Страница:
— Да, ты прав: есть вожак — есть банда. Но... — И, не закончив, позвал: — Дебби, ласточка моя! Можно тебя на минутку?
Ослепительной красоты девушка — по всей видимости, кореянка — в серой шубке (бешеных денег стоит) вышла вперед и, приставив двуствольный обрез к тому месту в животе Сынка, куда попала моя пуля, спустила оба курка.
Клочья тела, лужа крови, Выбросила стреляные гильзы, снова зарядила обрез, взвела курки и попортила мостовую еще раз.
Покуда она занималась этими дорожными работами, ее босс сказал мне:
— Теперь никому не придет в голову искать вашу, сэр, пулю. Понимаете?
Чего тут было не понять? Я опять кивнул, как мог, энергично. Ладно. Мое дело было — охранять лавку. Я это дело сделал. Под конец пришла банда и, поскольку это было в ее интересах, довершила начатое мною. Сынка устранили, и крыть было нечем: честь «Повелителей» не затронута. Они выполнили команду «разойдись!» и пополнили ряды другой банды — уж не знаю, какой именно.
Улыбчивый проводил меня до дверей лавки. Я был с ним чрезвычайно учтив — все козыри были у него, а мне совершенно не хотелось сопровождать Сынка в его последнем странствии. В этом не было ни чести, ни смысла. Этот бандит в безупречном костюме появился необыкновенно вовремя — не он, так из меня сделали бы сито — и спас меня, чтобы показать, как он ценит «самого крутого на Мотт-стрит». Он вполне мог бы подождать, пока меня убьют, и приступить к делу после этого. Ну что ж, мне и не с такими еще приходилось ладить. Не верите — взгляните на мою бывшую жену.
— Ну, — сказал он, когда мы поравнялись с дверью, — теперь заходите, приводите себя в порядок, полечитесь, а не то рассыплетесь на составные части. — С этими словами он, поддерживая меня под локоть, опустил мне в карман пачку кредиток, а на мой недоуменный взгляд ответил: — Ну-ну-ну, гордость — это, конечно, хорошо, но не в данном случае. Я давным-давно ждал, когда кто-нибудь сделает то, что сегодня сделали вы. Теперь я знаю, кто на самом деле Билли Вонга, а вы знаете, кто его прикончил. Я мог убить вас, а кто-нибудь из его родни побежит в полицию, появится возможность притянуть меня... И пойдет, и пойдет... Кому это надо? Мстить так же глупо, как предаваться скорби. Вы мне нравитесь, мистер Хейджи. Вы ухватили самую суть. Билли... он ведь был полоумный. Он слишком тянул одеяло на себя. Его надо было убрать.
Через плотный заслон бандитов сумело все-таки пробиться семейство моего клиента. Пока я переходил из объятий в объятия, Улыбчивый произнес так, чтобы все слышали:
— К вашему сведению. Старик Ло, его семья и все имущество — под моей защитой и покровительством. А этот благородный воин — неважно, китаец он или нет — показал нам всем, как следует поступать с теми, кто преступает наши освященные традицией законы. Он тоже — под моей защитой, он заслужил это своим великодушием и отвагой; он — настоящий мужчина и из-за таких пустяков, как деньги или жизнь, не станет моим другом. Итак, все слышали? Он пользуется моим расположением — моим, а стало быть, каждого жителя Чайна-тауна, — Он перевел дыхание, и лицо его внезапно потемнело. — Все слышали меня, все знают, что я два раза повторять не люблю. Итак, сегодняшний вечер был примечателен только великолепным фейерверком, а вы все любовались им из окон, а на улицу вообще не смотрели.
Несколько ротозеев, поняв его с полуслова, растворились в воздухе. Затем исчезла и большая часть банды. Мусорщики привели в порядок свалку, отыскав для Билли Вонга уютное местечко под несколькими слоями отбросов. Когда Ло помогал мне войти в дом, на улицах снова было пусто и тихо — только черный снег и беспрестанная трескотня ракет. Бок и нога пострадали в схватке, но не так сильно, как казалось при взгляде на них. Меня раздели — одежду сожгли в железной бочке на крыше, — уложили и обработали мои раны.
