Хэй Тим. Оставленные

   - Ее сын уверен, что она и остальные члены семьи восхищены на небеса.
   - Почему же тогда он оставлен?
   - Не очень понятно, как тут объяснять. Одни христиане лучше других или что-то в этом роде. Это один из вопросов, в котором я хочу разобраться прежде чем закончу свой материал. Я не знаю, что думает по этому поводу стюардесса, которая только что звонила, но она сказала, что у капитана, с которым она сегодня встречается, есть какие-то идеи.
   - Капитан самолета? - спросил Бейли. - Это может -быть любопытно. Только если его идеи не такие, как у людей научного склада ума. Итак, действуйте! Стив, мы обо всем объявим уже сегодня. Счастливо, и не беспокойтесь, что что-либо из сказанного вами здесь будет опубликовано, пока мы не получим это из других источников. Вы согласны со мной, Уильямс?
   - Да, сэр, - ответил Бак.
   Но лицо Стива не выражало полной уверенности.
   Бак побежал к лифту и на ходу позвонил в службу информации клуба "Панкон". Он попросил их позвать к телефону Хетти, однако, они не смогли найти ее, и он решил, что-либо она еще не доехала, либо уже ушла со своим пилотом. Он попросил оставить для нее записку, чтобы она позвонила ему по сотовому телефону, и сам отправился туда на такси.
   Бак был в смятении. Он согласился со Стентоном Бейли, что основная статья должна быть посвящена проблеме того, что стоит за исчезновениями, но его начали одолевать сомнения относительно Карпатиу. Может быть, не следует пока задумываться о нем, а сосредоточиться на Джонатане Стонагале? Карпатиу должен ясно понимать, что благодаря его возвышению Стонагал получит преимущества над своими конкурентами, что будет явно несправедливо. Однако Карпатиу пообещал, что он "разберется" со Стонагалом и Тодд Котраном, будучи хорошо осведомленным, что они совершают противоправные действия.
   Но так ли уж невинен сам Карпатиу? Баку очень хотелось надеяться на это. Еще никогда в жизни ему так не хотелось поверить человеку. После того, как стали происходить исчезновения, у него не было времени, чтобы подумать о себе. Потеря невестки, племянника и племянницы навалились на него таким тяжелым бременем, что временами он начал задумываться, а нет ли смысла в идее восхищения. Если кто-то в его окружении и впрямь попал на небеса, то, безусловно, это были они.
   Но он знал еще многое другое. Недаром он получил образование в "Айвилиг". Он перестал ходить в церковь, потому что мрачная атмосфера клаустрофобии, царившая в его семье, вполне может довести молодого человека до сумасшествия. Он никогда не считал себя верующим, за исключением того, что иногда обращался к небу с молитвой о помощи, чтобы выкарабкаться из какой-нибудь крайне сложной ситуации. Основой его жизни были: успех, душевный подъем и - он не мог этого отрицать - интерес к себе. Ему нравился престиж, который приобрело его имя в качестве ведущего журналиста национального журнала. Однако его жизнь во многом была жизнью одинокого человека, особенно теперь, когда уходил Стив. У Бака случались мимолетные свидания, пару раз он даже подумывал о серьезных отношениях, но женщины, стремившиеся к прочному положению, находили его слишком непостоянным.
   После сверхъестественных событий, свидетелем которых он стал в Израиле, когда потерпели поражение Военно-воздушные силы нордландцев, он понял, что в мире происходят перемены. Мир больше никогда не будет таким, как прежде. Он не мог принять идеи о том, что причиной исчезновений являются пришельцы из космоса, хотя их можно было бы связать с какой-то немыслимой энергетической реакцией. Только вот чего и с чем? Инцидент у Стены Плача был еще одним необъяснимым проявлением сверхъестественного.
   Бака всегда больше привлекали очерки о "почему и от чего", как он любил их называть, чем, к примеру, очередным возвышении Карпатиу. Что касается последнего, то Баку хотелось надеяться, что он не окажется очередным лицемерным политиком. Он казался самым выдающимся из всех политиков, с кем ему приходилось встречаться раньше. Но возможно ли, чтобы смерть Дирка, смерть Алена, его собственные неприятности не имели совершенно никакого отношения к Карпатиу.
