Страница:
Когда он приподнял бороду, Ледяной Сокол увидел глубокие ссадины, оставленные металлом и драгоценными камнями на бледной коже. Когда Бектис застегивал на пальцах и на запястье золотые полоски, губы его сжались и исказились от боли. Дрожа всем телом, понимая, что он потерпел полное поражение, Бектис снова сделал призывающий жест, и комнату заполнил колдовской свет, яркий, теплый, великолепнее, чем солнечный.
Бектис прижал руки к глазам, потом снова к губам. Он так дрожал, что Ледяной Сокол подумал – сейчас упадет. Старик тяжело, судорожно дышал. В коридоре послышались тяжелые шаги, видимо, шел Ваир. Бектис не слышал их до тех пор, пока Ваир не дошел до закрытой одеялом двери. Когда одеяло отлетело в сторону и Ваир встал в дверях, Бектис резко повернулся, и лицо его приняло привычное надменное выражение.
– Где ты был, колдун?
– Люди так шумели в Приделе, великий господин, что я не мог сосредоточиться. – Бектис погладил бороду с таким видом, словно это не он готов был разрыдаться от отчаяния несколько минут назад. – Я подумал, что именно поэтому не могу найти мальчика.
– Тебе следовало сказать это Приньяпосу, – рявкнул Ваир. – Он бы утихомирил их. – Он мотнул головой в сторону коридора, и на пороге возник Хохлатая Цапля. – А здесь ты сумел добиться лучших результатов?
– Еще нет, господин. Во всех Убежищах имеются комнаты Молчания, комнаты, на которые наложены Руны, чтобы не дать волшебникам…
– Не надо рассказывать мне, как устроены Убежища, старый болтун! Дворец Эзрика в Кхирсите построен на фундаменте разрушенного Убежища! Я ходил по его подвалам сотни раз. Им придется когда-нибудь выйти из комнаты, чтобы набрать воды.
– Когда они выйдут, я найду их, мой господин. Но в этом Убежище жива старая магия, такое могущество, что моего опыта не хватает…
– Мне начинает казаться, что твоего опыта не хватает даже для изготовления обычных амулетов против демонов. Эта шайка Всадников, которая приближается с юга… – Он положил руку на плечо Хохлатой Цапли, и юноша как будто стал выше ростом от гордости.
– Ты говорил, что у Белых Всадников тоже есть свои способы колдовства. А ты уверен, что, когда наложишь чары на Приньяпоса, чтобы завести их в ловушку, рядом не окажется какого-нибудь разбойника из их шайки, который откроет им на это глаза? Это сведет на нет все наши усилия, а я пока не могу позволить себе роскошь потерять столько тел.
– Не тревожьтесь, мой господин. – Бектис сделал успокаивающий жест. – Чары, которые я наложу на Приньяпоса, очень сильные, и не имеют отношения к чарам сражения. Кроме того, новоприбывшая шайка просто не успеет встретиться ни с кем из своего клана…
«Народ Пустых Земель вовсе не наш клан!» – хотелось закричать Ледяному Соколу.
– Приньяпос наденет тряпье одного из тех, кого я убил, когда они напали на меня на том холме, западнее гор. Если он задержится здесь еще на несколько минут, я вам все покажу. Ущелье, в которое он их поведет, совсем рядом с Убежищем, так что его сообщение о втором входе окажется очень правдоподобным. И усилий для того, чтобы обрушить на них лед и похоронить их там, потребуется совсем немного.
– Ты сможешь потом убрать лед? – Ваир потрогал кончики седеющих усов. Он побрился и причесался, но все равно выглядел неважно. – Не много мне будет пользы в уничтожении двухсот человек, если я не сумею воспользоваться их телами для изготовления детхкен лорес.
Бектис негодующе расправил плечи.
– Мой господин, хоть у меня и нет теперь оружия древних, кое-что я умею. Моего могущества вполне достаточно, чтобы расчистить лед в ущелье после того, как он поработает на нас.
– Это хорошо, колдун, – негромко сказал Ваир. – Потому что мне нужна плоть, мне нужно много людей, чтобы захватить Убежище Дейра. И каждая задержка опасна, потому что дела в любой момент могут пойти наперекосяк. Например, трус Гаргонал оставит свой пост у стен Убежища, или эти твари, императрица и епископ, пронюхают о моих планах. Меньше всего они хотят, чтобы я завладел крепостью, оборону которой нельзя сломить, да еще и постоянным источником провизии в придачу. Я думаю, нет нужды объяснять, что случится с тобой, если они сумеют взять надо мной верх?
Придворный маг отвернулся и побаюкал окровавленную Руку Хариломна.
– Нет, господин мой.
– Ну так найди мальчишку, и сделай это быстро. Заклинания, о которых ты говорил, сумеют выбить из него нужные мне сведения?
– Да, мой господин.
– Когда Приньяпосу нужно выходить навстречу Всадникам?
– Я смотрел в свой магический кристалл, мой господин, и могу сказать, что часы отсчитают время пять раз. Когда они начнут бить в пятый раз, Приньяпос должен выйти наружу. Это будет примерно девятый час, почти сумерки, и он спокойно заманит их в то ущелье.
– Хорошо. Приньяпос, подготовься к этому времени. – Во всяком случае, Ледяному Соколу показалось, что Ваир сказал именно это – он уловил слова «подготовься» и «наружу», но не понял, к которому часу тому следует готовиться. Зато легко можно было понять слова Приньяпоса «да, господин мой». Юный воин только что не терся о ноги Ваира и не мурлыкал.
Плоть для новых воинов. Для воинов, чтобы захватить Убежище Дейра.
Но ведь этот аппарат с чаном – этот детхкен лорес – был у Ваира, еще когда он завоевал Прандхайз. Для чего же тогда он отправился на север, в это странное место? Кроме того, пусть у него будут сотни сотен воинов, он не может не знать, что стены Убежища несокрушимы!
Тиру что-то известно. Что-то, что даст Ваиру возможность сломить оборону.
Бектис обязательно найдет мальчика, в этом Ледяной Сокол не сомневался. Непонятно, как именно действует Рука Хариломна на могущество Бектиса, но одно очевидно: она в дюжины дюжин раз усиливает его собственные возможности. Ни Хетья, ни Потерявший Путь не сумеют защитить мальчика. А хуже всего то, что Ледяной Сокол уже понял – если он в ближайшее время не вернется в свое тело, часы его сочтены.
Ваир собирается загнать в ловушку и убить Народ Пустых Озер.
По иронии судьбы, думал Ледяной Сокол, спеша по коридорам Убежища Ночи, воин, чье лицо Бектис знает и сейчас показывает Ваиру, совершенно случайно оказался именно из клана Пустых Озер, и именно по этой причине ловушка сработает. Говорящие со Звездами или Народ Земляной Змеи убили бы чужака на месте.
