Хэммет Дэшил. Липучка для мух

   — Вот же купил кто-то, сказал я. Для Сю.
   — Сю? — Он вздрогнул так, что под ним скрипнул диван.
   — Ну да. Отравили вчера утром мухомором.
   — Обоих? — спросил он, словно не веря своим ушам.
   — Кого и кого?
   — А? Ее и отца.
   — Ну да.
   Он опустил подбородок на грудь и потер одну руку другой.
   — Тогда мне крышка, медленно произнес он.
   — Она, — весело согласился я. — Хочешь вылезти из-под нее? Говори.
   — Дайте подумать.
   Я ждал, и, пока Уэйлс раздумывал, я прислушивался к тиканью часов. От раздумья на его сером лице выступили капли пота. Наконец он выпрямился и вытер лицо ворсистым пестрым платком.
   — Ладно, скажу. Делать нечего. Сю собиралась свалить от Бейба. Мы с ней собирались уехать. Она... Вот, я вам покажу.
   Он сунул руку в карман и вытащил сложенный листок плотной бумаги. Я взял его и прочел:
   Милый Джо,
   я этого долго не вынесу в общем, нам надо поскорее
   бежать. Сегодня вечером Бейб меня опять избил.
   Если ты любишь меня, пожалуйста, давай поскорее.
   Сю
   Почерк был женский, нервный, угловатые буквы теснились и вытягивались вверх.
   — Поэтому я и хотел плешь потереть Хамблтону, — сказал он. — У меня третий месяц сквозняк в кармане, а вчера получаю это письмо надо где-то деньги брать, чтобы увезти ее. Она бы из отца тянуть не захотела я и решил все сделать по-тихому.
   — Когда ты видел ее в последний раз?
   — Позавчера, в тот день, когда она это письмо написала. Только я ее не видел она была здесь, а писала она ночью.
   — Бейб догадывался, что вы затеваете?
   — Мы думали, что нет. Он всю, дорогу ревновал ее, по делу и не по делу.
   — Так были у него основания?
   Уэйлс посмотрел мне в глаза и сказал:
   — Сю была хорошая девочка.
   — Н-да, и ее убили.
   Он молчал. На улице смеркалось. Я отошел к двери и нажал выключатель. При этом я не спускал глаз со Святого Джо.
   Только я отнял палец от выключателя, как что-то звякнуло в окне. Звук был громкий, — резкий.
   Я посмотрел на окно. За окном, согнувшись на пожарной лестнице, стоял человек и заглядывал в комнату сквозь стекло и тюлевую занавеску. Смуглый человек с грубыми чертами лица и размеры его говорили о том, что это Бейб Макклур. В стекло перед ним упиралось дуло черного автоматического пистолета. Он постучал им по стеклу, чтобы привлечь наше внимание.
   Делать мне в данную минуту было нечего. Я стоял на месте и смотрел на него. Я не мог разобрать, на меня он смотрит или на Уэйлса. Видел я его вполне четко, но тюлевая занавеска мешала разглядеть такие подробности. Я решил, что он держит в поле зрения нас обоих, а тюлевая занавеска не очень ему мешает. Он был ближе к занавеске, чем мы, а кроме того, я зажег свет в комнате.
   Уэйлс замер на диване и смотрел на Макклура. На лице Уэйлса застыло странное, угрюмое выражение. Глаза были угрюмы. Он не дышал.
   Макклур ткнул дулом пистолета в окно, из него вывалился треугольный кусок стекла и со звоном разбился на полу. Я с сожалением подумал, что звук недостаточно громок и не насторожит Макмана на кухне. Нас разделяли две двери.
   Уэйлс увидел, как разбилось стекло, и закрыл глаза. Он закрывал их медленно, постепенно, так, словно засыпал. Его застывшее угрюмое лицо по-прежнему было обращено к окну.
   Макклур выстрелил в него три раза.
   Пули отбросили Уэйлса назад, к стене. Глаза у него широко раскрылись, выкатились. Губы сползли с зубов, так что обнажились десны. Язык выпал. Потом он уронил голову и больше не шевелился.