   Он не терял надежды на это. Ему хотелось верить, что на целое поколение найдется хотя бы один, который овладеет творческой энергией человечества. Сможет ли Карпатиу стать новым Линкольном или Рузвельтом, или Камероном, воплощением которого казалась некоторым людям Кеннеди и его окружение.
   Пока такси еле-еле продвигалось в немыслимой веренице машин, двигавшихся, в направлении аэропорта "Кеннеди", Баку в голову пришла неожиданная идея. Он подключил модем компьютера к сотовому телефону, вывел на экран обзор прессы и быстро отыскал основные публикации Эрика Миллера за последние 2 года. Обнаружив, что тот писал о проблемах реставрации и реконструкции Вавилона, он был поражен. Целая серия статей Миллера была озаглавлена : "Новый Вавилон последняя мечта Стонагала". Быстро просмотрев статьи, Бак увидел, что в основном финансирование работ велось банками Стонагала, разбросанными по всему миру. При этом было приведено высказывание приписываемое Стонагалу: "Это случайное совпадение. Мне совершенно не известны конкретные детали финансирования, осуществляемого различными финансовыми институтами"
   Теперь Бак уловил, что ориентиры Николае Карпатиу связаны не с Мвангати Нгумо или Израилем, и даже не с советом безопасности. Лакмусовой бумагой для Карпатиу станет то, как он поведет себя в отношении Джонатана Стонагала, когда займет пост генерального секретаря ООН.
   Если ООН примет условия Николае, тот станет самым могущественным лидером мирового сообщества. Он будет располагать возможностями навязывать свою волю даже посредством применения военной силы, поскольку члены ООН разоружатся, а мощь самой организации существенно возрастет. Возможно, мир будет в отчаянии от лидера, которому оказали такое доверие, согласившись на новый порядок. Лидер окажется достойным своей мантии только в том случае, если не станет терпеть рядом с собой кровожадных закулисных интриганов типа Джонатана Стонагала.
   Глава 20
   Рейфорд и Хлоя, прождав до половины второго, решили вернуться в свой отель. Выходя из клуба "Панкон", Рейч форд остановился, чтобы на всякий случай оставить записку для Хетти.
   - Для нее есть еще одно сообщение, - сказала администратор. - Секретарь мистера Камерона Уильямса сказала, что мистер Уильямс мог бы встретиться с ней, если она позвонит ему, когда приедет сюда.
   - А когда поступило это сообщение? - спросил Рейфорд.
   - Сразу после часа.
   - Может быть, мы подождем еще несколько минут. Рейфорд и Хлоя сидели около входа, когда в клуб вбежала Хетти. Рейфорд приветствовал ее улыбкой, но она тотчас затормозила, как будто споткнулась о него.
   - Ах, это он, - сказала Хетти, показав свое удостоверение администратору и получив адресованное ей сообщение. Рейфорд не стал мешать ей вести свою игру. Он заслужил это.
   После того как ее представили Хлое, Хетти объявила:
   - Вообще-то я не рассчитывала встретить тебя здесь. Мне сейчас нужно позвонить этому писателю, о котором я тебе говорила. Сегодня утром он представил меня Николае Карпатиу.
   - Ну да!
   Хетти кивнула, улыбаясь:
   - Мистер Карпатиу дал мне свою визитную карточку. А вы знаете, что журнал "Пипл" собирается назвать его самым обаятельным человеком года.
   - Да, я слышал об этом. Он произвел на меня хорошее впечатление. У тебя сегодня прекрасное утро. А как мистер Уильямс?
   - Прекрасно. Только он очень занят. Я сейчас позвоню ему, извините.
   Бак ступил на эскалатор внутри терминала, когда зазвонил его телефон.
   - Привет! - сказала Хетти.
   - Прошу меня простить, мисс Дерхем.
