Херберт Брайан. Дюна - Дом Харконненов (Том 1)

   Губы Шаддама побелели, словно от них отхлынула вся кровь. Глаза его потеряли всякое выражение.
   - Потому что ты могла подарить мне сына, но не захотела.
   - Это не правда, ваше величество. Вы верите пустым слухам. Анирул потребовалась вся выучка Ордена Бене Гессерит, чтобы устоять на ногах.
   - Я верю не слухам, а донесениям разведки. - Император так широко раскрыл глаза, разглядывая супругу, словно хотел рассмотреть ее в мельчайших подробностях. - Ты хочешь умереть, Анирул?
   До императрицы дошло, что он действительно может ее убить. Конечно, между нами нет любви, но рискнет ли он навлечь на себя гнев Бене Гессерит, избавившись от меня таким способом? Во время своего восшествия на престол Шаддам дал согласие на брак с Сестрой Бене Гессерит, чтобы укрепить свое положение в нестабильном политическом мире, усилив себя союзом с Орденом. Теперь, двенадцать лет спустя, Шаддам почувствовал, что его позиции сильны и без этого союза.
   - Каждый человек когда-нибудь умирает, - ответила она.
   - Но не таким образом, каким ты умрешь от моей руки. Анирул постаралась не выказать эмоций, напомнив себе, что она не одинока, что в ее душе присутствует коллективная память множества Сестер Бене Гессерит, которые были до нее и остались в Другой Памяти. Голос ее продолжал оставаться удивительно спокойным.
   - Мы не сложные, злокозненные ведьмы, какими нас многие представляют.
   Это не было правдой, но Шаддам мог возразить ей только на основе своих подозрений, точных знаний у него не было и не могло быть.
   Однако гнев Шаддама не остыл.
   - Что для тебя важнее - твои Сестры или я? Она недовольно покачала головой.
   - Вы не имеете права спрашивать меня о таких вещах. Я никогда не давала вам повода сомневаться в моей верности короне.
   Гордо вскинув голову, Анирул напомнила себе о своем выдающемся положении в длинной истории Ордена. Она никогда не признается супругу, что получила от Общины Сестер тайный приказ ни в коем случае не рожать сына для Дома Коррино. Мудрость Сестер зазвучала в ее сознании. Любовь ослабляет. Она опасна, поскольку затмевает разум и отвращает нас от нашего долга. Любовь - это аберрация, немилость, непростительное заблуждение. Мы не можем и не должны любить.
   Анирул постаралась направить гнев Шаддама в другое русло.
   - Примите свою дочь, сир, ибо она поможет вам сцементировать необходимые политические союзы. Мы должны подумать о ее имени. Как вам нравится Венсиция?
   С внезапной тревогой она вдруг ощутила влагу между ног. Кровь? Разошлись швы? На ковер упало несколько алых капель.
   Анирул заметила, как он бешеным взглядом уставился на ее ноги. Ярость снова исказила черты лица императора.
   - Этот ковер служил нашей семье столетиями! Не показывай ему слабость. Он - животное, и нападет, как только ее почувствует. Он спасует только перед силой. Она медленно повернулась, дав еще нескольким каплям упасть на ковер, потом, шатаясь, пошла к выходу.
   - Зная историю Дома Коррино, думаю, что на этот ковер кровь проливали и раньше.
   ***
   Говорят, что нет ничего прочного, уравновешенного, ничего продолжительного во всей вселенной - что ничто не остается в своем исходном состоянии, что каждый день, каждый час, каждый момент происходят изменения.
   "Доспехи пророка" Бене Гессерит
   На краю длинного дока, выступающего далеко в море от изрезанного берега, над которым возвышался замок Каладан, четко вырисовываясь на фоне воды, стоял высокий человек. У него было удлиненное оливково-смуглое лицо и нос с высокой горбинкой, делавший своего владельца похожим на ястреба.
