Страница:
Однако тень Джима все еще витала над бывшими коллегами, чем бы они ни занимались, Настала пора что-то с этим делать. Но по иронии судьбы способ, который избрали музыканты, чтобы почтить память своего покойного друга, напрямую затрагивал ту сферу его деятельности, которую Джим всегда старался отделить от имени The Doors, — его поэзию. (За день до смерти Моррисон отправил телеграмму в издательство «Саймон и Шустер», где готовили издание его книг «Владыки» и «Новые создания» массовым тиражом. Известно, что речь в ней шла о возможном изменении макета обложки. Легенда гласит, что Моррисон просил убрать с обложки свою фотографию, а также любые упоминания о группе The Doors. Трудно поверить, чтобы издательство пошло на такие изменения.)
Незадолго до смерти Моррисон начитал на магнитофон свои стихи. Однако эта запись так и не увидела свет. И вот однажды Джон Денсмор вспомнил о ней, и его посетила некая идея: «Тогда я позвонил Джону Хэни, который осуществлял запись, и спросил его: „Что стало с записью стихов Джима? У тебя есть какие-нибудь копии?“ Он ответил: „Лучше, чем копии. У меня есть оригинал“. Почему бы тебе и остальным ребятам не заняться им? Мы можем прослушать его, посмотреть, есть ли там что-нибудь будь сделать с ним». Вот так все и началось».
Стали распространяться слухи, что члены The Doors снова вместе и работают над каким-то проектом. Летом 1977 г. Джон Денсмор подтвердил эту информацию: «Мы исследовали эти чертовы стихи уже около года, но в последние несколько месяцев взялись за них всерьез и теперь встречаемся два раза в неделю. Надеюсь, в следующие два или три месяца мы доведем это число до пяти, подготовим запись и выпустим ее к Рождеству… но, заметьте, это наша идея. Это совсем не похоже на посмертный четвертый альбом Джими Хендрикса, где он на заднем плане импровизирует вместе с каким-то толстым джазовым саксофонистом. Но это и не тот случай, когда компания звукозаписи перерывает свои архивы, находит какие-нибудь старые пленки и выпускает их в новом конверте. Это — альбом поэзии Джима. Он так и не закончил его, и вот мы — Рей, Робби и я — делаем это за него. Здесь не будет простой болтовни, знаете — все подряд. Это будет похоже на биографию: его детство, отрочество, молодые годы, жизнь среди людей. Все записывается на 16-канальной аппаратуре. Мы собираемся написать немного новой музыки на стихи Джима, и нам придется подобрать кое-какой старый материал, прибавив к нему несколько прекрасных историй, которые рассказывал Джим: о том, как он делал фильмы, о разных событиях в его жизни. Они делают запись в определенном смысле биографической, то есть у нее есть сквозная тема. Это — сама жизнь Джима».
Проект оказался трудным для исполнения, ведь Джим не мог делать повторные дубли; музыкантам приходилось работать с тем, что у них было. «Джим возвращается к нам, — утверждал Денсмор. — На этот раз он как бы говорит нам: „О'кей, теперь ваша очередь записывать наложения!“ В конце концов, стало ясно, что прогноз Денсмора насчет выпуска альбома к Рождеству был чересчур оптимистичным. Позднее Манзарек признавался: „Мы налетели на коряги“. Кригер пояснял: „Дело в том, что все, связанное с записью этого альбома, носит столь революционный характер, что нам не стоило называть даты его выпуска. Мы не могли сказать, как долго будет идти работа… То, что, казалось, можно сделать за месяц, отнимало у нас все три“. Слово Манзареку: „Перед нами не было образца, как действовать, потому что подобной работы еще никто никогда не делал“.
«An American Prayer» («Американская молитва»), наконец, увидел свет в ноябре 1978 г. На обложке был указан автор — Джим Моррисон, однако слова «Музыка The Doors занимали почти столько же места, сколько эта надпись. Содержавшиеся в альбоме стихи не публиковались ранее. Исключение составила сама „Молитва“, изданная ранее за счет автора ограниченным тиражом 500 экземпляров. Объясняя, почему было решено включить поэму в альбом, Манзарек говорил: „Американская молитва“ выходила за счет автора, и Джим раздавал экземпляры друзьям и некоторым фанам. Все эти годы ко мне подходили люди и спрашивали: „Как мне достать эту книгу? Я слышал о ней и хочу ее прочесть“. Естественно, мы решили, что поэму надо включить в альбом. Очень хорошо, что теперь ее знает гораздо больше людей, чем раньше, когда существовало всего 500 экземпляров поэмы».
Манзарек подвел итог сделанному: «Я надеюсь, что у людей, которые собираются послушать этот альбом, возникнет совершенно уникальное ощущение… это — не та пластинка, которую ставишь, когда готовишь обед или возишься с машиной. Нужно поставить пластинку, сесть и послушать. Этого требует содержание. Все, что нужно, — это сорок минут вашего времени, и, если вы потратите эти сорок минут, мы унесем вас туда, где вы, возможно, еще никогда не были».
Музыка, звучащая в альбоме, представляет собой интересное дополнение к канону произведений The Doors, порой производя впечатление довольно продолжительной импровизации. И хотя, с одной стороны, музыкальное сопровождение делало стихи Моррисона более приемлемыми в коммерческом смысле, обеспечивая им большую аудиторию, с другой стороны, оно затруднило рассмотрение вопроса о разнице между Моррисоном-поэтом и Моррисоном — автором текстов The Doors. Но сама по себе музыка отнюдь не была массовым искусством, как подчеркивал Манзарек, ее трудно назвать «фоновой» музыкой.
Большинство критиков чувствовало, что проект достоин похвалы, поэтому альбом встретил почти единодушное одобрение.
