Ховард Линда. Леди с Запада

   Джейк с ужасом представил себе, каково это было для Виктории, невинной и чистой девушки, оказаться в постели с Мак-Лейном. Теперь он понял, почему не было крови, когда он впервые взял свою жену. Он сожалел вовсе не о том, что сорвать печать девственности пришлось не ему. Нет, Джейку тяжело было думать о том, как Виктория была напугана и какие муки испытала.
   Теперь он был уверен в одном. Он — единственный мужчина у Виктории. Единственный, кто владел ее телом. Она принадлежала ему одному, окончательно и бесповоротно. И он не отпустит ее от себя.

Глава 19

   Джейк приказал Кармите перенести вещи Виктории обратно в их спальню, поскольку не надеялся, что она сама сделает это, так как прекрасно понимал, что между ними пока заключен не мир, а хрупкое перемирие. Она больше не противилась ему физически, но по-прежнему была сдержанна и холодна, и Джейк знал, что он еще не прощен. Но пока ему было достаточно того, что она вернулась в спальню.
   — Что там у вас стряслось? — спросил его Бен на следующее утро.
   Джейк коротко объяснил, и Бен только головой покачал:
   — Черт меня побери, если я понимаю этих женщин: ожидаешь одно, а они сделают наоборот. А если ты заранее ждешь, что они поступят наоборот, они придумают еще что-нибудь.
   Джейк усмехнулся. Похоже, Бен говорил о себе и Эмме.
   — Ну что, решил отступить? — спросил он младшего брата.
   — Да, кажется да. С девочками из салуна все легко и просто. Эти благородные девицы не по мне. До начала зимы выберусь в Санта-Фе и погуляю там на славу.
 
   Гарнет вернулся в Санта-Фе и залег на дно. У него было достаточно времени. Наступала зима, и до весны он не собирался начинать активных действии. С «Жабой» он расстался несколько недель тому назад, и сейчас уже другой его старый знакомый подбирал людей ему в отряд. Сбор был назначен на конец февраля. Гарнет совсем не жалел о том, что «Жаба» ушел от него. От этого подонка всего можно ожидать. Он сам мог всадить Гарнету пулю в спину и воспользоваться его планом.
   Приходя в салун, Гарнет всегда располагался около самого выхода на тот случай, если придется внезапно спасаться бегством. И в тот вечер он сидел на своем обычном месте, когда его внимание привлек вошедший темноволосый мужчина. На бедрах у него висела перевязь с тяжелым пистолетом, а походка была уверенной и спокойной. Вошедший не важничал, но чувствовалось, что он готов преодолеть любое препятствие на своем пути. Гарнету этот новый посетитель показался чем-то знакомым.
   Внимательно всмотревшись, Гарнет задрожал и покрылся холодным потом. На какое-то мгновение ему показалось, что перед ним стоит Джейк Саррат. Но нет, это был не он, хотя сходство поразительное, подумал Гарнет.
   Черноволосая накрашенная девица из салуна окинула пришедшего опытным взглядом и, подойдя к нему, обняла за талию. Он посмотрел на нее сверху вниз, усмехнулся и кивнул. Обнявшись, парочка направилась вверх по узкой лестнице.
   Гарнет тем временем надвинул шляпу на самые глаза чтобы его лица совсем не было видно. Он слышал, как незнакомец обратился к девушке, и его голос тоже показался ему знакомым. Похоже, Гарнет встречал его где-то пару раз. Он чертовски похож на Саррата. Гарнет опустил голову. Внезапно он вспомнил и затрепетал от страха. Он видел этого парня на ранчо. Тогда он был с бородой и назвался Таниером. Да, этот самый. Он приехал, нанялся на работу, а потом вдруг исчез. Конечно, это Саррат, но не Джейк, а его брат! Какая удача! Надо подождать минут пять, и когда этот черт займется девочкой, войти к ним и всадить ублюдку пулю в затылок, пока он первый этого не сделал. Гарнета удерживало только одно: он боялся, что Джейк может оказаться где-то поблизости.
