— Если сучка не захочет, кобель и не вскочит. Это народная мудрость, Валерий Юрьевич. Настоящая причина краха Советского Проекта была сугубо внутренней. И предательство правящей верхушки СССР было вовсе не случайным. Закон деградации правящих элит также непреложен как закон всемирного тяготения. Элита всегда стремиться свести к минимуму свою заботу о народе и не терпит контроля над собой с его стороны. А Запад просто воспользовался этой ситуацией.
— Серафима, ты утверждаешь, что Советскому Проекту был присущ некий органический дефект, который делает невозможным его реализацию в принципе? А на Западе, по-твоему, с элитой все было в порядке. Там она не деградировала?
— Да, серьезный дефект имелся, но вот с утверждением о принципиальной невозможности реализации Советского Проекта я бы не спешила. Надо только четко разобраться в причинах случившейся катастрофы и выработать механизмы, которые позволят избежать этого в будущем. Что же касается Запада, то его элита добилась высокой степени независимости от народа. Все властные структуры, которые находились на виду, были чистой бутафорией. Настоящая власть находилась в тени, была не персонифицирована, а, следовательно, и неуязвима. Все промахи власти можно было спокойно списывать на публичных марионеток. Это же, если можно так сказать, воплощенная мечта деградировавшей элиты.
— Похоже, что ты не большая поклонница демократии западного типа, — заметил Верховный.
Сима засмеялась. — Вы правы. С моей точки зрения переход к такой модели является симптомом серьезной болезни общества… звоночком с того света. Просто наступает момент, когда процессы разложения этноса достигают некого порога, когда нормальное функционирование солидарного общества становится невозможным. Вот и приходится волей-неволей переходить к атомизированному варианту… когда человек человеку волк. Это дает возможность некоторое время сохранять подобие стабильности, но ненадолго. Близкий крах неминуем.
— Серафима, а можно поподробнее о причинах перехода от солидарной модели… к либеральной?
— Очень просто. Вам не случалось видеть как пара-тройка придурков, сидящих в сторонке и хихикающих над работающими людьми, парализует работу большого коллектива?
Верховный надолго задумался. — Теперь понимаю, но ведь их можно поставить на место и не надо сбрасывать со счетов фактор воспитания….
— В Союзе семьдесят лет воспитывали, — прервала его Сима, — а результат? Нет, Валерий Юрьевич, воспитание вещь, конечно, хорошая, но действует далеко не на всех. Люди разные, а их различия фиксированы на генетическом уровне. Склонность к либерализму это вовсе не следствие неправильного воспитания, а результат генетических отклонений. Отсюда и вытекает разница в менталитете.
Солидаристы способны воспринимать окружающий мир целостно, в сложной взаимосвязи различных моментов. В это мироощущение включена окружающая природа, ушедшие в небытие и еще не родившиеся поколения. Жизнь каждого конкретного человека воспринимается как звено в цепочке протянутой из прошлого в будущее. А вне этой цепочки не имеет самостоятельной ценности.
У либералов в центре вселенной помещены они сами… как единственная абсолютная ценность. Мир деформирован и мозаичен. Соответственно либерализм… это идеология индивидуалистов: «После нас хоть потоп!», «Бери от жизни все!», «Почему мы должны заботится о потомках? Разве они что-нибудь сделали для нас?».
Человек по своей природе солидарист. А появление индивидуалистов связано с поврежденной наследственностью, дегенерацией, эволюционным откатом. Когда подобных индивидуумов становится слишком много, то начинаются неприятности. Хуже всего дело обстоит с элитой, она обычно состоит из индивидуалистов, и степень ее деградации всегда опережает степень деградации всего этноса в целом. Но пока генетическое здоровье этноса достаточно велико, то он устраивает периодические чистки своей элите. Когда же это здоровье падает ниже критической точки, то происходит закономерный переход к либеральной модели. А дегенеративная элита, получив свободу рук, меняет стереотипы поведения в этносе таким образом, чтобы ее собственное уродство не так бросалось в глаза. Так она чувствует себя комфортнее, но быстро наступает полный крах данной этнической системы.
Верховный встал, повернулся к горам и несколько минут стоял молча. Сима тоже молчала, не хотела мешать размышлениям. После затянувшейся паузы собеседник вновь повернулся к ней.
— Если тебя послушать, то выходит что и я махровый индивидуалист и дегенерат, раз уж нахожусь у власти. Так ведь получается?
Сима не стала юлить и выкручиваться. — Валерий Юрьевич, у нас ведь с вами откровенный разговор? Поэтому врать вам я не стану. Если бы вы не были индивидуалистом, то не оказались бы на вершине власти в стране. Да, вы проводите в жизнь солидарные идеи, но делаете это так, как и подобает пассионарию-индивидуалисту. В этом нет ничего странного, вполне нормальная ситуация. И… если уж совсем откровенно… у вас ведь и в личной жизни имеются определенные проблемы? Только не обижайтесь, пожалуйста.
— Что толку обижаться? Этот подход мне уже знаком. Климовщина?
— Вы говорите о Григории Климове? Да? Его теоретические построения довольно оригинальны, но грешат серьезной однобокостью. В его трактовке пассионарии-дегенераты выступают как метафизическое зло, источник всех бед человечества. На самом деле это не так. Если бы пассионариев не было, то человек до сих пор жил в пещерах. Цивилизация просто не сложилась бы, исчезни этот важный фактор развития. Другое дело, что все хорошо в меру. А перед каждым настоящим пассионарием встает вопрос личного выбора. Можно, конечно, затаить злобу на весь мир и попытаться причинить окружающим максимум неприятностей. Таких очень много, слишком много на мой взгляд. А можно плюнуть на личные проблемы и обиды и направить свою энергию на службу своему народу и человечеству. Помните у Климова: самые лучшие святые, мол, получаются из самых крупных чертей. А каков ваш выбор?
— Ты сама знаешь. Свой выбор я уже сделал, только… неприятно мне это. Чувствуешь себя чудовищем.
— Перебьетесь! Засуньте свои комплексы куда подальше и делайте, что должны. Все мы по-своему чудовища.
— Понимаю, — Верховный внимательно посмотрел на Симу, — у каждого свои скелеты в шкафу.
Сима без труда вычислила ход его мыслей, но не стала оправдываться. — Зачем разочаровывать человека? Так даже пикантнее.
