Холина Арина. Галерея мужских пороков

   Пять лет она не отдыхала – не было денег на нормальный отпуск. То есть однажды, поздней осенью, Алиса на неделю слетала в Турцию, а еще раз Лиана в состоянии помешательства (так посчитала Алиса) взяла ее с собой в Грецию, на Корфу, где жила какая-то родственница бабушки по материнской линии.
   Это было блаженство...
   Пусть Греция – маленькая, бедненькая страна, и никому не известно, есть ли у них там сейчас литература, живопись, мода – и, вообще, чем они живут, но это страна с историей – великой историей, и если люди про сей факт забыли – земля помнит. Первые дни Алиса задыхалась – ее переполняли чувства, она видела следы Геракла, Одиссея, Тесея – и не могла справиться с собой, так ее зацепило, но вскоре погрузилась в состояние, близкое к эйфории, – не чувствовала собственного тела, парила, как дух, потому что все ее существо состояло из эмоций.
   В большом доме недалеко от моря – доме с белыми стенами и черепичной крышей – не современной, что похожа на шифер, а старинной – желто-красно-коричневой, жили пять женщин. Бабушка, ее родственница – хозяйка дома, Лиля Кастаки, – женщина лет шестидесяти с крупным красивым лицом, тяжелым взглядом и склонностью к белому вину, домработница Лианы, которую та привезла в качестве поварихи, горничная Лили – гречанка, и Алиса. Вход в комнату Алисы на втором этаже был со двора – туда вела узкая деревянная лестница, при комнате были терраса, туалет и ванная, так что она лишь изредка видела остальных на кухне – когда оттуда уж совсем невыносимо пахло сладостями, которые служанка-гречанка готовила каждый день – чтобы были свежие. Завтракать, обедать и ужинать Алиса предпочитала в кафе с видом на море – там было дешево и не надо было мыть за собой посуду.
   Однажды вечером Алиса нечаянно подслушала странный разговор. Она заснула после ужина и очнулась в полночь. Вспомнила, что сегодня гречанка пекла кадаифи – что-то вроде рулетиков с марципанами, и решила поживиться. Не стала надевать шлепки, пошла босиком и чуть было не вляпалась в неприятную беседу, которая шла на повышенных тонах между Лилей и Лианой.
   – Ты так говоришь об этом, словно тебе стыдно! – кричала шепотом Лиля.
   – Ты знаешь мое мнение! – сердилась Лиана. – Мне никогда это не было близко!
   – Но как ты можешь! – Алиса так живо представила, как Лиля широко всплеснула руками, что даже отпрянула, хотя увидеть ее не могли – она стояла за розовым кустом, что частично закрывал вид из низкого кухонного окна. – Почему ты стесняешься нас?!
   Лиана молчала.
   – Потому что... – начала было она. – Меня это пугает.
   – О, боже...
   – Как ты можешь поминать бога... – шикнула Лиана.
   – Ах, вот в чем дело! – воскликнула Лиля. – Ты считаешь, что мы...
   – Нет! – отрезала бабушка. – Но... Не знаю, как тебе объяснить. Я и за Жору замуж вышла, потому что... А он умер! А что я еще могу кроме этого?
   – Слушай, отдай мне перстень, – попросила Лиля уже другим тоном. Алисе даже показалось, что она подлизывается.
   – С ума сошла? – возмутилась Лиана. – Ты же знаешь, я не могу. И кому, как не тебе, это знать?
   – О... – застонала Лиля. – Ну, что ты будешь с ним делать? А? Кому оставишь? Этой...
   – Я должна так поступить, – твердо ответила Лиана. – Даже если мне самой это не в радость.
   – Ну, и зануда же ты! – весело воскликнула Лиля, и Алиса услышала звук льющегося в бокал вина.
   «Этой...» – что ли, ей, Алисе? Маме? Или еще какой-нибудь родственнице? Что за перстень? Разумеется, тогда она вообразила кольцо с огромным – в двадцать карат – бриллиантом, но теперь-то считала, что это тот самый опал.
   Странный опал, который иногда был холодным, а временами – теплым, если не горячим. Камни меняют температуру?
   В тот раз Алиса пробралась к себе, переоделась и помчалась на пляж. Она плюхнулась в теплое ночное море и никак не могла унять возбуждение – ей казалось, что она прикоснулась к тайне, к чему-то загадочному и запретному.