Он прошел сквозь шипящие занавеси из ползучих растений, как во сне, и подумал, что в своем теле ни за что не сумел бы здесь пройти. Его очень беспокоило, что это становилось все проще: он словно растворялся. Демоны проходили сквозь мох, как муравьи, и мучили его, кусая и щипая. Все труднее было убеждать себя, что боль иллюзорна.
Можно прекратить эту боль. Ледяной Сокол думал об этом все настойчивее, и единственной причиной, по которой он не давал себе окончательно раствориться, было понимание того, что здесь, во тьме, он не сможет слиться с солнцем.
Навеки останется только ледяная ночь.
Боль стала реальной.
Из стены вышла Солнечная Голубка с обнаженной грудью, сквозь сломанные ребра просвечивали ее внутренности, в ярких волосах, как дикие розы, запеклись капли крови.
– Почему ты не вернулся ко мне, родной? Почему ты даже не взглянул на меня?
Эта боль тоже была реальной. Ему пришлось заставить себя вспомнить, что нельзя останавливаться и вступать с ней в разговор. Она, дитя Говорящих со Звездами, знала, когда лежала на том уступе, придавленная умирающей лошадью, что раны ее смертельны. Он пролетел мимо, но ее голос долго преследовал его.
– Почему ты не пришел, чтобы держать меня за руку, пока я умирала?
Он не ответил.
Потом он оказался в коридоре, где огромные сосульки свисали с потолка, где все было льдом, где стояли ледяные колонны тверже, чем железные.
Там слышался шепот.
И там, среди замерзших виноградных лоз толщиной в лошадиную шею, среди мерцающего льда стоял старик.
Старик стоял, сложив на груди татуированные руки, почти не видимый во тьме. Ледяной Сокол мог видеть его своими глазами – глазами тени, но не хотел его видеть. Откуда-то он знал, что старик бесконечно стар, белые волосы неопрятно росли на затылке, образуя подобие паутины на согбенных плечах. Ногти, не стриженные, похоже, никогда, закручивались в спирали, такие же отвратительные, как лианы.
Зубы его не походили на человеческие, и глаза больше не были человеческими.
– Ты вернулся. – Голос был вязким и тягучим. – Ты все же вернулся.
Ледяной Сокол почувствовал, что волосы его встали дыбом.
– Я никогда не бывал раньше в этом месте, старик. – Все в нем кричало: Беги! Беги! Уходи отсюда немедленно!
– И они ничего не сказали тебе обо мне? – Старик шевельнулся, и его одежды зашуршали, как тонкая, почти истлевшая от времени бумага.
– Они ничего не сказали мне, старик. Прости, если я кажусь тебе непочтительным.
– Простить тебя? – Старик склонил голову набок, и что-то в блеске его невидимых в тени глаз было совершенно не так. – Простить? Мне говорили… Мне обещали, что мое имя запомнят. Что меня будут благодарить. Что будут благодарить вечно.
Он пошел к Ледяному Соколу, протянув костлявую руку, скрюченные ногти шевелились и шуршали.
– Никто не сказал спасибо, – прошелестел он. – И она не пришла, хотя путь был свободен. Всегда свободен. Она не пришла, и они все ушли, покинули меня после всего, что я для них сделал. А теперь… – Он улыбнулся. – Теперь, когда вы вернулись, уж я прослежу, чтобы не ушел никто.
Он хихикнул, протянул руку, и в сознании Ледяного Сокола промелькнул его собственный образ, его призрачное сознание, заключенное в эти черные стены. Не умереть, нет, остаться здесь навеки, и слушать, слушать, как старик все перечисляет имена в этой замерзшей тьме…
Рассудок требовал бежать немедленно, и Ледяной Сокол кинулся бежать. Позади он слышал пронзительный хохот старика.
– Ты думаешь, ты сможешь убежать? – Обернувшись через плечо, Ледяной Сокол увидел размытые очертания, летящие за ним, как саван, белые волосы развевались, костлявые руки вытянуты вперед. – Ты думаешь, ты сможешь убежать от меня?
Они пролетели сквозь коридоры, забитые гниющими растениями, мимо фонтанов, забитых льдом. В огромной комнате, представлявшей из себя шевелящийся шар лишайника и виноградных лоз, три клона старались изо всех сил, пробивая себе путь не наружу, а внутрь под манящий шепот демонов. Клоны всхлипывали от боли и страха, пытаясь освободиться от цепких завитков. Увидев их, старик приостановил свой полет и захохотал, видя, что демоны пытаются спрятаться.
– Не так быстро, мои лапочки. – Он кинулся на них, как ястреб. Демоны пытались ускользнуть сквозь стены, но черный камень не пропускал их. Последнее, что увидел Ледяной Сокол перед тем, как исчезнуть отсюда – старик схватил самого маленького демона и откусил ему голову. А клоны все всхлипывали и стонали, борясь за свои жизни среди все сильнее сдавливающих их лиан.
Тир сидел молча, сотрясаемый непрерывной мелкой дрожью. Хетья спорила с Потерявшим Путь.
– Ты надеешься, что все воины Ваира просто тихо-мирно отвернут свои личики к стенке и заснут?
– П-ф-ф! Эти насекомые!.. Мальчик должен поесть. Мы тоже. Иначе мы ни убежать отсюда не сможем, ни помочь – не то что другим, а даже самим себе. – Потерявший Путь выглядел ужасно – лицо распухшее, багровое, кое-где с открытыми ранами – плеть прошлась по нему изрядно. Кровь запеклась на бороде и косичках, во рту осталось всего несколько зубов, и те поломаны.
– Как только мы выйдем из этой комнаты, тотчас напоремся на Бектиса, или он просто посмотрит в свой кристалл. Нам крупно повезло, что он был тогда занят, но еще раз рисковать я не намерена.
– Ну так спроси Праматерь, которая поселилась в твоей голове. Это же она присоветовала тебе объединиться с Отцом Всех Предателей! Пусть теперь посоветует тебе, где еще нас не найдут. Она должна это знать!
Хетья выпрямилась, на ее лице появилось надменное, холодное выражение Оале Найу, и она уже открыла рот, чтобы ответить. Потом подумала немного, плечи ее поникли, а рот закрылся.
– Если бы я могла, – тихо сказала она. – Нет никакой Праматери. Твой долговязый дружок это давно понял. Он тебе все расскажет, когда вернется. Если вернется, конечно.
Она вздохнула, весь запал пропал, и Хетья отвернулась. Она до сих пор сидела в куртке клона и в его обмотках, так что запросто могла бы сойти за одного из них в темноте. Хетья стиснула зубы, не желая показывать своих чувств, но Потерявший Путь понял, и его лицо смягчилось.