   Когда Макклур отскочил от окна, я подскочил к окну. Пока я отодвигал занавеску, отпирал и поднимал окно, его ноги уже затопали по бетонному двору.
   Макман распахнул, дверь и ворвался в комнату, по пятам за ним девушка.
   — Займись этим, — приказал я ему, вылезая наружу. — Его застрелил Макклур.
   Квартира Уэйлса была на втором этаже. Пожарная лестница заканчивалась здесь железным трапом с противовесом под тяжестью человека трап опрокидывался и почти доставал до земли.
   Я последовал за Макклуром тем же путем стал спускаться по качающемуся трапу и, не добравшись до конца, спрыгнул на бетонный двор.
   Со двора на улицу был только один выход. Я бросился туда.
   На тротуаре рядом с выходом стоял тщедушный человек и удивленно глазел на меня. Я схвати его за руку, тряхнул:
   — Пробежал высокий мужчина. — Возможно, я кричал. — Куда?
   Он попытался ответить, не смог, показал рукой на другую сторону улицы, где за досками для афиш начинался пустырь.
   Впопыхах я забыл сказать ему спасибо.
   Слева и справа от досок были проходы, но я не побежал туда, а пролез под досками. Пустырь, заросший бурьяном, был достаточно велик, чтобы укрыть беглеца даже такого крупного, как Бейб Макклур, если он захочет устроить преследователю засаду.
   Пока я размышлял над этим, в дальнем углу пустыря залаяла собака. Она могла лаять на кого-то пробежавшего мимо. Я побежал в тот угол. Собака была за сплошным забором во дворе перед узким проходом, который вел с пустыря на улицу.
   Я подтянулся на заборе, увидел, что, кроме жесткошерстного терьера, во дворе никого нет, и побежал по проходу, провожаемый собакой, которая бросалась на забор с той стороны.
   Перед самой улицей я спрятал револьвер в карман.
   Метрах в пяти от прохода, перед табачной лавкой, стоял маленький открытый автомобиль. В дверях лавки полицейский разговаривал с худым смуглым человеком.
   — Минуту назад оттуда вышел большой мужчина, — сказал я. — Куда он направился?
   Полицейский глядел тупо. Худой показал головой: «В ту сторону» и продолжал беседу.
   Я сказал спасибо и пошел к углу. Там стоял телефон для вызова такси и два свободных таксомотора. От следующего перекрестка отъезжал трамвай.
   — Сейчас тут прошел высокий мужчина он взял такси или сел в трамвай? — спросил я двух таксистов, которые стояли возле одной из машин.
   Тот, что пообтрепанное, сказал:
   — Такси он не брал.
   — Я возьму. Догоняем вон тот трамвай.
   Пока мы тронулись, трамвай успел отъехать на три квартала. На улице были люди и машины, и я не мог разглядеть, кто выходит из вагона. Мы нагнали его, когда он остановился на Маркет-стрит.
   — Езжайте за мной, — велел я шоферу и выскочил. С задней площадки трамвая я заглянул через стекло в салон. Пассажиров было человек восемь десять.
   — На Гайд-стрит к вам сел высокий, здоровенный мужчина, — сказал я кондуктору. — Где он вышел?
   Посмотрев на серебряный доллар, который я вертел в пальцах, кондуктор вспомнил, что высокий мужчина вышел на Тейлор-стрит, и заработал серебряный доллар.
   Когда трамвай свернул на Маркет-стрит, я спрыгнул. Такси; ехавшее за вагоном, притормозило, дверь его распахнулась.
   — Угол Шестой и Мишн, — сказал я, вскочив в машину.
   С Тейлор-стрит Макклур мог двинуться в эту сторону. Приходилось действовать наугад. Скорей всего он попробует скрыться по другую сторону Маркет-стрит.
   Уже совсем стемнело. Нам пришлось доехать до Пятой улицы, чтобы свернуть с Маркет-стрит; по Пятой на Мишн и в обратном направлении к Шестой. По дороге к Шестой улице мы не увидели Макклура. И на Шестой я его не увидел ни слева, ни справа от перекрестка.
   — Дальше, на Девятую, — распорядился я и, пока мы ехали, объяснил шоферу, как выглядит нужный нам человек.
