло. Очень мягко я сказал: «Нет еще. Следующая неделя будет достаточно скоро». Затем я сел в кресле прямо. Б. мигнул несколько раз и сказал: «О-о, это было странно. Я знаю, что вы загипнотизировали меня, только не знаю как». На этом мы закончили второй сеанс.
ТРЕТИЙ СЕАНС
ОБСУЖДЕНИЕ
ТВОРЧЕСКАЯ УТИЛИЗАЦИЯ
XIV
СНИМАЯСЬ С ЯКОРЯ РАЙОН КРАСНОГО СВЕТА
ЯКОРЯ: УПРОЩЕННОЕ ОПРЕДЕЛЕНИЕ
ЯКОРЯ В ПОСТГИПНОТИЧЕСКОЙ РЕАКЦИИ
ЭРИКСОН И ЯКОРЯ
СПОНТАННЫЕ ЯКОРЯ
ПАВЛОВ И ЯКОРЯ
«Не собираетесь ли вы попытаться загипнотизировать меня?» Я рассмеялся, наклонился вправо и стал смот реть на него. Б. немедленно «застыл» и тоже стал смотреть неподвижно. Затем я сел прямо и Б., мигнув несколько раз, сказал: «Эй, похоже вы все время гипнотизируете меня?» «Можно сказать и так, — ответил я, одновременно медленно кивая головой „да", — хотя, такой вещи как гипноз не существует». Затем я наклонился вправо и стал двигать губами,.как будто говорю. Однако, не издавая ни звука, Б. снова «застыл», его глаза остекленели, тело обмякло. Очень мягко я сказал: «Нет еще. Следующая неделя будет достаточно скоро». Затем я сел в кресле прямо. Б. мигнул несколько раз и сказал: «О-о, это было странно. Я знаю, что вы загипнотизировали меня, только не знаю как». На этом мы закончили второй сеанс.
ТРЕТИЙ СЕАНС
Б. пришел ко мне в кабинет и сел с выражением ожидания на лице. (Можно сказать, что он изменяет свое состояние, готовясь к изменению состояния). Я спросил его, не случилось ли с ним чего-нибудь интересного за последнюю неделю. Он ответил: «Да, немного. Я стал больше смеяться и чувствую себя более свободным в движениях. Мой персонал говорит, что я выгляжу намного спокойнее. Единственная проблема — не могу вычислить почему». На это я сказал: «Хорошо, вы очень логичный человек, но в прошлом вы были полностью нелогичны в попытках разрешить свои проблемы. Так как с логикой вы потерпели неудачу, нелогично делать то же самое, только в большем объеме. В конце концов, если бы логика была ответом на ваши вопросы, вы бы сами смогли логически решить проблемы». (Давая ему это логичное нелогичное объяснение, я медленно наклонился вправо и переключился на монотонность). Я наклонился к его левой руке и медленно и мягко приподнял ее. Когда его рука была примерно в футе от ручки кресла, я задержал ее и сказал: (все еще монотонно) «Сейчас вы знаете, где находится ваша рука, потому что вы видите ее. Однако, хотя вы и доктор, вы вряд ли сможете по порядку назвать все мускулы, которые… держат вашу руку так, как сейчас (бессознательное внушение каталепсии руки). В этот момент Б. был совершенно неподвижен, смотрел не мигая и был в полном трансе по отношению к происходящему. Я продолжил: «Теперь… когда вы закроете глаза, вы не сможете знать, где находится ваша рука, только потому что вы видите ее. Вместо этого вы вполне можете позволить себе испытать все ощущения этого. Многое из того, что сейчас говорится направлено на две цели: 1) введение в транс, 2) метафорический подход к „реальной" проблеме — изоляции от испытывания чувств вообще. И если вы продолжите улавливать все эти приятные чувства, не действуя… и возможно, не понимая, то мой голос будет звучать как мягкая музыка, и вы можете продолжать погружаться».
В этот момент я дал Б. некоторое направление на разрешение его проблем и сказал ему: «Ваша рука, возможно, останется зажатой, совсем такой, каким вы были, пока не обнаружите, как стать более гибким в вашей личной жизни». Через двадцать минут рука Б. медленно двинулась вниз. Вместо того, чтобы положить конец своему гипнотическому состоянию, он стал углуб ляться в него. Я сказал ему, что его бессознательное должно решить, готов ли он вернуться «в это время и место» или же ему нужно продолжить то, что он делает. Б. оставался в «этом состоянии» еще час и 15 минут. Мне пришлось перейти в другой кабинет, чтобы принимать следующих посетителей.