   В море виднелась флотилия рыбацких лодок, только что отплывших от берега кильватерной колонной. Рыбаки в теплых толстых свитерах, куртках и вязаных шапочках суетились на палубах, готовя снасти. Из труб домов прибрежной деревни поднимались столбы дыма. Местные жители называли деревню "старым городом", это было место старого поселения, возникшего здесь за много столетий до того, как на равнине позади Замка были построены красивая столица и космопорт.
   Герцог Лето Атрейдес, одетый в линялые синие брюки и белую рубашку, украшенную красным ястребом герцогского герба, глубоко вдохнул бодрящий соленый морской воздух. Хотя он был главой Дома Атрейдесов, представлял Каладан в Ландсрааде и в императорском совете, Лето любил подниматься рано вместе с рыбаками, со многими из которых был коротко и близко знаком. Иногда они приглашали его в свои дома, и, несмотря на возражения начальника охраны, Туфира Гавата, который не доверял никому, герцог принимал эти приглашения и с удовольствием делил с рыбаками трапезу, съедая вкусные чоппино.
   Соленый ветер усилился, покрыв поверхность моря белыми пенными барашками. Лето с радостью присоединился бы к рыбакам, но его ждали более неотложные и ответственные дела. Были дела, которые затрагивали межпланетные отношения, на нем лежало бремя обязанностей перед империей и перед народом, которым он правил, а сейчас Лето оказался в центре назревавших великих событий.
   Ужасающее убийство эказского дипломата послом Груммана было нешуточным делом, хотя и произошло на далеком Арракисе, однако виконт Моритани, казалось, не обращал ни малейшего внимания на взрыв общественного негодования. Великие Дома между тем обратились к императору с просьбой употребить силу, чтобы избежать разрастания конфликта. За день до этого Лето направил послание в Ландсраад, предлагая свои услуги в качестве посредника.
   Лето было всего двадцать шесть лет, но Великим Домом он управлял уже целых десять лет и мог считаться ветераном власти. Свой успех он приписывал тому факту, что никогда не терял связи со своими корнями. Благодарить за это он должен был своего покойного отца, Пауля. Старый герцог был, без всякого притворства, очень простым и непритязательным человеком, который не чурался своего народа, как это делал сейчас Лето. Но отец, должно быть, знал - хотя и никогда не признавался в этом сыну, - что это была и хорошая политическая тактика, которая делала властителя любимым в народе. Требования должности и положения представляли собой сложную смесь, и подчас Лето и сам не мог разобраться, где кончается его официальная маска и начинается настоящее лицо.
   Вскоре после того как Лето Атрейдес совершенно неожиданно, при трагических обстоятельствах, взял на себя бремя власти, он поразил Ландсраад согласием на конфискационный суд, перед которым предстал, чтобы избежать осуждения за нападение на два тлейлаксианских корабля в лайнере Гильдии. Этот шаг Лето произвел должное впечатление на многие Великие Дома, и молодой герцог даже получил поздравительное письмо от Хундро Моритани, хитрого и злобного виконта Груммана, от человека, который часто отказывался от сотрудничества - и даже от символического участия - в делах империи. Виконт писал, что восхищен тем, как Лето "решительно отмел правила", доказав, что власть добывается "сильными людьми с сильными убеждениями, а не клерками, копающимися в запятых сводов законов". Лето отнюдь не был уверен, что Моритани искренне считает его невиновным; нет, Моритани получил истинное наслаждение от того, что Лето безнаказанно ушел от столь серьезных обвинений.
   Но у Лето были нормальные отношения и с другой стороной конфликта Домом Эказа. Старый герцог, отец Лето, стал одним из великих героев подавления эказского бунта, сражаясь бок о бок с Домиником Верниусом и защищая от сепаратистов законных, утвержденных Ландсраадом правителей покрытой лесами планеты. Сам Пауль Атрейдес во время парада победы стоял рядом с молодым эрцгерцогом Армандом Эказом, для которого удалось сохранить Трон Красного Дерева. Среди вещей, принадлежавших старому герцогу, была и "Цепь Доблести", которую юный эрцгерцог лично надел на мощную шею Пауля. Кстати сказать, адвокаты Лето на конфискационном суде прибыли из Эказской области планеты Элакка.