За уничтожение соперника Улыбчивый дал мне пять тысяч, — меньше, чем я бы запросил за подобного рода работу, но больше, чем предложил кто-либо иной. Да ведь никто и не предложил. Не думаю, чтобы мне когда-нибудь пришлось воспользоваться обещанным мне покровительством, но на ус я это намотал. И вообще я не привык швыряться деньгами. Можно считать, я нашел эти деньги на улице — что же, надо было пройти мимо и не нагнуться за ними? Неприлично подбирать?
Мистер Ло обставил выплату моего гонорара очень торжественно: я сидел в кресле и отбивался от вопросов, сыпавшихся на меня градом. Схватку я представил в несколько юмористическом плане, но самые рискованные моменты — к радости младших Ло — изложил подробно. Разумеется, я сообщил, что, когда приходилось особенно тяжко, — сжимал в кулаке своих дракончиков и взывал к помощи богов. Не знаю, поверили ли мне, но лицо Джит Джинг вспыхнуло радостью, и этого мне было достаточно.
После этого миссис Ло позвала нас к столу, заставленному так плотно, что казалось — на торжество приглашен весь китайский квартал. За обедом продолжилось обсуждение моих подвигов, и вообще Нового года, проведенного мною в Чайна-тауне. Восторгу не было предела. Когда подали десерт, беседа перешла в обычное русло: покупки, бизнес, школа, дети. Обычный разговор за столом, где собралась счастливая семья. Утром мне предстояло со всем этим распрощаться.
Когда малыш сделал попытку убрать тарелку с недоеденным омаром, стоявшую передо мной, я вцепился в нее, изображая крайнюю степень гнева, — мне хотелось в последний раз услышать этот детский, невинный смех. Что за дьявольщина, подумал я, дома я лишился, но в гости-то можно будет приходить? Опять же, при мне теперь дракончики. Глядишь, и помогут.
За окном, кружа среди разноцветных ракет, продолжал падать снег.
Ослепительной красоты девушка — по всей видимости, кореянка — в серой шубке (бешеных денег стоит) вышла вперед и, приставив двуствольный обрез к тому месту в животе Сынка, куда попала моя пуля, спустила оба курка.
Клочья тела, лужа крови, Выбросила стреляные гильзы, снова зарядила обрез, взвела курки и попортила мостовую еще раз.
Покуда она занималась этими дорожными работами, ее босс сказал мне:
— Теперь никому не придет в голову искать вашу, сэр, пулю. Понимаете?
Чего тут было не понять? Я опять кивнул, как мог, энергично. Ладно. Мое дело было — охранять лавку. Я это дело сделал. Под конец пришла банда и, поскольку это было в ее интересах, довершила начатое мною. Сынка устранили, и крыть было нечем: честь «Повелителей» не затронута. Они выполнили команду «разойдись!» и пополнили ряды другой банды — уж не знаю, какой именно.
Улыбчивый проводил меня до дверей лавки. Я был с ним чрезвычайно учтив — все козыри были у него, а мне совершенно не хотелось сопровождать Сынка в его последнем странствии. В этом не было ни чести, ни смысла. Этот бандит в безупречном костюме появился необыкновенно вовремя — не он, так из меня сделали бы сито — и спас меня, чтобы показать, как он ценит «самого крутого на Мотт-стрит». Он вполне мог бы подождать, пока меня убьют, и приступить к делу после этого. Ну что ж, мне и не с такими еще приходилось ладить. Не верите — взгляните на мою бывшую жену.
