Хольбайн Вольфганг. Девочка из Атлантиды

   Наконец Бен не выдержал и нарушил молчание.
   — Да-а, — с издевкой протянул он. — Он просто выжидает, когда враги принцессы снимут обувь, тут-то он себя и покажет!
   В глазах Арронакса отразилось полное недоумение, в то время как Траутман сердито сверкнул глазами. Бен заухмылялся, откинулся на стуле назад — и… замахал руками, пытаясь сохранить равновесие, потому что одна ножка стула вдруг подломилась, и он опрокинулся на спину.
 
   С невероятным грохотом он растянулся на полу, тут же вскочил на ноги и начал яростно ругаться.
   — Немецкая работа, как вам это нравится, а?
   В гневе он изо всех сил пнул разломанный стул, который пролетел через всю комнату и окончательно развалился на куски.
   — Хваленая немецкая работа! Как бы весь этот корабль не распался на части, когда его обдаст ветерком!
   Майк и Арронакс обменялись взглядами, но оба не произнесли ни слова. Майк внимательно прислушался к себе. Но мысленный голос Астарота молчал. И все же Майк инстинктивно почувствовал, что рассказ Арронакса оказался весьма и весьма близким к истине.
   — Это невероятно, — сказал наконец Траутман. — Но как бы это ни было фантастично и впечатляюще, помочь это в данный момент ничем не может. Если нам не удастся удрать отсюда и захватить «Наутилус» или, на худой конец, затопить его, то Винтерфельд превратится в такую угрозу миру, какую даже представить себе невозможно.
   — Купол вообще-то разрушен, — напомнил Сингх.
   Арронакс печально покачал головой:
   — Боюсь, этого будет недостаточно. Сам факт существования купола доказывает, что Атлантида была не легендой, а явью — если его еще раньше не убедил в этом «Наутилус».
   И теперь, когда подводная лодка в его руках, он начнет разыскивать еще какие-нибудь сооружения и приборы атлантов. И найдет — вот чего я боюсь.
   — Не так-то это просто, как кажется, — возразил Траутман. — Вам самому пришлось потратить на поиски всю жизнь, чтобы…
   — В том-то и беда, — тихо произнес Арронакс.
   Траутман заволновался:
   — Что вы имеете в виду?
   Арронакс заколебался, затем все же сказал, избегая при этом смотреть кому-нибудь из них в глаза:
   — Когда мы снаряжали экспедицию, я захватил с собой все свои многолетние записи, рассуждения, ссылки на рукописи и выводы. Как только он взял в плен наш корабль, все документы оказались у него.
   Его слова словно окатили Майка ледяным душем ужаса. Если у Винтерфельда на руках такие козыри, как все данные Арронакса, да еще «Наутилус» — это просто страшно. Корабль был поврежден, но, имея под рукой специалистов «Леопольда», Винтерфельд, вне всякого сомнения, сумеет все отремонтировать и привести в порядок в кратчайший срок. А они уже на своем личном опыте убедились, что подводная лодка способна спускаться на тысячи метров глубины…
   Но, прежде чем он успел облечь свои сомнения в слова, произошло нечто, полностью вытеснившее из головы и Винтерфельда, и его маниакальные планы.
   Астарот с истерически прозвучавшим визгом подскочил вверх и оттолкнулся от коленей Майка, безжалостно выпустив все свои когти, так что Майк завопил от боли. Кот метнулся к двери, с размаху налетел на нее, так что его отшвырнуло назад, причем он два или три раза перевернулся в воздухе. Но он тут же вскочил на ноги и снова ринулся к двери. Как обезумевший, он начал царапать дверь когтями.
   — Принцесса! — выкрикнул Майк.
   На этот раз он догадался не из-за голоса кота. Он просто ясно и четко ощутил панический страх кота, на какую-то секунду полностью овладевший разумом животного. Это секундное умопомешательство чуть было не захватило и самого Майка. Он задрожал всем телом.