Ну, а как же стихи? В худших строчках («Смерть и мой член — это мир») Моррисон просто ошарашивает. Лучшие же его вещи обладают подлинным чувством, глубиной и силой, особенно когда слушаешь стихи в авторском исполнении. Даже в том, что касалось поэзии, Моррисон оставался исполнителем. В своей рецензии на альбом для журнала «Creem» рок-поэтесса Патти Смит (сама кое-чему научившаяся у Джима) писала: «В библейские времена он был бы кем-то вроде Моисея или Самсона… Теперь же его жизнь, до предела насыщенная драматизмом, кажется не соответствующей своему времени. Не вписывается в него своей страстью и невинностью, подобно „Вестсайдской истории“ или „Гроздьям гнева“. Но он, по своей сути, никогда не соответствовал нашему времени, даже когда был рядом с нами. Он был масштабнее, чем жизнь, окружавшая его, и поэтому вызывал смех. Смех в зале суда, но любовь в народе».
Стихи Моррисона, не опубликованные при его жизни, позднее были изданы, усилиями Фрэнка Лисиандро («Пир друзей») и семьи Памелы Корсон («Wilderness: The Lost Writings» и «American Night: The Lost Writings. Vol.II» / «Запустенье: потерянные рукописи» и «Американская ночь: потерянные рукописи. Том II»). Однако не стоит забывать, что, кроме «Американской молитвы», еще только две книги получили одобрение самого Моррисона — «Владыки» и «Новые создания». Говорят, что, когда эти книги впервые (за счет автора) увидели свет, Джим сказал: «Теперь я могу умереть спокойно».
Подарком для фанов The Doors было включение в альбом «An American Prayer», ранее не выпускавшейся концертной версии «Roadhouse Blues». Кроме того, стало известно, что в архивах находится еще как минимум одна песня («Gloria»). К тому же в альбоме было использовано лишь около десяти процентов стихов, начитанных Джимом, так что продолжение не исключалось. Успех пластинки вселил в Манзарека уверенность в том, что на нереализованный материал The Doors найдутся покупатели. Рей дал понять, что следующим их совместным проектом станет полнометражный документальный фильм о группе: «У нас около пятидесяти тысяч футов кинопленки с материалами, посвященными The Doors. Все наши планы в связи с этим пока находятся в подвешенном состоянии, но очень возможно, что они превратятся в один из наших новых проектов… Однако, как и в случае с этим альбомом, если уж мы будем делать что-то, то сделаем это как следует». Прошло пятнадцать лет [16], а проект все еще «в подвешенном состоянии».
Однако, несмотря на то что альбом «An American Prayer» выдвигался на получение премии «Грэмми» в номинации «Лучшая речевая запись» (он так и не получил ее), не все считали, что он был сделан «как следует». Пол Ротшильд охарактеризовал альбом как некий акт насилия: «По-моему, то, что они сделали в случае с „An American Prayer“, равнозначно тому, как если бы кто-нибудь взял картину Пикассо, разрезал ее на сотни кусочков и наклеил их на стены супермаркета. Это — первая коммерческая распродажа Джима Моррисона». Но, увы, не последняя (как следует признать, если согласиться с подобным утверждением).
Однако следующее появление The Doors на публике также оказалось довольно интересным. В 1979 г. Френсис Форд Коппола завершил наконец работу над эпическим фильмом о Вьетнаме «Апокалипсис сегодня». Коппола хотел, чтобы в фильме звучала музыка The Doors, — он беседовал с Манзареком по поводу написания оригинального саундтрека (режиссер даже отснял сцену, вырезанную из окончательного варианта фильма, в которой Керц (Марлон Брандо) разучивает со своей первобытной туземной армией слова «Light My Fire»!), но замысел так и не был воплощен в жизнь. В конце концов, Коппола решил использовать в начале и в конце фильма оригинальную запись песни «The End» в исполнении группы. Микшируя песню для фильма, он неожиданно обнаружил в мастер-записи вокальную партию, которую в 1967 г. Пол Ротшильд намеренно «утопил» в миксе: «Среди всей этой мешанины звуков Джим восклицает: „kill, kill, kill“ („убить, убить, убить“), а в другой момент он произносит: „fuck, fuck, fuck“, используя голос как ритм-инструмент…» Саундтрек к фильму «Апокалипсис сегодня» также номинировался на «Грэмми» и тоже не получил премию…
The Later Live Albums
The Doors
Незадолго до смерти Моррисон начитал на магнитофон свои стихи. Однако эта запись так и не увидела свет. И вот однажды Джон Денсмор вспомнил о ней, и его посетила некая идея: «Тогда я позвонил Джону Хэни, который осуществлял запись, и спросил его: „Что стало с записью стихов Джима? У тебя есть какие-нибудь копии?“ Он ответил: „Лучше, чем копии. У меня есть оригинал“. Почему бы тебе и остальным ребятам не заняться им? Мы можем прослушать его, посмотреть, есть ли там что-нибудь будь сделать с ним». Вот так все и началось».
Стали распространяться слухи, что члены The Doors снова вместе и работают над каким-то проектом. Летом 1977 г. Джон Денсмор подтвердил эту информацию: «Мы исследовали эти чертовы стихи уже около года, но в последние несколько месяцев взялись за них всерьез и теперь встречаемся два раза в неделю. Надеюсь, в следующие два или три месяца мы доведем это число до пяти, подготовим запись и выпустим ее к Рождеству… но, заметьте, это наша идея. Это совсем не похоже на посмертный четвертый альбом Джими Хендрикса, где он на заднем плане импровизирует вместе с каким-то толстым джазовым саксофонистом. Но это и не тот случай, когда компания звукозаписи перерывает свои архивы, находит какие-нибудь старые пленки и выпускает их в новом конверте. Это — альбом поэзии Джима. Он так и не закончил его, и вот мы — Рей, Робби и я — делаем это за него. Здесь не будет простой болтовни, знаете — все подряд. Это будет похоже на биографию: его детство, отрочество, молодые годы, жизнь среди людей. Все записывается на 16-канальной аппаратуре. Мы собираемся написать немного новой музыки на стихи Джима, и нам придется подобрать кое-какой старый материал, прибавив к нему несколько прекрасных историй, которые рассказывал Джим: о том, как он делал фильмы, о разных событиях в его жизни. Они делают запись в определенном смысле биографической, то есть у нее есть сквозная тема. Это — сама жизнь Джима».
