Холина Арина. Настольная книга сердцеедки

   – Здесь есть еще малый танцпол, – заявил он. – Не хочешь посмотреть?
   «Малый танцпол? – подумала Аврора. – Не смешите меня...» Но ей даже понравилась его искренность. Все так просто, да? Шила-то в мешке не утаишь... Все и так ясно: он хочет ее, она хочет его...
   Аврора положила руку ему на затылок и прикоснулась губами к его губам, отчего явственно услышала шум у себя в голове и чуть не потеряла сознание. В прямом смысле. Ей захотелось мужчину так, как заядлому курильщику хочется сигарету в конце рейса Москва – Сингапур, когда двадцать часов лету, а курить не разрешается...
   В обнимку они тихо добрались до лестницы, поднялись наверх и уже почти открыли высокую черную дверь в комнату, как вдруг Аврора услышала гневный окрик:
   – Аврора! Ты куда собралась?
   Аврора обернулась и увидела Дашу, которая буквально метала громы и молнии. Спутник Авроры как-то сжался и отпустил девушку.
   – Все! – бушевала Даша. – Поехали отсюда!
   – С какой стати?! – возмутилась Аврора. – Ты что, взбесилась?
   – А ты... – Даша замахнулась на молодого человека, а тот что-то пискнул и отпрыгнул подальше. – Какого черта ты тут вытворяешь?! Не видишь, это моя подруга?! Ты что себе позволяешь?
   Аврора, открыв рот, наблюдала за странной сценой. К сексу она уже потеряла интерес – несостоявшийся любовник вел себя уж больно жалко, но необъяснимая реакция Даши ее если не напугала, то сильно удивила. Может, она все-таки лесбиянка?
   – Объясни мне... – начала было Аврора, но Даша уже тянула ее за руку.
   – Сматываемся отсюда! – понукала ее приятельница. – Ну, шевелись!
   Даша бесцеремонно расталкивала народ и даже не обратила внимания на Ярика, который зазывал их за свой столик. Только оказавшись на улице, она, казалось, немного успокоилась.
   – В чем дело-то? – настаивала Аврора.
   Даша некоторое время размышляла, постукивая ногой по земле, после чего сложила руки, как для молитвы, и произнесла:
   – Слушай, вот нам было весело, да?
   Аврора кивнула, подтверждая.
   – Но ты понимаешь, при всем при том это довольно... стремные типы. Со странностями. – Даша выразительно посмотрела на Аврору – так, словно хотела мысленно передать какую-то информацию. – С большими странностями.
   – Зачем же мы тогда сюда поехали?
   Даша пожала плечами:
   – Ну... Ведь было весело?
   – Было! – согласилась Аврора. – Только я не представляю, что такого могло произойти...
   – И хорошо, что не представляешь, – перебила ее Даша. – Слушай, сейчас не время для такого разговора. Давай мы вернемся к нему позже, если все еще будем общаться? Ладно?
   Авроре ничего не оставалось, как согласиться. И она поплелась за странной новой знакомой. Хотя, надо сказать, пару раз она чуть было не набросилась на Дашу сзади – был большой соблазн вцепиться ей в горло и душить, пока та во всем не признается.
   Девушки с неимоверными усилиями спустились по лестнице на набережную: и сама лестница была старая, и перила будто вросли в землю – чтобы опереться на них, нужно было сгорбатиться. А на ступенях были такие наслоения льда и такие колдобины, что Даша на своих невозможных шпильках чуть было не рухнула вниз вместе с Авророй, в которую вцепилась мертвой хваткой.
   – Уф! – выдохнула наконец Даша, ступив на ровную поверхность. – Ну и спуск... Ну, как настроение?
   Аврора прислушалась к себе. Настроение у нее вроде было все еще приподнятым.
   – Тогда поедем знакомиться с мужчинами?
   Аврора энергично закивала.
   – С нормальными мужчинами... – бубнила Даша себе под нос, ловя машину. – Миллионеры, знаменитости, дети политиков... Никакого беспредела! Вот я маме расскажу, что тут Ярик вытворяет!
