Страница:
обязанным. Ну вот, теперь тебе и (*652) представляется случай стать
независимым, самому себе господином.
Грегерс. Вот? Как так?..
Верле. Видишь, я писал тебе, чтобы ты непременно и немедленно приехал
сюда в город... гм...
Грегерс. Да... но что тебе, в сущности, понадобилось от меня? Я весь
день ждал объяснения.
Верле. Я хочу предложить тебе вступить компаньоном в фирму.
Грегерс. Мне? В твою фирму? Компаньоном?
Верле. Да. Нам не пришлось бы из-за этого постоянно бывать вместе. Ты
мог бы вести дела здесь, в городе, а я переехал бы на завод.
Грегерс. Ты?
Верле. Видишь ли, я теперь уж не такой работник, как прежде. Приходится
беречь глаза, Грегерс: что-то слабы стали.
Грегерс. Ну, это всегда было.
Верле. Не так, как теперь. Да и кроме того... по некоторым
соображениям... я мог бы, пожалуй, предпочесть перебраться туда... хоть на
время.
Грегерс. Вот чего никогда бы не подумал.
Верле. Слушай, Грегерс. Мы с тобой во многом и многом не сходимся. Но
все же мы с тобой - отец и сын. И, право, мы могли бы прийти к какому-нибудь
соглашению,
Грегерс. То есть с виду?
Верле. Да, хотя бы так. Подумай же насчет этого, Грегерс. По-твоему,
это возможно? А?
Грегерс (холодно смотрит на него). Тут что-то кроется.
Верле. То есть как это?
Грегерс. Я тебе для чего-то нужен.
Верле. При столь тесных узах, как наши, надо полагать, один всегда
нуждается в другом.
Грегерс. Да, говорят.
Верле. И я бы очень хотел, чтобы ты теперь побыл дома некоторое время.
Я одинок, Грегерс. Всегда чувствовал себя одиноким, всю жизнь. Но теперь это
особенно (*653) дает себя знать - старею. Мне нужно иметь подле себя
кого-нибудь.
Грегерс. У тебя ведь есть фру Сербю.
Верле. Да, это верно. И я, так сказать, почти не могу обойтись без нее.
У нее такой веселый нрав и ровный характер, она оживляет весь дом... а мне
это очень, очень нужно.
Грегерс. Так вот, значит, у тебя и есть все, что тебе нужно.
Верле. Да, но я боюсь, что так дело не может продолжаться. Женщина в
подобных условиях легко может попасть в ложное положение в глазах света. Да
я готов сказать, что и для мужчины это неудобно.
Грегерс. О, если мужчина задает такие обеды, как ты, он может позволить
себе кое-что.
Верле. Но о н а - т о, Грегерс? Ее-то положение? Боюсь, что долго она
не выдержит. Да если бы даже... если бы ради меня она и махнула рукой на все
пересуды и сплетни... то сам посуди, Грегерс, - у тебя так сильно развито
чувство справедливости...
Грегерс (прерывая его). Скажи мне коротко и ясно: ты собираешься
жениться на ней?
Верле. А если бы так? Что тогда?
Грегерс. Я тоже спрошу, что тогда?
Верле. Ты был бы решительно против этого?
Грегерс. Отнюдь нет. Никоим образом.
Верле. Я ведь не мог знать... Быть может, дорожа памятью покойной
матери...
Грегерс. Я не страдаю экзальтацией.
Верле. Ну, как бы там ни было, ты, во всяком случае, снял с моей души
тяжелый камень. Мне очень дорого заручиться в этом деле твоим сочувствием.
Грегерс (глядя на него в упор). Теперь я понимаю, для чего ты меня
хотел использовать.
Верле. Использовать. Что за выражение!
Грегерс. Не будем особенно щепетильны насчет слов, по крайней мере с
глазу на глаз. (С отрывистым смехом.) Так вот оно что! Вот зачем я во что бы
то ни стало должен был явиться в город собственной персоной. Ради (*654) фру
Сербю надо было поставить дом на семейную ногу. Табло из сына и отца! Это
нечто новенькое!
Верле. Как ты смеешь говорить в таком тоне!
Грегерс. Когда тут в доме была семья? Никогда, сколько я себя помню. А
теперь, видно, понадобилось создать хоть нечто в этом роде. В самом деле,
как это славно будет: заговорят, что вот сын на крыльях благоговения
прилетел к помолвке старика отца. Что же тогда останется от всех этих слухов
о бедной покойной страдалице матери? Ни порошинки! Ее сын развеет их по
ветру!
Верле. Грегерс... право, для тебя, кажется, нет на свете человека
ненавистнее меня.
Грегерс (тихо). Чересчур уж близко я присмотрелся к тебе.
Верле. Ты смотрел на меня глазами своей матери. (Слегка понижая голос.)
Но ты бы вспомнил, что глаза эти... бывали иногда отуманены.
Грегерс (дрожащим голосом). Я понимаю, на что ты намекаешь. Но кто
виноват в несчастной слабости матери? Ты и все эти!.. Последнею была эта
бабенка, с которой свели Ялмара Экдала, когда самому тебе она... о-о!..
Верле (пожимая плечами). Слово в слово, как сказала бы твоя мать.
Грегерс (не обращая на него внимания). И он, эта великая, детски
доверчивая душа, по уши увяз теперь в этой лжи... Живет под одной кровлей с
такой... и не знает, что его так называемый семейный очаг построен на лжи!
(Делая шаг к отцу.) Как оглянусь на пройденный тобой путь, словно гляжу на
поле битвы, усеянное разбитыми человеческими жизнями.
Верле. Сдается мне, что пропасть между нами слишком уж широка.
Грегерс (овладев собой, с поклоном). Я это заметил и потому
откланиваюсь... ухожу.
Верле. Уходишь? Совсем из дому?
Грегерс. Да. Теперь наконец я вижу перед собой цель жизни.
Верле. Что же это за цель?
Грегерс. Ты бы только посмеялся, узнав ее.
Верле. Кто одинок - не так легко смеется, Грегерс.
(*655) Грегерс (указывая в глубину второй комнаты). Взгляни-ка, отец,
камергеры играют в жмурки с фру Сербю... Спокойной ночи... прощай! (Идет во
вторую комнату и скрывается направо.)
Слышны смех и шутливые возгласы группы гостей, показавшейся во второй
комнате слева.
Верле (презрительно бормочет вслед Грегерсу). Эх! Бедняга!.. А еще
говорит, что не страдает экзальтацией.
Ателье Ялмара Экдала. Просторное помещение, видимо, переделанное из
чердака. Направо идущий косым наклоном потолок с большими оконными стеклами;
они наполовину задернуты синими занавесками. В правом углу, в глубине,
входная дверь, впереди же направо дверь в жилые комнаты. В левой стене тоже
двое дверей, в простенке между ними железная печка. В средней стене широкие
раздвижные двери. Обстановка скромная, но уютная. Между дверями направо,
несколько поодаль от простенка, диван, стол и несколько стульев. На столе
горит лампа под абажуром, лежат фотографии и разная мелочь, вроде кисточек,
бумаги, карандашей и прочего. В углу у печки старое кресло. Там и сям
расставлены и разложены фотографические аппараты и принадлежности. У средней
стены, налево от раздвижных дверей, полки, на которых несколько книг, ящики
и бутылки с химическими жидкостями, разные инструменты и прочее.
Гина Экдал сидит за шитьем на стуле у стола. Xедвиг на диване, заслонив
глаза ладонями от лампы и заткнув уши пальцами, читает книгу.
Гина (поглядывает на дочь со скрытой тревогой, потом говорит). Хедвиг!
Хедвиг не слышит.
(Громче.) Хедвиг!
Хедвиг (отнимая пальцы от ушей). Что, мама?
Гина. Милая Хедвиг, нельзя тебе больше читать.
Хедвиг. Ах, мама, ну еще немножко! Чуточку!