— Хорошо, Серафима, догадываюсь, что у тебя готов очередной план?
— Это трудно назвать планом, но нечто подобное имеется. — Сима спокойно изложила приготовленную концепцию.
— Д-а-а, и по советским, и по западным меркам… это можно считать людоедской доктриной.
— Все относительно, ведь с определенной позиции она выглядит предельно человеколюбивой. Надо только правильно расставить приоритеты. Что я, собственно, и сделала. Так как, возьметесь ее реализовывать?
— Мне надо подумать. Крови я не боюсь, но…
— Тот, кто представляет себе солидаризм как нечто благостное, простирающее свои защитные крыла над всеми и вся, совершает серьезную ошибку. Солидаризм, это, по сути, просто стратегия коллективного выживания. Он может быть очень жесток. Степень этой жестокости напрямую зависит от конкретной жизненной ситуации. Помните, в середине 80х годов в советском прокате шла лента Имамуры «Легенда о Нараяме». В ней была показана жизнь затерянной в горах японской общины. Земли, как Вы сами понимаете, с гулькин нос. Да и та… заставляет желать лучшего. Количество возможных едоков строго ограничено. Большую часть новорожденных мальчиков приходится просто убивать. Собственно, сам фильм начинается со сцены перебранки из-за трупика младенца оттаявшего весной на соседской территории. Соседей же возмущает вовсе не сам факт убийства ребенка, а то, что его перебросили через межу. Новорожденных девочек не убивают, а выращивают до того момента, когда их можно продать в ближайший райцентр… в публичный дом. Вырученные же деньги идут на уплату налогов. Достигших 70 летнего возраста стариков по первому снежку полагается относить на деревенское кладбище к горе Нараяма и оставлять там умирать. Сия обязанность возлагается на старшего сына. Весьма колоритен эпизод с семьей местных придурков, которые пренебрегли негласным соглашением по ограничению рождаемости и, как следствие, вынуждены были пополнять свой стол мелким воровством у соседей. Собравшиеся односельчане закопали их живьем в землю. А в целом в деревне живут вовсе не бездушные монстры, а нормальные, сердечные люди, всегда готовые прийти на помощь соседу. Престарелая главная героиня в свое последнее перед Нараямой лето спешит устроить все дела своих детей. Ее старший сын очень любит мать и переживает.
Это все тоже солидаризм. Он довольно безжалостно отсекает крайности. Конечно если простору побольше, то в убийстве стариков и детей не возникает необходимости. Но всевозможные «никчемы» подвергаются в общине выраженному остракизму. Подобная же участь грозит и слишком сильным и прытким, пытающимся навязать обществу свои правила игры. Их тоже могут, как минимум, изгнать из общины, дабы не мутили воду. Таким образом, солидаризм направлен, преимущественно, на сохранение основного ядра общества. Безбедное же существование и даже само выживание крайностей, отнюдь, не гарантируется.
Либерализм же, напротив, направлен именно на поддержке крайностей. С одной стороны это элита, которая перераспределяет в свою пользу большую часть общественных ресурсов. С другой стороны всевозможные придурки, преступники, извращенцы …. Подразумевается, что нормальные могут прокрутиться сами. Причем столь явная забота либералов о всевозможных уродах подается как высшее достижение цивилизации. Климов, например, объясняет этот феномен известной солидарностью дегенератов. Мол, дегенеративные элиты воспринимают отбросы общества как своих кровных братьев, «родственные души». Понятно, что при таком подходе к делу здоровое ядро общества будет постепенно сокращаться. В конечном итоге останется только элита в окружении сборища больных недоумков. Если, конечно, все не рухнет раньше. Не слишком-то приятная перспектива.
Правда если поразмыслить, то и от либерализма бывает некоторая польза. Ведь идея прогресса ради прогресса абсолютно чужда солидарному обществу. Не-то чтобы оно вовсе не было способно к динамичному развитию. Но таковое динамичное развитие возникает в солидарном обществе только в ответ на весьма конкретные исторические вызовы или реальные опасности. Ежели таковых не наблюдается, то никто и не станет тратить энергию и не возобновляемые ресурсы на какой-то там мифический прогресс. «От добра… добра не ищут», вот основное кредо солидаризма. В спокойное время, понятно. В другие же времена оно часто заменяется на принцип — «делай… или умри». Приходится признать, что многими достижениями прогресса, особенно технического, человечество обязано именно либеральным обществам. Так сказать их прощальные подарки перед гибелью. Только стоило ли так гнать лошадей с этим самым прогрессом? Может медленно, но верно — получше будет?
С минуту длилось молчание. Потом Сима сказала, —Не надо отвечать, я все понимаю… вернемся к этому вопросу позднее. Через неделю? Договорились!
Сима хотела закончить разговор и отправить собеседника домой, но тот жестом показал, что повестка дня не исчерпана. — Давно хотел спросить. Почему вы два года назад прекратили свои передачи по теле— и радиоканалам?
— Чтобы мир в техническом плане в позапрошлый век не откатился. Кошмар, но некоторые ретивые правители начали и радиоприемники у населения изымать. Что оставалось делать?
Снова они встретились только через полторы недели. Разговор получился довольно тяжелым, но согласие было достигнуто.
Сима валялась на диване и читала трактат Сунь Цзы «Искусство войны» на китайском языке. Видно бумагу в те времена ценили, ибо текст состоял из коротких тезисов, сам трактат был довольно коротким. По замыслу автора мысли вбивались в голову читателя как гвозди в доску. «Поэтому самая лучшая война — разбить замыслы противника; на следующем месте — разбить его союзы; на следующем месте — разбить его войска. Самое худшее — осаждать крепости», — неплохо сказано. Закончив чтение, Сима с сожалением отложила книгу, поднялась с дивана и со вкусом потянулась. Тело требовало движения, поэтому настала очередь спортивного зала: больше часа разных упражнений, плюс бассейн и сауна. Потом обед и чай. В воскресенье можно было никуда не торопиться и все делать со вкусом. Прихлебывая чай, Сима боролась с собой. — Пойти поработать или позволить себе посибаритствовать до вечера? Выходной день, как-никак. Ладно, ежедневную сводку просмотрю и шабаш. — Заключив сделку с совестью, направилась к компьютеру, где быстро просмотрела текущие материалы.
— Ничего экстраординарного, обычная рутина. Впрочем,… Контактер, эта эпидемия в Северной Америке, что в ней такого тревожного, коль ты включил ее в сводку?
— Необычно высокая смертность. Собственно, выживших нет вообще. Хочу обратить внимание, что первые случаи заболевания отмечены в районе городка Фредерик. Рядом с этим городком был расположен Форт-Детрик, крупный центр по разработке биологического оружия. Он был взорван по твоему приказу в числе прочих военных лабораторий США.
— Ага, а приказа о последующем обеззараживании местности я, конечно, тебе не отдавала. А сам ты не спросил.
— Верно, такого приказа я не получал.
— Зато ты получил указание предупреждать меня об наиболее опасных последствиях моих приказов.
— Энергетические заряды, которые уничтожили лаборатории Форт-Детрика, были размещены таким образом, чтобы практически полностью исключить возможность выживания микроорганизмов, над которыми там работали. Следовательно, высокой степени прогнозируемой опасности не было. Могу предположить, что на объекте имелось хорошо засекреченная лаборатория, информация о которой отсутствовала в файлах базы и других источниках, которые были мне известны.
— Секретная лаборатория говоришь? И эта дрянь могла там остаться? А кто-то особо любопытный туда пролез и…. Может быть, может быть… обшарь там все, попробуй отыскать это место. А что, кстати, за вирус? Есть информация?
— В том и дело что симптомы болезни очень необычны. Ни один из патогенных микроорганизмов, о которых мне известно, не дает такой симптоматики. В инкубационном периоде он никак себя не проявляет, человек чувствует себя прекрасно, а потом просто падает и умирает в несколько секунд.
— Понятненько, то есть единственным симптомом болезни является летальный исход? Так…. Ты ищи первичный источник заражения, а я выберусь посмотреть, что там происходит. Моя защита достаточно надежна?
— Безусловно, рекомендую только переключить ее в режим максимальной биологической безопасности. Будут уничтожаться все микроорганизмы, пересекающие границу защитного поля.
Получив от Контактера координаты городка Фредерик, Сима связалась со Светкой через браслет.
— Светик, привет! Ты не очень занята? Мне надо заглянуть к тебе… по делу, — подруга не возражала.
Минуты через три Сима уже ловила такси на улице Сан-Паулу, а еще через пятнадцать минут вышла из машины перед воротами знакомой виллы. Охрана, знавшая ее в лицо, почтительно поздоровалась и пропустила внутрь.
— Где хозяйка? — поинтересовалась Сима у одного из церберов.
— В бассейне, — ответствовал тот.
Сима кивнула и направилась по дорожке петляющей вокруг аккуратно постриженных деревьев и цветочных клумб. До бассейна было метров семьдесят. За очередным поворотом дорожки открылась ярко-голубая поверхность воды. Светка была в бассейне — плыла ленивым брассом. Сима помахала ей рукой, обошла бассейн по периметру и уселась в пляжное кресло возле столика с напитками. Подскочивший халдей спросил о желаниях уважаемой гостьи и в соответствии с ними налил бокал мангового сока со льдом. Пока Сима тянула сок через соломинку, Светка вышла из бассейна, наскоро вытерлась предложенным халдеем полотенцем и села рядом.
— Привет! Давненько ты тут не появлялась. Что случилось?
— Здравствуй! Сама знаешь, что у меня со временем вечная проблема. Тружусь как пчелка, света белого не вижу. А ты тут сибаритствуешь, обленилась, мышей ловить перестала. В твоей Америке бог знает что твориться, а ты в бассейне барахтаешься.
— Д-а-а? — заинтересованно протянула Светка. — Ты мне не мораль читай, а пальцем покажи.
— Покажу, покажу, не беспокойся. Ты слышала об этой эпидемии в бывшем штате Мэриленд?
— Слышала, разумеется, а что тут такого? Мало ли их сейчас этих самых эпидемий? С тех пор как Всемирная Организация Здравоохранения накрылась медным тазиком вместе с ООН, только и говорят об эпидемиях: там чума, там холера, там оспа. Сама знаешь, что общемировая противоэпидемиологическая защита действовала большей частью на американские и европейские деньги. А теперь? Денег нет, вакцин нет, лабораторий нет. Не удивительно, что люди мрут как мухи. В Африке, так вообще кошмар. Даже санитарную пропаганду никто не ведет. А в этом твоем Мэриленде сейчас полно переселенцев из Южной Америки. У нас тут все трущобы и бидонвили опустели, их обитатели дружно рванули на север делить остатки США. И не могу сказать, что их отсутствие меня очень гнетет. Жить стало спокойнее, только с рабочей силой есть определенные проблемы. Контингент еще тот, руки мыть не приученный. Да, помнится, ты сама говорила, что не стоит воспринимать такие вещи слишком серьезно. Мол, сильнейшие выживают, население обновляется… и все такое. И катила бочку на медицину, которая, де, портит человеческую породу. Так в чем претензии?
— Дело в том, что тут тебе не рядовая сибирская язва или СПИД. Речь идет о совершенно новом вирусе, который, предположительно, разработан в одной из лабораторий Форт-Детрика. Стопроцентная смертность, вакцины нет. Контактер прозрачно намекнул, что есть вероятность возникновения пандемии, результатом которой может быть полный квак человечеству. Делать нечего, придется разбираться. Пошли, посмотрим все на месте.
— Ладно, раз ты настаиваешь… прогуляемся. Только мне переодеться надо. Холодно там сейчас, на севере. Пошли, тебе тоже не помешает переодеться.
Они прошли на виллу и поднялись в Светкины апартаменты. Оттуда переместились на уральскую базу, где экипировались. Сима открыла поисковое окно.
Город Фредерик стоял на холме, над ним возвышались серовато-серебрянные шпили городских церквей. Большая часть домов была покрашена в темные тона.
— Мрачное местечко, — заметила Светка, — странно, что он практически не пострадал, почти все дома целы. А где сама база?
— Она чуть в стороне, — сообщила Сима и сместила точку обзора. От городка к базе по заснеженной равнине шло неплохое шоссе. По обеим его сторонам вместо деревьев тянулись изгороди из металлической сетки. Сам же Форт-Детрик представлял собой печальное зрелище. Более-менее уцелели только жилые домики персонала. Всю остальную часть территории занимал марсианский пейзаж, главными элементами которого являлись глубокие воронки, обломки бетона и разбросанные повсюду куски металлических листов покрашенные в зеленый цвет.
— Вон там был штаб базы, а тут купола групп исследований эпидемиологических заболеваний, а на этом месте стояло здание управления разведки медицинской службы армии США, дальше — учебный комплекс химических войск. Ну, еще были всякие вспомогательные сооружения: склад, казармы, гаражи, подстанция и все такое — Конт показывал мне подробный план. Зеленое железо — это обрывки защитных куполов.
— Не представляю, что мы можем отыскать в этом хаосе, — заметила Светка. — Тут сам черт ногу сломит.
— Я и не собиралась ползать по этим развалинам. Пусть их Конт исследует. А мы посмотрим городок. Когда база взлетела на воздух, все аборигенное население сразу бросилось к машинам и подалось… куда подальше. Пуганные были, знали, где живут. Те, что пришли на их место, оказались посмелее и без лишних комплексов. Вот и нарвались на неприятности.
Сима открыла переходный портал, и они шагнули на мостовую. Дул холодный ветер. На улицах не было видно ни одной живой души. Только местами лежали трупы, припорошенные снежком. А еще были стервятники, трудившиеся над этими трупами. Они даже не пытались взлететь при приближении путешественниц, только отбегали в сторону. Видно отяжелели от дармового угощения. Возле одного из тел Сима углядела и несколько крыс, тоже принимающих участие в трапезе.
— Смотри, Свет, а крысиных и птичьих трупов не наблюдается. Похоже, что на них эта зараза не действует. И еще, вот свежие собачьи следы, а вот тут явно проходила кошка. Умерли только люди, а животные остались живы. Интересно, правда?
— Ты права, погибших животных не видно. Как и представителей власти, кстати. Куда смотрит правительство этой Боливарии? Это ведь их территория? Должны же они были послать врачей. Одеть их в защитные скафандры, если заразы опасались. Еще надо убрать трупы с улиц. И этих стервятников уничтожать, они же разнесут инфекцию.
Сима махнула рукой. — Какие еще скафандры? Они бедные как церковные мыши. Контактер говорил, что врачей посылали, но все они уже умерли тут. Власти выставили полицейское оцепление, но на приличном отдалении. Сюда же больше никто не суется. Пойдем дальше, заглянем в несколько домов.
Выяснилось, что Контактер был прав. Смерть настигала людей за их повседневными занятиями и очень быстро. Подруги помрачнели, зрелище было не из тех, что доставляют удовольствие.
— Стоп! — Сима подняла руку. — Конт говорит, что обнаружил эту проклятую лабораторию или нечто на нее похожее. От одного из корпусов шел туннель к довольно обширным подземным помещениям. Туннель обвален взрывами, а помещения уцелели, хоть и пострадали. Посмотрим что там такое? Конт обещает через пару минут включить освещение, его разведчик даст энергию в тамошнюю систему.
Выждав несколько минут, Сима кивнула и открыла проход по полученным координатам. Яркие светильники освещали довольно просторный зал. В стенах его имелись приличные трещины, часть оборудования повалилась на пол, но, в целом, все выглядело пристойно, только пыли было много. Первичный осмотр лаборатории занял около получаса. Некоторые двери были закрыты, и Симе приходилось пользоваться порталами, чтобы попасть в нужные комнаты. В одном из помещений нашли пять скелетов одетых в комбинезоны.
— Эти умерли довольно давно, — заметила Светка. — Наверное, еще тогда, когда была уничтожена база. А свежих трупов не видно, как и свежих человеческих следов в пыли. А вот крысиные следы есть. Странно, ведь такие помещения должны быть хорошо защищены от подобных гостей.
— Может они и были защищены, но близкие взрывы все нарушили. Видела, какие трещины кругом? И еще, пустовато тут, на полу видны следы демонтированного оборудования. Особенно интересно, что нигде не видно ни одного компьютера. Как они тут исследования проводили? Как в девятнадцатом веке?
— Компьютеры они могли специально уничтожить, чтобы исключить утечку информации с электронных носителей. А может, лаборатория была тут раньше, а потом работы были свернуты?
— Логично, я тогда всех здорово запугала своим всеведением. Они могли подчистить хвосты. Вот и Контактер в файлах базы ничего не нашел об этом месте. Только покойники в эту схему не вписываются и эти похожие на сейфы холодильники с криоконтейнерами. Кстати один такой контейнер валяется рядом с трупами. Возможно, работы были прекращены, а помещение использовалось только для хранения уже готовых вирусов? Наверное, нам следует поискать документацию на бумаге, в соседнем зале я видела солидный сейф. Только в нем могут быть ловушки или самоликвидатор. Попрошу Конта открыть его осторожненько.
На взлом сейфа ушло около десяти минут. К разочарованию Симы в нем оказалось только две довольно тонких папки. — Ладно, пошли отсюда, прочитать мы можем и дома. На Урал?
— А заразу туда не принесем? — забеспокоилась Светка.
— Нет, не принесем. К нам она не пристанет, а папки у меня в руках, следовательно, тоже продезинфицированы.
Оказавшись на Урале, Сима небрежно бросила добычу на стол и предложила переодеться и перекусить. Светка не возражала. Покончив с едой, они поделили бумаги и углубились в чтение. Светка закончила первой, вздохнула и положила папку на стол.
— Ничего интересного, это просто инструкция по хранению… температурные режимы, проверка контейнеров… и все такое. А что у тебя?
— У меня интереснее. Тут изложена суть проекта «Пандора». В самом начале сказано, что вся прочая документация по проекту кроме этой папки уничтожена. Это биологическое оружие судного дня. Им они собирались шантажировать мир, если дела США пойдут плохо и применить, если пойдут еще хуже. Только не написано, откуда они его взяли и по чьему приказу велись работы. Кстати это не вирус, а микроб. С потрясающей вирулентностью. Защиты от него нет, точнее ее не удалось создать. Нет ни вакцин, ни сывороток с антителами. Распространяется грызунами. Они являются носителями, а сами не болеют. Теперь понятно как он вырвался на волю. Его крысы вынесли. Помнишь, там валялся один контейнер? Выход был завален, а персонал, не дождавшись помощи, решил покончить с собой оригинальным способом. Крысы сожрали их тела, микроб распространился по крысиной популяции. Потом попал к людям. Тут написано, что от заражения до смерти проходит около двенадцати часов. Все это время человек сам является носителем. Вывести крыс очень трудно, вот микроб и будет распространяться все дальше и дальше. Медленно, но верно. Никакие карантины не спасут. В неблагоприятных условиях он капсулируется и может ждать десятилетиями. Что будем делать?
— Серафима, ты утверждаешь, что Советскому Проекту был присущ некий органический дефект, который делает невозможным его реализацию в принципе? А на Западе, по-твоему, с элитой все было в порядке. Там она не деградировала?
— Да, серьезный дефект имелся, но вот с утверждением о принципиальной невозможности реализации Советского Проекта я бы не спешила. Надо только четко разобраться в причинах случившейся катастрофы и выработать механизмы, которые позволят избежать этого в будущем. Что же касается Запада, то его элита добилась высокой степени независимости от народа. Все властные структуры, которые находились на виду, были чистой бутафорией. Настоящая власть находилась в тени, была не персонифицирована, а, следовательно, и неуязвима. Все промахи власти можно было спокойно списывать на публичных марионеток. Это же, если можно так сказать, воплощенная мечта деградировавшей элиты.
— Похоже, что ты не большая поклонница демократии западного типа, — заметил Верховный.
Сима засмеялась. — Вы правы. С моей точки зрения переход к такой модели является симптомом серьезной болезни общества… звоночком с того света. Просто наступает момент, когда процессы разложения этноса достигают некого порога, когда нормальное функционирование солидарного общества становится невозможным. Вот и приходится волей-неволей переходить к атомизированному варианту… когда человек человеку волк. Это дает возможность некоторое время сохранять подобие стабильности, но ненадолго. Близкий крах неминуем.
— Серафима, а можно поподробнее о причинах перехода от солидарной модели… к либеральной?
— Очень просто. Вам не случалось видеть как пара-тройка придурков, сидящих в сторонке и хихикающих над работающими людьми, парализует работу большого коллектива?
Верховный надолго задумался. — Теперь понимаю, но ведь их можно поставить на место и не надо сбрасывать со счетов фактор воспитания….
— В Союзе семьдесят лет воспитывали, — прервала его Сима, — а результат? Нет, Валерий Юрьевич, воспитание вещь, конечно, хорошая, но действует далеко не на всех. Люди разные, а их различия фиксированы на генетическом уровне. Склонность к либерализму это вовсе не следствие неправильного воспитания, а результат генетических отклонений. Отсюда и вытекает разница в менталитете.
Солидаристы способны воспринимать окружающий мир целостно, в сложной взаимосвязи различных моментов. В это мироощущение включена окружающая природа, ушедшие в небытие и еще не родившиеся поколения. Жизнь каждого конкретного человека воспринимается как звено в цепочке протянутой из прошлого в будущее. А вне этой цепочки не имеет самостоятельной ценности.
У либералов в центре вселенной помещены они сами… как единственная абсолютная ценность. Мир деформирован и мозаичен. Соответственно либерализм… это идеология индивидуалистов: «После нас хоть потоп!», «Бери от жизни все!», «Почему мы должны заботится о потомках? Разве они что-нибудь сделали для нас?».
Человек по своей природе солидарист. А появление индивидуалистов связано с поврежденной наследственностью, дегенерацией, эволюционным откатом. Когда подобных индивидуумов становится слишком много, то начинаются неприятности. Хуже всего дело обстоит с элитой, она обычно состоит из индивидуалистов, и степень ее деградации всегда опережает степень деградации всего этноса в целом. Но пока генетическое здоровье этноса достаточно велико, то он устраивает периодические чистки своей элите. Когда же это здоровье падает ниже критической точки, то происходит закономерный переход к либеральной модели. А дегенеративная элита, получив свободу рук, меняет стереотипы поведения в этносе таким образом, чтобы ее собственное уродство не так бросалось в глаза. Так она чувствует себя комфортнее, но быстро наступает полный крах данной этнической системы.
Верховный встал, повернулся к горам и несколько минут стоял молча. Сима тоже молчала, не хотела мешать размышлениям. После затянувшейся паузы собеседник вновь повернулся к ней.
— Если тебя послушать, то выходит что и я махровый индивидуалист и дегенерат, раз уж нахожусь у власти. Так ведь получается?
Сима не стала юлить и выкручиваться. — Валерий Юрьевич, у нас ведь с вами откровенный разговор? Поэтому врать вам я не стану. Если бы вы не были индивидуалистом, то не оказались бы на вершине власти в стране. Да, вы проводите в жизнь солидарные идеи, но делаете это так, как и подобает пассионарию-индивидуалисту. В этом нет ничего странного, вполне нормальная ситуация. И… если уж совсем откровенно… у вас ведь и в личной жизни имеются определенные проблемы? Только не обижайтесь, пожалуйста.
— Что толку обижаться? Этот подход мне уже знаком. Климовщина?
— Вы говорите о Григории Климове? Да? Его теоретические построения довольно оригинальны, но грешат серьезной однобокостью. В его трактовке пассионарии-дегенераты выступают как метафизическое зло, источник всех бед человечества. На самом деле это не так. Если бы пассионариев не было, то человек до сих пор жил в пещерах. Цивилизация просто не сложилась бы, исчезни этот важный фактор развития. Другое дело, что все хорошо в меру. А перед каждым настоящим пассионарием встает вопрос личного выбора. Можно, конечно, затаить злобу на весь мир и попытаться причинить окружающим максимум неприятностей. Таких очень много, слишком много на мой взгляд. А можно плюнуть на личные проблемы и обиды и направить свою энергию на службу своему народу и человечеству. Помните у Климова: самые лучшие святые, мол, получаются из самых крупных чертей. А каков ваш выбор?
— Ты сама знаешь. Свой выбор я уже сделал, только… неприятно мне это. Чувствуешь себя чудовищем.
— Перебьетесь! Засуньте свои комплексы куда подальше и делайте, что должны. Все мы по-своему чудовища.
— Понимаю, — Верховный внимательно посмотрел на Симу, — у каждого свои скелеты в шкафу.
Сима без труда вычислила ход его мыслей, но не стала оправдываться. — Зачем разочаровывать человека? Так даже пикантнее.
— Хорошо, Серафима, догадываюсь, что у тебя готов очередной план?
— Это трудно назвать планом, но нечто подобное имеется. — Сима спокойно изложила приготовленную концепцию.
— Д-а-а, и по советским, и по западным меркам… это можно считать людоедской доктриной.