   Поскольку Лето уважали обе конфликтующие стороны, он надеялся, что ему удастся указать врагам путь к примирению. Политика! Отец всегда учил его тщательно взвешивать всю картину события, не упуская из виду ничего - от мельчайшей детали до крупных элементов.
   Лето достал из нагрудного кармана диктофон и продиктовал письмо своему кузену Шаддаму IV. Лето поздравил императора со счастливым рождением еще одной дочери. Послание будет отправлено с официальным курьером, отбывающим на Кайтэйн со следующим лайнером Гильдии.
   Когда Лето перестал слышать плеск весел удаляющихся рыбацких лодок, он начал взбираться вверх по извилистой тропинке, ведущей к вершине утеса.
   ***
   Завтракал он в замке вместе с двадцатилетним Дунканом Айдахо. Круглолицый молодой человек был одет в черно-зеленую военную форму Атрейдесов. Жесткие курчавые волосы были коротко подстрижены, чтобы не мешать воинским упражнениям. Туфир Гават не жалел времени на этого парня, утверждая, что Дункан - его лучший ученик. Однако Дункан уже достиг пределов того, чему мог обучить его воин-ментат.
   Будучи еще мальчиком, Дункан бежал от гнета Харконненов на Каладан, где отдался на милость старого герцога. Подрастая, Дункан всегда оставался самым верным домочадцем Атрейдесов и, во всяком случае, лучше всех учился владеть оружием. Давние военные союзники Дома Атрейдесов, Оружейные Мастера Гиназа, недавно наградили Дункана правом обучаться в своей прославленной академии.
   - Мне будет печально видеть, как ты уезжаешь, Дункан, - сказал Лето. Восемь лет - это такой долгий срок... Дункан выпрямился и бесстрашно посмотрел в глаза Лето.
   - Но когда я вернусь, мой герцог, то смогу во всех смыслах лучше служить вам. Я буду еще молод, и никто не посмеет угрожать вам.
   - О, они все равно будут мне угрожать, не впадай в ошибку, Дункан.
   Молодой человек помолчал, потом жестко улыбнулся.
   - В таком случае, это будет не моя, а их ошибка. Он взял с тарелки ломтик параданской дыни, откусил кусок желтой мякоти и вытер солоноватый сок, потекший по подбородку.
   - Мне будет не хватать этих дынь. Казарменная пища не идет с ними ни в какое сравнение.
   Он порезал ломоть на более мелкие порции. Каменные стены столовой, где они сидели, были увиты побегами бугенвиллии, но на дворе стояла зима и на деревьях не было листьев. Однако, обманутые необычно теплой погодой предвестницей весны, - на ветвях уже начали набухать почки. Лето удовлетворенно вздохнул.
   - Не видел во всей бескрайней империи более благодатного места, чем Каладан ранней весной.
   - Гьеди Первая точно не такое место. - В голосе Дункана появились горькие нотки, ему было тяжело видеть, каким довольным и расслабленным выглядел Лето. - Мы должны быть в полной готовности, мой герцог, и не позволять себе ни малейшей слабости. Никогда не забывайте о застарелой вражде между Атрейдесами и Харконненами.
   - Сейчас ты говоришь, как Туфир. - Лето отправил в рот пригоршню рисового пудинга. - Я уверен, что нет на службе Атрейдесов более преданного человека, чем ты, Дункан. Но я боюсь, что за восемь лет отсутствия на Каладане ты превратишься в чудовище. Каким ты окажешься, когда вернешься?
   Гордость полыхнула в серо-зеленых глазах молодого человека.