   - Пожалуйста, - ответила она. - Тот, кто оставляет меня в центре Манхеттена в дорогом такси, может звать меня просто по имени, я настаиваю на этом.
   - А я настаиваю на том, что оплачу такси.
   - Я шучу, Бак. Сейчас у меня встреча с капитаном и его дочерью, так что вам не обязательно сюда приезжать.
   - Но я уже здесь, - сказал он.
   - Да?
   - Ничего, все нормально. У меня масса дел. Приятно было видеть вас. И когда в следующий раз будете в Нью-Йорке...
   - Бак, я вовсе не хочу, чтобы вы чувствовали себя обязанным развлекать меня.
   - А я и не думаю.
   - Конечно, вы это делали. Вы прекрасный человек, но мне понятно, что мы не родственные души. Спасибо за встречу и особенно за то, что вы представили меня мистеру Карпатиу.
   - Хетти, могу я вас просить об одолжении? Могли бы вы представить меня капитану? Он останется здесь до вечера?
   - Я спрошу его. В крайнем случае вы можете встретиться с его дочерью, она просто прелесть.
   - Возможно, я возьму интервью и у нее.
   - Ну, деловой подход!
   - Пожалуйста, спросите у него, Хетти.
   Рейфорд размышлял, будет ли у Хетти сегодня вечером свидание с Баком. Он собирался пригласить ее на обед в свой отель, но она улетела от него к телефону.
   - Рейфорд, Бак Уильямс хотел бы встретиться с тобой и взять у тебя интервью.
   - У меня? - спросил он. - О чем?
   - Я не знаю, не спросила. Я думаю или насчет летного опыта, или насчет исчезновений. Ты ведь был в воздухе, когда все это произошло.
   - Скажи ему, что я готов встретиться с ним. А вообще почему бы не пригласить его присоединиться к нашему обеду, если ты свободна.
   Хетти посмотрела на него так, будто он прибегает к уловке.
   - Давай, Хетти. Мы с тобой прогуляемся днем, а потом все вместе встретимся за обедом у Карлейля, в шесть.
   Она вернулась к телефону и позвала Бака.
   - Так где вы теперь? - спросила она. - Где вы? Хетти заглянула за угол, засмеялась и помахала рукой. Прикрывая рукой микрофон, она обернулась к Рейфорду:
   - Да вот он, с мобильным телефоном!
   - Прекрасно! Почему бы вам не отложить телефон и не представиться, сказал Рейфорд.
   Хетти повесила трубку, а Бак убрал свой, подходя к ним.
   - Он с нами, - сказал Рейфорд администратору и пожал руку Баку: - Итак, вы журналист из "Глобал уикли", который летел на моем самолете.
   - Да, это я, - ответил Бак.
   - Так о чем вы хотели со мной поговорить?
   - Вы наблюдали исчезновения. Я пишу обзорную статью о теориях исчезновений. Мне было бы интересно познакомиться с вашей точкой зрения как профессионала в своем деле и как человека, который оказался в центре возникшего в результате этого хаоса.
   "Вот это случай! - подумал Рейфорд.
   - С удовольствием, - сказал он. - Вы не хотели бы присоединиться сегодня к нашему обеду?
   - Если вы приглашаете, - ответил Бак. - А это ваша дочь?
   Бак был ошеломлен. В Хлое ему понравилось все: имя, глаза, улыбка. Она посмотрела на него прямо и крепко пожала руку. Это было как раз то, что ему нравилось в женщинах. Очень многие из них считают признаком женственности подавать вялую руку. "Какая замечательная девушка!" - подумал он. У него мелькнула было мысль сказать капитану Стилу, что со следующего дня он будет не просто журналистом, а ответственным редактором, но он побоялся, что это прозвучит как хвастовство, а не как жалоба, и он промолчал,
   - Послушайте, - сказала Хетти, - нам с капитаном нужно несколько минут, так почему бы вам пока не познакомиться друг с другом, а потом мы соберемся все вместе. У вас есть сейчас время, Бак?