– Эй, – мягко сказал он и обнял ее за плечи своей огромной, как у медведя, лапищей. – Эй, Маленькая Праматерь, не надо плакать.
Хетья яростно помотала головой.
– Я просто устала, вот и все, – сказала женщина, и по щекам ее потекли слезы.
– Я понимаю.
– Я просто… Но я же пыталась… Беззубый рот скривился в подобии улыбки.
– Я знаю. И у тебя здорово получилось. Как у настоящего воина.
– Прости, малыш. – Она смотрела на Тира. – Тебе пришлось встретиться с Его Мерзостью. Со мной случилось то, что лучше бы никогда не случалось.
– Все в порядке. – Тир говорил тоненьким голоском. – Я знал, что ты все это сочинила. – Он подошел к ней, обнял ее за талию, как обнимал свою маму, и прижался к ней головой. – Теперь, когда я вспоминаю все, что произошло на Бизоньем Холме, я понимаю, что знал это с самого начала.
Хетья рассмеялась, потом снова всплакнула, крепко обняла его, а другой рукой похлопала по огромной лапе Потерявшего Путь.
– Я делала, что могла.
Потерявший Путь улыбнулся, и даже на его опухшем лице было заметно, что это улыбка теплая, словно ки солнца, в которое клан Ледяного Сокола не верил.
– Мы все делали, что могли, Маленькая Праматерь. Во всяком случае, ты сохранила мальчику жизнь, а это немало, когда имеешь дело с этими пожирателями падали с Юга. Все нормально.
– Я не знаю, сможет ли… сможет ли Бектис увидеть нас, даже если мы выйдем из этой комнаты, – продолжил Тир. – И не знаю, смогут ли они нас найти, даже если он увидит. Старик может им и не позволить.
– Какой старик, малыш?
Ледяной Сокол снова попробовал, и опять безрезультатно, войти в свое тело, холодное и неподвижное в меховом гнездышке.
Боль терзала его все сильнее, вызывая тошноту.
Почему же он не может вернуться?
Может, это из-за того, что он на несколько мгновений принимал образ Приньяпоса, когда требовалось отдать приказ клону?
Или он просто слишком долго пребывал вне тела?
«Ты думаешь, ты сможешь убежать?» – кричал ему вслед старик, захлебываясь смехом.
И еще один голос эхом отдается у него в голове: «Сожру вас всех!..»
На него навалилось отчаяние – понимание того, что он умрет здесь, во тьме. Понимание того, что все кончено.
– Старик в Убежище, – прошептал Тир, и его слова вернули Ледяного Сокола к окружающему, к этим троим, чьи жизни так тесно переплелись с его жизнью. – Старик с татуировками на руках и с длиннющими ногтями… – Он показал розовыми пальчиками, какие это мерзкие и изогнутые когти, и Ледяной Сокол подумал: он его тоже видел.
– Он живет в Убежище.
– Ты хочешь сказать, что это привидение? – с сомнением спросил Потерявший Путь.
Его распухшее, окровавленное лицо казалось возникшим из ночных кошмаров.
Но, похоже, Тир принял этот ужасающий вид как должное. Они подошли поближе к костерку, и Потерявший Путь подбросил в него несколько обломков.
Мальчик покачал головой.
– Он живой, – сказал Тир. – Ради этого все и затевалось. Он всегда был живым… – И резко замолчал, подыскивая слова, пытаясь объяснить им и понять самому.
Потерявший Путь и Хетья обменялись непонимающими взглядами, потом снова посмотрели на мальчика.
– Ты хочешь сказать, что он жил здесь до того, как мы пробились сюда сквозь лед? – ласково спросила Хетья. – А как он попал сюда, миленький? Что ел? Уж наверное не эти мерзкие растения?
– Не могу. – Тир спрятал лицо в ладонях. – Не могу я сказать.
Хетья погладила его по черным волосам.
– Ну, успокойся, успокойся, все хорошо, – бормотала она. – Не надо ничего говорить. – И снова посмотрела на Потерявшего Путь. – Твой долговязый дружок похож на привидение, но ведь он говорит, что тоже живой. Он приходит к нам во сне.
– Это хождение без тела, – согласился Потерявший Путь.
– Так, – сказала Хетья неожиданно и оглянулась. – Что-то я хотела сделать? – Она вытащила из кармана бутылку с водой.
– Дай-ка я хоть попытаюсь отмыть тебя и сделать из тебя цивилизованного человека.
Вождь ухмыльнулся, глядя, как она смочила водой тряпицу и очень нежно начала промывать его раны, и сказал:
– Никогда ты не сделаешь из меня цивилизованного человека, Маленькая Праматерь.
– Цивилизованного человека? Ах, ну да, получился каламбур!
И они оба засмеялись, несмотря на весь ужас, боль и тьму вокруг.
– Ну, я, конечно, не получившая новую жизнь чародейка Былых Времен, – сказала она, закончив промывание, – но моя мамаша меня кое-чему научила. Очень полезно, говорила она всегда, знать, как можно успокоиться. Господь знает, что заснуть я не смогу, но, может, медитация поможет ему сказать нам хоть что-нибудь.
Потерявший Путь кивнул.
– Наши шаманы тоже такое делают, если ходящий без тела вдруг потеряется. Правда, мой народ очень редко ходит без тела, понимаешь, потому что это очень опасно. – Он кивнул в сторону неподвижного тела Ледяного Сокола. – Что мы и видим.
– С ним все будет в порядке? – взволнованно прошептал Тир. – Ведь правда?
Хетья встретилась взглядом с вождем. Потерявший Путь решился ответить.
– Мы не знаем, маленький король. Может, и не получится ничего. Но уж если кто и может вернуться в свое тело после того, как долго был где-то далеко, так это только Ледяной Сокол. – Он усмехнулся распухшими губами. – Он не захочет, чтобы про него сказали, что он позволил кому-то, пусть даже смерти, взять над собой верх, поэтому он просто обязан вернуться.
Тир хихикнул.
– А что плохого, сердито подумал Ледяной Сокол, в том, что ты хочешь быть самым лучшим в этой борьбе за выживание? Потому что настали такие времена, что выживает только самый лучший!
Но он все равно обрадовался, что Тир выглядит уже не таким испуганным.
– Если бы у нас здесь был правильный дым, – сказал Потерявший Путь, – это могло бы помочь. Ну, сжечь травы, которые жгут Мудрейшие, чтобы отделить душу от тела.
– Это ты мне рассказываешь, дружочек! – Хетья вздохнула и закрыла глаза. – Можешь не объяснять…
– Мудрейшие научили меня вот этому… – Потерявший Путь с серьезным видом прикоснулся к ее лицу и вискам, а потом к рукам, к точкам расслабления, средоточию энергии тела. Плечи Хетьи расслабились, с лица исчезла суровость.
