Страница:
— Как? — переспросил слепой, вздрогнув.
— Ну, моряки в старые времена рассказывали…
— Глупости, — ответил Норт. — Эти моряки слишком подолгу бывали в открытом море, а от этого можно тронуться рассудком. Представляешь, они добирались от Крита до островка под названием Итака дольше, чем мы теперь до Юпитера. Иногда у них кончалось продовольствие, и они голодали, а их корабли были не прочнее ореховой скорлупки. Но главное — много месяцев они не видели ни одной живой души, кроме друг друга, и все были одинаково грязные, заросшие и слегка чокнутые. Ну и, сам понимаешь, рассудок у них мутился, так что любая девка с пиратской шхуны могла показаться им Цирцеей или Калипсо, а за сирену они принимали первого встречного кита или дельфина.
— Или ламантина, — сказал Джеки.
— Ну да, ламантина. А ты сам-то их видел?
— Нет.
— Конечно, вряд ли они есть в зоопарке. Возьми-ка четвертый том энциклопедии, он слева, на полке. Где написано «Естественные науки». Открой страницу 792. Нашел?
Между пожелтевших страниц Джеки увидел совсем новенькую закладку — значит, Норт уже листал этот том, хоть и не мог его прочесть. На картинке было изображено крупное животное вроде моржа с большой круглой головой, пышными усами и маслянисто поблескивающей кожей. Рядом такая же самка кормила детеныша. У всех троих был очень серьезный вид. Джеки стало смешно, — не сдержавшись, он захихикал.
— Забавно, да? — спросил Норт. Мальчик никогда не слышал, чтобы брат говорил таким глухим, будто надтреснутым голосом. — Подумать только, сколько людей бросалось, очертя голову, в волны из-за этих тварей. Точно, они все были чокнутые!
Но ближе к вечеру Норт предложил Джеки билет в планетарий и спросил, не хочет ли тот покататься на аттракционах в луна-парке.
— Спасибо, — ответил мальчик, — что-то не хочется. — Ему действительно не хотелось выползать из своего угла, на полке было так уютно. Он снова открыл толстый том в золотистом переплете, осознавая впервые, что мир полон тайн, и что судьба может принимать самые разные обличья. Перед его глазами сменяли друг друга названия сказочных островов, легендарные герои отправлялись на поиски золотого руна или вызволяли своих возлюбленных из царства Аида. Или, взлетев к самому солнцу, обжигали крылья и падали с небес…
Норт бродил по магазину, закрывал окна и переставлял безделушки на полках. Он ушел бесшумно, Джеки и не заметил: только когда мальчик собрался спросить еще о парусных кораблях, он понял, что брата нет. Охваченный внезапным страхом, Джеки слез с полки и обнаружил, что его кресло на колесах тоже исчезло. Цепляясь за что попало, он стал выбираться из-за сундуков и тут, среди сваленного в углу хлама наткнулся на что-то мокрое, липкое и очень страшное: это был бумажник Жоаса Ду Гуаште. А в нем — пять тысяч кредиток…
Страх Джеки перерос в ужас. Почти ничего уже не соображая, он пополз к двери, но та была заперта. Добрался до шкафа-лифта — он тоже не открывался. Внутри отчаянно мяукала химера с Форамены.
— Плохи наши дела, старушка, — прошептал Джеки, прижавшись губами к щели. — Заперли нас с тобой. — Он до боли закусил губу, слизнул кровь, выступившую в уголках рта и глубоко задумался. Надо было что-то делать, и быстро. Колотить в дверь бесполезно: уже поздний вечер, на улицах никого, все нормальные люди сейчас дома перед стереовизорами; и стучать в стены нет смысла — в полуподвале, где находится магазин, никто не живет, в подвале тоже. Телефон отключен. Джеки поступил так, как повел бы себя любой мальчишка, запертый в пустой комнате, только в отличие от других, для него это потребовало почти нечеловеческих усилий: он вскарабкался по шторе на подоконник, крючком ухитрился открыть окно и спрыгнул вниз. Упал на спину и больно ударился о камни мостовой.