   Оглядев зал, Гарнет не нашел ни одного знакомого лица. Но это его не успокоило. Сарраты наняли новых людей, и они могли сидеть сейчас рядом с Гарнетом, возможно, они уже окружили его.
   Нет, наверх Гарнет не пойдет. В другой раз может представиться случай более удобный.
   Стараясь не привлекать внимания, Гарнет встал из-за стола, выскользнул за дверь и бросился бежать прочь. Он бежал так быстро, что поскользнулся и чуть было не расквасил себе нос, но успел опереться на руку. Правда, и тут ему не повезло. Он угодил ладонью прямо в кучу конского навоза. Вытирая руку о стену ближайшего дома, он всю свою злобу изливал на голову Сарратов. Они во всем виноваты, и в этом его последнем унижении тоже. Они за все и заплатят.
   Он добрался до поилки для лошадей и вымыл в ней руки. Теперь можно было идти домой. Домом ему служила небольшая пристройка в конюшне, которую они снимали вдвоем с Кинзи. Но сейчас становилось слишком холодно, и пора было подыскивать что-то более основательное.
   Когда Гарнет вернулся, Кинзи уже спал, завернувшись в одеяло. Гарнет толкнул его сапогом в бок.
   — Кинзи! Поднимайся. Чертовы Сарраты в городе. Возможно, вдвоем!
   Кинзи мгновенно проснулся и сел.
   — Ты видел Джейка?
   — Нет, его брата. Не помню, как его зовут. Этот ублюдок приезжал на ранчо. Он назвался Таннером. Видно, они с Джейком обо всем договаривались прямо у нас под носом.
   Кинзи сидел молча и неподвижно. Последний план Гарнета был полным идиотством, но Кинзи никогда не стал бы перечить Гарнету. Зачем? Этот козел никак не может успокоиться из-за той маленькой свистушки. Мало того, ему, видишь ли, ранчо подавай. Похоже, он спятил, как и Мак-Лейн. Кинзи был вместе с Гарнетом много лет, но, видно, пришла пора расставаться. Их пути расходятся.
   — Знаешь, Гарнет, что-то нет у меня желания тащиться с тобой обратно в Королевство, — медленно произнес Кинзи. — Говорят, выше по реке есть неплохое местечко. Там я и обоснуюсь. Да, так я и сделаю. Пора мне на покой. Двадцать лет назад я был с тобой против Сарратов, но теперь-то я на двадцать годков постарше.
   — Мне совсем это не нравится, Кинзи, — ответил .Гарнет. — Столько лет были вместе. Ну что ж, каждый волен делать то, что считает нужным.
   — Хорошо, что ты меня понял. Я уеду рано утром, пока все спят, чтобы не попасться на глаза людям Сарратов.
   Разговор был окончен. Завернувшись в одеяла, они легли, и Кинзи мгновенно заснул. Он так и не услышал сухого щелчка, когда Гарнет взвел курок пистолета. Да и проснись он, это бы его не спасло. Гарнет без промедления всадил ему пулю в затылок.
   Он не думал, что кому-нибудь в голову придет обратить внимание на одиночный выстрел, и все-таки решил сразу уходить. Свернув одеяло и вскинув на плечо винтовку, он бросил последний взгляд на тело Кинзи,
   — Я же говорил тебе, дураку, каждый должен делать то, что должен, — процедил он сквозь зубы, — а если ты не со мной, значит, против меня.
 
   В тот год снег выпал рано. Тонкий белый ковер, покрывший землю, предвещал скорое наступление холодов. Виктория проснулась ранним утром и подошла к окну. В этот момент ребенок впервые шевельнулся. Положив руку на живот, она замерла в ожидании. Может быть, это сейчас повторится?
   Джейк заметил ее неподвижность и с беспокойством спросил, что произошло.