   – А твоя мама знает Ярика? – вмешалась в ход ее мыслей Аврора.
   – Знает... – фыркнула Даша. – Да она один раз его в подвале закрыла, и он там год просидел... Ой! – приложила она руку к губам. – Слушай, отстань от меня со своим Яриком!
   – Это, между прочим, твой Ярик! – возмутилась Аврора.
   Но поссориться не вышло – они уже приехали на Мясницкую.
   – Тут все по-другому, – предупредила Даша.
   Они прошли один двор, второй и очутились перед старым розовым домом в форме буквы П.
   – Туда! – Даша ткнула пальцем в угловой подъезд, и скоро они уже поднимались в старом лифте, еще с решеткой в качестве двери, на последний этаж.
   Дверь им открыл пьяненький мужчина в очках, который ел что-то аппетитное из глубокой тарелки и одновременно пританцовывал. Из квартиры слышались трели Пугачевой.
   – Даша! – воскликнул мужчина. – Вот счастье привалило! Егор! – завопил он, проглотив еду. – Тут к нам Зверева пожаловала! С красавицей-подругой!
   Авроре, конечно, стало приятно оттого, что ее назвали красавицей, так что она быстро позабыла странности предыдущей вечеринки и улыбнулась во весь рот.
   В коридоре появился высокий, мускулистый мужчина в брюках галифе, майке в обтяжку и кошмарном женском парике: старом, рыжем и лохматом. К тому же парик то ли сидел криво, то ли был надет задом наперед.
   – Даша! Чмок-чмок-чмок! А я такой холодный, ла-ла-ла...
   Даша на секунду будто замерла, а потом расхохоталась – да так, что сползла по косяку.
   – Ну, что же ты, скотина, гостей на пороге держишь! – все тем же манерным голоском говорил мужчина, обращаясь к первому, с тарелкой. – И жрет, и жрет, как будто и так в штаны не влезает! – Он выхватил тарелку, подцепил с нее на вилку нечто и сунул неопознанную еду в рот. – Ой, клянусь Пугачевой, это божественно...
   Даша тем временем поднялась с пола, утерла слезу, которая вытекла из глаза вместе с тушью.
   – Знакомься! – торжественно объявила она. – Это моя подруга Аврора, а это – Денис, худший певец в мире.
   Денис снял парик и шлепнул им Дашу по голове.
   – Тьфу! – возопила Даша. – Из него же животные разлетаются!
   – Нет никаких животных! – обиделся Денис. – Это парик моей бабушки, царствие ей небесное.
   – Знаю я твою бабушку, – кивнула Даша.
   – Бабушка, святая женщина, завещала мне эту квартиру, так что я о ней – только хорошее! – воскликнул Денис. – С тех пор как я здесь живу, ни разу не вспомнил, как она орала мне с пятого этажа: «Эй, говнюк, иди обедать!» Ну, что вы встали, что встали?! – закричал он. – Как маленькие! Давай, – бросился он к Авроре, – ручку сюда, ножку сюда, ботиночки снять... Или сама справишься?
   Аврора рассмеялась и сняла дубленку.
   – Так! – завопил Денис. – Наша сегодняшняя вечеринка посвящается Алле Пугачевой! Парик... Где парик? Парик верните!
   Аврора подняла с пола парик и протянула ему, Денис кое-как надел его ей на голову:
   – Хором поем под караоке! Вперед!
   Они прошли в комнату, в которой люди в блестящих красных, черных и каких попало париках и шиньонах отплясывали под песни Пугачевой. Денис бросился к микрофону и запел:
   – До сих пор стою я у той черты...
   Голос у него, кстати, был сильный, хорошо поставленный, и он так артистично изображал приму эстрады, что все замирали от восторга.
   – Вот мои друзья детства, – сообщила Даша. – Дружим, так сказать, семьями.
   – Класс! – произнесла Аврора.
   – Вы есть хотите? – подошел к ним симпатичный молодой человек. – Меня Витя зовут.