За последующие несколько недель Б. изменился самым серьезным и замечательным образом. Лучше всего он выразил это сам, сказав: «Раньше все казалось таким серьезным и важным — жизнь или смерть. Теперь у жизни появилась забавная сторона, а серьезная осталась для решения действительно серьезных проблем. И забавно то, что теперь я добиваюсь большего, затрачивая меньше усилий».
В этот момент я дал Б. некоторое направление на разрешение его проблем и сказал ему: «Ваша рука, возможно, останется зажатой, совсем такой, каким вы были, пока не обнаружите, как стать более гибким в вашей личной жизни». Через двадцать минут рука Б. медленно двинулась вниз. Вместо того, чтобы положить конец своему гипнотическому состоянию, он стал углуб ляться в него. Я сказал ему, что его бессознательное должно решить, готов ли он вернуться «в это время и место» или же ему нужно продолжить то, что он делает. Б. оставался в «этом состоянии» еще час и 15 минут. Мне пришлось перейти в другой кабинет, чтобы принимать следующих посетителей.
За последующие несколько недель Б. изменился самым серьезным и замечательным образом. Лучше всего он выразил это сам, сказав: «Раньше все казалось таким серьезным и важным — жизнь или смерть. Теперь у жизни появилась забавная сторона, а серьезная осталась для решения действительно серьезных проблем. И забавно то, что теперь я добиваюсь большего, затрачивая меньше усилий».
ОБСУЖДЕНИЕ
Этот пример наполнен утилизациями. В нем процессы индукции и целевые терапевтические процессы зачастую совершенно переплетались, из-за чего трудно провести четкое разграничение между ними. Но определенные факторы можно ограничить и осветить.
Б. обучался традиционным методам гипноза, в том числе и на себе. Однако «это» не давало результатов. Поэтому, без сомнения, любое использование так называемых традиционных подходов постигла бы такая же судьба Другими словами, любая прямая попытка загипнотизировать Б. скорее всего не имела бы успеха. Это подтвердилось, когда в конце первого сеанса он сказал: «Не собираетесь ли вы ПОПЫТАТЬСЯ загипнотизировать меня?» (В этом контексте слово «попытаться» означало: я знаю, что у вас не получится, но давайте попробуем). К тому же Б. лечился у обычных терапевтов почти год и безрезультатно. Поэтому помогать ему в приобретении большего «внутреннего» и «логического» понимания значило бы добиваться еще больше того же самого… НИЧЕГО.
Б. дал мне всю информацию, которая необходима для того, чтобы помочь ему испытать «другое состояние». Он сообщал ее, когда объяснял, что с ним происходит, когда слушает низкочастотную музыку. Наклоняясь вправо и говоря медленно и монотонно, я надеялся достичь двух целей. Наклон вправо становился сам по себе бессознательным внушением для введения в гипноз, а монотонность должна была напомнить ему его опыт слышания чего-либо на заднем плане при «погружении». Его реакции на эту тактику показали, что она «сделала свое дело». Он также сказал, что является очень терпеливым человеком. Рассказывание длинных тягучих метафор должно было в избытке обеспечить возможность проявить свое терпение: слушать меня, пытаться понять мою точку зрения ожидать, что я «попытаюсь» загипнотизировать его и «погружаться» из-за моей монотонности. И последнее, но, возможно, самое важное: указав ему, что он должен чувствовать… свою руку, чтобы помнить, где она находится, я заставил его войти в контакт (обратить внимание, переключиться) со своими внутренними (кинестетическими) ощущениями, в то время как он все еще пытался слушать мои монотонные метафоры.
Его «терпение», «погружение, когда слушаешь что-нибудь мягкое и низкое» и моя псевдологика соединились вместе для того, чтобы использовать его навыки и опыт и помочь двинуться… ТЕПЕРЬ… навстречу новым переживаниям.
Я без сомнения мог бы «СДЕЛАТЬ» еще сотню страниц на примерах утилизации. Но я не хочу использовать кузнечный молот, чтобы воткнуть кнопку. Хотя то, что вы прочитали об утилизации было в основном направлено для вызывания гипнотического состояния, утилизация еще более полезна как терапевтическая стратегия. Но это уже выходит за рамки и цели данной работы. Однако на протяжении этой книги я попытался «подобраться» к этому в приведенных примерах нескольких методов утилизации. На семинарах «Клинический гипноз: Инновационные методы (R)» (а вскоре и в Институте Хеллера) методология терапевтической утилизации демонстрируется и изучается очень подробно.