   Мы доехали до Девятой улицы. Нет Макклура. Я выругался и стал ломать голову.
   Бейб медвежатник. Весь Сан-Франциско поднят по тревоге. Инстинкт подскажет медвежатнику: оторваться на товарняке. Товарные дворы в этой части города. Пожалуй, у него хватит хитрости не удирать сразу, а затаиться. В таком случае он вообще может не перейти через Маркет-стрит. Если он залег, его еще можно будет найти завтра. Если взял ноги в руки, то либо сейчас его поймаем, либо никогда.
   — На Харрисон, — сказал я шоферу.
   Мы доехали до Харрисон-стрит, по Харрисон до Третьей, потом вверх по Брайент до Восьмой, вниз по Брэннан обратно до Третьей, дальше до Таунсенд и не увидели Бейба Макклура.
   — Паршиво, — посочувствовал мне шофер, когда мы остановились напротив вокзала Южной Тихоокеанской железной дороги.
   — Пойду посмотрю на станции, — сказал я. — Ты тут тоже поглядывай.
   Когда я сказал полицейскому на станции о своем деле, он подвел меня к двоим в штатском, уже ждавшим здесь Макклура. Их послали сюда после того, как было найдено тело Сю Хамблтон. Об убийстве Святого Джо Уэйлса они еще не знали.
   Выйдя со станции, я обнаружил мое такси перед дверью; сигнал его гудел без передышки, но астматически, я не слышал его внутри.
   Обтрепанный мой шофер был взволнован.
   — Громила вроде твоего только что вышел с Кинг-стрит и вскочил в шестнадцатый номер, — сказал он.
   — В какую сторону?
   — Туда, указывая на юго-восток.
   — Догоняй. — Я прыгнул в машину.
   Трамвай скрылся за поворотом на Третьей улице, за два квартала от нас. Когда мы доехали до поворота, он тормозил за четвертым перекрестком. Он только начинал тормозить, когда с подножки свесился человек и спрыгнул на мостовую. Высокий человек но он не казался высоким из-за ширины плеч. Продолжая бежать по инерции, он пересек тротуар и скрылся из виду.
   Мы остановились там, где человек выпрыгнул из вагона. Я дал шоферу много лишних денег и сказал:
   — Возвращайся на Таунсенд-стрит и скажи полицейскому на станции, что я погнался за Бейбом Макклуром на товарный двор Ю. Т.
   Я думал, что пробираюсь бесшумно между двумя составами, но не успел сделать и десяти шагов, как в лицо мне ударил свет и раздалась команда: «Не двигаться!»
   Я стал. Между вагонами появились люди. Один назвал меня по имени и осведомился:
   — Ты что тут делаешь? Заблудился? — Это был Гарри Пеббл, полицейский сыщик.
   Я перевел дух и ответил:
   — Здравствуй, Гарри. Ищешь Бейба?
   — Проверяли составы.
   — Он здесь. Я только что прибежал за ним сюда с улицы. Пеббл выругался и выключил фонарь.
   — Осторожно, Гарри, — предупредил я. — Не шути с ним. У него большой пистолет, и сегодня вечером он уже застрелил одного.
   — Я с ним пошучу, — пообещал Пеббл и велел одному из сотрудников пойти предупредить людей в другом конце двора, что Макклур здесь, а потом вызвать подкрепление.
   — Расположимся по периметру и подержим его, пока они не приедут, — сказал он.
   Такой способ действий казался разумным. Мы рассыпались и стали ждать. Один раз мы с Пебблом отогнали долговязого бродягу, пытавшегося проскользнуть между нами во двор; потом кто-то из группы поймал дрожащего парнишку, который, наоборот, пытался выскользнуть в город. Больше ничего не произошло, и вскоре прибыл лейтенант Дафф с двумя машинами полицейских.
   Большинство народу осталось в оцеплении. Остальные, и я с ними, маленькими группами пошли по двору, проверяя вагон за вагоном. Мы подобрали несколько оборванцев, не замеченных Пебблом и его людьми, но Макклура не нашли.