Гина. Нет, нет, отложи книгу. Отец этого не любит. Он и сам никогда не
читает по вечерам.
Хедвиг (закрывая книгу). Да, папа не очень-то любит читать.
Гина (откладывает шитье и берет со стола карандаш и тетрадку). Ты не
помнишь, сколько мы сегодня заплатили за масло?
Хедвиг. Крону шестьдесят пять эре.
(*657) Гина. Верно. (Записывает.) Ужасти, сколько у нас масла выходит.
Да еще колбаса и сыр. Постой-ка... (Записывает.) И ветчина еще... гм...
(Сводит счет.) Вот уж выходит...
Xедвиг. А пиво-то еще?
Гина. Да, само собой. (Записывает.) Становится в копеечку. А все надо.
Xедвиг. Зато нам с тобой не нужно было сегодня горячего к обеду, раз
папа ушел.
Гина. Да, это кстати вышло. Да еще я получила восемь крон пятьдесят эре
за карточки.
Xедвиг. Неужто столько?
Гина. Аккурат восемь крон пятьдесят!
Молчание. Гина опять принимается за шитье. Хедвиг берет карандаш и
бумагу и что-то рисует, заслоняя глаза левой рукой.
Хедвиг. А ведь забавно подумать, что папа сегодня на таком большом
обеде у коммерсанта Верле!
Гина. Нельзя сказать, что у коммерсанта. Это ведь сын прислал за ним.
(Немного погодя.) С коммерсантом у нас нет никаких делов.
Хедвиг. Вот будет хорошо, когда папа придет. Он обещал попросить для
меня у фру Сербю чего-нибудь вкусного.
Гина. Да, в этом доме найдется немало вкусных вещей, не сомневаюсь.
Хедвиг (продолжая рисовать). А я как будто и проголодалась немножко.
Старик Экдал с бумагами под мышкой и свертком в кармане пальто
появляется из входной двери.
Гина. Как дедушка поздно сегодня!
Экдал. Контору заперли. Пришлось ждать у Гроберга. И потом пройти
через... гм... Хедвиг. Дали новую переписку, дедушка?
Экдал. Целую кипу. Погляди-ка. Гина. Славно.
Хедвиг. И в кармане тоже у тебя сверток.
Экдал. Что? Глупости! Ничего там нет. (Ставит палку в угол.) Работы
надолго хватит, Гина. (Отодвигает одну (*658) половинку дверей в задней
стене.) Тсс! (Заглядывает в глубину и снова осторожно задвигает дверь.)
Хе-хе! Все прикорнули. А она забралась в корзинку. Xe-xe!
Xедвиг. А ей, наверно, не холодно в корзинке, дедушка?..
Экдал. Еще что выдумала! Холодно!.. Столько соломы! (Идет к двери в
глубине налево.) У меня там есть спички?
Гина. Спички на комоде.
Экдал уходит к себе.
Xедвиг. Вот славно-то, что дедушка опять с перепиской!
Гина. Да, бедный старик, теперь хоть карманными деньгами запасется.
Xедвиг. И не станет сидеть по целым утрам в этом трактире у противной
мадам Эриксен!
Гина. Да, и это тоже хорошо.
Небольшая пауза.
Xедвиг. Как ты думаешь, они все еще за столом сидят?
Гина. А бог их знает. Пожалуй.
Хедвиг. Подумай, каким вкусным обедом угощают там папу! Он, наверно,
придет веселый. Правда, мама?
Гина. Да. А если бы мы еще могли порадовать его, что комната сдана!
Хедвиг. Ну, это необязательно сегодня.
Гина. Пригодилось бы. Стоит ведь без всякой пользы.
Хедвиг. Нет, я хотела сказать, что сегодня это не обязательно. Папа и
так сегодня будет в духе. Лучше, если удастся порадовать его этим в другой
раз.
Гина (глядит на нее). А ты любишь радовать папу по вечерам чем-нибудь
таким хорошим?
Хедвиг. Да. Тогда сразу как-то веселее становится.
Гина (задумываясь). Да, да, пожалуй, так.
Старик Экдал выходит из своей комнаты и направляется к первой двери
налево.
(*659) (Поворачивается к нему.) Что-нибудь надо в кухне, дедушка?
Экдал. Да, надо. А ты сиди себе. (Проходит в кухню.)
Гина. Не затеял бы с угольями возиться. (Выжидает.) Хедвиг, поди-ка
погляди, чего он там...
Экдал выходит из кухни с кружкой кипятку, от которого идет пар.
Хедвиг. Ты за кипятком ходил, дедушка?
Экдал. Да. Нужно. Писать хочу, а чернила густые, как каша... Гм!..
Гина. Вы бы, дедушка, поужинали сначала. Там приготовлено ведь.
Экдал. Бог с ним, с ужином, Гина. Я ужасно занят, говорю тебе. И пусть
никто ко мне не входит. Никто... Гм!.. (Уходит к себе.)
Гина и Хедвиг переглядываются.
Гина (тихо). Как ты думаешь, откуда он раздобыл денег?
Хедвиг. Верно, от Гроберга получил.
Гина. Что ты! Гроберг всегда присылает деньги мне.
Хедвиг. Так, пожалуй, в долг взял где-нибудь бутылочку.
Гина. Бедный дедушка, вряд ли ему дают в долг.
Ялмар Экдал входит в пальто и серой пуховой шляпе. Гина бросает шитье и
встает.
Ах, ты уж вернулся, Экдал!
Хедвиг (одновременно, вскакивая). Подумать, папа уже пришел!
Ялмар (откладывая шляпу). Да, теперь, верно, и все почти разошлись.
Хедвиг. Так рано?
Ялмар. Да ведь званы были к обеду. (Хочет снять с себя пальто.)
Гина. Постой, я тебе помогу.
Хедвиг. И я.
Снимают с него пальто, которое Гина затем вешает на стену. Много было
гостей, папа?
(*660) Ялмар. Нет, немного. Нас было за столом персон
двенадцать-четырнадцать.
Гина. И ты со всеми с ними разговаривал?
Ялмар. Да, немножко. Грегерс совсем завладел мною.
Гина. Что он, все такой же неказистый?
Ялмар. Да, не слишком хорош собой... А старик не вернулся?
Xедвиг. Как же. Сидит у себя и пишет.
Ялмар. Рассказывал что-нибудь?
Гина. Нет, что ему рассказывать?
Ялмар. Не упоминал?.. Говорили, кажется, что он был у Гроберга. Я
загляну к нему.
Гина. Нет, нет, не стоит.
Ялмар. Почему? Он разве сказал, что не хочет пускать меня?..
Гина. Ему, видно, не хочется никого пускать к себе сегодня.
Хедвиг (делая знаки). Гм!.. гм!..
Гина (не замечая). Ходил в кухню за кипятком.
Ялмар. А-а! И сидит теперь и...
Гина. Да уж наверно.
Ялмар. Господи боже! Мой бедный, седовласый отец!.. Ну, пусть его сидит
и наслаждается.
Старик Экдал в домашнем сюртуке и с раскуренной трубкой в руках выходит
из своей комнаты.
Экдал. Вернулся? Я и то слушаю - как будто твой голос.
Ялмар. Только что пришел.
Экдал . Ты, сдается, меня не видал?
Ялмар. Нет. Но там говорили, что ты прошел через... Я и хотел тебя
догнать...
Экдал. Гм... Очень мило с твоей стороны!.. А что за люди были там?
Ялмар. О, разные. Камергер Флор, камергер Балле, камергер Касперсон,
камергер такой-то и такой-то... не знаю всех.
Экдал (кивая). Слышишь, Гина! Все с одними камергерами сидел.
(*661) Гина. Да, видно, там теперь страсть как важно стало в доме.
Хедвиг. Что ж они, пели эти камергеры? Или читали что-нибудь вслух?
Ялмар. Нет, только вздор мололи. Хотели было меня заставить
декламировать, да не тут-то было.
