Херберт Мэри
Дочь молнии (Dark Horse - 2)
Мэри Херберт
Дочь молнии
Дженни, одно хорошее посвящение
заслуживает другого
ПРОЛОГ
Лорд Брант скользнул в темный проем шатра как раз в тот момент, когда пара вражеских воинов рванулась за ним. Он перевел дыхание и нырнул в теплую темноту своего убежища.
События развивались так стремительно. Он с трудом верил тому, что смог спрятаться в центре этого огромного лагеря - лагеря, который еще совсем недавно был средоточием победоносных войск клана и наемников, предводительствуемых железным лордом Медбом. Сейчас же лагерь этот был местом хаотического отступления.
Брант прислушался к звукам, доносившимся снаружи. Он слышал шум все еще продолжающейся битвы. Его пальцы сжали рукоятку кинжала.
"Глупцы!" - подумал он. Клан Вилфлайинга все еще сражается. Неужели они не поняли, что все было потеряно в тот день, когда эта ведьма уничтожила лорда Медба? Неужели они пропустили этот ошеломляющий поединок с магией?
Силы врагов Медба под командованием правителя Хулинина, лорда Сэврика, все еще двигались через долину, вливаясь в лагерь, с целью добить армию неприятеля.
Брант отшатнулся в глубь шатра, когда несколько вооруженных людей пробежало мимо. Он узнал их по серым плащам: это были воины из клана Эмнок.
Этот Эмнок был союзником лорда Медба, пока силы Хулинина с яростью не обрушились на них.
Брант скривил губы. Трусы, все они трусы! Его собственный клан тоже предал его, все сложили оружие, оставив его одного, лицом к лицу со смертью.
Но он не собирался так быстро сдаваться. Брант был правой рукой Медба и был бы казнен без рассуждений, если бы его схватили люди Сэврика. Но он был достаточно и себялюбивым человеком и не собирался тратить энергию попусту, равно как и проливать кровь. Клан потерял его не раньше чем Брант решил, что настало время хватать все, что он сможет унести, и умывать руки. Он уже уложил свои собственные вещи и к тому же набил золотом, захваченным в шатре одного из вождей, два мешка.
Невыполненным оставался лишь один пункт его плана, который обеспечил бы ему преуспевание в будущем. Ему была нужна Книга Матры лорда Медба. Книга эта была древнейшим сводом двухсотлетнего магического учения. Знания, запечатленные на ее страницах, были бесценны. Лорд Медб хранил книгу в секрете, но Брант знал, где она, и хотел завладеть ею, пока никто другой не положил на нее руку.
Брант был уверен, что обладает врожденной способностью к магии, и, имея в руках бесценный фолиант, он сможет овладеть запретным искусством. Тогда-то он и отплатит им всем: кланам и ведьме Габрии за сегодняшний позор и поражение. Нужно было немедленно украсть книгу и уходить, пока никто не наткнулся на него.
Но уйти отсюда будет не так-то легко. Он осторожно посмотрел, нет ли кого у входа. Путь был свободен, и он, не теряя ни минуты, рванулся вперед, лавируя между черными фетровыми шатрами, к самому большому жилищу лагеря.
Несколько вражеских воинов и группа наемников Медба следовали за ним в отдалении. Брант избежал встречи с ними. Он продолжал бежать, пока не достиг убежища Медба, окруженного кольцом палаток.
Внезапно он остановился и резко свернул перед открытым шатром. Пять вооруженных воинов стояли перед жилищем Медба, наблюдая, как шестой сталкивал с крыши коричневое знамя. Брант чуть было не присвистнул, но вовремя сдержался.
Воины были закутаны в золотые плащи Хулинина. Один из них повернулся, и Брант узнал ястребиный нос и мужественный профиль лорда Сэврика, человека, который сумел противостоять предательскому и незаконному вторжению Медба.
Проклятия застыли на губах Бранта. Он пожирал глазами вождя и шатер, в глубине которого покоилась книга. Сэврик, несомненно, чувствовал себя победителем, потому что его меч покоился в ножнах и лишь пять человек охраны - его личные телохранители - были рядом с ним. По крайней мере, Брант никого больше не видел. Он метнулся обратно в тень и задумался, что же делать. У него оставалось слишком мало времени.
Внезапно победный рев прокатился по долине. Брант кинул взгляд на далекие горы, где на одном из холмов лежали развалины древней крепости Аб-Чакан, оглядел цепким взором долину реки Айзин и разрушенный лагерь Медба. Он не видел низовьев долины, где шла битва, но он различил остатки четырех кланов, укрывшихся в руинах. Он глянул назад, на шестерых воинов Хулинина: они тоже были захвачены зрелищем. Один из них, Бреган, воин, известный своей храбростью, стоял рядом с Сэвриком.
В эту минуту внимание всех было привлечено суматохой, возникшей на поле битвы. Несколько наемных воинов яростно пробирались к лорду Сэврику. Было непонятно, собираются ли они атаковать или сдаваться. Охрана Сэврика не имела выбора и полностью зависела от намерений всадников. Они, в свою очередь, выхватили оружие и двинулись в сторону наемников, на какое-то время оставив Сэврика одного.
Брант не терял ни секунды. Неслышно, как крадущаяся кошка, он преодолел расстояние между шатрами и очутился позади Сэврика.
Вождь Хулинина слишком поздно осознал присутствие врага. Он не успел повернуться, как Брант дважды ударил его кинжалом: в спину и в грудь.
Сэврик рухнул наземь, издав крик боли и удивления. Брант перепрыгнул через неподвижное тело, ворвался в шатер и вытащил книгу из тайника. Он успел выбежать и скрыться, пока враги не успели сообразить, что произошло.
Со злорадным удовольствием услышал он позади полный ужаса крик Брегана: "Лорд Сэврик!" В одну минуту он вскочил на чью-то оседланную лошадь и поскакал в восточном направлении. Смутная идея в его голове приобретала все более отчетливую форму. Он оставит равнины на некоторое время, пока не утихнут страсти и события битвы не станут лишь воспоминанием. А он, может быть, отправится в Пра-Деш, в королевство Кала. Там он посвятит себя изучению книги и, возможно, будет настолько удачлив, что предложит свои услуги предусмотрительным прадешианцам, собирающимся пересмотреть запрещающие колдовство законы.
Затем он вернется сюда и даст кланам понять, что их тревоги не кончились со смертью лорда Медба.
1
Габрия стояла на жестком полу шатра вождей Хулинин Трелд безмолвно и неподвижно и рассматривала лица людей, толпившихся перед ней. Многих из них она знала, некоторых любила. Пирс Арганоста, знахарь и лекарь Хулинина; знаменитый бард Кантрелл; леди Тунголи, вдова лорда Сэврика и мать нынешнего правителя. Все они сидели напротив нее на невысоком помосте, на их лицах лежала печать тревоги и озабоченности. Габрия с грустью подумала, что слишком многие не выражали никакого беспокойства. Эти лица в толпе выражали враждебность и страх.