   - Я буду Оружейным Мастером Гиназа.
   В течение бесконечно долгой секунды Лето думал об опасностях, которые подстерегали Дункана в академии. Почти треть студентов погибала во время обучения, но Айдахо только посмеивался над этой статистикой, говоря, что пережил гораздо худшие вещи, борясь с Харконненами. И он был прав.
   - Я знаю, что ты добьешься успеха, - сказал Лето. Он почувствовал, как к горлу подступил непрошеный ком. Герцогу было грустно отпускать молодого человека на Гиназ. - Но никогда не должен ты забывать о сострадании. Не важно, чему ты научишься, ты не должен вернуться на Каладан, воображая, что ты лучше других людей.
   - Этого не будет никогда, мой герцог. Лето опустил руку под стол, извлек оттуда длинный тонкий сверток и протянул его Дункану.
   - Вот причина, по какой я пригласил тебя разделить со мной завтрак.
   Удивленный Айдахо раскрыл упаковку и вытащил из нее украшенный чеканкой церемониальный меч. Молодой человек взялся за эфес.
   - Меч старого герцога! Вы одалживаете его мне?
   - Я отдаю его тебе, мой друг. Помнишь, как я застал тебя в оружейном зале после того, как мой отец погиб на арене? Ты взял со стены именно этот меч, правда, тогда он был размером с тебя, но теперь ты вырос, и он - твой.
   Дункан молчал, не находя слов для выражения переполнявшей его благодарности.
   Лето окинул Айдахо оценивающим взглядом.
   - Я думаю, что отец, если бы остался жив и видел тебя сейчас, сам бы отдал тебе свой меч. Ты вырос, Дункан Айдахо, - и ты достоин герцогского меча.
   - Доброе утро, - раздался веселый голос. Во двор вошел принц Ромбур Верниус, с заспанными глазами, но уже одетый. Рубин в кольце на правой руке принца горел ярко-красным пламенем. Сестра принца, Кайлея, шла рядом с братом, ее медно-рыжие волосы были схвачены на затылке золотой застежкой. Ромбур взглянул на меч, увидел слезы, готовые потечь из глаз Дункана.
   - Что здесь происходит?
   - Я вручил Дункану прощальный подарок. Ромбур свистнул.
   - Неплохо для конюха.
   - Возможно, подарок действительно слишком ценный, - сказал Айдахо, глядя в глаза Лето. Айдахо посмотрел на меч, потом вперил пылающий взгляд в Ромбура. - Я никогда больше не вернусь в конюшню, принц Верниус. Когда вы увидите меня в следующий раз, я буду Оружейным Мастером.
   - Меч твой, Дункан, - твердо произнес Лето. - Мы не будем больше обсуждать этот вопрос.
   - Как прикажете, мой герцог. - Дункан поклонился. - Прошу прощения, но мне надо собираться в дорогу.
   Он повернулся и широким шагом пересек двор.
   Ромбур и Кайлея сели за стол, где для них уже были приготовлены тарелки с едой. Кайлея улыбнулась Лето, но в улыбке не было обычной теплоты. Все прошедшие годы Кайлея и Лето ходили друг около друга словно на цыпочках, соблюдая некий романтический ритуал ухаживания, однако герцог не желал сближения, поглощенный своими политическими заботами. Он обязан жениться на дочери могущественного Великого Дома. Это убеждение буквально вбил в сына старый герцог. На Лето лежит огромная ответственность за судьбу народа Каладана. Они с Кайлеей только один раз взялись за руки. Лето даже ни разу не поцеловал девушку за все прошедшие годы.
   Понизив голос, Кайлея сказала:
   - Это меч твоего отца, Лето? Он же имеет невероятную ценность.
   - Это только предмет, Кайлея. Для Дункана он значит гораздо больше, чем для меня. Мне не нужен меч, чтобы хранить память об отце.