Проект оказался трудным для исполнения, ведь Джим не мог делать повторные дубли; музыкантам приходилось работать с тем, что у них было. «Джим возвращается к нам, — утверждал Денсмор. — На этот раз он как бы говорит нам: „О'кей, теперь ваша очередь записывать наложения!“ В конце концов, стало ясно, что прогноз Денсмора насчет выпуска альбома к Рождеству был чересчур оптимистичным. Позднее Манзарек признавался: „Мы налетели на коряги“. Кригер пояснял: „Дело в том, что все, связанное с записью этого альбома, носит столь революционный характер, что нам не стоило называть даты его выпуска. Мы не могли сказать, как долго будет идти работа… То, что, казалось, можно сделать за месяц, отнимало у нас все три“. Слово Манзареку: „Перед нами не было образца, как действовать, потому что подобной работы еще никто никогда не делал“.
«An American Prayer» («Американская молитва»), наконец, увидел свет в ноябре 1978 г. На обложке был указан автор — Джим Моррисон, однако слова «Музыка The Doors занимали почти столько же места, сколько эта надпись. Содержавшиеся в альбоме стихи не публиковались ранее. Исключение составила сама „Молитва“, изданная ранее за счет автора ограниченным тиражом 500 экземпляров. Объясняя, почему было решено включить поэму в альбом, Манзарек говорил: „Американская молитва“ выходила за счет автора, и Джим раздавал экземпляры друзьям и некоторым фанам. Все эти годы ко мне подходили люди и спрашивали: „Как мне достать эту книгу? Я слышал о ней и хочу ее прочесть“. Естественно, мы решили, что поэму надо включить в альбом. Очень хорошо, что теперь ее знает гораздо больше людей, чем раньше, когда существовало всего 500 экземпляров поэмы».
Манзарек подвел итог сделанному: «Я надеюсь, что у людей, которые собираются послушать этот альбом, возникнет совершенно уникальное ощущение… это — не та пластинка, которую ставишь, когда готовишь обед или возишься с машиной. Нужно поставить пластинку, сесть и послушать. Этого требует содержание. Все, что нужно, — это сорок минут вашего времени, и, если вы потратите эти сорок минут, мы унесем вас туда, где вы, возможно, еще никогда не были».
Музыка, звучащая в альбоме, представляет собой интересное дополнение к канону произведений The Doors, порой производя впечатление довольно продолжительной импровизации. И хотя, с одной стороны, музыкальное сопровождение делало стихи Моррисона более приемлемыми в коммерческом смысле, обеспечивая им большую аудиторию, с другой стороны, оно затруднило рассмотрение вопроса о разнице между Моррисоном-поэтом и Моррисоном — автором текстов The Doors. Но сама по себе музыка отнюдь не была массовым искусством, как подчеркивал Манзарек, ее трудно назвать «фоновой» музыкой.
Большинство критиков чувствовало, что проект достоин похвалы, поэтому альбом встретил почти единодушное одобрение.
Ну, а как же стихи? В худших строчках («Смерть и мой член — это мир») Моррисон просто ошарашивает. Лучшие же его вещи обладают подлинным чувством, глубиной и силой, особенно когда слушаешь стихи в авторском исполнении. Даже в том, что касалось поэзии, Моррисон оставался исполнителем. В своей рецензии на альбом для журнала «Creem» рок-поэтесса Патти Смит (сама кое-чему научившаяся у Джима) писала: «В библейские времена он был бы кем-то вроде Моисея или Самсона… Теперь же его жизнь, до предела насыщенная драматизмом, кажется не соответствующей своему времени. Не вписывается в него своей страстью и невинностью, подобно „Вестсайдской истории“ или „Гроздьям гнева“. Но он, по своей сути, никогда не соответствовал нашему времени, даже когда был рядом с нами. Он был масштабнее, чем жизнь, окружавшая его, и поэтому вызывал смех. Смех в зале суда, но любовь в народе».
Стихи Моррисона, не опубликованные при его жизни, позднее были изданы, усилиями Фрэнка Лисиандро («Пир друзей») и семьи Памелы Корсон («Wilderness: The Lost Writings» и «American Night: The Lost Writings. Vol.II» / «Запустенье: потерянные рукописи» и «Американская ночь: потерянные рукописи. Том II»). Однако не стоит забывать, что, кроме «Американской молитвы», еще только две книги получили одобрение самого Моррисона — «Владыки» и «Новые создания». Говорят, что, когда эти книги впервые (за счет автора) увидели свет, Джим сказал: «Теперь я могу умереть спокойно».
Подарком для фанов The Doors было включение в альбом «An American Prayer», ранее не выпускавшейся концертной версии «Roadhouse Blues». Кроме того, стало известно, что в архивах находится еще как минимум одна песня («Gloria»). К тому же в альбоме было использовано лишь около десяти процентов стихов, начитанных Джимом, так что продолжение не исключалось. Успех пластинки вселил в Манзарека уверенность в том, что на нереализованный материал The Doors найдутся покупатели. Рей дал понять, что следующим их совместным проектом станет полнометражный документальный фильм о группе: «У нас около пятидесяти тысяч футов кинопленки с материалами, посвященными The Doors. Все наши планы в связи с этим пока находятся в подвешенном состоянии, но очень возможно, что они превратятся в один из наших новых проектов… Однако, как и в случае с этим альбомом, если уж мы будем делать что-то, то сделаем это как следует». Прошло пятнадцать лет [16], а проект все еще «в подвешенном состоянии».
Однако, несмотря на то что альбом «An American Prayer» выдвигался на получение премии «Грэмми» в номинации «Лучшая речевая запись» (он так и не получил ее), не все считали, что он был сделан «как следует». Пол Ротшильд охарактеризовал альбом как некий акт насилия: «По-моему, то, что они сделали в случае с „An American Prayer“, равнозначно тому, как если бы кто-нибудь взял картину Пикассо, разрезал ее на сотни кусочков и наклеил их на стены супермаркета. Это — первая коммерческая распродажа Джима Моррисона». Но, увы, не последняя (как следует признать, если согласиться с подобным утверждением).
