Игнатов Константин. Новинки инопланетной фантастики. Зазеркальщики

   – Ну, довольно распространенное имя… на протяжении вот уже нескольких веков.
   – О-я!.. верно, – поддержал страхобой. – Как ты догадался?
   – Ну… звучит очень красиво, – отбрехался парень.
   – В самую точку, Ваня. Ты прав, – гордо заявил червиголов.
   Змееносец осмотрелся по сторонам, заметил у стены раковину с краном для мойки рук. Затем перевел взгляд на забрызганного кровью паразита.
   – Слушай, Пиндаль, тебя можно сполоснуть водой?
   – Лучше вином, – отозвался страхобой.
   – Ясно, лучше. Я бы сам с удовольствием залез в ванну с шампанским. Но, за неимением таковой, приходится довольствоваться тем, что есть. Нам надо спешить. Ты мне весь саквояж изгадишь в таком виде, – объяснил Чтец.
   – Ладно. Давай уж водой, если тебе так не терпится, – вяло согласился червиголов. – Чего не сделаешь ради друга… – Пиндаль еще долго ворчал в киберпространстве. Его нечленораздельное мычание, вероятно, должно было раскрыть Стрельцову глаза на высокую жертвенность поступка маленького друга.
   Иван, не долго думая, тщательно промыл страхобоя под холодной струей, завернул его в свою спортивную одежду, сунул в саквояж. Одновременно кибераналог Чтеца снял в технополе все ограничения, наложенные на автоматику морга, восстановил энергоснабжение крематория. Затем врубил транспортер, отправил гроб с останками дисковика в электропечь, чтобы замести всякие следы присутствия пиндальбока.
 
   Руководителю медицинского центра на выходе Стрельцов объяснил: тревога оказалась ложной, тщательный осмотр помещения не выявил ничего подозрительного.
 
   Офицеры БГБ быстро заскочили в вертушку. Летательный аппарат, провожаемый обеспокоенными взглядами медперсонала, взмыл в небо.
 