   "Теперь есть", - подумал он.
   - Да, - ответил Бак, глядя на Хлою и ее отца. - Вас это устраивает?
   Капитан, похоже, заколебался. Дочь посмотрела на него вопросительно. Она была достаточно взрослой, чтобы принимать самостоятельные решения, но не хотела ставить в неудобное положение отца.
   - Хорошо, - сказал капитан Стил все еще с колебанием, - мы вернемся сюда.
   - Я оставлю свою сумку и мы пройдемся по терминалу, - предложил Бак, если вы не возражаете, Хлоя.
   Она улыбнулась и кивнула.
   Минуло много времени с тех пор, когда Бак чувствовал себя робким и неловким, разговаривая с девушками. Сейчас он не знал, куда смотреть и куда девать свои руки: сунуть их в карманы, опустить свободно, или согнуть; чего бы она хотела: посидеть, посмотреть на людей или пройтись вдоль витрин магазинчиков?
   Он попросил ее рассказать о себе: где учится, чем интересуется. Она рассказала о своей матери и брате, он выразил свое сочувствие. На Бака произвели впечатление ее толковость, умение выражать свои мысли и выдержка. Пожалуй, он мог бы увлечься этой девушкой. Но она младше него, по крайней мере, лет на десять.
   Она поинтересовалась его жизнью и карьерой. Он коротко отвечал на все ее вопросы, только немного добавлГя от себя. Лишь когда она спросила, потерял ли он кого-нибудь при исчезновениях, он рассказал ей о своей семье в Таксоне и друзьях в Англии. Естественно, он ничего не сказал о Стонагале и Тодд Котране. Когда их беседа утихла, Хлоя поймала его взгляд, направленный на нее, и он отвел глаза. Когда он посмотрел снова, Хлоя смотрела на него. Оба смущенно улыбнулись. "Это безумие", - подумал он. Ему до смерти хотелось узнать, есть ли у нее друг, но он не посмел спросить.
   Она задавала ему вопросы, как младший расспрашивает старшего и более опытного человека о его работе. Она завидовала его путешествиям и опыту. Он отозвался об этом без восторга, уверяя, что она устала бы от такой жизни.
   - Вы были женаты? - спросила она.
   Он был рад, что она задала этот вопрос, и с удовольствием сказал, что нет, что дело никогда не доходило даже до помолвки.
   - А как вы? - спросил он, чувствуя, что их разговор уже становится игрой. - Сколько раз вы были замужем? Она рассмеялась.
   - У меня был только один ухажер. В колледже. Я была первокурсницей, а он на последнем курсе. Я думала, что это любовь, но с тех пор как он окончил колледж, я ни разу о нем не слышала.
   - Буквально?
   - Он отправился в какое-то заокеанское путешествие, прислал мне дешевый сувенир - и на этом все кончилось. Теперь он женат.
   - Он много потерял.
   - Спасибо.
   Бак почувствовал себя смелее.
   - Что же, он был слепым?
   Она не ответила. Бак мысленно дал себе пинка и постарался исправиться:
   - Я имею в виду, что некоторые люди не ценят того, что имеют.
   Она по-прежнему молчала, и он почувствовал себя полным идиотом. "Как это так получается, что в одном я такой везучий, а в другом - полный недотепа? спросил он себя. Она остановилась у кондитерской.
   - Хотите печенья? - спросила она.
   - Разве я похож на любителя печенья?
   - Откуда я знаю, - сказала она. - Купите мне печенья, и я позволю прежнему воздыхателю умереть естественной смертью.
   - Вы имеете в виду - от старости, - подхватил он.
   - Вот это уже смешно.
   Рейфорд был серьезен, честен и прям с Хетти как никогда прежде. Они сели один напротив другого в углу большого шумного зала, где с трудом могли слышать друг друга.
   - Хетти, - сказал он, - я здесь не для того, чтобы убеждать тебя в чем-то или просто разговаривать. Есть вещи, которые я должен сообщить тебе, и я хотел бы, чтобы ты просто слушала.