Экдал. Не тут-то было, а?
Гина. А ты ведь отлично мог бы.
Ялмар. Нет, не следует быть к услугам всех и каждого. (Расхаживая по
комнате.) Во всяком случае, я не из таковских.
Экдал. Нет, нет, Ялмар не из таковских.
Ялмар. Не знаю, с чего бы это непременно мне занимать гостей, если я
редкий раз покажусь в обществе. Пусть другие потрудятся. Эти молодчики
только и делают, что переходят из дома в дом - поесть да попить. Пусть они и
расплачиваются за угощение.
Гина. Но, верно, ты там этого не сказал?
Ялмар (напевая). Хо-хо-хо! Пришлось-таки и им кое-что скушать.
Экдал. Самим камергерам!
Ялмар. Не без того. (Вскользь.) Потом у нас еще вышел маленький спор
насчет токайского.
Экдал. Токайское? Тонкое вино!
Ялмар (останавливаясь). Бывает и тонкое. Но, я скажу тебе, не все
выпуски одинаковы. Все дело в том, много ли солнца попало на виноград.
Гина. Все-то ты знаешь, Экдал!
Экдал. А они спорить стали?
Ялмар. Пытались было. Зато и узнали, что и камергеры недалеко ушли.
Тоже не все выпуски одинаковы. Одни получше, другие поплоше!
Гина. Нет, чего только ты не придумаешь!
Экдал. Хе-хе! Ты так им и преподнес?
Ялмар. Ха, что называется, не в бровь, а прямо в глаз!
Экдал. Слышишь, Гина? Самим камергерам! Прямо в глаз!
Гина. Да неужто! Прямо в глаз?
(*662) Ялмар. Да, только нечего об этом болтать. Таких вещей не
рассказывают. Притом весь разговор велся в самом дружеском, шутливом тоне,
разумеется. Люди, в сущности, все такие милые, славные; зачем было их
обижать? Не-ет!
Экдал. А все-таки - прямо в глаз!
Хедвиг (ласкаясь). Как интересно, что ты во фраке. Ужасно к тебе идет,
папа!
Ялмар. Правда? Он в самом деле сидит очень недурно. Почти как на меня
сшит... Разве чуточку режет под мышками... Помоги-ка, Хедвиг. (Снимает
фрак.) Лучше надеть пиджак. Ты куда девала пиджак, Гина?
Гина. Сейчас. (Приносит пиджак и помогает Ялмару надеть его.)
Ялмар. Вот так. Не забудь только вернуть Молвику фрак завтра же утром,
пораньше.
Гина (откладывая фрак). Да уж не забуду.
Ялмар (потягиваясь). А-а! Оно все-таки удобнее так. Да и такое
свободное домашнее платье больше подходит ко всему моему внешнему облику.
Что скажешь, Хедвиг?
Хедвиг. Да, папа!
Ялмар. А если еще растрепать галстук вот так - концами врозь... Гляди!
Что?
Хедвиг. Да, это очень идет к твоим усам и к длинным курчавым волосам.
Ялмар. Я бы не сказал - курчавым, а скорее волнистым.
Хедвиг. Да ведь они сильно курчавятся.
Ялмар. Скорее вьются.
Хедвиг (немного погодя дергает его за рукав). Папа!
Ялмар. Ну что?
Хедвиг. Ты сам знаешь.
Ялмар. Вот уж нет.
Хедвиг (смеясь и хныча). Ну, папа! Довольно мучить меня!
Ялмар. Да что такое?
Хедвиг (тормоша его). Ну, полно, полно, давай же, папа! Ты ведь обещал
мне принести что-нибудь вкусное!
(*663) Ялмар. Вот тебе раз, забыл!
Хедвиг. Неправда, неправда! Ты нарочно дразнишь меня! Стыдно! Куда ты
запрятал?
Ялмар. Да, по правде скажу, в самом деле забыл. Постой! Кое-что у меня
все-таки есть для тебя. (Идет и роется в карманах фрака.)
Хедвиг (прыгая и хлопая в ладоши). Мама, мама!
Гина. Вот видишь... Дай только срок и...
Ялмар (с листком в руках). Вот оно.
Хедвиг. Это?.. Бумажка?..
Ялмар. Это список блюд, всех блюд, какие подавались. Видишь, написано:
"Menu". Это и значит список блюд.
Xедвиг. А другого разве ничего не принес?
Ялмар. Говорят же тебе - забыл. Да и поверь мне - вредны все эти
сласти. Присядь там у стола и читай кушанья по порядку, а я тебе потом
опишу, каковы они были на вкус. На вот.
Хедвиг (глотая слезы). Спасибо. (Садится, но не читает.)
Гина делает ей знаки. Ялмар замечает это.
Ялмар (расхаживая по комнате). О чем только не приходится думать и
помнить отцу семейства! И стоит забыть самую безделицу - сейчас кислые мины.
Что ж, и к этому не привыкать стать. (Останавливаясь около печки, где сидит
старик.) Ты заглядывал туда вечером, отец?
Экдал. Еще бы! Она уселась в корзинку.
Ялмар. Неужели? Уселась-таки? Значит, привыкать начинает.
Экдал. Да. А я что говорил? Теперь только приладить кое-какие штучки...
Ялмар. Некоторые усовершенствования, да.
Экдал. Непременно надо.
Ялмар. Да, потолкуем-ка насчет этого. Иди сюда, сядем на диван.
Экдал. Ладно! Гм... Постой, я сперва набью трубку... да и прочистить,
кстати. Гм... (Уходит в свою комнату.)
Гина (с улыбкой Ялмару). Трубку прочистить, слышишь?
(*664) Ялмар. Ох, да, да, Гина. Пусть его. Бедный, потерпевший крушение
старец... Да вот эти усовершенствования... Самое лучшее завтра же отделаться
от них...
Гина. Завтра тебе некогда, Экдал.
Xедвиг (быстро). Что ты, мама!
Гина. Не забудь, надо ведь отретушировать те карточки. За ними уже
сколько раз присылали.
Ялмар. Ну так! Опять эти карточки! Да успеется. А может быть, и новые
заказы были?
Гина. Нет, к сожалению. На завтра у меня только и есть те два портрета,
ты знаешь.
Ялмар. Только-то? Да, если не стараться, то...
Гина. Да что же я поделаю? Я и то уж публикую в газетах, сколько могу,
кажется.
Ялмар. Газеты, газеты! Сама видишь, много от этого толку. И комнату,
конечно, тоже никто не приходил смотреть?
Гина. Нет еще.
Ялмар. Так и надо было ожидать. Если не хлопотать!.. Надо взяться за
дело посерьезнее, Гина!
Xедвиг (подходя к нему). Не принести ли тебе флейту, папа?
Ялмар. Никакой флейты мне не надо. Не до развлечений мне. (Ходит по
комнате.) Да, буду работать завтра. За этим дело не станет. Буду работать,
пока сил хватит...
Гина. Но, милый мой, я совсем не то хотела...
Хедвиг. Папа, не принести ли тебе пива?
Ялмар. Не нужно. Ничего мне не нужно. (Останавлисаясь.) Пива? Ты пива
предлагала?
Хедвиг (живо). Да, папа. Чудесное, свежее...
Ялмар. Ну... если уж тебе непременно хочется... принеси бутылочку.
Гина. Да, да! Вот и хорошо будет.
Хедвиг бежит в кухню.
Ялмар (стоящий около печки, останавливает Хедвиг, смотрит на нее, берет
за голову и прижимает к себе). Хедвиг! Хедвиг!
Хедвиг (со слезами радости). Милый папочка!
(*665) Ялмар. Нет, не называй меня так. Сидел, угощался там всякими
яствами за столом богача... сидел и плавал в изобилии... и все же мог...
Гина (сидя у стола). Ах, пустяки какие, Экдал.