   Чтец решил использовать время полета для более тесного знакомства с червихвостом. Повседневная жизнь уникальных паразитов – тайна за семью печатями. Парень попросил куратора, чтоб его не беспокоили, удобно устроился в кресле, закрыл глаза, мысленно обратился к маленькому попутчику, упакованному в саквояж:
   – Пиндаль, тебе повезло, что я оказался поблизости. Иначе б ты уже, наверное, жарился б в печи.
   – Спасибо, друг, – с чувством продекламировал спасенный страхобой. – Я этого никогда не забуду.
   – Да уж, – пробухтел Иван, автоматически перебирая в уме байки о кровожадных наклонностях пиндальбоков. – Как ты здесь оказался, Пиндаль?
   – Долго объяснять, – уклонился червиголов.
   – Но все же… Что произошло, когда мы расстались?
   – Сначала я попытался бежать от офицера (которому ты меня продал) в теле одного из гиперов.
   У инфохомоса сердце ёкнуло.
   – Его звали случайно не «Титул»? – обеспокоено спросил он, вспоминая своего помощника.
   – Нет. Кажется, «Атлас».
   – Фу, – у Ивана отлегло от души. Хотя, конечно, и Атласа жалко. Вся боевая команда Дэвида – отличные ребята, несмотря на то, что – гиперы. Особенную привязанность Стрельцов питал, естественно, к Титулу. Добродушный громила спас Чтеца от боевиков-потрошителей. Большинство людей считают гиперов злобными, безжалостными монстрами, исходя из устрашающего вида трехметровых созданий. На самом деле по своей природе они нежные, как котята (если, конечно, здоровяков специально не натаскивать на жестокость). «Как они там теперь?..» – подумал с теплотой Иван о былых товарищах.
   – Пиндаль, как тебе удалось внедриться в гипера?
   – Офицер поместил меня в аквариум, оставил на столе. Ночью часовой заснул. Я изнутри расшатал свой стеклянный домик, помаленьку, помаленьку пододвинул к краю, пока тот не упал и не разбился. – («Первое правило – не оставлять аквариум на столе», – сделал себе зарубку Иван) – Гипер подскочил, как ужаленный. Хотел спросонья ударить меня ножом, – продолжил червихвост. – Я увернулся, дотронулся до руки, парализовал клиента. Однако внедриться, как следует, не удалось. Не успел еще я толком подключиться к нервной периферии, как прибыла смена караула. Я неуклюже попытался оказать сопротивление. Но фактически рефлексы еще не контролировал. Поэтому меня, то есть гипера, сразу пристрелили. А зря… внешняя форма, в принципе, довольно удобная…
   Инфохомоса передернуло от столь делового замечания.
   – И что потом? – поинтересовался Иван.
   – Жуть! – уныло прошипел пиндальбок. – За убитого гипера чуть не казнили.
   – Как?
   – Поймали сетью, сделанной из гамака, устроили «электрический стул». Подсоединили провода. Напряжение повышали потихоньку, пока я не отключался. Так несколько раз. Еще немного, – точно б, коньки отдал.
   – Что же тебя спасло?
   – Наверное, жажда наживы, испытываемая офицером. Ведь я – ценный товар, как ты знаешь.
   – О, да! – подтвердил Иван.
   – Еще накануне офицер вызвал через Галактическую Сеть знакомого барыгу-перекупщика. Буквально на следующий день тот уже появился на МХ-747.
   Стрельцов улыбнулся, вспомнив Дэвида: «Вот жучок. Говорил, да куда я с этим страхобоем… ему вина цистерна нужна… А у самого отработанный канал сбыта под рукой. Ну да ладно. Все равно молодец Дэвид. Хоть выручил тогда».
   Пиндаль продолжил:
   – Барыга поместил меня в дисковика, которого предусмотрительно привез живьем с собой. Сначала мы через рулетку прыгнули на какую-то малоразвитую планету. Там дисковика упрятали в огромный контейнер, оборудованный потайными отверстиями для дыхания, завалили экзотическими фруктами, поставляемыми на экспорт. Но когда контейнер прибыл на эту планету, таможенный контроль раскопал под грудой ценных плодов контрабанду. Тут же, у тахиотамбура, завязалась перестрелка. Очевидно, барыга не хотел меня терять. Таможенники оказались не промах. Сначала шлепнули перекупщика, следом дисковика.
   – Не везет тебе с внешними формами, – вставил Иван.
   – Ой, не говори, друг, – с сожалением вздохнул страхобой. – Ну, а затем карантинщики, вероятно, выдали предписание немедленно сжечь труп. Потому что дисковики переносят опасный для людей вирус «Стормбрингер». Вернее, могут переносить. Мой-то экземпляр был абсолютно здоровым, можешь мне поверить. И вообще, «Стормбрингер» водится лишь на окраинах двадцать четвертого сектора. Мы, пиндальбоки, туда не суемся. Поскольку дисковики ведь не только переносят вирус. Но и сами от него болеют. А нам не очень-то приятно, да и, ясно дело, опасно обладать зараженной внешней формой. Как говорится, в здоровом теле здоровый дух.
   – Ну да, – не удержался Чтец. – Гигиена прежде всего. Руки мой перед едой.
   – Правильно, Ваня. Всегда поддерживай себя в хорошей форме.
   От столь дельного совета инфохомоса опять передернуло. В добродушном пожелании ему почудился скрытый двойной смысл.
 