«Вот проклятый мальчишка, — подумал Норт, отпирая дверь мансарды. — Сирены ему понадобились!..»
У него дрожали руки. Волна знакомых, ставших уже привычными ароматов нахлынула и окутала его — таким воздухом дышал он когда-то на далеких планетах. Норт понял, чего от него хотят и, не сопротивляясь более, поплыл по этому океану, увлекаемый водоворотом звуков и запахов. Его искалеченное тело, ненужное больше, ставшее обузой, осталось лежать где-то, покачиваясь на волнах…
— Вот и я, — пела музыка. — Я с тобой, я в тебе, а ты теперь — это я. Тебя хотят удержать на Земле, но все, что связывает тебя с Землей — чепуха. Ты не землянин больше, ибо мы с тобой — одно. Вчера я показала тебе глубины, которые знаю я, теперь покажи мне звезды, которые знаешь ты. Расскажи, какие планеты ты видел, пусть твои воспоминания одно за другим станут моими. Быть может, так мы с тобой найдем наш мир, который ждет и зовет нас. Идем. Я выберу тебе планету, как драгоценнейшую жемчужину в россыпях жемчуга…
И тут он увидел их все.
Вот Альфа Спики из созвездия Девы, ледяной шар, чья атмосфера так насыщена водяными парами, что корабль, едва снизившись, весь покрывается инеем. Эта планета мерцает, словно тысячегранный бриллиант в лучах далекого зеленого солнца: она покрыта льдом почти до самого экватора. Если спуститься, тебя со всех сторон опутают разноцветные радуги, ослепит северное сияние и снег, а снег там пахнет ладаном — всем пилотам знаком его дурманящий аромат. Любой случайно задержавшийся на этой планете астронавт уже через несколько часов терял рассудок.
Норта неодолимо влекло прочь, подальше от этого мира, и следующая планета, которую он узнал, был Фос из созвездия Лебедя, планета-магнит, планета-могила. Отсюда он тоже всегда предпочитал держаться подальше: по орбите этой планеты кружили тысячи погибших кораблей, которые она затянула в ловушку. Самые отчаянные астронавты навеки остались здесь в своих блестящих стальных гробах: этот шар, размером не больше Луны, целиком состоял из чистейшей магнитной руды.
Они вихрем промчались мимо капли раскаленного кипящего хрусталя — это был Альтаир. Еще одна западня подстерегала их в созвездии Ориона, в центре которого сверкал огромный бриллиант — Бетельгейзе; вокруг в пустоте вставали миражи, целый лес миражей, пронизываемый ослепительными молниями. Планета, притаившаяся там, не имела в атласах даже названия, а сами астронавты называли ее Солнечной Росой. Космические лоцманы боялись этого места, как преисподней.
— Выше, — пел голос, и тысячи звездных отголосков подхватывали его песню. — Выше! Дальше!
Но тут Норт попытался освободиться. Он понял, куда его влечет, и знал, что на этом пути его ждет нечто худшее, чем преисподняя. Ибо ему уже пришлось пережить это однажды. Там, в самом центре таинственного созвездия Рака, была удивительная планета с низким, серебристо-лиловым небом. Прекраснейшая из всех, которые он видел, та единственная, которую он полюбил, как женщину, потому что два ее океана напомнили ему пару зеленых глаз. Корона из десяти мерцающих лун венчала Альфу Гидры, — планету, которую первые астронавты называли Альфаром. Океаны ее были бездонны, пенистые гребни вздымались на них, и царил здесь запах моря, соли, водорослей и амбры. Она была окутана музыкой ультразвуковых волн, которая делала невозможной связь с этим миром и сбивала с пути звездолеты. Кислорода в ее атмосфере было так много, что самый воздух ее опьянял и убивал все живое. Корабли, которым удавалось оторваться от коварного Альфара, уносили на борту мертвецов с застывшей на лицах счастливой улыбкой.