   — Принцесса! — крикнул он. — Что-то случилось с Сереной!
   — О чем ты? — спросил Траутман.
   — Серена! — кричал Майк снова и снова. — Принцесса! Она проснулась!
   Прошло почти полчаса, пока кот снова успокоился, и Майк отважился наконец приблизиться к нему и погладить.
   Астарот долго и упорно пытался заставить металлическую дверь открыться, пока его силы не иссякли, а все лапы были в крови. Уже почти зажившая рана на бедре снова открылась, и кот тяжело дышал. Майк не просто видел, что животное без сил, он просто физически ощущал это. Астарот безжизненно лежал на его коленях.
   Теперь Майку не оставалось ничего другого, как рассказать Траутману и ребятам все, что он узнал о коте. Реакция Бена была точно такой, какую предсказал Астарот. Сингх, как всегда, промолчал. Траутман с упреком посмотрел на Майка и, как только он закончил рассказ, тихо произнес:
   — Ты должен был рассказать мне.
   — А вы бы мне поверили? — так же тихо спросил Майк.
   — Не знаю, — сознался Траутман. — Вероятно, нет. По крайней мере, вначале. А позже, после истории с вентилем…
   — А что бы это изменило?
   — Так вот, значит, кто этот знаменитый бессмертный сторож принцессы, — сказал Бен. — Он, ухмыляясь, посмотрел сверху вниз на кота. — Шикарный сторож, даже двери открыть не может!
   Майк пристально взглянул на него, затем повернулся и ненадолго задержался взглядом на обломках стула. Бен во все горло насмехался над котом, затем увидел обломки, и краем глаза Майк смог заметить, что Бен слегка поежился.
   — Ты и вправду можешь разговаривать с котом? — заинтересовался Арронакс.
   Майк покачал головой.
   — Разговаривать — не совсем подходящее слово, — сказал он. — Я… я как бы ощущаю в голове то, что он мне говорит.
   — А как же иначе? — тут же язвительно вмешался Бен. — Да еще к тому же только ты один и способен на это, не так ли?
   Майк не отреагировал на слова Бена.
   — Кажется, это как-то связано с тем, что Астарот укусил меня.
   — А меня он поцарапал, — ядовито возразил Бен. — И что-то я ничего не слышу. Правда… — Он наморщил лоб, немного подумал и с сарказмом продолжил: — В прошлую ночь мне показалось, что со мной заговорила настольная лампа. Может быть, это не было игрой воображения?
   — Конечно нет, — подхватил Майк его шутовской тон. — Ты теперь должен по вечерам прислушиваться повнимательнее. И пожалуй, тебе стоит завести привычку спать в ботинках.
   — А ну прекратите сейчас же, вы оба, — строго приказал Траутман. Он кивнул на кота. — Если ты действительно умеешь общаться с котом, то нужно как-то использовать это. Может быть, это даст нам решающее преимущество.
   — Это животное охраняет Серену, не забывайте этого, — возразил Арронакс. — Он не сделает ничего такого, что подвергнет принцессу опасности.
   За дверью послышались шаги. Они услышали, как кто-то из матросов шумно отодвинул запор, а секундой позже дверь распахнулась.
   Вошли двое с оружием. Майк заметил в коридоре силуэты еще двоих матросов, которые стояли с винтовками на изготовку. Винтерфельд, хотя и обращался с ними как с гостями, явно не собирался совершить такую глупость, как недооценка противника.
   Майк почувствовал, что Астарот чуть зашевелился на его коленях, и инстинктивно прижал кота покрепче.
   — Пожалуйста, веди себя спокойно, — прошептал он. — Мы, как и ты, хотим освободить Серену, но должны выждать подходящий момент. У нас будет лишь единственный шанс, понимаешь?
   Астарот и теперь никак не отреагировал, но Майку показалось, что кот отлично понял его слова.