   И никаких следов не могли найти, покуда не наткнулись на бродягу, валявшегося возле полувагона. Понадобилось минуты две, чтобы привести его в чувство, но и тогда он не смог говорить. У него была сломана челюсть. На вопрос, не Макклур ли его ударил, он ответил чуть заметным кивком, а когда мы спросили, в какую сторону направился Макклур, показал слабой рукой на восток.
   Мы двинулись дальше и прочесали товарный двор дороги на Санта-Фе.
   И не нашли Макклура.
   Во Дворец юстиции я приехал с Даффом. Макман сидел в кабинете начальника уголовного розыска с тремя или четырьмя агентами.
   — Уэйлс умер? — спросил я.
   — Да.
   — Успел что-нибудь сказать?
   — Он умер до того, как ты вылез в окно.
   — Девушку ты задержал?
   — Она здесь.
   — Говорит что-нибудь?
   — Мы решили не допрашивать до твоего приезда,
   объяснил сержант О'Гар, не знаем, какая ее роль в этом деле.
   — Давайте сейчас займемся. Я еще не обедал. Что показало вскрытие Сю Хамблтон?
   — Хроническое отравление мышьяком.
   — Хроническое? Значит, ей давали понемногу, а не все сразу?
   — Получается. По тому, что найдено у нее в почках, в кишечнике, печени, желудке и в крови, Джордан заключил, что она приняла меньше одного грана. От этого она не могла умереть. Но Джордан говорит, что обнаружил мышьяк в концах ее волос, а значит, при таком распространении, ей начали давать по крайней мере месяц тому назад.
   — А какие-нибудь признаки того, что она умерла не от мышьяка?
   — Никаких если Джордан не самозванец.
   Женщина в полицейской форме ввела Пегги Кэррол. Вид у блондинки был усталый. Веки, углы рта, тело все было поникшее, вялое, и, когда я пододвинул ей стул, она опустилась мешком.
   О'Гар кивнул мне седоватой круглой головой.
   — Ну, Пегги, — начал я, — расскажите нам, какую роль вы играете в этой истории.
   — Я не играю. — Она смотрела в пол. Голос у нее был усталый. — Меня втянул Джо. Он вам говорил.
   — Вы его девушка?
   — Можете называть так.
   — Ревновали его?
   Она подняла голову и озадаченно посмотрела на меня:
   — Какое отношение это имеет к делу?
   — Сю Хамблтон собиралась бежать с ним, и тут ее убили.
   Девушка выпрямилась на стуле и с расстановкой сказала:
   — Клянусь Богом, я не знала, что ее убили.
   — Но что она умерла, вы знаете, — сказал я тоном, не предполагающим сомнений.
   — Нет, — ответила она так же решительно.
   Я толкнул О'Гара локтем. Он выставил длинную челюсть и пролаял:
   — Что ты нам вкручиваешь? Ты знаешь, что она умерла. Как это сама убила и не знаешь?
   Пока она смотрела на него, я поманил остальных. Окружив Пегги, они подхватили сержантскую песню. После этого некоторое время на нее дружно лаяли, орали и рычали. Как только она перестала огрызаться, я вступил снова.
   — Постойте, — сказал я с серьезным видом. — Может быть, не она убила.
   — Как же, не она, — бушевал О'Гар, держа площадку, чтобы остальные могли ретироваться и уход их не выглядел искусственно. — Ты будешь мне рассказывать, что эта малютка...
   — Тебе не сказали, что не она, — запротестовал я. — Тебе сказали: может быть, не она.
   — А кто же?
   Я переадресовал вопрос девушке.
   — Кто убил?
   — Бейб, ответила она не задумываясь.
   О'Гар зафыркал, изображая крайнее недоверие. А я как бы с искренним недоумением спросил:
   — Откуда вы можете знать, если вы не знали, что она умерла?
   — Это же всякому ясно, — сказала она. — Чего тут непонятного? Узнал, что она хочет удрать с Джо, и убил ее, а потом пришел к Джо и его убил. Бейб только так и мог сделать, если узнал.
   — Да? А вы-то давно узнали, что они задумали бежать?
   — Когда задумали, тогда и узнала. Джо сам мне сказал месяца два назад.