Б. обучался традиционным методам гипноза, в том числе и на себе. Однако «это» не давало результатов. Поэтому, без сомнения, любое использование так называемых традиционных подходов постигла бы такая же судьба Другими словами, любая прямая попытка загипнотизировать Б. скорее всего не имела бы успеха. Это подтвердилось, когда в конце первого сеанса он сказал: «Не собираетесь ли вы ПОПЫТАТЬСЯ загипнотизировать меня?» (В этом контексте слово «попытаться» означало: я знаю, что у вас не получится, но давайте попробуем). К тому же Б. лечился у обычных терапевтов почти год и безрезультатно. Поэтому помогать ему в приобретении большего «внутреннего» и «логического» понимания значило бы добиваться еще больше того же самого… НИЧЕГО.
Б. дал мне всю информацию, которая необходима для того, чтобы помочь ему испытать «другое состояние». Он сообщал ее, когда объяснял, что с ним происходит, когда слушает низкочастотную музыку. Наклоняясь вправо и говоря медленно и монотонно, я надеялся достичь двух целей. Наклон вправо становился сам по себе бессознательным внушением для введения в гипноз, а монотонность должна была напомнить ему его опыт слышания чего-либо на заднем плане при «погружении». Его реакции на эту тактику показали, что она «сделала свое дело». Он также сказал, что является очень терпеливым человеком. Рассказывание длинных тягучих метафор должно было в избытке обеспечить возможность проявить свое терпение: слушать меня, пытаться понять мою точку зрения ожидать, что я «попытаюсь» загипнотизировать его и «погружаться» из-за моей монотонности. И последнее, но, возможно, самое важное: указав ему, что он должен чувствовать… свою руку, чтобы помнить, где она находится, я заставил его войти в контакт (обратить внимание, переключиться) со своими внутренними (кинестетическими) ощущениями, в то время как он все еще пытался слушать мои монотонные метафоры.
Его «терпение», «погружение, когда слушаешь что-нибудь мягкое и низкое» и моя псевдологика соединились вместе для того, чтобы использовать его навыки и опыт и помочь двинуться… ТЕПЕРЬ… навстречу новым переживаниям.
Я без сомнения мог бы «СДЕЛАТЬ» еще сотню страниц на примерах утилизации. Но я не хочу использовать кузнечный молот, чтобы воткнуть кнопку. Хотя то, что вы прочитали об утилизации было в основном направлено для вызывания гипнотического состояния, утилизация еще более полезна как терапевтическая стратегия. Но это уже выходит за рамки и цели данной работы. Однако на протяжении этой книги я попытался «подобраться» к этому в приведенных примерах нескольких методов утилизации. На семинарах «Клинический гипноз: Инновационные методы (R)» (а вскоре и в Институте Хеллера) методология терапевтической утилизации демонстрируется и изучается очень подробно.
ТВОРЧЕСКАЯ УТИЛИЗАЦИЯ
Для тех из вас, кто хочет сделать творческий скачок, может быть полезно использование следующих намеков:
утилизируйте обязательную обязательность человека для обязательного выполнения назначений, ведущих к новому поведению, которое ломает обязательность; утилизируйте жесткую необходимость человека быть правым, чтобы заставить его выполнять предписания быть неправым правильно и входить в гипноз «правильным» способом; утилизируйте фобическую способность сформировывать чувства (кинестетические) из внутренних картин (визуальных) для формирования новых чувств из новых картин; утилизируйте депрессивное «умение» застревать на чувствах (депрессивных), не обращая внимания на то, что говорят или делают другие для того, чтобы научиться застревать на приятных чувствах, несмотря на все взлеты и падения жизни. В заключение вы можете… НАЧАТЬ ТЕПЕРЬ… смотреть на имеющиеся проблемы как на форму уникального умения. Сделав это, вы должны обнаружить метод, стоящий за этим умением, а затем направить его в другую сторону. Великим мастером этой формы утилизации был несравненный доктор Милтон Эриксон. Он использовал свои собственные физические ограничения как инструмент для гипнотической индукции. Он использовал личность, историю, черты характера и проблемы пациента как техники изменения. Многие мудрые и очень сведущие люди писали о методах Д-ра Эриксона. И все они имели различные «ответы» относительно того, на чем основана его работа. В чем бы ни состояла истина, я верю, если вы возьмете на вооружение работу Д-ра Эриксона, то будете вознаграждены.
В некоторых ситуациях (я уверен, Д-р Эриксон согласился бы с этим) вам ничего не нужно делать, чтобы вызвать гипноз посредством утилизации. Несколько лет назад женился один из моих друзей. Он пригласил меня на небольшой вечер, чтобы я познакомился с его новой женой, и сказал мне, что она в восторге от предстоящей встречи с «настоящим» гипнотизером. Он также сообщил мне, что она боится, что когда посмотрит мне в глаза, то «отключится». Когда я пришел на вечер, друг встретил меня в дверях и затем подвел к своей жене. Когда он представлял меня, она протянула руку для пожатия, при этом ее глаза встретились с моими, широко открылись и затем… БАМ! Ее глаза закрылись, она вся обмякла, и я был вынужден подхватить ее. Вы можете сказать, что мое присутствие вместе с ее системами веры и ожиданиями вызвали интересное состояние… Вы можете сказать, что она загипнотизировала себя на то, чтобы быть загипнотизированной моими глазами. Конечно, это так.