– Что случилось? – спросил Потерявший Путь, увидев, что Тира передернуло от отвращения.
– Они втыкали туда иголки, – ответил мальчик странным чужим голосом. – Когда делали тетхинов.
– Это карта тела, источники энергии. Все можно использовать и в добро, и во зло, маленький король.
Где-то далеко раздался удар колокола, и Ледяной Сокол услышал шарканье обутых ног и бормотанье испуганных голосов. Впрочем, все быстро затихло, и вернулась плотная тишина, кажется, еще глубже, чем была. Хетья не заснула ни на миг.
Ледяной Сокол чувствовал, что ее сознание непрестанно работает, мечась от одной мысли к другой. Видимо, она не умела сосредоточиться на чем-то одном, предположил Ледяной Сокол, потому что никогда не тренировала себя, как это делают Мудрейшие.
В коридоре зашуршали лианы, хотя сквозняка не было.
Ты думаешь, что сможешь убежать?..
– Что это было? – Хетья распахнула глаза.
– Старик, – прошептал Тир. Потерявший Путь дернулся, чтобы затушить костерок.
– Не будь ослом, – выдохнула Хетья, схватив его за руку. – Он увидит и в темноте.
Вождь вскочил на ноги, выдернул меч и шагнул к двери, в полумраке похожий на медведя.
– Надо выходить через задние комнаты, – сказала Хетья. – Мы могли бы…
– Мы не можем оставить Ледяного Сокола. – Тир тоже вскочил на ноги, дрожа, как лист на ветру.
– Ради всего святого, парнишка…
– Он гвардеец, – твердо сказал Тир. – А я – его господин. Я не могу его оставить.
Хетья качнулась к нему.
– Слишком поздно, – пробормотал Потерявший Путь. На лезвии меча, поднятом для удара, играли отсветы костра. – Ты его видишь? Волосы белые, как у привидения в полночь.
Из тьмы коридора хлынула тишина, долгая, словно живая, тишина, осязаемая, как вечный холод. Вынырнул демон, осветив паутину белых волос и темную мантию. Раздался шепот, полный ненависти.
Еще звук, короткий, как шипение змеи.
Потом два мягких шага, из тьмы вынырнуло что-то большое…
Приглушенное проклятие – ив комнату ворвался Ингольд Инглорион, белые волосы взъерошены, со сверкающим мечом в руке. Он пригнулся, чтобы избежать удара Потерявшего Путь и остановился на пороге, тяжело дыша и вглядываясь в призрачную бездну.
На мгновение показалось, что тени поймали его, окружили, удушающие, злобные…
Потом что-то изменилось, сдвинулось, и коридор стал просто темнотой.
– Проклятая растительность. – Ингольд повернулся; его бархатный голос ни с чем нельзя было спутать. – Только подумать, что когда-то я любил салат! Госпожа Хетья – или я должен сказать: госпожа Оале Найу? – я очень надеюсь, что у вас есть из чего приготовить чай.
Глава восемнадцатая
Бектис прижал руки к глазам, потом снова к губам. Он так дрожал, что Ледяной Сокол подумал – сейчас упадет. Старик тяжело, судорожно дышал. В коридоре послышались тяжелые шаги, видимо, шел Ваир. Бектис не слышал их до тех пор, пока Ваир не дошел до закрытой одеялом двери. Когда одеяло отлетело в сторону и Ваир встал в дверях, Бектис резко повернулся, и лицо его приняло привычное надменное выражение.
– Где ты был, колдун?
– Люди так шумели в Приделе, великий господин, что я не мог сосредоточиться. – Бектис погладил бороду с таким видом, словно это не он готов был разрыдаться от отчаяния несколько минут назад. – Я подумал, что именно поэтому не могу найти мальчика.
– Тебе следовало сказать это Приньяпосу, – рявкнул Ваир. – Он бы утихомирил их. – Он мотнул головой в сторону коридора, и на пороге возник Хохлатая Цапля. – А здесь ты сумел добиться лучших результатов?
– Еще нет, господин. Во всех Убежищах имеются комнаты Молчания, комнаты, на которые наложены Руны, чтобы не дать волшебникам…
– Не надо рассказывать мне, как устроены Убежища, старый болтун! Дворец Эзрика в Кхирсите построен на фундаменте разрушенного Убежища! Я ходил по его подвалам сотни раз. Им придется когда-нибудь выйти из комнаты, чтобы набрать воды.
– Когда они выйдут, я найду их, мой господин. Но в этом Убежище жива старая магия, такое могущество, что моего опыта не хватает…
– Мне начинает казаться, что твоего опыта не хватает даже для изготовления обычных амулетов против демонов. Эта шайка Всадников, которая приближается с юга… – Он положил руку на плечо Хохлатой Цапли, и юноша как будто стал выше ростом от гордости.
– Ты говорил, что у Белых Всадников тоже есть свои способы колдовства. А ты уверен, что, когда наложишь чары на Приньяпоса, чтобы завести их в ловушку, рядом не окажется какого-нибудь разбойника из их шайки, который откроет им на это глаза? Это сведет на нет все наши усилия, а я пока не могу позволить себе роскошь потерять столько тел.
– Не тревожьтесь, мой господин. – Бектис сделал успокаивающий жест. – Чары, которые я наложу на Приньяпоса, очень сильные, и не имеют отношения к чарам сражения. Кроме того, новоприбывшая шайка просто не успеет встретиться ни с кем из своего клана…
«Народ Пустых Земель вовсе не наш клан!» – хотелось закричать Ледяному Соколу.
– Приньяпос наденет тряпье одного из тех, кого я убил, когда они напали на меня на том холме, западнее гор. Если он задержится здесь еще на несколько минут, я вам все покажу. Ущелье, в которое он их поведет, совсем рядом с Убежищем, так что его сообщение о втором входе окажется очень правдоподобным. И усилий для того, чтобы обрушить на них лед и похоронить их там, потребуется совсем немного.
– Ты сможешь потом убрать лед? – Ваир потрогал кончики седеющих усов. Он побрился и причесался, но все равно выглядел неважно. – Не много мне будет пользы в уничтожении двухсот человек, если я не сумею воспользоваться их телами для изготовления детхкен лорес.
Бектис негодующе расправил плечи.
– Мой господин, хоть у меня и нет теперь оружия древних, кое-что я умею. Моего могущества вполне достаточно, чтобы расчистить лед в ущелье после того, как он поработает на нас.
– Это хорошо, колдун, – негромко сказал Ваир. – Потому что мне нужна плоть, мне нужно много людей, чтобы захватить Убежище Дейра. И каждая задержка опасна, потому что дела в любой момент могут пойти наперекосяк. Например, трус Гаргонал оставит свой пост у стен Убежища, или эти твари, императрица и епископ, пронюхают о моих планах. Меньше всего они хотят, чтобы я завладел крепостью, оборону которой нельзя сломить, да еще и постоянным источником провизии в придачу. Я думаю, нет нужды объяснять, что случится с тобой, если они сумеют взять надо мной верх?