   Потом Лето обратил внимание на светлую щетину, которой заросли щеки Ромбура. Это делало молодого Верниуса больше похожим на рыбака, чем на принца.
   - Когда ты последний раз брился, друг мой?
   - Черти Вермилиона! Какая разница, как я выгляжу? - Он отхлебнул из стакана цидритный сок, скривил губы от кислоты. - Я как будто не планировал важных дел.
   Кайлея, которая быстро и спокойно ела, подняла голову и окинула брата изучающим взглядом, потом опустила голову, выразив этим свое неодобрение.
   Лето посмотрел на Ромбура через стол. Лицо принца до сих пор сохранило юношескую округлость, но карие глаза смотрели без всякого выражения, их хозяин был охвачен печалью по утраченному Дому, по убитой матери, по без вести пропавшему отцу. Теперь только он и Кайлея остались от некогда великой владетельной семьи.
   - Да, пожалуй, это действительно не имеет никакого значения, согласился с принцем Лето. - У нас сегодня нет государственных дел, и мы не собираемся с визитом в блистательный Кайтэйн. В самом деле, почему бы тебе не перестать и мыться? - Лето поковырял ложкой в рисовом пудинге. Голос его стал жестким. - Тем не менее ты остаешься членом моего двора и самым доверенным моим советником. Надеюсь, что ты теперь способен разработать план, как вернуть свои потерянные владения и свое высокое положение.
   Как постоянное напоминание о славных днях, когда род Верниусов правил машинным миром Икса, Ромбур носил на всех своих рубашках пурпурно-медный завиток, герб своего рода. Сейчас на Ромбуре была измятая рубашка, которую давно следовало постирать.
   - Лето, если бы у меня была хоть какая-то мысль о том, как освободить Икс, я улетел бы отсюда первым же лайнером и сделал попытку. - Принц пришел в сильное волнение. - Тлейлаксы окружили Икс непроницаемым заслоном. Ты хочешь, чтобы Туфир Гават послал еще шпионов? Трое из них так и не нашли вход в подземный город, а последние двое вообще пропали без следа.
   Он сжал кулак.
   - Я должен надеяться только на то, что остались верные иксианцы, которые сражаются под землей и скоро свергнут гнет пришельцев. Надеюсь, что все кончится хорошо.
   - Ты оптимист, мой друг, - саркастическим тоном произнес Лето.
   Кайлея с отвращением посмотрела на еду и заговорила:
   - Прошло двенадцать лет, Ромбур. Сколько времени потребуется для того, чтобы все устроилось само собой, как по мановению волшебной палочки?
   Чувствуя неловкость, ее брат попытался сменить тему:
   - Вы слышали, что жена Шаддама родила ему третью дочь? Кайлея фыркнула:
   - Зная Шаддама, могу сказать, что он наверняка недоволен тем, что жена не родила ему наследника престола. Лето отказался принять эту негативную мысль.
   - Напротив, может быть, он в полном экстазе, Кайлея. Кроме того, его жена уже не слишком молода. Он повернулся к Ромбуру:
   - Все это заставляет меня напомнить, что тебе пора выбрать себе жену.
   - Чтобы она следила за моей чистотой и напоминала, что надо бриться?
   - Для того чтобы заново основать ваш Дом. Продолжить родословную Верниусов наследником в изгнании.
   Кайлея была уже готова что-то сказать, но передумала и промолчала. Она покончила с дыней и откусила кусок поджаренного хлебца. После этого она извинилась и встала из-за стола.
   Последовало долгое молчание, из глаз принца потекли слезы, капая на стол с его щек. Смутившись, он торопливо вытер глаза.
   - Да, я и сам об этом думал. Как ты догадался?
   - Ты сам мне об этом сказал после того, как мы с тобой один раз выпили пару бутылок вина.
   - Все это сплошное сумасшествие. Мой Дом мертв, а Икс в руках фанатиков.
