Холина Арина. Абонемент на убийство

   В такси мы почему-то оказались вместе с Костей. Когда проезжали последнюю перед Кольцевой дорогой станцию метро, он разволновался, засмотревшись на ряды торговых павильонов, и, когда мы уже отъехали от магазинов метров сто, вдруг бросился ко мне и принялся умолять:
   – Давай выйдем!
   У него был не очень здоровый вид, так что я быстренько попросила таксиста остановиться, вытолкала парикмахера из машины, и он потащил меня к ближайшему кафе.
   К счастью, внутри было много народу. Мы затесались в угол, заказали коньяк. Едва официантка отошла, Костя схватился за голову и заныл:
   – Я попал! Вот я попал…
   Только когда нам принесли выпить и мы выпили, я осторожно (осторожно, но требовательно – я очень рассчитывала, что окажусь тонким психологом) спросила:
   – Костя, в чем дело?
   – Ты не представляешь… – застонал он.
   От волнения у меня даже ладони вспотели. «Только не спугнуть, только не спугнуть!» – повторяла я про себя, но так как тянуть резину было нельзя, предложила как можно ласковее:
   – Кость, мы все круто попали. Выкладывай, что там у тебя?
   Костя допил коньяк, закурил (несмотря на то что недокуренная сигарета дымилась в пепельнице, я тихонько ее затушила) и сказал, глядя на пустой бокал:
   – Месяца два назад мы с Ленкой напились в дым, и она мне сказала, что есть тайник, где ее муж хранил деньги. Это была казна мафии, около ста пятидесяти тысяч долларов, как она поняла.
   Он замолчал, а я боялась пошевелиться.
   – После того как ее мужа убили, к ней приходили его… коллеги, спрашивали про деньги, а она сказала, что ничего не знает. Они все обыскали, но не нашли.
   Он опять заткнулся. Черт!
   – Но она знала. Даже бумажку мне показала. Там под кафелем нычка.
   – Где? – прошептала я.
   – Х… знает где, – ответил Костя. – Не в доме. Там Леньчик все обыскал. Наверное, в салоне.
   – То есть Леньчик?..
   – Я идиот! – Костя стукнул себя по лбу. – За фигом мне вообще нужен был Леньчик? Растрепал всем подряд…
   – И Тане? – догадалась я.
   – Наверняка… – пробормотал он.
   – А кому еще? – насторожилась я.
   – Знаешь, мне что-то хреново, – сообщил Костя. – Пойду-ка, я тут живу недалеко.
   Он не ушел – сбежал, а я еще ненадолго осталась в кафе.
   Странная картина… Какой-то пафос с этим Антоном. Убил тех, кто знал, что он спит с Мариной, но вообще-то, совсем не тех, кого надо. Наверняка ведь знали Марина и Костя, а не Леньчик с Таней. Но тайник… Бред! Тайники, деньги – это что вообще такое? Какой-то клан Сопрано, честное слово! Настроение было паршивое: вместо счастливого Рождества – трупы, следствие и толпа незнакомых людей, замешанных в убийстве.
   Когда я вернулась в дом, там было холодно – входная дверь нараспашку – и уныло: все молча собирались, никто друг с другом не разговаривал. Оксана с Гришей подвезли меня до центра, я выбралась из машины в надежде никого из них больше не увидеть.
   Но эта история просто намертво застряла у меня в голове. Я даже позвонила знакомому менту, который – счастливое совпадение – работал в отделе заказных убийств. Паша был другом детства одной моей хорошей приятельницы, и, откровенно говоря, я его недолюбливала. Нет, он был очень милый и хороший человек, но уж слишком простой и какой-то… неизящный. Говорил коряво, пил много, после первой бутылки начинал всех любить, а самое страшное, что за первой всегда следовала вторая, после чего Пашино тело приходилось куда-то носить, устраивать, а с утра поить его пивом, выслушивать покаянные речи и сочинять оправдания для жены… Но сейчас я была просто счастлива, что знакома с Пашей, – готова была напиваться с ним каждые выходные, лишь бы только он мне что-нибудь рассказал.