   – А что это такое? – полюбопытствовала Аврора.
   – Ну, вообще-то сначала были калифорнийские роллы, только они у Миши развалились. Но все равно ужасно вкусно, – охотно рассказал Витя и, зачерпнув вилкой кашу загадочного цвета, предложил Авроре.
   Она попробовала и поняла, что страшная на вид еда действительно очень и очень вкусная.
   – Будешь? Пойдем на кухню, а то у меня от Пугачевой уже раздражение на коже.
   Они перебрались на кухню, Витя переложил роллы с подноса в тарелку, налил в высокий бокал колы со льдом и уставился на Аврору.
   – Я бы хотел жить на последнем этаже небоскреба, – сообщил он, пока Аврора жевала. – На тридцать пятом, например. Я бы каждое утро орал: «Я король мира!» И чтобы стиль был японский, аскетичный: все белое, дерево коричневое, а спать и есть на полу...
   – А ты где живешь? – поинтересовалась Аврора.
   – В соседнем подъезде.
   – Но... – Аврора отложила вилку и отпила колы, – ты же можешь переехать.
   – Дело в том, – вздохнул Витя, – что меня бесят небоскребы, я боюсь высоты и мне не нравится минимализм. К тому же японцы – жестокая нация.
   – А как же... – удивилась Аврора. Видимо, в этот вечер ей суждено было все время удивляться.
   – Ну, просто прикольно представлять себя этаким Микки Рурком в расцвете сил, крутым парнем, который считает, что у него член, как небоскреб, и которому для счастья нужно три вещи: бритва, пистолет и диск Тома Уэйтса.
   – А ты чем занимаешься? – спросила Аврора, которую Витя занимал все больше и больше.
   – Прямо сейчас? – уточнил Витя.
   – Слушай, я в здравом уме, так что вполне ясно представляю, чем ты занимаешься СЕЙЧАС.
   – Чем? – усмехнулся Витя.
   – Пытаешься произвести на меня впечатление.
   Витя смутился, но не больше чем на секунду.
   – Получается? – полюбопытствовал он.
   – Вполне, – кивнула Аврора. – Так какая у тебя профессия?
   – Я режиссер, – быстро ответил Витя и перечислил нашумевшие театральные постановки и очень, ну просто сверхпопулярный фильм, после которого стали говорить о возрождении русского кино.
   Авроре вдруг почудилось, что она в невменяемом состоянии поддалась на развод лохотронщиков и очнулась лишь тогда, когда в сопровождении громилы сняла с карточки последние деньги. Да не может такого быть! Она, Аврора, запросто беседует с режиссером номер один? Черт! Нет, и правда. Просто она как бы в том самом небоскребе, о котором говорит Витя, но боится высоты... Все эти мысли за секунду пронеслись в голове девушки – она даже не успела как следует испугаться, но развеялись, поблекли, и Аврора с искренним воодушевлением сказала:
   – Твой фильм – мой любимый фильм! Ты молодец!
   Витя расплылся в улыбке и согласился с тем, что он – гений и гордость нации. А потом они пошли танцевать и лихо отплясывали под «Не обещай». Затем Аврора исполнила «Паромщика» и «Эти летние дожди» – и первый раз в жизни поймала кайф от караоке. Это было прекрасно! Такое освобождение! Непонятно, правда, от чего, но после пяти или шести песен (три дались с борьбой – никто не хотел уступать свое место, и Авроре пришлось буквально пресмыкаться) ей показалось, что не было ни рабочего дня, ни скольких там – страшно вспомнить! – коктейлей...
   Но на самом интересном месте – во время перекура с Витей в темной комнате с окнами, которые выходили на заснеженную Сретенку, – Даша (правда, довольно деликатно) сообщила, что уходит. В общем, она даже не предлагала Авроре пойти с ней, но... Витя попросил ее телефон, продиктовал все свои номера и минут двадцать прощался, уверяя, что позвонит прямо завтра, если Аврора не против и если у нее нет других планов...
   – Очень хочется черной икры, – заявила Даша, вылезая из сугроба.