   Тогда они провели на Корфу полтора месяца, но по приезде домой больше Лиана о Кастаки не вспоминала. Как-то Алиса спросила бабушку, как поживает Лиля – с надеждой на возвращение в рай, но та лишь отрезала:
   – Понятия не имею!
   Потом, когда Алиса сама приехала в Грецию – в Солоники, она съездила на Корфу, но почему-то так и не нашла дом – хотя точно помнила, где он находится – и улицу, и номер, но как-то выходило, что она все время попадала не туда.
   Она даже нашла поблизости старую гречанку, которая сидела на раскладном стуле, нашла местную, что понимала по-английски, и попросила узнать у старухи, не слышала ли она о Лиле Кастаки. Но гречанка, как и бабка, ответила:
   – Понятия не имею! – и ушла в дом...
   Пробка на Рублевке неожиданно рассосалась – выскочил гаишник и всех разрулил. Алиса с болью в сердце проехала Барвиху – на стоянке пока еще оставались свободные места, и помчалась дальше – нужно было заскочить за подругой, у которой сломалась машина. В одном месте дорога давала крутой поворот – и он шел над обрывом. Зимой здесь было много аварий – несмотря на отбойники, несмотря ни на что, а летом, в пробки, машины тащились со скоростью пять км в час. Но сейчас отчего-то не было ни одной – ни одной! – машины, и Алиса, наконец, разогналась. Солнце слепило глаза – она опять опустила козырек, прищурилась, полезла было в бардачок – вдруг, – о, чудо! – завалялись старые очки, и на скорости вылетела на встречку – совсем чуть-чуть, но тут неожиданно в поворот вписался грузовик – и откуда он взялся? – поддел крылом... Алиса почувствовала лишь, что летит вместе с машиной. Перед тем, как ее «Рэндж Ровер» рухнул на землю и несколько раз перевернулся, Алиса закричала – про себя: «Это не может произойти со мной! Нет! Я не готова! Я должна жить! Я буду, мать вашу, жить! Черт! Черт! Черт! Помогите!..» Грохот свалившейся с неба машины оглушил ее – мир превратился в черное пятно, и Алиса потеряла сознание.

Глава 4

   – В чем дело?! Руки убери! – Она сделала попытку вырваться, но этот сукин сын крепко ее держал.
   – Не волнуйтесь, все хорошо... – увещевал мужик, но Алиса ему не верила.
   – Отпусти меня немедленно! – прошипела она, дернулась, пошатнулась и чуть не упала.
   – Вам лучше не двигаться, – посоветовал мужик. – Давайте присядем...
   Алиса посмотрела вниз. Каблук был сломан. Она наклонилась, сняла туфли, посмотрела на них с сожалением, после чего, наконец, огляделась по сторонам. Сверху, с дороги, на нее смотрели какие-то люди. Впереди, в кустах, валялось нечто, что, видимо, недавно было машиной. Ее машиной.
   Мужик все еще держал руки вытянутыми вперед – словно Алиса была похожа на человека, готового вот-вот лишиться сознания, и с тревогой следил за ней.
   – Что? – рявкнула Алиса. – Видите, каблук сломался, так что я пока уверенно на своих двоих стою, не надо меня держать!
   Осторожно, чтобы не оцарапаться о кусты, она прошла к машине, посмотрела на эту кучу металлолома, вздохнула и обернулась к мужику, который выглядел так, будто увидел привидение.
   – Она застрахована, – Алиса кивнула в сторону машины. – От всего.
   Послышалась сирена «Скорой помощи».
   – Э-э... Девушка... – замямлил сердобольный мужик. – У вас, наверное, шок. Вы так навернулись, что...
   – Возможно, – Алиса с легкостью согласилась с тем, что у нее шок.
   – Лучше, наверное, показаться врачу? – робко поинтересовался тот, с надеждой взирая на докторов, которые неслись с обрыва. – Она вон там лежала... – сочувствующий кинулся к врачам и указал на клочок земли перед густым кустарником. – Я ее поднял, хотел перенести, но тут она пришла в себя... – и он с сомнением оглянулся на Алису.
   Та ответила ему высокомерным взглядом.
   Доктора взяли Алису под руки и заверили, что так просто они ее не отпустят – надо обследоваться: наверняка у нее нервный срыв, сотрясение мозга, переломы...
   – У меня нет переломов, – заверила Алиса. – Потому что у меня ничего не болит.
   – Это пока, – утешил ее врач.
   – Ладно, – кивнула Алиса. – Пойду, возьму вещи...