   – Ты его пригласи в кафе, угости там… – инструктировала Оля, наша общая знакомая. – А то неудобно – он ради тебя старался…
   Я пригласила. И угостила.
   – Значится, так… – заявил Паша, закусив. – Кто завалил Сергея Воробьева – история умалчивает. Типа, есть догадки, но никаких доказательств. Он у своих был в авторитете, и бабу его они не тронули, несмотря на то что Сергей держал общак. Они там у нее все прошмонали, и наши тоже, только ни хрена не нашли.
   – Слушай, а как шмонают – кафель отрывают? – поинтересовалась я.
   – Ну, простукивают… – хмыкнул Паша. – В это дело никто особо не лез: местные с нашими договорились – сами разберутся. Но там была хитрая такая мулька: этот Серега, по разговорам, через подставных нае…л… пардон, обманул одного серьезного человека, и нае… обманул по-крупному. Огромные деньги – какая-то афера с хлопком.
   – И где деньги? – я вся подобралась.
   Паша выразительно пожал плечами.
   – Теневая экономика, – он расхохотался. – Концов не найдешь.
   – Паш, не обижайся, но я не понимаю – милиции что, все это не интересно?
   – Маш, ты пойми, один бандит обманул другого – че расследовать?
   – А на какую сумму Ленин муж обманул того, другого, ты случайно не знаешь? – без всякой надежды спросила я.
   – Лимонов пять.
   – Долларов? – Я сползла под стул.
   – Их, родимых, – усмехнулся Паша.
   – Слушай, а почему Ленка еще жива? – поинтересовалась я. – Они же должны были…
   – Ну, эта дамочка железная – как на нее только не наезжали… – Паша махнул рукой. – Со всех сторон. Наши у нее в подвале нашли склад оружия – это от мужа привет, – чуть не посадили. Свои ее пасли круглые сутки, а потом еще и похитили. Нас подельники ее мужа привлекли к переговорам – отпустили ее. Даже сестру его тряханули…
   – Чью сестру?
   – Воробьева.
   – А кто у него сестра? – поинтересовалась я.
   – Марина Воробьева, – с некоторым удивлением ответил Паша. – Она живет у Лены этой после смерти брата.
   – Так Марина сестра Сергея? – воскликнула я. – Не Лены?
   – Не Лены, – подтвердил Паша.
   Через неделю я поехала к подруге в Черемушки и по дороге зашла в супермаркет. Ходила по магазину долго и глупо – никак не могла сообразить, что лучше: ром, фруктовый салат и стейк из говядины либо саке, суши и жареная форель. У нас был небольшой праздник – девичник, душа требовала материальной подпитки – хорошей еды, классной выпивки и журналов мод. Уставившись на Брэда Питта, украшавшего обложку, я пыталась решить важную проблему – считаю ли я его до сих пор самым сексуальным мужчиной на свете или же его однообразная мужественность слегка поблекла, а роли мускулистых секс-символов утомили – в отличие, например, от Джонни Деппа, который просто расцвел, и роли у него разные… Меня слегка отрезвил портрет Джада Лоу на другом журнале. «Фу!» – подумала я. Не люблю Лоу – какой-то он слишком тонкий, даже с признаками физического вырождения, хотя, с другой стороны, если бы он очутился поблизости, вряд ли бы я возражала…
   – Извините! – воскликнула корова, врезавшаяся в меня своей тележкой.
   Я обернулась, чтобы высказать ей все, что думаю, – то есть мило улыбнуться и фальшиво заверить: «Ну что вы, что вы, не беспокойтесь», – но вместо этого уставилась на нее во все глаза и воскликнула:
   – Марина!
   – Э-э…
   – Маша, – подсказала я.
   – Маша! – воскликнула она.
   – Какими судьбами? – ляпнула я первую попавшуюся глупость.