Придворный маг отвернулся и побаюкал окровавленную Руку Хариломна.
– Нет, господин мой.
– Ну так найди мальчишку, и сделай это быстро. Заклинания, о которых ты говорил, сумеют выбить из него нужные мне сведения?
– Да, мой господин.
– Когда Приньяпосу нужно выходить навстречу Всадникам?
– Я смотрел в свой магический кристалл, мой господин, и могу сказать, что часы отсчитают время пять раз. Когда они начнут бить в пятый раз, Приньяпос должен выйти наружу. Это будет примерно девятый час, почти сумерки, и он спокойно заманит их в то ущелье.
– Хорошо. Приньяпос, подготовься к этому времени. – Во всяком случае, Ледяному Соколу показалось, что Ваир сказал именно это – он уловил слова «подготовься» и «наружу», но не понял, к которому часу тому следует готовиться. Зато легко можно было понять слова Приньяпоса «да, господин мой». Юный воин только что не терся о ноги Ваира и не мурлыкал.
Плоть для новых воинов. Для воинов, чтобы захватить Убежище Дейра.
Но ведь этот аппарат с чаном – этот детхкен лорес – был у Ваира, еще когда он завоевал Прандхайз. Для чего же тогда он отправился на север, в это странное место? Кроме того, пусть у него будут сотни сотен воинов, он не может не знать, что стены Убежища несокрушимы!
Тиру что-то известно. Что-то, что даст Ваиру возможность сломить оборону.
Бектис обязательно найдет мальчика, в этом Ледяной Сокол не сомневался. Непонятно, как именно действует Рука Хариломна на могущество Бектиса, но одно очевидно: она в дюжины дюжин раз усиливает его собственные возможности. Ни Хетья, ни Потерявший Путь не сумеют защитить мальчика. А хуже всего то, что Ледяной Сокол уже понял – если он в ближайшее время не вернется в свое тело, часы его сочтены.
Ваир собирается загнать в ловушку и убить Народ Пустых Озер.
По иронии судьбы, думал Ледяной Сокол, спеша по коридорам Убежища Ночи, воин, чье лицо Бектис знает и сейчас показывает Ваиру, совершенно случайно оказался именно из клана Пустых Озер, и именно по этой причине ловушка сработает. Говорящие со Звездами или Народ Земляной Змеи убили бы чужака на месте.
Он прошел сквозь шипящие занавеси из ползучих растений, как во сне, и подумал, что в своем теле ни за что не сумел бы здесь пройти. Его очень беспокоило, что это становилось все проще: он словно растворялся. Демоны проходили сквозь мох, как муравьи, и мучили его, кусая и щипая. Все труднее было убеждать себя, что боль иллюзорна.
Можно прекратить эту боль. Ледяной Сокол думал об этом все настойчивее, и единственной причиной, по которой он не давал себе окончательно раствориться, было понимание того, что здесь, во тьме, он не сможет слиться с солнцем.
Навеки останется только ледяная ночь.
Боль стала реальной.
Из стены вышла Солнечная Голубка с обнаженной грудью, сквозь сломанные ребра просвечивали ее внутренности, в ярких волосах, как дикие розы, запеклись капли крови.
– Почему ты не вернулся ко мне, родной? Почему ты даже не взглянул на меня?
Эта боль тоже была реальной. Ему пришлось заставить себя вспомнить, что нельзя останавливаться и вступать с ней в разговор. Она, дитя Говорящих со Звездами, знала, когда лежала на том уступе, придавленная умирающей лошадью, что раны ее смертельны. Он пролетел мимо, но ее голос долго преследовал его.
– Почему ты не пришел, чтобы держать меня за руку, пока я умирала?
Он не ответил.
Потом он оказался в коридоре, где огромные сосульки свисали с потолка, где все было льдом, где стояли ледяные колонны тверже, чем железные.
Там слышался шепот.
И там, среди замерзших виноградных лоз толщиной в лошадиную шею, среди мерцающего льда стоял старик.
Старик стоял, сложив на груди татуированные руки, почти не видимый во тьме. Ледяной Сокол мог видеть его своими глазами – глазами тени, но не хотел его видеть. Откуда-то он знал, что старик бесконечно стар, белые волосы неопрятно росли на затылке, образуя подобие паутины на согбенных плечах. Ногти, не стриженные, похоже, никогда, закручивались в спирали, такие же отвратительные, как лианы.
Зубы его не походили на человеческие, и глаза больше не были человеческими.
– Ты вернулся. – Голос был вязким и тягучим. – Ты все же вернулся.
Ледяной Сокол почувствовал, что волосы его встали дыбом.
– Я никогда не бывал раньше в этом месте, старик. – Все в нем кричало: Беги! Беги! Уходи отсюда немедленно!
– И они ничего не сказали тебе обо мне? – Старик шевельнулся, и его одежды зашуршали, как тонкая, почти истлевшая от времени бумага.
– Они ничего не сказали мне, старик. Прости, если я кажусь тебе непочтительным.
– Простить тебя? – Старик склонил голову набок, и что-то в блеске его невидимых в тени глаз было совершенно не так. – Простить? Мне говорили… Мне обещали, что мое имя запомнят. Что меня будут благодарить. Что будут благодарить вечно.
Он пошел к Ледяному Соколу, протянув костлявую руку, скрюченные ногти шевелились и шуршали.
– Никто не сказал спасибо, – прошелестел он. – И она не пришла, хотя путь был свободен. Всегда свободен. Она не пришла, и они все ушли, покинули меня после всего, что я для них сделал. А теперь… – Он улыбнулся. – Теперь, когда вы вернулись, уж я прослежу, чтобы не ушел никто.
Он хихикнул, протянул руку, и в сознании Ледяного Сокола промелькнул его собственный образ, его призрачное сознание, заключенное в эти черные стены. Не умереть, нет, остаться здесь навеки, и слушать, слушать, как старик все перечисляет имена в этой замерзшей тьме…
Рассудок требовал бежать немедленно, и Ледяной Сокол кинулся бежать. Позади он слышал пронзительный хохот старика.
– Ты думаешь, ты сможешь убежать? – Обернувшись через плечо, Ледяной Сокол увидел размытые очертания, летящие за ним, как саван, белые волосы развевались, костлявые руки вытянуты вперед. – Ты думаешь, ты сможешь убежать от меня?
Они пролетели сквозь коридоры, забитые гниющими растениями, мимо фонтанов, забитых льдом. В огромной комнате, представлявшей из себя шевелящийся шар лишайника и виноградных лоз, три клона старались изо всех сил, пробивая себе путь не наружу, а внутрь под манящий шепот демонов. Клоны всхлипывали от боли и страха, пытаясь освободиться от цепких завитков. Увидев их, старик приостановил свой полет и захохотал, видя, что демоны пытаются спрятаться.
