И. Н. Диго. Бумеранг желаний

   До звонка будильника оставалось пятнадцать минут. Так что же? Как считать – она счастливая? А где же тогда эйфория от жизни? Нет, ну вроде и горя-то нет. Все хорошо… Но хочется…
   «Надо принять душ, горячий!» – решила Лера.

1.2

   Будильник отбивает побудку. Лера выскакивает из душа, одним движением бьет по будильнику сверху и чуть наотмашь. Часы валятся набок, пару раз пытаются издать звук и окончательно замолкают. Лера останавливается около беззаботно сопящего мужа, будто раздумывая, не стукнуть ли его так же, как несчастный будильник, собирает длинные русые волосы в пучок, поправляет сорочку и идет в соседнюю комнату со словами:
   – Котятки, подъем! Пора в школу! Пора в садик!
   Катя, заслышав это, лезет головой под подушку, не открывая глаз, а Диана вскакивает на кроватке по стойке «смирно» и кричит:
   – Я увэ! Мама! Я увэ!
   – Я знаю, что ты уже, а вот Катя все еще спит! Катя, вставай, а то опоздаем и в школу не пустят! Катя!
   Катя не шевелится. Лера тормошит ее и пытается достать из-под подушки. Катя упирается и лезет еще глубже.
   – Диана, иди чистить зубы, пока Катя не заняла ванную!
   – Форофо! – Диана вприпрыжку скачет в ванную. Спустя минуту: – Мама, я увэ! Я сделала! Мама, Катя фпит! Катя, фтавай!
   Лера тормошит Катю и переходит в решительное наступление:
   – Катя! Ну все! Вставай сейчас же, а то оставлю тебя дома одну на весь день! – Лера стягивает одеяло и отнимает подушку у упирающейся Кати.
   – А что, папы нет дома? – спрашивает Катя, открывая один глаз.
   – Катя, папа спит, но ты же знаешь, что он проснется и сразу же уедет обратно на работу. Так что бегом в ванную, пока еще можно успеть в школу. Бегом!
   – Не хочу, чтобы папа уходил на работу! – Катя сжимается на кровати, обняв коленки.
   – И я не фочу! И я не фочу! Фочу дома! – Диана хлопает в ладоши и прыгает на кроватке.
   – Фочу, не фочу, – передразнивает Лера, – ну-ка одна в ванную, другая одеваться. Сейчас уже дедушка Коля за вами приедет, чтобы на машине везти, а вы еще не готовы.
   – Не фочу! Не фочу! Не-фо-чу-не-фо-чу! – упорно повторяет Диана скороговорку. Она продолжает хлопать в ладоши и одновременно прыгать на месте. Если всматриваться, то на какое-то мгновение может показаться, что она подпрыгивает и разбивает в воздухе невидимые воздушные пузыри, слишком уверенно маленькие ладошки тянутся к невидимой цели. Но это лишь на мгновение. – Не фочу! Не фочу!
   Через тридцать минут все трое внизу у подъезда лезут в машину.
   – Папа! – говорит Лера. – Не забудь, сегодня Кате на танцы к трем, и надо вещи из химчистки забрать. Квитанция вот! Сейчас как всегда. Меня до метро. Потом Диану в садик, Катю – в школу.
   Дедушка Коля, он же папа Леры, молча кивает, и машина плавно трогается с места. Дедушка молчалив и часто за день может не произнести и трех слов. Лера рада, что он согласился помогать им с детьми. Все лучше, чем какую-то непонятную няню нанимать. Историй с нянями сейчас столько. То пьют, то детей бьют. Лера рада, она может работать и не сидеть дома.