   Подойдя к жене, он положил одну руку ей на живот, другой обнял ее за талию. Виктория была вся поглощена новым ощущением, а мужем снова овладело желание. Так они простояли неподвижно несколько минут, пока Джейк не уловил слабые, едва заметные толчки. У него перехватило дыхание, и сердце радостно забилось. До сих пор беременность проявлялась только в тяжелом, болезненном состоянии жёны. Но сейчас все было по-другому. Сама жизнь билась у вето вод рукой.
   Виктория прижалась к мужу, зная, что бесполезно пытаться отдалиться от него. Как и раньше, он готов был заниматься любовью в любое время и никогда не отказывал себе в этом удовольствии. Его влечение к ней со временем только росло. На ее теле не осталось ни одного уголка, который он не успел бы поцеловать и приласкать. Беременность сделала Викторию более чувствительной, и каждое его прикосновение приносило новое наслаждение. Иногда ей казалось, что она вот-вот утонет в море страсти, которую муж обрушивал на нее. И все-таки той полноты ощущений и того покоя, в который она погружалась до их ссоры, уже не было.
   Напротив, в душе Виктории росла обида. Его страсть начала подавлять и раздражать ее. Ведь с его стороны была только физическая близость и больше ничего. А она продолжала любить его даже после того, что произошло. Не будь чувство Виктории таким сильным, вряд ли его поведение оставило бы такую глубокую рану в ее душе. Да, сейчас он был очень заботлив. Но как же иначе, ведь она носила его ребенка. Да, он стремился к ней, но она нужна ему только в постели. До сих пор с его губ еще не сорвалось ни одного слова любви.
   Ее по-прежнему обижали его недоверие. Как он, ее муж, посмел заподозрить ее в таком ужасном предательстве? Он слишком ненавидел Мак-Лейна даже мертвого. Иногда Виктории казалось, что призрак майора и души родителей Джейка все еще витают здесь, в доме, не давая угаснуть многолетней злобе и ненависти.
   Конечно, самое лучшее-забрать ребенка и уехать. Она хотела, чтобы он рос, окруженный веселыми счастливыми людьми в доме без привидений. Виктория вновь возвращалась к мысли об отъезде. Но как это можно осуществить? Как и куда она может уехать? И как поступят сестры? Похоже, они вовсе не собирались покидать ранчо. Эмма не сводила своих огромных глаз с Бена, все ее чувства были на виду. Да и потом, ранчо уже стало ее домом. Конечно, она не захочет расстаться с Беном и уехать.
   Селия взрослела с каждым днем. Она стала спокойной, вдумчивой и вела себя с достоинством. Теперь ее волосы были всегда аккуратно причесаны. Платья она выбирала самые скромные и наконец перестала бегать и прыгать, а стала ходить степенно, как и подобает воспитанной девушке. Она по-прежнему пыталась приручить Рубио, хотя того слепого обожания уже не было. Нет, Селия тоже не захочет уезжать.
   Джейк повернул жену к себе лицом и положил руки ей на грудь. Виктория спокойно и серьезно посмотрела ему в глаза. Он ответил ей взглядом, в котором легко читались его отнюдь не серьезные намерения. Правда, он только что закончил одеваться, но с этим у него никогда не было проблем. Он сбросит одежду в одну минуту. Джейк отвел жену обратно в постель, и прошло не меньше часа, прежде чем супруги покинули спальню.
 
   Наконец пришла настоящая холодная зима. Талия Виктории округлилась, и теперь положение ее стало заметно всем и каждому. Характер ее тоже изменился. Она была гораздо спокойнее и даже казалась сонной, поскольку все ее внимание было сосредоточено на растущей внутри нее новой жизни. Она больше не занималась хозяйством, потому что быстро уставала. Утренняя тошнота бесследно прошла, и физически Виктория чувствовала себя вполне здоровой.