   — И вы не возражали?
   — Вы все не так поняли, сказала она. Конечно, не возражала. У нас был уговор. Вы знаете, отец помешан на ней. На этом Джо и хотел сыграть. Она для него была пустое место, просто ход к папашиному карману. А мне полагалась доля. Только не думайте, что я голову могла потерять из-за Джо или еще кого-нибудь. А Бейб пронюхал и разделался с обоими. Это факт.
   — Да? И как, по-вашему, убил бы ее Бейб?
   — Этот-то? Вы что же думаете, он...
   — Я спрашиваю, каким способом он стал бы ее убивать?
   — А! — Она пожала плечами. — Ну как руками, наверно.
   — Так если Бейб решил ее убить, он сделает это быстро и грубо?
   Да, Бейб такой, согласилась она.
   — А вы не представляете себе, чтобы он медленно травил ее растянул дело на месяц?
   В ее голубых глазах мелькнула тревога. Она прикусила нижнюю губу, а потом медленно сказала:
   — Нет, не представляю, чтобы он так сделал. Это не Бейб.
   — А кого вы представляете себе за таким делом?
   Она широко раскрыла глаза:
   Вы на Джо намекаете?
   Я не ответил.
   — Джо мог бы, сказала она убежденно. Черт его знает, зачем ему это могло понадобиться, зачем у себя изо рта кусок вынимать. Но с ним другой раз и не поймешь; куда он метит. Сколько раз в галошу садился. Хитрый-то он хитрый был, да глупый. Но если задумал ее убить, то примерно так как-нибудь.
   — С Бейбом они были приятели?
   — Нет.
   — Он часто бывал у Бейба на квартире?
   — Да вовсе, по-моему, не бывал. Боялся не дай Бог, Бейб накрыл бы их там. Я для того и переехала наверх, чтобы Сю могла его навещать.
   — Тогда каким же образом Джо прятал у нее на квартире бумагу от мух, которой он ее травил?
   — Бумагой от мух? — Ее растерянность казалась неподдельной.
   — Покажи, — попросил я О'Гара.
   Он вынул из стола лист и поднес к лицу девушки. Она уставилась на бумагу, потом вскочила и обеими руками вцепилась в мою руку.
   — Я не знала, что это такое, — возбужденно сказала она. — Джо притащил ее месяца два назад. Я вошла, а он ее рассматривает. Я спросила, для чего это, а он с чванливой своей улыбочкой говорит: «Сама попробуй догадайся», завернул ее и сунул в карман. Я и внимания особенного не обратила; вечно какие-то фокусы изобретал, все хотел разбогатеть, только не получалось.
   — А потом вы видели эту бумагу?
   — Нет.
   — Вы близко знали Сю?
   — Совсем ее не знала. В глаза не видела. Старалась не путаться под ногами, чтобы не испортить ему игру.
   — Но Бейба-то знали?
   — Да, раза два встречалась с ним на вечеринках. Вот и все наше знакомство.
   — Кто убил Сю?
   — Джо. Сами же говорите, что ее отравили бумагой, а бумага была у него.
   — Почему он ее убил?
   — Не знаю. Он порой совсем несуразные номера выкидывал.
   — Вы ее не убивали?
   — Нет, нет, нет!
   Я дернул углом рта, подавая знак О'Гару.
   — Врешь! рявкнул он и затряс ядовитой бумагой у нее перед носом. Ты ее убила.
   Остальные сгрудились вокруг нее и стали наперебой выкрикивать обвинения. Так продолжалось до тех пор, покуда она не ошалела, даже надзирательница встревожилась. Тогда я сердито сказал:
   — Ладно. В камеру ее, и пусть подумает. — А ей: — Вы же помните, как кричали сегодня Уэйлсу: нашел время вола вертеть. Ночью подумайте хорошенько.
   — Ей-богу, я ее не убивала!
   Я повернулся к ней спиной. Надзирательница увела ее.
   — А-хум, зевнул О'Гар. Хорошо ее попарили, хоть и не долго.