Однако следующее появление The Doors на публике также оказалось довольно интересным. В 1979 г. Френсис Форд Коппола завершил наконец работу над эпическим фильмом о Вьетнаме «Апокалипсис сегодня». Коппола хотел, чтобы в фильме звучала музыка The Doors, — он беседовал с Манзареком по поводу написания оригинального саундтрека (режиссер даже отснял сцену, вырезанную из окончательного варианта фильма, в которой Керц (Марлон Брандо) разучивает со своей первобытной туземной армией слова «Light My Fire»!), но замысел так и не был воплощен в жизнь. В конце концов, Коппола решил использовать в начале и в конце фильма оригинальную запись песни «The End» в исполнении группы. Микшируя песню для фильма, он неожиданно обнаружил в мастер-записи вокальную партию, которую в 1967 г. Пол Ротшильд намеренно «утопил» в миксе: «Среди всей этой мешанины звуков Джим восклицает: „kill, kill, kill“ („убить, убить, убить“), а в другой момент он произносит: „fuck, fuck, fuck“, используя голос как ритм-инструмент…» Саундтрек к фильму «Апокалипсис сегодня» также номинировался на «Грэмми» и тоже не получил премию…
The Later Live Albums
В июне 1980 г. вышла в свет книга Джерри Хопкинса и Денни Шугермана «Никто не выйдет отсюда живым» («No One Here Gets Out Alive»). В свое время Хопкинс брал у Моррисона интервью для журнала «Rolling Stone», а также сопровождал The Doors в их гастролях в Мексике. Его первая книга, «Элвис», одна из лучших биографий Пресли, содержит благодарность в адрес Джима Моррисона «за идею». Вскоре после смерти Джима Хопкинс взялся за книгу о The Doors. Однако первый вариант был признан слишком многословным и суховатым по стилю. Более тридцати издательств отказались принять книгу. В этот момент на сцене появился Денни Шугерман, в ранней юности бывший «помощником менеджера» в офисе The Doors. Он основательно переработал рукопись Хопкинса, дополнив ее сомнительной достоверности материалом, связанным с сексом и наркотиками и значительно подогревавшим и без того скандальную атмосферу. Окончательный вариант книги был принят издательством «Уорнер Букс», ранее дважды возвращавшим рукопись, и, к удивлению многих, стал бестселлером. «Я думаю, Джим Моррисон был богом наших дней. Или, черт побери, по меньшей мере, властелином», — пишет Шугерман в предисловии. С этого момента граница между фактами и легендой становится все более неясной. Обращаясь к романтически настроенным читателям, книга эксплуатировала идею о том, что Моррисон, возможно, еще жив. И живет где-то там, вдали от людей. Более того, авторы прямо называют смерть Моррисона «мнимой».
Хотя книга и включала массу ранее неизвестных и малоизвестных фактов, истории с участием девушек-«групи» не могли не оскорблять вкус читателей (и меня в том числе), поэтому члены семейств Моррисонов и Корсонов тотчас же ринулись к своим адвокатам. Джек Хольцман наотрез отказался признавать книгу: «Эта книга есть не более чем компиляция, причем не слишком серьезная. Она чересчур помпезна и имеет тенденцию педалировать на те стороны характера Джима, о которых лучше бы не вспоминать. Слухи по поводу смерти? Не просто глупые, а невероятные. Денни Шугерман — как бы это сказать потактичней — не был столь близким Джиму человеком, как может показаться после прочтения книги… сомневаюсь, знал ли вообще кто-нибудь Джима так хорошо».
Однако скандальный ореол, несомненно, способствовал огромному успеху книги, заставив Голливуд задуматься о возможной экранизации и предопределив стиль большинства последовавших затем биографий рок-звезд. Вне всякого сомнения, подход авторов книги вдохновил Альберта Голдмана на написание скандальных жизнеописаний Элвиса и Джона Леннона (сейчас он работает над собственной «версией» биографии Моррисона).
«Электра» не преминула воспользоваться шумихой вокруг публикации книги, выпустив очередной сборник «Greatest Hits», который вскоре стал платиновым. Переиздания альбомов группы вдруг тоже стали продаваться, как горячие пирожки. Многие из покупателей еще ходили в ясли, когда Джим умер. Снова его портреты замелькали на футболках и плакатах (и по сей день их можно встретить повсюду), да и книги все издавались и издавались — к моменту написания этих строк (1993) вышло более десяти книг, посвященных Джиму Моррисону и The Doors.
Год спустя после первого издания «биографии» Хопкинса — Шугермана журнал «Rolling Stone» внес свою лепту в укрепление индустрии, выросшей вокруг имени Моррисона. «Он горяч, он сексуален, он мертв», — гласил заголовок, а сама статья объясняла секрет привлекательности образа Джима: молодежь всегда нуждается «в кумире, который не был бы безупречно чист». Джим был именно таким. Но это не мешает «верующим» со всего света совершать паломничество в Париж, к могиле Джима, как если бы он был святым. Они разбивают там лагеря и поднимают тосты, поминая «короля ящериц». Неоднократно кладбищенское начальство вместе с полицией пытались очистить местность от поклонников Джима, среди которых немало обколотых наркоманов. Могилу Моррисона невозможно не заметить — и сама надгробная плита, и окружающие ее памятники испещрены таким количеством надписей, что, кажется, ты не в Париже, а где-нибудь в Южном Бронксе. Бюст Джима, когда-то «украшавший» могилу (надо сказать, это было просто устрашающее зрелище), давно украден каким-то любителем сувениров. Словом, последнее пристанище поэта производит весьма жалкое впечатление.
В свете возросшего интереса ко всему, связанному с The Doors, оставшаяся в живых троица получала много предложений продолжить карьеру. До сей поры музыканты отказывались, поступая очень мудро. Однако несмотря на то что все трое не переставали работать над различными сольными проектами, выдающихся результатов никто из них так и не достиг. А что касается неизданных пленок, на тот момент доступа к ним, очевидно, не было ни у кого.