   К вечеру похолодало. Снег хрустит, мороз хватает за все ненадежно укрытые места. Лера прикрывает нос рукой. Кончики пальцев чуть онемели от жгучего холода. По коленкам леденящий воздух пытается забраться выше. Лера на ходу одергивает юбку, но она все равно выше колен – не растянуть, семенит быстрее к подъезду. Короткая норковая шубка не улучшает ситуацию. Спрятаться быстрее за металлической тяжелой дверью, ай ушки, ушки. Останавливается, не доходя до надежного укрытия каких-то пять метров. В изумлении смотрит на «мерседес» мужа, запаркованный у дома. Замирает на долю секунды. Что-то он рано сегодня. Она смотрит на поцарапанное галочкой крыло машины. Да, вроде его! И еще быстрее семенит к двери подъезда. Едет в лифте на шестой этаж. Отпирает негнущимися пальцами замок входной двери, открывает ее, и уши наполняет гвалт скачущих навстречу детей.
   – Мама! Мама! Ты пишла! Мама! Мама! Ты пишла! – Диана прыгает, смешно дрыгая в воздухе одновременно ногами и руками.
   Катя рычит, строит страшную гримаску, имитируя тигриный оскал, и вдруг прыгает сбоку, повисая на правом плече, рыча, вцепившись когтями в шубу и обхватив по-обезьяньи ногами Леру, как дерево.
   – Ты – моя добыча! – с рыком произносит Катя.
   Диана, продолжая прыгать, одним рывком виснет на втором плече. Лера чуть не падает от двойной нагрузки.
   – Катя, слезь. Сейчас же. Вы мне всю шубу раздерете.
   Дети продолжают висеть, рычать и пищать одновременно. Лера с трудом отдирает от себя Катю. Катя продолжает виснуть на руке, сползает на пол.
   – Доченьки, помогаем маме, несем этот пакет на кухню.
   Дети вцепляются четырьмя руками в пакет, бегут на кухню, попутно пытаясь перетянуть пакет каждая в свою сторону. Есть свободная секунда, чтобы стянуть сапоги. Пальцы рук начинает покалывать. Кончики покраснели и побелели местами. Надо бы посмотреть, как там нос и щеки и колени. Да, такого морозца давно в Москве не видели. А днем градусов десять всего-то и было.
   На ходу массируя пальцы, Лера двигается к большому зеркалу в прихожей, спотыкается обо что-то тяжелое и чуть не падает. В изумлении всматривается в коробку на полу с металлическими кругляшками на верхней части, понимает, что это аккумулятор. Что эта вещь делает в центре прихожей? Рядом валяются старый батник мужа и тканевые перчатки и сапог, один сапог. Все это совершенно идиотским образом разбросано на полу, чтобы все спотыкались. Лера с детства не любила, когда все вот так, не по местам, когда не убрано. Решительным шагом она входит в гостиную, чтобы высказать ему все, и останавливается в недоумении. Оцепенение спадает через секунду – а что она, собственно, хотела. В гостиной тихо, как всегда, в кресле сидит дедушка Коля, а мужа, естественно, нет.
   – Лени нет? – на всякий случай спрашивает она отца с надеждой и неуверенностью одновременно.
   Тот неспешно поднимает глаза от книги, смотрит внимательно поверх очков, произносит:
   – Конечно нет. На работе он. Хотя, – тут дедушка Кати и Дианы усмехается в седые усы, – побегал и поматерился он сегодня изрядно. Представляешь, его хваленый «мерседес» так и не изъявил желания завестись. Вот суеты-то было. У него там, как всегда, совещание, все ждут, понимаешь? А он тут вокруг машины круги нарезает. Хе!
   Ну, если дедушка произнес речь более трех предложений, значит, муж бегал и суетился часа два, не меньше. Позвонить, не позвонить. Нет, лучше пусть сам приходит и рассказывает. Она аккуратно сложила в один уголок в коридоре все разбросанные по полу предметы. Главное – в непосредственной близости от первоначального места нахождения, чтобы не нарваться на главный вопрос вечера «Куда ты подевала мой аккумулятор?» с дополнением «Невозможно ничего оставить, все тут же спрячут». Тем временем дети уже добыли бородинский хлеб из сумки, разделили, и каждая жевала в своем конце комнаты: старшая – рисуя, а младшая – смотря мультики. Лера сначала хотела выступить с упреком, что нельзя жевать перед едой, потом прикинула, что, пока все будет готово, пройдет час-полтора, и смолчала. Зато есть шанс приготовить без криков и драк.