   — Ты! — Один из матросов показал пальцем на Майка. — Пойдешь с нами. Капитан Винтерфельд хочет тебя видеть.
   Майк встал и хотел положить кота на стул, но Астарот так угрожающе зашипел, что Майк просто не отважился это сделать. С котом на руках, словно со спящим ребенком, Майк вышел с двумя матросами в коридор.
   Матрос, передавший ему приказ капитана, взглянул на кота, покачал головой и снисходительно улыбнулся.
   А Майк взмолился про себя, чтобы кот сгоряча не натворил никаких пакостей. Незачем ухудшать свое положение: Винтерфельд пока лояльно относился к нему и ко всем остальным.
   Скоро они дошли до каюты капитана Винтерфельда. Оба матроса остались стоять у дверей на страже. Винтерфельд сидел за письменным столом, который был усеян бумагами и картами, и довольно дружелюбно взглянул на вошедшего Майка.
   — Садись, — пригласил он и, казалось, лишь в это мгновение заметил кота на руках у Майка. — Я надеюсь, это животное уже научилось аккуратно вести себя в помещении? — И добавил озабоченно: — Что это с ним? Он выглядит больным.
   — Он просто патологический лентяй и любит, чтобы его повсюду таскали на руках, — ответил Майк, но голос его предательски задрожал.
   — Уж так устроены кошки, — согласился Винтерфельд. — У меня дома их целых три — две персидские, а одна — обыкновенная домашняя. Но ни одна не выросла до таких размеров. У тебя просто роскошный экземпляр.
   Майк прислушался к себе. Но беззвучный голос Астарота помалкивал. От шумной, нахальной манеры поведения кота в данный момент не осталось ничего. Правда, Майку опять-таки показалось, что с котом произошла какая-то перемена.
   — Ну, — сказал Винтерфельд, после того как Майк сел, — я надеюсь, что у тебя была возможность подумать о нашей беседе.
   — Я и не знал, что нам есть о чем беседовать, — ответил Майк.
   Кот зашевелился на руках Майка. Что-то происходило с ним. Майк четко ощущал это.
   Винтерфельд вздохнул. Его пальцы неосознанно перебирали стопку морских карт.
   — Ты очень разочаровал меня, Михаэль. Я считал тебя умнее. Я, конечно, не ожидал, что ты отнесешься ко мне по-дружески, но ты достаточно взрослый, чтобы понимать, когда приходит пора сдаться. Вы проиграли, это ясно. Мы сражались, и вы храбро защищались. Но всему пришел конец. В принципе у меня уже есть все, чего я добивался. Мои инженеры как раз сейчас обследуют «Наутилус». Пройдет немного времени, и они научатся управлять им. Я мог бы тебя и твоих друзей высадить где-нибудь на суше и заняться тем, что меня интересует.
   — Да, конечно. Или просто уничтожить нас, не так ли?
   Майк испугался своих собственных слов. Он сам не понимал, почему произнес их. Винтерфельд был их врагом, но все же не убийцей. Но он почувствовал в себе такой гнев и решимость, которые просто потрясли его. И каким-то шестым чувством он понял, что это были не его собственные чувства, но они были слишком сильны, чтобы как-то побороть их.
   — Ты прекрасно знаешь, что я этого не сделал бы, — возразил Винтерфельд. Он выглядел оскорбленным. — Но я мог высадить вас на каком-нибудь острове, где пройдут годы, прежде чем вас кто-нибудь найдет. Но я этого не хочу делать. Напротив, я просто надеюсь, что мы забудем про различия в наших мнениях и попробуем сотрудничать. Твоя помощь была бы просто неоценима. И не только для меня, но и для других людей тоже.
   — Помощь? В чем? — зло спросил Майк. — Может, мы теперь вместе начнем нападать на мирные научные суда?