   - А я что, не должна говорить? Может быть, есть вещи, о которых я бы хотела тебе сказать.
   - Конечно, ты скажешь мне все, что захочешь, но сначала выслушай меня. Я не хочу, чтобы это был диалог. Мне есть что рассказать тебе, и я хочу, чтобы ты получила целостную картину, прежде чем станешь отвечать, ладно?
   Она пожала плечами.
   - У меня нет выбора.
   - У тебя был выбор, Хетти. Ты могла не прийти.
   - На самом деле я и не хотела приходить, я тебе говорила об этом, но вы прислали мне письмо с извинениями и просьбой встретиться здесь с вами.
   Рейфорд был разочарован.
   - Ты не хочешь, чтобы я переходил к делу, - сказал он. - Как я могу принести извинения, если ты собираешься и дальше препираться о том, почему ты здесь.
   - Ты хочешь попросить прощения, Рейфорд? Я никогда не ставила вопрос подобным образом.
   Тон ее был саркастичным, но все-таки ему удалось овладеть ее вниманием.
   - Да, я прошу прощения. Теперь я могу начать? Она кивнула.
   - Я хочу сказать обо всем, сказать откровенно, признать все, в чем я виноват, и затем я хочу сказать тебе о том, на что я намекнул при нашем последнем телефонном разговоре.
   - О том, что ты открыл причину исчезновений. Он поднял руку.
   - Не надо забегать вперед.
   - Прости, - сказала она, прикрывая рот ладонью. - Но почему ты не стал меня слушать, когда отвечал на вопросы Бака?
   Рейфорд закатил глаза.
   - Я просто интересуюсь, - сказала она, - это к тому, чтобы ты не повторялся.
   - Спасибо, - ответил он, - я скажу, почему. Это так важно и так интимно, что я должен сказать обо всем лично тебе. И поэтому я не боюсь, что буду повторяться. И, как мне кажется, ты тоже не против, чтобы слышать это снова и снова.
   Хетти подняла брови, как будто собираясь сказать, что она удивлена, но вместо этого произнесла:
   - Говори, не буду перебивать.
   Рейфорд наклонился вперед и начал говорить, опершись локтями о колени и жестикулируя:
   - Хетти, я очень виноват перед тобой и хочу, чтобы ты меня простила. Мы были друзьями, нам нравилось общество друг друга, мне нравилось проводить с тобой время. Я находил тебя красивой и восхитительной, и мне кажется, ты знаешь, что я думал о близости с тобой.
   Она изобразила удивление. Рейфорд подумал, что если бы она не пообещала молчать, она бы сказала ему, что у него ' была масса способов показать свое расположение. Он продолжал.
   - Наверно, единственной причиной, почему я не решился пойти дальше, было то, что у меня не было подобного опыта. Но это был вопрос времени. Если бы я почувствовал твой интерес, я мог бы поступить дурно. Она наморщила брови и изобразила на лице обиду.
   - Да, - сказал он, - я мог поступить дурно. Я был женат, но неудачно и не счастливо, но в этом, наверное, был виноват я сам. Во всяком случае, я произнес клятву, взял на себя обязательства и, как бы я ни оправдывал свой интерес к тебе, все равно это было бы дурно.
   Он мог бы прочесть в ее взгляде, что она не согласна с этим.
   - Во всяком случае, я проводил с тобой время. Я не был абсолютно честен. Но теперь я должен сказать, как я рад, что я ничего не сделал - никакой глупости. Это было бы плохо для нас обоих. Я не судья тебе, и твоя мораль это твое собственное дело. Но у нас не было никакого будущего. Дело не в разнице в возрасте, а в том, что с моей стороны это было чисто физическое влечение. Ты имеешь право ненавидеть меня за это, я и сам этим не горжусь. Я не любил тебя. Ты должна согласиться, .что такая жизнь тебя не устроила бы.
   Она кивнула, нахмурившись. Он улыбнулся.
   - Я разрешаю тебе на минуточку прервать молчание, мне нужно знать, что ты, по крайней мере, прощаешь меня.