   – Не волнуйтесь! – второй врач попробовал ее удержать. – Милиция вам все привезет...
   – Вы что, думаете, я оставлю сумку за тысячу двести долларов, бумажник, кредитки, мобильный и карманный компьютер на растерзание нашего уважаемого ГАИ, которое пока что даже не соизволило явиться? – возмутилась Алиса. – Отстаньте от меня! – она отмахнулась от второго доктора, который бубнил что-то об успокоительных.
   Алиса прорвалась к машине, вытащила – не без труда, но одежда и так уже была грязная и рваная – сумку, документы, все необходимое, и прошествовала в карету «Скорой помощи».
   – У меня страховка от Кремлевской больницы, здесь не далеко, вам подсказать адрес? – сообщила она врачам, которые лишь переглянулись, но ничего не сказали.
   Они отвезли ее в больницу, сдали на руки дежурному и, кажется, вздохнули с облегчением.
   – Э-э... – запинался доктор. – Дело в том, что...
   Алиса, развалившись на кровати в одноместной палате, допивала компот. Больница есть больница – даже здесь еда не вполне съедобная. Алиса только что приняла душ, накинула халат и с нетерпением ждала результатов анализов, которыми ее мучили последние полтора часа – ей уже побыстрее хотелось домой. Она чувствовала себя замечательно – кроме сожалений по поводу уничтоженной машины, ее ничто не тревожило.
   – Доктор, у меня что, перелом основания черепа? – поинтересовалась она.
   – Нет, все в порядке! – оживился врач. – Все просто замечательно – ни сотрясения, ни переломов, ни ушибов. Как будто вы не летели через лобовое стекло.
   – Чудесно! – Алиса вскочила с кровати. – Тогда я вызываю такси.
   – Но... – застеснялся доктор.
   – Что «но»? – рассердилась Алиса.
   – Это странно, – произнес тот. – Такая авария...
   – Значит, мне повезло, – заверила его она, подхватила вещи и ушла в ванную переодеваться.
   Минут через сорок приехало такси, Алиса устроилась на заднем сиденье и выслушала отчет таксиста о жуткой аварии на Рублевке.
   – Я из Успенского ехал – вез туда писателя, знаете, Вадим Панов такой?..
   – Знаю, – кивнула Алиса.
   Таксист обрадовался, что Алиса в курсе, какого замечательного человека он катал сегодня на машине, и даже сделал потише музыку – чтобы не мешала уже почти дружеской беседе:
   – Вот, а на обратном пути смотрю – гаишники, эвакуатор, кто-то в обрыв рухнул, машина всмятку, ужас, небось насмерть...
   – Это моя машина и моя авария, – заявила Алиса, хотя не следовало, конечно, этого делать. – И я жива.
   Пришлось рассказать таксисту, как все было, похвастаться, что ни переломов, ни контузий у нее нет, и мужественно вынести все его ахи-охи.
   – Ну, видно, Господь вас уберег, – предположил таксист.
   Алиса пожала плечами – какая разница? Она устала, хотела домой, в ванну, в постель, хотела отдохнуть и разобраться со своими чувствами. Может, у нее действительно шок?
   Она смутно, но все же помнила тот страх – ты летишь в машине и в лучшем случае надеешься на то, что тебя не парализует, что хоть какая-то часть твоего, пока еще молодого, сильного и здорового тела окажется без переломов, надеешься не почувствовать боль и очень-очень хочешь жить. И все происходит так медленно и так быстро – одновременно...
   Зазвонил телефон.
   – Алиса, это Женя... – Женя была артдиректором «Глянца». – Мы вас уже три часа не можем найти, тут прислали негативы с Мальты...
   – Я в аварию попала, – сообщила Алиса.
   – А... как вы себя чувствуете? – спросила Женя.
   Между этим «а» и этим «как» Алиса почувствовала такую надежду, такое вдохновение: «Неужели эта стерва осчастливит нас своим отсутствием?», что не смогла не ответить:
   – Все ужасно. Машина вдребезги, рухнула с обрыва на Рублевке, несколько раз перевернулась... – она сделала паузу. – Но со мной все в порядке, еду домой. Ни царапинки.
   – О-о... – не без труда справившись с разочарованием, Женя рассталась с мечтами о вольнице. – Тогда я вам завтра покажу макет...
   – Жень, ты знаешь, я, возможно, завтра не приду на работу – нужно еще раз съездить в больницу на повторное обследование, так что не могла бы ты подъехать ко мне домой, я буду через полчаса?