   — Это была печальная, но необходимая акция, — произнес Винтерфельд голосом, в котором не слышалось и намека на сожаление. — Я вовсе не планирую наводить страх на корабли в мировом океане в качестве пирата — как это, к примеру, делали твой отец и Траутман. Но что мне оставалось делать? Вы от меня ускользнули, а значит, профессор Арронакс оставался моим последним шансом. И, сознаюсь, обстоятельства складывались весьма благоприятно, явно в мою пользу. Прежде всего потому, что я смог одним ударом прихлопнуть сразу двух мух.
   — Что вы имеете в виду?
   Винтерфельд рассмеялся:
   — Вы и вправду поверили в историю об участнике экспедиции, которому посчастливилось избежать плена? — Он, развеселившись, покачал головой. — Таких ошибок я не допускаю, мой юный друг. Это мой человек, которому было поручено передать соответствующую информацию в прессу. Я знал, что Траутман немедленно появится поблизости, как только узнает об этом. Я все время ждал вас. И ненапрасно, как видишь.
   — А что вы собираетесь сделать с Арронаксом и его людьми? — спросил Майк.
   Винтерфельд небрежно махнул рукой:
   — С ними все в порядке, не беспокойся. С Арронаксом ты уже познакомился, с другими тоже не случится ничего дурного. Они находятся на борту «Леопольда», и я даю слово, что и волос не падет у них с головы.
   — А что с девочкой? — спросил Майк.
   Астарот беспокойно зашевелился у него на руках.
   — Она — еще одна причина, по которой мы должны сотрудничать, — сказал Винтерфельд. — По какой-то несчастной причине купол, к сожалению, взорвался. Ты ничего не знаешь об этом?
   В первый момент Майка насторожил выжидательный тон в голосе Винтерфельда, но потом он понял.
   — Нет, — ответил он. — Во всяком случае, мы не имеем к этому никакого отношения, если это вас волнует.
   Винтерфельд не до конца поверил ему. Вероятно, он полагал, что Майк и его друзья сами взорвали купол, чтобы его не захватили люди Винтерфельда.
   — Так что же с девочкой? — повторил Майк свой вопрос.
   — Она на борту корабля. Не волнуйся — она не ранена. Что ты знаешь о ней?
   — Можно мне увидеть ее? — спросил Майк, не отвечая на вопрос Винтерфельда.
   Винтерфельд был в нерешительности, но затем все же согласился:
   — Почему бы и нет? Но боюсь, тебе от этого не будет никакой пользы.
   Он успокаивающе поднял вверх руку, заметив, что Майк испуганно отпрянул. На самом деле тот дернулся потому, что Астарот так вонзил свои когти в рубашку Майка, что они впились глубоко в кожу. Он чуть не застонал от боли. Кот по-прежнему разыгрывал из себя соню, но Майк чувствовал, что у него на руках уже давно скорчился колоссальный клубок энергии, выжидавший момента, чтобы прекратить розыгрыш.
   — С ней ничего не случилось, — продолжал Винтерфельд. — Даже напротив, нам удалось разбудить ее. Но… она, скажем так: она немного не в себе.
   Майк нервно облизал пересохшие губы кончиком языка. Астарот задрожал у него на руках. Он почувствовал, как в теле кота до предела напрягся каждый мускул.
   — Я просто хочу убедиться, что с ней все в порядке, — сказал Майк.
   — Ну хорошо, — сказал Винтерфельд и встал. — Если необходимо доказать тебе, что я предлагаю сотрудничество всерьез, пусть так и будет. Пойдем.
   Он обогнул свой письменный стол, пригласил Майка следовать за ним и открыл дверь. Оба охранника, которые привели сюда Майка, все еще стояли у дверей в коридоре. Они послушно отступили на шаг, чтобы пропустить Винтерфельда и Майка, но последовали за ними на расстоянии двух шагов.
   Винтерфельд повел его по настоящему лабиринту ходов и коридоров. То тут, то там им встречались члены экипажа, которые мгновенно уступали дорогу капитану, но, в общем, корабль будто вымер.
