Без всяких приключений доехали эльфы до города Вены, столицы Австрии, и прямо с вокзала отправились осматривать достопримечательности города.
Вена – красивый город, в нём много роскошных домов, дворцов и больших магазинов. Малюткам Вена очень понравилась, в особенности Мурзилке, который пришёл в неописанный восторг от всего виденного.
– Ах, какие магазины, какие дома, что за роскошь! Здесь ещё лучше одеваются, чем в Париже! – восклицал он, поминутно останавливаясь.
Но восторги Мурзилки нисколько не интересовали братьев, зато их сильно заинтересовала большая афиша на углу улицы, на которой нарисованы были львы, тигры и волки.
– Доктор, – обратились все к Мазь-Перемазь, – объясните, что Эльфы пробрались в павильон, где сидели обезьяны здесь напечатано на этой афише.
Доктор объяснил, что в афише сказано, что в этот день в зоологическом саду будут показывать только что привезённых из Африки диких животных, – и предложил братьям отправиться в сад. Они, конечно, согласились.
Мурзилка тоже побежал за всеми, хотя в дороге то и дело ссорился и ворчал, что гораздо интереснее было бы идти по главным улицам, где можно видеть хорошие платья. По мнению Мурзилки, красивое платье интереснее диких зверей. Недаром же его прозвали «Пустой Головой».
Пришли малютки к зоологическому саду поздним вечером, когда посетителей уже не было, а звери все сидели в закрытых павильонах.
Эльфы пробрались в первый павильон, где сидели всевозможные обезьяны.
– Ха, ха, ха! Вот так уроды! – покатывались крошки, глядя на ужимки последних.
– Хи, хи, хи! – смеялись в свою очередь обезьяны, глядя на эльфов.
Натешившись вдоволь над обезьянами, малютки-эльфы перешли в другое отделение зоологического сада, где помещались змеи. Змеи только что поели, и потому лежали без движения; тем не менее многие эльфы, в том числе Пучеглазка и Быструн, побоялись подходить близко к ним.
– Нет, господа, как хотите, а мы ближе не пойдём, – говорили они. – Может быть, эти змеи ядовитые, укусит какая-нибудь из них и тогда – прощай жизнь.
Доктор Мазь-Перемазь успокоил трусов, объяснив им, что когда змея только что примет пищу, то она теряет ядовитость, и потому становится неопасной. Кроме того, он напомнил, что у него в кармане фрака имеется чудный цветок, который дала ему фея; при помощи этого цветка эльфы могут сделаться невидимками, так что змеи не в состоянии им сделать ничего худого.
Объяснение это успокоило малюток. Они храбро направились не только в отделение змей, но даже вошли в стеклянную клетку, в которой находились ядовитые змеи, и принялись выделывать с ними всевозможные штуки.
Чего они только не делали со змеями! – то обвивались ими, то сгибали их, то разгибали.
Быструн придумал даже обернуть змеёю, точно лентою, трёх эльфов и смеялся, глядя на стоящих будто в клетке братьев. Доктор Мазь-Перемазь при помощи Дедки-Бородача пытался устроить из другой змеи какую-то очень замысловатую фигуру; словом, эльфы веселились искренне.
Мурзилка не принимал участия в общем веселье. Засунув руки в карманы, он стал сбоку и смотрел, что делают другие, но сам боялся дотронуться до змей.
– Хватит вам возиться с этими змеями, – повторял он постоянно, – пойдём же лучше отсюда прочь, на улицу, там гораздо интереснее.
– Нет, Мурзилка, из сада мы так скоро ещё не уйдём, – ответил ему Дедко-Бородач. Тут вот рядом помещаются черепахи, надо непременно и на них поглядеть.
Не успел ещё Дедко-Бородач договорить последних слов, как эльфы бросили змей и обступили его со всех сторон.
– Черепахи? Где черепахи? Веди нас скорее к ним.
– Пожалуйте, вот они тут рядом.
Эльфы быстро выбежали в другое отделение; Мурзилка, сделав кислое лицо, последовал за ними.
На полу лежала огромная черепаха.
– А, Черепаха Ивановна, здравствуй! – закричали малютки, карабкаясь к ней на спину.
– Эй же, ну! быстрее! так мы до утра не двинемся с места, – подгонял её, подбоченясь, Пучеглазка.
– Подождите, подождите! – закричал Мурзилка, думая, что черепаха побежит рысью и что ему не поспеть за ними, – дайте мне руку, я бы тоже хотел прокатиться на черепахе.
При дружной помощи эльфов Мурзилка вскарабкался на спину черепахи, но та не двигалась с места.
– Ну, какая же это забава, – заметил Мурзилка, – то ли дело прокатиться на льве или тигре!