   Было восемь вечера.
   – Ну... – задумалась Женя.
   – Ты знаешь мой адрес?
   – Записываю, – вздохнула Женя.
   Что делать, была у Алисы такая слабость. Ее обижало, когда к ней плохо относились. Она сама умела уважать – не любить, но признавать чужие достоинства, а другие – вроде Женечки – ценили только «человеческие отношения», то есть Олю, которая никого не заставляла сидеть после шести на работе, которая все что угодно могла перенести на завтра и для которой обеденный перерыв был святыней, отдыхом от работы.
   Алиса сама от работы не уставала – она вообще никогда не уставала, а если и утомлялась, так это была сладкая, блаженная истома – как после целого дня, проведенного в море, после танцев всю ночь напролет, после секса с новым страстным мужчиной – такая усталость, от которой получаешь наслаждение, а не измотанность рабочей клячи, на которой весь день воду возили.
   Только она разъединилась с Женей, телефон опять заиграл мелодию из «Амели».
   Дима.
   – Да, – ответила она.
   – Ну, ты где? – строго спросил он.
   Дима веселил ее тем, что постоянно находился в образе начальника. У них в корпорации субординация была построже, чем на морском флоте – Алиса живо представляла, как он идет, весь из себя важный, по коридорам, а сотрудники склоняются ниц. Он был такой серьезный, так искренне верил в то, что перепродажа природного газа – высший промысел, а сам он, видимо, кто-то вроде пророка, что за это Алиса его и полюбила.
   В одно мгновение она поняла, что устала от богемных мальчиков, которые и такие непредсказуемые, и такие занятные, и так с ними жарко, что ей хоть на полгода захотелось, чтобы все было «как у людей» – привет теть Вале. Она приходит домой, он приходит домой – может, вместе поужинают в ресторане, может, сходят в кино, красивый дом – буржуазный до противности, никаких запоев по вторникам... И чтобы он чувствовал себя эдаким рыцарем, охотником-добытчиком, а ее, кем бы она ни была, считал слабым полом, о котором надо заботиться...
   Правда, когда он стал называть ее «котенок», Алиса задумалась – а все ли правильно в ее жизни, но, с другой стороны, жить с членом совета директоров газоперерабатывающей компании было так уютно, так удобно, что она все откладывала и откладывала на завтра размышления о разрыве.
   Тем более что Дима достался ей в равном и не легком бою.
   На него покушалась очень уж роскошная девица – Майя, тощая брюнетка с огромным бюстом. Майя отлично выглядела: в свои тридцать пять – на двадцать шесть, изумляла публику восхитительными изумрудами, держалась уверенно и была профессиональной содержанкой. Если бы Майя оказалась бестолковой и милой, Алиса бы уступила, но та изображала из себя невесть что – а точнее, дизайнера интерьеров, и Алиса вцепилась в Диму, как питбуль.
   Диму привел Никита – бизнесмен, но заядлый тусовщик, и всем сообщил, что Дима расстался с какой-то барышней и мечтает снова влюбиться. Их было пятеро: Дима, Никита, Майя, Алиса и один кинопродюсер с коричневыми мешками под глазами.
   – Ну, кто смотрел «Код Да Винчи»? – поинтересовалась Майя.
   – Я смотрел, – признался Никита. – Проснулся в пустом зале.
   – О, да! – подтвердила Алиса. – Я такого массового исхода на перекур ни разу в жизни не видела! Даже обидно.
   – А вам понравилась книга? – поинтересовался Дима.
   – А вам нет? – прищурилась Алиса.
   – Нет, – ответил он.
   – А что там вообще может понравиться? – воскликнула Майя, которая, как ей казалось, схватила волну. – Американский пирог!
   – А мне нравится американский пирог, – произнесла Алиса. – А сейчас, Майя, закрой уши, – я даже Макдоналдс люблю! И, несмотря на то, что книга основана на реальных телепрограммах канала «Дискавери», в ней есть то, чего не хватает читателю – факты, изложенные доступным языком. Даже сейчас, когда рекламный туман рассеялся, это все равно почти что единственная попытка донести некоторую философию до обычного читателя, которого все большие авторы считают быдлом.
   – Ну, конечно, только у вас в «Глянце» читателя не считают хуже себя, – съязвил кинопродюсер.