   – И что ты предлагаешь? – поинтересовалась Аврора.
   – Предлагаю купить, – буркнула Даша, которой снег завалился за шиворот.
   Они дошли до «Седьмого континента», купили огромную – за бешеные деньги, но платила Даша, у Авроры все равно столько с собой не было – банку, попросили открывалку, чем напугали продавщицу, и взяли одноразовые пластмассовые ложки. Даша, оказывается, припасла маленькую бутылку виски, и они прямо на улице стояли и ели икру, пили виски и смотрели, как сквозь розовый свет фонарей падают снежинки.
   – Ненавижу зиму! – с чувством заявила Даша, протягивая банку поближе к Авроре.
   – И я! – согласилась Аврора. – Просто летаргический сон какой-то...
   – Уезжать надо куда-нибудь, – с тоской произнесла Даша.
   – А что не уезжаешь?
   Даша хмыкнула и перевела разговор:
   – Приходи ко мне в салон. На весь день. Бесплатно.
   – Ой, спасибо, конечно... – зачастила Аврора.
   – Не надо только вот этого! – с упреком сказала Даша. – Просто приходи.
   – Завтра?
   – Конечно! – Даша задумалась. – Слушай, я домой хочу.
   Они поймали такси и довезли сначала Аврору. Обменявшись номерами телефонов, девушки уставились друг на друга.
   – Ну, теперь можешь меня благодарить! – разрешила Даша.
   – Извини, ты упустила момент. Надо было раньше думать, – усмехнулась Аврора.
   – Ладно, завтра звони, как проспишься... Ах да, у тебя же работа... Ну, когда получится, звони и приезжай. Сделаем из тебя королевишну. И забери ты икру эту, видеть ее не могу! – С этими словами она впихнула Авроре в руки банку с остатками икры и вытолкала девушку из машины.
   Аврора шла домой, и ей казалось, что под ее ногами тает снег, начинает расти трава, а вокруг распускаются розы. Она была счастлива.

Глава 5

   Даша подошла к Авроре и сунула ей под нос ладонь.
   – Это что?! – отпрянула Аврора. – Тьфу, это же ногти, а я то думала...
   – Мне надоело, что твои ногти валяются где ни попадя! Меня это бесит! Вчера я мылась в ванной с твоими ногтями, сегодня они выпали из книжки, которая лежит на тумбочке, а завтра я найду их в пепельнице!
   – Какая ты зануда, – сообщила Аврора и взялась за книжку.
   – Что, трудно выбросить всякую дрянь? – кипятилась подруга.
   Даша затеяла дома ремонт: отчего на нее напала эта блажь, никто так и не понял, но пару недель она буквально сходила с ума – ей повсюду мерещились какая-то там сложносочиненная штукатурка, эскизы старинной лепнины, настоящий английский паркет, якобы содранный в одном из разорившихся хартфордширских поместий, и прочая ерунда, которая не давала спокойно жить ни ей, ни друзьям, ни родственникам.
   – Ты ведь не против, если я у тебя поживу? – спросила она Аврору. – Не люблю чужие квартиры.
   – Но ведь моя квартира как раз и есть чужая... – намекнула Аврора.
   – Ну, разве она чужая? – изумилась Даша. – В ней же ты, моя подруга!
   – А что мама? – с надеждой поинтересовалась Аврора.
   – Во-первых, у мамы муж, во-вторых, два наглых ротвейлера... – Даша пожала плечами. – К тому же она собирается разводиться, так что они меня достанут своими разговорами «по душам»...
   – Как разводиться?! – воскликнула Аврора. – Что случилось?