   Лера занимается ужином. На сковороде шкварчит масло. На соседней конфорке кипит вода в ожидании картошки. Все своим чередом. Скоро придет муж. Лера вытерла руки о подол фартука. Наверное, будет злиться из-за аккумулятора. Это такая редкость, чтобы что-то было не по его заранее задуманному плану.
   – Кхе-кхе, – послышалось сзади. – Доча, дай кружку большую. Вот, чаю решил попить. А потом поеду к себе уже.
   – Что, ужинать не будешь? – расстроилась Лера.
   Дедушка, то есть папа, почти никогда не оставался на ужин, каждый раз уезжал кушать домой, где его ждала мама, но из раза в раз Лера переживала этот отказ. Ей не было приятно, что папа всегда предпочитал ужин дома ее стряпне. Она понимала, конечно, что мама ждет, но все равно…
   – У Дианы в группе сегодня мальчик ударился головой о батарею, и его без сознания отправили в больницу, – внезапно продолжил дедушка Коля.
   – Господи! – Лера чуть не выронила сковородку из рук.
   – Мама, мама, у меня эльф валеф под диван и не фочет вылевать! – донеслось откуда-то из коридора.
   – Доченька! Он обязательно вылезет. Сам вылезет.
   – Ну, мам! Его надо дофтать!
   – Диана, подойди лучше к нам с дедушкой!
   Диана выглядывает из-за двери. Два хитрых глаза испытующе смотрят на взрослых.
   – Диана, расскажи, что стало с тем мальчиком, который о батарею ударился, – попросила Лера.
   На лице Дианы отразился испуг.
   – Он бегал-бегал, а потом удаввился о батавею. И у него квовь, так шшш…
   – А ты видела, как он бегал? – спросила Лера.
   – Да, он йядом бегал, а потом… бам и квовь…
   – Бедненькая, тебе, наверное, страшно было?
   – Офень втвафно. – У Дианы из глаз покатились слезы. – Но у него ффе ховофо будет, туман, туман, а потом ховофо… я внаю. А еще он девется, больно, он влой. Бойка – влой.
   – Ладно, доченька, не плачь, все будет хорошо, и Борька поправится и драться не будет. Не надо плакать. Ну, иди ко мне, маленькая. Иди на ручки.
   Лера подняла на руки Диану, покачала из стороны в сторону.
   – А Надевда Ивановна! Ей тове плохо, – продолжала сквозь слезы маленькая Диана.
   – Господи! А с ней-то что? – Лера вопросительно посмотрела на отца.
   – Увезли с сердечным приступом. Конечно, такие нервы! – проговорил дедушка Коля.
   Лера продолжала раскачивать Диану из стороны в сторону.
   – Ой! У меня же пригорит сейчас все! Ну-ка, дедушка! Держи кружку, держи внучку. Идите в комнату, а я скоро буду.
   Выпроводив всех из кухни, Лера снова занялась ужином, но история про мальчика не хотела вылезать и головы. Неспокойно было на душе, как-то муторно. Настроение попыталось окончательно испортиться, но тут пришел муж. Из коридора послышался щелчок открывающегося замка, дверь распахнулась, потом с грохотом закрылась. И мгновенно квартиру наполнил топот стучащих о пол ног и визги.
   – Папа пришел! – Это Катин голос.
   – Папа пифла! – А это маленькая Диана. Она когда волнуется, всегда путает окончания в словах.
   Лера тоже выглянула из кухни, приветливо помахала мужу лопаточкой, которой только что переворачивала на сковородке котлеты. Взглянула, поняла, что у мужа тяжелый день, что настроение плохое и, наверное, еще и голоден. А значит, совсем злой. Подумав это, она скрылась обратно на кухне. Слава богу, что через пару минут можно будет подавать на стол. Пусть он пока с детьми пообщается, отойдет!
   – Папа пифла! Папа пифла! – кричала маленькая Диана, прыгая и размахивая руками.
   «Она всегда такая смешная, – думал Леонид. – Интересно, какая она будет, когда вырастет? Поменяется или останется вот такой веселой и непосредственной?»
   – Привет, – сказал он. – Катя, как дела?