   Но Майя промахнулась. Алиса, опытный интервьюер, сразу же засекла одну интересную особенность – Дима принадлежал к новому типу богатых мужчин, которые в свои сорок два мечтают не только о вилле на Гавайях, комфорте пятизвездочных люксов, идеальном газоне в идеальном коттеджном поселке с развитой инфраструктурой – их тянет в культуру. Они пишут книги. Они даже издают свои книги. Они видели столько фотомоделей, нимфеток и опытных, зрелых содержанок, что мечтают о чем-то качественно другом – о женщине с головой на плечах. О той, кто может прочитать пару глав его нового романа и найти стилистическую ошибку. О той, что нежно и уверенно скажет, что Пикассо – гений, а Дали – комедиант.
   И на декольте от Версаче с грудью четвертого размера они не клюнут. То есть не клюнут, если декольте украшает голова, в которой примечательны только серьги с крупными брильянтами. Это даже не вопрос вкуса – это такой новый этикет продвинутого бизнесмена.
   – Об этом я не подумал, – улыбнулся он.
   – Но, если честно, у меня уже все эти Коды в зубах навязли, – призналась Алиса.
   Конечно, милая беседа двух интеллигентных людей ничего не решала – а именно того, что грудь Майи плавно перемещалась в декольте, следуя за вдохами-выдохами ее счастливой обладательницы. Потому что интеллект интеллектом, но мало ли какие у мужика в этом месяце сексуальные предпочтения... Но тут Алиса заметила приятеля – известного певца. Он подошел поздороваться, а она прошептала: «Забери Майю и держи ее при себе, пока тебе не позвонит наш корреспондент и не попросит об интервью». Певец оживился, а Алиса задумалась, как бы его похитрее втюхать какому-нибудь «Вестланду», чтобы она, Алиса, аргументировала появление певца в номере рекламным бюджетом, который джинсовая марка готова оставить в их журнале. В том смысле, что певец хоть и популярный, но о нем уже написали все журналы, а если надавить и на «Вестланд», и на рекламный отдел, то последний потребует, а «Вестланд» прогнется под определенную сумму за интервью – с упоминанием марки, разумеется.
   Будущее лицо джинсовой одежды прихватило Майю за талию, наговорило комплиментов и уволокло ее знакомиться с режиссером музыкального видео – на предмет того, не подойдет ли она на главную женскую роль в его, певца, новом клипе.
   И пока Майя присматривалась к певцу – что за часы, какая машина, где он живет – новый ли дом, давно ли купил квартиру, она, Алиса, продолжала умеренно дерзко – но в то же время восторженно, по-женски, рассматривать Диму.
   Если честно, все это ее не очень устраивало. Дима ей нравился – подтянутый, привлекательный, богатый, умный... Но все эти игры, прелюдии, церемонии...
   Раньше ее вполне устраивали чуть безумные, с налетом экстрима, молодые люди, которые не скрывали природной натуры – с ними можно было немедленно сбежать с такой вот вечеринки – чтобы до глубокой ночи сходить с ума в неопрятной, измятой постели, пить текилу, курить в спальне, слушать громкую музыку и ощущать себя героиней романов Франсуазы Саган. Романтика.
   В долгих ухаживаниях, ужинах в дорогих ресторанах, розах, намеках и трепете, когда его рука коснулась ее руки, Алиса ничего романтического не обнаруживала. Ее гимн – «Зажги мой огонь» Джимми Моррисона, а не «Влюбленная женщина» Барбры Стрейзанд.
   Но ей нужен был мужчина, и ей хотелось затишья – значит, придется терпеть.
   Дима, действительно, некоторое время водил ее по ресторанам, дарил цветы, пригласил на концерт «Маттафикс», они погуляли по Неделе высокой моды, и секс был хоть и приятный, но уж очень нежный и со всей сопутствующей чепухой – массаж с ароматическим маслом, джакузи с шампанским, и еще он боялся криков – все время спрашивал: «Тебе не больно?»...
   И еще Дима не терпел никакой безалаберности – договорились в выходные поехать в Волен кататься на лыжах, значит, поедут – даже если не хочется.
   – Дим, я из больницы еду... Нет-нет! Дим, мне вкололи успокоительное, так что я сейчас засну, как сурок, и никакой твоей заботы не почувствую. Давай лучше завтра ты меня с работы заберешь, и я вручу себя под твою опеку? Я без сил. Ага. Не волнуйся. Ну, целую.
   – Кстати, у тебя скоро день рождения, – напомнил Дима. – Что тебе подарить?