   Некоторое время мы сообщали друг другу, что делаем здесь покупки, потом скорбно вздыхали на тему печальных обстоятельств нашего знакомства, после чего Марина распрощалась и укатила. А я уставилась на кошелек цвета морской волны, валяющийся на полу. Сумка Марины стояла в тележке, видимо, когда она в меня врезалась, сумка опрокинулась – то есть она точно опрокинулась, и кошелек выпал. Я подняла его, но, прежде чем броситься на поиски девушки, открыла портмоне и подробно изучила его содержимое. Несколько сотен рублей – это, видимо, принадлежало Марине, карточка «Виза Классик» – скорее всего, выдана Леной на хозяйство. Я открыла кармашек и сначала ничего не заметила, но почувствовала, что здесь что-то не так. Подкладка у кошелька была бледно-розовая, а одна стенка кармашка оказалась черной, глянцевой. Я потрогала ее пальцем и почувствовала неровную поверхность. То, что я вынула из скромного отделения для мелочи, потрясло меня до глубины души. У кого-кого, но уж не у Марины я ожидала найти такое. Чуть было не разорвав собственную сумку – дрянная ручка отказывалась находиться, – я торопливо переписала информацию, разложила все по местам и едва успела кинуться к кассам, как из-за угла на меня выпрыгнула красная от волнения Марина.
   – Ты не!.. – закричала она.
   – Это твой кошелек? – Я бросилась на нее с бумажником в руке.
   Марина приложила руку к груди и облегченно вздохнула.
   – О боже… Я уже расплачивалась, когда заметила… – бормотала она.
   У кассы она махнула мне на прощание и убежала.
   Странно. Странно, странно, странно. Скромная Марина, приживалка, красавица, которая выглядит, как рохля…
   Спустя две недели я наконец стала счастливой до истерики владелицей нового «Хюндай Гетс». Мне хотелось спать в машине – так нравился запах, салон, чистенькие и симпатичные линии, – я ездила по городу уже три часа, пока не обнаружила, что двигаюсь по направлению к Лениному дому. Ха! Расследование я временно прекратила – принимала машину, регистрировала номера и все такое… Я же могу заехать просто так? Ведь Леньчика никто не приглашал, а он… Моя умная голова родила патетическую фразу: «Незваных гостей убивают» – отличное название для плохого малобюджетного сериала. И все же…
   Я несколько раз проехала мимо поворота и на третьей попытке решила, что это предзнаменование: типа, мне стоит убираться, пока и меня кто-нибудь не прихлопнул… Уф! От этой мысли мне сделалось дурно, я вообразила себя прихлопнутой и загрустила: это ведь что такое делается, если вчера жил себе вполне молодой человек, а назавтра его какой-то подонок монтировкой по голове и… И кто угодно, кто угодно может оказаться на его месте! Что это – судьба, блин, или суровая реальность нашей жизни? На этой философской ноте я неожиданно воспряла духом, попробовала еще разок вырулить на нужную дорогу, и – ура! – оказалось, это тот самый поворот, та самая улица: я опознала уродливый розовый особняк на углу. Добравшись до конца улицы, я почувствовала, что спина у меня взмокла – все-таки первая зима за рулем. Страшно – сугробы, ухабы, лед и прочая загородная дрянь. Ленина машина стояла у ворот – все хорошо, хозяева дома. Я потянула на себя калитку – та открылась. Я прошла по дорожке и обнаружила, что входная дверь тоже открыта. Можно, конечно, было бы испугаться: прям как в детективах – дверь не заперта, внутри труп, но дело в том, что Лена, кажется, вообще не считала нужным закрываться. Пока мы были у нее, дверь запирали всего один раз – стараниями участкового.
   Но я все-таки не стала заходить внутрь – встала на пороге и закричала:
   – Эй! Люди!
   Минуты через две послышались шаги – со второго этажа спустилась Лена.
   – О, привет! – кажется, она совсем не удивилась. – Заходи.
   – Слушай, я мимо проезжала, если ты занята… – забормотала я, но она чуть ли не за шкирку втащила меня в дом и повела пить кофе.
   Видок у нее был так себе: под глазами тени, похудела…
   – Что об Антоне слышно? – поинтересовалась я.
   – Наняла ему адвоката, но пока глухо, – сообщила Лена таким тоном, словно я спрашивала, купила ли она сапоги, которые видела в «Космополитен».