   – Хорошо.
   – И у меня фовофо, и у меня фовофо, – прыгала Диана.
   – Папа, скажи мне знаешь что? – продолжила Катя. Она всегда говорила чуть медленно и с интонацией вверх. – Скажи мне знаешь что? А почему твоя машина внизу стоит? Ты не ездил на работу?
   Вопрос напомнил Леониду утро, когда он суетился вокруг машины в упрямой надежде, что она все же заведется, а она все не заводилась и не заводилась. Он вспомнил, как пнул со злости колесо. Боль в ноге ответила фантомом на это воспоминание. Он с ненавистью поискал глазами аккумулятор. Вот он, зараза. И что делать – непонятно. То ли эвакуатор вызывать, то ли еще что. А мороз-то не шутка. Ладно, позвоню Палычу, попрошу – пусть он разбирается. Хваленая немецкая техника!
   – Папа, папа, почему ты молчишь? – Леонида вывел из размышлений голос старшей. Катя чуть искоса смотрела на него.
   «Господи, совсем как Лера, похожа на нее, да еще и смотрит так же», – подумал он про себя.
   – Нет, доченька, папа ездил на работу, но на такси, потому что машина сломалась. Все! Идемте в гостиную! Ну-ка? – Он поднял младшую на руки. Катя с завистью посмотрела на нее. Дотащил Диану до дивана. Усадил рядом старшую и поздоровался с дедушкой. – Так, я на секунду – сниму пальто, помою руки, и, наверное, будем есть, если мама нас покормит.
   – Покормит-покормит! – сказала Лера, внося в комнату большое блюдо с дымящейся картошкой. – Всем мыть руки и садиться за стол! Папа! Может, поужинаешь с нами?
   – Нет, нет, доченька, спасибо, я домой. – Папа засобирался, вылезая из кресла.
   – Ну как хочешь! – чуть обиженно произнесла Лера.

1.3

   Папа уехал домой. Леонид по-хозяйски уселся во главе стола, позвал детей. Первой конечно же прискакала на одной ножке Диана, запрыгнула на стул, посмотрела, что есть вкусного, радостно взвизгнула при виде картошки-фри, спрыгнула со стула, запрыгнула обратно, схватила вилку и победно посмотрела на Леонида. Катя, как всегда, чуть медлительно приблизилась к столу, взглянула на стул Дианы, вплотную приближенный к стулу Леонида, постояла чуть рядом, будто раздумывая, не надо ли отодвинуть сестру вместе со стулом в другой конец комнаты и чем это обернется. Потом, все еще раздумывая о чем-то, подошла к своему стулу, стоящему следом за Дианиным, и взобралась на него. Садиться с правой стороны от Леонида было не принято. Это место Леры, а дочери всегда сидели слева. По Диане было видно, что она уже еле сдерживается, чтобы не воткнуть вилку в дымящуюся картошку. Тут появилась Лера, составила на стол еще несколько тарелок с яствами. Леонид тем временем открыл яблочный сок и бутылку мозельского рислинга. Пробка с неподражаемым хлопком была удалена из бутылки, и ужин начался.
   Лера никогда не пыталась разговаривать с мужем, пока тот голодный. «Голоден – значит, опасен», – всегда проговаривала она про себя. Леонид и сам замечал за собой, что ужин был своеобразным переключателем с жесткой бизнес-волны на домашний уют. Тем более сегодня, когда даже хваленый «мерс» с утра не завелся и весь день в том же духе.
   Лера старалась ничем не выдать свой интерес к аккумуляторно-автомобильной тематике. «Захочет, сам расскажет», – справедливо полагала она. Так вот спросишь невпопад – и получишь водопад из всего негатива, накопленного за день. Муж молчал, но после двух бокалов рислинга расслабился. Было видно, как расправляются сдвинутые брови и начинают исчезать полоски морщинок над переносицей.
   – Представляешь, этот хваленый «немец» не завелся сегодня, – вдруг сказал он с такой страстью, что Диана на пару секунд подвисла, сидя с открытым ртом и с салатным листом, нанизанным на вилку. Рот был открыт, а зеленый салат так и не укушен. Но тут поток страсти и негодования пронесся мимо, видимо вниз по направлению к машине, и жевание и кусание продолжились.