Так продолжалось, пока на поверхность не всплыла пленка с записью выступления The Doors на датском телевидении в 1968г. Группа исполняла песни «The Wasp» и «Love Me Two Times». С этого момента началась охота за другими их концертными записями, затерявшимися в семидесятые годы. Наконец они были обнаружены на одном из складов в Лос-Анджелесе. Пленки относились к 1968-1971гг. Вскоре началась подготовка материала к выпуску альбома. Трое музыкантов The Doors и продюсер Пол Ротшильд (наконец присоединившийся к ним после разрыва, который последовал в 1970г.) ни в коем случае не хотели повторять материал из «Absolutely Live», даже если им попадались более интересные или качественные версии вещей, записанных там.
И вот наконец в октябре 1983 г. в продажу поступил мини-альбом под названием «Alive, She Cried» («Живая, она плакала») [17]. В нем впервые увидела свет версия песни Вэна Моррисона «Gloria», гвоздь концертной программы группы со времен выступлений в клубе «Whiskey». Записанная во время настройки звука, в отсутствие оживленной реакции зала, песня, к сожалению, несколько проигрывает. Следует также отметить исполнение блюза Вилли Диксона «Little Red Rooster» с губной гармоникой Джона Себастьяна и великолепной слайдовой гитарой Робби, а также задумчивую «Moonlight Drive». Короче говоря, получилась достойная пластинка, хотя и не вполне «аутентичная»: Кригер признавался, что группа внесла ряд небольших «поправок» в фонограмму.
Но это было далеко не все. В июне 1987г. вышел еще один «живой» альбом, «Live At The Hollywood Bowl» («Концерт на стадионе „Голливуд“). Вернее, его следовало бы называть мини-альбомом, поскольку длительность записи — всего девятнадцать минут. А если учесть, что четыре минуты из этих девятнадцати занимают вещи, уже появлявшиеся в „Absolutely Live“, то альбом, пожалуй, не стоил тех денег, которые за него просили. К достоинствам пластинки относится мощное восьмиминутное исполнение „Light My Fire“, к недостаткам — тот факт, что многообещающая версия „Spanish Caravan“ затихает, едва успев начаться (продолжительность трека — всего одна минута девятнадцать секунд). В целом складывается впечатление, что составители не слишком задумывались над отбором песен для альбома. В результате „Alive, She Cried“ так и осталась лучшей из трех концертных пластинок The Doors.
«Hollywood Bowl» был издан сразу и на виниле, и на CD, отражая растущую популярность нового формата. В настоящее время весь каталог The Doors, за двумя исключениями, доступен для слушателей CD. Все записи были подвергнуты цифровому ремастерингу, сделанному под руководством Ротшильда, Ботника и трех музыкантов группы. Исключение составляют «An American Prayer» и «Absolutely Live». Вместо того чтобы просто переиздать последний из названных альбомов на компакт-диске, было решено собрать весь концертный материал The Doors в одном наборе CD «American Nights» («Американские ночи»). В июне 1991г. сборник увидел свет, правда, под более банальным названием «In Concert» («На концерте»). Двойной компакт-диск содержал материал трех «живых» альбомов группы (исключая «Spanish Caravan») плюс песню «Roadhouse Blues» с пластинки «Ап American Prayer» и ранее не издававшуюся версию «The End» из концерта, записанного на стадионе «Холливуд».
Нет никаких сомнений в том, что популярности The Doors немало способствует атмосфера загадочности, окружающая смерть Моррисона. Многим хочется думать, что он еще жив, пишет стихи и ведет простой крестьянский образ жизни где-то вдали от любопытных глаз. Мог ли Джим просто исчезнуть? Моррисон всегда восхищался французским поэтом Артюром Рембо (он даже иногда подписывался его именем), но ведь и Рембо в свое время пренебрег славой и начал жизнь заново в другом месте. Многим из фанов Джима, старым и новым, очень хотелось бы верить в это. Моррисон был достаточно богат, утверждают они, чтобы инсценировать собственную смерть. Да и вообще, нельзя отрицать романтическую притягательность самой мысли такого рода: до чего классно было бы, если бы он это сделал! Но не будем забывать, что на свете есть люди, которые верят, что Джеймс Дин, Адольф Гитлер и Амелия Эрхарт [18] все еще живы.
Одним из тех, кому загадка смерти Моррисона не давала покоя, был фотожурналист Боб Сеймор. Он рассуждал так: если ему удастся выследить и сфотографировать живого Джима Моррисона, он заработает целое состояние и обретет славу самого бесстрашного и проницательного фотосыщика всех времен. Первым шагом к обнаружению живого Моррисона было, разумеется, доказательство того, что он не умер. В своей книге «Конец» («The End», 1991) Сеймор повествует о проведенном им в Париже расследовании, во время которого журналист перерыл горы документов из архивов парижской полиции и добыл больше конкретных свидетельств, чем кто-либо до него (как известно, официальное расследование обстоятельств смерти Моррисона не проводилось).
Книга Сеймора анализирует множество странных и необъяснимых фактов, связанных со смертью Джима. Для идентификации тела Памела предоставила полиции старый паспорт Моррисона. Его действительный на тот момент паспорт так и не был обнаружен. Далее: почему семья Джима и трое коллег по группе позволили его телу покоиться в такой убогой обстановке? (Если уж быть откровенным до конца, Рей, Бобби и Джон пожертвовали значительную сумму на уход за могилой. Но кто-то, по-видимому, прикарманил эти деньги.) Почему Памела не была похоронена рядом с Джимом? Кто был тот таинственный человек, находившийся «рядом с Джимом, когда он умирал», который позвонил издателю Моррисона Джонатану Долджеру, расспрашивая о телеграмме, полученной Джонатаном от Джима накануне его смерти?
Сеймор убежден, что некоторые люди знают об этом деле больше, чем говорят. Явно имело место сокрытие каких-то фактов, относящихся к событиям 3 июля 1971 г. Однако, по мнению журналиста, ключ к этому следует искать в употреблении Моррисоном запрещенных наркотиков. Кажется весьма вероятным, что фатальный сердечный приступ Джима был вызван наркотиком — кокаином (или даже героином, который тогда был более популярен в Париже, чем кокаин). Возможно, Джим принял героин, думая, что это кокаин, и истощенный организм не справился со слишком большой дозой.