Ялмар. Да! Вы уж не должны обращать внимания на всякую мелочь с моей
стороны. Вы ведь знаете, я все-таки люблю вас.
Хедвиг (обвивая его руками). И мы тебя ужасно любим, папа!
Ялмар. А если я иной раз что и не так сделаю... то, господи боже мой...
помните, что меня одолевают заботы. Ну! (Отирает глаза.) Не надо пива в
такую минуту. Давай флейту.
Хедвиг бежит к полкам и приносит отцу флейту.
Спасибо!.. Вот так. С флейтой в руках, в кругу моих дорогих... О-о!
Хедвиг присаживается к матери. Ялмар, прохаживаясь по комнате,
старательно и чувствительно начинает выводить на флейте народный чешский
плясовой мотив в самом медленном элегическом темпе.
(Прерывая игру, протягивает жене левую руку и говорит растроганно.)
Пусть кров наш убог и тесен, Гина. Все же это наш собственный угол. И я
говорю: хорошо у нас здесь! (Снова начинает играть, но тотчас же раздается
стук во входную дверь.)
Гина (вставая). Тсс... Экдал, кажется, пришел кто-то.
Ялмар (кладет флейту на полку). Ну вот, опять! Гина идет и отворяет
дверь.
Грегерс Верле (за дверью). Извините...
Гина (отступая). Ах!
Грегерс. Здесь живет фотограф Экдал?
Гина. Тут.
Ялмар (идя к дверям). Грегерс! Ты все-таки... Ну, так входи же.
Грегерс (входит). Я ведь сказал, что хочу побывать у тебя.
Ялмар. Да, но сегодня?.. Ты бросил гостей?
Грегерс. И гостей и родной дом. Здравствуйте, фру Экдал. Узнаете ли вы
меня?
(*666) Гина. Как же. Не так трудно узнать молодого господина Верле.
Грегерс. Да, я похож на мать, а ее вы, конечно, хорошо помните.
Ялмар. Ты бросил родной дом, говоришь?
Грегерс. Перебрался пока в гостиницу.
Ялмар. Вот как! Ну, раз ты пришел, то раздевайся и будь гостем.
Грегерс. Благодарю. (Снимает пальто. Он уже успел переодеться в простой
серый костюм деревенского покроя.)
Ялмар. Сюда, на диван. Усаживайся поудобней.
Грегерс садится на диван, Ялмар на стул у стола.
Грегерс (озираясь). Так вот твоя пристань, Ялмар. Вот ты где живешь.
Ялмар. Это, собственно, ателье, как видишь...
Гина. Здесь попросторнее, мы тут все больше и сидим.
Ялмар. Прежде у нас было помещение получше. Но эта квартира удобнее
тем, что есть лишние углы...
Гина. У нас есть еще комнатка за колидором, с отдельным ходом. Ее мы
сдаем.
Грегерс (Ялмару). Вот как, и у тебя жильцы?
Ялмар. Пока еще нет. Дело не так-то скоро делается, видишь. Приходится
хлопотать. (Хедвиг.) Так что же с пивом?
Хедвиг кивает головой и уходит в кухню.
Грегерс. Так это твоя дочь?
Ялмар. Да, это Хедвиг.
Грегерс. Одна-единственная?
Ялмар. Единственная. В ней вся наша радость и (понижая голос) в ней же
и глубочайшее наше горе, Грегерс!
Грегерс. Что такое ты говоришь?
Ялмар. Да видишь ли, ей грозит беда - ослепнуть!
Грегерс. Ослепнуть!
Ялмар. Да. Пока налицо лишь первые симптомы. И еще некоторое время
может пройти благополучно. Но доктор предупредил нас. Это неотвратимо.
Грегерс. Какое ужасное несчастье! С чего это у нее?
Ялмар (со вздохом). Наследственное, вероятно.
(*667) Грегерс (пораженный). Наследственное?
Гина. У матери Экдала тоже были слабые глаза.
Ялмар. Да, отец говорит. Я ее не помню.
Грегерс. Бедная девочка! А как она относится к этому?
Ялмар. Да ты понимаешь, у нас духу не хватает открыть ей это. Она и не
подозревает опасности. Веселая, беззаботная, щебеча как птичка, летит она
навстречу вечному мраку. (Совсем подавленный.) Ах, это прямо убивает меня,
Грегерс.
Хедвиг приносит поднос с бутылкой и стаканами, который ставит на стол.
(Гладит ее по голове.) Спасибо, спасибо, Хедвиг.
Хедвиг обвивает рукой его шею и шепчет ему что-то на ухо.
Нет. Бутербродов не надо. (Оглядываясь.) Впрочем, может быть, Грегерс
скушает что-нибудь?
Грегерс (делая отрицательный жест рукой). Нет, нет, благодарю.
Ялмар (в том же грустном тоне). Ну да подай все-таки... Хорошо, кабы
нашлась горбушка. Только намажь хорошенько маслом, не забудь.
Хедвиг весело кивает и уходит опять в кухню.
Грегерс (следивший за ней глазами). А с виду она довольно крепкая,
здоровая, мне кажется.
Гина. Да, ни на что больше, слава богу, пожаловаться нельзя.
Грегерс. Она, верно, будет со временем похожа на вас, фру Экдал.
Сколько ей лет?
Гина. Скоро аккурат четырнадцать. Послезавтра ее рождение.
Грегерс. Высокая для своих лет.
Гина. Да, она страсть вытянулась за последний год.
Грегерс. По таким вот подросткам лучше всего и можно проследить, как
сам старишься... Сколько же лет вы женаты?
Гина. Да вот... да, скоро пятнаднать.
Грегерс. Скажите! Уже столько?
(*668) Гина (настораживаясь, смотрит на него). Да, разумеется, так.
Ялмар. Так, так. Пятнадцать лет без малого. (Переходя в другой тон.)
Медленно, должно быть, тянулись для тебя эти годы там, на заводе, Грегерс?
Грегерс. Тянулись медленно, пока я тянул там лямку. Теперь же просто и
не знаю, куда они девались.
Старик Экдал выходит из своей комнаты, без трубки, но в старой военной
фуражке. Поступь нетвердая.
Экдал. Ну вот, Ялмар, теперь сядем и потолкуем... Гм!.. О чем бишь
это?..
Ялмар (идя ему навстречу). Отец, у нас гость, Грегерс Верле... Не знаю,
помнишь ли ты его.
Экдал (смотрит на Грегерса, который встает). Верле? Это сын, что ли?
Чего ж ему от меня надо?
Ялмар. Ничего. Он ко мне пришел.
Экдал. Ну, значит, ничего такого нет?
Ялмар. Нет, разумеется, ничего.
Экдал (размахивая руками). Не потому, видишь ли... Я не боюсь, а...
Грегерс (подходит к нему). Я привез вам поклон от старых охотничьих
угодий, лейтенант Экдал.
Экдал. От охотничьих угодий?
Грегерс. Да, от тех, что раскинулись около завода в Горной долине.
Экдал. Ах, вот что. Да, я когда-то хорошо знавал эти места.
Грегерс. В те времена вы были лихим охотником.
Экдал. Был, был. Как же. Вы смотрите на фуражку? Я никого не
спрашиваюсь - ношу дома. На улицу в ней не выхожу - и довольно.
Xедвиг приносит тарелку с бутербродами и ставит на стол.
Ялмар. Присаживайся, отец, и выпей стаканчик пивца. Пожалуйста,
Грегерс.
Экдал что-то бормочет и нетвердой походкой направляется к дивану.
Грегерс садится на стул ближе к нему, Ялмар рядом с Грегерсом по другую
сторону. Гина сидит немного поодаль за шитьем. Хедвиг стоит возле Ялмара.
(*669) Грегерс. Помните вы, лейтенант Экдал, как мы с Ялмаром приезжали
к вам туда на каникулы - летом и на рождестве?
Экдал. И вы? Нет, нет, не помню. Но, смею сказать, я был лихой охотник.