   Майку стало ясно, что это не из-за малочисленности экипажа «Леопольда», а из-за колоссальных размеров корабля. Раньше, когда Майк делил с сыном Винтерфельда одну комнату в интернате, они частенько беседовали о «Леопольде». Пауль рассказывал ему, что это один из самых больших кораблей германского военно-морского флота. Майк вспомнил об этом, но до сих пор никогда не задумывался, что это, собственно говоря, означало — теперь же не переставал изумляться. Даже «Наутилус» со своей сотней метров в длину выглядел маленькой лодочкой рядом с боевым кораблем. Все эти мысли вызвали вопрос, который ему давно хотелось задать.
   — А где Пауль? Он тоже на борту?
   Винтерфельд засмеялся.
   — О нет, — покачал он головой. — За кого ты меня принимаешь? Я бы никогда не подверг своего сына такому риску. Он сейчас в безопасном месте.
   — И где же это безопасное место? — спросил Майк.
   Винтерфельд снова засмеялся и покачал головой.
   — Ты никогда не сдаешься, не так ли? Но я думаю, что мы пока не будем торопиться со знаками доверия, ладно? Позже ты обязательно повидаешь своего друга.
   Они добрались до цели. У железной двери стояли двое охранников, которые были, как все на борту, вооружены, но заметно скучали. Заметив Винтерфельда, они поспешно попытались вытянуться в струнку и одернуть мундиры. Но Винтерфельд даже не взглянул на них, открыл дверь и жестом пригласил Майка войти. Оба матроса, сопровождавшие их, вошли вместе с ними.
   Как определил Майк с первого взгляда, они находились в изоляторе для больных. У стены, рядом с дверью стояли в ряд белые свежезастеленные кровати, на столике лежало много медицинских инструментов, а в многочисленных стеклянных шкафчиках было полно бутылочек, склянок и колб с лекарствами. В воздухе неприятно пахло карболкой. Пожилой мужчина, вероятно, врач, поднял глаза на Винтерфельда и коротко поздоровался с ним, не делая даже попыток козырять начальству.
   Серена лежала в кровати у двери. Хотя на ней было все то же простое белое платье и лежала она почти в той же позе, с ней явно что-то произошло.
   Теперь она лежала на подушках с открытыми глазами, но взгляд их был тусклым и пустым, ничего не выражал, как будто она даже не замечала потолка каюты над своей головой, куда уставились ее глаза. Ее кожа все еще была поразительно белой, почти прозрачной. И лежала она совершенно неподвижно. Волосы были аккуратно уложены на плечах и груди, словно вуаль золотистого цвета, а дышала она так легко, что это было едва заметно.
   И все же она изменилась.
   Когда Майк увидел ее в стеклянном саркофаге, то она выглядела почти как мертвая — стройная девчушка с прекрасным лицом — и ничего больше. С таким же успехом она могла быть и статуей, созданной руками талантливого скульптора.
   Теперь же в этой статуе чувствовалась жизнь.
   Это было едва различимо на глаз, но все же ощущалось! Словно зажглась ничтожно малая искорка жизни за гранью видимого, но эта перемена превратила ее в совершенно иное существо. Теперь ее красота была не красотой статуи или куклы, а живого, теплого существа, притягивающего Майка, как магнит.
   И было еще кое-что.
   Хотя Майк видел девочку всего третий раз в жизни, в груди у него возникло ощущение чего-то родного и знакомого, как будто он знал ее долгие годы. Возможно, все это штучки Астарота. Может быть, то были чувства кота, переживаемые им как собственные. Но даже если так, не важно. Стоило Майку бросить единственный взгляд на бледное, узкое девичье лицо, и он уже понял, что, если кто-то осмелится причинить ей боль, он отдаст свою жизнь за нее.
   И все эти мысли и чувства мгновенно овладели Майком, стоило ему только войти в дверь. Астарот тоже среагировал на девочку. Он мгновенно очнулся от своего летаргического сна, с громким мяуканьем спрыгнул с рук Майка и одним прыжком оказался на кровати.