утилизируйте обязательную обязательность человека для обязательного выполнения назначений, ведущих к новому поведению, которое ломает обязательность; утилизируйте жесткую необходимость человека быть правым, чтобы заставить его выполнять предписания быть неправым правильно и входить в гипноз «правильным» способом; утилизируйте фобическую способность сформировывать чувства (кинестетические) из внутренних картин (визуальных) для формирования новых чувств из новых картин; утилизируйте депрессивное «умение» застревать на чувствах (депрессивных), не обращая внимания на то, что говорят или делают другие для того, чтобы научиться застревать на приятных чувствах, несмотря на все взлеты и падения жизни. В заключение вы можете… НАЧАТЬ ТЕПЕРЬ… смотреть на имеющиеся проблемы как на форму уникального умения. Сделав это, вы должны обнаружить метод, стоящий за этим умением, а затем направить его в другую сторону. Великим мастером этой формы утилизации был несравненный доктор Милтон Эриксон. Он использовал свои собственные физические ограничения как инструмент для гипнотической индукции. Он использовал личность, историю, черты характера и проблемы пациента как техники изменения. Многие мудрые и очень сведущие люди писали о методах Д-ра Эриксона. И все они имели различные «ответы» относительно того, на чем основана его работа. В чем бы ни состояла истина, я верю, если вы возьмете на вооружение работу Д-ра Эриксона, то будете вознаграждены.
В некоторых ситуациях (я уверен, Д-р Эриксон согласился бы с этим) вам ничего не нужно делать, чтобы вызвать гипноз посредством утилизации. Несколько лет назад женился один из моих друзей. Он пригласил меня на небольшой вечер, чтобы я познакомился с его новой женой, и сказал мне, что она в восторге от предстоящей встречи с «настоящим» гипнотизером. Он также сообщил мне, что она боится, что когда посмотрит мне в глаза, то «отключится». Когда я пришел на вечер, друг встретил меня в дверях и затем подвел к своей жене. Когда он представлял меня, она протянула руку для пожатия, при этом ее глаза встретились с моими, широко открылись и затем… БАМ! Ее глаза закрылись, она вся обмякла, и я был вынужден подхватить ее. Вы можете сказать, что мое присутствие вместе с ее системами веры и ожиданиями вызвали интересное состояние… Вы можете сказать, что она загипнотизировала себя на то, чтобы быть загипнотизированной моими глазами. Конечно, это так.
XIV
СНИМАЯСЬ С ЯКОРЯ РАЙОН КРАСНОГО СВЕТА
Если вы едете по улице в час пик и внезапно перед вами зеленый свет переключается на красный, вам нужно… остановиться! Могу с уверенностью предположить, что в большинстве случаев вы так и сделаете. Если мы исследуем простое действие — «остановку», то вместе перейдем в новую область. Так мы можем обнаружить довольно сложные и интересные «вещи». Мы можем согласиться, что красный свет становится простым символом, который вызывает сложную последовательность действий, которую мы могли бы назвать остановкой. Эта последовательность включает в себя:
навыки решения проблем восприятия, психомоторную и нервномышечную активность, координацию глаз, рук, ног и т.д., а также умение водить машину и многое другое, что будучи соединенным в сложную цепочку, называется остановкой на красный свет.
Посредством обучающих процессов красный свет стал тем, что исследователи поведения называют внешним раздражителем. Другие теоретики назвали бы красный свет якорем или триггером (Бендлер и Гриндер). Они бы сказали, и я бы согласился, что красный свет вэтот момент «бросает якорь», т.е. ассоциируется более или менее кодированным, последовательным и повторяющимся способом с целой серией поступков. Более того, мы можем сказать, что якорь (красный свет) настолько силен, что даже если вы не ведете машину, все равно у вас вызываются определенные аспекты реакций (сколько раз вы давили на несуществующий тормоз, когда были пассажиром, а не водителем).
навыки решения проблем восприятия, психомоторную и нервномышечную активность, координацию глаз, рук, ног и т.д., а также умение водить машину и многое другое, что будучи соединенным в сложную цепочку, называется остановкой на красный свет.