— Все относительно, ведь с определенной позиции она выглядит предельно человеколюбивой. Надо только правильно расставить приоритеты. Что я, собственно, и сделала. Так как, возьметесь ее реализовывать?
— Мне надо подумать. Крови я не боюсь, но…
— Тот, кто представляет себе солидаризм как нечто благостное, простирающее свои защитные крыла над всеми и вся, совершает серьезную ошибку. Солидаризм, это, по сути, просто стратегия коллективного выживания. Он может быть очень жесток. Степень этой жестокости напрямую зависит от конкретной жизненной ситуации. Помните, в середине 80х годов в советском прокате шла лента Имамуры «Легенда о Нараяме». В ней была показана жизнь затерянной в горах японской общины. Земли, как Вы сами понимаете, с гулькин нос. Да и та… заставляет желать лучшего. Количество возможных едоков строго ограничено. Большую часть новорожденных мальчиков приходится просто убивать. Собственно, сам фильм начинается со сцены перебранки из-за трупика младенца оттаявшего весной на соседской территории. Соседей же возмущает вовсе не сам факт убийства ребенка, а то, что его перебросили через межу. Новорожденных девочек не убивают, а выращивают до того момента, когда их можно продать в ближайший райцентр… в публичный дом. Вырученные же деньги идут на уплату налогов. Достигших 70 летнего возраста стариков по первому снежку полагается относить на деревенское кладбище к горе Нараяма и оставлять там умирать. Сия обязанность возлагается на старшего сына. Весьма колоритен эпизод с семьей местных придурков, которые пренебрегли негласным соглашением по ограничению рождаемости и, как следствие, вынуждены были пополнять свой стол мелким воровством у соседей. Собравшиеся односельчане закопали их живьем в землю. А в целом в деревне живут вовсе не бездушные монстры, а нормальные, сердечные люди, всегда готовые прийти на помощь соседу. Престарелая главная героиня в свое последнее перед Нараямой лето спешит устроить все дела своих детей. Ее старший сын очень любит мать и переживает.
Это все тоже солидаризм. Он довольно безжалостно отсекает крайности. Конечно если простору побольше, то в убийстве стариков и детей не возникает необходимости. Но всевозможные «никчемы» подвергаются в общине выраженному остракизму. Подобная же участь грозит и слишком сильным и прытким, пытающимся навязать обществу свои правила игры. Их тоже могут, как минимум, изгнать из общины, дабы не мутили воду. Таким образом, солидаризм направлен, преимущественно, на сохранение основного ядра общества. Безбедное же существование и даже само выживание крайностей, отнюдь, не гарантируется.
Либерализм же, напротив, направлен именно на поддержке крайностей. С одной стороны это элита, которая перераспределяет в свою пользу большую часть общественных ресурсов. С другой стороны всевозможные придурки, преступники, извращенцы …. Подразумевается, что нормальные могут прокрутиться сами. Причем столь явная забота либералов о всевозможных уродах подается как высшее достижение цивилизации. Климов, например, объясняет этот феномен известной солидарностью дегенератов. Мол, дегенеративные элиты воспринимают отбросы общества как своих кровных братьев, «родственные души». Понятно, что при таком подходе к делу здоровое ядро общества будет постепенно сокращаться. В конечном итоге останется только элита в окружении сборища больных недоумков. Если, конечно, все не рухнет раньше. Не слишком-то приятная перспектива.
Правда если поразмыслить, то и от либерализма бывает некоторая польза. Ведь идея прогресса ради прогресса абсолютно чужда солидарному обществу. Не-то чтобы оно вовсе не было способно к динамичному развитию. Но таковое динамичное развитие возникает в солидарном обществе только в ответ на весьма конкретные исторические вызовы или реальные опасности. Ежели таковых не наблюдается, то никто и не станет тратить энергию и не возобновляемые ресурсы на какой-то там мифический прогресс. «От добра… добра не ищут», вот основное кредо солидаризма. В спокойное время, понятно. В другие же времена оно часто заменяется на принцип — «делай… или умри». Приходится признать, что многими достижениями прогресса, особенно технического, человечество обязано именно либеральным обществам. Так сказать их прощальные подарки перед гибелью. Только стоило ли так гнать лошадей с этим самым прогрессом? Может медленно, но верно — получше будет?
С минуту длилось молчание. Потом Сима сказала, —Не надо отвечать, я все понимаю… вернемся к этому вопросу позднее. Через неделю? Договорились!
Сима хотела закончить разговор и отправить собеседника домой, но тот жестом показал, что повестка дня не исчерпана. — Давно хотел спросить. Почему вы два года назад прекратили свои передачи по теле— и радиоканалам?
— Чтобы мир в техническом плане в позапрошлый век не откатился. Кошмар, но некоторые ретивые правители начали и радиоприемники у населения изымать. Что оставалось делать?
Снова они встретились только через полторы недели. Разговор получился довольно тяжелым, но согласие было достигнуто.
Сима валялась на диване и читала трактат Сунь Цзы «Искусство войны» на китайском языке. Видно бумагу в те времена ценили, ибо текст состоял из коротких тезисов, сам трактат был довольно коротким. По замыслу автора мысли вбивались в голову читателя как гвозди в доску. «Поэтому самая лучшая война — разбить замыслы противника; на следующем месте — разбить его союзы; на следующем месте — разбить его войска. Самое худшее — осаждать крепости», — неплохо сказано. Закончив чтение, Сима с сожалением отложила книгу, поднялась с дивана и со вкусом потянулась. Тело требовало движения, поэтому настала очередь спортивного зала: больше часа разных упражнений, плюс бассейн и сауна. Потом обед и чай. В воскресенье можно было никуда не торопиться и все делать со вкусом. Прихлебывая чай, Сима боролась с собой. — Пойти поработать или позволить себе посибаритствовать до вечера? Выходной день, как-никак. Ладно, ежедневную сводку просмотрю и шабаш. — Заключив сделку с совестью, направилась к компьютеру, где быстро просмотрела текущие материалы.
— Ничего экстраординарного, обычная рутина. Впрочем,… Контактер, эта эпидемия в Северной Америке, что в ней такого тревожного, коль ты включил ее в сводку?