   - Именно поэтому ты должен основать Малый Дом на Каладане, завести семью. Мы можем подумать, какую промышленность можно здесь создать, что для этого нужно. Кайлея - очень деловая женщина, а я обеспечу необходимые ресурсы.
   Ромбур в ответ рассмеялся, но к веселью примешивалась горечь.
   - Мое достояние всегда будет и твоим достоянием, герцог Лето Атрейдес. Нет, я лучше останусь здесь, буду защищать твой тыл, пока ты не раздал весь замок.
   Лето, не улыбнувшись, кивнул, и друзья обменялись хлопками ладонями, которые заменяли в империи рукопожатие.
   ***
   Природа не совершает ошибок; верно и неверно - человеческие категории.
   Пардот Кинес. "Лекции об Арракисе"
   Однообразные, монотонные дни. Харконненовский патруль из трех человек совершал дежурный облет пустыни с золотистыми, вспухающими среди песков дюнами по привычному тысячекилометровому маршруту. Даже маленький бурун пыли в этом беспощадном ландшафте вызывал необычное волнение.
   Патрульные заложили вираж на своем бронированном орнитоптере, облетели горы, потом полетели к югу над бескрайними плоскогорьями и равнинами. Глоссу Раббан, племянник барона и временный правитель Арракиса, приказал своим солдатам регулярно облетать планету для того, чтобы их видели, чтобы обитатели жалких поселений знали: Харконнены бдят. Всегда.
   Кьель, бортовой стрелок, воспринял этот приказ как лицензию на отстрел любого фримена, который покажется вблизи границ районов добычи пряности. Почему эти чумазые бродяги воображают, что могут пересекать любые границы без разрешения чиновников Карфага? Однако при ясном свете им редко удавалось поймать фримена, и поставленная задача обернулась скучными буднями.
   Гаран управлял орнитоптером, то поднимая его вверх, то падая вниз, ловя горячие воздушные потоки и превращая дежурный облет в увеселительную прогулку. Пилот сохранял на лице стоическое выражение, но иногда, при особенно сильной встряске в потоках знойного воздуха, по губам Гарана пробегала мимолетная усмешка. Истекал пятый день их полета, пилот продолжал искать ошибки на топографических картах, ругаясь сквозь зубы при обнаружении каждой новой ошибки. Это были самые худшие карты из всех, какие он когда-либо видел.
   На заднем сиденье пассажира сидел Джостен, недавно переведенный на Арракис с Гьеди Первой. Привыкший к промышленному пейзажу, серому небу и грязным прокопченным домам, Джостен, словно завороженный, смотрел на песчаную пустыню, упиваясь навевающим сон однообразным узором дюн. Он указал на клуб пыли на юге, в глубине Похоронной Равнины.
   - Что это? Операция по добыче пряности?
   - У нас нет шансов увидеть такую операцию. Стрелки сбивают снарядом любой приближающийся орнитоптер, как подброшенную в воздух косточку сливы.
   - Этот клуб слишком мал для пыльного дьявола. Слишком низок. - Пожав плечами, Гаран нажал кнопки на панели управления и направил орнитоптер ниже, к красновато-коричневому облаку. - Давайте посмотрим.
   После стольких дней томительной скуки они свернули с маршрута, чтобы обследовать большую скалу, торчавшую из песка.
   Достигнув места, они не нашли там никаких следов и никаких машин, никаких признаков человеческого присутствия - однако при этом акры пустыни выглядели потревоженными. На песке виднелись ржавые пятна, словно пятна крови высохли под знойным беспощадным солнцем, приобретя охряной цвет.
   - Выглядит так, словно сюда бросили бомбу, - сказал Кьель.
   - Может быть, это последствия взрыва пряности, - предположил Гаран. Я спущусь еще ниже, чтобы лучше осмотреть место.