   Между тем время на борту вертушки за приятной светской беседой пролетело незаметно. Стрельцов открыл глаза, когда почувствовал, что летательный аппарат приземлился. Он подхватил саквояж, поспешил к выходу.
   На лужайке перед посадочной площадкой генерала встречал адъютант. Штабной офицер рысцой подбежал к начальнику. Войко отмахнулся от него, послал вперед. Когда адъютант удалился, куратор кивнул на объемистый портфель в руке у змееносца, тихо спросил:
   – Ваня, как ты с ним управляешься? Он же в любой момент может тебя парализовать, а затем внедриться. Особенно когда вы останетесь наедине в каюте звездолета. Это игра с огнем.
   Стрельцов отрицательно покачал головой:
   – Я нашел противоядие еще на МХ-747. Действует безотказно.
   – Ты принял какой-то лекарственный препарат? – удивился Войко.
   – Да какой там препарат? – рассмеялся инфохомос.
   – Сам сказал: «Противоядие».
   – Понимаешь, шеф, органы чувств у страхобоев направлены на технополе. В нем сосредоточена сфера их общения. Но и мне оно не чуждо, – подмигнул Чтец. – Я нащупал чудесный канал, по которому можно в случае нападения легко переадресовывать самому пиндальбоку удар, нацеленный на меня. Получается замкнутый круг.
   – То есть, жаля тебя, он жалит себя? – поразился генерал.
   – Так точно, – улыбнулся Чтец. – Сам себе кусает хвост. Причем чем сильнее удар, тем сильней отдача. А мне хоть бы хны.
   Старый службист тоже рассмеялся.
   – Вот этот самый страхобой там, на МХ-747, пару раз рыпнулся. Так чуть сам не окочурился, – закончил Стрельцов.
   Однако лицо куратора вновь вытянулось в серьезную мину:
   – А если, Ваня, он тебя, так сказать, убаюкает, усыпит бдительность. А потом неожиданно подкрадется: раз – и готово!
   – Не получится, – отмахнулся молодой человек.
   – Почему?
   – У меня реакция выше.
   – Какой ты самоуверенный, – осуждающе фыркнул генерал. – Противника надо уважать, Ваня.
   – А я уважаю, шеф. Я ж говорил, забавные такие зверушки, – отшутился Чтец.
   – По-моему, Ваня, ты их недооцениваешь.
   Стрельцов терпеливо улыбнулся:
   – Шеф, объясняю еще раз. Пиндальбоки только общаются через технополе. Да и то через какой-то мизерный его участок. Но думают и существую здесь, как и все биологические существа. А мой кибераналог (двойник, отпечаток сознания) живет в технополе безвылазно.
   – Ну и что?
   – Там совсем другие понятия о действии и времени. К примеру, страхобой еще только собирается сделать мне гадость. А кибердвойник уже отчетливо видит зарождающийся в инфополе «негатив», направленный непосредственно на меня, классифицирует его как опасную тенденцию, принимает ответные меры.
   – Когда ж он успевает классифицировать? – усомнился Войко.
   – Я же говорю, в киберпространстве время совсем другое.
   – Как другое?
   – Ну, допустим, на примере… На рассвете солнце еще не взошло, но воздух уже побелел, посерел, и мы чувствуем, что дневное светило вот-вот появится. Понятно?
   – Понятно.
   – Так же и в технополе: тенденция распространяется впереди самого явления. И ее (при соответствующей тренировке, конечно) можно улавливать или, скажем, классифицировать – как вам угодно.
   – Хорошо, – сдался куратор. Но все же уточнил. – А если ты будешь спать, тогда как?
   – На ночь пиндальбока необходимо изолировать – поместить в надежный аквариум. Только и всего.
   Генерал Войко понял, что спорить бесполезно; закрыл тему.
 
   – До встречи, шеф.
   – Давай, Ваня. Не теряйся. Почаще выходи на связь.
   – Хорошо.
   Офицеры на прощание пожали друг другу руки.
 
   Стрельцов шагнул в серую дверь – и оказался в зале ожидания космодрома.
   На регистрацию полетных документов выстроилась приличная очередь. «Эх, жаль, снял мундир БГБ, – огорчился Иван. – Прошел бы сейчас прямо в голову колонны. И ни один пассажир не пикнул бы… – Парень нерешительно почесал за ухом. – Придется разыгрывать роль спокойного добропорядочного гражданина … Следовательно, зачем спешить?» Киберчтец с независимым видом покорно пристроился в конец людской змейки.
   Впрочем, очередь двигалась довольно быстро. Так что спешить действительно было незачем. Документы Стрельцова на контроле не вызвали никаких подозрений. Служащий космопорта спокойно принял из рук Киберчтеца объемистый саквояж, поставил его в аппарат для проверки ручной клади, где просвечивалось содержимое сумок, которые пассажиры брали с собой в салон.
   Тем временем инфохомос вклинился в автоматику, убрал изображение пиндальбока на мониторе у охранника. Но одному из проверяющих все равно что-то не понравилось. А может быть, он просто послушно следовал инструкции по досмотру личных вещей пассажиров. Дотошный охранник открыл саквояж (сердце у Стрельцова замерло), сунул туда руку. Но тут же вытащил обратно, щелкнул застежкой, придурковато улыбнулся, протянул портфель Ивану:
   – Всё в порядке. Проходите, пожалуйста.
   Стрельцов, как ни в чем не бывало, спокойно принял свою ручную кладь, отошел на несколько шагов, как бы невзначай оглянулся. Служащий все так же придурковато улыбался, не обращая внимания на очередь пассажиров, выстроившуюся возле него. Иван мысленно спросил:
   – Пиндаль, ты что парализовал охранника?
   – Если б парализовал, он застыл бы, как статуя, – нехотя ответил червиголов. – Просто немного загипнотизировал, внушил ему прекрасную мысль.
   – Какую?
   – Всё хорошо, голубчик.
   – И долго он так будет улыбаться? – обеспокоился Стрельцов.
   – Ну, наверное, часов двенадцать. Ничего страшного. Он сейчас полон счастья. Наслаждается жизнью.
   – А обойтись без этого было нельзя? – укоризненно спросил инфохомос.
   – Нет, конечно, – отрезал страхобой. – Во-первых, он меня сразу обнаружил бы и, как следствие, мог тут же шлепнуть, как последнего гада, либо поднять панику…
   – А во-вторых?
   – А во-вторых, лапает меня нагло грязными ручищами, как собственную бабу. Пусть жену свою дома щупает, – обидчиво пропищал червиголов. – Пришлось сделать так, чтоб он отстал.
   – Ты правильно поступил, Пиндаль, – согласился Чтец.
   – Стараюсь, Ваня.
 