   Она считала, что ее большой живот оттолкнет от нее Джейка и охладит его любовный пыл, но тут она ошиблась. Они по-прежнему проводили вместе каждую ночь. Джейк был очень бережен к жене, придумывая все новые и новые позы, чтобы получить удовольствие, не причинив вреда ни ребенку, ни Виктории. Правда, она вряд ли была в состоянии оценить его тактичность, — ведь ей и в голову не приходило, что далеко не все мужья так обращаются со своими беременными женами.
   В один из декабрьских дней у Анжелины начались роды. Несчастная женщина промучилась в одиночестве не меньше часа, прежде чем мужчины услышали ее крики и пришли сообщить хозяйке.
   Ни Кармита, ни Лола не проявили ни малейшего желания помочь несчастной. Виктория постаралась подавить отвращение, поначалу охватившее ее. Возможно, ее собственное положение помогло ей с сочувствием отнестись к этой всеми презираемой шлюхе. Как бы то ни было, она завернулась в теплую шаль и отправилась в каморку Анжелины. Кармите не оставалось ничего другого, как последовать за хозяйкой.
   При виде входящей Виктории Анжелина повернула голову на грязной подушке. Она попыталась улыбнуться, но по лицу проскользнула гримаса боли.
   — А, хозяйка пришла. Хочешь узнать, как это бывает? Скоро и твой черед.
   Грязь в комнате была удручающей. Камин давно погас, и холод был страшный. Тем не менее Анжелина металась по кровати вся в поту, у нее был жар.
   — Быстро разведи огонь, — скомандовала Виктория, повернувшись к Кармите,
   Она толком не знала, что делать. Но в любом случае тепло и чистота — вещи совершенно необходимые. Вместе с Кармитой они принесли свежее белье и перестелили постель Анжелины. Виктория поразилась чудовищно грязному матрасу на ее постели, но менять его было некогда. Виктория переодела Анжелину в свою просторную и чистую рубаху.
   Схватки продолжались весь день и ночь. Анжелина была обессилена, ее еще недавно прекрасные глаза глубоко запали, а губы были искусаны до крови.
   Джейк постучал в дверь и вывел Викторию на улицу, укутав своим теплым овчинным полушубком.
   — Пойдем домой. Пусть этим занимается Кармита. Тебе здесь делать нечего.
   Ветер пронизывал насквозь и не давал дышать. Виктория прижалась к мужу и почувствовала, как ребенок зашевелился внутри.
   — Знаешь, будь я на ее месте, мне бы понадобилась помощь, я бы хотела, чтобы каждый что-нибудь сделал для меня. И потом, у меня страшное предчувствие. Мне кажется, она умрет, — прошептала Виктория.
   Ее тревога и сочувствие были вызваны отнюдь не тем, что ей самой предстояло вскоре рожать. Просто Анжелина была сейчас так одиноко и брошена всеми, что невозможно было отвернуться от нее.
   Не исключено, что Анжелина и в самом деле умрет, и Джейк вовсе не хотел, чтобы его беременная жена присутствовала при этом. Он попытался увести ее домой, но она категорически отказалась. Джейк уже готов был подхватить ее на руки и унести насильно, но она так посмотрела на него, что он не решился.
   — Как я могу сама ожидать чьей-то помощи, если брошу ее сейчас?
   — Ты — совсем другое дело. У тебя есть семья.
   — Да, у меня есть, а у нее нет никого. Она совсем одна, понимаешь?
   Виктория коснулась пальцем обветренных губ мужа. Впервые после их ссоры она сама, первая, прикоснулась к нему, пытаясь приласкать. Джейк прижал мягкую ладонь жены к своей небритой холодной щеке. Это легкое прикосновение согрело его душу и успокоило.
   Прислать Эмму тебе в помощь? — голос его стал хриплым, он с трудом мог говорить.
   — Нет, — Виктория улыбнулась, — она ведь не замужем. Нечего ей на это смотреть. Может быть, Лолу? Только не приказывай ей. Если она сама захочет.
   Джейк отпустил жену обратно в душную, пропахшую потом и кровью комнату. Сейчас ему хотелось, чтобы у Виктории было хоть чуть-чуть меньше благородства и сочувствия.