Посредством обучающих процессов красный свет стал тем, что исследователи поведения называют внешним раздражителем. Другие теоретики назвали бы красный свет якорем или триггером (Бендлер и Гриндер). Они бы сказали, и я бы согласился, что красный свет вэтот момент «бросает якорь», т.е. ассоциируется более или менее кодированным, последовательным и повторяющимся способом с целой серией поступков. Более того, мы можем сказать, что якорь (красный свет) настолько силен, что даже если вы не ведете машину, все равно у вас вызываются определенные аспекты реакций (сколько раз вы давили на несуществующий тормоз, когда были пассажиром, а не водителем).
ЯКОРЯ: УПРОЩЕННОЕ ОПРЕДЕЛЕНИЕ
Якоря можно легче всего понять, если свести их к простой конструкции «раздражитель/реакция». Но никто не обещал вам, что эта книга будет легкой. Если вы примете это простое определение, то поможете себе не вдаваться в тонкости якорей. Для тех, кому нужна простота, сообщаю: якоря (триггеры) — это любой раздражитель, который включает ряд внутренних реакций и/или действий.
Однако вам может быть захочется считать, что вес3 в человеческом опыте на самом деле является якорем или, если хотите, красным светом, приводящим в движение целую цепочку реакций. Воспринимайте слова, которые вы сейчас читаете глубоко комфортно или комфортно глубоко. Каждое слово является якорем на пути понимания. Когда вы читаете каждое слово — эти символы или якоря вызывают в вас бессознательный процесс, который включает в себя (но не сводится к этому): интерпретацию слова как такового и привязку к нему вашего личного опыта и понимания. Например, когда вы читаете слово «дом», какие воспоминания оно пробуждает в вас… СЕЙЧАС? Если хотите, попробуйте провести эксперимент. Соберитесь со своими друзьями и дайте каждому бумагу и карандаш. Скажите слово «дом» и попросите каждого подробно написать какие оно вызывает представления. Разнообразие включенных таким образом воспоминаний должно быть очень интересным.
В большинстве случаев слово «coniqum»не вызовет таких же воспоминаний, как теперь вызывает слово «секс»! Якоря, как все другие переживания (которые сами являются якорями), у каждого из нас различны и проявляются с различной интенсивностью. То, что включает меня, может выключить вас, а если то, что включает вас, выключает меня… хорошо… однако, слова — это только одна форма якоря. Опять же, все может быть и являются для кого-то иногда якорем. Если бы для нашей цели мы понимали под якорем любой переключатель, внутренний или внешний, который пробуждает в человеке ряд реакций во всех или в большинстве случаев, независимо от того, называем мы реакцию хорошей или плохой, и если такая реакция превращается в ритуал, то у нас появляется якорь на слово «якорь».
Однако вам может быть захочется считать, что вес3 в человеческом опыте на самом деле является якорем или, если хотите, красным светом, приводящим в движение целую цепочку реакций. Воспринимайте слова, которые вы сейчас читаете глубоко комфортно или комфортно глубоко. Каждое слово является якорем на пути понимания. Когда вы читаете каждое слово — эти символы или якоря вызывают в вас бессознательный процесс, который включает в себя (но не сводится к этому): интерпретацию слова как такового и привязку к нему вашего личного опыта и понимания. Например, когда вы читаете слово «дом», какие воспоминания оно пробуждает в вас… СЕЙЧАС? Если хотите, попробуйте провести эксперимент. Соберитесь со своими друзьями и дайте каждому бумагу и карандаш. Скажите слово «дом» и попросите каждого подробно написать какие оно вызывает представления. Разнообразие включенных таким образом воспоминаний должно быть очень интересным.
В большинстве случаев слово «coniqum»не вызовет таких же воспоминаний, как теперь вызывает слово «секс»! Якоря, как все другие переживания (которые сами являются якорями), у каждого из нас различны и проявляются с различной интенсивностью. То, что включает меня, может выключить вас, а если то, что включает вас, выключает меня… хорошо… однако, слова — это только одна форма якоря. Опять же, все может быть и являются для кого-то иногда якорем. Если бы для нашей цели мы понимали под якорем любой переключатель, внутренний или внешний, который пробуждает в человеке ряд реакций во всех или в большинстве случаев, независимо от того, называем мы реакцию хорошей или плохой, и если такая реакция превращается в ритуал, то у нас появляется якорь на слово «якорь».