   Врач шагнул вперед, чтобы прогнать кота, но Винтерфельд резким жестом остановил его. Астарот пронзительно мяукнул, еще одним прыжком достиг плеча девочки и, громко мурлыча, начал тереться своей головой о ее лицо. Его когти равномерно то прятались, то выходили из подушечек, и он энергично мотал хвостом.
   Серена… заморгала. Ее веки опустились, и на секунду она закрыла глаза. А когда снова открыла их, то в них было что-то новое, раньше невиданное. Девочка все еще была в полубессознательном состоянии, как лунатик, но искра жизни в ее глазах сияла теперь ярче.
   Она не двигала головой, но глаза ее явно искали кота. Лицо оставалось пока абсолютно бесстрастным — не дрогнул ни один мускул. Но Майку показалось, что он заметил в какой-то момент тень легкой улыбки, мгновенно скользнувшей по лицу Серены.
   Наконец она медленно-медленно, дрожа и с невероятным усилием подняла руку, протянула ладонь и положила пальцы между ушей кота. Астарот заурчал как маленький моторчик и устроился поудобнее рядом с ее шеей.
   — Невероятно, — сказал врач. — Что мы только ни делали, но она не реагировала. Кажется, она знает этого кота?
   Винтерфельд повернулся к Майку:
   — Думаю, что я снова недооценил тебя, мой мальчик. Значит, морской кот, да? И вы нашли его на дне океана?
   — Я же вам уже все рассказал, — кратко ответил Майк.
   — Да, — выдохнул Винтерфельд, — сказал. Но, может быть, парочку-другую фактов ты забыл упомянуть?
   — А вот это вы должны выяснить сами, — упрямо возразил Майк.
   Винтерфельд не взорвался, как ожидал Майк. Кажется, это вообще непосильная задача: вывести его из себя или разозлить.
   Поскольку никто не возражал, Майк осторожными шагами приблизился к кровати и склонился над спящей принцессой. Теперь он смотрел ей прямо в глаза, которые все еще оставались безразличными. Это не были глаза статуи, но их взгляд, казалось, проникал сквозь Майка и уходил в невероятные дали. Ему вдруг показалось, что он разглядел в них такую боль и страдание, что его затрясло.
   — Кто эта девочка? — спросил Винтерфельд.
   Майк пожал плечами:
   — Я не знаю.
   — Ты все больше разочаровываешь меня, — сказал Винтерфельд. — Ты же беседовал с Арронаксом. Разве он не сказал тебе, что все его записи теперь у меня?
   — Если вы все знаете, то зачем спрашиваете?
   На этот раз Винтерфельд не удостоил его ответом. Он подошел к кровати с другой стороны и протянул руку, чтобы коснуться девочки, но вдруг замешкался, потому что Астарот угрожающе зашипел и оскалил зубы.
   — А это, я полагаю, ее сторож, — заметил Винтерфельд. И в словах не прозвучало никакой иронии или насмешки, более того, тон голоса был уважительным. Спустя секунду Винтерфельд отошел от кровати, и кот притих.
   — Что вы намерены с ней сделать? — обеспокоенно спросил Майк.
   Винтерфельд успокоил его:
   — Сначала ничего. Разве что помочь ей, разумеется. Позже… — Он пожал плечами. — Посмотрим. После взрыва купола эта девочка, возможно, единственная оставшаяся в живых от народа атлантов. И ты можешь не волноваться. Я не допущу, чтобы ей причинили хоть какой-то вред.
   — До тех пор пока она будет рассказывать вам о том, что вы хотели бы узнать. Не так ли?
   — Думаю, ты начитался дешевых романов, — возразил Винтерфельд с добродушной усмешкой. — Даже если бы я был таким, каким ты меня считаешь, все равно я бы давно понял, что силой редко добиваются хороших результатов.
   — Почему же вы все время ее применяете?