И вот однажды, пытаясь выбраться из этой манящей западни, корабль, управляемый Нортом, устремился к созвездию Плеяд и там вспыхнул, столкнувшись с астероидом…
Кровь неистово забилась в висках бывшего астронавта. Над горизонтом взмыло огромное светило — Поллукс, оно задрожало и взорвалось — будто что-то взорвалось в голове Норта, за ним так же вспыхнули Процион и Сириус, и весь Млечный путь зашелся в судорогах. Человек, затерянный в этом огненном океане, бессильное существо, отчаянно барахтаясь, погружался во мрак. Крошечный атом среди гигантов, да нет, не атом — всего лишь отзвук, эхо далекого звука посреди звездной симфонии…
— Здесь, — сказал Джеки, утирая ладонью кровь с прокушенной губы. — Клянусь вам, инспектор, что это здесь. Вот из этого окна я выпрыгнул.
Да, вот оно, окно, и осколки стекла, которое он разбил, падая, но Джеки молчал о том, как ему было больно. Он сильно порезался и некоторое время висел на своих крючках, а свалившись вниз, потерял сознание. Когда, наконец, мелкий дождик заставил его очнуться, он пополз. «Я все полз и полз…» — говорил он потом в полиции. Мимо проносились машины, люди в некоторых даже притормаживали, заметив на дороге непонятное существо, похожее на раздавленную гусеницу: «Ой, Мэрилин, смотри какой забавный уродец!» «Не останавливайся, Гейл, это же мутант». «О, звезды! Они ведь, кажется, заразные!..» Джеки только крепче стискивал зубы. Наконец рядом с ним остановился небольшой грузовичок. Это был мусоровоз. Два робота-мусорщика подняли мальчика. Он отчаянно закричал, представив себе, как его везут на свалку и швыряют в кучу отбросов. На его счастье за рулем сидел человек, который услышал крики и отвез Джеки в полицейский участок…
— Я ничего не слышу, — сказал инспектор после минутной паузы.
— Никто во всем здании ничего не слышит, — задыхаясь, проговорил Джеки.
— Наверное, это дано только очень несчастным, или уж не знаю… предрасположенным, что ли? Может быть, это ультразвук? Смотрите, ваши собаки беспокоятся!
И правда, красавцы-доги, собаки спецслужбы, дрожали, топтались на месте и тихонько поскуливали.
«Ну и дельце мне опять досталось, — подумал инспектор Морель. — Везет, как утопленнику: обрубок-мутант, свихнувшийся астронавт, какая-то сирена… А коллегам в Управлении дай только повод поржать…»
Но Джеки плакал и колотил крючками в дверь, и инспектор, подумав, кивнул своим людям: «Ломайте!» Мальчик тут же пополз к лифту; один из полицейских собрался было пристрелить химеру, которая, злобно урча, выскочила из шкафа. — Не надо! — выкрикнул Джеки. — Это только большая кошка с Форамены. Вы поднимитесь, пожалуйста, поднимитесь наверх, а я доберусь на лифте!
«Сумасшедший дом, — тоскливо поморщился инспектор. — В жизни такого не видел». Куда ни глянь, везде стояли и лежали странные предметы — не то роботы, не то идолы, один с тремя головами, другой с семью руками. Повсюду валялись говорящие раковины. Один из полицейских взвыл от ужаса, почувствовав, как его ногу обвила живая лиана. И чего только таможня космопорта пропускает такие штуки? Давно бы пора запретить. «Да, — заключил инспектор, — неудивительно, что тот парень спятил…»
Когда полицейские поднялись на крышу, Джеки лежал перед запертой дверью мансарды, тщетно пытаясь открыть ее своими крючками. Был ли это ультразвук или что-то другое, но взрослые сильные мужчины в форме побледнели. Неземная музыка, заполнившая чердак, была теперь слышна и почти осязаема. Инспектор решительно постучал в дверь и гаркнул: «Открывай!» Но никто не отозвался.