ЯКОРЯ В ПОСТГИПНОТИЧЕСКОЙ РЕАКЦИИ
Если бы мы захотели немного метафизики, то могли бы сказать, что якорь — это форма постгипнотического внушения. Т.е. обстоятельства, ситуации, люди, обучение, запахи, травмы и т.д. внушают нам определенныереакции на все якоря в нашем мире. (Вспомните, если вы уже забыли, что такой вещи как гипноз не существует). В рамках традиционного гипноза гипнотизер может «внушить», что когда он щелкнет пальцами, субъект вспомнит свою пятую годовщину рождения. Если бы такое.внушение было успешным, то мы можем сказать, что щелкание пальцев стало якорем для включения внушенных воспоминаний. А теперь мне придется расстроить тех из вас, кто считает, что концепция якоря — новая. Ребята, не установили ли у вас якорь, если вы верите в это! Если на минуту мы оставим в стороне естественные якоря (чем бы они ни были) и ограничим эту часть нашего обсуждения якорями и гипнозом, то сможем вместе узнать нечто новое. Современные ортодоксальные гипнотизеры были первыми, кто открыл «внушенные» внутренние якоря (в дальнейшем, если не оговаривается особо, мы будем считать якоря интенционально внушенным феноменом). Введение в транс старыми методами было очень длинной утомительной процедурой. Современные традиционные гипнотизеры открыли то, что теперь называется ре-индукционным толчком. Перед тем, как выводить (или сделать что-нибудь другое) субъекта из гипноза, ему можно дать следующее внушение: «…Когда я коснусь вашего лба (плеча и т.п.) и отсчитаю вперед (назад, вверх, вниз, неважно как) до…, вы снова впадете в это приятное (глубокое, комфортное) состояние.» (Крюгер, 1963; Уолберг, 1964). Когда это постгипнотическое внушение «принимается», вы в действительности имеете дело с якорем, заученным с первого раза. С этого момента, каждый раз, как только гипнотизер будет включать этот якорь, субъект будет снова впадать в так называемое состояние транса. В некоторых случаях, совсем другой человек, включающий этот якорь, будет вводить субъекта в транс. Павлов, разработавший классическую обусловленность реакций раздражителями, одним из первых распознал якоря и понял, что в качестве раздражителя для вызова реакции может быть использовано все, что угодно. В своих работах над собаками он обнаружил, что пища — безусловный раздражитель (БС) ведет к безусловной реакции (БР) — слюноотделению. Прибавьте звонок к БС и вскоре он станет условным раздражителем, вызывающим БР. Можно иначе описать условно-рефлекторный механизм. Звонок становится якорем (триггером), который вызывает реакцию слюноотделения, как будто звонок — это пища. Эндрю Солтер (Conditioned Reflex Therapy, 1961) считал, что гипноз, т.е. состояние гипноза в отличие от метода погружения в гипноз, сам по себе является серией условно-рефлекторных реакций. Далее он сделал вывод, что все симптомы, независимо от названий, являются результатом условно-рефлекторных подавлении, и что все люди имеют врожденную способность быть выдающимися, спонтанными и любящими веселье (можно сказать, что все люди рождаются способными полностью использовать как правое, так и левое полушария). Таким образом болезненные ассоциации (якоря) вынуждают нас бояться своего естественного состояния и вместо этого подавлять себя. (Может быть, заставляют нас больше полагаться на левое полушарие, см. главу Х «Левое встречает правое встречает левое»). Независимо от того, корректна теория Солтера или нет, нельзя отмахнуться от вытекающего из нее вывода:
у людей есть способность связывать не относящиеся друг к другу (в реальности) раздражители и порождать, таким образом, сложные реакции. Мы можем назвать раздражитель якорем, вызывающим ряд заученных реакций. Предположим, маленький Джонни пытается отстоять свою независимость, не взирая на свои размеры. Он вытягивается во весь свой рост (средний для пяти лет) и, возвышаясь таким образом перед своим отцом, говорит: «НЕТ, я не буду!» Отец приходит в ярость, нависает над Джонни и, тыча в него пальцем, рычит:
«Не говори мне „нет", а не то я ударю тебя! Убирайся в свою комнату». Через несколько лет Джонни сидит в кабинете терапевта и жалуется, что не может сказать «нет» никому, кто кажется ему вышестоящим авторитетом. Если вы сделали вывод, что для Джонни произнесение слова «нет» стало якорем, вызывающим сильный страх, то вы совершенно правы. То, что вы читали до сих пор, якорит ваше понимание. В моей клинической практике мне приходилось слышать, как люди заявляли, что определенные выражения лица, интонации голоса, жесты, позы, слова, запахи и т.д. вызывают у них депрессию, тревогу, рвоту, головную боль, безумие и т.д., и т.д. Вы можете считать все это условно-рефлекторными реакциями или якорями. Сейчас вы, возможно, вспомнили, что Павлов приучил собаку выделять слюну на звонок… Неверно. Это собака приучила ученых звонить в звонок, когда бы она ни начинала выделять слюну. Так что, будьте внимательны, кто кого якорит.