Слева от себя Габрия видела восьмерых мужчин и женщин, которые сидели на низких скамьях, стоящих вдоль выбеленных стен. Они были преднамеренно безучастны ко всему происходящему, ведь им предстояло выносить решение, будучи в ясном разуме. Талар, жрец бога Шургарта, стоял перед народом, побуждая отринуть ересь магии и пресечь зло колдовства.
- Магия отвратительна! - выкрикнул он. Жрец был коротышкой, компенсировавшим недостаток в росте силой своего голоса.
Жрец выкрикивал в толпу уже несколько минут, а Габрия смотрела на лорда Этлона, не слушая. Она видела, что Этлон взбешен и расстроен. По закону ей запрещалось смотреть на него, чтобы силой взгляда не повлиять на приговор. Она должна выслушать обвинения и дать правителю возможность судить беспристрастно.
Габрия вздохнула и переменила позу, чтобы освободить затекшую спину. Двери просторного зала были плотно закрыты, и жара становилась все сильнее. Запах смолы, исходивший от многочисленных факелов, уже перебивал запахи благовоний и человеческого тела, которые обычно наполняли воздух. Габрия мечтала о глотке воды, но разговаривать было также запрещено, поэтому она попыталась отвлечься от мучившей ее жажды и сосредоточиться на лицах, окружавших ее.
Все это было уже знакомо ей. Полгода назад, в начале весны, ее клан был полностью перебит сторонниками лорда Медба. Без семьи и друзей она была вынуждена прийти в Хулинин Трелд и просить о принятии ее в клан. Вместо того чтобы сказать всю правду и, возможно, быть отвергнутой (женщин не часто принимали в клан), она выдала себя за мужчину и, кроме того, привела с собой легендарную лошадь хуннули. Совет вождей принял ее по настоянию лорда Сэврика.
Сейчас, спустя несколько месяцев, им вновь приходилось выбирать, но на этот раз они знали о ней всю правду: она была женщиной и она была колдуньей. В обычных условиях законы клана предписывали смерть за подобные прегрешения. Однако в случае с Габрией обстоятельства были весьма далеки от обычных. Габрия оказалась единственной из одиннадцати кланов, кто оказался способным лицом к лицу встретиться с магией Медба; она спасла их всех от истребления или рабства. В благодарность Совет Лордов освободил ее от наказания, причитающегося за использование магии, но с условием, что она больше никогда не будет ею пользоваться. Теперь ей предстояло ответить за другие свои проступки.
Новый правитель Хулинина, лорд Этлон, объявил клану о своих чувствах к Габрии и уже заплатил за невесту жрице богине Амары. В клане знали, что не стоит гневить правителя, вынося Габрии слишком суровый приговор. Однако даже в случае с Габрией не следовало пренебрегать древними законами. Необходимо было вынести какой-то приговор, чтобы успокоить гнев и обиду людей. Многие из них, подстрекаемые Таларом, требовали изгнания Габрии. Другие предлагали отрезать ей язык, чтобы она больше не могла произнести слов заклинания. Третьи, хотя их было мало, считали, что она заслуживала снисхождения.
Страсти так накалились, что лорд Этлон решил положить этому конец. Он мог бы просто освободить Габрию от любой ответственности, но он знал, что с желаниями народа следует считаться. Несколько дней назад он с большой неохотой дал согласие на суд особой формы, принятой в клане, когда восемь человек определяли степень виновности и наказания для подсудимого.
К ярости Талара леди Тунголи настояла, чтобы совет суда состоял из четырех мужчин и четырех женщин. Женщины обычно не допускались в суд, но леди сказала, что, поскольку проступки Габрии имели столь большие последствия, будет справедливо, если женщины помогут суду. Лорд Этлон поддержал ее. И вот четверо мужчин - два старца, воин и ткач, и четверо женщин - жрица Амары, две жены и знахарка, собрались холодным осенним днем, чтобы решить судьбу Габрии.
Девушка снова переменила позу и откинула волосы со лба. Жара становилась все более невыносимой. Капли пота покрывали ее лоб, а длинная юбка казалась слишком тяжелой. Она хотела, чтобы все это поскорее кончилось, чтобы они поторопились. В особенности Талар. Громкий голос жреца все еще звучно сотрясал воздух. Нахмурившись, Габрия попыталась вникнуть в то, что он говорил.
- Я не осуждаю Совет за то, что эта женщина избежала наказания за свои деяния, - гремел его голос, голос человека, уверенного в своей правоте и преданности закону. - Вожди слишком обрадовались тому, что лорду Медбу не удалось осуществить своих дьявольских намерений. Но они не заметили, что зло только сменило маску. Эта ведьма, - он ткнул пальцем в Габрию, - до сих пор жива. Основательная возможность истребить магию в нашем клане у нас в руках. Бог дает нам возможность показать всем в долинах Рамсарина, как мы обходимся с ведьмами. Мы не пощадим их! - его голос был подобен грому. - Хулинин, мы обязаны вырвать с корнем ростки магии, пока они не распространились. Пусть смерть будет ей наказанием! Уничтожить ведьму!
Жрец еще не замолк, когда со своего места поднялся Пирс, лекарь, и потребовал слова.
- Я еще не закончил, - возразил Талар. Он чувствовал, что полностью овладел вниманием присутствующих, и хотел довести свою мысль до конца.
Лорд Этлон, однако, уже устал от разглагольствований Талара.
- Мы достаточно слушали вас, жрец, пусть выскажутся и другие. Пирс, вы можете начинать.
Лекарь, не обращая внимания на Талара, повернулся лицом к членам суда. Его бледное лицо и светлые седые волосы казались почти бесцветными в свете факелов, но в его голосе не чувствовалось робости. Старый Пирс любил Габрию как родную дочь и собирался сделать все возможное, чтобы спасти ее.
- Хулинин! Я не хочу пачкать рук в крови здесь ли, в нашем клане, или где-нибудь еще. Согласно нашим законам я чужой, но за те одиннадцать лет, что я прожил с вами, я всегда видел только уважение, преданность и смелость в вашем обращении с кем бы то ни было. Эта девушка, стоящая перед вами, - разве не имеет она тех же прав, что и вы? Когда ее клан был истреблен Медбом, Габрия была способна лишь одним способом покарать убийцу близких. Когда она поняла, что вполне владеет магией, она не укрыла от нас свой талант, она применила его, чтобы спасти нас всех. Да, с точки зрения ваших законов, действия Габрии были неверны, но это было единственное, что имелось в ее распоряжении. Совет Лордов освободил ее от наказания за использование запретного искусства. Неужели же мы повернемся спиной к этому мудрому решению? Неужели мы убьем ее за то, что она была в состоянии противостоять врагу сильнее, чем все воины нашего клана вместе взятые? Она не заслужила смерти, она заслужила лишь наше уважение.