— Он умер, да? — прорыдал Джеки.
Но чувствовалось, что там, внутри, притаилось что-то живое. И недоброе.
Морель велел полицейским встать по двое с каждой стороны двери. Специалист по замкам, коротышка с плутоватой физиономией, принялся за работу. Полицейские должны были, как только он закончит, распахнуть обе створки и ворваться внутрь, сам же инспектор с лучевым пистолетом прикрыл бы их в случае внезапного нападения. Но в мансарде царила непроглядная тьма: надо было, чтобы кто-нибудь посветил мощным фонарем.
— Давайте я! — сказал Джеки. Он весь дрожал, лицо его было мертвенно бледно. — Инспектор, если там лежит мой брат, вы не можете мне не позволить… В конце концов, чем я рискую? Вы ведь пойдете впереди. И клянусь, я не выпущу из рук фонарь. Ни за что!
Инспектор смерил взглядом это жалкое подобие человека.
— Ты можешь попасть под удар, — хмыкнул он. — Никогда не знаешь, какое оружие применят эти инопланетные твари. Нам не понять, что они там себе думают и чего хотят… Может быть для этой зверюги петь, как для нас дышать!
— Знаю, — ответил Джеки.
А про себя добавил: «Потому-то я и попросил дать мне фонарь. Я должен решить с ней все один на один».
Инспектор протянул ему фонарь. Мальчик так и вцепился в него. И тонкий белый луч лезвием ножа проник в замочную скважину.
Все почувствовали, как ослабло нечеловеческое напряжение. Словно бы порвался туго натянутый канат. Собаки тут же успокоились и легли на пол, — с их языков еще капала пена. И тут вдруг за дверью что-то рухнуло с оглушительным грохотом, глухо ударившись об пол…
Чердак наполнился отвратительным запахом паленого мяса. Далеко внизу, на улице, как муравьи, забегали и закричали люди. Дом горел. На крышу будто упал с неба огромный пылающий факел…
Полицейские вышибли дверь, и Морель, переступив порог, наткнулся на страшное обгоревшее тело, вернее груду обугленной плоти — даже лица у Норта не было. Так мог выглядеть человек, выброшенный из космического корабля и долго падавший среди звезд, как метеорит… Человек, оказавшийся в космосе без скафандра… Сломанная марионетка… Норт Эллис, слепой пилот, потерпел свое последнее крушение.
Полицейские отшатнулись, не в силах справиться с тошнотой. Но Джеки не двинулся с места. Крепко держа фонарь, он поворачивал его в разные стороны, прощупывая темноту. Музыка, которую слышал он один, стихала, постепенно превращаясь в какофонию. Вот невидимое существо испустило последний предсмертный вопль (тут во всех окнах со звоном вылетели стекла, а на стенах домов погасли светильники).
И наступила тишина.
Джеки уселся на пол и снова облизал окровавленные губы. Полицейские уже срывали черные занавески, расшвыривали мебель. Один из них крикнул:
— Шеф! Тут ничего нет!
Джеки выронил фонарь и приподнялся на своих культях.
— Посмотрите в ящике! — закричал он. — Там, рядом, в темной комнате!
— Там тоже ничего. И ящик пуст.