   – Да? То-то я удивилась, обнаружив машину у дома сегодня вечером, – поддержала разговор Лера.
   – Причем я понять не могу, что с ним, – диагностика ничего не показывает – все в норме, но не заводится, – почти перебив жену, продолжил Леонид. – Уже и аккумулятор новый сегодня утром установили, не хотел время на все эти эвакуаторы терять, но придется, теперь Палыч пусть всем этим занимается. Сегодня весь день наперекосяк из-за этого.
   – Ну, нет ничего вечного, ты просто отвык от того, что машины ломаются, – попыталась успокоить Лера.
   Леонид тотчас вспомнил, как он ездил на вазовской «девятке» лет десять назад. «Девятка» была десятилетней выдержки, что было почти смертельно для отечественного автопрома тех лет. Машина каждую неделю выдавала очередной фокус, заставляя Леонида делать самостоятельно ремонт в самых неожиданных местах. Денег заменить авто не было, и он терпел. Видимо, тогда и появилась эта привычка пытаться справиться с неисправностью самостоятельно, а не вызывать сервис или эвакуатор. «Время идет, а люди не меняются», – подумал Леонид.
   – Все! Завтра точно ключи Палычу и обо всем забыть, – произнес он вслух более для себя, чем для остальных.
   – Тортик к чаю будешь? – спросила Лера, пытаясь переключить мужа на другую тему.
   – Да нет, и так пузо скоро вырастет!
   Лера оценивающе посмотрела на живот Леонида. «Да нет, пока еще это не пузо, а так – легкая припухлость, – подумала про себя, – но, пожалуй, на десерте настаивать не стоит».
   – Сегодня у Дианы в садике мальчик о батарею голову разбил, – произнесла она.
   Диана склонилась над своей чашкой с чаем.
   – Безобразие! Совсем за детьми не смотрят! Все-таки наши детсады все хуже и хуже, персонал низкоквалифицированный. Конечно! Им же там копейки платят. Кто смог, давно ушел на другую работу. Я тебе предлагал няню нанять.
   – Ну вот! Все как всегда! Леня! Дети бегают и падают, и разбить голову может каждый и в любом месте!
   – Да, только в специализированных местах оборудование должно быть подготовлено к тому, что дети бегают и падают. Могли бы, к примеру, батарею одеть в мягкий короб или еще что-то сделать. Куда только воспитательница смотрела?! – продолжил Леонид
   – Воспитательница тоже в больнице с сердечным приступом. – Лера начала собирать пустые тарелки.
   Катя, как всегда, казалось, мечтала о чем-то, не произнося ни слова, по-прежнему ковыряя вилкой котлету. Диана оторвалась от чая, золотистые волосы складываются в витые локоны на плечах, глаза чистые, наполненные слезами.
   – У меня эльфу тове плофо, и он плачет, – произнесла она, и слезы полились по щекам.
   Леонид посмотрел на дочь, и комок подступил к горлу. В семье привыкли, что Диана постоянно говорит о своем невидимом друге Эльфе. Он даже советовался со специалистами. Сказали, что это бывает, что в детстве дети придумывают себе фантастических друзей. Просто надо окружать таких детей заботой и лаской, и со временем это пройдет.
   – Ну не плачь, все поправятся, и эльф поправится. Диана, не надо плакать. – Леонид нежно погладил дочь по волосам.
   Ужин закончился, все разбрелись по комнатам, занялись своими делами.
   Ночью Лера проснулась от того, что услышала плач из соседней комнаты. Невозможно было разобрать, какая из дочерей плачет. Она быстро встала, привычно накинула халат и пошла в детскую. Диана сидела в углу кровати, положив лоб на колени и обхватив ноги руками. Плакала тихо, даже не плакала, а чуть скулила, как щеночек.
   – Диана, да что же это, болит что-нибудь? – тихо спросила Лера.