   Вскоре пришла Лола. Она предложила Виктории и Кармите пойти домой перекусить. На кухне их ждал горячий ужин. Она готова была подменить их около Анжелины. Кармита поспешила воспользоваться предложением, а Виктория осталась. Она страшно устала, но есть ей вовсе не хотелось.
   Анжелина уже целый час пролежала с закрытыми глазами, но услышав голоса женщин, сказала неожиданно громким голосом:
   — Вам надо поесть. Я и сама бы поела, если бы могла. — Это были последние слова, произнесенные Анжелиной.
   Виктория постоянно протирала губкой лицо измученной женщины. Промежутки между схватками становились все короче. В полночь Анжелина разрешилась маленькой толстенькой девочкой с кудрявыми черными волосами и затянувшейся вокруг шеи пуповиной. Виктория дрожащими руками завернула безжизненное тельце в простыню. Анжелина больше не приходила в сознание, так и не узнав, что ее дочка умерла, едва появившись на свет. Через несколько часов ее не стало.
   Кармита и Лола сказали, что они сами позаботятся о телах умерших, и отправили Викторию домой. Она шла по двору, чуть не падая от усталости, но ее собственный ребенок весело дубасил ее изнутри, сообщая, что у него все идет отлично.
   Виктория очень удивилась, застав Джейка на кухне с чашкой давно остывшего кофе. Он ведь отправился спать.
   — Они умерли, и мать, и дитя, — еле слышно произнесла Виктория.
   Джейк шагнул ей навстречу и подхватил на руки. Он нес жену в спальню, а она горько плакала, прижавшись лицом к его плечу.
 
   Жизнь остановить невозможно. На ранчо по прежнему кипела работа. Виктория с каждым днем полнела все больше и больше. Теперь ей уже трудно было сохранять равновесие, и она двигалась очень осторожно. Поглаживая живот в те моменты, когда ребенок был особенно подвижен, она уже могла нащупывать его локотки, пяточки, головку.
   Господи, — Джейк был поражен той силой, с которой толкался малыш, — вот это да! Можно подумать, у тебя там два тигренка дерутся.
   — Хорошенькое сравнение. Спасибо, дорогой.
   Он улыбнулся, продолжая лениво поглаживать живот Виктории.
   — А вдруг у тебя там двое?
   — Нет. Я уже все сосчитала. Одна головка, две пяточки, два локотка, два кулачка. Как ни крути, только один.
   Джейк облегченно вздохнул. Роды и так достаточно тяжелая вещь. Хватит и одного ребенка на первый раз.
 
   …. Уже кончался январь. Селия забралась в кладовку и взяла оттуда яблоко. Она собиралась угостить им Рубио.
   Утро выдалось морозным и прозрачным. Земля была покрыта пушистым белым ковром, на небе ни облачка.
   Селия радовалась утру, солнцу и тому, что, может быть, Льюис улучит минутку и придет в ее потаенное место на чердаке. Сейчас, зимой, им было трудно остаться вдвоем, ведь холода согнали всех поближе к усадьбе. Но скоро весна. Они с Льюисом снова будут уезжать верхом далеко-далеко от дома и любить друг друга.
   Рубио бегал по самому большому загону. Пар валил у него из ноздрей, копыта взрывали землю, глянцевая кожа блестела. Жеребец тряс головой, наслаждаясь движением.
   Селия встала у ограды, с восторгом следя за ним и даже не пытаясь подозвать. Он редко бывал таким игривым и веселым, как сегодня. Набегавшись всласть, он сам подойдет к ней, и она сможет угостить его яблоком. Жеребец уже привык к девушке, он позволял ей гладить свою мощную шею и больше не пытался укусить.
   Рубио был очень красив, почти так же красив, как Льюис. Девушке они оба казались прекрасными и немного опасными животными.