   — Неплохо, согласился я. Если по поведению можно что-нибудь угадать, я решил бы, что не она убила Сю. Но если она говорит правду, значит, это работа Святого Джо. А зачем ему травить курицу, которая собиралась снести хорошенькие желтые яички? Зачем и каким образом он припрятал яд в чужой квартире? У Бейба были мотивы, но он, по-моему, не похож на методичного отравителя. Хотя черт их знает, может, он и Святой Джо работали в паре.
   — Может быть, — сказал Дафф. — Но чтобы такое допустить, нужно большое воображение. Как ни крути, пока что Пегги самый вероятный номер. Насядем на нее еще раз утром?
   — Давай. И надо нам найти Бейба.
   Остальные уже пообедали. Мы с Макманом тоже пошли обедать. Через час, когда мы вернулись, оперативников в отделе почти никого не было.
   — Все поехали на сорок второй пирс был сигнал, что Макклур там, сказал нам Стив Уорд.
   — Давно?
   — Десять минут назад.
   Мы с Макманом взяли такси и поехали на пирс 42. Мы не доехали до пирса 42. На Первой улице, за полквартала до Эмбаркадеро, такси взвизгнуло тормозами и пошло юзом.
   — В чем... начал я и осекся, увидев стоявшего перед радиатором человека. Большого человека с большим пистолетом.
   — Бейб. Я схватил Макмана за локоть, чтобы он не вытащил револьвер.
   — Отвези меня... сказал Макклур испуганному шоферу и в это время увидел нас. Он зашел с моей стороны и, открыв дверь, наставил на нас пистолет.
   Он был без шляпы. Мокрые волосы облепили его голову. С волос текла вода. Костюм на нем был весь мокрый. Он с удивлением посмотрел на нас и приказал:
   — Вылазьте.
   Мы стали вылезать, а он заворчал на шофера:
   — Какого черта с флажком ездишь, если у тебя пассажиры?
   Но шофера уже не было за баранкой. Он выскочил в свою дверь и удирал по улице. Макклур выругался ему вслед и ткнул в меня пистолетом:
   — А ну, отваливай.
   Наверно, он меня не узнал. Фонари светили слабо, а к тому же сейчас на мне была шляпа. Он меня видел всего несколько секунд в комнате Уэйлса.
   Я отступил в сторону. Макман отодвинулся в другую сторону.
   Макман бросился на вооруженную руку Макклура.
   Я ударил Макклура в подбородок. На него это подействовало так же слабо, как если бы я ударил кого-то постороннего.
   Он отшвырнул меня с дороги и заехал Макману в зубы. Макман отлетел на такси, выплюнул зуб и пошел за новой порцией.
   Я пытался вскарабкаться по левому боку Макклура.
   Макман зашел справа, не сумел увернуться от пистолета, получил по макушке и рухнул. И не вставал.
   Я пнул Макклура в одышку, но не смог подбить ему ногу. Я ударил его правым кулаком в крестец, а левой вцепился в мокрые волосы и повис. Он тряхнул головой, оторвал меня от земли.
   Он двинул меня в бок, и я почувствовал, что ребра и кишки у меня начали складываться, как будто страницы в книжке.
   Я ударил его кулаком по затылку. Это его обеспокоило. С утробным звуком он стиснул левой рукой мне плечо и огрел пистолетом, который был в правой.
   Я пнул его куда-то и снова ударил по затылку.
   Ниже, перед Эмбаркадеро, заливался полицейский свисток. По улице к нам бежали люди.
   Всхрапнув, как паровоз, Макклур отбросил меня. Я не хотел улетать. Я за него цеплялся. Он отбросил меня и побежал по улице.
   Я вскочил на ноги и кинулся следом, вытаскивая револьвер.
   На первом углу он остановился, чтобы спрыснуть меня свинцом три выстрела.
   Я ответил ему одним. Все четыре мимо. Он скрылся за углом. Я обогнул угол по широкой дуге, чтобы не угодить под пулю, если он ждет меня, прижавшись к стене. Он не ждал. Он был уже метрах в тридцати пяти и устремился в проход между двумя складами.
   Я побежал за ним туда, выбежал за ним с другого конца, перемещая свои восемьдесят пять килограммов чуть быстрее, чем он свои сто пятнадцать.