— Необычно высокая смертность. Собственно, выживших нет вообще. Хочу обратить внимание, что первые случаи заболевания отмечены в районе городка Фредерик. Рядом с этим городком был расположен Форт-Детрик, крупный центр по разработке биологического оружия. Он был взорван по твоему приказу в числе прочих военных лабораторий США.
— Ага, а приказа о последующем обеззараживании местности я, конечно, тебе не отдавала. А сам ты не спросил.
— Верно, такого приказа я не получал.
— Зато ты получил указание предупреждать меня об наиболее опасных последствиях моих приказов.
— Энергетические заряды, которые уничтожили лаборатории Форт-Детрика, были размещены таким образом, чтобы практически полностью исключить возможность выживания микроорганизмов, над которыми там работали. Следовательно, высокой степени прогнозируемой опасности не было. Могу предположить, что на объекте имелось хорошо засекреченная лаборатория, информация о которой отсутствовала в файлах базы и других источниках, которые были мне известны.
— Секретная лаборатория говоришь? И эта дрянь могла там остаться? А кто-то особо любопытный туда пролез и…. Может быть, может быть… обшарь там все, попробуй отыскать это место. А что, кстати, за вирус? Есть информация?
— В том и дело что симптомы болезни очень необычны. Ни один из патогенных микроорганизмов, о которых мне известно, не дает такой симптоматики. В инкубационном периоде он никак себя не проявляет, человек чувствует себя прекрасно, а потом просто падает и умирает в несколько секунд.
— Понятненько, то есть единственным симптомом болезни является летальный исход? Так…. Ты ищи первичный источник заражения, а я выберусь посмотреть, что там происходит. Моя защита достаточно надежна?
— Безусловно, рекомендую только переключить ее в режим максимальной биологической безопасности. Будут уничтожаться все микроорганизмы, пересекающие границу защитного поля.
Получив от Контактера координаты городка Фредерик, Сима связалась со Светкой через браслет.
— Светик, привет! Ты не очень занята? Мне надо заглянуть к тебе… по делу, — подруга не возражала.
Минуты через три Сима уже ловила такси на улице Сан-Паулу, а еще через пятнадцать минут вышла из машины перед воротами знакомой виллы. Охрана, знавшая ее в лицо, почтительно поздоровалась и пропустила внутрь.
— Где хозяйка? — поинтересовалась Сима у одного из церберов.
— В бассейне, — ответствовал тот.
Сима кивнула и направилась по дорожке петляющей вокруг аккуратно постриженных деревьев и цветочных клумб. До бассейна было метров семьдесят. За очередным поворотом дорожки открылась ярко-голубая поверхность воды. Светка была в бассейне — плыла ленивым брассом. Сима помахала ей рукой, обошла бассейн по периметру и уселась в пляжное кресло возле столика с напитками. Подскочивший халдей спросил о желаниях уважаемой гостьи и в соответствии с ними налил бокал мангового сока со льдом. Пока Сима тянула сок через соломинку, Светка вышла из бассейна, наскоро вытерлась предложенным халдеем полотенцем и села рядом.
— Привет! Давненько ты тут не появлялась. Что случилось?
— Здравствуй! Сама знаешь, что у меня со временем вечная проблема. Тружусь как пчелка, света белого не вижу. А ты тут сибаритствуешь, обленилась, мышей ловить перестала. В твоей Америке бог знает что твориться, а ты в бассейне барахтаешься.
— Д-а-а? — заинтересованно протянула Светка. — Ты мне не мораль читай, а пальцем покажи.
— Покажу, покажу, не беспокойся. Ты слышала об этой эпидемии в бывшем штате Мэриленд?
— Слышала, разумеется, а что тут такого? Мало ли их сейчас этих самых эпидемий? С тех пор как Всемирная Организация Здравоохранения накрылась медным тазиком вместе с ООН, только и говорят об эпидемиях: там чума, там холера, там оспа. Сама знаешь, что общемировая противоэпидемиологическая защита действовала большей частью на американские и европейские деньги. А теперь? Денег нет, вакцин нет, лабораторий нет. Не удивительно, что люди мрут как мухи. В Африке, так вообще кошмар. Даже санитарную пропаганду никто не ведет. А в этом твоем Мэриленде сейчас полно переселенцев из Южной Америки. У нас тут все трущобы и бидонвили опустели, их обитатели дружно рванули на север делить остатки США. И не могу сказать, что их отсутствие меня очень гнетет. Жить стало спокойнее, только с рабочей силой есть определенные проблемы. Контингент еще тот, руки мыть не приученный. Да, помнится, ты сама говорила, что не стоит воспринимать такие вещи слишком серьезно. Мол, сильнейшие выживают, население обновляется… и все такое. И катила бочку на медицину, которая, де, портит человеческую породу. Так в чем претензии?
— Дело в том, что тут тебе не рядовая сибирская язва или СПИД. Речь идет о совершенно новом вирусе, который, предположительно, разработан в одной из лабораторий Форт-Детрика. Стопроцентная смертность, вакцины нет. Контактер прозрачно намекнул, что есть вероятность возникновения пандемии, результатом которой может быть полный квак человечеству. Делать нечего, придется разбираться. Пошли, посмотрим все на месте.
— Ладно, раз ты настаиваешь… прогуляемся. Только мне переодеться надо. Холодно там сейчас, на севере. Пошли, тебе тоже не помешает переодеться.
Они прошли на виллу и поднялись в Светкины апартаменты. Оттуда переместились на уральскую базу, где экипировались. Сима открыла поисковое окно.
Город Фредерик стоял на холме, над ним возвышались серовато-серебрянные шпили городских церквей. Большая часть домов была покрашена в темные тона.
— Мрачное местечко, — заметила Светка, — странно, что он практически не пострадал, почти все дома целы. А где сама база?
— Она чуть в стороне, — сообщила Сима и сместила точку обзора. От городка к базе по заснеженной равнине шло неплохое шоссе. По обеим его сторонам вместо деревьев тянулись изгороди из металлической сетки. Сам же Форт-Детрик представлял собой печальное зрелище. Более-менее уцелели только жилые домики персонала. Всю остальную часть территории занимал марсианский пейзаж, главными элементами которого являлись глубокие воронки, обломки бетона и разбросанные повсюду куски металлических листов покрашенные в зеленый цвет.
— Вон там был штаб базы, а тут купола групп исследований эпидемиологических заболеваний, а на этом месте стояло здание управления разведки медицинской службы армии США, дальше — учебный комплекс химических войск. Ну, еще были всякие вспомогательные сооружения: склад, казармы, гаражи, подстанция и все такое — Конт показывал мне подробный план. Зеленое железо — это обрывки защитных куполов.
— Не представляю, что мы можем отыскать в этом хаосе, — заметила Светка. — Тут сам черт ногу сломит.
— Я и не собиралась ползать по этим развалинам. Пусть их Конт исследует. А мы посмотрим городок. Когда база взлетела на воздух, все аборигенное население сразу бросилось к машинам и подалось… куда подальше. Пуганные были, знали, где живут. Те, что пришли на их место, оказались посмелее и без лишних комплексов. Вот и нарвались на неприятности.
Сима открыла переходный портал, и они шагнули на мостовую. Дул холодный ветер. На улицах не было видно ни одной живой души. Только местами лежали трупы, припорошенные снежком. А еще были стервятники, трудившиеся над этими трупами. Они даже не пытались взлететь при приближении путешественниц, только отбегали в сторону. Видно отяжелели от дармового угощения. Возле одного из тел Сима углядела и несколько крыс, тоже принимающих участие в трапезе.
— Смотри, Свет, а крысиных и птичьих трупов не наблюдается. Похоже, что на них эта зараза не действует. И еще, вот свежие собачьи следы, а вот тут явно проходила кошка. Умерли только люди, а животные остались живы. Интересно, правда?
— Ты права, погибших животных не видно. Как и представителей власти, кстати. Куда смотрит правительство этой Боливарии? Это ведь их территория? Должны же они были послать врачей. Одеть их в защитные скафандры, если заразы опасались. Еще надо убрать трупы с улиц. И этих стервятников уничтожать, они же разнесут инфекцию.
Сима махнула рукой. — Какие еще скафандры? Они бедные как церковные мыши. Контактер говорил, что врачей посылали, но все они уже умерли тут. Власти выставили полицейское оцепление, но на приличном отдалении. Сюда же больше никто не суется. Пойдем дальше, заглянем в несколько домов.
Выяснилось, что Контактер был прав. Смерть настигала людей за их повседневными занятиями и очень быстро. Подруги помрачнели, зрелище было не из тех, что доставляют удовольствие.
— Стоп! — Сима подняла руку. — Конт говорит, что обнаружил эту проклятую лабораторию или нечто на нее похожее. От одного из корпусов шел туннель к довольно обширным подземным помещениям. Туннель обвален взрывами, а помещения уцелели, хоть и пострадали. Посмотрим что там такое? Конт обещает через пару минут включить освещение, его разведчик даст энергию в тамошнюю систему.
Выждав несколько минут, Сима кивнула и открыла проход по полученным координатам. Яркие светильники освещали довольно просторный зал. В стенах его имелись приличные трещины, часть оборудования повалилась на пол, но, в целом, все выглядело пристойно, только пыли было много. Первичный осмотр лаборатории занял около получаса. Некоторые двери были закрыты, и Симе приходилось пользоваться порталами, чтобы попасть в нужные комнаты. В одном из помещений нашли пять скелетов одетых в комбинезоны.
— Эти умерли довольно давно, — заметила Светка. — Наверное, еще тогда, когда была уничтожена база. А свежих трупов не видно, как и свежих человеческих следов в пыли. А вот крысиные следы есть. Странно, ведь такие помещения должны быть хорошо защищены от подобных гостей.
— Может они и были защищены, но близкие взрывы все нарушили. Видела, какие трещины кругом? И еще, пустовато тут, на полу видны следы демонтированного оборудования. Особенно интересно, что нигде не видно ни одного компьютера. Как они тут исследования проводили? Как в девятнадцатом веке?
— Компьютеры они могли специально уничтожить, чтобы исключить утечку информации с электронных носителей. А может, лаборатория была тут раньше, а потом работы были свернуты?
— Логично, я тогда всех здорово запугала своим всеведением. Они могли подчистить хвосты. Вот и Контактер в файлах базы ничего не нашел об этом месте. Только покойники в эту схему не вписываются и эти похожие на сейфы холодильники с криоконтейнерами. Кстати один такой контейнер валяется рядом с трупами. Возможно, работы были прекращены, а помещение использовалось только для хранения уже готовых вирусов? Наверное, нам следует поискать документацию на бумаге, в соседнем зале я видела солидный сейф. Только в нем могут быть ловушки или самоликвидатор. Попрошу Конта открыть его осторожненько.
На взлом сейфа ушло около десяти минут. К разочарованию Симы в нем оказалось только две довольно тонких папки. — Ладно, пошли отсюда, прочитать мы можем и дома. На Урал?
— А заразу туда не принесем? — забеспокоилась Светка.
— Нет, не принесем. К нам она не пристанет, а папки у меня в руках, следовательно, тоже продезинфицированы.
Оказавшись на Урале, Сима небрежно бросила добычу на стол и предложила переодеться и перекусить. Светка не возражала. Покончив с едой, они поделили бумаги и углубились в чтение. Светка закончила первой, вздохнула и положила папку на стол.
— Ничего интересного, это просто инструкция по хранению… температурные режимы, проверка контейнеров… и все такое. А что у тебя?
— У меня интереснее. Тут изложена суть проекта «Пандора». В самом начале сказано, что вся прочая документация по проекту кроме этой папки уничтожена. Это биологическое оружие судного дня. Им они собирались шантажировать мир, если дела США пойдут плохо и применить, если пойдут еще хуже. Только не написано, откуда они его взяли и по чьему приказу велись работы. Кстати это не вирус, а микроб. С потрясающей вирулентностью. Защиты от него нет, точнее ее не удалось создать. Нет ни вакцин, ни сывороток с антителами. Распространяется грызунами. Они являются носителями, а сами не болеют. Теперь понятно как он вырвался на волю. Его крысы вынесли. Помнишь, там валялся один контейнер? Выход был завален, а персонал, не дождавшись помощи, решил покончить с собой оригинальным способом. Крысы сожрали их тела, микроб распространился по крысиной популяции. Потом попал к людям. Тут написано, что от заражения до смерти проходит около двенадцати часов. Все это время человек сам является носителем. Вывести крыс очень трудно, вот микроб и будет распространяться все дальше и дальше. Медленно, но верно. Никакие карантины не спасут. В неблагоприятных условиях он капсулируется и может ждать десятилетиями. Что будем делать?