– А ведь Мурзилка дело говорит, – заметили другие и гурьбой побежали к хищным зверям.
Едва только вошли в то отделение, где помещались дикие животные, как со всех сторон раздался страшный рёв и крик, и звери, до того мирно спавшие в углах своих клеток, бросились вперёд и стали метаться.
Мурзилка, видя, что звери заперты в крепких железных клетках, начал сейчас же храбриться.
– Я – так совсем не боюсь ни львов, ни тигров, ни пантер, – говорил он. – Если бы мне дали в руки хорошее ружьё, я бы согласился идти на охоту на этих зверей…
– Ну, Мурзилочка, этого ты не говори, – заметил ему смеясь Чумилка. – Знаем мы, какой ты храбрец. Не до львов тебе: ты даже комаров и то боишься и бежишь от них за сто вёрст…
Эльфы захохотали, Мурзилка же от злости покраснел.
– Я боюсь? Я то? Эх, вы сами-то все трусы! – закричал он. – Вот смотрите, как я сейчас рассержу этого льва.
И, сказав это, Мурзилка подошёл к клетке и своею палкой стал дразнить льва, ударяя в прутья клетки.
Лев угрюмо шагал взад и вперёд, сначала мало обращая внимания на Мурзилку, но вдруг он рассердился и с такой силой хватил лапой по железным прутьям клетки, что – прутья согнулись, как тростинки.
Услышав рёв льва, и все другие звери начали реветь и метаться по клеткам.
Тигр, широко разинув пасть, высунул сквозь прутья свою страшную лапу, желая схватить кого-нибудь из малюток; пантера с налитыми кровью глазами стала бить головою об клетку, как будто намереваясь выскочить на свободу.
Эльфы струсили не на шутку и так растерялись, что вместо того, чтобы выйти вон из отделения, бросились вперёд, как раз перед клетками разъярённых животных.
Всему виноват был тут Мурзилка. Он первый бросился бежать, крикнув братьям:
– За мною, бегите за мною! Вот тут дорога! А то вас львы пожрут!..
Эльфы пустились бежать вслед за Мурзилкой, толкая и давя друг друга; пробежали мимо слонов, мартышек, попугаев, страусов, не обращая на них ни малейшего внимания, и успокоились лишь тогда, когда очутились далеко от зоологического сада.
Рассказ Двадцать Пятый
Рассказ Двадцать Шестой
Рассказ Двадцать Седьмой
Вена – красивый город, в нём много роскошных домов, дворцов и больших магазинов. Малюткам Вена очень понравилась, в особенности Мурзилке, который пришёл в неописанный восторг от всего виденного.
– Ах, какие магазины, какие дома, что за роскошь! Здесь ещё лучше одеваются, чем в Париже! – восклицал он, поминутно останавливаясь.
Но восторги Мурзилки нисколько не интересовали братьев, зато их сильно заинтересовала большая афиша на углу улицы, на которой нарисованы были львы, тигры и волки.
– Доктор, – обратились все к Мазь-Перемазь, – объясните, что Эльфы пробрались в павильон, где сидели обезьяны здесь напечатано на этой афише.
Доктор объяснил, что в афише сказано, что в этот день в зоологическом саду будут показывать только что привезённых из Африки диких животных, – и предложил братьям отправиться в сад. Они, конечно, согласились.
Мурзилка тоже побежал за всеми, хотя в дороге то и дело ссорился и ворчал, что гораздо интереснее было бы идти по главным улицам, где можно видеть хорошие платья. По мнению Мурзилки, красивое платье интереснее диких зверей. Недаром же его прозвали «Пустой Головой».
Пришли малютки к зоологическому саду поздним вечером, когда посетителей уже не было, а звери все сидели в закрытых павильонах.
Эльфы пробрались в первый павильон, где сидели всевозможные обезьяны.
– Ха, ха, ха! Вот так уроды! – покатывались крошки, глядя на ужимки последних.
– Хи, хи, хи! – смеялись в свою очередь обезьяны, глядя на эльфов.
Натешившись вдоволь над обезьянами, малютки-эльфы перешли в другое отделение зоологического сада, где помещались змеи. Змеи только что поели, и потому лежали без движения; тем не менее многие эльфы, в том числе Пучеглазка и Быструн, побоялись подходить близко к ним.
– Нет, господа, как хотите, а мы ближе не пойдём, – говорили они. – Может быть, эти змеи ядовитые, укусит какая-нибудь из них и тогда – прощай жизнь.
Доктор Мазь-Перемазь успокоил трусов, объяснив им, что когда змея только что примет пищу, то она теряет ядовитость, и потому становится неопасной. Кроме того, он напомнил, что у него в кармане фрака имеется чудный цветок, который дала ему фея; при помощи этого цветка эльфы могут сделаться невидимками, так что змеи не в состоянии им сделать ничего худого.
Объяснение это успокоило малюток. Они храбро направились не только в отделение змей, но даже вошли в стеклянную клетку, в которой находились ядовитые змеи, и принялись выделывать с ними всевозможные штуки.
Чего они только не делали со змеями! – то обвивались ими, то сгибали их, то разгибали.
Быструн придумал даже обернуть змеёю, точно лентою, трёх эльфов и смеялся, глядя на стоящих будто в клетке братьев. Доктор Мазь-Перемазь при помощи Дедки-Бородача пытался устроить из другой змеи какую-то очень замысловатую фигуру; словом, эльфы веселились искренне.
Мурзилка не принимал участия в общем веселье. Засунув руки в карманы, он стал сбоку и смотрел, что делают другие, но сам боялся дотронуться до змей.
– Хватит вам возиться с этими змеями, – повторял он постоянно, – пойдём же лучше отсюда прочь, на улицу, там гораздо интереснее.
– Нет, Мурзилка, из сада мы так скоро ещё не уйдём, – ответил ему Дедко-Бородач. Тут вот рядом помещаются черепахи, надо непременно и на них поглядеть.
Не успел ещё Дедко-Бородач договорить последних слов, как эльфы бросили змей и обступили его со всех сторон.
– Черепахи? Где черепахи? Веди нас скорее к ним.
– Пожалуйте, вот они тут рядом.
Эльфы быстро выбежали в другое отделение; Мурзилка, сделав кислое лицо, последовал за ними.
На полу лежала огромная черепаха.
– А, Черепаха Ивановна, здравствуй! – закричали малютки, карабкаясь к ней на спину.
– Эй же, ну! быстрее! так мы до утра не двинемся с места, – подгонял её, подбоченясь, Пучеглазка.
– Подождите, подождите! – закричал Мурзилка, думая, что черепаха побежит рысью и что ему не поспеть за ними, – дайте мне руку, я бы тоже хотел прокатиться на черепахе.
При дружной помощи эльфов Мурзилка вскарабкался на спину черепахи, но та не двигалась с места.
– Ну, какая же это забава, – заметил Мурзилка, – то ли дело прокатиться на льве или тигре!
– А ведь Мурзилка дело говорит, – заметили другие и гурьбой побежали к хищным зверям.
Едва только вошли в то отделение, где помещались дикие животные, как со всех сторон раздался страшный рёв и крик, и звери, до того мирно спавшие в углах своих клеток, бросились вперёд и стали метаться.
Мурзилка, видя, что звери заперты в крепких железных клетках, начал сейчас же храбриться.
– Я – так совсем не боюсь ни львов, ни тигров, ни пантер, – говорил он. – Если бы мне дали в руки хорошее ружьё, я бы согласился идти на охоту на этих зверей…
– Ну, Мурзилочка, этого ты не говори, – заметил ему смеясь Чумилка. – Знаем мы, какой ты храбрец. Не до львов тебе: ты даже комаров и то боишься и бежишь от них за сто вёрст…
Эльфы захохотали, Мурзилка же от злости покраснел.
– Я боюсь? Я то? Эх, вы сами-то все трусы! – закричал он. – Вот смотрите, как я сейчас рассержу этого льва.
И, сказав это, Мурзилка подошёл к клетке и своею палкой стал дразнить льва, ударяя в прутья клетки.
Лев угрюмо шагал взад и вперёд, сначала мало обращая внимания на Мурзилку, но вдруг он рассердился и с такой силой хватил лапой по железным прутьям клетки, что – прутья согнулись, как тростинки.
Услышав рёв льва, и все другие звери начали реветь и метаться по клеткам.
Тигр, широко разинув пасть, высунул сквозь прутья свою страшную лапу, желая схватить кого-нибудь из малюток; пантера с налитыми кровью глазами стала бить головою об клетку, как будто намереваясь выскочить на свободу.
Эльфы струсили не на шутку и так растерялись, что вместо того, чтобы выйти вон из отделения, бросились вперёд, как раз перед клетками разъярённых животных.
Всему виноват был тут Мурзилка. Он первый бросился бежать, крикнув братьям:
– За мною, бегите за мною! Вот тут дорога! А то вас львы пожрут!..
Эльфы пустились бежать вслед за Мурзилкой, толкая и давя друг друга; пробежали мимо слонов, мартышек, попугаев, страусов, не обращая на них ни малейшего внимания, и успокоились лишь тогда, когда очутились далеко от зоологического сада.
Рассказ Двадцать Пятый
Как эльфы-малютки собрались в отъезд, как они попали в Варшаву, как они там веселились и как Мурзилка нашёл себе дворец
Господа! – сказал Заячья Губа, – что вы думаете насчёт отъезда? Ведь у нас, поди, уж и зима на дворе. Я советую поторопиться, чтобы не попасть снежинкам на глаза: они, пожалуй, засыплют нас.
– Конечно, уедем! – ответили все разом.
Заячья Губа роздал всем сапожки-скороходы, и эльфы зашагали скоро и легко.
К полудню пятого дня малютки приблизились к какому-то большому городу.
– Подождите! – сказал Чумилка-Ведун братьям: я сбегаю узнать, что это за город, и живо вернусь…
– Иди, иди! – закричали все. – А мы пока отдохнём и поищем цветов.
Малютки успели полакомиться цветочным соком, который они нашли в запоздавших осенних цветах, отдохнули в их чашечках, полазили по деревьям, а Чумилки всё ещё не было.
Эльфы не на шутку уже начали бояться, не случилось ли чего с ним, когда до их чуткого слуха донеслась весёлая песенка Чумилки, а вслед за этим показался и крошечный певец.
– Что так долго? Как ты нас напугал! – посыпались упрёки братьев.
– Погодите, не кричите, всё узнаете, дайте только с духом собраться, – отшучивался Чумилка.
– Ну, ну, ну? – торопили его братья.
– Ах, братцы мои, – начал Чумилка, усаживаясь на пенёк, – ведь мы находимся в пределах России…
– Что ты, что ты? – перебили его малютки.
– Верно вам говорю: ведь этот город, что находится перед нами, это – Варшава… – Неужели это Варшава?
– Ура! – перебили его опять крошки.
– Какой это, однако, красивый город Варшава, если бы вы знали, – продолжал Чумилка, когда все успокоились. – Я там всё осмотрел: какие там мосты перекинуты через реку Вислу, какие дворцы и церкви в самом городе и сколько садов!..
– Нечего медлить, соберёмся скорее туда! – скомандовал Заячья Губа, и в один миг вся ватага была на дороге к видневшемуся вдали городу.
Малютки за разговорами да спорами не заметили, как на землю спустилась тёмная осенняя ночь с мириадами звёзд и холодным свежим воздухом.
Несмотря, однако, на поздний час, город был оживлён; по освещённым улицам мчались экипажи, по тротуарам толкались прохожие, любуясь выставленными в магазинных окнах товарами.
Эльфы тут же толкались между пешеходами, весело хихикая при каждом толчке. Больше всех волновался Мурзилка. То он оглядывал прохожих, то вскакивал в экипажи проезжих, то входил в отворённые двери магазинов. Всё, что он видел в Варшаве, чрезвычайно нравилось ему и приводило в восторг.
Кто знает, как долго продолжалось бы веселье, если бы вдруг в воздухе не замелькали белые, пушистые снежинки.
– И, о, а! мы летим издалека! всё покроем и занесём – разукрасим и заметём! – так пели пушинки, кружась в воздухе.
Едва только заслышали эльфы знакомые голоса, как бросились бежать.
И было от чего испугаться: во-первых, малютки боялись, чтобы снежинки не занесли их; во-вторых, они все были одеты в лёгкие костюмы и могли замёрзнуть.
Долго неслись малютки по улицам, беспомощно озираясь, куда бы укрыться. Но большие каменные дома так грозно смотрели на эльфов своими закрытыми окнами, что отнимали у крошек всякую охоту укрыться в них.
Наконец, эльфы увидели большой сад, обнесённый высокой оградой.
– Сюда, сюда! – скомандовал доктор.
Малютки быстро пустились вслед за доктором и направились в сад.
Калитка сада была закрыта, но малютки один за другим ловко пролезли в щели и вскоре все очутились в саду. Снег покрывал все аллеи сада и хрустел под крошечными ножками малюток. Эльфы дрожали от холода и в отчаянии не знали, где согреться, как вдруг Мурзилка закричал не своим голосом:
– Смотрите, господа, смотрите – какой я нашёл дворец!
– Дворец?! – закричали с удивлением в один голос все эльфы и, забыв о холоде и усталости, побежали туда, где находился Мурзилка.
Каково же было удивление братьев, когда они увидели, что Мурзилка нашёл в одном углу сада тёплый павильон, куда на зиму убирали особенно нежные растения! Кто может описать их радость, когда они папоротником открыли дверь и расположились на отдых под зелёными листочками роз и лилий, будто на дворе было лето, а не поздняя осень с вьюгой и снегом!
Давно уж эльфы не спали так спокойно и сладко, как в эту ночь; зелёные листья тихо покачивались, словно убаюкивали крошек и, тихо склонившись над малютками, нашёптывали им сладкие сны про жаркие страны, где растут пальмы, где на ветках широких тамариндов качаются обезьяны и сидят яркие попугаи.
– Конечно, уедем! – ответили все разом.
Заячья Губа роздал всем сапожки-скороходы, и эльфы зашагали скоро и легко.
К полудню пятого дня малютки приблизились к какому-то большому городу.
– Подождите! – сказал Чумилка-Ведун братьям: я сбегаю узнать, что это за город, и живо вернусь…
– Иди, иди! – закричали все. – А мы пока отдохнём и поищем цветов.
Малютки успели полакомиться цветочным соком, который они нашли в запоздавших осенних цветах, отдохнули в их чашечках, полазили по деревьям, а Чумилки всё ещё не было.
Эльфы не на шутку уже начали бояться, не случилось ли чего с ним, когда до их чуткого слуха донеслась весёлая песенка Чумилки, а вслед за этим показался и крошечный певец.
– Что так долго? Как ты нас напугал! – посыпались упрёки братьев.
– Погодите, не кричите, всё узнаете, дайте только с духом собраться, – отшучивался Чумилка.
– Ну, ну, ну? – торопили его братья.
– Ах, братцы мои, – начал Чумилка, усаживаясь на пенёк, – ведь мы находимся в пределах России…
– Что ты, что ты? – перебили его малютки.
– Верно вам говорю: ведь этот город, что находится перед нами, это – Варшава… – Неужели это Варшава?
– Ура! – перебили его опять крошки.
– Какой это, однако, красивый город Варшава, если бы вы знали, – продолжал Чумилка, когда все успокоились. – Я там всё осмотрел: какие там мосты перекинуты через реку Вислу, какие дворцы и церкви в самом городе и сколько садов!..
– Нечего медлить, соберёмся скорее туда! – скомандовал Заячья Губа, и в один миг вся ватага была на дороге к видневшемуся вдали городу.
Малютки за разговорами да спорами не заметили, как на землю спустилась тёмная осенняя ночь с мириадами звёзд и холодным свежим воздухом.
Несмотря, однако, на поздний час, город был оживлён; по освещённым улицам мчались экипажи, по тротуарам толкались прохожие, любуясь выставленными в магазинных окнах товарами.
Эльфы тут же толкались между пешеходами, весело хихикая при каждом толчке. Больше всех волновался Мурзилка. То он оглядывал прохожих, то вскакивал в экипажи проезжих, то входил в отворённые двери магазинов. Всё, что он видел в Варшаве, чрезвычайно нравилось ему и приводило в восторг.
Кто знает, как долго продолжалось бы веселье, если бы вдруг в воздухе не замелькали белые, пушистые снежинки.
– И, о, а! мы летим издалека! всё покроем и занесём – разукрасим и заметём! – так пели пушинки, кружась в воздухе.
Едва только заслышали эльфы знакомые голоса, как бросились бежать.
И было от чего испугаться: во-первых, малютки боялись, чтобы снежинки не занесли их; во-вторых, они все были одеты в лёгкие костюмы и могли замёрзнуть.
Долго неслись малютки по улицам, беспомощно озираясь, куда бы укрыться. Но большие каменные дома так грозно смотрели на эльфов своими закрытыми окнами, что отнимали у крошек всякую охоту укрыться в них.
Наконец, эльфы увидели большой сад, обнесённый высокой оградой.
– Сюда, сюда! – скомандовал доктор.
Малютки быстро пустились вслед за доктором и направились в сад.
Калитка сада была закрыта, но малютки один за другим ловко пролезли в щели и вскоре все очутились в саду. Снег покрывал все аллеи сада и хрустел под крошечными ножками малюток. Эльфы дрожали от холода и в отчаянии не знали, где согреться, как вдруг Мурзилка закричал не своим голосом:
– Смотрите, господа, смотрите – какой я нашёл дворец!
– Дворец?! – закричали с удивлением в один голос все эльфы и, забыв о холоде и усталости, побежали туда, где находился Мурзилка.
Каково же было удивление братьев, когда они увидели, что Мурзилка нашёл в одном углу сада тёплый павильон, куда на зиму убирали особенно нежные растения! Кто может описать их радость, когда они папоротником открыли дверь и расположились на отдых под зелёными листочками роз и лилий, будто на дворе было лето, а не поздняя осень с вьюгой и снегом!
Давно уж эльфы не спали так спокойно и сладко, как в эту ночь; зелёные листья тихо покачивались, словно убаюкивали крошек и, тихо склонившись над малютками, нашёптывали им сладкие сны про жаркие страны, где растут пальмы, где на ветках широких тамариндов качаются обезьяны и сидят яркие попугаи.
Рассказ Двадцать Шестой
Как лесные малютки решили смастерить снеговика-великана и что при этом делал Мурзилка
Малютки проснулись поздно, радостные и весёлые.
– Ах, какой чудесный сон! – воскликнули все в один голос. – Не в Индии ли мы в самом деле и не спим ли мы в саду раджи? – сказал Дедко-Бородач и вскочил на окно, но в ту же минуту он с радостным криком обратился к братьям:
– Смотрите, сколько навалило снегу! Идите скорее все сюда!
Дело в том, что за ночь выпало много снегу, который толстым слоем покрыл лужайки и дорожки парка. Утро было холодное, и выпавший снег не таял.
– Хи-хи-хи! – захихикали от восторга эльфы: – родной снег! Как приятно его видеть!
– Господа, давайте мастерить снеговика! – предложил маленький эльф по имени Алхимик.
– Вот прекрасная мысль! – закричали малютки в один голос: – будем лепить снеговика!
– Снеговика великана! – предложил Пучеглазка.
– Великана, да, великана! – закричала весело толпа: – снегу ведь много. – И малютки гурьбой высыпали в сад.
Маленькие ножки вязли в глубоком снегу, но малютки этим не смущались: они обегали весь сад и нашли совсем глухой уголок, куда летом ставили оранжерейные рамы.
– Да, но как же мы будем лепить великана? – спросил Дедко-Бородач, – ведь мы маленькие…
– Ну, что за беда, – перебил суетившийся Мурзилка, – мы устроим живые леса, один станет на плечи другому, а я стану на самом верху и буду смотреть за работами.
– Ты вечно мелешь пустяки! – заметил Алхимик. – Кто же будет работать, когда мы все будем стоять, как брёвна? Устроить нужно леса, но только настоящие…
– Конечно, настоящие, вот как устраивают при постройке домов, – ответили человечки и принялись собирать сухие ветки. Через час их было набрано столько, что братья могли уже приняться за дело.
Опять закипела работа в маленьких, опытных ручках! Леса с каждой минутой росли и к полудню они были готовы.
– Довольно! – скомандовал Заячья Губа: – теперь пошли таскать снег!
– Снег, снег, снег! – закричали крошки и, как муравьи, поскакали по саду.
Начали с постройки фундамента, на котором, должен был стоять великан. Все, за исключением Мурзилки, работали с увлечением. Вертушка и Читайка нашли где-то восемь красных больших морковок, которые они с радостным криком поднесли к постройке. – О, из этого выйдут прекрасные волосы и усы! – заговорили братья и поблагодарили Вертушку и Читайку за их находку.
Дедко-Бородач таскал громадные комья снега, а Тишка с Мишкой ухищрялись скатывать такие большие снежные шары, что братья только ахали от удивления. Работа кипела, материал с быстротой молнии передавался снизу вверх, и фундамент увеличивался с каждой секундой. Не обошлось, конечно, без приключений.
Только успели Вертушка с Читайкой забраться на самый верх, как зазевавшийся Читайка сорвался с лесов и полетел кубарем в рыхлый снег, откуда братья его с трудом вытащили; едва успокоились малютки от испуга и принялись за работу, как Тишка с Мишкой о чём-то поспорили; в пылу спора они выпустили из рук глыбу снега, которая, рассыпаясь, устремилась вниз; вслед за тем раздался отчаянный крик Мурзилки – и всё стихло.
В ужасе бросились эльфы к тому месту и наскоро принялись отбрасывать в сторону снег, под которым лежал бедняга Мурзилка.
– Ох-хо-хо! – стонал несчастный. – Убили Мурзилку, убили ни за что, ни про что умницу!
– Ну, не горюй, Мурзилка; ведь мы не нарочно; прости, говорили сконфуженные Тишка и Мишка.
– Вам всё прости, – накинулся на них Мурзилка: цилиндр раздавили, фрак испортили, новые башмачки промокли, а вам прости.
– Полно, Мурзилка! – урезонивали его Пучеглазка, Мазь-Перемазь и другие, но наш франт так разошёлся, что никого слушать не хотел.
– Не прощу, не прощу! – кричал он, отогревая свои раскрасневшиеся кулачки. – Вот ни за что не прощу, и работать не хочу, вот сяду и буду всем мешать: знайте в другой раз, как обижать Мурзилку.
Видя; что с ним ничего не поделаешь, братья оставили его в покое и принялись опять за работу.
Эльфам было весело, все соединились для общей работы, смех и гам стояли над садом.
Мурзилка сердился, сердился, но и на него подействовала весёлость остальных и он вскоре опять по-старому принялся бегать взад и вперёд, суетиться, давать советы и мешать другим. Сам он, конечно, ничего не делал, а только покрикивал на других. Эльфы не обращали на него внимания и только снисходительно улыбались на его замечания.
– Господа, принимаемся за голову! Скажите теперь, кого лепить? – спросили верхние работники.
– Ах, француза! пожалуйста, француза! – взмолился Мурзилка.
– Француза так француза, – согласились эльфы и принялись за отделку головы. Когда она была готова, Скок и Китаец принесли два больших угля, которые вставили вместо глаз, и ими же нарисовали рот, нос и уши. Морковь украшала голову снеговика в виде усов, бороды и четырёх торчащих кверху волос. В правую руку великана Алхимик вложил восьмую – морковку, так что казалось, будто француз указывает вдаль. Наконец, всё было готово, и маленькие человечки торопливо принялись убирать леса.
Громкий восторженный крик радости вырвался из сотен маленьких грудок, когда перед восхищённой толпой предстал сажённый великан, освещённый розовыми лучами заходящего солнца.
Снеговик действительно был хорош, и крошки недаром были в восхищении от своей работы.
– Ура, ура! – загремело в воздухе.
На небе между тем одна за другой загорались и мигали звёздочки. Крошки перешли в тёплый павильон, где и расположились на ночь.
– Ах, какой чудесный сон! – воскликнули все в один голос. – Не в Индии ли мы в самом деле и не спим ли мы в саду раджи? – сказал Дедко-Бородач и вскочил на окно, но в ту же минуту он с радостным криком обратился к братьям:
– Смотрите, сколько навалило снегу! Идите скорее все сюда!
Дело в том, что за ночь выпало много снегу, который толстым слоем покрыл лужайки и дорожки парка. Утро было холодное, и выпавший снег не таял.
– Хи-хи-хи! – захихикали от восторга эльфы: – родной снег! Как приятно его видеть!
– Господа, давайте мастерить снеговика! – предложил маленький эльф по имени Алхимик.
– Вот прекрасная мысль! – закричали малютки в один голос: – будем лепить снеговика!
– Снеговика великана! – предложил Пучеглазка.
– Великана, да, великана! – закричала весело толпа: – снегу ведь много. – И малютки гурьбой высыпали в сад.
Маленькие ножки вязли в глубоком снегу, но малютки этим не смущались: они обегали весь сад и нашли совсем глухой уголок, куда летом ставили оранжерейные рамы.
– Да, но как же мы будем лепить великана? – спросил Дедко-Бородач, – ведь мы маленькие…
– Ну, что за беда, – перебил суетившийся Мурзилка, – мы устроим живые леса, один станет на плечи другому, а я стану на самом верху и буду смотреть за работами.
– Ты вечно мелешь пустяки! – заметил Алхимик. – Кто же будет работать, когда мы все будем стоять, как брёвна? Устроить нужно леса, но только настоящие…
– Конечно, настоящие, вот как устраивают при постройке домов, – ответили человечки и принялись собирать сухие ветки. Через час их было набрано столько, что братья могли уже приняться за дело.
Опять закипела работа в маленьких, опытных ручках! Леса с каждой минутой росли и к полудню они были готовы.
– Довольно! – скомандовал Заячья Губа: – теперь пошли таскать снег!
– Снег, снег, снег! – закричали крошки и, как муравьи, поскакали по саду.
Начали с постройки фундамента, на котором, должен был стоять великан. Все, за исключением Мурзилки, работали с увлечением. Вертушка и Читайка нашли где-то восемь красных больших морковок, которые они с радостным криком поднесли к постройке. – О, из этого выйдут прекрасные волосы и усы! – заговорили братья и поблагодарили Вертушку и Читайку за их находку.
Дедко-Бородач таскал громадные комья снега, а Тишка с Мишкой ухищрялись скатывать такие большие снежные шары, что братья только ахали от удивления. Работа кипела, материал с быстротой молнии передавался снизу вверх, и фундамент увеличивался с каждой секундой. Не обошлось, конечно, без приключений.
Только успели Вертушка с Читайкой забраться на самый верх, как зазевавшийся Читайка сорвался с лесов и полетел кубарем в рыхлый снег, откуда братья его с трудом вытащили; едва успокоились малютки от испуга и принялись за работу, как Тишка с Мишкой о чём-то поспорили; в пылу спора они выпустили из рук глыбу снега, которая, рассыпаясь, устремилась вниз; вслед за тем раздался отчаянный крик Мурзилки – и всё стихло.
В ужасе бросились эльфы к тому месту и наскоро принялись отбрасывать в сторону снег, под которым лежал бедняга Мурзилка.
– Ох-хо-хо! – стонал несчастный. – Убили Мурзилку, убили ни за что, ни про что умницу!
– Ну, не горюй, Мурзилка; ведь мы не нарочно; прости, говорили сконфуженные Тишка и Мишка.
– Вам всё прости, – накинулся на них Мурзилка: цилиндр раздавили, фрак испортили, новые башмачки промокли, а вам прости.
– Полно, Мурзилка! – урезонивали его Пучеглазка, Мазь-Перемазь и другие, но наш франт так разошёлся, что никого слушать не хотел.
– Не прощу, не прощу! – кричал он, отогревая свои раскрасневшиеся кулачки. – Вот ни за что не прощу, и работать не хочу, вот сяду и буду всем мешать: знайте в другой раз, как обижать Мурзилку.
Видя; что с ним ничего не поделаешь, братья оставили его в покое и принялись опять за работу.
Эльфам было весело, все соединились для общей работы, смех и гам стояли над садом.
Мурзилка сердился, сердился, но и на него подействовала весёлость остальных и он вскоре опять по-старому принялся бегать взад и вперёд, суетиться, давать советы и мешать другим. Сам он, конечно, ничего не делал, а только покрикивал на других. Эльфы не обращали на него внимания и только снисходительно улыбались на его замечания.
– Господа, принимаемся за голову! Скажите теперь, кого лепить? – спросили верхние работники.
– Ах, француза! пожалуйста, француза! – взмолился Мурзилка.
– Француза так француза, – согласились эльфы и принялись за отделку головы. Когда она была готова, Скок и Китаец принесли два больших угля, которые вставили вместо глаз, и ими же нарисовали рот, нос и уши. Морковь украшала голову снеговика в виде усов, бороды и четырёх торчащих кверху волос. В правую руку великана Алхимик вложил восьмую – морковку, так что казалось, будто француз указывает вдаль. Наконец, всё было готово, и маленькие человечки торопливо принялись убирать леса.
Громкий восторженный крик радости вырвался из сотен маленьких грудок, когда перед восхищённой толпой предстал сажённый великан, освещённый розовыми лучами заходящего солнца.
Снеговик действительно был хорош, и крошки недаром были в восхищении от своей работы.
– Ура, ура! – загремело в воздухе.
На небе между тем одна за другой загорались и мигали звёздочки. Крошки перешли в тёплый павильон, где и расположились на ночь.
Рассказ Двадцать Седьмой
Как малютки-эльфы закончили свои странствования и вернулись в родной лес
К утру взошло солнце, заглянуло в уголок сада, где стоял снеговик, и улыбнулось на работу человечков. От этой улыбки растаял весь выпавший снег, а вместе с ним и снежный великан. Проснувшись малютки увидели из окна слякоть и грязь. Затосковали они по милому, родному краю, я всем им захотелось домой, в густой родной лес.
Надели они опять сапожки-скороходы и, попрощавшись с садом, приютившим их, пустились в путь.
Опять замелькали города и сёла, но на этот раз путешественники нигде не останавливались; радостное чувство, чувство приближения к Родине, охватило их всех. Быстро миновали они поля, леса и города, – вот показалась дорогая граница Родины, откуда они три года тому назад уехали.
Громкое «ура!» – раздалось навстречу милому, дорогому краю, и крошки-человечки понеслись к нему быстрее ветра. Вот обогнули они последнюю деревню и въехали в родной лес.
Слёзы счастья стояли в маленьких глазках, ручки крепко прижимали к себе любимый папоротник, крошечные ротики целовали каждый листочек, каждую былинку…
И зажили опять по-старому малютки-эльфы, вспоминая в длинные зимние вечера тёплые и холодные страны, в которых они побывали во время своего странствования, и мечтая о том, какие бы придумать новые затеи и шутки.
1883
Надели они опять сапожки-скороходы и, попрощавшись с садом, приютившим их, пустились в путь.
Опять замелькали города и сёла, но на этот раз путешественники нигде не останавливались; радостное чувство, чувство приближения к Родине, охватило их всех. Быстро миновали они поля, леса и города, – вот показалась дорогая граница Родины, откуда они три года тому назад уехали.
Громкое «ура!» – раздалось навстречу милому, дорогому краю, и крошки-человечки понеслись к нему быстрее ветра. Вот обогнули они последнюю деревню и въехали в родной лес.
Слёзы счастья стояли в маленьких глазках, ручки крепко прижимали к себе любимый папоротник, крошечные ротики целовали каждый листочек, каждую былинку…
И зажили опять по-старому малютки-эльфы, вспоминая в длинные зимние вечера тёплые и холодные страны, в которых они побывали во время своего странствования, и мечтая о том, какие бы придумать новые затеи и шутки.
1883