   Он пересек улицу, направляясь прочь от берега. На углу стоял фонарь. Я вбежал в его свет, и в ту же секунду Макклур круто повернулся и прицелился. Я не услышал щелчка, а только догадался, что пистолет щелкнул когда Макклур швырнул им в меня. Пистолет пролетел в полуметре и наделал шуму, ударившись в дверь за моей спиной. Макклур повернулся и побежал по улице. Я побежал по улице за ним. Я выстрелил в воздух, чтобы остальные услышали, где мы. На следующем углу он хотел было повернуть налево, передумал, бросился дальше. Наддав, я сократил расстояние между нами метров до пятнадцати и крикнул:
   — Стой, стрелять буду!
   Он метнулся в сторону, в узкий проулок.
   Я проскочил проулок, увидел, что Макклур меня не подстерегает, побежал туда. С улицы проникало достаточно света мы видели и друг друга, и все, что вокруг. Проулок оказался каменным мешком: с обеих сторон и в торце высились бетонные здания со стальными ставнями на дверях и окнах.
   Макклур стоял в каких-нибудь семи метрах от меня. Он выпятил подбородок. Чуть согнутые руки не прикасались к бокам. Плечи были развернуты.
   — Подними их, сказал я, прицелясь.
   — Уйди с дороги, маленький, пророкотал он в ответ и твердо шагнул ко мне. Я тебя схаваю.
   — Попробуй.
   Он сделал еще шаг, слегка пригнувшись. Я и с пулями до тебя дойду.
   — Я их так положу, что не сможешь. Приходилось быть многословным, тянуть время, пока не подоспеют остальные. Я не хотел, чтобы дело дошло до убийства. Мы могли застрелить его из такси. Я не Анни Оукли,^[1] но если с такого расстояния не расшибу тебе двумя выстрелами коленные чашечки, добро пожаловать. И если думаешь, что дырявые коленки большое удовольствие, отведай.
   — А черт с тобой, — сказал он и попер.
   Я прострелил ему левое колено.
   Он ковылял дальше.
   Я прострелил ему правое колено. Он обрушился.
   — Ты сам виноват, — посетовал я.
   Макклур перевернулся и, опершись на руки, сел ко мне лицом.
   — Не думал, что у тебя хватит соображения, прокряхтел он сквозь стиснутые зубы.
   Я говорил с Макклуром в больнице. Он лежал на спине, голову его подпирали две подушки. Кожа вокруг глаз и рта побледнела и натянулась, но никаких других признаков боли я не увидел.
   — Ну ты изуродовал меня, — сказал он, когда я вошел.
   — Извини. Но...
   — Я не скулю, сам напросился.
   — За что ты убил Святого Джо? — спросил я без подготовки, придвигая стул к кровати.
   — Хе... ты попал не по адресу.
   Я рассмеялся и сказал ему, что я тот самый, кто был у Джо во время стрельбы. Макклур ухмыльнулся:
   — То-то мне почудилось, что я тебя видел раньше. Вот, значит, где. К морде твоей не присматривался главное, чтоб ты руками не шевелил.
   — За что ты убил его?
   Он поджал губы, скосился на меня, обдумал что-то и сказал:
   — Он убил одну бабу знакомую.
   — Он убил Сю Хамблтон?
   Перед тем как ответить, он довольно долго вглядывался в мое лицо.
   — Ага.
   — Как ты об этом догадался?
   — А чего там догадываться? Сю сказала. Дай курнуть.
   Я дал ему сигарету, поднес зажигалку и возразил:
   — Это не совсем сходится с другими сведениями. Так что же случилось и что она сказала? Можешь начать с того вечера, когда ты ей навесил.
   Он задумался, медленно выпуская дым из ноздрей, потом сказал:
   — Зря я дал ей в глаз, это верно. Но понимаешь ты, она весь день шлялась, а где была, не говорит ну и поссорились. Сегодня что?.. Четверг? Значит, это был понедельник. Поссорились, я ушел и заночевал на хавире на Арми-стрит. Домой пришел часов в семь утра. Сю еле живая, но врача вызвать не велит. Совсем непонятно сама испугана, как не знаю кто.