   Когда орнитоптер остановился на песке, Кьель распахнул люк. Охлаждаемый воздух с шипением вырвался из кабины. Внутрь хлынула волна жара. Кьель закашлял от пыли.
   Гаран высунулся из кабины и втянул ноздрями воздух.
   - Понюхайте.
   В воздухе стоял тяжелый дух жженой корицы.
   - Это точно взрыв пряности.
   Джостен протиснулся позади Кьеля и спрыгнул на мягкий песок. Пораженный, он взял пригоршню охряного песка и поднес его к губам.
   - Может, нам стоит собрать немного свежей пряности и взять ее с собой? Должно быть, она стоит целое состояние.
   Кьель думал о том же, но, услышав слова новичка, обернулся к нему, скорчив презрительную гримасу.
   - У нас нет оборудования для добычи. Надо отделить пряность от песка, а этого не сделаешь пальцами. Гаран заговорил спокойно, но твердо:
   - Если вы по возвращении попытаетесь продать этот товар в Карфаге уличному торговцу, то вас наверняка отволокут к Раббану - или, что еще хуже, вам придется объяснять графу Фенрингу, каким образом свежая пряность оказалась в карманах простых патрульных.
   Когда солдаты добрались до неровного углубления в центре рассеявшегося облака пыли, Джостен тревожно оглянулся.
   - А здесь не опасно? Большие черви не ходят за пряностью?
   - Боишься, парень? - ехидно спросил Кьель.
   - Давай бросим его червям, если они придут, - предложил Гаран. - Это даст нам время убраться целыми.
   В этот момент Кьель заметил на дне ямы какое-то движение. В песке копошилось нечто, было похоже, что под песком шевелятся какие-то твари, похожие на червей в гнилом мясе. Джостен открыл было рот, но передумал и промолчал, крепко стиснув зубы.
   Из песка высунулось создание, похожее на змею, длиной около двух метров, с мясистым сегментированным телом. Тварь была похожа на змею с пастью, усеянной острыми как иглы зубами, обрамлявшими глотку.
   - Песчаный червь! - воскликнул Джостен.
   - Это какой-то недомерок, - презрительно бросил Кьель.
   - Наверное, новорожденный, как ты думаешь? - спросил Гаран.
   Червь покачивал из стороны в сторону своей безглазой мордой. Вокруг этого выползшего наружу червя копошились еще с десяток таких же, словно разметанных мощным взрывом.
   - Откуда они появились, черт бы их взял? - спросил Кьель.
   - Мне об этом не докладывали, - язвительно ответил Гаран.
   - Мы не можем.., поймать одного? - Джостен явно осмелел.
   Кьель удержался от грубого ответа; идея молодого рекрута пришлась ему по вкусу.
   - Давайте! - С этими словами он ринулся к яме. Червь уловил движение и подался назад, словно размышляя: бежать или нападать. Потом, приняв решение, он выгнулся дугой, напомнив при этом морского змея, и принялся стремительно зарываться в песок штопорообразными движениями.
   Джостен рванулся вперед и ухватил сегментированный хвост - тело червя уже успело скрыться под песком на три четверти.
   - Ну и силен же он!
   Последовав примеру молодого патрульного, бортовой стрелок тоже подбежал к червю и ухватил его за хвост.
   Червь изо всех сил старался вырваться, но Гаран, зайдя спереди, раскопал песок и мертвой хваткой вцепился в голову зверя. Вся троица принялась дружно вытаскивать животное на поверхность. Маленький червь извивался, словно угорь на раскаленной сковороде.
   С противоположной стороны ямы из песка высунулись остальные черви; они торчали из песка, словно перископы неведомых подводных лодок, всплывших со дна моря дюн, круглые пасти чернели, словно око дьявола. Момент был поистине страшен. Кьель испугался, что эти черви сейчас нападут на них, как личинки смертельного паразита, но молодые черви, постояв несколько мгновений, зарылись в песок и бросились наутек, исчезнув под землей.