— Смотри-ка, — заметил самый молодой из полицейских, — тут что-то валяется…
Когда «что-то» вынесли на площадку, Джеки сразу узнал круглую голову, которая теперь раскачивалась, как маятник, блестящую черную кожу, плавники… Должно быть, существо умерло от первого же луча света, но и мертвое его тело еще продолжало испускать волны ультразвука. Ультразвуковой излучатель? Нет. Из двух красных щелок на голове существа капали кровавые слезы. Они совсем не переносят света, эти сирены с Альфа Гидры…
— Ну, моряки в старые времена рассказывали…
— Глупости, — ответил Норт. — Эти моряки слишком подолгу бывали в открытом море, а от этого можно тронуться рассудком. Представляешь, они добирались от Крита до островка под названием Итака дольше, чем мы теперь до Юпитера. Иногда у них кончалось продовольствие, и они голодали, а их корабли были не прочнее ореховой скорлупки. Но главное — много месяцев они не видели ни одной живой души, кроме друг друга, и все были одинаково грязные, заросшие и слегка чокнутые. Ну и, сам понимаешь, рассудок у них мутился, так что любая девка с пиратской шхуны могла показаться им Цирцеей или Калипсо, а за сирену они принимали первого встречного кита или дельфина.
— Или ламантина, — сказал Джеки.
— Ну да, ламантина. А ты сам-то их видел?
— Нет.
— Конечно, вряд ли они есть в зоопарке. Возьми-ка четвертый том энциклопедии, он слева, на полке. Где написано «Естественные науки». Открой страницу 792. Нашел?
Между пожелтевших страниц Джеки увидел совсем новенькую закладку — значит, Норт уже листал этот том, хоть и не мог его прочесть. На картинке было изображено крупное животное вроде моржа с большой круглой головой, пышными усами и маслянисто поблескивающей кожей. Рядом такая же самка кормила детеныша. У всех троих был очень серьезный вид. Джеки стало смешно, — не сдержавшись, он захихикал.
— Забавно, да? — спросил Норт. Мальчик никогда не слышал, чтобы брат говорил таким глухим, будто надтреснутым голосом. — Подумать только, сколько людей бросалось, очертя голову, в волны из-за этих тварей. Точно, они все были чокнутые!
Но ближе к вечеру Норт предложил Джеки билет в планетарий и спросил, не хочет ли тот покататься на аттракционах в луна-парке.
— Спасибо, — ответил мальчик, — что-то не хочется. — Ему действительно не хотелось выползать из своего угла, на полке было так уютно. Он снова открыл толстый том в золотистом переплете, осознавая впервые, что мир полон тайн, и что судьба может принимать самые разные обличья. Перед его глазами сменяли друг друга названия сказочных островов, легендарные герои отправлялись на поиски золотого руна или вызволяли своих возлюбленных из царства Аида. Или, взлетев к самому солнцу, обжигали крылья и падали с небес…
Норт бродил по магазину, закрывал окна и переставлял безделушки на полках. Он ушел бесшумно, Джеки и не заметил: только когда мальчик собрался спросить еще о парусных кораблях, он понял, что брата нет. Охваченный внезапным страхом, Джеки слез с полки и обнаружил, что его кресло на колесах тоже исчезло. Цепляясь за что попало, он стал выбираться из-за сундуков и тут, среди сваленного в углу хлама наткнулся на что-то мокрое, липкое и очень страшное: это был бумажник Жоаса Ду Гуаште. А в нем — пять тысяч кредиток…
Страх Джеки перерос в ужас. Почти ничего уже не соображая, он пополз к двери, но та была заперта. Добрался до шкафа-лифта — он тоже не открывался. Внутри отчаянно мяукала химера с Форамены.
— Плохи наши дела, старушка, — прошептал Джеки, прижавшись губами к щели. — Заперли нас с тобой. — Он до боли закусил губу, слизнул кровь, выступившую в уголках рта и глубоко задумался. Надо было что-то делать, и быстро. Колотить в дверь бесполезно: уже поздний вечер, на улицах никого, все нормальные люди сейчас дома перед стереовизорами; и стучать в стены нет смысла — в полуподвале, где находится магазин, никто не живет, в подвале тоже. Телефон отключен. Джеки поступил так, как повел бы себя любой мальчишка, запертый в пустой комнате, только в отличие от других, для него это потребовало почти нечеловеческих усилий: он вскарабкался по шторе на подоконник, крючком ухитрился открыть окно и спрыгнул вниз. Упал на спину и больно ударился о камни мостовой.