– Не так быстро, мои лапочки. – Он кинулся на них, как ястреб. Демоны пытались ускользнуть сквозь стены, но черный камень не пропускал их. Последнее, что увидел Ледяной Сокол перед тем, как исчезнуть отсюда – старик схватил самого маленького демона и откусил ему голову. А клоны все всхлипывали и стонали, борясь за свои жизни среди все сильнее сдавливающих их лиан.
* * *
В потайной комнате на втором уровне неподвижное тело Ледяного Сокола лежало, закутанное в куртку, рядом с ним – его оружие. Хорошо, что у них хоть на это ума хватило, подумал Ледяной Сокол, дрожа от холода и усталости. Если бы Ваир увидел его меч, на эфесе которого была выгравирована эмблема гвардии Гая, он бы многое понял.Тир сидел молча, сотрясаемый непрерывной мелкой дрожью. Хетья спорила с Потерявшим Путь.
– Ты надеешься, что все воины Ваира просто тихо-мирно отвернут свои личики к стенке и заснут?
– П-ф-ф! Эти насекомые!.. Мальчик должен поесть. Мы тоже. Иначе мы ни убежать отсюда не сможем, ни помочь – не то что другим, а даже самим себе. – Потерявший Путь выглядел ужасно – лицо распухшее, багровое, кое-где с открытыми ранами – плеть прошлась по нему изрядно. Кровь запеклась на бороде и косичках, во рту осталось всего несколько зубов, и те поломаны.
– Как только мы выйдем из этой комнаты, тотчас напоремся на Бектиса, или он просто посмотрит в свой кристалл. Нам крупно повезло, что он был тогда занят, но еще раз рисковать я не намерена.
– Ну так спроси Праматерь, которая поселилась в твоей голове. Это же она присоветовала тебе объединиться с Отцом Всех Предателей! Пусть теперь посоветует тебе, где еще нас не найдут. Она должна это знать!
Хетья выпрямилась, на ее лице появилось надменное, холодное выражение Оале Найу, и она уже открыла рот, чтобы ответить. Потом подумала немного, плечи ее поникли, а рот закрылся.
– Если бы я могла, – тихо сказала она. – Нет никакой Праматери. Твой долговязый дружок это давно понял. Он тебе все расскажет, когда вернется. Если вернется, конечно.
Она вздохнула, весь запал пропал, и Хетья отвернулась. Она до сих пор сидела в куртке клона и в его обмотках, так что запросто могла бы сойти за одного из них в темноте. Хетья стиснула зубы, не желая показывать своих чувств, но Потерявший Путь понял, и его лицо смягчилось.
– Эй, – мягко сказал он и обнял ее за плечи своей огромной, как у медведя, лапищей. – Эй, Маленькая Праматерь, не надо плакать.
Хетья яростно помотала головой.
– Я просто устала, вот и все, – сказала женщина, и по щекам ее потекли слезы.
– Я понимаю.
– Я просто… Но я же пыталась… Беззубый рот скривился в подобии улыбки.
– Я знаю. И у тебя здорово получилось. Как у настоящего воина.
– Прости, малыш. – Она смотрела на Тира. – Тебе пришлось встретиться с Его Мерзостью. Со мной случилось то, что лучше бы никогда не случалось.
– Все в порядке. – Тир говорил тоненьким голоском. – Я знал, что ты все это сочинила. – Он подошел к ней, обнял ее за талию, как обнимал свою маму, и прижался к ней головой. – Теперь, когда я вспоминаю все, что произошло на Бизоньем Холме, я понимаю, что знал это с самого начала.
Хетья рассмеялась, потом снова всплакнула, крепко обняла его, а другой рукой похлопала по огромной лапе Потерявшего Путь.
– Я делала, что могла.
Потерявший Путь улыбнулся, и даже на его опухшем лице было заметно, что это улыбка теплая, словно ки солнца, в которое клан Ледяного Сокола не верил.
– Мы все делали, что могли, Маленькая Праматерь. Во всяком случае, ты сохранила мальчику жизнь, а это немало, когда имеешь дело с этими пожирателями падали с Юга. Все нормально.
– Я не знаю, сможет ли… сможет ли Бектис увидеть нас, даже если мы выйдем из этой комнаты, – продолжил Тир. – И не знаю, смогут ли они нас найти, даже если он увидит. Старик может им и не позволить.
– Какой старик, малыш?
Ледяной Сокол снова попробовал, и опять безрезультатно, войти в свое тело, холодное и неподвижное в меховом гнездышке.
Боль терзала его все сильнее, вызывая тошноту.
Почему же он не может вернуться?
Может, это из-за того, что он на несколько мгновений принимал образ Приньяпоса, когда требовалось отдать приказ клону?
Или он просто слишком долго пребывал вне тела?
«Ты думаешь, ты сможешь убежать?» – кричал ему вслед старик, захлебываясь смехом.
И еще один голос эхом отдается у него в голове: «Сожру вас всех!..»
На него навалилось отчаяние – понимание того, что он умрет здесь, во тьме. Понимание того, что все кончено.
– Старик в Убежище, – прошептал Тир, и его слова вернули Ледяного Сокола к окружающему, к этим троим, чьи жизни так тесно переплелись с его жизнью. – Старик с татуировками на руках и с длиннющими ногтями… – Он показал розовыми пальчиками, какие это мерзкие и изогнутые когти, и Ледяной Сокол подумал: он его тоже видел.
– Он живет в Убежище.
– Ты хочешь сказать, что это привидение? – с сомнением спросил Потерявший Путь.
Его распухшее, окровавленное лицо казалось возникшим из ночных кошмаров.
Но, похоже, Тир принял этот ужасающий вид как должное. Они подошли поближе к костерку, и Потерявший Путь подбросил в него несколько обломков.
Мальчик покачал головой.
– Он живой, – сказал Тир. – Ради этого все и затевалось. Он всегда был живым… – И резко замолчал, подыскивая слова, пытаясь объяснить им и понять самому.
Потерявший Путь и Хетья обменялись непонимающими взглядами, потом снова посмотрели на мальчика.
– Ты хочешь сказать, что он жил здесь до того, как мы пробились сюда сквозь лед? – ласково спросила Хетья. – А как он попал сюда, миленький? Что ел? Уж наверное не эти мерзкие растения?
– Не могу. – Тир спрятал лицо в ладонях. – Не могу я сказать.
Хетья погладила его по черным волосам.
– Ну, успокойся, успокойся, все хорошо, – бормотала она. – Не надо ничего говорить. – И снова посмотрела на Потерявшего Путь. – Твой долговязый дружок похож на привидение, но ведь он говорит, что тоже живой. Он приходит к нам во сне.