у людей есть способность связывать не относящиеся друг к другу (в реальности) раздражители и порождать, таким образом, сложные реакции. Мы можем назвать раздражитель якорем, вызывающим ряд заученных реакций. Предположим, маленький Джонни пытается отстоять свою независимость, не взирая на свои размеры. Он вытягивается во весь свой рост (средний для пяти лет) и, возвышаясь таким образом перед своим отцом, говорит: «НЕТ, я не буду!» Отец приходит в ярость, нависает над Джонни и, тыча в него пальцем, рычит:
«Не говори мне „нет", а не то я ударю тебя! Убирайся в свою комнату». Через несколько лет Джонни сидит в кабинете терапевта и жалуется, что не может сказать «нет» никому, кто кажется ему вышестоящим авторитетом. Если вы сделали вывод, что для Джонни произнесение слова «нет» стало якорем, вызывающим сильный страх, то вы совершенно правы. То, что вы читали до сих пор, якорит ваше понимание. В моей клинической практике мне приходилось слышать, как люди заявляли, что определенные выражения лица, интонации голоса, жесты, позы, слова, запахи и т.д. вызывают у них депрессию, тревогу, рвоту, головную боль, безумие и т.д., и т.д. Вы можете считать все это условно-рефлекторными реакциями или якорями. Сейчас вы, возможно, вспомнили, что Павлов приучил собаку выделять слюну на звонок… Неверно. Это собака приучила ученых звонить в звонок, когда бы она ни начинала выделять слюну. Так что, будьте внимательны, кто кого якорит.
ЭРИКСОН И ЯКОРЯ
Милтон Эриксон обнаружил новые возможности очень эффективного использования якорей, что сильно повлияло на некоторых людей, включая меня самого, а также на наш интерес, понимание и использование якорей. Эриксон подметил, что если он просит пациента сесть точно так же, как тот сидел, когда в последний раз испытывал транс, и начинает говорить в той же самой манере и/или о том же предмете, что и во время последнего транса, пациент снова впадает в транс без какой бы то ни было индукции. Эриксон назвал этот метод «рекапитуляцией». Я и мой коллега Дэвид Добсон очень заинтересовались этим явлением и стали экспериментировать с ним. В наших экспериментах (мы проводили их раздельно, а потом сравнивали записи) мы обнаружили очень интересное сопутствующее явление. Если вы сможете побудить субъекта воспроизвести в воображении какую-то специфическую ситуацию, он часто проявляет здесь и теперь все эмоциональные реакции, которые связывает с реальным в его жизни инцидентом так, как будто все это происходит на самом деле. В одном случае женщина жаловалась, что когда ее муж сексуально прикасается к ней, у нее «начинается тошнота и даже рвота». Я попросил ее закрыть глаза и представить, что она наедине с мужем, слышит его голос, чувствует его запах после бритья, прикосновения. В этот момент она открыла глаза и ее начало рвать. Это была другая форма рекапитуляции без формального транса или регрессии и все же… И д-р Добсон и я сошлись во мнении, что люди спонтанно впадают в транс и регрессируют, когда бы их не по просили «представить» ситуацию, при этом включаются все их системы (кинестетическая, визуальная, аудиаль-ная,.а в некоторых случаях вкусовая и обонятельная). Наши эксперименты и наблюдения привели нас к выводу, что боль, от которой страдают люди, является результатом действия более или менее мощных якорей, которые действуют как гипнотические внушения и вызывают мощные повторяющиеся условные реакции. Точно так же, как красный свет включает сложную серию действий, ведущих к остановке.
СПОНТАННЫЕ ЯКОРЯ
В 1971 г. одно событие выявило легкость, с какой люди приобретают якорь, а также важность якорей и то, что якорь не может быть ни чем иным как тем, что может вызывать реакции совершенно не связанные с ним самим. Я погрузил мужчину в гипноз в то время, когда он сидел в кресле в моем кабинете (на самом деле, он сам погрузился в это состояние) и попросил его вернуться к источнику его личной проблемы. В него как будто вселился бес. Он кричал, стонал, хрипел и делал еще многое другое. Когда я попросил его дать сигнал, не хочет ли он прекратить свой транс, он просигналил «нет». Так продолжалось около 20 минут, а затем он вышел из транса и заявил, что он узнал нечто потрясающее. Через неделю он пришел на следующий сеанс, и я встретил его в приемной. Он выглядел спокойным, улыбался и сказал, что это была замечательная неделя, симптомы значительно уменьшились (одним из них была астма). Мы прошли в мой
кабинет, он сел в кресло и… БАМ! Портрет Дориана Грея. Его улыбка пропала, тон изменился, он начал хрипеть, кричать, стонать и т.д. Я спросил, что случилось. Он ответил, что не знает. И это меня очень озадачило. Затем я заметил, что его глаза расширены и оказалось, что он находится в «этом» состоянии. Я взял его за руку, вытащил его из кресла и резко сказал: «Посмотрите на меня и вспомните время, когда вы были счастливы от того, что делали что-то». Медленно его дыхание изменилось, лицо успокоилось, хрип прекратился, и он начал улыбаться. Я попросил его сесть на другой стул, что он и сделал без каких-либо проблем. Получив его разрешение на один «опыт», я попросил его снова сесть в то кресло. Когда он приблизился к нему, его тело, поза, выражение лица начали меняться, а когда сел, стало проявляться все его предыдущее поведение. Он выпрыгнул из кресла и сказал, что ни за что больше туда не сядет, потому что «кресло что-то делает» с ним. Он был прав. Кресло стало якорем или постгипнотической реиндукцией, которая приводила его к возврату последних болезненных переживаний, испытанных в этом кресле, со всеми сопутствующими переживаниями и реакциями, в которых он теперь обвинял кресло.