В конце концов Сеймор приходит к следующим выводам: «Возможно, миф о „второй жизни“ Моррисона был выдуман нарочно, чтобы подогревать интерес к The Doors и их музыке. Это — очень привлекательный миф, а компании звукозаписи бывают куда менее щепетильными при выборе средств для рекламы своего товара. Если кто-нибудь спросит, как я расцениваю вероятность того, что Джим все еще жив, я сказал бы, что шансы на это равняются одному проценту из ста. В пользу подобной гипотезы говорит то, что, кроме Памелы и сотрудников службы „Скорой помощи“, никто не видел тела, к тому же идентификация производилась самой Памелой и по старому паспорту Джима. Полиция поверила ей на слово и не имела оснований поступить иначе.
Я не могу представить себе ситуации, в которой Пэм и Джим преодолевают множество трудностей в поисках необходимого им трупа. Хотя можно допустить, что какой-то приятель умер у них дома и они решили, что у Джима есть прекрасная возможность исчезнуть, о чем он давно мечтал. Но все это лишь домыслы. В конце концов, если Джиму хотелось избавиться от всего, что связывало его с прошлым, он мог бы просто уйти на покой и остаться во Франции, где его мало кто знал. Тогда ему не пришлось бы расставаться с Памелой.
Дальнейшая жизнь Памелы также опровергает версию о том, что Джим остался жив. Она быстро деградировала: окончательно пристрастилась к героину, несколько раз пыталась покончить с собой (один раз она, сидя за рулем грузовика, на полном ходу врезалась в витрину магазина одежды, который Джим подарил ей перед отъездом во Францию). 25 апреля 1974 г. Пэм умерла в своей квартире в Голливуде от передозировки героина. Она так и не оправилась после смерти Джима и не смогла начать новую жизнь. Иет никаких сведений о том, что она отлучалась куда-либо для возможного посещения Джима… Существование, которое влачила Памела, будучи бе зутешной вдовой, более всего свидетельствует в пользу того, что Джим мертв».
Эти соображения перекликаются с заявлением, сделанным Реем Манзареком в 1980 г.:
«Если судить по тому, что происходило с Памелой, то Джим, несомненно, мертв. Она не притворялась. Эта женщина была полностью сломлена. Джим значил для нее больше, чем сама жизнь, и его смерть опустошила ее. Поэтому я заявляю, что Джим мертв, исходя из ее реакции, а также из того факта, что гроб был опущен в землю, и никто не может это опровергнуть. Однако… кто знает?» И в самом деле, кто знает? Всегда остается вероятность в один процент: если вам хочется, вы можете продолжать верить.
Но не один Сеймор проводил расследование в Париже в 1991 г. Десятки агентов, нанятых кинорежиссером по имени Оливер Стоун, занимались поисками мельчайших фактов, касавшихся жизни Моррисона в этом городе. Шел сбор материала к фильму, для которого уже было придумано название, «The Doors». Шаман возвращался домой, в Голливуд.
Хотя книга и включала массу ранее неизвестных и малоизвестных фактов, истории с участием девушек-«групи» не могли не оскорблять вкус читателей (и меня в том числе), поэтому члены семейств Моррисонов и Корсонов тотчас же ринулись к своим адвокатам. Джек Хольцман наотрез отказался признавать книгу: «Эта книга есть не более чем компиляция, причем не слишком серьезная. Она чересчур помпезна и имеет тенденцию педалировать на те стороны характера Джима, о которых лучше бы не вспоминать. Слухи по поводу смерти? Не просто глупые, а невероятные. Денни Шугерман — как бы это сказать потактичней — не был столь близким Джиму человеком, как может показаться после прочтения книги… сомневаюсь, знал ли вообще кто-нибудь Джима так хорошо».
Однако скандальный ореол, несомненно, способствовал огромному успеху книги, заставив Голливуд задуматься о возможной экранизации и предопределив стиль большинства последовавших затем биографий рок-звезд. Вне всякого сомнения, подход авторов книги вдохновил Альберта Голдмана на написание скандальных жизнеописаний Элвиса и Джона Леннона (сейчас он работает над собственной «версией» биографии Моррисона).
«Электра» не преминула воспользоваться шумихой вокруг публикации книги, выпустив очередной сборник «Greatest Hits», который вскоре стал платиновым. Переиздания альбомов группы вдруг тоже стали продаваться, как горячие пирожки. Многие из покупателей еще ходили в ясли, когда Джим умер. Снова его портреты замелькали на футболках и плакатах (и по сей день их можно встретить повсюду), да и книги все издавались и издавались — к моменту написания этих строк (1993) вышло более десяти книг, посвященных Джиму Моррисону и The Doors.
Год спустя после первого издания «биографии» Хопкинса — Шугермана журнал «Rolling Stone» внес свою лепту в укрепление индустрии, выросшей вокруг имени Моррисона. «Он горяч, он сексуален, он мертв», — гласил заголовок, а сама статья объясняла секрет привлекательности образа Джима: молодежь всегда нуждается «в кумире, который не был бы безупречно чист». Джим был именно таким. Но это не мешает «верующим» со всего света совершать паломничество в Париж, к могиле Джима, как если бы он был святым. Они разбивают там лагеря и поднимают тосты, поминая «короля ящериц». Неоднократно кладбищенское начальство вместе с полицией пытались очистить местность от поклонников Джима, среди которых немало обколотых наркоманов. Могилу Моррисона невозможно не заметить — и сама надгробная плита, и окружающие ее памятники испещрены таким количеством надписей, что, кажется, ты не в Париже, а где-нибудь в Южном Бронксе. Бюст Джима, когда-то «украшавший» могилу (надо сказать, это было просто устрашающее зрелище), давно украден каким-то любителем сувениров. Словом, последнее пристанище поэта производит весьма жалкое впечатление.
В свете возросшего интереса ко всему, связанному с The Doors, оставшаяся в живых троица получала много предложений продолжить карьеру. До сей поры музыканты отказывались, поступая очень мудро. Однако несмотря на то что все трое не переставали работать над различными сольными проектами, выдающихся результатов никто из них так и не достиг. А что касается неизданных пленок, на тот момент доступа к ним, очевидно, не было ни у кого.