независимым, самому себе господином.
Грегерс. Вот? Как так?..
Верле. Видишь, я писал тебе, чтобы ты непременно и немедленно приехал
сюда в город... гм...
Грегерс. Да... но что тебе, в сущности, понадобилось от меня? Я весь
день ждал объяснения.
Верле. Я хочу предложить тебе вступить компаньоном в фирму.
Грегерс. Мне? В твою фирму? Компаньоном?
Верле. Да. Нам не пришлось бы из-за этого постоянно бывать вместе. Ты
мог бы вести дела здесь, в городе, а я переехал бы на завод.
Грегерс. Ты?
Верле. Видишь ли, я теперь уж не такой работник, как прежде. Приходится
беречь глаза, Грегерс: что-то слабы стали.
Грегерс. Ну, это всегда было.
Верле. Не так, как теперь. Да и кроме того... по некоторым
соображениям... я мог бы, пожалуй, предпочесть перебраться туда... хоть на
время.
Грегерс. Вот чего никогда бы не подумал.
Верле. Слушай, Грегерс. Мы с тобой во многом и многом не сходимся. Но
все же мы с тобой - отец и сын. И, право, мы могли бы прийти к какому-нибудь
соглашению,
Грегерс. То есть с виду?
Верле. Да, хотя бы так. Подумай же насчет этого, Грегерс. По-твоему,
это возможно? А?
Грегерс (холодно смотрит на него). Тут что-то кроется.
Верле. То есть как это?
Грегерс. Я тебе для чего-то нужен.
Верле. При столь тесных узах, как наши, надо полагать, один всегда
нуждается в другом.
Грегерс. Да, говорят.
Верле. И я бы очень хотел, чтобы ты теперь побыл дома некоторое время.
Я одинок, Грегерс. Всегда чувствовал себя одиноким, всю жизнь. Но теперь это
особенно (*653) дает себя знать - старею. Мне нужно иметь подле себя
кого-нибудь.
Грегерс. У тебя ведь есть фру Сербю.
Верле. Да, это верно. И я, так сказать, почти не могу обойтись без нее.
У нее такой веселый нрав и ровный характер, она оживляет весь дом... а мне
это очень, очень нужно.
Грегерс. Так вот, значит, у тебя и есть все, что тебе нужно.
Верле. Да, но я боюсь, что так дело не может продолжаться. Женщина в
подобных условиях легко может попасть в ложное положение в глазах света. Да
я готов сказать, что и для мужчины это неудобно.
Грегерс. О, если мужчина задает такие обеды, как ты, он может позволить
себе кое-что.
Верле. Но о н а - т о, Грегерс? Ее-то положение? Боюсь, что долго она
не выдержит. Да если бы даже... если бы ради меня она и махнула рукой на все
пересуды и сплетни... то сам посуди, Грегерс, - у тебя так сильно развито
чувство справедливости...
Грегерс (прерывая его). Скажи мне коротко и ясно: ты собираешься
жениться на ней?
Верле. А если бы так? Что тогда?
Грегерс. Я тоже спрошу, что тогда?
Верле. Ты был бы решительно против этого?
Грегерс. Отнюдь нет. Никоим образом.
Верле. Я ведь не мог знать... Быть может, дорожа памятью покойной
матери...
Грегерс. Я не страдаю экзальтацией.
Верле. Ну, как бы там ни было, ты, во всяком случае, снял с моей души
тяжелый камень. Мне очень дорого заручиться в этом деле твоим сочувствием.
Грегерс (глядя на него в упор). Теперь я понимаю, для чего ты меня
хотел использовать.
Верле. Использовать. Что за выражение!
Грегерс. Не будем особенно щепетильны насчет слов, по крайней мере с
глазу на глаз. (С отрывистым смехом.) Так вот оно что! Вот зачем я во что бы
то ни стало должен был явиться в город собственной персоной. Ради (*654) фру
Сербю надо было поставить дом на семейную ногу. Табло из сына и отца! Это
нечто новенькое!
Верле. Как ты смеешь говорить в таком тоне!
Грегерс. Когда тут в доме была семья? Никогда, сколько я себя помню. А
теперь, видно, понадобилось создать хоть нечто в этом роде. В самом деле,
как это славно будет: заговорят, что вот сын на крыльях благоговения
прилетел к помолвке старика отца. Что же тогда останется от всех этих слухов
о бедной покойной страдалице матери? Ни порошинки! Ее сын развеет их по
ветру!
Верле. Грегерс... право, для тебя, кажется, нет на свете человека
ненавистнее меня.
Грегерс (тихо). Чересчур уж близко я присмотрелся к тебе.
Верле. Ты смотрел на меня глазами своей матери. (Слегка понижая голос.)
Но ты бы вспомнил, что глаза эти... бывали иногда отуманены.
Грегерс (дрожащим голосом). Я понимаю, на что ты намекаешь. Но кто
виноват в несчастной слабости матери? Ты и все эти!.. Последнею была эта
бабенка, с которой свели Ялмара Экдала, когда самому тебе она... о-о!..
Верле (пожимая плечами). Слово в слово, как сказала бы твоя мать.
Грегерс (не обращая на него внимания). И он, эта великая, детски
доверчивая душа, по уши увяз теперь в этой лжи... Живет под одной кровлей с
такой... и не знает, что его так называемый семейный очаг построен на лжи!
(Делая шаг к отцу.) Как оглянусь на пройденный тобой путь, словно гляжу на
поле битвы, усеянное разбитыми человеческими жизнями.
Верле. Сдается мне, что пропасть между нами слишком уж широка.
Грегерс (овладев собой, с поклоном). Я это заметил и потому
откланиваюсь... ухожу.
Верле. Уходишь? Совсем из дому?
Грегерс. Да. Теперь наконец я вижу перед собой цель жизни.
Верле. Что же это за цель?
Грегерс. Ты бы только посмеялся, узнав ее.
Верле. Кто одинок - не так легко смеется, Грегерс.
(*655) Грегерс (указывая в глубину второй комнаты). Взгляни-ка, отец,
камергеры играют в жмурки с фру Сербю... Спокойной ночи... прощай! (Идет во
вторую комнату и скрывается направо.)
Слышны смех и шутливые возгласы группы гостей, показавшейся во второй
комнате слева.
Верле (презрительно бормочет вслед Грегерсу). Эх! Бедняга!.. А еще
говорит, что не страдает экзальтацией.
Ателье Ялмара Экдала. Просторное помещение, видимо, переделанное из
чердака. Направо идущий косым наклоном потолок с большими оконными стеклами;
они наполовину задернуты синими занавесками. В правом углу, в глубине,
входная дверь, впереди же направо дверь в жилые комнаты. В левой стене тоже
двое дверей, в простенке между ними железная печка. В средней стене широкие
раздвижные двери. Обстановка скромная, но уютная. Между дверями направо,
несколько поодаль от простенка, диван, стол и несколько стульев. На столе
горит лампа под абажуром, лежат фотографии и разная мелочь, вроде кисточек,
бумаги, карандашей и прочего. В углу у печки старое кресло. Там и сям
расставлены и разложены фотографические аппараты и принадлежности. У средней
стены, налево от раздвижных дверей, полки, на которых несколько книг, ящики
и бутылки с химическими жидкостями, разные инструменты и прочее.
Гина Экдал сидит за шитьем на стуле у стола. Xедвиг на диване, заслонив
глаза ладонями от лампы и заткнув уши пальцами, читает книгу.
Гина (поглядывает на дочь со скрытой тревогой, потом говорит). Хедвиг!
Хедвиг не слышит.
(Громче.) Хедвиг!
Хедвиг (отнимая пальцы от ушей). Что, мама?
Гина. Милая Хедвиг, нельзя тебе больше читать.
Хедвиг. Ах, мама, ну еще немножко! Чуточку!