   Льюис. Стоило Селии произнести это имя, как тело ее пронизывало тепло от воспоминаний о его ласках. Ее груди набухали, стоило ей только представить, как он целует ее соски. Льюис, Льюис…
   Задумавшись, Селия выронила яблоко на землю, за ограду загона. Нет, так не годится, надо его достать. Встав на колени, она протянула руку, но ее пальцы чуть-чуть не дотягивались до яблока. Рубио был в противоположном конце загона, стоя с поднятой головой. Сейчас можно перелезть через ограду и спокойно взять яблоко. Это совершенно безопасно. Селия поставила ногу на перекладину…
   Дикое ржание взбесившейся лошади было слышно даже в доме. Потом раздались крики и топот бегущих мужчин. Потом прозвенел еще один слабый тоненький крик, пронзивший сердце Виктории.
   Она бросилась бежать. Эмма пыталась остановить ее, но Виктория с неистовой силой оттолкнула сестру и вылетела во двор. Она больше не ощущала тяжести своего тела.
   — Селия! — позвала она в отчаянии, но никто не отозвался.
   В загоне несколько верховых пытались накинуть веревку на шею Рубио. Среди них был и Джейк. Когда жеребца привязали к столбу, Джейк спешился и побежал туда, где в углу возвышался маленький холмик взрыхленной земли. Опустившись рядом с ним на колени, Джейк заметил бегущую жену.
   — Бен, задержи ее! — заорал Джейк.
   Бен побежал наперерез Виктории и крепко обхватил ее своими железными руками. Она пинала его, пытаясь вырваться, но он стоял как скала.
   — Пусти меня, пусти! Селия, Селия! — поток слез хлынул из глаз Виктории.
   Джейк загородил собой тело Селии, но кое-что Виктория успела заметить. Выпачканную в грязи голубую шаль, край юбки, белое кружево нижнего белья, сиротливо брошенную на белом снегу маленькую туфельку и много-много чего-то красного. Откуда это? Селия никогда ничего красного не носила.
   —  — Одеяло, быстро! — приказал Джейк, и кто-то тут же сорвался с места.
   Виктория вырывалась из рук Бена, не слыша того, что он говорит ей. Эмма стояла рядом с ними, зажав рот рукой, чтобы не закричать.
   Лицо ее было смертельно бледным, а глаза — огромными и полными ужаса.
   Принесли одеяло, и Джейк осторожно завернул в него тело девушки. В этот момент к загону подъехал Льюис. Он понял все с первого взгляда. Лицо его окаменело. Спешившись, он перелез через изгородь и подошел к Джейку, который собирался поднять Селию.
   — Я сам все сделаю, — хрипло проговорил он. — Иди и позаботься о своей женщине, а я о своей позабочусь сам.
   Джейк посмотрел на него и, увидев бесконечную тоску в его глазах, отошел, коснувшись на прощание окровавленной щеки девушки. Он оставлял Селию мужчине, который любил ее, а сам шел к своей жене.
   Виктория больше не рвалась бежать, она стояла рядом с Беном, замерев на месте, лицо ее стало бесцветным. Она не успела даже накинуть шаль, но не чувствовала холода. Она искала на лице Джейка хоть какой-то знак надежды, но не находила его. Все-таки она решилась спросить:
   — Селия жива?
   Джейк хотел схватить жену на руки, унести в теплую спальню, согреть и только там сообщить ей страшную весть, но знал, что она не сдвинется с места, пока не узнает правды.
   — Нет, — ответил Джейк.
   Виктория покачнулась, Джейк бросился к ней, но она сама справилась со своей слабостью, выпрямившись, она подняла голову.
   — Пожалуйста, отнесите ее в дом. Ее надо помыть, — голос Виктории дрожал.
   Льюис поднял и понес Селию в дом. Ветер развевал ее золотистые кудри, и они касались его лица. Следом за ним шли Виктория и Эмма, выпрямив свои худенькие плечи и стараясь не согнуться под бременем страшной беды. Джейк и Бен присоединились к ним.