«Вот проклятый мальчишка, — подумал Норт, отпирая дверь мансарды. — Сирены ему понадобились!..»
У него дрожали руки. Волна знакомых, ставших уже привычными ароматов нахлынула и окутала его — таким воздухом дышал он когда-то на далеких планетах. Норт понял, чего от него хотят и, не сопротивляясь более, поплыл по этому океану, увлекаемый водоворотом звуков и запахов. Его искалеченное тело, ненужное больше, ставшее обузой, осталось лежать где-то, покачиваясь на волнах…
— Вот и я, — пела музыка. — Я с тобой, я в тебе, а ты теперь — это я. Тебя хотят удержать на Земле, но все, что связывает тебя с Землей — чепуха. Ты не землянин больше, ибо мы с тобой — одно. Вчера я показала тебе глубины, которые знаю я, теперь покажи мне звезды, которые знаешь ты. Расскажи, какие планеты ты видел, пусть твои воспоминания одно за другим станут моими. Быть может, так мы с тобой найдем наш мир, который ждет и зовет нас. Идем. Я выберу тебе планету, как драгоценнейшую жемчужину в россыпях жемчуга…
И тут он увидел их все.
Вот Альфа Спики из созвездия Девы, ледяной шар, чья атмосфера так насыщена водяными парами, что корабль, едва снизившись, весь покрывается инеем. Эта планета мерцает, словно тысячегранный бриллиант в лучах далекого зеленого солнца: она покрыта льдом почти до самого экватора. Если спуститься, тебя со всех сторон опутают разноцветные радуги, ослепит северное сияние и снег, а снег там пахнет ладаном — всем пилотам знаком его дурманящий аромат. Любой случайно задержавшийся на этой планете астронавт уже через несколько часов терял рассудок.
Норта неодолимо влекло прочь, подальше от этого мира, и следующая планета, которую он узнал, был Фос из созвездия Лебедя, планета-магнит, планета-могила. Отсюда он тоже всегда предпочитал держаться подальше: по орбите этой планеты кружили тысячи погибших кораблей, которые она затянула в ловушку. Самые отчаянные астронавты навеки остались здесь в своих блестящих стальных гробах: этот шар, размером не больше Луны, целиком состоял из чистейшей магнитной руды.
Они вихрем промчались мимо капли раскаленного кипящего хрусталя — это был Альтаир. Еще одна западня подстерегала их в созвездии Ориона, в центре которого сверкал огромный бриллиант — Бетельгейзе; вокруг в пустоте вставали миражи, целый лес миражей, пронизываемый ослепительными молниями. Планета, притаившаяся там, не имела в атласах даже названия, а сами астронавты называли ее Солнечной Росой. Космические лоцманы боялись этого места, как преисподней.
— Выше, — пел голос, и тысячи звездных отголосков подхватывали его песню. — Выше! Дальше!
Но тут Норт попытался освободиться. Он понял, куда его влечет, и знал, что на этом пути его ждет нечто худшее, чем преисподняя. Ибо ему уже пришлось пережить это однажды. Там, в самом центре таинственного созвездия Рака, была удивительная планета с низким, серебристо-лиловым небом. Прекраснейшая из всех, которые он видел, та единственная, которую он полюбил, как женщину, потому что два ее океана напомнили ему пару зеленых глаз. Корона из десяти мерцающих лун венчала Альфу Гидры, — планету, которую первые астронавты называли Альфаром. Океаны ее были бездонны, пенистые гребни вздымались на них, и царил здесь запах моря, соли, водорослей и амбры. Она была окутана музыкой ультразвуковых волн, которая делала невозможной связь с этим миром и сбивала с пути звездолеты. Кислорода в ее атмосфере было так много, что самый воздух ее опьянял и убивал все живое. Корабли, которым удавалось оторваться от коварного Альфара, уносили на борту мертвецов с застывшей на лицах счастливой улыбкой.