Так продолжалось, пока на поверхность не всплыла пленка с записью выступления The Doors на датском телевидении в 1968г. Группа исполняла песни «The Wasp» и «Love Me Two Times». С этого момента началась охота за другими их концертными записями, затерявшимися в семидесятые годы. Наконец они были обнаружены на одном из складов в Лос-Анджелесе. Пленки относились к 1968-1971гг. Вскоре началась подготовка материала к выпуску альбома. Трое музыкантов The Doors и продюсер Пол Ротшильд (наконец присоединившийся к ним после разрыва, который последовал в 1970г.) ни в коем случае не хотели повторять материал из «Absolutely Live», даже если им попадались более интересные или качественные версии вещей, записанных там.
И вот наконец в октябре 1983 г. в продажу поступил мини-альбом под названием «Alive, She Cried» («Живая, она плакала») [17]. В нем впервые увидела свет версия песни Вэна Моррисона «Gloria», гвоздь концертной программы группы со времен выступлений в клубе «Whiskey». Записанная во время настройки звука, в отсутствие оживленной реакции зала, песня, к сожалению, несколько проигрывает. Следует также отметить исполнение блюза Вилли Диксона «Little Red Rooster» с губной гармоникой Джона Себастьяна и великолепной слайдовой гитарой Робби, а также задумчивую «Moonlight Drive». Короче говоря, получилась достойная пластинка, хотя и не вполне «аутентичная»: Кригер признавался, что группа внесла ряд небольших «поправок» в фонограмму.
Но это было далеко не все. В июне 1987г. вышел еще один «живой» альбом, «Live At The Hollywood Bowl» («Концерт на стадионе „Голливуд“). Вернее, его следовало бы называть мини-альбомом, поскольку длительность записи — всего девятнадцать минут. А если учесть, что четыре минуты из этих девятнадцати занимают вещи, уже появлявшиеся в „Absolutely Live“, то альбом, пожалуй, не стоил тех денег, которые за него просили. К достоинствам пластинки относится мощное восьмиминутное исполнение „Light My Fire“, к недостаткам — тот факт, что многообещающая версия „Spanish Caravan“ затихает, едва успев начаться (продолжительность трека — всего одна минута девятнадцать секунд). В целом складывается впечатление, что составители не слишком задумывались над отбором песен для альбома. В результате „Alive, She Cried“ так и осталась лучшей из трех концертных пластинок The Doors.
«Hollywood Bowl» был издан сразу и на виниле, и на CD, отражая растущую популярность нового формата. В настоящее время весь каталог The Doors, за двумя исключениями, доступен для слушателей CD. Все записи были подвергнуты цифровому ремастерингу, сделанному под руководством Ротшильда, Ботника и трех музыкантов группы. Исключение составляют «An American Prayer» и «Absolutely Live». Вместо того чтобы просто переиздать последний из названных альбомов на компакт-диске, было решено собрать весь концертный материал The Doors в одном наборе CD «American Nights» («Американские ночи»). В июне 1991г. сборник увидел свет, правда, под более банальным названием «In Concert» («На концерте»). Двойной компакт-диск содержал материал трех «живых» альбомов группы (исключая «Spanish Caravan») плюс песню «Roadhouse Blues» с пластинки «Ап American Prayer» и ранее не издававшуюся версию «The End» из концерта, записанного на стадионе «Холливуд».
Нет никаких сомнений в том, что популярности The Doors немало способствует атмосфера загадочности, окружающая смерть Моррисона. Многим хочется думать, что он еще жив, пишет стихи и ведет простой крестьянский образ жизни где-то вдали от любопытных глаз. Мог ли Джим просто исчезнуть? Моррисон всегда восхищался французским поэтом Артюром Рембо (он даже иногда подписывался его именем), но ведь и Рембо в свое время пренебрег славой и начал жизнь заново в другом месте. Многим из фанов Джима, старым и новым, очень хотелось бы верить в это. Моррисон был достаточно богат, утверждают они, чтобы инсценировать собственную смерть. Да и вообще, нельзя отрицать романтическую притягательность самой мысли такого рода: до чего классно было бы, если бы он это сделал! Но не будем забывать, что на свете есть люди, которые верят, что Джеймс Дин, Адольф Гитлер и Амелия Эрхарт [18] все еще живы.
Одним из тех, кому загадка смерти Моррисона не давала покоя, был фотожурналист Боб Сеймор. Он рассуждал так: если ему удастся выследить и сфотографировать живого Джима Моррисона, он заработает целое состояние и обретет славу самого бесстрашного и проницательного фотосыщика всех времен. Первым шагом к обнаружению живого Моррисона было, разумеется, доказательство того, что он не умер. В своей книге «Конец» («The End», 1991) Сеймор повествует о проведенном им в Париже расследовании, во время которого журналист перерыл горы документов из архивов парижской полиции и добыл больше конкретных свидетельств, чем кто-либо до него (как известно, официальное расследование обстоятельств смерти Моррисона не проводилось).
Книга Сеймора анализирует множество странных и необъяснимых фактов, связанных со смертью Джима. Для идентификации тела Памела предоставила полиции старый паспорт Моррисона. Его действительный на тот момент паспорт так и не был обнаружен. Далее: почему семья Джима и трое коллег по группе позволили его телу покоиться в такой убогой обстановке? (Если уж быть откровенным до конца, Рей, Бобби и Джон пожертвовали значительную сумму на уход за могилой. Но кто-то, по-видимому, прикарманил эти деньги.) Почему Памела не была похоронена рядом с Джимом? Кто был тот таинственный человек, находившийся «рядом с Джимом, когда он умирал», который позвонил издателю Моррисона Джонатану Долджеру, расспрашивая о телеграмме, полученной Джонатаном от Джима накануне его смерти?
Сеймор убежден, что некоторые люди знают об этом деле больше, чем говорят. Явно имело место сокрытие каких-то фактов, относящихся к событиям 3 июля 1971 г. Однако, по мнению журналиста, ключ к этому следует искать в употреблении Моррисоном запрещенных наркотиков. Кажется весьма вероятным, что фатальный сердечный приступ Джима был вызван наркотиком — кокаином (или даже героином, который тогда был более популярен в Париже, чем кокаин). Возможно, Джим принял героин, думая, что это кокаин, и истощенный организм не справился со слишком большой дозой.