   Может, из-за того, что у нее муж был бандитом, она привыкла к подобным обстоятельствам и не видит в них ничего особенного? Может быть…
   – А Марина как? – осторожно спросила я.
   Но Лену, кажется, не очень беспокоило, что сестра ее мужа спала с ее любовником.
   – На работе, – ответила она.
   Я думала, что на этом разговор про Марину и закончится, но Лена неожиданно добавила:
   – Не понимаю. Зачем она трахалась с Антоном, если у нее был Костик?
   – То есть?..
   – Марина уже год, наверное, встречается с Костей, – подтвердила Лена.
   – Слушай, а тебя не обламывает, что она… – я запнулась. – С Антоном?
   Лена пожала плечами.
   – Костю жалко, – сказала она. – Он переживает очень.
   – Да-а… – протянула я. – Марина тот еще фрукт. Не удивлюсь, если окажется, что она подпольная миллионерша и каждый уик-энд проигрывает в казино сто тысяч долларов.
   Вообще-то фраза была дурацкая, но мне не терпелось прозондировать почву на предмет черной карточки «Виза», которую я обнаружила в кошельке у бедной приживалки Марины.
   Лена поглядела на меня с недоумением, но лишь развела руками.
   – Откуда?.. – только и произнесла она. – Кстати, не хочешь подстричься или там подкраситься? Я в салон еду, если есть время – давай со мной.
   И я поехала.
   Лена передала меня на руки Светлане – приятной блондинке, с которой я перед тем, как устроиться в кресле, пошла покурить на улицу. Как только Света узнала, что я была в доме во время убийства (а уж я постаралась, чтобы она узнала), то задала мне сто вопросов, на которые я терпеливо отвечала, пока не заметила как бы между прочим:
   – А Костя давно с Мариной встречается?
   – Костя? – удивилась Света. – С Маринкой? Он же педик!
   – Как? – опешила я. – Как это – педик?
   – Ну… – задумалась Света. – Я не уверена, просто на прошлой неделе… Ленка застукала их в подвале с этим… блин… Вовчиком…
   – Леньчиком?.. – выдохнула я.
   – Да! И страшно орала, я думала – пиндец Костику.
   – А почему ты решила, что они…
   Света опять задумалась.
   – Не знаю, – призналась она. – Просто… Почему же я так подумала? А! Костик был без рубашки, а Леньчик этот трясся, как чихуахуа. Ну… Не знаю, я чего-то решила, что они того…
   – А что в подвале? – спросила я.
   – Да ни фига! – воскликнула Света. – Говорят – я тогда еще не работала, – у Ленки там нашли склад оружия после того, как ее мужа убили, а сейчас там почти ничего нет – хлам какой-то по мелочи. Да и вообще он всегда закрыт – думаю, Лена этот подвал вообще тихо ненавидит.
   Я думала-думала, но тогда так ни до чего и не додумалась. Зато покрасила волосы, подстриглась, сделала маникюр и педикюр, сходила на массаж – и все бесплатно, Лена угощала. Проникнувшись к ней самыми светлыми чувствами, я отправилась домой, но, едва въехав в Москву, вспомнила, что забыла у Лены шапку. Шапка была так себе, далеко не самая любимая, но и не последняя шапка – вполне приличная. Я некоторое время размышляла, стоит ли ради нее разворачиваться, тащиться обратно, а потом по самым пробкам возвращаться домой… Потом самокритично отметила, что дело не в шапке, а в моей любимой привычке к разгильдяйству, и решила проявить себя с лучшей стороны. Мама будет мной гордиться.
   Калитка была открыта, но дверь в дом, как ни странно, оказалась заперта. Я нажала на звонок, но тот не работал, так что пришлось по сугробам обходить дом и стучать в окно кухни. То есть постучать я не успела – створка была открыта, и я услышала очень интересный разговор:
   – Кость, ты хотя бы понимаешь, как ты влип? – Голос Лены звучал жестко.
   – Лен, я же тебе честно все рассказал, я не могу больше, у меня сил нет оправдываться… – ныл Костя. – Что мне делать? Биться головой об стену?
   – Ты хотя бы приблизительно понимаешь, что это за люди?
   – Лен, но я ничего не сделал, совсем ничего… – едва не плакал парикмахер.