И вот однажды, пытаясь выбраться из этой манящей западни, корабль, управляемый Нортом, устремился к созвездию Плеяд и там вспыхнул, столкнувшись с астероидом…
Кровь неистово забилась в висках бывшего астронавта. Над горизонтом взмыло огромное светило — Поллукс, оно задрожало и взорвалось — будто что-то взорвалось в голове Норта, за ним так же вспыхнули Процион и Сириус, и весь Млечный путь зашелся в судорогах. Человек, затерянный в этом огненном океане, бессильное существо, отчаянно барахтаясь, погружался во мрак. Крошечный атом среди гигантов, да нет, не атом — всего лишь отзвук, эхо далекого звука посреди звездной симфонии…
— Здесь, — сказал Джеки, утирая ладонью кровь с прокушенной губы. — Клянусь вам, инспектор, что это здесь. Вот из этого окна я выпрыгнул.
Да, вот оно, окно, и осколки стекла, которое он разбил, падая, но Джеки молчал о том, как ему было больно. Он сильно порезался и некоторое время висел на своих крючках, а свалившись вниз, потерял сознание. Когда, наконец, мелкий дождик заставил его очнуться, он пополз. «Я все полз и полз…» — говорил он потом в полиции. Мимо проносились машины, люди в некоторых даже притормаживали, заметив на дороге непонятное существо, похожее на раздавленную гусеницу: «Ой, Мэрилин, смотри какой забавный уродец!» «Не останавливайся, Гейл, это же мутант». «О, звезды! Они ведь, кажется, заразные!..» Джеки только крепче стискивал зубы. Наконец рядом с ним остановился небольшой грузовичок. Это был мусоровоз. Два робота-мусорщика подняли мальчика. Он отчаянно закричал, представив себе, как его везут на свалку и швыряют в кучу отбросов. На его счастье за рулем сидел человек, который услышал крики и отвез Джеки в полицейский участок…
— Я ничего не слышу, — сказал инспектор после минутной паузы.
— Никто во всем здании ничего не слышит, — задыхаясь, проговорил Джеки.
— Наверное, это дано только очень несчастным, или уж не знаю… предрасположенным, что ли? Может быть, это ультразвук? Смотрите, ваши собаки беспокоятся!
И правда, красавцы-доги, собаки спецслужбы, дрожали, топтались на месте и тихонько поскуливали.
«Ну и дельце мне опять досталось, — подумал инспектор Морель. — Везет, как утопленнику: обрубок-мутант, свихнувшийся астронавт, какая-то сирена… А коллегам в Управлении дай только повод поржать…»
Но Джеки плакал и колотил крючками в дверь, и инспектор, подумав, кивнул своим людям: «Ломайте!» Мальчик тут же пополз к лифту; один из полицейских собрался было пристрелить химеру, которая, злобно урча, выскочила из шкафа. — Не надо! — выкрикнул Джеки. — Это только большая кошка с Форамены. Вы поднимитесь, пожалуйста, поднимитесь наверх, а я доберусь на лифте!
«Сумасшедший дом, — тоскливо поморщился инспектор. — В жизни такого не видел». Куда ни глянь, везде стояли и лежали странные предметы — не то роботы, не то идолы, один с тремя головами, другой с семью руками. Повсюду валялись говорящие раковины. Один из полицейских взвыл от ужаса, почувствовав, как его ногу обвила живая лиана. И чего только таможня космопорта пропускает такие штуки? Давно бы пора запретить. «Да, — заключил инспектор, — неудивительно, что тот парень спятил…»
Когда полицейские поднялись на крышу, Джеки лежал перед запертой дверью мансарды, тщетно пытаясь открыть ее своими крючками. Был ли это ультразвук или что-то другое, но взрослые сильные мужчины в форме побледнели. Неземная музыка, заполнившая чердак, была теперь слышна и почти осязаема. Инспектор решительно постучал в дверь и гаркнул: «Открывай!» Но никто не отозвался.