   – Не-е-ет, ма-а-мотька! Им плофо, ффем плофо! И Надевда Ивановна, и Бойка, и Фелентий – им ффем плофо. А я не могу, не могу…
   – Что ты не можешь, кисонька? – Лера уселась рядом и обняла дочь.
   – Не могу им помоть, нет фил, – тихо прошептала Диана. – Фи-ил нет! – сокрушенно повторила дочь.
   – О господи, Диана, скажи, только правду – скажи, пожалуйста, у тебя у самой ничего сейчас не болит? Все нормально?
   – Ффе ноймально, – эхом тихо повторила Диана.
   – То есть нигде не болит? – продолжила Лера, мягко ощупывая дочь, пальцами пытаясь встретить очаги мышечного напряжения. Но дочь была мягкой и пушистой, как всегда.
   – Нигде не болит? – повторила она.
   – Да нет ве, я говою, им плофо, всем плофо, – с непониманием в голосе громче сказала Диана.
   Она с укоризной посмотрела на мать. Лера с облегчением выдохнула и подумала про себя: «Слава богу!»
   Она принялась укачивать и убаюкивать дитя, объясняя попутно, что надо поспать и тогда силы обязательно появятся, что чем лучше выспишься, тем больше будет сил и завтра всем можно будет помочь. «Переживает за всех, все чувствует! – думала Лера про себя. – А еще говорят, что дети ничего не понимают».
   Уложила и сама обессиленная пошла спать, легла и провалилась в глубокий сон.

2

2.1

   Я проснулась от того, что Селентий щекотал мой носик. Он снова позеленел и даже, казалось, искрился золотистыми и изумрудными искорками. Он такой смешной! И почему его больше никто не видит? Даже Катя. Точнее, она чувствует, что он здесь, но не видит его так, как я. Это так грустно! Он такой симпатичный и смешной! Было бы так весело поиграть вместе… А еще я его дразню и называю «полкарандаша», потому что он ростом ровно в половину моих фломастеров. Полкарандаша злится, отворачивается и показывает язык. Но мы всегда миримся, и он снова начинает смешно подпрыгивать и кружиться. Я нашла его летом в траве на даче. Я ловила кузнечиков и бабочек. Сначала мне показалось, что это такая стрекоза. Он блестел, как золотой кузнечик. Он сливался с травой, и его было не заметно. Я случайно махнула сачком в сторону блеска, гляжу, а в сачке он. Уф! Ну он и разозлился! Вцепился в сетку руками, трясет! А я его в банку, и крышкой сверху. Ну я подумала, что это такая необычная бабочка. Принесла Кате – показываю, а она его не видит, говорит, что я все выдумываю и обманываю. Я на него показываю – а она не видит. Я обиделась. Пошла к маме, показала банку, спрашиваю, видит ли она маленького кузнечика. И она не видит. И тут я поняла, что он мой… только мой…

2.2

   Будильник! Опять этот будильник, ну почему опять? Еще так рано! Лера чувствовала себя совершенно разбитой. С трудом поднялась с постели, побрела в ванную, дети спят, муж тоже. Умылась, зубы почистила, прибрала волосы, чуть помассировала лицо, пытаясь сбросить заспанный вид.
   Лера идет в соседнюю комнату, смотрит, как Катя за ночь перевернулась на постели и теперь подпирает одной ногой подушку. Вид такой, будто дочка во сне лезет по простыне, как по отвесной стене, опираясь на подушку, как на камень, из этой стены выступающий. А Диана, наоборот, всегда спит на одном месте, всегда аккуратно укрыта одеялом, голова на подушке, носик чуть вверх и сопит. Как же не хочется их будить.
   – Котятки, подъем! В школу пора, в садик пора.
   Диана, как всегда, первая отрывает голову от подушки и послушно вторит:
   – Маматька! Я фейтяф, я уже поснулась.
   Катя автоматически пытается глубже залезть под подушку. А подушка в ногах. Она ищет ее руками. Наконец натягивает на себя одеяло и делает вид, что она улитка, что она в домике. Лера гладит ее через одеяло, тормошит, говорит, что пора вставать. Диана прыгает на кровати:
   – Я уве! Я уве!!!