   Джейк сдержал свой первый порыв обнять жену и утешить. Это только ослабит ее. Сейчас ей надо собрать все свои силы и достойно проводить сестру.
   Кармита и Лола тихонько плакали, прикрывшись передниками. Жуана с трудом сдерживала рыдания.
   — Нам понадобится вода, — тихо сказала Виктория, обращаясь, к женщинам.
   Льюис принес Селию в ее спальню и положил на кровать. Опустившись рядом на колени, он гладил золотистые кудри девушки, выбившиеся из-под одеяла.
   — Я люблю тебя, — прошептал он, обращаясь к неподвижному телу, и молчание было ему ответом. Льюис чувствовал, как сердце умирает у него в груди.
   Виктория положила руку на плечо юноши. Только сейчас она поняла то, о чем ей следовало догадаться гораздо раньше. Так вот почему Селия так переменилась в последнее время.
   — Она тоже любила тебя. Ты сделал ее счастливой.
   Он перевел дыхание и прижал к губам прядь золотистых волос Селии. Они все еще источали ее сладкий аромат.
   — Мы были любовниками, — хрипло сказал Льюис, — и в этом не было ничего дурного.
   — Конечно, не было, — согласилась Виктория.
   То, что произошло между Селией и Льюисом, противоречило всем правилам, которые Виктория впитала с молоком матери. Но они больше не довлели над ней. Их жизнь изменилась, изменились и они сами. Разве такой она была, когда впервые вступила на эту землю? Все ее представления о том, что достойно, а что нет, были разрушены. Любовь оказалась сильнее.
   Любовь изменила и Селию. Из наивного ребенка она превратилась в женщину. Она перестала порхать от цветка к цветку в поисках красоты и радости жизни. Все это она нашла в Льюисе.
   В комнату вошла Кармита с ведром воды.
   —  — Если позволите, я обмою сеньориту, — сказала она Виктории.
   — Спасибо, мы с Эммой должны это сделать сами, — мягко возразила Виктория, — это последнее, что мы можем сделать для нее.
   Джейк увел с собой Льюиса. Бен отправился распорядиться насчет гроба и могилы. Осторожно сняв с тела сестры изодранную одежду, Виктория и Эмма смыли кровь и грязь с ее тела. Копыта Рубио оставили многочисленные страшные следы на ее спине. Наверное, она уткнулась лицом в землю, прикрывая голову руками и пытаясь защититься от смертельных ударов. Затылок был разбит. Видимо, в это место жеребец нанес смертельный удар. После того как сестры вымыли Селию, насухо вытерли волосы и одели любимое платье, она лежала так, словно только что заснула. Казалось, стоит позвать ее, она откроет глаза и улыбнется. Лицо девушки стало мраморно-белым, черные ресницы оттеняли бледность щек. Это была все та же Селия, только душа уже покинула ее тело.
 
   Виктория не могла заснуть. Джейк настоял на том, чтобы она легла в постель, и она лежала с открытыми горящими глазами в объятиях мужа. Сначала она плакала, но слезы не приносили никакого облегчения. Потом иссякли и они. Страшная тоска сжимала ей сердце. Никогда она не представляла себе жизни без Селии, которая, как солнышко, освещала все вокруг себя. Ее не стало, и жизнь погрузилась во мрак.
   Ребенок шевельнулся и напомнил Виктории о себе.
   — Селия так ждала нашего малыша. Теперь уж она его не увидит.
   Джейк тоже не спал. Он беспокоился о том, как перенесет несчастье жена, но и сам горевал. Не будет больше их забавных бесед о женских и мужских седлах, о том, как отличить кота от кошки, не будут больше пропадать тапочки, не придется искать разные мелочи в самых невероятных местах.
   Джейк крепко прижимал к себе Викторию. Она должна все время чувствовать, что он рядом с ней.
   — Если у нас будет девочка, ты назовешь ее Селия?
   Виктория покачала головой:
   — Нет. Я не могу. Не сейчас. Прошло не меньше часа, прежде чем она смогла произнести еще несколько слов.