— Он умер, да? — прорыдал Джеки.
Но чувствовалось, что там, внутри, притаилось что-то живое. И недоброе.
Морель велел полицейским встать по двое с каждой стороны двери. Специалист по замкам, коротышка с плутоватой физиономией, принялся за работу. Полицейские должны были, как только он закончит, распахнуть обе створки и ворваться внутрь, сам же инспектор с лучевым пистолетом прикрыл бы их в случае внезапного нападения. Но в мансарде царила непроглядная тьма: надо было, чтобы кто-нибудь посветил мощным фонарем.
— Давайте я! — сказал Джеки. Он весь дрожал, лицо его было мертвенно бледно. — Инспектор, если там лежит мой брат, вы не можете мне не позволить… В конце концов, чем я рискую? Вы ведь пойдете впереди. И клянусь, я не выпущу из рук фонарь. Ни за что!
Инспектор смерил взглядом это жалкое подобие человека.
— Ты можешь попасть под удар, — хмыкнул он. — Никогда не знаешь, какое оружие применят эти инопланетные твари. Нам не понять, что они там себе думают и чего хотят… Может быть для этой зверюги петь, как для нас дышать!
— Знаю, — ответил Джеки.
А про себя добавил: «Потому-то я и попросил дать мне фонарь. Я должен решить с ней все один на один».
Инспектор протянул ему фонарь. Мальчик так и вцепился в него. И тонкий белый луч лезвием ножа проник в замочную скважину.
Все почувствовали, как ослабло нечеловеческое напряжение. Словно бы порвался туго натянутый канат. Собаки тут же успокоились и легли на пол, — с их языков еще капала пена. И тут вдруг за дверью что-то рухнуло с оглушительным грохотом, глухо ударившись об пол…
Чердак наполнился отвратительным запахом паленого мяса. Далеко внизу, на улице, как муравьи, забегали и закричали люди. Дом горел. На крышу будто упал с неба огромный пылающий факел…
Полицейские вышибли дверь, и Морель, переступив порог, наткнулся на страшное обгоревшее тело, вернее груду обугленной плоти — даже лица у Норта не было. Так мог выглядеть человек, выброшенный из космического корабля и долго падавший среди звезд, как метеорит… Человек, оказавшийся в космосе без скафандра… Сломанная марионетка… Норт Эллис, слепой пилот, потерпел свое последнее крушение.
Полицейские отшатнулись, не в силах справиться с тошнотой. Но Джеки не двинулся с места. Крепко держа фонарь, он поворачивал его в разные стороны, прощупывая темноту. Музыка, которую слышал он один, стихала, постепенно превращаясь в какофонию. Вот невидимое существо испустило последний предсмертный вопль (тут во всех окнах со звоном вылетели стекла, а на стенах домов погасли светильники).
И наступила тишина.
Джеки уселся на пол и снова облизал окровавленные губы. Полицейские уже срывали черные занавески, расшвыривали мебель. Один из них крикнул:
— Шеф! Тут ничего нет!
Джеки выронил фонарь и приподнялся на своих культях.
— Посмотрите в ящике! — закричал он. — Там, рядом, в темной комнате!
— Там тоже ничего. И ящик пуст.
— Смотри-ка, — заметил самый молодой из полицейских, — тут что-то валяется…
Когда «что-то» вынесли на площадку, Джеки сразу узнал круглую голову, которая теперь раскачивалась, как маятник, блестящую черную кожу, плавники… Должно быть, существо умерло от первого же луча света, но и мертвое его тело еще продолжало испускать волны ультразвука. Ультразвуковой излучатель? Нет. Из двух красных щелок на голове существа капали кровавые слезы. Они совсем не переносят света, эти сирены с Альфа Гидры…