– Это хождение без тела, – согласился Потерявший Путь.
– Так, – сказала Хетья неожиданно и оглянулась. – Что-то я хотела сделать? – Она вытащила из кармана бутылку с водой.
– Дай-ка я хоть попытаюсь отмыть тебя и сделать из тебя цивилизованного человека.
Вождь ухмыльнулся, глядя, как она смочила водой тряпицу и очень нежно начала промывать его раны, и сказал:
– Никогда ты не сделаешь из меня цивилизованного человека, Маленькая Праматерь.
– Цивилизованного человека? Ах, ну да, получился каламбур!
И они оба засмеялись, несмотря на весь ужас, боль и тьму вокруг.
– Ну, я, конечно, не получившая новую жизнь чародейка Былых Времен, – сказала она, закончив промывание, – но моя мамаша меня кое-чему научила. Очень полезно, говорила она всегда, знать, как можно успокоиться. Господь знает, что заснуть я не смогу, но, может, медитация поможет ему сказать нам хоть что-нибудь.
Потерявший Путь кивнул.
– Наши шаманы тоже такое делают, если ходящий без тела вдруг потеряется. Правда, мой народ очень редко ходит без тела, понимаешь, потому что это очень опасно. – Он кивнул в сторону неподвижного тела Ледяного Сокола. – Что мы и видим.
– С ним все будет в порядке? – взволнованно прошептал Тир. – Ведь правда?
Хетья встретилась взглядом с вождем. Потерявший Путь решился ответить.
– Мы не знаем, маленький король. Может, и не получится ничего. Но уж если кто и может вернуться в свое тело после того, как долго был где-то далеко, так это только Ледяной Сокол. – Он усмехнулся распухшими губами. – Он не захочет, чтобы про него сказали, что он позволил кому-то, пусть даже смерти, взять над собой верх, поэтому он просто обязан вернуться.
Тир хихикнул.
– А что плохого, сердито подумал Ледяной Сокол, в том, что ты хочешь быть самым лучшим в этой борьбе за выживание? Потому что настали такие времена, что выживает только самый лучший!
Но он все равно обрадовался, что Тир выглядит уже не таким испуганным.
– Если бы у нас здесь был правильный дым, – сказал Потерявший Путь, – это могло бы помочь. Ну, сжечь травы, которые жгут Мудрейшие, чтобы отделить душу от тела.
– Это ты мне рассказываешь, дружочек! – Хетья вздохнула и закрыла глаза. – Можешь не объяснять…
– Мудрейшие научили меня вот этому… – Потерявший Путь с серьезным видом прикоснулся к ее лицу и вискам, а потом к рукам, к точкам расслабления, средоточию энергии тела. Плечи Хетьи расслабились, с лица исчезла суровость.
– Что случилось? – спросил Потерявший Путь, увидев, что Тира передернуло от отвращения.
– Они втыкали туда иголки, – ответил мальчик странным чужим голосом. – Когда делали тетхинов.
– Это карта тела, источники энергии. Все можно использовать и в добро, и во зло, маленький король.
Где-то далеко раздался удар колокола, и Ледяной Сокол услышал шарканье обутых ног и бормотанье испуганных голосов. Впрочем, все быстро затихло, и вернулась плотная тишина, кажется, еще глубже, чем была. Хетья не заснула ни на миг.
Ледяной Сокол чувствовал, что ее сознание непрестанно работает, мечась от одной мысли к другой. Видимо, она не умела сосредоточиться на чем-то одном, предположил Ледяной Сокол, потому что никогда не тренировала себя, как это делают Мудрейшие.
В коридоре зашуршали лианы, хотя сквозняка не было.
Ты думаешь, что сможешь убежать?..
– Что это было? – Хетья распахнула глаза.
– Старик, – прошептал Тир. Потерявший Путь дернулся, чтобы затушить костерок.
– Не будь ослом, – выдохнула Хетья, схватив его за руку. – Он увидит и в темноте.
Вождь вскочил на ноги, выдернул меч и шагнул к двери, в полумраке похожий на медведя.
– Надо выходить через задние комнаты, – сказала Хетья. – Мы могли бы…
– Мы не можем оставить Ледяного Сокола. – Тир тоже вскочил на ноги, дрожа, как лист на ветру.
– Ради всего святого, парнишка…
– Он гвардеец, – твердо сказал Тир. – А я – его господин. Я не могу его оставить.
Хетья качнулась к нему.
– Слишком поздно, – пробормотал Потерявший Путь. На лезвии меча, поднятом для удара, играли отсветы костра. – Ты его видишь? Волосы белые, как у привидения в полночь.
Из тьмы коридора хлынула тишина, долгая, словно живая, тишина, осязаемая, как вечный холод. Вынырнул демон, осветив паутину белых волос и темную мантию. Раздался шепот, полный ненависти.
Еще звук, короткий, как шипение змеи.
Потом два мягких шага, из тьмы вынырнуло что-то большое…
Приглушенное проклятие – ив комнату ворвался Ингольд Инглорион, белые волосы взъерошены, со сверкающим мечом в руке. Он пригнулся, чтобы избежать удара Потерявшего Путь и остановился на пороге, тяжело дыша и вглядываясь в призрачную бездну.
На мгновение показалось, что тени поймали его, окружили, удушающие, злобные…
Потом что-то изменилось, сдвинулось, и коридор стал просто темнотой.
– Проклятая растительность. – Ингольд повернулся; его бархатный голос ни с чем нельзя было спутать. – Только подумать, что когда-то я любил салат! Госпожа Хетья – или я должен сказать: госпожа Оале Найу? – я очень надеюсь, что у вас есть из чего приготовить чай.
Глава восемнадцатая
– Так все-таки я видел именно вас? – Ледяной Сокол поплотнее закутался в шубу из шкуры мамонта и еще раз согнул руки – просто для проверки. Хотя в этой части Убежища было не так уж и холодно, он не переставал дрожать. Ему казалось, что он уже никогда не согреется. – В комнате с хрустальными колоннами? Вчера вечером. Или это было позавчера?
В темноте этого места трудно было следить за ходом времени, даже без кошмаров удушья, холода, демонов и ужаса. Остались только отголоски боли, призрачный след, опаливший его сознание. Он то и дело ощупывал руки, боясь поверить, что это его собственная плоть и кости.
– Меня. – Ингольд сунул руку в пакет с едой, который вытащил из мешка. Он и Потерявший Путь принесли мешок из коридора, пока Ледяной Сокол, онемевший, с головокружением, чувствуя себя куском очень старого плавника на пляже, лежал, уставившись в потолок, и то и дело моргал, радуясь тому, что у него снова есть настоящие веки на настоящих глазах. – Съешь лепешку.