— Ну, — сказал он, когда мы поравнялись с дверью, — теперь заходите, приводите себя в порядок, полечитесь, а не то рассыплетесь на составные части. — С этими словами он, поддерживая меня под локоть, опустил мне в карман пачку кредиток, а на мой недоуменный взгляд ответил: — Ну-ну-ну, гордость — это, конечно, хорошо, но не в данном случае. Я давным-давно ждал, когда кто-нибудь сделает то, что сегодня сделали вы. Теперь я знаю, кто на самом деле Билли Вонга, а вы знаете, кто его прикончил. Я мог убить вас, а кто-нибудь из его родни побежит в полицию, появится возможность притянуть меня... И пойдет, и пойдет... Кому это надо? Мстить так же глупо, как предаваться скорби. Вы мне нравитесь, мистер Хейджи. Вы ухватили самую суть. Билли... он ведь был полоумный. Он слишком тянул одеяло на себя. Его надо было убрать.
Через плотный заслон бандитов сумело все-таки пробиться семейство моего клиента. Пока я переходил из объятий в объятия, Улыбчивый произнес так, чтобы все слышали:
— К вашему сведению. Старик Ло, его семья и все имущество — под моей защитой и покровительством. А этот благородный воин — неважно, китаец он или нет — показал нам всем, как следует поступать с теми, кто преступает наши освященные традицией законы. Он тоже — под моей защитой, он заслужил это своим великодушием и отвагой; он — настоящий мужчина и из-за таких пустяков, как деньги или жизнь, не станет моим другом. Итак, все слышали? Он пользуется моим расположением — моим, а стало быть, каждого жителя Чайна-тауна, — Он перевел дыхание, и лицо его внезапно потемнело. — Все слышали меня, все знают, что я два раза повторять не люблю. Итак, сегодняшний вечер был примечателен только великолепным фейерверком, а вы все любовались им из окон, а на улицу вообще не смотрели.
Несколько ротозеев, поняв его с полуслова, растворились в воздухе. Затем исчезла и большая часть банды. Мусорщики привели в порядок свалку, отыскав для Билли Вонга уютное местечко под несколькими слоями отбросов. Когда Ло помогал мне войти в дом, на улицах снова было пусто и тихо — только черный снег и беспрестанная трескотня ракет. Бок и нога пострадали в схватке, но не так сильно, как казалось при взгляде на них. Меня раздели — одежду сожгли в железной бочке на крыше, — уложили и обработали мои раны.
За уничтожение соперника Улыбчивый дал мне пять тысяч, — меньше, чем я бы запросил за подобного рода работу, но больше, чем предложил кто-либо иной. Да ведь никто и не предложил. Не думаю, чтобы мне когда-нибудь пришлось воспользоваться обещанным мне покровительством, но на ус я это намотал. И вообще я не привык швыряться деньгами. Можно считать, я нашел эти деньги на улице — что же, надо было пройти мимо и не нагнуться за ними? Неприлично подбирать?
Мистер Ло обставил выплату моего гонорара очень торжественно: я сидел в кресле и отбивался от вопросов, сыпавшихся на меня градом. Схватку я представил в несколько юмористическом плане, но самые рискованные моменты — к радости младших Ло — изложил подробно. Разумеется, я сообщил, что, когда приходилось особенно тяжко, — сжимал в кулаке своих дракончиков и взывал к помощи богов. Не знаю, поверили ли мне, но лицо Джит Джинг вспыхнуло радостью, и этого мне было достаточно.
После этого миссис Ло позвала нас к столу, заставленному так плотно, что казалось — на торжество приглашен весь китайский квартал. За обедом продолжилось обсуждение моих подвигов, и вообще Нового года, проведенного мною в Чайна-тауне. Восторгу не было предела. Когда подали десерт, беседа перешла в обычное русло: покупки, бизнес, школа, дети. Обычный разговор за столом, где собралась счастливая семья. Утром мне предстояло со всем этим распрощаться.
Когда малыш сделал попытку убрать тарелку с недоеденным омаром, стоявшую передо мной, я вцепился в нее, изображая крайнюю степень гнева, — мне хотелось в последний раз услышать этот детский, невинный смех. Что за дьявольщина, подумал я, дома я лишился, но в гости-то можно будет приходить? Опять же, при мне теперь дракончики. Глядишь, и помогут.
За окном, кружа среди разноцветных ракет, продолжал падать снег.