   – А Леньчик что-нибудь сделал? И где он сейчас?
   Костя то ли вздохнул, то ли всхлипнул.
   – Они за всеми следят, все знают, ты пойми, – говорила Лена. – Они за сто долларов башку оторвут, а за такие деньги…
   Видимо, самое интересное я пропустила, потому что дальше ничего нового не услышала. Костя ныл, Лена угрожала.
   Я осторожно отползла к воротам, постаралась не скрипнуть калиткой, села в машину и убралась куда подальше. Появилась у меня одна идея, но… Откуда приличные девушки берут доказательства?
   На следующий день мне позвонил этот мерзкий следователь, Коркин, кажется, его фамилия, и сообщил – таким тоном, словно это должно меня осчастливить, – что убили Костю. Отравили – сверхдоза клофелина в кофе. Коркин интересовался, что мне известно, а я почему-то перепугалась и ничего ему не сказала. Все-таки жизнь дороже истины. Пока они там, в ментовке, все докажут, меня тоже обнаружат с литром клофелина в желудке.
   А буквально на следующий день умерла Лена. Тоже от отравления. Это меня очень и очень удивило. Я даже собралась и поехала к гадскому Коркину и даже доехала до него, несмотря на то что раз двадцать чуть было не повернула обратно. Тоже мне, мисс Марпл! Но, думала я, он мой ровесник, и одевается в косуху, и рубаха у него мятая, и татуировка на руке – вполне сносная, красивая… Свой человек, хоть и кошмарный тип.
   Коркин, как ни странно, был со мной нежен – повел в кафе, выслушал все, что я наплела, заявил, что, разумеется, он шел тем же путем, и пообещал все проверить.
   На следующий день он позвонил и сообщил:
   – Пусто.
   – Где он был? В подвале? – хрипло спросила я. Руки у меня тряслись, а сердце стучало, как психованное.
   – Ну да, – подтвердил он. – Слушай, ты бы подъехала.
   Я влила в себя стакан коньяка – не опьянела ни на грамм, – поймала такси и потратила бешеные деньги, чтобы добраться до отделения.
   Коркин выглядел, как Тайсон перед тем, как откусить ухо Холлифилду – просто маньяк, – но мне уже было наплевать, кто маньяк, а кто нет. Мне просто было страшно. Даже не знаю почему. Может, оттого, что в людях столько дерьма. В некоторых людях.
   Сопровождение – уродливая лиловая «Лада» с четырьмя ментами – ехала поодаль. Мы на машине Коркина – очень приличный «Фольксваген Боро» (откуда у него деньги?) – оперативно добрались до Лены, то есть до дома Лены, бывшего дома Лены. Постучали в дверь – она теперь была заперта. Марина открыла быстро, будто ждала.
   – Разрешите? – довольно вежливо попросился внутрь Коркин.
   – А вы зачем пришли? – полюбопытствовала она.
   – Мы тут кое-что выяснили.
   – А нельзя завтра? – устало произнесла Марина. – Мне и без вас… Простите, просто я не в себе.
   – Нет, Марин, нельзя! – рявкнул Коркин, которому, видимо, надоело строить из себя вежливого. Он отодвинул девушку и прошел в дом, волоча за собой меня. – Мы по поводу убийства Елены Воробьевой, – заявил он.
   – Убийства? – ахнула Марина. – Но это же самоубийство… Вы сами сказали!
   – Марина, ну вам ли не знать, что это именно убийство! – упрекнул Коркин.
   – Что?! – с выражением крайнего негодования на лице воскликнула она. – Слушайте, если вы пришли меня обвинять, то валите отсюда, пока я не позвонила адвокату, который лишит вас последних перспектив сделать карьеру, если такие еще оставались! Вы охренели! То Ленка убийца, то я! Определились бы!
   – А Лена – да, убийца, – кивнул Коркин. – Но это не умаляет ваших достоинств. У вас просто звериная интуиция. Как у брата.
   – Пошли вон, – спокойно попросила Марина.
   – Можно и уйти, – Коркин встал. – Только я позвоню тем, кому принадлежат деньги на вашей карточке.