В конце концов Сеймор приходит к следующим выводам: «Возможно, миф о „второй жизни“ Моррисона был выдуман нарочно, чтобы подогревать интерес к The Doors и их музыке. Это — очень привлекательный миф, а компании звукозаписи бывают куда менее щепетильными при выборе средств для рекламы своего товара. Если кто-нибудь спросит, как я расцениваю вероятность того, что Джим все еще жив, я сказал бы, что шансы на это равняются одному проценту из ста. В пользу подобной гипотезы говорит то, что, кроме Памелы и сотрудников службы „Скорой помощи“, никто не видел тела, к тому же идентификация производилась самой Памелой и по старому паспорту Джима. Полиция поверила ей на слово и не имела оснований поступить иначе.
Я не могу представить себе ситуации, в которой Пэм и Джим преодолевают множество трудностей в поисках необходимого им трупа. Хотя можно допустить, что какой-то приятель умер у них дома и они решили, что у Джима есть прекрасная возможность исчезнуть, о чем он давно мечтал. Но все это лишь домыслы. В конце концов, если Джиму хотелось избавиться от всего, что связывало его с прошлым, он мог бы просто уйти на покой и остаться во Франции, где его мало кто знал. Тогда ему не пришлось бы расставаться с Памелой.
Дальнейшая жизнь Памелы также опровергает версию о том, что Джим остался жив. Она быстро деградировала: окончательно пристрастилась к героину, несколько раз пыталась покончить с собой (один раз она, сидя за рулем грузовика, на полном ходу врезалась в витрину магазина одежды, который Джим подарил ей перед отъездом во Францию). 25 апреля 1974 г. Пэм умерла в своей квартире в Голливуде от передозировки героина. Она так и не оправилась после смерти Джима и не смогла начать новую жизнь. Иет никаких сведений о том, что она отлучалась куда-либо для возможного посещения Джима… Существование, которое влачила Памела, будучи бе зутешной вдовой, более всего свидетельствует в пользу того, что Джим мертв».
Эти соображения перекликаются с заявлением, сделанным Реем Манзареком в 1980 г.:
«Если судить по тому, что происходило с Памелой, то Джим, несомненно, мертв. Она не притворялась. Эта женщина была полностью сломлена. Джим значил для нее больше, чем сама жизнь, и его смерть опустошила ее. Поэтому я заявляю, что Джим мертв, исходя из ее реакции, а также из того факта, что гроб был опущен в землю, и никто не может это опровергнуть. Однако… кто знает?» И в самом деле, кто знает? Всегда остается вероятность в один процент: если вам хочется, вы можете продолжать верить.
Но не один Сеймор проводил расследование в Париже в 1991 г. Десятки агентов, нанятых кинорежиссером по имени Оливер Стоун, занимались поисками мельчайших фактов, касавшихся жизни Моррисона в этом городе. Шел сбор материала к фильму, для которого уже было придумано название, «The Doors». Шаман возвращался домой, в Голливуд.
The Doors
Хотя кинематографические пристрастия Джима Моррисона лежали в области авторского кино (в первую очередь здесь нужно упомянуть Жан-Люка Годара), его биография идеально ложилась на чистый, бесхитростный голливудский сценарий. Джеймс Дин в образе хиппи? Это был беспроигрышный вариант. Но хотя голливудский продюсер Саша Харари купил права на экранизацию книги Хопкинса — Шугермана «Никто не выйдет отсюда живым» еще в 1981 г., для того чтобы выпустить фильм, ему понадобилось десять лет. За это время желание сняться в роли Моррисона изъявили такие актеры, как Джон Траволта, Ричард Гир и Чарли Шин, а Брайан де Пальма, Мартин Скорсезе, Рон Ховард и Френсис Форд Коппола были среди режиссеров, проявивших интерес к проекту. Говорят, Траволта так хотел заполучить эту роль, что провел долгие часы за изучением сценических движений Джима (используя видеопленки, предоставленные самими The Doors). Музыкантов настолько впечатлили результаты его работы, что они (как невероятно бы это ни звучало) всерьез подумывали вновь отправиться с гастролями, взяв с собой Траволту как лид-вокалиста. Если верить Денсмору, от этой идеи отказались лишь потому, что Траволта был слишком «хорош», чтобы быть убедительным, — ему не хватало «шероховатости» Моррисона.
Прежде всего Харари связался с бывшим продюсером The Doors Полом Ротшильдом и предложил ему продюсировать музыку к будущему фильму. Он понимал, что участие в работе Ротшильда, а также трех членов группы имело решающее значение для успеха фильма. Однако сами The Doors не были уверены, что Харари способен справиться с темой. Ротшильд вспоминал: «Однажды мне позвонил Рей Манзарек и сказал: „К тебе должен прийти один парень с деловым предложением. Не давай ему ни одного шанса. Укажи ему на дверь“. Так я и сделал. Но Саша все ходил и ходил ко мне, и вот через несколько месяцев я позвонил Рею и сказал: „Слушай, этот парень искренне увлечен своей идеей. Он страстно верит в нее. Давай дадим ему возможность реализовать свой проект и посмотрим, что из этого получится“. Так мы и сделали».
Прежде всего Харари связался с бывшим продюсером The Doors Полом Ротшильдом и предложил ему продюсировать музыку к будущему фильму. Он понимал, что участие в работе Ротшильда, а также трех членов группы имело решающее значение для успеха фильма. Однако сами The Doors не были уверены, что Харари способен справиться с темой. Ротшильд вспоминал: «Однажды мне позвонил Рей Манзарек и сказал: „К тебе должен прийти один парень с деловым предложением. Не давай ему ни одного шанса. Укажи ему на дверь“. Так я и сделал. Но Саша все ходил и ходил ко мне, и вот через несколько месяцев я позвонил Рею и сказал: „Слушай, этот парень искренне увлечен своей идеей. Он страстно верит в нее. Давай дадим ему возможность реализовать свой проект и посмотрим, что из этого получится“. Так мы и сделали».