   - Иногда я сомневаюсь в том, что честность всегда является лучшей политикой, - сказала она. - Я могла бы принять эти извинения, если бы ты сказал, что исчезновение твоей жены заставило тебя почувствовать себя виноватым. Я знала, что между нами нет ничего особенного, но можно было бы сказать об этом мягче.
   - Можно было бы и мягче, но это было бы нечестно. Хетти, я насквозь пропитан ложью. Я мог бы быть мягким и любезным и постараться избежать твоего презрения, но я больше не могу быть лицемером. Всю жизнь я был неискренен.
   - А теперь ты искренен?
   - До такой степени, что тебе это даже не нравится, - сказал он.
   Она снова кивнула.
   - Почему я поступаю сейчас так? Каждому хочется нравиться. Да, я мог упрекать кого-то другого, например, мою жену, но я хочу не лгать и отвечать только за самого себя. Прежде чем я перейду к более важным вещам, мне хочется убедить тебя в том, что у меня нет никаких задних мыслей.
   Губы Хетти дрогнули. Но она сжала их и посмотрела вниз. По щеке ее скатилась слеза. Рейфорд еле сдержался, чтобы не обнять ее. В этом не было бы ничего чувственного, но он не мог позволить себе подать ложный знак.
   - Хетти, - сказал он, - я так виноват перед тобой, прости меня.
   Она кивнула, не в состоянии что-либо сказать. Она пыталась, но никак не могла овладеть собой.
   - И теперь, после всего этого, - сказал Рейфорд, - я хочу убедить тебя, что забочусь о тебе как о друге и человеке.
   Хетти сжала руки, стараясь не расплакаться. Она помотала головой, давая понять, что сейчас не готова к этому.
   - Нет, - справилась она с собой наконец, - не сейчас.
   - Хетти, я хочу...
   - Пожалуйста, дайте мне хоть минуту.
   - Сколько угодно. Но не уходи от меня сейчас, - попросил он. - Я был бы тебе плохим другом, если бы не поделился с тобой тем, что я открыл, чему научился, что снова и снова обнаруживаю каждый день.
   Хетти закрыла лицо руками и заплакала.
   - Я не хочу! - воскликнула она. - Я не намерена извинять тебя.
   Рейфорд заговорил как можно мягче:
   - Теперь ты обижаешь меня, - сказал он. - Если ты ничего не извлекла из этого разговора, твои слезы меня не радуют. Каждая слеза для меня как острый нож. Я виноват, я вел себя неправильно.
   - Минуту! - воскликнула она убегая.
   Рейфорд вытащил Библию Айрин и быстро просмотрел несколько мест. Он решил, что не стоит разговаривать с Хетти, держа в руках открытую Библию. Он не хотел смутить или отпугнуть ее, несмотря на то, что вновь обрел смелость и решимость.
   - То, что вы хотите познакомиться с папиной теорией исчезновения, очень интересно, - сказала Хлоя.
   - А я хочу? - спросил Бак.
   Она кивнула. Он заметил крошку шоколада в уголке ее рта.
   - Можно? - спросил он, протягивая руку. Она повернулась щекой, и он снял шоколад пальцем. А что делать теперь? Вытереть носовым платком? Импульсивно он поднес палец к своим губам.
   - Фу! Как нехорошо! А если бы это была грязь?
   - Тогда она была бы нашей общей, - сказал он, и оба рассмеялись.
   Бак почувствовал, что покраснел, чего с ним не случалось уже много лет, и поэтому переменил тему.
   - Вы говорите, что это теория вашего отца так, как будто не разделяете ее. Вы расходитесь с ним во мнениях?
   - Он думает, что расходимся, потому что я спорю с ним, и он переживает из-за этого. Меня не очень легко убедить, хотя, по правде говоря, мы довольно близки. Видите ли, он думает, что...
   Бак взял ее за руку:
   - Простите, не надо говорить. Я хочу услышать это непосредственно от него и записать.
   - Ой, извините меня.