   Лера подошла к младшей, поймала ее в очередном прыжке.
   – Ну кто тут у нас маму ночью испугал? Диана, раз прыгаешь, значит, все хорошо.
   Дочь посмотрела на маму, потом вздрогнула, посмотрела в сторону окна, будто рассматривая снег, повернулась к Лере:
   – Я фоофо, Фелентий повеленел и фнова пыгает. А Бойка – он белый и не говоит, он как в пелене, ни там, ни вдефь, нигде… Маматька, мне фтвафно.
   «О господи, я же сама опять начала», – расстроилась Лера.
   – Диана, все будет хорошо! Ты, главное, сама настройся на лучшее – все будет хо-ро-шо!
   – Ладно! Я попвобую! – Диана улыбнулась, и Лере тоже стало легче.
   Когда маленькая Диана веселится, такое впечатление, что вокруг нее образуется искрящийся вихрь из блестяшек и золотинок. Золотистые волосы скачут невпопад, образуя сплошной золотой водопад, голубые глаза сияют, как звезды. Никто из взрослых никогда не мог оторваться от этого чуда. Бабушка так всегда и говорит: «Ну это чудо что за ребенок». Все родители, воспитатели и няни всех групп знают Диану, здороваются с ней. При встрече все невольно тянутся к ее золотистым пушистым волосам, чтобы погладить, приласкать. Поэтому видеть, как этот чудо-ребенок грустит, – невыносимо. А если еще это твоя дочь…
   Через полчаса все традиционно лезли на заднее сиденье дедушкиной машины со словами:
   – Деда Коля, привет!

2.3

   Леонид поднялся на пятнадцать минут позже обычного, не в девять, а в девять пятнадцать. Будильник как будто и не звонил. Леонид с удивлением посмотрел на телефон, проверил, во сколько он должен был звонить. Все как всегда – телефон звонил, но он не слышал. В голове ощущение было, как будто он лег спать в шесть утра после ночного клуба.
   «Однако давно забытые ощущения, – подумал Леонид. – Либо отпуск, либо больничный пора себе выписать».
   Мысль, как он себе выписывает больничный, реально позабавила. Выписать себе больничный вместо того, чтобы просто позвонить секретарю в офис и отменить все встречи и совещания, – это весело. Он хмыкнул. Решил принять долгий горячий душ, а далее уже посмотреть по обстоятельствам. Значит, больничный… а-ля с похмелья. Еще можно домой участкового терапевта позвать из поликлиники… Хе!
   Такая мысль еще больше развеселила. Он зашел в душевую кабину, включил горячую воду, с удовольствием намылил волосы, с ожесточением массируя голову, сгоняя с себя сон. Десять минут душа и как новенький! Побриться, почистить уши, обязательно лосьон после бритья и чуть крема от морщин. Ну, последнее, конечно, не афишируется. Типа, настоящему мужику притирки не нужны. Хотя на самом деле все не так. Настоящему современному бизнесмену моложавое холеное лицо, не изможденное морщинами и синими кругами вокруг глаз, может помочь заработать нелишние в наше время миллионы. Так что крем…
   Завтрак – ничего лишнего, кашка, яйцо всмятку, бутерброд с сыром и кофе. За кофе можно и нужно быстро посмотреть электронную почту. И в офис. Черт! Машина!
   Машина для большинства мужчин – это любимое дитя. Если ее царапнули, ощущаешь, что это тебя полоснули, если ударили, то это у тебя синяки и переломы. Мысль о том, что машина не заводится, разом вернула плохое настроение.
   – Палыч, привет! Когда будешь? – Леонид позвонил Палычу.
   Александр Палыч был первым водителем Леонида еще лет десять назад. Уже тогда Палыч был пенсионером. Он пришел в контору после работы в КГБ и такси. И там и там он был водителем. Еще раньше он был автогонщиком. Но, как водится, после первой же серьезной аварии страсть к автогонкам притупляется и люди переходят на более мирную работу, например в КГБ. Леонид последнее время начал с сожалением замечать, что Палыч сильно стареет. Но даже сейчас это был самый надежный и незаменимый в конторе человек.