Пирс встретился глазами с каждым из восьмерых, будто хотел закрепить сказанное в их мозгу, затем ободряюще улыбнулся Габрии и сел.
В толпе задвигались, послышались приглушенные голоса.
Следующей встала леди Тунголи. Как вдова лорда Сэврика и мать Этлона она пользовалась особым почетом и уважением среди женщин Хулинина. Все голоса смолкли, когда она кивком приветствовала суд и стала говорить.
- Я буду говорить от своего имени, а также от имени тех, кого сегодня нет с нами.
Она говорила негромко, но ее голос проникал в самые отдаленные уголки зала.
- От себя я скажу, что пришла сюда защищать свои убеждения. А теперь вспомните лорда Сэврика. Я достаточно хорошо знала своего мужа, чтобы быть полностью убежденной, что он никогда бы не осудил Габрию на смерть. Он уважал ее за ее бесстрашие, за ее ум, за ее решительность. Если бы он сейчас был здесь, он проанализировал бы ее поступки и причины, их вызвавшие. Он был уверен, что в этой ситуации вы поступите так же мудро.
Есть и другие свидетели. Это клан Корин. Чем заслужил он такую судьбу? Они были только пешками в руках лорда Медба, и он раздавил их, когда они не захотели идти войной на своих союзников. Габрия избегла их страшной участи. Она хотела отомстить за близких и покарать убийцу. Думаю, что будь на ее месте кто-нибудь другой из Корина, он поступил бы так же.
- Есть еще один человек, которого можно призвать в свидетели, - вдруг выступил из толпы пастух. Он вопросительно взглянул на леди Тунголи. Она кивнула и замолчала, уступив ему право говорить. - Я имею в виду лошадь хуннули, Нэру. В нашем клане всегда любили и оберегали эту древнюю породу. Мы знаем, что хуннули не выносят зла в любом его проявлении. Но если все, что говорил Талар, правда, почему Нэра так любит Габрию и не расстается с ней? Думаю, тот простой факт, что хуннули доверяет Габрии и послушна ей, говорит о девушке больше, чем любое из наших предположений.
Пастух умолк и сел на место.
Поднялся со скамьи бард Кантрелл и обратил к Габрии свои слепые глаза. Его глубокий, низкий голос зазвучал в наступившей тишине:
- Пастух повернул вопрос интересной стороной. Долгие годы, в песнях, легендах, преданиях, нам говорили, что магия - это ересь. Мы верили безоговорочно, что это зло, что оно несет разрушение и беды. В этом мы были правы. Магия действительно зло. - Слушатели были шокированы и растерянно глядели на барда. Он улыбнулся, его пальцы легко коснулись струн арфы, которую он всегда носил с собой. Нежная мелодия разлилась по залу. - Но мы забыли, что магия может быть так же красива, как конь хуннули, так же полезна, как философский камень, так же сложна, как древняя рукопись, и так же сильна, как настоящая любовь. А может, в магии не больше зла, чем в обычном кинжале. Зло там, где ее употребляют на злые цели. Магия была частью нашей жизни со времен сотворения мира, и раньше, перед Великим Уничтожением, считалось, что способность к колдовству - дар богов. Мы получили его в наследство. Я прошу вас принять Габрию. Она обладает великим даром, который следует оберегать, а не разрушать. Будьте справедливы в своем решении. Может быть, в один прекрасный день нам снова понадобятся услуги Габрии.
Кантрелл сел. Но слова его еще продолжали звучать в ушах и сердцах людей.
Больше никто не попросил слова, поэтому судьи объединились, чтобы вынести решение. Габрия ждала. Гнетущая тишина повисла в зале.
Капля пота упала на ожерелье Габрии, но она не опустила головы, и лицо ее казалось спокойным. Что же они решат? Все, чего она хотела, был покой, отдых и время, чтобы снова начать нормальную жизнь. За этот год она вынесла столько, сколько не каждому выпадает на долю за целую жизнь. Поскорей бы все это кончилось и стало лишь воспоминанием.
Она взглянула на осколок Упавшей Звезды, сверкнувший на ее запястье. Как жаль, что она не может похоронить свой талант, как воспоминания. Магия стала частью ее существования, такой же необходимой, как дыхание. Габрия никогда не гордилась своей властью, но смогла выжить только благодаря ей. Она знала, что не сможет расстаться с магией, да и никто в мире, наверное, не смог, будь он на ее месте.
Ожидание становилось невыносимым. Наконец лорд Этлон поднялся. Было слышно, как его меч задел за каменную скамью. Навстречу ему встали все восемь.
- Так каково же ваше решение? - спросил Этлон прямо.
Самый старший из судей, худощавый человек с посеребренными сединой волосами, ответил:
- Мы слышали все обвинения, выдвинутые против Габрии. Мы знаем также и о ее храбрости. Кроме того, она подарила нам жизнь и свободу. Мы - клан Хулинин, а могли бы стать рабами Медба. Итак, постановляем: освободить Габрию от наказания. Она заслужила место среди нас, в Хулинин Трелд.
Талар вскочил, его лицо потемнело от гнева.
- Никогда! - закричал он.
Этлон поднял руку, чтобы остановить грубое вмешательство жреца:
- Продолжайте.
- Однако законы клана не могут быть попраны даже в этом случае. Наше решение: считать Габрию умершей в течение времени, равного тому, которое она провела среди нас, выдавая себя за мужчину. По нашим подсчетам это шесть месяцев. Во время изгнания никому не дозволяется разговаривать с ней, равно как и общаться другим способом. Местом изгнания Габрии будет храм Амары, что близ лагеря. По истечении шести месяцев Габрия вернется в клан и займет среди нас свое место.
Габрия, пораженная, сжала руки, чтобы унять их дрожь. Приговор был жесток: всю зиму ей предстояло быть одной, без чьей-либо поддержки. Большинство женщин, она знала, не выдержало бы такого испытания. Но, с другой стороны, Габрия знала - и Этлон, должно быть, тоже, - что у нее есть шанс выжить. В отличие от других женщин клана она владела мечом и луком. Она может проголодаться, но никогда не умрет от голода.
Талар подался вперед, его глаза пылали огнем - огнем ненависти жреца к ереси.
- Это незаконно! Эта женщина - скверна! Создание зла! Если ее нога ступит в святой храм Богини Матери, весь наш клан будет проклят!
Пирс вскочил, протестуя. Лекарь, пастух, еще несколько человек окружили Талара плотным кольцом. За Габрию начали вступаться и другие, пока просторный зал не заполнился орущими голосами. Весь этот шум обрушился на девушку снежной лавиной. Она стиснула зубы, молча слушая все возрастающий рев.
- Тихо! - вмешался Этлон. - Хватит! - Он подождал, пока шум полностью не прекратился и все лица повернулись к нему. - Жрец Талар имеет возражение. Может быть, судьи объяснят свое решение и дадут наконец отдых страстям?
Вперед выступила жрица Амары. Ее длинное зеленое одеяние представляло резкий контраст с темными одеждами других людей в зале. Эта немолодая, но все еще красивая женщина пользовалась в клане не меньшим, чем леди Тунголи, почетом и уважением. Ее сверкающие зеленые глаза, казалось, пронзили Талара насквозь.
- Это я предложила суду назначить местом изгнания храм Амары.
- Вы?! - воскликнул Талар.
Габрия тоже была поражена. Она не могла отвести взгляда от женщины, которая подошла к Талару и остановилась напротив него.
- Я думаю, что знаю о нраве богини больше вашего, Талар. Мужчина, который следует богу в борьбе и смерти, еще не может постичь тайну жизни и рождения. Я верю в то, что Габрия находится под покровительством Амары. Она выжила, несмотря ни на что, и это доказывает, что Амара заботится о своей дочери. И аргументы Кантрелла, если хотите, это больше, чем красивые слова знаменитого певца. - Она умолкла и посмотрела на барда. - Я предложила послать Габрию в храм Амары, - продолжала она, - чтобы узнать намерения Богини. Если девушка в милости у Амары, она останется жить и вернется к нам. Если же нет, Богиня Мать так накажет ее, как ни один смертный не в силах вообразить.
Все смотрели на Габрию. Никто не говорил ни слова. Наконец лорд Этлон поднял руку:
- Да будет так. Изгнание леди Габрии начнется сегодня с восходом луны. Она вернется через шесть месяцев, в день полнолуния.
Он повернулся на каблуках и вышел. Двери захлопнулись за ним, означая конец собрания.
Талар презрительно фыркнул и направился к выходу. В открытую дверь ворвался осенний ветер. Казалось, холодный воздух отрезвил людей. По одному, по двое они отводили глаза и уходили, пока в зале не остались только Габрия и Кантрелл.
Девушка глубоко вздохнула, отошла от очага и села на ступеньки помоста.
- Всего десять дней, как мы вернулись, и они уже отделались от меня, сказала она с горькой улыбкой.
Старый бард не сразу ответил. Он перебирал струны своей арфы.
Кантрелл потерял зрение прошлым летом, когда Медб исполосовал его лицо в припадке гнева. Бард нашел приют в Хулинин Трелд. С тех пор древняя арфа редко покидала его руки. Он ослеп, но музыка давала ему ощущение полноты жизни.
Сейчас он играл, складывая новую балладу о Габрии. Песни о героях в клане любили, и не худо было бы им напомнить о храбрости девушки. Он играл для нее, зная, что музыка может сказать больше, чем голос. Но вот сильным ударом по струнам он остановил звучание и подождал, пока последнее эхо не замерло.
Кантрелл встал и бережно положил арфу на скамью.
- Я рад, что ты будешь рядом. Мы все будем ждать твоего возвращения домой.
- Домой, - печально повторила Габрия. - Мой единственный дом разрушен. Я не думаю, что когда-нибудь обрету другой.
Глазами, полными отчаяния, она посмотрела на дверь, за которой исчез Этлон. У нее даже не было возможности попрощаться с ним.
Кантрелл тронул ее за руку, затем раскрыл объятия и прижал ее к себе.
- Ты переживешь это, дитя. Тебя ждут еще более тяжелые испытания. Будь готова к ним.
Габрия улыбнулась:
- Это одно из твоих пророчеств, бард?
- Нет. Я чувствую это - как приход ночи. Скоро взойдет луна. Тебе лучше уйти.
Габрия подняла со ступенек золотой плащ Хулинина, накинула его на плечи и побрела к высоким двойным дверям. Вслед ей зазвучала арфа.
Она уже собиралась уйти, когда очень знакомый голос позвал ее. Габрия резко обернулась и увидела Этлона, спешащего к ней со свертком в руке. Она подбежала к нему, обхватила руками его шею и спрятала лицо у него на груди.
Он горячо обнял ее:
- Я не мог позволить тебе уйти без единого слова.
Она подняла глаза:
- Шесть месяцев - это так долго. Я никогда так долго не была одна.
- Я тоже не хочу этого, - ответил Этлон, - но нужно соблюдать закон, иначе у нас никогда не наступит мир. - Он заглянул в ее печальные зеленые глаза: - Ты не будешь совсем одна. С тобой Нэра, и хотя я не смогу приходить, я буду наблюдать за тобой и оберегать тебя, как только смогу. Он вдруг улыбнулся: - Богиня тоже присмотрит за тобой. Я уже заплатил ей за тебя. Ты станешь моей женой, когда вернешься?
Она смотрела в сторону:
- За шесть месяцев ты можешь переменить свое решение.
Этлон нежно приподнял пальцем ее подбородок.
- Я скорее переменю клан. Я буду ждать тебя. Прими это, - он вложил сверток в ее руки, потом крепко поцеловал ее. - И прими мою любовь.
Последнее объятие - и он ушел.
Девушка проводила его взглядом, на сердце было тяжело. Подойдя к выходу, она посмотрела вниз, на зимний лагерь Хулинина в свете сумерек. Шатер вождей находился на склоне большого холма, за ним, до подножия гор Дархорна, простиралась широкая долина. На севере река Голдрин рвалась, устремив свои воды на плодородные земли долины. Здесь клан Хулинин проводил целую зиму, охраняя стада и постепенно утрачивая свои кочевые привычки.
С возвышения, на котором она стояла, Габрия видела весь лагерь целиком. У реки паслись многочисленные стада. Клан Хулинин был большим и крепким, и Габрия надеялась когда-нибудь обрести здесь дом. Но сейчас она не была уверена, что это когда-нибудь случится. Двести лет борьбы с магией оставили глубокий след в человеческой психологии. Габрия сомневалась, что магия вообще когда-нибудь будет разрешена законом - по крайней мере, в течение ее жизни.
Даже лорд Этлон ничем не мог помочь. Он также допускал, что Габрия имеет талант в магии, но только потому, что это допущение могло поколебать уверенность судей в виновности Габрии. Но Габрия была для них не просто единственным оставшимся в живых человеком погибшего клана, в бою она была смела, как мужчина, и, кроме того, открыто использовала свою власть, дарованную ей запретной наукой. Она слишком отличалась от них. Только одно существо принимало Габрию целиком, такой, какая она есть, - Нэра.
Дочь молнии
Дженни, одно хорошее посвящение
заслуживает другого
ПРОЛОГ
Лорд Брант скользнул в темный проем шатра как раз в тот момент, когда пара вражеских воинов рванулась за ним. Он перевел дыхание и нырнул в теплую темноту своего убежища.
События развивались так стремительно. Он с трудом верил тому, что смог спрятаться в центре этого огромного лагеря - лагеря, который еще совсем недавно был средоточием победоносных войск клана и наемников, предводительствуемых железным лордом Медбом. Сейчас же лагерь этот был местом хаотического отступления.
Брант прислушался к звукам, доносившимся снаружи. Он слышал шум все еще продолжающейся битвы. Его пальцы сжали рукоятку кинжала.
"Глупцы!" - подумал он. Клан Вилфлайинга все еще сражается. Неужели они не поняли, что все было потеряно в тот день, когда эта ведьма уничтожила лорда Медба? Неужели они пропустили этот ошеломляющий поединок с магией?
Силы врагов Медба под командованием правителя Хулинина, лорда Сэврика, все еще двигались через долину, вливаясь в лагерь, с целью добить армию неприятеля.
Брант отшатнулся в глубь шатра, когда несколько вооруженных людей пробежало мимо. Он узнал их по серым плащам: это были воины из клана Эмнок.
Этот Эмнок был союзником лорда Медба, пока силы Хулинина с яростью не обрушились на них.
Брант скривил губы. Трусы, все они трусы! Его собственный клан тоже предал его, все сложили оружие, оставив его одного, лицом к лицу со смертью.
Но он не собирался так быстро сдаваться. Брант был правой рукой Медба и был бы казнен без рассуждений, если бы его схватили люди Сэврика. Но он был достаточно и себялюбивым человеком и не собирался тратить энергию попусту, равно как и проливать кровь. Клан потерял его не раньше чем Брант решил, что настало время хватать все, что он сможет унести, и умывать руки. Он уже уложил свои собственные вещи и к тому же набил золотом, захваченным в шатре одного из вождей, два мешка.
Невыполненным оставался лишь один пункт его плана, который обеспечил бы ему преуспевание в будущем. Ему была нужна Книга Матры лорда Медба. Книга эта была древнейшим сводом двухсотлетнего магического учения. Знания, запечатленные на ее страницах, были бесценны. Лорд Медб хранил книгу в секрете, но Брант знал, где она, и хотел завладеть ею, пока никто другой не положил на нее руку.
Брант был уверен, что обладает врожденной способностью к магии, и, имея в руках бесценный фолиант, он сможет овладеть запретным искусством. Тогда-то он и отплатит им всем: кланам и ведьме Габрии за сегодняшний позор и поражение. Нужно было немедленно украсть книгу и уходить, пока никто не наткнулся на него.
Но уйти отсюда будет не так-то легко. Он осторожно посмотрел, нет ли кого у входа. Путь был свободен, и он, не теряя ни минуты, рванулся вперед, лавируя между черными фетровыми шатрами, к самому большому жилищу лагеря.
Несколько вражеских воинов и группа наемников Медба следовали за ним в отдалении. Брант избежал встречи с ними. Он продолжал бежать, пока не достиг убежища Медба, окруженного кольцом палаток.
Внезапно он остановился и резко свернул перед открытым шатром. Пять вооруженных воинов стояли перед жилищем Медба, наблюдая, как шестой сталкивал с крыши коричневое знамя. Брант чуть было не присвистнул, но вовремя сдержался.
Воины были закутаны в золотые плащи Хулинина. Один из них повернулся, и Брант узнал ястребиный нос и мужественный профиль лорда Сэврика, человека, который сумел противостоять предательскому и незаконному вторжению Медба.
Проклятия застыли на губах Бранта. Он пожирал глазами вождя и шатер, в глубине которого покоилась книга. Сэврик, несомненно, чувствовал себя победителем, потому что его меч покоился в ножнах и лишь пять человек охраны - его личные телохранители - были рядом с ним. По крайней мере, Брант никого больше не видел. Он метнулся обратно в тень и задумался, что же делать. У него оставалось слишком мало времени.
Внезапно победный рев прокатился по долине. Брант кинул взгляд на далекие горы, где на одном из холмов лежали развалины древней крепости Аб-Чакан, оглядел цепким взором долину реки Айзин и разрушенный лагерь Медба. Он не видел низовьев долины, где шла битва, но он различил остатки четырех кланов, укрывшихся в руинах. Он глянул назад, на шестерых воинов Хулинина: они тоже были захвачены зрелищем. Один из них, Бреган, воин, известный своей храбростью, стоял рядом с Сэвриком.
В эту минуту внимание всех было привлечено суматохой, возникшей на поле битвы. Несколько наемных воинов яростно пробирались к лорду Сэврику. Было непонятно, собираются ли они атаковать или сдаваться. Охрана Сэврика не имела выбора и полностью зависела от намерений всадников. Они, в свою очередь, выхватили оружие и двинулись в сторону наемников, на какое-то время оставив Сэврика одного.
Брант не терял ни секунды. Неслышно, как крадущаяся кошка, он преодолел расстояние между шатрами и очутился позади Сэврика.
Вождь Хулинина слишком поздно осознал присутствие врага. Он не успел повернуться, как Брант дважды ударил его кинжалом: в спину и в грудь.
Сэврик рухнул наземь, издав крик боли и удивления. Брант перепрыгнул через неподвижное тело, ворвался в шатер и вытащил книгу из тайника. Он успел выбежать и скрыться, пока враги не успели сообразить, что произошло.
Со злорадным удовольствием услышал он позади полный ужаса крик Брегана: "Лорд Сэврик!" В одну минуту он вскочил на чью-то оседланную лошадь и поскакал в восточном направлении. Смутная идея в его голове приобретала все более отчетливую форму. Он оставит равнины на некоторое время, пока не утихнут страсти и события битвы не станут лишь воспоминанием. А он, может быть, отправится в Пра-Деш, в королевство Кала. Там он посвятит себя изучению книги и, возможно, будет настолько удачлив, что предложит свои услуги предусмотрительным прадешианцам, собирающимся пересмотреть запрещающие колдовство законы.
Затем он вернется сюда и даст кланам понять, что их тревоги не кончились со смертью лорда Медба.
1
Габрия стояла на жестком полу шатра вождей Хулинин Трелд безмолвно и неподвижно и рассматривала лица людей, толпившихся перед ней. Многих из них она знала, некоторых любила. Пирс Арганоста, знахарь и лекарь Хулинина; знаменитый бард Кантрелл; леди Тунголи, вдова лорда Сэврика и мать нынешнего правителя. Все они сидели напротив нее на невысоком помосте, на их лицах лежала печать тревоги и озабоченности. Габрия с грустью подумала, что слишком многие не выражали никакого беспокойства. Эти лица в толпе выражали враждебность и страх.
Слева от себя Габрия видела восьмерых мужчин и женщин, которые сидели на низких скамьях, стоящих вдоль выбеленных стен. Они были преднамеренно безучастны ко всему происходящему, ведь им предстояло выносить решение, будучи в ясном разуме. Талар, жрец бога Шургарта, стоял перед народом, побуждая отринуть ересь магии и пресечь зло колдовства.
- Магия отвратительна! - выкрикнул он. Жрец был коротышкой, компенсировавшим недостаток в росте силой своего голоса.
Жрец выкрикивал в толпу уже несколько минут, а Габрия смотрела на лорда Этлона, не слушая. Она видела, что Этлон взбешен и расстроен. По закону ей запрещалось смотреть на него, чтобы силой взгляда не повлиять на приговор. Она должна выслушать обвинения и дать правителю возможность судить беспристрастно.
Габрия вздохнула и переменила позу, чтобы освободить затекшую спину. Двери просторного зала были плотно закрыты, и жара становилась все сильнее. Запах смолы, исходивший от многочисленных факелов, уже перебивал запахи благовоний и человеческого тела, которые обычно наполняли воздух. Габрия мечтала о глотке воды, но разговаривать было также запрещено, поэтому она попыталась отвлечься от мучившей ее жажды и сосредоточиться на лицах, окружавших ее.
Все это было уже знакомо ей. Полгода назад, в начале весны, ее клан был полностью перебит сторонниками лорда Медба. Без семьи и друзей она была вынуждена прийти в Хулинин Трелд и просить о принятии ее в клан. Вместо того чтобы сказать всю правду и, возможно, быть отвергнутой (женщин не часто принимали в клан), она выдала себя за мужчину и, кроме того, привела с собой легендарную лошадь хуннули. Совет вождей принял ее по настоянию лорда Сэврика.
Сейчас, спустя несколько месяцев, им вновь приходилось выбирать, но на этот раз они знали о ней всю правду: она была женщиной и она была колдуньей. В обычных условиях законы клана предписывали смерть за подобные прегрешения. Однако в случае с Габрией обстоятельства были весьма далеки от обычных. Габрия оказалась единственной из одиннадцати кланов, кто оказался способным лицом к лицу встретиться с магией Медба; она спасла их всех от истребления или рабства. В благодарность Совет Лордов освободил ее от наказания, причитающегося за использование магии, но с условием, что она больше никогда не будет ею пользоваться. Теперь ей предстояло ответить за другие свои проступки.
Новый правитель Хулинина, лорд Этлон, объявил клану о своих чувствах к Габрии и уже заплатил за невесту жрице богине Амары. В клане знали, что не стоит гневить правителя, вынося Габрии слишком суровый приговор. Однако даже в случае с Габрией не следовало пренебрегать древними законами. Необходимо было вынести какой-то приговор, чтобы успокоить гнев и обиду людей. Многие из них, подстрекаемые Таларом, требовали изгнания Габрии. Другие предлагали отрезать ей язык, чтобы она больше не могла произнести слов заклинания. Третьи, хотя их было мало, считали, что она заслуживала снисхождения.
Страсти так накалились, что лорд Этлон решил положить этому конец. Он мог бы просто освободить Габрию от любой ответственности, но он знал, что с желаниями народа следует считаться. Несколько дней назад он с большой неохотой дал согласие на суд особой формы, принятой в клане, когда восемь человек определяли степень виновности и наказания для подсудимого.
К ярости Талара леди Тунголи настояла, чтобы совет суда состоял из четырех мужчин и четырех женщин. Женщины обычно не допускались в суд, но леди сказала, что, поскольку проступки Габрии имели столь большие последствия, будет справедливо, если женщины помогут суду. Лорд Этлон поддержал ее. И вот четверо мужчин - два старца, воин и ткач, и четверо женщин - жрица Амары, две жены и знахарка, собрались холодным осенним днем, чтобы решить судьбу Габрии.
Девушка снова переменила позу и откинула волосы со лба. Жара становилась все более невыносимой. Капли пота покрывали ее лоб, а длинная юбка казалась слишком тяжелой. Она хотела, чтобы все это поскорее кончилось, чтобы они поторопились. В особенности Талар. Громкий голос жреца все еще звучно сотрясал воздух. Нахмурившись, Габрия попыталась вникнуть в то, что он говорил.
- Я не осуждаю Совет за то, что эта женщина избежала наказания за свои деяния, - гремел его голос, голос человека, уверенного в своей правоте и преданности закону. - Вожди слишком обрадовались тому, что лорду Медбу не удалось осуществить своих дьявольских намерений. Но они не заметили, что зло только сменило маску. Эта ведьма, - он ткнул пальцем в Габрию, - до сих пор жива. Основательная возможность истребить магию в нашем клане у нас в руках. Бог дает нам возможность показать всем в долинах Рамсарина, как мы обходимся с ведьмами. Мы не пощадим их! - его голос был подобен грому. - Хулинин, мы обязаны вырвать с корнем ростки магии, пока они не распространились. Пусть смерть будет ей наказанием! Уничтожить ведьму!
Жрец еще не замолк, когда со своего места поднялся Пирс, лекарь, и потребовал слова.
- Я еще не закончил, - возразил Талар. Он чувствовал, что полностью овладел вниманием присутствующих, и хотел довести свою мысль до конца.
Лорд Этлон, однако, уже устал от разглагольствований Талара.
- Мы достаточно слушали вас, жрец, пусть выскажутся и другие. Пирс, вы можете начинать.
Лекарь, не обращая внимания на Талара, повернулся лицом к членам суда. Его бледное лицо и светлые седые волосы казались почти бесцветными в свете факелов, но в его голосе не чувствовалось робости. Старый Пирс любил Габрию как родную дочь и собирался сделать все возможное, чтобы спасти ее.
- Хулинин! Я не хочу пачкать рук в крови здесь ли, в нашем клане, или где-нибудь еще. Согласно нашим законам я чужой, но за те одиннадцать лет, что я прожил с вами, я всегда видел только уважение, преданность и смелость в вашем обращении с кем бы то ни было. Эта девушка, стоящая перед вами, - разве не имеет она тех же прав, что и вы? Когда ее клан был истреблен Медбом, Габрия была способна лишь одним способом покарать убийцу близких. Когда она поняла, что вполне владеет магией, она не укрыла от нас свой талант, она применила его, чтобы спасти нас всех. Да, с точки зрения ваших законов, действия Габрии были неверны, но это было единственное, что имелось в ее распоряжении. Совет Лордов освободил ее от наказания за использование запретного искусства. Неужели же мы повернемся спиной к этому мудрому решению? Неужели мы убьем ее за то, что она была в состоянии противостоять врагу сильнее, чем все воины нашего клана вместе взятые? Она не заслужила смерти, она заслужила лишь наше уважение.
Пирс встретился глазами с каждым из восьмерых, будто хотел закрепить сказанное в их мозгу, затем ободряюще улыбнулся Габрии и сел.
В толпе задвигались, послышались приглушенные голоса.
Следующей встала леди Тунголи. Как вдова лорда Сэврика и мать Этлона она пользовалась особым почетом и уважением среди женщин Хулинина. Все голоса смолкли, когда она кивком приветствовала суд и стала говорить.
- Я буду говорить от своего имени, а также от имени тех, кого сегодня нет с нами.
Она говорила негромко, но ее голос проникал в самые отдаленные уголки зала.
- От себя я скажу, что пришла сюда защищать свои убеждения. А теперь вспомните лорда Сэврика. Я достаточно хорошо знала своего мужа, чтобы быть полностью убежденной, что он никогда бы не осудил Габрию на смерть. Он уважал ее за ее бесстрашие, за ее ум, за ее решительность. Если бы он сейчас был здесь, он проанализировал бы ее поступки и причины, их вызвавшие. Он был уверен, что в этой ситуации вы поступите так же мудро.
Есть и другие свидетели. Это клан Корин. Чем заслужил он такую судьбу? Они были только пешками в руках лорда Медба, и он раздавил их, когда они не захотели идти войной на своих союзников. Габрия избегла их страшной участи. Она хотела отомстить за близких и покарать убийцу. Думаю, что будь на ее месте кто-нибудь другой из Корина, он поступил бы так же.
- Есть еще один человек, которого можно призвать в свидетели, - вдруг выступил из толпы пастух. Он вопросительно взглянул на леди Тунголи. Она кивнула и замолчала, уступив ему право говорить. - Я имею в виду лошадь хуннули, Нэру. В нашем клане всегда любили и оберегали эту древнюю породу. Мы знаем, что хуннули не выносят зла в любом его проявлении. Но если все, что говорил Талар, правда, почему Нэра так любит Габрию и не расстается с ней? Думаю, тот простой факт, что хуннули доверяет Габрии и послушна ей, говорит о девушке больше, чем любое из наших предположений.
Пастух умолк и сел на место.
Поднялся со скамьи бард Кантрелл и обратил к Габрии свои слепые глаза. Его глубокий, низкий голос зазвучал в наступившей тишине:
- Пастух повернул вопрос интересной стороной. Долгие годы, в песнях, легендах, преданиях, нам говорили, что магия - это ересь. Мы верили безоговорочно, что это зло, что оно несет разрушение и беды. В этом мы были правы. Магия действительно зло. - Слушатели были шокированы и растерянно глядели на барда. Он улыбнулся, его пальцы легко коснулись струн арфы, которую он всегда носил с собой. Нежная мелодия разлилась по залу. - Но мы забыли, что магия может быть так же красива, как конь хуннули, так же полезна, как философский камень, так же сложна, как древняя рукопись, и так же сильна, как настоящая любовь. А может, в магии не больше зла, чем в обычном кинжале. Зло там, где ее употребляют на злые цели. Магия была частью нашей жизни со времен сотворения мира, и раньше, перед Великим Уничтожением, считалось, что способность к колдовству - дар богов. Мы получили его в наследство. Я прошу вас принять Габрию. Она обладает великим даром, который следует оберегать, а не разрушать. Будьте справедливы в своем решении. Может быть, в один прекрасный день нам снова понадобятся услуги Габрии.
Кантрелл сел. Но слова его еще продолжали звучать в ушах и сердцах людей.
Больше никто не попросил слова, поэтому судьи объединились, чтобы вынести решение. Габрия ждала. Гнетущая тишина повисла в зале.
Капля пота упала на ожерелье Габрии, но она не опустила головы, и лицо ее казалось спокойным. Что же они решат? Все, чего она хотела, был покой, отдых и время, чтобы снова начать нормальную жизнь. За этот год она вынесла столько, сколько не каждому выпадает на долю за целую жизнь. Поскорей бы все это кончилось и стало лишь воспоминанием.
Она взглянула на осколок Упавшей Звезды, сверкнувший на ее запястье. Как жаль, что она не может похоронить свой талант, как воспоминания. Магия стала частью ее существования, такой же необходимой, как дыхание. Габрия никогда не гордилась своей властью, но смогла выжить только благодаря ей. Она знала, что не сможет расстаться с магией, да и никто в мире, наверное, не смог, будь он на ее месте.
Ожидание становилось невыносимым. Наконец лорд Этлон поднялся. Было слышно, как его меч задел за каменную скамью. Навстречу ему встали все восемь.
- Так каково же ваше решение? - спросил Этлон прямо.
Самый старший из судей, худощавый человек с посеребренными сединой волосами, ответил:
- Мы слышали все обвинения, выдвинутые против Габрии. Мы знаем также и о ее храбрости. Кроме того, она подарила нам жизнь и свободу. Мы - клан Хулинин, а могли бы стать рабами Медба. Итак, постановляем: освободить Габрию от наказания. Она заслужила место среди нас, в Хулинин Трелд.
Талар вскочил, его лицо потемнело от гнева.
- Никогда! - закричал он.
Этлон поднял руку, чтобы остановить грубое вмешательство жреца:
- Продолжайте.
- Однако законы клана не могут быть попраны даже в этом случае. Наше решение: считать Габрию умершей в течение времени, равного тому, которое она провела среди нас, выдавая себя за мужчину. По нашим подсчетам это шесть месяцев. Во время изгнания никому не дозволяется разговаривать с ней, равно как и общаться другим способом. Местом изгнания Габрии будет храм Амары, что близ лагеря. По истечении шести месяцев Габрия вернется в клан и займет среди нас свое место.
Габрия, пораженная, сжала руки, чтобы унять их дрожь. Приговор был жесток: всю зиму ей предстояло быть одной, без чьей-либо поддержки. Большинство женщин, она знала, не выдержало бы такого испытания. Но, с другой стороны, Габрия знала - и Этлон, должно быть, тоже, - что у нее есть шанс выжить. В отличие от других женщин клана она владела мечом и луком. Она может проголодаться, но никогда не умрет от голода.
Талар подался вперед, его глаза пылали огнем - огнем ненависти жреца к ереси.
- Это незаконно! Эта женщина - скверна! Создание зла! Если ее нога ступит в святой храм Богини Матери, весь наш клан будет проклят!
Пирс вскочил, протестуя. Лекарь, пастух, еще несколько человек окружили Талара плотным кольцом. За Габрию начали вступаться и другие, пока просторный зал не заполнился орущими голосами. Весь этот шум обрушился на девушку снежной лавиной. Она стиснула зубы, молча слушая все возрастающий рев.
- Тихо! - вмешался Этлон. - Хватит! - Он подождал, пока шум полностью не прекратился и все лица повернулись к нему. - Жрец Талар имеет возражение. Может быть, судьи объяснят свое решение и дадут наконец отдых страстям?
Вперед выступила жрица Амары. Ее длинное зеленое одеяние представляло резкий контраст с темными одеждами других людей в зале. Эта немолодая, но все еще красивая женщина пользовалась в клане не меньшим, чем леди Тунголи, почетом и уважением. Ее сверкающие зеленые глаза, казалось, пронзили Талара насквозь.
- Это я предложила суду назначить местом изгнания храм Амары.
- Вы?! - воскликнул Талар.
Габрия тоже была поражена. Она не могла отвести взгляда от женщины, которая подошла к Талару и остановилась напротив него.
- Я думаю, что знаю о нраве богини больше вашего, Талар. Мужчина, который следует богу в борьбе и смерти, еще не может постичь тайну жизни и рождения. Я верю в то, что Габрия находится под покровительством Амары. Она выжила, несмотря ни на что, и это доказывает, что Амара заботится о своей дочери. И аргументы Кантрелла, если хотите, это больше, чем красивые слова знаменитого певца. - Она умолкла и посмотрела на барда. - Я предложила послать Габрию в храм Амары, - продолжала она, - чтобы узнать намерения Богини. Если девушка в милости у Амары, она останется жить и вернется к нам. Если же нет, Богиня Мать так накажет ее, как ни один смертный не в силах вообразить.
Все смотрели на Габрию. Никто не говорил ни слова. Наконец лорд Этлон поднял руку:
- Да будет так. Изгнание леди Габрии начнется сегодня с восходом луны. Она вернется через шесть месяцев, в день полнолуния.
Он повернулся на каблуках и вышел. Двери захлопнулись за ним, означая конец собрания.
Талар презрительно фыркнул и направился к выходу. В открытую дверь ворвался осенний ветер. Казалось, холодный воздух отрезвил людей. По одному, по двое они отводили глаза и уходили, пока в зале не остались только Габрия и Кантрелл.
Девушка глубоко вздохнула, отошла от очага и села на ступеньки помоста.
- Всего десять дней, как мы вернулись, и они уже отделались от меня, сказала она с горькой улыбкой.
Старый бард не сразу ответил. Он перебирал струны своей арфы.
Кантрелл потерял зрение прошлым летом, когда Медб исполосовал его лицо в припадке гнева. Бард нашел приют в Хулинин Трелд. С тех пор древняя арфа редко покидала его руки. Он ослеп, но музыка давала ему ощущение полноты жизни.
Сейчас он играл, складывая новую балладу о Габрии. Песни о героях в клане любили, и не худо было бы им напомнить о храбрости девушки. Он играл для нее, зная, что музыка может сказать больше, чем голос. Но вот сильным ударом по струнам он остановил звучание и подождал, пока последнее эхо не замерло.
Кантрелл встал и бережно положил арфу на скамью.
- Я рад, что ты будешь рядом. Мы все будем ждать твоего возвращения домой.
- Домой, - печально повторила Габрия. - Мой единственный дом разрушен. Я не думаю, что когда-нибудь обрету другой.
Глазами, полными отчаяния, она посмотрела на дверь, за которой исчез Этлон. У нее даже не было возможности попрощаться с ним.
Кантрелл тронул ее за руку, затем раскрыл объятия и прижал ее к себе.
- Ты переживешь это, дитя. Тебя ждут еще более тяжелые испытания. Будь готова к ним.
Габрия улыбнулась:
- Это одно из твоих пророчеств, бард?
- Нет. Я чувствую это - как приход ночи. Скоро взойдет луна. Тебе лучше уйти.
Габрия подняла со ступенек золотой плащ Хулинина, накинула его на плечи и побрела к высоким двойным дверям. Вслед ей зазвучала арфа.
Она уже собиралась уйти, когда очень знакомый голос позвал ее. Габрия резко обернулась и увидела Этлона, спешащего к ней со свертком в руке. Она подбежала к нему, обхватила руками его шею и спрятала лицо у него на груди.
Он горячо обнял ее:
- Я не мог позволить тебе уйти без единого слова.
Она подняла глаза:
- Шесть месяцев - это так долго. Я никогда так долго не была одна.
- Я тоже не хочу этого, - ответил Этлон, - но нужно соблюдать закон, иначе у нас никогда не наступит мир. - Он заглянул в ее печальные зеленые глаза: - Ты не будешь совсем одна. С тобой Нэра, и хотя я не смогу приходить, я буду наблюдать за тобой и оберегать тебя, как только смогу. Он вдруг улыбнулся: - Богиня тоже присмотрит за тобой. Я уже заплатил ей за тебя. Ты станешь моей женой, когда вернешься?
Она смотрела в сторону:
- За шесть месяцев ты можешь переменить свое решение.
Этлон нежно приподнял пальцем ее подбородок.
- Я скорее переменю клан. Я буду ждать тебя. Прими это, - он вложил сверток в ее руки, потом крепко поцеловал ее. - И прими мою любовь.
Последнее объятие - и он ушел.
Девушка проводила его взглядом, на сердце было тяжело. Подойдя к выходу, она посмотрела вниз, на зимний лагерь Хулинина в свете сумерек. Шатер вождей находился на склоне большого холма, за ним, до подножия гор Дархорна, простиралась широкая долина. На севере река Голдрин рвалась, устремив свои воды на плодородные земли долины. Здесь клан Хулинин проводил целую зиму, охраняя стада и постепенно утрачивая свои кочевые привычки.
С возвышения, на котором она стояла, Габрия видела весь лагерь целиком. У реки паслись многочисленные стада. Клан Хулинин был большим и крепким, и Габрия надеялась когда-нибудь обрести здесь дом. Но сейчас она не была уверена, что это когда-нибудь случится. Двести лет борьбы с магией оставили глубокий след в человеческой психологии. Габрия сомневалась, что магия вообще когда-нибудь будет разрешена законом - по крайней мере, в течение ее жизни.
Даже лорд Этлон ничем не мог помочь. Он также допускал, что Габрия имеет талант в магии, но только потому, что это допущение могло поколебать уверенность судей в виновности Габрии. Но Габрия была для них не просто единственным оставшимся в живых человеком погибшего клана, в бою она была смела, как мужчина, и, кроме того, открыто использовала свою власть, дарованную ей запретной наукой. Она слишком отличалась от них. Только одно существо принимало Габрию целиком, такой, какая она есть, - Нэра.