кабинет, он сел в кресло и… БАМ! Портрет Дориана Грея. Его улыбка пропала, тон изменился, он начал хрипеть, кричать, стонать и т.д. Я спросил, что случилось. Он ответил, что не знает. И это меня очень озадачило. Затем я заметил, что его глаза расширены и оказалось, что он находится в «этом» состоянии. Я взял его за руку, вытащил его из кресла и резко сказал: «Посмотрите на меня и вспомните время, когда вы были счастливы от того, что делали что-то». Медленно его дыхание изменилось, лицо успокоилось, хрип прекратился, и он начал улыбаться. Я попросил его сесть на другой стул, что он и сделал без каких-либо проблем. Получив его разрешение на один «опыт», я попросил его снова сесть в то кресло. Когда он приблизился к нему, его тело, поза, выражение лица начали меняться, а когда сел, стало проявляться все его предыдущее поведение. Он выпрыгнул из кресла и сказал, что ни за что больше туда не сядет, потому что «кресло что-то делает» с ним. Он был прав. Кресло стало якорем или постгипнотической реиндукцией, которая приводила его к возврату последних болезненных переживаний, испытанных в этом кресле, со всеми сопутствующими переживаниями и реакциями, в которых он теперь обвинял кресло.
ПАВЛОВ И ЯКОРЯ
Этот эпизод прояснил для меня несколько моментов. Кресло с одного раза стало условным раздражителем, как звонок у Павлова; человек может потом годами лечиться в терапии, пытаясь узнать, откуда у него фобия на кресло. Если кресло могло стать таким мощным якорем, то таковым может стать и слово, тон голоса, прикосновение и все, что угодно. Якорю не обязательно иметь какое-либо логическое отношение к реакции, которую он вызывает. (Совсем недавно я «помог» человеку выработать минифобическую реакцию на телефон, а затем использовал этот же телефон, чтобы вызвать воспоминания и реакции, связанные со временем, когда он впервые влюбился). Этот случай послужил также причиной моей регрессии на три года назад. У меня вышло «маленькое» несогласие с одним профессором-психоневрологом на его лекции по классической условной и неврологической реакциям. Я задал ему теоретический вопрос: «Если человек может быть научен реагировать определенным образом на данный раздражитель, можете ли вы использовать этот же раздражитель и/или реакцию для включения новой, отличной от этой, реакции? Например, если „звонок в дверь" вызывает тревогу, можете ли вы помочь человеку либо 1) реагировать по-другому на сам звонок в дверь, так чтобы звонок включал, скажем, расслабление; либо 2) помочь человеку использовать первое субъективное ощущение тревоги, например, напряжение, для включения такой реакции как расслабление?» Профессор подумал немного, написал на доске какие-то математические формулы и затем сказал: «Теоретически это возможно, особенно у животных, но для людей скорее всего нереально из-за неконтролируемых вариаций». Он спросил меня, какую методологию я бы использовал и какой аппарат мне был бы необходим для подобного эксперимента. Я ответил, что не уверен насчет методологии, но так называемым «аппаратом» являлся бы гипноз. Он почти как в шоке воскликнул: «Гипноз?! Но его же не существует, и даже если бы я мог заставить людей реагировать так, как я внушаю, это не имело бы значения, так как гипноз — это не наука, а колдовство». Теперь, в ретроспективе я «вижу», что он был загипнотизирован на веру, что гипноза не существует, и слово «гипноз» было для него постгипнотическим «толчком» (якорем), который вызывал в нем в некотором роде сверхъестественную реакцию. Тем не менее, инцидент с креслом включил во мне воспоминание об этом давнем вопросе, и я снова стал интересоваться, можно ли это сделать. Основываясь на том, что произошло с мужчиной, и на его реакции на кресло, я узнал, что это более, чем возможно, что это происходит в нашей жизни на каждом шагу.