   - Нет, все нормально. Я не хотел бы вас обижать, но так я привык работать. Я с удовольствием выслушаю также и вашу теорию. Мы намерены собрать и мнения учащейся молодежи, но вряд ли мы станем использовать рассказы двоих людей из одной семьи. А вообще-то, раз вы говорите, что в основном согласны со своим отцом, то мне будет удобнее выслушать вас обоих одновременно.
   Она умолкла и посерьезнела.
   - Извините меня, Хлоя, это вовсе не означает, что меня не интересует ваша теория.
   - Не в этом дело, - сказала она. - Но вы уже отнесли меня к определенной категории.
   - Как это?
   - Учащаяся молодежь.
   - Действительно. Виноват. Понятно, учащиеся колледжей - это не школьники. Я вовсе не считаю вас школьницей, хотя вы намного младше меня.
   - Учащиеся колледжей? Я еще не слышала такого термина.
   - Я обнаруживаю свой возраст, не так ли?
   - А каков ваш возраст, Бак?
   - Тридцать с половиной, почти тридцать один, - мгновенно ответил он. .;
   - Я спрашиваю вас, насколько вы меня старше, - прокричала она, как будто разговаривала с глуховатым стариком.
   Бак прорычал:
   - Я бы купил еще печенья, малышка, но не хочу портить вам аппетит.
   - Лучше не надо. Мой отец любит хорошо поесть, сегодня он угощает, так что оставьте место.
   - Оставлю, Хлоя.
   - Можно я что-то скажу? Только вы не подумайте, что это какой-то намек, спросила она.
   - Слишком поздно, - ответил он. Она насупилась и стукнула его.
   - Я хочу сказать, что мне нравится, как вы произносите мое имя.
   - А я не знаю, как его можно произносить иначе, - сказал он.
   - Нет, можно. Даже мои друзья произносят его односложно: "Кло".
   - Хлоя, - повторил он.
   - Да, - сказала она, - две гласных: долгое "о" и "я".
   - Мне нравится ваше имя.
   Он перешел на сиплый старческий голос:
   - Это имя молоденькой девочки. Сколько тебе лет, малышка?
   - Двадцать с половиной, пошел двадцать первый.
   - Ох, милая, - сказал он тем же голосом, - мне казалось, что гораздо меньше!
   Когда они возвращались обратно в клуб "Панкон", Хлоя сказала:
   - Если вы пообещаете не придавать большого значения моей молодости, я не буду придавать большого значения вашему возрасту
   - Идет, - сказал он с улыбкой. - Вы ведете себя как
   взрослая.
   - Я принимаю это как комплимент, - сказала она улыбаясь, как будто не была уверена, что он говорит серьезно.
   - Да-да, - сказал он, - не многие в вашем возрасте так начитанны и так прекрасно говорят.
   - А вот это, безусловно, комплимент, - ответила она.
   - Вы быстро схватываете.
   - Вы действительно брали интервью у Николае Карпатиу?
   Он кивнул.
   - Мы почти друзья.
   - Без шуток?
   - Нет, конечно. Но мы похожи.
   - Расскажите мне о нем. Бак принялся рассказывать.
   Хетти вернулась немного освеженная, но глаза ее по-прежнему были опухшими. Она села так, будто
   ожидала, что истязания продолжатся. Рейфорд снова повторил, что он совершенно искренен в своих извинениях. В ответ она сказала:
   - Давай забудем про все это!
   - Мне нужно знать, что ты простила меня, - сказал он.
   - Ты прямо-таки зациклился на этом, Рейфорд. Это что, освободит тебГ? Облегчит твою совесть?
   - Думаю, что да, - ответил он. - Главное, что я хочу услышать от тебя это то, что ты веришь в мою искренность.
   - Я верю, - сказала она. - Но от этого не становится легче. Но если тебе от этого лучше, я тебе верю. Я не держу на тебя обиды, так что считай, что я тебя простила.
   - Вот теперь я получил то, что хотел. А теперь я хочу быть с тобой совершенно откровенным.