Гина. Нет, нет, отложи книгу. Отец этого не любит. Он и сам никогда не
читает по вечерам.
Хедвиг (закрывая книгу). Да, папа не очень-то любит читать.
Гина (откладывает шитье и берет со стола карандаш и тетрадку). Ты не
помнишь, сколько мы сегодня заплатили за масло?
Хедвиг. Крону шестьдесят пять эре.
(*657) Гина. Верно. (Записывает.) Ужасти, сколько у нас масла выходит.
Да еще колбаса и сыр. Постой-ка... (Записывает.) И ветчина еще... гм...
(Сводит счет.) Вот уж выходит...
Xедвиг. А пиво-то еще?
Гина. Да, само собой. (Записывает.) Становится в копеечку. А все надо.
Xедвиг. Зато нам с тобой не нужно было сегодня горячего к обеду, раз
папа ушел.
Гина. Да, это кстати вышло. Да еще я получила восемь крон пятьдесят эре
за карточки.
Xедвиг. Неужто столько?
Гина. Аккурат восемь крон пятьдесят!
Молчание. Гина опять принимается за шитье. Хедвиг берет карандаш и
бумагу и что-то рисует, заслоняя глаза левой рукой.
Хедвиг. А ведь забавно подумать, что папа сегодня на таком большом
обеде у коммерсанта Верле!
Гина. Нельзя сказать, что у коммерсанта. Это ведь сын прислал за ним.
(Немного погодя.) С коммерсантом у нас нет никаких делов.
Хедвиг. Вот будет хорошо, когда папа придет. Он обещал попросить для
меня у фру Сербю чего-нибудь вкусного.
Гина. Да, в этом доме найдется немало вкусных вещей, не сомневаюсь.
Хедвиг (продолжая рисовать). А я как будто и проголодалась немножко.
Старик Экдал с бумагами под мышкой и свертком в кармане пальто
появляется из входной двери.
Гина. Как дедушка поздно сегодня!
Экдал. Контору заперли. Пришлось ждать у Гроберга. И потом пройти
через... гм... Хедвиг. Дали новую переписку, дедушка?
Экдал. Целую кипу. Погляди-ка. Гина. Славно.
Хедвиг. И в кармане тоже у тебя сверток.
Экдал. Что? Глупости! Ничего там нет. (Ставит палку в угол.) Работы
надолго хватит, Гина. (Отодвигает одну (*658) половинку дверей в задней
стене.) Тсс! (Заглядывает в глубину и снова осторожно задвигает дверь.)
Хе-хе! Все прикорнули. А она забралась в корзинку. Xe-xe!
Xедвиг. А ей, наверно, не холодно в корзинке, дедушка?..
Экдал. Еще что выдумала! Холодно!.. Столько соломы! (Идет к двери в
глубине налево.) У меня там есть спички?
Гина. Спички на комоде.
Экдал уходит к себе.
Xедвиг. Вот славно-то, что дедушка опять с перепиской!
Гина. Да, бедный старик, теперь хоть карманными деньгами запасется.
Xедвиг. И не станет сидеть по целым утрам в этом трактире у противной
мадам Эриксен!
Гина. Да, и это тоже хорошо.
Небольшая пауза.
Xедвиг. Как ты думаешь, они все еще за столом сидят?
Гина. А бог их знает. Пожалуй.
Хедвиг. Подумай, каким вкусным обедом угощают там папу! Он, наверно,
придет веселый. Правда, мама?
Гина. Да. А если бы мы еще могли порадовать его, что комната сдана!
Хедвиг. Ну, это необязательно сегодня.
Гина. Пригодилось бы. Стоит ведь без всякой пользы.
Хедвиг. Нет, я хотела сказать, что сегодня это не обязательно. Папа и
так сегодня будет в духе. Лучше, если удастся порадовать его этим в другой
раз.
Гина (глядит на нее). А ты любишь радовать папу по вечерам чем-нибудь
таким хорошим?
Хедвиг. Да. Тогда сразу как-то веселее становится.
Гина (задумываясь). Да, да, пожалуй, так.
Старик Экдал выходит из своей комнаты и направляется к первой двери
налево.
(*659) (Поворачивается к нему.) Что-нибудь надо в кухне, дедушка?
Экдал. Да, надо. А ты сиди себе. (Проходит в кухню.)
Гина. Не затеял бы с угольями возиться. (Выжидает.) Хедвиг, поди-ка
погляди, чего он там...
Экдал выходит из кухни с кружкой кипятку, от которого идет пар.
Хедвиг. Ты за кипятком ходил, дедушка?
Экдал. Да. Нужно. Писать хочу, а чернила густые, как каша... Гм!..
Гина. Вы бы, дедушка, поужинали сначала. Там приготовлено ведь.
Экдал. Бог с ним, с ужином, Гина. Я ужасно занят, говорю тебе. И пусть
никто ко мне не входит. Никто... Гм!.. (Уходит к себе.)
Гина и Хедвиг переглядываются.
Гина (тихо). Как ты думаешь, откуда он раздобыл денег?
Хедвиг. Верно, от Гроберга получил.
Гина. Что ты! Гроберг всегда присылает деньги мне.
Хедвиг. Так, пожалуй, в долг взял где-нибудь бутылочку.
Гина. Бедный дедушка, вряд ли ему дают в долг.
Ялмар Экдал входит в пальто и серой пуховой шляпе. Гина бросает шитье и
встает.
Ах, ты уж вернулся, Экдал!
Хедвиг (одновременно, вскакивая). Подумать, папа уже пришел!
Ялмар (откладывая шляпу). Да, теперь, верно, и все почти разошлись.
Хедвиг. Так рано?
Ялмар. Да ведь званы были к обеду. (Хочет снять с себя пальто.)
Гина. Постой, я тебе помогу.
Хедвиг. И я.
Снимают с него пальто, которое Гина затем вешает на стену. Много было
гостей, папа?
(*660) Ялмар. Нет, немного. Нас было за столом персон
двенадцать-четырнадцать.
Гина. И ты со всеми с ними разговаривал?
Ялмар. Да, немножко. Грегерс совсем завладел мною.
Гина. Что он, все такой же неказистый?
Ялмар. Да, не слишком хорош собой... А старик не вернулся?
Xедвиг. Как же. Сидит у себя и пишет.
Ялмар. Рассказывал что-нибудь?
Гина. Нет, что ему рассказывать?
Ялмар. Не упоминал?.. Говорили, кажется, что он был у Гроберга. Я
загляну к нему.
Гина. Нет, нет, не стоит.
Ялмар. Почему? Он разве сказал, что не хочет пускать меня?..
Гина. Ему, видно, не хочется никого пускать к себе сегодня.
Хедвиг (делая знаки). Гм!.. гм!..
Гина (не замечая). Ходил в кухню за кипятком.
Ялмар. А-а! И сидит теперь и...
Гина. Да уж наверно.
Ялмар. Господи боже! Мой бедный, седовласый отец!.. Ну, пусть его сидит
и наслаждается.
Старик Экдал в домашнем сюртуке и с раскуренной трубкой в руках выходит
из своей комнаты.
Экдал. Вернулся? Я и то слушаю - как будто твой голос.
Ялмар. Только что пришел.
Экдал . Ты, сдается, меня не видал?
Ялмар. Нет. Но там говорили, что ты прошел через... Я и хотел тебя
догнать...
Экдал. Гм... Очень мило с твоей стороны!.. А что за люди были там?
Ялмар. О, разные. Камергер Флор, камергер Балле, камергер Касперсон,
камергер такой-то и такой-то... не знаю всех.
Экдал (кивая). Слышишь, Гина! Все с одними камергерами сидел.
(*661) Гина. Да, видно, там теперь страсть как важно стало в доме.
Хедвиг. Что ж они, пели эти камергеры? Или читали что-нибудь вслух?
Ялмар. Нет, только вздор мололи. Хотели было меня заставить
декламировать, да не тут-то было.