   – В свете последних обстоятельств – машину, – осторожно намекнула Алиса. Вроде и шутка... Но кто знает?
   – А какую ты хочешь? – поинтересовался он.
   – Ты правда подаришь мне машину?!
   – Котенок... – протянул Дима, и на этот раз Алиса не стала его одергивать.
   – Ух, ты! – восхитилась она. – Тогда «Шевроле Корвет» черного цвета. Можно?
   – Она твоя.
   – Я в такси, поэтому я тебе сейчас эсэмэс напишу, – пообещала Алиса и написала, что Дима – самый щедрый, самый добрый, лучший на свете, она его обожает, она очень счастлива, он – ее все.

Глава 5

   Дома Алиса включила воду, вывалила в ванну все ароматические масла, соли и бомбочки, рухнула на кровать и едва не заснула.
   Опомнилась, вскочила и бросилась в ванную – у нее недавно полетела штука, которая не дает воде перелиться через край, и один раз Алиса уже чуть было не затопила соседей.
   – Стоп! – закричала она, увидев, что еще секунда – и на пол обрушится поток воды, пены и масла.
   Она кинулась было закрывать кран, но движения сами по себе замедлились, Алиса остановилась у бортика, так как никак не могла осознать то, что видит – вода лилась не вбок, то есть на пол, а вверх. То есть над ванной рос массив воды, которая вопреки законам природы не выливалась, а... непонятно что. На ватных ногах Алиса сделала еще шаг вперед, выключила воду, выдернула пробку, подождала, пока лишняя вода сольется, вставила пробку на место и тихо вышла из ванной. Села на кровать и решила, что авария не прошла без последствий. Видимо, у нее ум за разум зашел.
   Зазвонил телефон. Алиса немедленно сняла трубку – очень хотелось услышать человеческий голос, который, как ей казалось, вернет ее в реальность.
   – Але, это я, – сообщила Марьяна. – У меня плохое настроение.
   – Почему? – без вдохновения поинтересовалась Алиса.
   – Потому что я плохой человек. Плохой человек с плохим настроением, – мрачно ответила Марьяна и рассказала о собственной подлости.
   Вчера ей позвонил ее бывший безработный художник-алкоголик и осведомился, не говорила ли Марьяна о нем с главным редактором некоего еженедельника, которому требовался артдиректор. Марьяна, вспомнив обесчещенный диван, наврала, что говорила и что место уже занял кто-то из друзей главного редактора. И сейчас Марьяне стыдно, потому что она на самом деле добрая и не любит врать – а еще считает, что любое зло возвращается к владельцу. На нее напала хандра, и она вычисляла, кто из знакомых в ближайшее время подложит ей свинью.
   Алиса рассказала про аварию – на Марьяну это произвело должное впечатление, и они скоро расстались.
   Тут же позвонила Женя – она стояла в пробке на Тверской, и Алиса решила ее не мучить – отпустила домой. После Жени объявился Дима, которого пришлось уверять, что она только приехала, а что занято – так трубка плохо лежала. Позвонили Оля – узнать, будет ли Алиса на редколлегии, потом та самая знакомая из «Карнавала», с помощью которой они ловко подставили Олю – пришлось изображать дружбу, сплетничать, обсуждать какую-то ерунду, и только Алиса устроилась в подостывшей ванне, только расслабилась, телефон затрезвонил вновь.
   – А-а-а! – заорала она, проклиная все на свете – в том числе и подлый телефон, – и пожелала ему разлететься на части.
   И вдруг раздался этот звук. Алиса похолодела – даже в теплой ванне, медленно встала, нацепила халат и осторожно открыла дверь. Бытовой газ? Ломают дверь? Птица ударилась о стекло?
   Что?
   На первый взгляд все было в порядке, но рядом с кроватью Алиса наступила на что-то острое. Пластмасса. Черный кусок пластмассы. Она встала на четвереньки, собрала осколки и лишь спустя минуту поняла, что это был ее мобильный. Которому она пожелала взорваться.
   «Может, после катастрофы у меня открылись телепатические способности?» – предположила Алиса. И расхохоталась, вообразив, как ее показывают в программе «Ты – очевидец» или в этой, на ТНТ, где ведущий, сделав страшные глаза, рассказывает, как в деревне Пьянчугино таинственным образом исчезли грабли...
   К счастью, у нее есть вторая, рабочая трубка, которая валяется где-то – разрядилась неделю назад.
   Но как он мог взорваться? Может, ее хотят убить?