Старый маг протянул ему картофельную лепешку. Ледяной Сокол жадно впился в нее зубами и тут же почувствовал тошноту – его желудок еще только возвращался к жизни. Он не собирался никому сообщать об этом. Он – Ледяной Сокол, а еда есть еда.
– Могли бы и сказать мне, – проворчал Ледяной Сокол, – что вы все же пошли за нами. Ваше присутствие нам бы очень не помешало.
– В этом я совершенно уверен, – примиряюще отозвался Ингольд.
– Я так понимаю, что ваши коротенькие интересные отчеты об осаде Ренвета были составлены из сообщений, которые вам посылали Илайя и Венд?
– Ни в коем случае. – Волшебник откусил от сушеного абрикоса. Абрикосы, а также виноград, вишни и несколько видов орехов прекрасно росли в подвалах Убежища Дейра. Несмотря на порезы и ссадины, полученные во время долгого путешествия и ночевок в неудобных местах, несмотря на повязку на руке, которую Ледяной Сокол видел на нем еще в комнате с колоннами, Ингольд не так уж плохо выглядел, хотя одежда его была очень потрепанной.
– Четыре дня назад – твоя сестра разговаривала со мной тогда в последний раз – я еще был в Долине Ренвет, готовя последнюю из полудюжины попыток отогнать войска генерала Гаргонала подальше, чтобы иметь возможность проскользнуть во Врата. Очень приятно отметить, что эта попытка мне удалась – просто поразительно, во что только люди не поверят, если застать их врасплох. Когда ты меня увидел, я находился в прачечной королевских покоев, собственно, в комнате, которую Брикотис пометила, как Ренветский выход Портала.
– Ты наверняка знал, что там имеется нечто подобное, – добавил он, увидев выражение лица Ледяного Сокола. Джил много раз рассказывала ему истории, в которых упоминался Портал. – Про Ваира на-Чандрос можно многое сказать, но он отнюдь не дурак. Единственная причина, по которой он мог предпринять такое тяжелое путешествие – это надежда, что отсюда можно попасть прямо в Убежище Дейра. Даже с Рукой Хариломна Бектис не сумел бы преодолеть объединенное могущество Илайи, Руди и Венда, а часовые на Дороге Стремительной Реки обязательно должны были предупредить нас о подходе войска, несмотря на все, что мог сделать Бектис. Ингольд благодарно протянул руки к огню.
– Как только Венд сообщил мне, что Тира похитили, я сразу подумал о чем-то подобном, а сведения, которые сообщала мне Холодная Смерть, только подтверждали подозрения. Ваир сначала искал такую же штуку в Прандхайзе, да, Хетья?
– Я не знаю, что он искал в Прандхайзе. – Хетья, до сих пор сидевшая в уютном кольце рук Потерявшего Путь, подняла голову. Теперь она пустыми глазами смотрела на черную стену комнаты, словно ожидая наказания; когда она, наконец, решилась посмотреть в ярко-синие глаза волшебника, в ее взгляде застыл вопрос. Похоже, то, что она увидела, приободрило ее, поэтому Хетья слегка распрямилась и сказала:
В темноте этого места трудно было следить за ходом времени, даже без кошмаров удушья, холода, демонов и ужаса. Остались только отголоски боли, призрачный след, опаливший его сознание. Он то и дело ощупывал руки, боясь поверить, что это его собственная плоть и кости.
– Меня. – Ингольд сунул руку в пакет с едой, который вытащил из мешка. Он и Потерявший Путь принесли мешок из коридора, пока Ледяной Сокол, онемевший, с головокружением, чувствуя себя куском очень старого плавника на пляже, лежал, уставившись в потолок, и то и дело моргал, радуясь тому, что у него снова есть настоящие веки на настоящих глазах. – Съешь лепешку.
Старый маг протянул ему картофельную лепешку. Ледяной Сокол жадно впился в нее зубами и тут же почувствовал тошноту – его желудок еще только возвращался к жизни. Он не собирался никому сообщать об этом. Он – Ледяной Сокол, а еда есть еда.
– Могли бы и сказать мне, – проворчал Ледяной Сокол, – что вы все же пошли за нами. Ваше присутствие нам бы очень не помешало.
– В этом я совершенно уверен, – примиряюще отозвался Ингольд.
– Я так понимаю, что ваши коротенькие интересные отчеты об осаде Ренвета были составлены из сообщений, которые вам посылали Илайя и Венд?
– Ни в коем случае. – Волшебник откусил от сушеного абрикоса. Абрикосы, а также виноград, вишни и несколько видов орехов прекрасно росли в подвалах Убежища Дейра. Несмотря на порезы и ссадины, полученные во время долгого путешествия и ночевок в неудобных местах, несмотря на повязку на руке, которую Ледяной Сокол видел на нем еще в комнате с колоннами, Ингольд не так уж плохо выглядел, хотя одежда его была очень потрепанной.
– Четыре дня назад – твоя сестра разговаривала со мной тогда в последний раз – я еще был в Долине Ренвет, готовя последнюю из полудюжины попыток отогнать войска генерала Гаргонала подальше, чтобы иметь возможность проскользнуть во Врата. Очень приятно отметить, что эта попытка мне удалась – просто поразительно, во что только люди не поверят, если застать их врасплох. Когда ты меня увидел, я находился в прачечной королевских покоев, собственно, в комнате, которую Брикотис пометила, как Ренветский выход Портала.
– Ты наверняка знал, что там имеется нечто подобное, – добавил он, увидев выражение лица Ледяного Сокола. Джил много раз рассказывала ему истории, в которых упоминался Портал. – Про Ваира на-Чандрос можно многое сказать, но он отнюдь не дурак. Единственная причина, по которой он мог предпринять такое тяжелое путешествие – это надежда, что отсюда можно попасть прямо в Убежище Дейра. Даже с Рукой Хариломна Бектис не сумел бы преодолеть объединенное могущество Илайи, Руди и Венда, а часовые на Дороге Стремительной Реки обязательно должны были предупредить нас о подходе войска, несмотря на все, что мог сделать Бектис. Ингольд благодарно протянул руки к огню.
– Как только Венд сообщил мне, что Тира похитили, я сразу подумал о чем-то подобном, а сведения, которые сообщала мне Холодная Смерть, только подтверждали подозрения. Ваир сначала искал такую же штуку в Прандхайзе, да, Хетья?
– Я не знаю, что он искал в Прандхайзе. – Хетья, до сих пор сидевшая в уютном кольце рук Потерявшего Путь, подняла голову. Теперь она пустыми глазами смотрела на черную стену комнаты, словно ожидая наказания; когда она, наконец, решилась посмотреть в ярко-синие глаза волшебника, в ее взгляде застыл вопрос. Похоже, то, что она увидела, приободрило ее, поэтому Хетья слегка распрямилась и сказала: