Страница:
– Что случилось? – задыхаясь, спросила Мэгги.
– Слишком много мужчин держали тебя в своих объятиях, – процедил Такер и, прижав ее к себе, начал медленно покачиваться в такт музыке.
– Я не могу танцевать, так что придется довольствоваться этим, – прошептал он.
– М-м-м… мне это нравится больше.
Они долго молчали. Мэгги закрыла глаза, позволив себе раствориться в сладостном мгновении.
– Что ты хочешь, Мэгги? – прошептал он. Девушка отстранилась и удивленно взглянула на него, не зная, что ответить:
– Хочу?
– Разбогатеть? Быть свободной? Счастливой?
– Не зна…
– Зато знаю я. Хочу тебя. Хочу любить и защищать, заслужить твое доверие и принести тебе счастье. Не желаю быть твоим хозяином, Мэгги, только мужем.
– Но я не могу выйти за тебя замуж, Такер. Глаза девушки наполнились слезами. Почему он ей не верит? И почему она больше не может верить в любовь и счастье?
Такер еще ближе привлек ее к себе, прижав упрямую головку к своей груди. Мэгги услышала, как бьется его сердце: «Тук-тук. Тук-тук».
Странное чувство захлестнуло девушку.
«Тук-тук… Тук-тук… »
Словно она защищена, завернута в теплый кокон.
«Тук-тук… »
– Мэгги…
Она повернула к нему лицо, встретилась взглядом со знакомыми темными глазами.
– Самая великая свобода в том, чтобы любить друг друга без помех, – шепнул он. – Позволь себе любить меня.
– Я люблю тебя, – прерывисто выдохнула девушка, словно против воли.
– Любовь – это не просто слова, Мэгги. Если ты наглухо закрываешь сердце, не отдавая его никому, это не любовь.
Кровь ударила в голову, когда Мэгги поднялась на цыпочки, навстречу его ожидающим губам. Ее руки скользнули по его плечам и волосам, губы приблизились к его губам. Она напрягала тело, стараясь выпить одним глотком нектар страсти, молчаливо проклиная ярды и ярды атласа, разделявшие их, умирая от желания стать с Такером единым целым, частью его самого, лежать с ним под открытым небом, отдаться до конца, без упреков и сожалений.
Его пальцы легко скользили по упругой груди, и со стоном восторга и желания Мэгги откинула голову, закрыла глаза, опьяненная безумными ощущениями, пожиравшими ее, словно пламя лесного пожара.
Но Такер неожиданно так резко отстранился, что Мэгги упала бы, не поймай он ее снова. Почти грубо стиснув девушку, он опять оттянул ее голову, вынуждая смотреть на себя.
– Больше не желаю слышать «нет»! – тихо, но отчетливо проговорил он. – Я уже сказал, что не собираюсь становиться твоим хозяином и не буду указывать тебе что делать. Клянусь Богом. Ты получишь столько свободы, сколько захочешь. Но это совсем другое дело. Ты выйдешь за меня.
– Да, Такер.
– Мы можем пожениться послезавтра, в один день с матерью и Дэвидом.
– Да, Такер.
– И никаких споров. Понят… Подожди. Что ты сказала?
Мэгги улыбнулась, нежно, мечтательно:
– Я сказала: «Да, Такер».
И когда он вновь сжал ее в объятиях, подумала, как счастлива поверить в сказку.
ГЛАВА 41
ГЛАВА 42
ЭПИЛОГ
– Слишком много мужчин держали тебя в своих объятиях, – процедил Такер и, прижав ее к себе, начал медленно покачиваться в такт музыке.
– Я не могу танцевать, так что придется довольствоваться этим, – прошептал он.
– М-м-м… мне это нравится больше.
Они долго молчали. Мэгги закрыла глаза, позволив себе раствориться в сладостном мгновении.
– Что ты хочешь, Мэгги? – прошептал он. Девушка отстранилась и удивленно взглянула на него, не зная, что ответить:
– Хочу?
– Разбогатеть? Быть свободной? Счастливой?
– Не зна…
– Зато знаю я. Хочу тебя. Хочу любить и защищать, заслужить твое доверие и принести тебе счастье. Не желаю быть твоим хозяином, Мэгги, только мужем.
– Но я не могу выйти за тебя замуж, Такер. Глаза девушки наполнились слезами. Почему он ей не верит? И почему она больше не может верить в любовь и счастье?
Такер еще ближе привлек ее к себе, прижав упрямую головку к своей груди. Мэгги услышала, как бьется его сердце: «Тук-тук. Тук-тук».
Странное чувство захлестнуло девушку.
«Тук-тук… Тук-тук… »
Словно она защищена, завернута в теплый кокон.
«Тук-тук… »
– Мэгги…
Она повернула к нему лицо, встретилась взглядом со знакомыми темными глазами.
– Самая великая свобода в том, чтобы любить друг друга без помех, – шепнул он. – Позволь себе любить меня.
– Я люблю тебя, – прерывисто выдохнула девушка, словно против воли.
– Любовь – это не просто слова, Мэгги. Если ты наглухо закрываешь сердце, не отдавая его никому, это не любовь.
Кровь ударила в голову, когда Мэгги поднялась на цыпочки, навстречу его ожидающим губам. Ее руки скользнули по его плечам и волосам, губы приблизились к его губам. Она напрягала тело, стараясь выпить одним глотком нектар страсти, молчаливо проклиная ярды и ярды атласа, разделявшие их, умирая от желания стать с Такером единым целым, частью его самого, лежать с ним под открытым небом, отдаться до конца, без упреков и сожалений.
Его пальцы легко скользили по упругой груди, и со стоном восторга и желания Мэгги откинула голову, закрыла глаза, опьяненная безумными ощущениями, пожиравшими ее, словно пламя лесного пожара.
Но Такер неожиданно так резко отстранился, что Мэгги упала бы, не поймай он ее снова. Почти грубо стиснув девушку, он опять оттянул ее голову, вынуждая смотреть на себя.
– Больше не желаю слышать «нет»! – тихо, но отчетливо проговорил он. – Я уже сказал, что не собираюсь становиться твоим хозяином и не буду указывать тебе что делать. Клянусь Богом. Ты получишь столько свободы, сколько захочешь. Но это совсем другое дело. Ты выйдешь за меня.
– Да, Такер.
– Мы можем пожениться послезавтра, в один день с матерью и Дэвидом.
– Да, Такер.
– И никаких споров. Понят… Подожди. Что ты сказала?
Мэгги улыбнулась, нежно, мечтательно:
– Я сказала: «Да, Такер».
И когда он вновь сжал ее в объятиях, подумала, как счастлива поверить в сказку.
ГЛАВА 41
Леса, купленного на лесопилке Роби, хватило на небольшой трехкомнатный домик для Дэвида и Морин, с просторной мансардой, где будут спать дети. Самая большая комната, где почти все пространство занимали стол и скамейки, будет служить гостиной и столовой, в крохотной кухоньке едва хватало места для деревянного прилавка и огромного каменного очага, в боковую стену которого была встроена духовка. Третья комната была спальней молодоженов.
На другом берегу реки мужчины с помощью Кигена воздвигли первый дом Мэгги и Такера, однокомнатную деревянную хижину.
Этим утром Такер поднялся раньше, запряг Блу Боя, переправился через реку и долго сидел в седле, глядя на грубое строение, куда вечером приведет новобрачную. Он был так взволнован, когда Мэгги согласилась стать его женой, но теперь…
Как он смеет привести ее в такое место? Одна комната. Простой тиковый матрас на полу. Что он может предложить ей? Изнурительный труд с утра до вечера? Много лет может уйти на то, чтобы построить дом, который он обещал ей. О, Такер знает, что Мэгги вынесет все, видел, как мужественно она держалась во время путешествия на запад, но справедливо ли требовать от нее такой жертвы? Особенно, когда в Орегоне ее может ждать лучшая судьба?
Неожиданно дверь хижины отворилась, и на пороге появилась Мэгги. Медово-каштановые волосы в очаровательном беспорядке рассыпались по плечам. Сегодня на ней было одно из старых платьев Морин, которое, к тому же, она не нашла времени переделать. Оно висело на хрупкой фигурке как мешок, но все же Мэгги выглядела в нем невероятно очаровательной.
Откинув голову, девушка повернула лицо навстречу восходящему солнцу.
– Доброе утро, солнышко! – прокричала она, подняла юбку, открыв изящные голые ступни и тонкие щиколотки, и помчалась к реке.
Ошеломленный, Такер дождался, пока она исчезнет, и только потом подъехал к хижине. Спешившись, он медленно направился к двери, немного поколебался, не решаясь войти, и наконец повернул ручку и словно очутился на лугу. По всей комнате были расставлены ведра и кувшины с огромными букетами полевых цветов самых невероятных оттенков. На стене над постелью висело лоскутное покрывало, и еще одно, такое же, лежало на матраце. Такер сразу же понял, что это работа Мэгги, хотя не знал, откуда она нашла время. Он даже узнал большинство лоскутков. Некоторые от платьев, из которых выросла Фиона. Рубашка, которую он разорвал, когда падал в каньон Снейк-Ривер. Один из его поношенных костюмов. И обрезки голубого атласа от платья, сшитого миссис Мур.
«Милая миссис Мур, – подумал Такер, гладя покрывало загрубевшей ладонью. – Должно быть, это она отдала Мэгги кусочки ткани, хотя он все еще не заплатил деньги за сшитое платье и шляпку. Следовало бы помнить, что такие расходы ему не по карману. И все же добрая женщина была так великодушна»!
Бедность, вот что он предлагает Мэгги. Эта жестокая мысль заставила плечи поникнуть, но он снова оглядел комнату. Мэгги украсила ее к брачной ночи. Она знала, каким убогим будет ее дом, и все же могла чувствовать себя счастливой.
– Помоги мне Господь, – поклялся он, – но тебе не придется долго жить здесь. Я построю дом со спальнями, детскими и верандой. Обещаю тебе, Мэгги.
Мэгги сидела в мансарде на лестнице, свесив ноги с края, а за спиной девочки добродушно препирались, кому спать у маленького окошка.
Мэгги была рада, что Рейчел захотела остаться с Морин и Дэвидом, пока Такер не сможет пристроить спальню или две к хижине, хотя чувствовала себя немного виноватой из-за этого. Но она не могла представить, что сестра будет спать в той же комнате, где она и Такер…
Щеки ее снова загорелись. Сегодня. Сегодня он будет любить ее снова.
– Посмотрите! – воскликнула Фиона, прижавшись носом к стеклу. – Кто-то едет.
– Это мистер Джессап, – узнала Рейчел. – Мэгги, это мистер Джессап.
Мэгги отодвинулась от края и, вскочив, поспешила к окну. Вглядевшись поверх голов девочек, она действительно заметила Гарри. Он уже спешился и шел к дому, сопровождаемый незнакомцем в черном костюме и шляпе.
Гарри не мог выбрать лучшего времени, чтобы приехать! Как раз к свадьбе! Мэгги думала, что она уже никогда не увидит его! Гарри с детства был лучшим другом Такера, и за то недолгое время, что они провели вместе, Мэгги показалось, что он и ей стал настоящим другом. Она твердо намеревалась как следует отчитать его за столь внезапное исчезновение без единого слова, и именно тогда, когда она хотела попросить его остаться в Айдахо.
Девушка вихрем отскочила от окошка и слетела по лестнице вниз, но, взглянув на висящее мешком платье и босые ноги, покачала головой. Возможно, нужно бы улучить минуту и переодеться. В конце концов, она не знала, кого привел с собой Гарри. Она не хотела конфузить ни родных, ни знакомых.
Дверь открылась, и на пороге появился Дэвид.
– Мэгги…
– Знаю, – перебила она взволнованно. – Гарри здесь. Я видела его из окна. Хотела только надеть туфли и причесаться.
Дэвид отодвинулся, пропуская мужчину в черном костюме.
– Здравствуй, Мэгги, – нерешительно улыбаясь, сказал он. – Я бы узнал тебя повсюду. Ты так похожа на мать!
В черных волосах прибавилось седины. Синева глаз выцвела, и сам он, казалось, стал ниже ростом.
– Мистер Сэндерсон? – прошептала она. Мужчина кивнул.
Мэгги, почувствовав, как закружилась голова, почти рухнула на скамью у стола. Маркус Сэндерсон бросился к ней как раз в тот момент, когда в дом вошли Гарри, Морин и Дэвид. Потрясенный взгляд Мэгги, обойдя всех, остановился наконец на Гарри:
– Именно поэтому вы уехали? Отыскать мистера Сэндерсона?
– Так попросил.
– Он ничего мне не сказал, – покачала головой девушка.
– Не хотел, чтобы вы зря надеялись. Мэгги снова обратилась к старому другу отца:
– Пожалуйста, садитесь, мистер Сэндерсон. Маркус уселся в качалку.
– Можно… Могу ли я принести вам что-нибудь? По-моему, кофе еще остался.
– Был бы вам крайне признателен.
Морин знаком велела Мэгги оставаться на месте.
– Я сама принесу.
По пути в крохотную кухоньку она взглянула на девочек, наблюдавших эту сцену сверху:
– Спускайтесь, дети. Мне нужна ваша помощь. Мэгги по-прежнему не сводила глаз с мистера Сэндерсона. Ее не покидало странное ощущение, что время повернулось вспять и что в любой момент появится отец и пригласит друга остаться к ужину. А может быть, поехать охотиться на уток или отдохнуть вместе с его семьей у озера неделю-другую.
Она, как сквозь сон, наблюдала за Морин, поставившей перед гостем чашку с кофе. Потом Морин выпроводила всех из дома и закрыла за собой дверь.
– Теперь, когда я присмотрелся, вы больше похожи на Джереми, – сказал наконец Сэндерсон. – Хотя гораздо красивее его.
Девушка смущенно пригладила разметавшиеся волосы.
– Я не знал об их смерти, Мэгги, иначе написал бы и обязательно приехал посмотреть, как вы живете.
Мэгги покачала головой, не в силах вымолвить слова.
– Мистер Джессап немного рассказал о том, что случилось. Вы были правы, когда пытались найти меня. Ваш отец гроша бы не оставил брату, не говоря уже о том, что никогда бы не доверил ему своих драгоценных дочерей. Он знал, каким мотом и пьяницей всегда был Сет. Ваш дядя, должно быть, каким-то образом подделал завещание, иначе ему никогда бы не удалось прибрать к рукам фабрику и дом.
Слезы затуманили глаза Мэгги.
– Я так и знала, была уверена.
– А я прекрасно помню Сета. Трус и негодяй, храбрится только перед теми, кто не может защитить себя, а сам готов бежать, как заяц, при первых же признаках беды. Никогда не был ни на что способен, и, за что бы ни взялся, все терпело крах. Мистер Джессап сказал, что он довел фабрику до разорения, но я с трудом в это верю.
– Это, должно быть, правда, – отозвалась Мэгги, вытирая глаза платком, протянутым Сэндерсоном. – Он уволил всех слуг, избавился от всех лошадей, кроме двух, одной для своей одноколки и второй, верховой. Однажды я слышала, как он кричал на служащего.
Девушка упрямо подняла подбородок.
– Дядя во всем винил нас, потому что отец оставил деньги, до которых он не мог добраться.
Сэндерсон едва заметно улыбнулся и поднес чашку ко рту. Отпив немного, он наклонился вперед, пристально глядя на девушку.
– Это не просто какие-то деньги, а огромное состояние. И все это отец положил в доверительный фонд для вас.
Мэгги недоверчиво охнула.
– Это правда, Мэгги. Не удивительно, что Сет обозлился, когда не смог украсть деньги, и винил вас за собственную неудачу. Даже ему не удалось бы промотать такую громадную сумму.
– Дядя Сет говорил, что деньги фонда тоже истрачены.
Маркус Сэндерсон нахмурился:
– Весьма вероятно, поскольку никто не следил за вашими интересами со времени смерти родителей. Мне придется хорошенько расследовать дело. Я еду в Филадельфию, чтобы заняться вашим наследством.
Это звучало настолько нелепо, что Мэгги не могла не улыбнуться. Но Сэндерсон, поднявшись с кресла, продолжал:
– Я хочу, чтобы вы вернулись в Филадельфию сегодняшним дилижансом. Вместе с сестрой. Вполне возможно, мы еще сумеем спасти «Харрис миллз» и распутать множество неприятностей, посетить суд и адвокатов. И, конечно, нужно узнать, как обстоят дела с фондом.
– Я не могу ехать, мистер Сэндерсон. Сегодня у меня свадьба.
– Вы можете отложить венчание. Возможно, понадобится ваше присутствие, чтобы прояснить ситуацию. Неизвестно, на что может пойти ваш дядя.
Такер встал и сунул руки в карманы:
– Мы отложим свадьбу. Ты ведь скоро вернешься, – сказал он, невольно повторяя слова мистера Сэндерсона.
Такер не мог смотреть на нее, когда произносил это, и поэтому глядел на другой берег реки, на их дом.
Конечно, ей придется отправиться с Сэндерсоном. Мэгги – наследница. Что он может предложить ей, чем удержать? По правде говоря, что может вообще заставить ее снова приехать в Бойсе? Как только Мэгги уедет, очутится в сверкающем мире богатства, светского общества…
– Я никуда не поеду с ним, Такер, и мы не будем откладывать свадьбу.
Он обернулся.
Снова упрямо поднятый подбородок и вызывающий блеск в глазах…
– Я остаюсь.
– Будь же разумной, Мэгги. Может пройти немало времени, прежде чем я построю приличный дом и смогу купить тебе нарядные платья. Может быть, нам придется голодать. Именно этого ты хочешь для себя? И для Рейчел? Без тебя Сэндерсон, возможно, не сумеет получить деньги.
– Мне все равно. Я никуда не еду.
– Как же ты чертовски упряма.
– Я тебя люблю.
– Но не слушаешь разумных доводов.
– Я люблю тебя. Такер шагнул к Мэгги.
– Ты, возможно, пожалеешь об этом. Его руки обвились вокруг ее талии.
– Я люблю тебя.
– Сдаюсь, – прошептал он, зарывшись лицом в ее волосы.
– Я так и знала.
На другом берегу реки мужчины с помощью Кигена воздвигли первый дом Мэгги и Такера, однокомнатную деревянную хижину.
Этим утром Такер поднялся раньше, запряг Блу Боя, переправился через реку и долго сидел в седле, глядя на грубое строение, куда вечером приведет новобрачную. Он был так взволнован, когда Мэгги согласилась стать его женой, но теперь…
Как он смеет привести ее в такое место? Одна комната. Простой тиковый матрас на полу. Что он может предложить ей? Изнурительный труд с утра до вечера? Много лет может уйти на то, чтобы построить дом, который он обещал ей. О, Такер знает, что Мэгги вынесет все, видел, как мужественно она держалась во время путешествия на запад, но справедливо ли требовать от нее такой жертвы? Особенно, когда в Орегоне ее может ждать лучшая судьба?
Неожиданно дверь хижины отворилась, и на пороге появилась Мэгги. Медово-каштановые волосы в очаровательном беспорядке рассыпались по плечам. Сегодня на ней было одно из старых платьев Морин, которое, к тому же, она не нашла времени переделать. Оно висело на хрупкой фигурке как мешок, но все же Мэгги выглядела в нем невероятно очаровательной.
Откинув голову, девушка повернула лицо навстречу восходящему солнцу.
– Доброе утро, солнышко! – прокричала она, подняла юбку, открыв изящные голые ступни и тонкие щиколотки, и помчалась к реке.
Ошеломленный, Такер дождался, пока она исчезнет, и только потом подъехал к хижине. Спешившись, он медленно направился к двери, немного поколебался, не решаясь войти, и наконец повернул ручку и словно очутился на лугу. По всей комнате были расставлены ведра и кувшины с огромными букетами полевых цветов самых невероятных оттенков. На стене над постелью висело лоскутное покрывало, и еще одно, такое же, лежало на матраце. Такер сразу же понял, что это работа Мэгги, хотя не знал, откуда она нашла время. Он даже узнал большинство лоскутков. Некоторые от платьев, из которых выросла Фиона. Рубашка, которую он разорвал, когда падал в каньон Снейк-Ривер. Один из его поношенных костюмов. И обрезки голубого атласа от платья, сшитого миссис Мур.
«Милая миссис Мур, – подумал Такер, гладя покрывало загрубевшей ладонью. – Должно быть, это она отдала Мэгги кусочки ткани, хотя он все еще не заплатил деньги за сшитое платье и шляпку. Следовало бы помнить, что такие расходы ему не по карману. И все же добрая женщина была так великодушна»!
Бедность, вот что он предлагает Мэгги. Эта жестокая мысль заставила плечи поникнуть, но он снова оглядел комнату. Мэгги украсила ее к брачной ночи. Она знала, каким убогим будет ее дом, и все же могла чувствовать себя счастливой.
– Помоги мне Господь, – поклялся он, – но тебе не придется долго жить здесь. Я построю дом со спальнями, детскими и верандой. Обещаю тебе, Мэгги.
Мэгги сидела в мансарде на лестнице, свесив ноги с края, а за спиной девочки добродушно препирались, кому спать у маленького окошка.
Мэгги была рада, что Рейчел захотела остаться с Морин и Дэвидом, пока Такер не сможет пристроить спальню или две к хижине, хотя чувствовала себя немного виноватой из-за этого. Но она не могла представить, что сестра будет спать в той же комнате, где она и Такер…
Щеки ее снова загорелись. Сегодня. Сегодня он будет любить ее снова.
– Посмотрите! – воскликнула Фиона, прижавшись носом к стеклу. – Кто-то едет.
– Это мистер Джессап, – узнала Рейчел. – Мэгги, это мистер Джессап.
Мэгги отодвинулась от края и, вскочив, поспешила к окну. Вглядевшись поверх голов девочек, она действительно заметила Гарри. Он уже спешился и шел к дому, сопровождаемый незнакомцем в черном костюме и шляпе.
Гарри не мог выбрать лучшего времени, чтобы приехать! Как раз к свадьбе! Мэгги думала, что она уже никогда не увидит его! Гарри с детства был лучшим другом Такера, и за то недолгое время, что они провели вместе, Мэгги показалось, что он и ей стал настоящим другом. Она твердо намеревалась как следует отчитать его за столь внезапное исчезновение без единого слова, и именно тогда, когда она хотела попросить его остаться в Айдахо.
Девушка вихрем отскочила от окошка и слетела по лестнице вниз, но, взглянув на висящее мешком платье и босые ноги, покачала головой. Возможно, нужно бы улучить минуту и переодеться. В конце концов, она не знала, кого привел с собой Гарри. Она не хотела конфузить ни родных, ни знакомых.
Дверь открылась, и на пороге появился Дэвид.
– Мэгги…
– Знаю, – перебила она взволнованно. – Гарри здесь. Я видела его из окна. Хотела только надеть туфли и причесаться.
Дэвид отодвинулся, пропуская мужчину в черном костюме.
– Здравствуй, Мэгги, – нерешительно улыбаясь, сказал он. – Я бы узнал тебя повсюду. Ты так похожа на мать!
В черных волосах прибавилось седины. Синева глаз выцвела, и сам он, казалось, стал ниже ростом.
– Мистер Сэндерсон? – прошептала она. Мужчина кивнул.
Мэгги, почувствовав, как закружилась голова, почти рухнула на скамью у стола. Маркус Сэндерсон бросился к ней как раз в тот момент, когда в дом вошли Гарри, Морин и Дэвид. Потрясенный взгляд Мэгги, обойдя всех, остановился наконец на Гарри:
– Именно поэтому вы уехали? Отыскать мистера Сэндерсона?
– Так попросил.
– Он ничего мне не сказал, – покачала головой девушка.
– Не хотел, чтобы вы зря надеялись. Мэгги снова обратилась к старому другу отца:
– Пожалуйста, садитесь, мистер Сэндерсон. Маркус уселся в качалку.
– Можно… Могу ли я принести вам что-нибудь? По-моему, кофе еще остался.
– Был бы вам крайне признателен.
Морин знаком велела Мэгги оставаться на месте.
– Я сама принесу.
По пути в крохотную кухоньку она взглянула на девочек, наблюдавших эту сцену сверху:
– Спускайтесь, дети. Мне нужна ваша помощь. Мэгги по-прежнему не сводила глаз с мистера Сэндерсона. Ее не покидало странное ощущение, что время повернулось вспять и что в любой момент появится отец и пригласит друга остаться к ужину. А может быть, поехать охотиться на уток или отдохнуть вместе с его семьей у озера неделю-другую.
Она, как сквозь сон, наблюдала за Морин, поставившей перед гостем чашку с кофе. Потом Морин выпроводила всех из дома и закрыла за собой дверь.
– Теперь, когда я присмотрелся, вы больше похожи на Джереми, – сказал наконец Сэндерсон. – Хотя гораздо красивее его.
Девушка смущенно пригладила разметавшиеся волосы.
– Я не знал об их смерти, Мэгги, иначе написал бы и обязательно приехал посмотреть, как вы живете.
Мэгги покачала головой, не в силах вымолвить слова.
– Мистер Джессап немного рассказал о том, что случилось. Вы были правы, когда пытались найти меня. Ваш отец гроша бы не оставил брату, не говоря уже о том, что никогда бы не доверил ему своих драгоценных дочерей. Он знал, каким мотом и пьяницей всегда был Сет. Ваш дядя, должно быть, каким-то образом подделал завещание, иначе ему никогда бы не удалось прибрать к рукам фабрику и дом.
Слезы затуманили глаза Мэгги.
– Я так и знала, была уверена.
– А я прекрасно помню Сета. Трус и негодяй, храбрится только перед теми, кто не может защитить себя, а сам готов бежать, как заяц, при первых же признаках беды. Никогда не был ни на что способен, и, за что бы ни взялся, все терпело крах. Мистер Джессап сказал, что он довел фабрику до разорения, но я с трудом в это верю.
– Это, должно быть, правда, – отозвалась Мэгги, вытирая глаза платком, протянутым Сэндерсоном. – Он уволил всех слуг, избавился от всех лошадей, кроме двух, одной для своей одноколки и второй, верховой. Однажды я слышала, как он кричал на служащего.
Девушка упрямо подняла подбородок.
– Дядя во всем винил нас, потому что отец оставил деньги, до которых он не мог добраться.
Сэндерсон едва заметно улыбнулся и поднес чашку ко рту. Отпив немного, он наклонился вперед, пристально глядя на девушку.
– Это не просто какие-то деньги, а огромное состояние. И все это отец положил в доверительный фонд для вас.
Мэгги недоверчиво охнула.
– Это правда, Мэгги. Не удивительно, что Сет обозлился, когда не смог украсть деньги, и винил вас за собственную неудачу. Даже ему не удалось бы промотать такую громадную сумму.
– Дядя Сет говорил, что деньги фонда тоже истрачены.
Маркус Сэндерсон нахмурился:
– Весьма вероятно, поскольку никто не следил за вашими интересами со времени смерти родителей. Мне придется хорошенько расследовать дело. Я еду в Филадельфию, чтобы заняться вашим наследством.
Это звучало настолько нелепо, что Мэгги не могла не улыбнуться. Но Сэндерсон, поднявшись с кресла, продолжал:
– Я хочу, чтобы вы вернулись в Филадельфию сегодняшним дилижансом. Вместе с сестрой. Вполне возможно, мы еще сумеем спасти «Харрис миллз» и распутать множество неприятностей, посетить суд и адвокатов. И, конечно, нужно узнать, как обстоят дела с фондом.
– Я не могу ехать, мистер Сэндерсон. Сегодня у меня свадьба.
– Вы можете отложить венчание. Возможно, понадобится ваше присутствие, чтобы прояснить ситуацию. Неизвестно, на что может пойти ваш дядя.
Такер встал и сунул руки в карманы:
– Мы отложим свадьбу. Ты ведь скоро вернешься, – сказал он, невольно повторяя слова мистера Сэндерсона.
Такер не мог смотреть на нее, когда произносил это, и поэтому глядел на другой берег реки, на их дом.
Конечно, ей придется отправиться с Сэндерсоном. Мэгги – наследница. Что он может предложить ей, чем удержать? По правде говоря, что может вообще заставить ее снова приехать в Бойсе? Как только Мэгги уедет, очутится в сверкающем мире богатства, светского общества…
– Я никуда не поеду с ним, Такер, и мы не будем откладывать свадьбу.
Он обернулся.
Снова упрямо поднятый подбородок и вызывающий блеск в глазах…
– Я остаюсь.
– Будь же разумной, Мэгги. Может пройти немало времени, прежде чем я построю приличный дом и смогу купить тебе нарядные платья. Может быть, нам придется голодать. Именно этого ты хочешь для себя? И для Рейчел? Без тебя Сэндерсон, возможно, не сумеет получить деньги.
– Мне все равно. Я никуда не еду.
– Как же ты чертовски упряма.
– Я тебя люблю.
– Но не слушаешь разумных доводов.
– Я люблю тебя. Такер шагнул к Мэгги.
– Ты, возможно, пожалеешь об этом. Его руки обвились вокруг ее талии.
– Я люблю тебя.
– Сдаюсь, – прошептал он, зарывшись лицом в ее волосы.
– Я так и знала.
ГЛАВА 42
И снова Пег и Чак Джонсы предоставили свой дом семье Бренигенов, на этот раз для двойной свадьбы. В верхней спальне, где они переодевались два дня назад, Мэгги вручила Морин букет роз.
– Ты очень красива, – сказала она, смаргивая внезапные слезы. – И надеюсь, что будешь счастлива.
Платье Морин, выцветшее и перелицованное, все-таки оставалось прекрасным – цвета темной лесной зелени. Скромный вырез, длинные рукава. Рыжевато-каштановые волосы просто уложены и украшены только двумя гребнями, усаженными жемчугом. Но глаза сияли ярче всех драгоценностей.
– Я тоже надеюсь, – отозвалась Морин, снова глядя в свое отражение в зеркале. В голосе не было «ни тени сомнения. – Когда ты делишь судьбу с человеком, которого любишь, становишься богаче духовно. Но ты уже и сама поняла это, Мэгги, правда?
Мэгги кивнула, ощущая, как счастье заливает ее ослепительной волной. Да, она, конечно, знала, о чем говорит Морин.
В комнату заглянула Фиона:
– Мама…
Морин, шурша нижними юбками, обернулась:
– Входи, Фиона.
На девочке было точно такое же платье, как на матери, красивые рыжеватые волосы собраны локонами на затылке. Подбежав к матери, Фиона обняла ее за талию.
– Ты такая хорошенькая…
Морин опустилась на колени перед дочерью.
– И ты тоже.
– Такер велел тебе передать, что судья Гриффин уже здесь.
В глазах, так похожих на материнские, загорелись лукавые искорки:
– Мистер Фостер слишком нервничает, чтобы сидеть спокойно. Такер говорит, что он протрет дыру в ковре, если вы немедленно не придете.
Мать, рассмеявшись, грациозно поднялась:
– Тогда лучше не заставлять их ждать. И, взглянув на Мэгги, спросила:
– Ты готова, дорогая?
– Готова.
Мэгги взяла свой букет из полевых цветов, таких же голубых, как ее подвенечное платье, и пошла впереди Морин.
Женихи уже ожидали в гостиной перед камином. Но Мэгги почти не обратила внимания на Дэвида. Ее, словно магнитом, притягивал взгляд Такера, сияющий любовью.
Его пальцы коснулись локтя невесты, и они вместе встали перед судьей Гриффином.
– Горячо любимые…
Да, она любима, Мэгги знала это, была безоглядно, твердо уверена.
– … обещаю любить и почитать…
Странно, почему эти слова так пугали ее раньше… Но когда человек становится тебе дороже всего на свете, не стоит бояться почитать его… или даже повиноваться. Мэгги никогда еще не чувствовала себя более свободной, чем в эту минуту.
– … объявляю вас мужем и женой.
Всего несколько слов связали на всю жизнь мужчину и женщину.
– Можете поцеловать невесту.
Темные глаза Такера пристально и напряженно смотрели на нее. Мэгги задрожала в объятиях жениха, когда он медленно привлек ее к себе.
Комната взорвалась радостными приветственными криками, и новобрачных мгновенно окружили друзья. Рейчел обняла и поцеловала Мэгги. И тут перед сестрами появился Гарри.
– Я мечтал об этом с того дня, как мы встретились, но не осмеливался из-за Така.
Он крепко поцеловал ее в губы и подмигнул Такеру.
– Это единственный, который тебе удастся получить, – шутливо пригрозил Такер.
Мэгги и Морин тоже обнялись, а потом Мэгги и Дэвид, Нил и Киген…
Мэгги охнула, почувствовав, как от лица отливает кровь. В комнате стало тихо. Рейчел снова оказалась рядом, прижимаясь к сестре.
– Не так-то легко было отыскать тебя, – проворчал Сет.
Такер выступил вперед:
– Это частный дом, Харрис.
– Я пришел за своими племянницами.
– Моя жена никуда с вами не пойдет. Лицо Сета потемнело.
– Значит, я был прав. Тебе нужны ее деньги. Такер сжал кулаки, но Мэгги схватила его за руку, не давая говорить.
– Уходи, – тихо велела она дяде. – И побыстрее. У тебя нет никаких прав на нас.
– Вот тут ты ошибаешься, Мэгги.
Сет протянул листок бумаги, исписанный черными чернилами:
– Здесь сказано, что у меня есть кое-какие права. Ты могла выйти замуж за этого мятежника, но это маленькое отродье поедет со мной, как ей и полагается.
У Мэгги внезапно перехватило дыхание.
– Я бы хотел взглянуть на это, Харрис, – сказал Такер и, освободившись от пальцев Мэгги, сделал шаг вперед.
Мэгги вынудила себя втянуть в легкие немного воздуха. Не позволяй Рейчел видеть, что боишься!
Такер взял документ из протянутой руки Сета. Мэгги даже на противоположном конце комнаты почувствовала, как напрягся муж. Когда Такер повернулся, она поняла, что это не дурной сон. Все происходит на самом деле.
Она, должно быть, выглядела так, будто вот-вот потеряет сознание. Киген тут же оказался рядом и подхватил ее под руку.
– Кто этот человек? – спросил он.
– Мой дядя, – выдохнула Мэгги.
– Мэгги! – заплакала сестра, – я не хочу идти с ним.
Девушка опустилась на колени перед Рейчел:
– Ты никуда не пойдешь, киска. Не позволю ему увести тебя.
И тут страх, словно по волшебству, исчез. Не важно, о чем говорится в этой бумаге. Сет никогда больше не посмеет обидеть ни ее, ни Рейчел.
Мэгги выпрямилась, подошла к дяде и Такеру и холодно, спокойно, ничем не выдавая бушующего в душе урагана, объявила:
– Мы все знаем, что эта бумажонка ничего не стоит, дядя Сет. Сколько вы заплатили тому, кто ее написал? По-моему, вы зря пошли на такие расходы.
– Она настоящая! – взвился Сет. – Можешь спросить своего выскочку-адвоката!
– Знаешь, кто приехал в Бойсе, дядя Сет? Маркус Сэндерсон.
– Сэндерсон!
– Значит, все-таки помнишь. Поверенный отца. Ты еще утверждал, что он умер. Оказалось, это ложь. И сейчас он уже на пути в Филадельфию. Собирается выяснить, что ты успел натворить после смерти папы.
Она постепенно приходила в себя, голос становился сильнее, увереннее, в нем прорывались нотки гнева.
– Так что же ты наделал, дядя Сет? Надеюсь, достаточно, чтобы упрятать тебя в тюрьму, не так ли?
Мэгги протянула руку и выхватила листок из пальцев Такера.
– Больше ты не посмеешь издеваться над нами и пальцем не коснешься Рейчел.
С этими словами она разорвала бумагу на мелкие кусочки.
Сет угрожающе надвинулся на нее, но холодный голос Такера остановил его:
– Предлагаю вам убираться подобру-поздорову, Харрис. Как только правда выплывет наружу, возможно, власти объявят ваш розыск.
На лбу Сета вздулись вены.
– Деньги из фонда растрачены. Он женился на тебе, как оказалось, впустую. Сэндерсон обнаружит это.
Он повернулся к Такеру:
– Я еще отомщу Бренигенам за то, что лезут в мои дела. Может, не здесь и не сейчас, но Бренигены за все заплатят. Помните это. Когда-нибудь.
Такер, сжав челюсти, качнулся вперед:
– Вон!
Харрис почти бегом направился к тому месту, где оставил коня.
В гостиной долго царило тяжелое молчание.
Мэгги чувствовала, как ее охватывают какие-то странные ощущения. Она столько лет боялась дяди, и все же тот оказался трусом, как и предсказывал Сэндерсон. Стоило восстать против Сета, он тут же позорно сбежал. Мужество помогло ей навсегда освободиться от дяди.
Наконец она повернулась к Такеру:
– Он ушел.
И поняла, что черная туча навсегда покинула ее.
Одинокая восковая свеча мигала в дальнем углу. Опьяняющий аромат полевых цветов в ведрах и кувшинах окутывал, обволакивал их.
Такер приподнялся на локте. Мэгги, все еще в ночной сорочке, лежала рядом. Сам он еще не успел снять брюки и рубашку. Мэгги, прижавшись к мужу, положила руки ему на грудь, наслаждаясь ощущением упругих мышц под пальцами. Казалось, она целую вечность ждала этого мгновения.
Его поцелуй зажег огонь в крови, быстро распространившийся по всему телу. Губы Мэгги раскрылись, позволяя настойчивому языку проникнуть внутрь, из горла вырвался тихий стон.
Когда Такер отстранился, Мэгги открыла глаза, стараясь разглядеть его в колеблющемся пламени свечи.
Такер понимающе улыбнулся и, нагнувшись над ней, прижался ртом к впадинке между ключицами.
– Знаешь, когда я начал влюбляться в тебя? – спросил он, почти не отнимая губ.
– Нет.
– Когда ты едва не набросилась на меня с ножом. И наверняка пустила бы его в ход, если бы появилась необходимость.
Мэгги тихо рассмеялась, но и не подумала ничего отрицать.
– А я влюбилась, когда по моей ноге проползла змея, а ты посмеялся надо мной.
Снова приподнявшись на локте, Такер взглянул на жену:
– Я не ожидал, что это со мной случится, Мэгги.
Его пальцы начали расстегивать крохотные пуговки сорочки. Мэгги прекрасно поняла, что имеет в виду муж.
– А я собиралась всю жизнь прожить одна. Когда он вот так прикасался к ней, становилось трудно дышать.
– Только я и Рейчел.
Слегка поднявшись, она позволила снять с себя сорочку. Губы Такера скользили по тем местечкам, где секунду назад были его пальцы. Мэгги полузакрыла глаза, извиваясь от наслаждения, когда он поцеловал сначала одну грудь, потом другую. Тело наливалось сладостной болью ожидания, но торопиться не было нужды. Впереди целая ночь. Ночь любви. И целая жизнь.
И Мэгги намеревалась упиваться каждым мгновением, в точности как наслаждалась сейчас его телом, его прикосновениями, его ласками.
Руки Такера творили волшебство, посылая волны желания, пронизывающие тело Мэгги. И она щедро возвращала ласки, раздевая мужа, позволяя глазам жадно впитывать великолепное зрелище обнаженной плоти. Наконец, когда муки стали невыносимыми, они прижались друг к другу. Его тело было восхитительно теплым, сильным и мужским.
– Я люблю тебя, Мэгги. – Да…
Скорее мольба, чем ответ…
Он навис над ней, она поднялась навстречу, и они вместе ринулись в бушующее море страсти.
– Ты очень красива, – сказала она, смаргивая внезапные слезы. – И надеюсь, что будешь счастлива.
Платье Морин, выцветшее и перелицованное, все-таки оставалось прекрасным – цвета темной лесной зелени. Скромный вырез, длинные рукава. Рыжевато-каштановые волосы просто уложены и украшены только двумя гребнями, усаженными жемчугом. Но глаза сияли ярче всех драгоценностей.
– Я тоже надеюсь, – отозвалась Морин, снова глядя в свое отражение в зеркале. В голосе не было «ни тени сомнения. – Когда ты делишь судьбу с человеком, которого любишь, становишься богаче духовно. Но ты уже и сама поняла это, Мэгги, правда?
Мэгги кивнула, ощущая, как счастье заливает ее ослепительной волной. Да, она, конечно, знала, о чем говорит Морин.
В комнату заглянула Фиона:
– Мама…
Морин, шурша нижними юбками, обернулась:
– Входи, Фиона.
На девочке было точно такое же платье, как на матери, красивые рыжеватые волосы собраны локонами на затылке. Подбежав к матери, Фиона обняла ее за талию.
– Ты такая хорошенькая…
Морин опустилась на колени перед дочерью.
– И ты тоже.
– Такер велел тебе передать, что судья Гриффин уже здесь.
В глазах, так похожих на материнские, загорелись лукавые искорки:
– Мистер Фостер слишком нервничает, чтобы сидеть спокойно. Такер говорит, что он протрет дыру в ковре, если вы немедленно не придете.
Мать, рассмеявшись, грациозно поднялась:
– Тогда лучше не заставлять их ждать. И, взглянув на Мэгги, спросила:
– Ты готова, дорогая?
– Готова.
Мэгги взяла свой букет из полевых цветов, таких же голубых, как ее подвенечное платье, и пошла впереди Морин.
Женихи уже ожидали в гостиной перед камином. Но Мэгги почти не обратила внимания на Дэвида. Ее, словно магнитом, притягивал взгляд Такера, сияющий любовью.
Его пальцы коснулись локтя невесты, и они вместе встали перед судьей Гриффином.
– Горячо любимые…
Да, она любима, Мэгги знала это, была безоглядно, твердо уверена.
– … обещаю любить и почитать…
Странно, почему эти слова так пугали ее раньше… Но когда человек становится тебе дороже всего на свете, не стоит бояться почитать его… или даже повиноваться. Мэгги никогда еще не чувствовала себя более свободной, чем в эту минуту.
– … объявляю вас мужем и женой.
Всего несколько слов связали на всю жизнь мужчину и женщину.
– Можете поцеловать невесту.
Темные глаза Такера пристально и напряженно смотрели на нее. Мэгги задрожала в объятиях жениха, когда он медленно привлек ее к себе.
Комната взорвалась радостными приветственными криками, и новобрачных мгновенно окружили друзья. Рейчел обняла и поцеловала Мэгги. И тут перед сестрами появился Гарри.
– Я мечтал об этом с того дня, как мы встретились, но не осмеливался из-за Така.
Он крепко поцеловал ее в губы и подмигнул Такеру.
– Это единственный, который тебе удастся получить, – шутливо пригрозил Такер.
Мэгги и Морин тоже обнялись, а потом Мэгги и Дэвид, Нил и Киген…
Мэгги охнула, почувствовав, как от лица отливает кровь. В комнате стало тихо. Рейчел снова оказалась рядом, прижимаясь к сестре.
– Не так-то легко было отыскать тебя, – проворчал Сет.
Такер выступил вперед:
– Это частный дом, Харрис.
– Я пришел за своими племянницами.
– Моя жена никуда с вами не пойдет. Лицо Сета потемнело.
– Значит, я был прав. Тебе нужны ее деньги. Такер сжал кулаки, но Мэгги схватила его за руку, не давая говорить.
– Уходи, – тихо велела она дяде. – И побыстрее. У тебя нет никаких прав на нас.
– Вот тут ты ошибаешься, Мэгги.
Сет протянул листок бумаги, исписанный черными чернилами:
– Здесь сказано, что у меня есть кое-какие права. Ты могла выйти замуж за этого мятежника, но это маленькое отродье поедет со мной, как ей и полагается.
У Мэгги внезапно перехватило дыхание.
– Я бы хотел взглянуть на это, Харрис, – сказал Такер и, освободившись от пальцев Мэгги, сделал шаг вперед.
Мэгги вынудила себя втянуть в легкие немного воздуха. Не позволяй Рейчел видеть, что боишься!
Такер взял документ из протянутой руки Сета. Мэгги даже на противоположном конце комнаты почувствовала, как напрягся муж. Когда Такер повернулся, она поняла, что это не дурной сон. Все происходит на самом деле.
Она, должно быть, выглядела так, будто вот-вот потеряет сознание. Киген тут же оказался рядом и подхватил ее под руку.
– Кто этот человек? – спросил он.
– Мой дядя, – выдохнула Мэгги.
– Мэгги! – заплакала сестра, – я не хочу идти с ним.
Девушка опустилась на колени перед Рейчел:
– Ты никуда не пойдешь, киска. Не позволю ему увести тебя.
И тут страх, словно по волшебству, исчез. Не важно, о чем говорится в этой бумаге. Сет никогда больше не посмеет обидеть ни ее, ни Рейчел.
Мэгги выпрямилась, подошла к дяде и Такеру и холодно, спокойно, ничем не выдавая бушующего в душе урагана, объявила:
– Мы все знаем, что эта бумажонка ничего не стоит, дядя Сет. Сколько вы заплатили тому, кто ее написал? По-моему, вы зря пошли на такие расходы.
– Она настоящая! – взвился Сет. – Можешь спросить своего выскочку-адвоката!
– Знаешь, кто приехал в Бойсе, дядя Сет? Маркус Сэндерсон.
– Сэндерсон!
– Значит, все-таки помнишь. Поверенный отца. Ты еще утверждал, что он умер. Оказалось, это ложь. И сейчас он уже на пути в Филадельфию. Собирается выяснить, что ты успел натворить после смерти папы.
Она постепенно приходила в себя, голос становился сильнее, увереннее, в нем прорывались нотки гнева.
– Так что же ты наделал, дядя Сет? Надеюсь, достаточно, чтобы упрятать тебя в тюрьму, не так ли?
Мэгги протянула руку и выхватила листок из пальцев Такера.
– Больше ты не посмеешь издеваться над нами и пальцем не коснешься Рейчел.
С этими словами она разорвала бумагу на мелкие кусочки.
Сет угрожающе надвинулся на нее, но холодный голос Такера остановил его:
– Предлагаю вам убираться подобру-поздорову, Харрис. Как только правда выплывет наружу, возможно, власти объявят ваш розыск.
На лбу Сета вздулись вены.
– Деньги из фонда растрачены. Он женился на тебе, как оказалось, впустую. Сэндерсон обнаружит это.
Он повернулся к Такеру:
– Я еще отомщу Бренигенам за то, что лезут в мои дела. Может, не здесь и не сейчас, но Бренигены за все заплатят. Помните это. Когда-нибудь.
Такер, сжав челюсти, качнулся вперед:
– Вон!
Харрис почти бегом направился к тому месту, где оставил коня.
В гостиной долго царило тяжелое молчание.
Мэгги чувствовала, как ее охватывают какие-то странные ощущения. Она столько лет боялась дяди, и все же тот оказался трусом, как и предсказывал Сэндерсон. Стоило восстать против Сета, он тут же позорно сбежал. Мужество помогло ей навсегда освободиться от дяди.
Наконец она повернулась к Такеру:
– Он ушел.
И поняла, что черная туча навсегда покинула ее.
Одинокая восковая свеча мигала в дальнем углу. Опьяняющий аромат полевых цветов в ведрах и кувшинах окутывал, обволакивал их.
Такер приподнялся на локте. Мэгги, все еще в ночной сорочке, лежала рядом. Сам он еще не успел снять брюки и рубашку. Мэгги, прижавшись к мужу, положила руки ему на грудь, наслаждаясь ощущением упругих мышц под пальцами. Казалось, она целую вечность ждала этого мгновения.
Его поцелуй зажег огонь в крови, быстро распространившийся по всему телу. Губы Мэгги раскрылись, позволяя настойчивому языку проникнуть внутрь, из горла вырвался тихий стон.
Когда Такер отстранился, Мэгги открыла глаза, стараясь разглядеть его в колеблющемся пламени свечи.
Такер понимающе улыбнулся и, нагнувшись над ней, прижался ртом к впадинке между ключицами.
– Знаешь, когда я начал влюбляться в тебя? – спросил он, почти не отнимая губ.
– Нет.
– Когда ты едва не набросилась на меня с ножом. И наверняка пустила бы его в ход, если бы появилась необходимость.
Мэгги тихо рассмеялась, но и не подумала ничего отрицать.
– А я влюбилась, когда по моей ноге проползла змея, а ты посмеялся надо мной.
Снова приподнявшись на локте, Такер взглянул на жену:
– Я не ожидал, что это со мной случится, Мэгги.
Его пальцы начали расстегивать крохотные пуговки сорочки. Мэгги прекрасно поняла, что имеет в виду муж.
– А я собиралась всю жизнь прожить одна. Когда он вот так прикасался к ней, становилось трудно дышать.
– Только я и Рейчел.
Слегка поднявшись, она позволила снять с себя сорочку. Губы Такера скользили по тем местечкам, где секунду назад были его пальцы. Мэгги полузакрыла глаза, извиваясь от наслаждения, когда он поцеловал сначала одну грудь, потом другую. Тело наливалось сладостной болью ожидания, но торопиться не было нужды. Впереди целая ночь. Ночь любви. И целая жизнь.
И Мэгги намеревалась упиваться каждым мгновением, в точности как наслаждалась сейчас его телом, его прикосновениями, его ласками.
Руки Такера творили волшебство, посылая волны желания, пронизывающие тело Мэгги. И она щедро возвращала ласки, раздевая мужа, позволяя глазам жадно впитывать великолепное зрелище обнаженной плоти. Наконец, когда муки стали невыносимыми, они прижались друг к другу. Его тело было восхитительно теплым, сильным и мужским.
– Я люблю тебя, Мэгги. – Да…
Скорее мольба, чем ответ…
Он навис над ней, она поднялась навстречу, и они вместе ринулись в бушующее море страсти.
ДНЕВНИК МОРИН
15 ноября
Впервые за много недель я взяла в руки перо, чтобы запечатлеть на бумаге свои мысли.
Вчера разыгралась первая метель. Земля побелела на много миль вокруг, и горы стоят, словно обледенелые стражи, величественные и сильные. Киген сказал, что в долине Бойсе снег редко лежит всю зиму. Но мой маленький дом настолько уютен, что я не возражаю против того, чтобы он подольше не таял. Дети радуются новому развлечению. Это так не похоже на Джорджию.
Я, кажется, прошла больше, чем две тысячи миль, и превратилась из изнеженной Марин О’Тул с плантации Шугар-Хилл, самой трудной проблемой которой было решить, какое платье надеть сегодня, в Марин Фостер с фермы «Грин Уиллоуз», которая моет, чистит и шьет с рассвета до заката. Иногда я тоскую по беззаботной жизни в Джорджии, но это бывает так редко! Я нужна и любима здесь, и моя жизнь полна. Полнее, чем мечтала когда-то. Кроме того, я поняла: дом это то, что носишь в своем сердце, а не просто место, где живешь.
ЭПИЛОГ
Август 1869 года
Мэгги проснулась перед рассветом. Спальня была окутана таинственными тенями и погружена в полумрак. По мерному дыханию лежавшего рядом Такера она поняла, что тот еще спит. На мгновение Мэгги захотелось прижаться к мужу – она никогда не уставала от его тела и всегда хотела его. Но тут же передумала. Не стоит будить Такера. Скоро начинается важный судебный процесс. Письменный стол в его кабинете был завален бумагами. По мере того как его адвокатская практика процветала, а правительство территории все чаще обращалось за советом и помощью, работы становилось больше, и Такер постоянно засиживался заполночь, особенно в последнее время. Кроме того, вчера они допоздна занимались любовью и потом еще долго разговаривали.
Мэгги проснулась перед рассветом. Спальня была окутана таинственными тенями и погружена в полумрак. По мерному дыханию лежавшего рядом Такера она поняла, что тот еще спит. На мгновение Мэгги захотелось прижаться к мужу – она никогда не уставала от его тела и всегда хотела его. Но тут же передумала. Не стоит будить Такера. Скоро начинается важный судебный процесс. Письменный стол в его кабинете был завален бумагами. По мере того как его адвокатская практика процветала, а правительство территории все чаще обращалось за советом и помощью, работы становилось больше, и Такер постоянно засиживался заполночь, особенно в последнее время. Кроме того, вчера они допоздна занимались любовью и потом еще долго разговаривали.