Экдал. Не тут-то было, а?
Гина. А ты ведь отлично мог бы.
Ялмар. Нет, не следует быть к услугам всех и каждого. (Расхаживая по
комнате.) Во всяком случае, я не из таковских.
Экдал. Нет, нет, Ялмар не из таковских.
Ялмар. Не знаю, с чего бы это непременно мне занимать гостей, если я
редкий раз покажусь в обществе. Пусть другие потрудятся. Эти молодчики
только и делают, что переходят из дома в дом - поесть да попить. Пусть они и
расплачиваются за угощение.
Гина. Но, верно, ты там этого не сказал?
Ялмар (напевая). Хо-хо-хо! Пришлось-таки и им кое-что скушать.
Экдал. Самим камергерам!
Ялмар. Не без того. (Вскользь.) Потом у нас еще вышел маленький спор
насчет токайского.
Экдал. Токайское? Тонкое вино!
Ялмар (останавливаясь). Бывает и тонкое. Но, я скажу тебе, не все
выпуски одинаковы. Все дело в том, много ли солнца попало на виноград.
Гина. Все-то ты знаешь, Экдал!
Экдал. А они спорить стали?
Ялмар. Пытались было. Зато и узнали, что и камергеры недалеко ушли.
Тоже не все выпуски одинаковы. Одни получше, другие поплоше!
Гина. Нет, чего только ты не придумаешь!
Экдал. Хе-хе! Ты так им и преподнес?
Ялмар. Ха, что называется, не в бровь, а прямо в глаз!
Экдал. Слышишь, Гина? Самим камергерам! Прямо в глаз!
Гина. Да неужто! Прямо в глаз?
(*662) Ялмар. Да, только нечего об этом болтать. Таких вещей не
рассказывают. Притом весь разговор велся в самом дружеском, шутливом тоне,
разумеется. Люди, в сущности, все такие милые, славные; зачем было их
обижать? Не-ет!
Экдал. А все-таки - прямо в глаз!
Хедвиг (ласкаясь). Как интересно, что ты во фраке. Ужасно к тебе идет,
папа!
Ялмар. Правда? Он в самом деле сидит очень недурно. Почти как на меня
сшит... Разве чуточку режет под мышками... Помоги-ка, Хедвиг. (Снимает
фрак.) Лучше надеть пиджак. Ты куда девала пиджак, Гина?
Гина. Сейчас. (Приносит пиджак и помогает Ялмару надеть его.)
Ялмар. Вот так. Не забудь только вернуть Молвику фрак завтра же утром,
пораньше.
Гина (откладывая фрак). Да уж не забуду.
Ялмар (потягиваясь). А-а! Оно все-таки удобнее так. Да и такое
свободное домашнее платье больше подходит ко всему моему внешнему облику.
Что скажешь, Хедвиг?
Хедвиг. Да, папа!
Ялмар. А если еще растрепать галстук вот так - концами врозь... Гляди!
Что?
Хедвиг. Да, это очень идет к твоим усам и к длинным курчавым волосам.
Ялмар. Я бы не сказал - курчавым, а скорее волнистым.
Хедвиг. Да ведь они сильно курчавятся.
Ялмар. Скорее вьются.
Хедвиг (немного погодя дергает его за рукав). Папа!
Ялмар. Ну что?
Хедвиг. Ты сам знаешь.
Ялмар. Вот уж нет.
Хедвиг (смеясь и хныча). Ну, папа! Довольно мучить меня!
Ялмар. Да что такое?
Хедвиг (тормоша его). Ну, полно, полно, давай же, папа! Ты ведь обещал
мне принести что-нибудь вкусное!
(*663) Ялмар. Вот тебе раз, забыл!
Хедвиг. Неправда, неправда! Ты нарочно дразнишь меня! Стыдно! Куда ты
запрятал?
Ялмар. Да, по правде скажу, в самом деле забыл. Постой! Кое-что у меня
все-таки есть для тебя. (Идет и роется в карманах фрака.)
Хедвиг (прыгая и хлопая в ладоши). Мама, мама!
Гина. Вот видишь... Дай только срок и...
Ялмар (с листком в руках). Вот оно.
Хедвиг. Это?.. Бумажка?..
Ялмар. Это список блюд, всех блюд, какие подавались. Видишь, написано:
"Menu". Это и значит список блюд.
Xедвиг. А другого разве ничего не принес?
Ялмар. Говорят же тебе - забыл. Да и поверь мне - вредны все эти
сласти. Присядь там у стола и читай кушанья по порядку, а я тебе потом
опишу, каковы они были на вкус. На вот.
Хедвиг (глотая слезы). Спасибо. (Садится, но не читает.)
Гина делает ей знаки. Ялмар замечает это.
Ялмар (расхаживая по комнате). О чем только не приходится думать и
помнить отцу семейства! И стоит забыть самую безделицу - сейчас кислые мины.
Что ж, и к этому не привыкать стать. (Останавливаясь около печки, где сидит
старик.) Ты заглядывал туда вечером, отец?
Экдал. Еще бы! Она уселась в корзинку.
Ялмар. Неужели? Уселась-таки? Значит, привыкать начинает.
Экдал. Да. А я что говорил? Теперь только приладить кое-какие штучки...
Ялмар. Некоторые усовершенствования, да.
Экдал. Непременно надо.
Ялмар. Да, потолкуем-ка насчет этого. Иди сюда, сядем на диван.
Экдал. Ладно! Гм... Постой, я сперва набью трубку... да и прочистить,
кстати. Гм... (Уходит в свою комнату.)
Гина (с улыбкой Ялмару). Трубку прочистить, слышишь?
(*664) Ялмар. Ох, да, да, Гина. Пусть его. Бедный, потерпевший крушение
старец... Да вот эти усовершенствования... Самое лучшее завтра же отделаться
от них...
Гина. Завтра тебе некогда, Экдал.
Xедвиг (быстро). Что ты, мама!
Гина. Не забудь, надо ведь отретушировать те карточки. За ними уже
сколько раз присылали.
Ялмар. Ну так! Опять эти карточки! Да успеется. А может быть, и новые
заказы были?
Гина. Нет, к сожалению. На завтра у меня только и есть те два портрета,
ты знаешь.
Ялмар. Только-то? Да, если не стараться, то...
Гина. Да что же я поделаю? Я и то уж публикую в газетах, сколько могу,
кажется.
Ялмар. Газеты, газеты! Сама видишь, много от этого толку. И комнату,
конечно, тоже никто не приходил смотреть?
Гина. Нет еще.
Ялмар. Так и надо было ожидать. Если не хлопотать!.. Надо взяться за
дело посерьезнее, Гина!
Xедвиг (подходя к нему). Не принести ли тебе флейту, папа?
Ялмар. Никакой флейты мне не надо. Не до развлечений мне. (Ходит по
комнате.) Да, буду работать завтра. За этим дело не станет. Буду работать,
пока сил хватит...
Гина. Но, милый мой, я совсем не то хотела...
Хедвиг. Папа, не принести ли тебе пива?
Ялмар. Не нужно. Ничего мне не нужно. (Останавлисаясь.) Пива? Ты пива
предлагала?
Хедвиг (живо). Да, папа. Чудесное, свежее...
Ялмар. Ну... если уж тебе непременно хочется... принеси бутылочку.
Гина. Да, да! Вот и хорошо будет.
Хедвиг бежит в кухню.
Ялмар (стоящий около печки, останавливает Хедвиг, смотрит на нее, берет
за голову и прижимает к себе). Хедвиг! Хедвиг!
Хедвиг (со слезами радости). Милый папочка!
(*665) Ялмар. Нет, не называй меня так. Сидел, угощался там всякими
яствами за столом богача... сидел и плавал в изобилии... и все же мог...
Гина (сидя у стола). Ах, пустяки какие, Экдал.