   Марина в самом прямом смысле позеленела. Она бросилась было из комнаты, но Коркин ее перехватил и запихнул обратно в кресло.
   – Сейчас придут понятые, – сообщил он. – А пока не дергайтесь. Вы ведь знали, что Лена заказала мужа, чтобы стать наконец-то богатой вдовой? Или нет?
   Марина молчала.
   – Ей надоел грозный муж, который спускал все деньги в казино, хранил дома гранаты и общался с бандюганами. Леночка всегда хотела красивой жизни, но не в обществе уголовников, а в продвинутой тусовке, среди богемы, образованных людей… Но ни у нее, ни у мужа не было ни копейки – ни в тумбочке, ни в банке: Сергей все оставлял в казино, поэтому он и кинул тех ребят, которые с таким нетерпением ждали бы моего звонка, если бы знали, что я могу им позвонить. Он же не идиот, чтобы так рисковать, – просто игрок, который всем задолжал. А Лена подсуетилась, только она думала, что карта достанется ей, а дорогой муж отдал ее сестре, которая точно не потратит семейное добро на шубы из соболя. А потом Лена узнала, что деньги у вас, и придумала, как вас извести. Вроде как напилась и «проговорилась» Косте, что в подвале салона есть тайник, где лежат сто пятьдесят тысяч долларов, придумала эту аферу с займом Антону, для надежности привлекла Григория…
   – Бред! – фыркнула Марина.
   – Правильно! – согласился Коркин. – Полный бред! Мы, менты, от такого бреда подальше держимся, никто связываться не хочет! Лена-то все это знала! Ну, нашел мальчик деньги, ну, завалили его местные архаровцы, ну, потрясем мы пару авторитетов… И ничего не добьемся! В худшем случае авторитеты наймут адвокатов, в лучшем – договорятся. Но Лена застала Костю с Леней – и поняла, что идиот Костик растрепал кому попало о том, что в подвале – клад. А идиот Леньчик растрепал Тане. Но иногда, знаешь, чем больше трупов, тем лучше. Все же так просто: Марина жила с доброй тетенькой Леной, которой завидовала черной завистью, трахалась с Костиком, и вот они вдвоем решили зацапать халявные денежки, ограбить мафию, а потом их убивают, и заветная карточка достается вдове – только об этом никто не знает! И ребята, чьи деньги, в непонятках – может, кредиторы тогда Серегу завалили, это ж какой соблазн – пять лимонов, а кредиторы люди серьезные, с ними не забалуешь… Как, кстати, Лена с долгами-то расплатилась?
   – Продала дом в Майами… – буркнула Марина.
   – А потом умная девушка Марина догадалась, что день грядущий ей готовит, нашла клофелин и подлила его любимой невестке! – резюмировал Коркин. – Все просто, как в Тетрисе!
   – Доказательств у вас нет, – прохрипела Марина, на которую вдруг напал жуткий кашель.
   – А карточка – не доказательство?
   – Нет, – Марина покачала головой. – Может, Ленка нечаянно отравилась?
   – А мы наших узбекских друзей спросим, – радостно улыбнулся Коркин. – Уверен – они в курсе. Сознаваться будешь, сука?! – неожиданно заорал он так, что у меня уши заложило.
   Я всего этого не выдержала – убежала, спряталась в машине. Марина призналась, деньги, по словам Коркина, они не совсем безвозмездно – по крайней мере, он непонятно на какие доходы купил себе новую квартиру – вернули узбекам, Антона отпустили – ну, это и понятно, кому он там нужен был, тоже мне Отелло. А я еще две недели билась в депрессии на тему «Как жить в этом мире, полном зла и насилия». Но в один мрачный серый зимний день депрессия развеялась. И неожиданно для себя я отказалась от очень выгодного, но скучного предложения – работать на имидж известного бизнесмена, который метил в политики. Потому что жадность все-таки, и я могла лично в этом убедиться, смертный грех. А о смерти мне, надеюсь, думать рано. Даже о чужой. А вечером позвонил Коркин и позвал пить виски – десятое или двенадцатое новоселье в его новых апартаментах.