   Прошло всего два месяца с той памятной ночи необычных вечеринок, а Авроре казалось, что они с Дашей знакомы целую вечность. Все было у них таким похожим: привычки, недостатки, пристрастия, вкусы, замашки, взгляды на жизнь... И маму Даши Аврора тоже ощутила как будто дальней родственницей: не было ни привыкания, ни расстояния между поколениями, ни той разницы, которая бывает в отношениях «дочки – матери»... К тому же Ната была очень красивая. Не так, как мама Авроры: та время от времени просыпалась от кошмара – ей снилось, что во всем мире закончился ботокс, а она сама от горя съела беляш... Аделаида знала наизусть расписание лучших пластических хирургов, бегала к психотерапевту, если заболевала массажистка, которая обычно приходила каждое утро, и грозила косметичке покончить с собой, если у той вдруг закончится чудо-крем, от которого кожа делалось гладкой, как шелк...
   А Ната просто выглядела молодо. При том что у нее намечался и второй подбородок, и живот несколько выпирал, и от уголков глаз разбегались морщины. Казалось, она всю жизнь была такая: с морщинами, животиком и крупными венами на руках, но в ней было столько женственности, столько сексуальности, столько жизнелюбия, что на нее оборачивались старшеклассники! К тому же Аврора еще не встречала женщину, которой бы так шла одежда. Ната одновременно была и экстравагантной, и элегантной. Все ее наряды были неизвестного происхождения: однажды Аврора спросила, что за дивная на ней кофточка, а Ната резко заявила, что у нее есть портниха, но ее имя и телефон она не сдаст и под самыми страшными пытками.
   Еще у нее был невероятно красивый дом – в знаменитом комплексе зданий на набережной, с огромной террасой и окнами на Кремль. Но при том что дом вроде находился в самом центре Москвы, и зимой видна была заледенелая река, и белые крыши домов, и ветра задували со всех сторон, в квартире у Наты казалось, что находишься в южном городе. Беленые стены, яркие грузинские и мексиканские настенные ковры, простая, даже грубая деревянная мебель вперемежку с каким-то слегка облупленным азиатским антиквариатом, лес комнатных растений, плотные, как принято на юге, шторы, низкие диваны...
   Муж у Наты был очень известный адвокат лет на десять ее младше. Казалось, у них отличные отношения – муж ее обожал, задаривал, баловал, а Ната не чувствовала ни разницы в возрасте, ни опасности со стороны более молодых, наглых и цепких женщин. Поэтому, когда Даша сообщила, что Ната разводится, Аврора расстроилась от всей души.
   – Ничего не случилось. – Даша пожала плечами.
   – То есть? – опешила Аврора.
   – Просто у мамы такой принцип, – нехотя ответила Даша. – Ты, наверное, не поймешь.
   – Точно! – Аврора хлопнула себя по лбу. – Я же тупица! И как это я забыла! Черствая, бездушная тупица!
   – Ну, прекрати... – поморщилась Даша.
   – Слушай, дорогуша! – прикрикнула на нее Аврора, подперев одной рукой бок, а другой ткнув в подругу. «Дорогушами» она называла тех, на кого сильно злилась. – Мне надоели твои игры в «кто у нас самый умный»! У тебя вечно какие-то недомолвки, и меня это достало! Ты, женщина, пьешь из моей любимой кружки и носишь мои тапки с когтями, так уж будь добра обращаться со мной так, как я того заслуживаю!
   Даша расхохоталась, но видно было, что она смущена. Да и Аврора, несмотря на показной драматизм, говорила без всякой иронии. Хотя они уже два месяца дружили не разлей вода, кое в чем их отношения были странными, а местами и вовсе тревожными.
   ...После первой встречи, после сумасшедших вечеринок, счастливая Аврора рухнула в кровать как подкошенная и проспала до часу дня. Когда она приехала на работу – всклокоченная, с головой, которая, по ее ощущениям, весила, как автомобиль «Газель», на нее с дикими воплями набросился Гера. Он орал так, словно подчиненная научила его десятилетнего сына курить. Аврора слушала-слушала, как он вспоминает все: как она два года назад сломала студийные наушники, как потеряла новостную ленту за пять минут до выхода в эфир, как одолжила у него сто долларов и не могла вернуть полгода... А потом встала, подхватила сумку и пошла вон из комнаты.
   – Ты обнаглела, да? Экстази нажралась? – заорал вслед Гера. – Тебя тут что-то не устраивает?
   – Не устраивает, – обернулась Аврора.
   – Да? – Гера подбоченился. – И что же?
   – Можно в письменном виде? – предложила Аврора.
   – Конечно! – Ставший вдруг любезным Гера даже подсунул ей бумагу и ручку.
   Спустя четверть часа он вслух зачитал список того, что ее не устраивает:
   «Пункт первый. Зарплата. Грех жаловаться – на дорогу хватает, но, если хочется есть, приходится ходить пешком. Пункт второй. Ненормированный рабочий день. Почему, если Артем Герасимов хочет напиться или заняться сексом, я должна за бесплатно доделывать его работу? Пункт третий. Презумпция невиновности. Если не доказано, что я занимаюсь джинсой – то есть за деньги делаю материалы о тех или других событиях, возможно, не стоит меня в этом обвинять, тем более в далеких от юриспруденции терминах типа „сука драная“ и прочих подобных, даже похлеще...»
   Поначалу Гера читал список с некоторой саркастической издевкой, но вскоре начал звереть. Видимо, взгляд на себя со стороны не устраивал его.
   У Авроры заорал телефон – Даша интересовалась, записать ли ее на комплексный уход за лицом и как вообще у нее настроение, самочувствие...
   – Даш, я тебе перезвоню. Меня сейчас убивают, – приглушенным голосом сообщила Аврора.
   – Ты на работе? – уточнила Даша. – Герасимов?
   Вчера Аврора во время поедания икры сожалела о том, что придется тащиться на работу, а там толстый и вечно сексуально неудовлетворенный начальник...
   – Ну да, – подтвердила Аврора. – Ладно, я перезвоню. Хорошо?
   Едва она нажала «отбой», Герасимов улыбнулся вдруг душевно-душевно и поинтересовался:
   – Напомни, что мне мешает тебя уволить?
   – Страх, что я всем расскажу, как тебя побила охрана Киркорова.
   Герасимов покраснел. Ничего страшного тогда не произошло: он приехал в Питер на сборную солянку звезд эстрады, напился, сел в лифт, облокотился на дверь, дверь открылась, и Гера рухнул к ногам Киркорова. А когда понял, кто перед ним, принялся орать какую-то похабщину, за что охрана певца отвела его в сторону и нежно, но убедительно прощупала ему ребра.
   Сама по себе история была не очень позорной, но Гера не любил ее вспоминать.
   – Прекрасно, – кивнул Гера, который, если судить по внешним признакам, готов был размазать Аврору по стене. – Тогда вот что...
   – Гер, тебя к телефону! – с тревожным видом перебила его Аня, редактор. Она обычно именно так выглядела, когда Гере звонил генеральный.
   Не отрывая взгляда от Авроры – ну, просто как в голливудском триллере! – Гера принял телефон, послушал, кивнул, послушал, кивнул, оглядел Аврору с головы до ног, еще пару раз кивнул (как-то уж слишком энергично), положил трубку и обратился к Авроре:
   – Выйдем!
   Она пошла за ним в полной уверенности, что Гера будет уламывать ее написать заявление «по собственному желанию» – в этом случае ей не заплатят сверх того, что она отработала.
   – Я повышу тебе зарплату, – с мрачным видом произнес Гера. – И ты будешь получать за работу в выходные. Ну, и я постараюсь больше не называть тебя матом. О «суке драной» и речи быть не может! Отказаться от нее – выше моих сил.
   – Гер... – Аврора заглянула ему в глаза. – Тебя что, зомбировали? Тебе лично ВВП звонил и пообещал, что, если ты меня любить не будешь, он тебя расстреляет? Так, что ли?
   – Ой, ну у тебя чувства юмора вообще нет, так что лучше не остри... – поморщился Гера.
   Аврора решила больше к нему не приставать, но в глазах у него она заметила... страх. Близко к сердцу не приняла, а с собой и подавно не связала. Решила, что на Геру в очередной раз наехали – либо партнеры по преступному рекламному бизнесу в обход казны «М-радио», либо очередной малолетний любовник, которых Гера подбирал разве что не по канавам. Отвлекли его, настроили на философский лад – вот он и вспомнил, что Аврора уже который год работает за три копейки. Главное, чтобы завтра не забыл.
   Гера не забыл.
   И вообще жизнь как-то наладилась. Не то чтобы произошло нечто сверхъестественное, просто Аврору почти никто не выбивал из состояния равновесия.
   Даже Жанна.
   Последний раз Аврора видела сестру, когда вместе с Дашей была на показе у каких-то чудаков-французов. Даша тогда устроила истерику из-за того, что Аврора не хотела красить лицо.
   – Я не вижу смысла краситься, как женщина племени масаи! Я такая, меня такой создала природа, и я себе нравлюсь! – убеждала Аврора. – Зачем портить кожу всякой дрянью, если в итоге все равно все знают, как ты на самом деле выглядишь?
   – Затем! – заорала Даша. – Ну, какая же ты тупая! Это просто кошмар! Понимаешь... – Она понизила тон и села рядом с подругой на диван. – Ты ведь зачем-то бреешь ноги.
   – Это другое! – воскликнула Аврора. – Это гигиена...
   – Конечно, гигиена... – фыркнула Даша. – Но! Если ты накрасилась, красиво оделась, выглядишь шикарно – это такое сообщение всему миру, что ты не какая-то там курица без амбиций с самооценкой ниже температуры на Южном полюсе. Ты – девушка, которая может быть неотразимой, девушка, которая не жалеет времени на себя, девушка, которая может и любит производить впечатление!
   – Может, стоит просто напечатать все это на майке? – усмехнулась Аврора. – Четко и ясно, и не надо будет тратить время и кучу денег на косметику...
   Даша хмыкнула и подошла к туалетному столику.
   Они были у нее в квартире – в чудесной квартире на Покровском бульваре. Старый кирпичный дом с толстенными стенами, арочные окна, большие комнаты... У Даши вся квартира в коврах, ковриках, шкурах и подушках – за ними почти не было видно мебели, но все это создавало невероятный уют. И что самое приятное, здесь было просторно, а каждая комната имела свое предназначение: гостиная, кухня-столовая, спальня, кабинет, гардеробная и ванная, которую, как сказала Даша, пришлось объединить с кладовкой. Они в тот момент сидели в гардеробной – не каком-нибудь крошечном чуланчике, а в обычной комнате метров шестнадцать, с зеркалом во всю стену, с кучей специальных шкафов: для обуви, для сумок, для белья, для аксессуаров – и с большим трюмо.
   Даша выдвинула один из ящиков.
   – Помада, – сообщила она. – И блеск для губ.
   Аврора открыла рот: целый ящик помады? А Даша открыла следующий ящик.
   – Тени для век. А здесь у меня румяна и пудры, тут тушь и всякие пуховки. Искусство макияжа, дорогая, заслуживает уважения, а не глупых замечаний в стиле раннего феминизма. Давай я тебя накрашу, а ты мне честно скажешь, если тебе не понравится.
   Аврора решила, что раз уж Даша накупила столько косметики, то в покое ее не оставит, и покорилась. Села в кресло с позолоченными ножками-ручками и вышивкой на спинке, закрыла глаза и заготовила тираду из серии: «Я же тебе говорила, это не мое»...
   От воплей и криков удержаться было трудно, но Аврора сумела. Не от вредности, скорее от изумления. Она не меньше получаса была так недовольна тем, что ее мучают, что просто не могла не произнести: «О боже! Я была не права!» Но, глядя в зеркало, чувствовала, что влюбляется. Влюбляется в девушку, смотрящую на нее из зеркала. Конечно, смотрела на нее она сама, но... какая-то совершенно новая, бесподобная, роковой, фантастической красоты. «Дымчатый взгляд», сверху какие-то блестящие серебристые тени, длинные и пушистые ресницы, отчего-то блестящие волосы, уложенные в «бабетту»... А губы нежные, пухлые, с четкой линией...