Ялмар. Да! Вы уж не должны обращать внимания на всякую мелочь с моей
стороны. Вы ведь знаете, я все-таки люблю вас.
Хедвиг (обвивая его руками). И мы тебя ужасно любим, папа!
Ялмар. А если я иной раз что и не так сделаю... то, господи боже мой...
помните, что меня одолевают заботы. Ну! (Отирает глаза.) Не надо пива в
такую минуту. Давай флейту.
Хедвиг бежит к полкам и приносит отцу флейту.
Спасибо!.. Вот так. С флейтой в руках, в кругу моих дорогих... О-о!
Хедвиг присаживается к матери. Ялмар, прохаживаясь по комнате,
старательно и чувствительно начинает выводить на флейте народный чешский
плясовой мотив в самом медленном элегическом темпе.
(Прерывая игру, протягивает жене левую руку и говорит растроганно.)
Пусть кров наш убог и тесен, Гина. Все же это наш собственный угол. И я
говорю: хорошо у нас здесь! (Снова начинает играть, но тотчас же раздается
стук во входную дверь.)
Гина (вставая). Тсс... Экдал, кажется, пришел кто-то.
Ялмар (кладет флейту на полку). Ну вот, опять! Гина идет и отворяет
дверь.
Грегерс Верле (за дверью). Извините...
Гина (отступая). Ах!
Грегерс. Здесь живет фотограф Экдал?
Гина. Тут.
Ялмар (идя к дверям). Грегерс! Ты все-таки... Ну, так входи же.
Грегерс (входит). Я ведь сказал, что хочу побывать у тебя.
Ялмар. Да, но сегодня?.. Ты бросил гостей?
Грегерс. И гостей и родной дом. Здравствуйте, фру Экдал. Узнаете ли вы
меня?
(*666) Гина. Как же. Не так трудно узнать молодого господина Верле.
Грегерс. Да, я похож на мать, а ее вы, конечно, хорошо помните.
Ялмар. Ты бросил родной дом, говоришь?
Грегерс. Перебрался пока в гостиницу.
Ялмар. Вот как! Ну, раз ты пришел, то раздевайся и будь гостем.
Грегерс. Благодарю. (Снимает пальто. Он уже успел переодеться в простой
серый костюм деревенского покроя.)
Ялмар. Сюда, на диван. Усаживайся поудобней.
Грегерс садится на диван, Ялмар на стул у стола.
Грегерс (озираясь). Так вот твоя пристань, Ялмар. Вот ты где живешь.
Ялмар. Это, собственно, ателье, как видишь...
Гина. Здесь попросторнее, мы тут все больше и сидим.
Ялмар. Прежде у нас было помещение получше. Но эта квартира удобнее
тем, что есть лишние углы...
Гина. У нас есть еще комнатка за колидором, с отдельным ходом. Ее мы
сдаем.
Грегерс (Ялмару). Вот как, и у тебя жильцы?
Ялмар. Пока еще нет. Дело не так-то скоро делается, видишь. Приходится
хлопотать. (Хедвиг.) Так что же с пивом?
Хедвиг кивает головой и уходит в кухню.
Грегерс. Так это твоя дочь?
Ялмар. Да, это Хедвиг.
Грегерс. Одна-единственная?
Ялмар. Единственная. В ней вся наша радость и (понижая голос) в ней же
и глубочайшее наше горе, Грегерс!
Грегерс. Что такое ты говоришь?
Ялмар. Да видишь ли, ей грозит беда - ослепнуть!
Грегерс. Ослепнуть!
Ялмар. Да. Пока налицо лишь первые симптомы. И еще некоторое время
может пройти благополучно. Но доктор предупредил нас. Это неотвратимо.
Грегерс. Какое ужасное несчастье! С чего это у нее?
Ялмар (со вздохом). Наследственное, вероятно.
(*667) Грегерс (пораженный). Наследственное?
Гина. У матери Экдала тоже были слабые глаза.
Ялмар. Да, отец говорит. Я ее не помню.
Грегерс. Бедная девочка! А как она относится к этому?
Ялмар. Да ты понимаешь, у нас духу не хватает открыть ей это. Она и не
подозревает опасности. Веселая, беззаботная, щебеча как птичка, летит она
навстречу вечному мраку. (Совсем подавленный.) Ах, это прямо убивает меня,
Грегерс.
Хедвиг приносит поднос с бутылкой и стаканами, который ставит на стол.
(Гладит ее по голове.) Спасибо, спасибо, Хедвиг.
Хедвиг обвивает рукой его шею и шепчет ему что-то на ухо.
Нет. Бутербродов не надо. (Оглядываясь.) Впрочем, может быть, Грегерс
скушает что-нибудь?
Грегерс (делая отрицательный жест рукой). Нет, нет, благодарю.
Ялмар (в том же грустном тоне). Ну да подай все-таки... Хорошо, кабы
нашлась горбушка. Только намажь хорошенько маслом, не забудь.
Хедвиг весело кивает и уходит опять в кухню.
Грегерс (следивший за ней глазами). А с виду она довольно крепкая,
здоровая, мне кажется.
Гина. Да, ни на что больше, слава богу, пожаловаться нельзя.
Грегерс. Она, верно, будет со временем похожа на вас, фру Экдал.
Сколько ей лет?
Гина. Скоро аккурат четырнадцать. Послезавтра ее рождение.
Грегерс. Высокая для своих лет.
Гина. Да, она страсть вытянулась за последний год.
Грегерс. По таким вот подросткам лучше всего и можно проследить, как
сам старишься... Сколько же лет вы женаты?
Гина. Да вот... да, скоро пятнаднать.
Грегерс. Скажите! Уже столько?
(*668) Гина (настораживаясь, смотрит на него). Да, разумеется, так.
Ялмар. Так, так. Пятнадцать лет без малого. (Переходя в другой тон.)
Медленно, должно быть, тянулись для тебя эти годы там, на заводе, Грегерс?
Грегерс. Тянулись медленно, пока я тянул там лямку. Теперь же просто и
не знаю, куда они девались.
Старик Экдал выходит из своей комнаты, без трубки, но в старой военной
фуражке. Поступь нетвердая.
Экдал. Ну вот, Ялмар, теперь сядем и потолкуем... Гм!.. О чем бишь
это?..
Ялмар (идя ему навстречу). Отец, у нас гость, Грегерс Верле... Не знаю,
помнишь ли ты его.
Экдал (смотрит на Грегерса, который встает). Верле? Это сын, что ли?
Чего ж ему от меня надо?
Ялмар. Ничего. Он ко мне пришел.
Экдал. Ну, значит, ничего такого нет?
Ялмар. Нет, разумеется, ничего.
Экдал (размахивая руками). Не потому, видишь ли... Я не боюсь, а...
Грегерс (подходит к нему). Я привез вам поклон от старых охотничьих
угодий, лейтенант Экдал.
Экдал. От охотничьих угодий?
Грегерс. Да, от тех, что раскинулись около завода в Горной долине.
Экдал. Ах, вот что. Да, я когда-то хорошо знавал эти места.
Грегерс. В те времена вы были лихим охотником.
Экдал. Был, был. Как же. Вы смотрите на фуражку? Я никого не
спрашиваюсь - ношу дома. На улицу в ней не выхожу - и довольно.
Xедвиг приносит тарелку с бутербродами и ставит на стол.
Ялмар. Присаживайся, отец, и выпей стаканчик пивца. Пожалуйста,
Грегерс.
Экдал что-то бормочет и нетвердой походкой направляется к дивану.
Грегерс садится на стул ближе к нему, Ялмар рядом с Грегерсом по другую
сторону. Гина сидит немного поодаль за шитьем. Хедвиг стоит возле Ялмара.
(*669) Грегерс. Помните вы, лейтенант Экдал, как мы с Ялмаром приезжали
к вам туда на каникулы - летом и на рождестве?
Экдал. И вы? Нет, нет, не помню. Но, смею сказать, я был лихой охотник.