   — Потому что иногда иначе нельзя, — запальчиво сказал Винтерфельд. Майк понял, что его недоверие сильно задело капитана. — Однажды ты поймешь, почему я все это делаю. Но здесь не место беседовать об этом. Мы здесь, чтобы помочь девочке. На все остальное еще будет время.
   Он отступил в сторону и дал знак врачу. Тот подошел к кровати и склонился над лежащей.
   Астарот снова зарычал, и зашипел, и оскалил свои острые зубы. Врач отпрянул.
   — Не смей, Астарот, — приказал Майк. — Он хочет помочь.
   Долгую секунду кот смотрел на него своим единственным, воинственно сверкающим глазом, но потом успокоился и позволил доктору прослушать девочку стетоскопом.
   Винтерфельд задумчиво смотрел на Майка, и, прежде чем он что-либо сказал, Майк понял, что снова совершил непоправимую ошибку.
   — Значит, ты умеешь как-то объясняться с ним, — констатировал Винтерфельд.
   — Это… очень умное животное, — выдавил из себя Майк. — Иногда я и сам думаю, что он меня понимает.
   Винтерфельд лишь улыбнулся, и Майк понял, как малоубедительно прозвучали его слова.
   Под недоверчивыми взглядами Астарота врач осторожно, но тщательно прослушал Серену. Наконец он отошел от кровати, лицо его было озабоченным.
   — Она очень слаба, — сказал он. — Но это не все. Что-то с ней не в порядке, но что именно — я не знаю.
   — Ты можешь нам помочь, Михаэль? — спросил Винтерфельд.
   Кот до сих пор молчал. Не прозвучал его мысленный голос и сейчас. Несмотря на это, Майк был почему-то уверен, что вполне смог бы — пусть хоть через кота — связаться с девочкой. Но одновременно чувствовал, что Астарот не станет сейчас отвечать.
   — Нет, — кратко ответил он.
   — Ты только усложнишь все для нас, — сказал Винтерфельд. Он покачал головой. — Ну ладно. Как тебе угодно. Времени у нас предостаточно.
   Он махнул рукой матросам, вошедшим вместе с ними и молча наблюдавшим за происходящим.
   — Отведите его назад.
   Пленники еще раз почувствовали великодушное отношение Винтерфельда, когда один из матросов отвел Майка вместе с Траутманом навестить остальных. Майку пришлось в деталях описать Арронаксу и Бену все, что с ним случилось. И конечно, у каждого было свое мнение по этому поводу: и о том, что Майку пришлось пережить, и о том, что все это могло значить.
   Прежде всего Бен во весь голос тут же заявил, что Винтерфельду нельзя доверять ни в коем случае. Все его добродушие — просто очередной трюк.
   Но сам Майк был уже не так в этом уверен, как часом раньше, когда его только привели к капитану. У него, конечно, и в мыслях не было испытывать дружеские чувства к капитану Винтерфельду или довериться ему, но было все тяжелее думать о нем как о бессовестном преступнике, каким он виделся Бену.
   Траутман, кажется, чувствовал то же самое, потому что он едва ронял слова в споре и сидел задумчивый и безучастный. А иногда, полагая, что Майк не замечает, бросал на него странные взгляды.
   Так и прошли целых два часа, пока наконец Арронакс не завершил дискуссию, тихо проговорив:
   — Но ведь это ничего не меняет.
   С минуту царило недоуменное молчание, потом Андре спросил:
   — Что?
   — То, что мы здесь в плену, а капитан Винтерфельд — дружелюбный или нет, не важно — в лице этой девочки держит в руках ключ к невиданному могуществу. Я согласен с Майком по крайней мере в одном. За прошедшие недели мне хватило и времени, и возможностей побеседовать с Винтерфельдом и составить свое мнение. Вначале я тоже считал его просто преступником, в лучшем случае — сумасшедшим. Сейчас, однако, я считаю, что у Винтерфельда совершенно четкий план действий.