   Уже через час бэгэбэшник с саквояжем в руках переступил порог собственного номера «люкс» на звездолете. Увидев шикарную двуспальную кровать (если не трехспальную), Иван, как истинный ценитель народного фольклора, тут же вспомнил старинную русскую мудрость: «Работа – не волк. В лес не убежит».
   Парень завалился на мягкое ложе, остался доволен.
   Но хоть работа – не волк, все же пришлось связаться с капитаном судна. Через четверть часа в каюте появился объемистый аквариум с плотной крышкой. В крышке предварительно было просверлено несколько маленьких отверстий для воздухообмена. Минутой позже из ресторана доставили пару ящиков превосходного сухого вина.
   Как только посторонние люди покинули номер, Чтец выпустил на волю страхобоя. Червиголов, осмотревшись, стремительно подполз к ящику с вином; схватил одним концом туловища бутылку, другим обхватил пробку. Через секунду послышался тихий хлопок. Пиндаль быстро высосал содержимое, поставил на пол пустой сосуд, довольно крякнул в технополе:
   – Ух, Ваня. Хорош-шо пошла!
   – Ты бы хоть подождал товарища, – с иронией ответил Стрельцов. – Чокнулись бы за удачное знакомство.
   – Да я не против. Это ж только начало. – Пиндальбок с завидной сноровкой откупорил еще две бутылки – одну себе, другую Ивану. – За знакомство!
   Стрельцову лень было тянуться за фужером. Он отхлебнул прямо из горлышка:
   – За знакомство!
   Упругая мягкость, комфортность шикарного ложа вкупе с действием вина соблазнительно клонили Стрельцова в сон. По правде сказать, неутомимый экстрасенс за последние несколько суток хронического недосыпания чертовски устал. Работы – по горло. Чувствуя необходимость в немедленном отдыхе, Чтец ласково усадил червихвоста в аквариум, заботливо напутствовал:
   – Сиди тихо, дружок. Не мешай спать. Если разбудишь раньше времени, – задницу надеру. Понял?
   – Понял, Ваня.
   – Знаешь, что это? – спросил Стрельцов, показывая пиндальбоку маленький приборчик размером со спичечный коробок.
   – Что?
   – Датчик движения. Он зациклен на музыкальный проигрыватель. – Парень показал пальцем на динамики, подвешенные над кроватью. – Стоит крышке аквариума лишь пошевелиться, как включится громкая музыка. Тогда я встану и… и проведу с тобой неприятную воспитательную беседу.
   – Да не переживай ты, Ваня, – заверил страхобой. – Спи спокойно. Я покараулю. Вот еще проблема…
   – Ну-ну. – Чтец плотно прикрыл крышку, закрепил защелки.
   Затем аккуратно установил на стеклянную поверхность датчик движения, мысленно включил его в электрическую схему и с чувством выполненного долга завалился спать. Но перед этим одним махом, на манер пиндальбока, осушил бутылку вина и довольно крякнул. Хотя, в общем-то, алкоголем по жизни не увлекался.

Глава 5. Хладоген

   Двадцать килограммов груза, которые дозволяется колонисту взять с собой в двухгодичную экспедицию на вновь осваиваемую планету или на одинокую космическую базу, – это очень мало. Проблема дороговизны «стартовой массы» с двадцатого «стартового» века не утратила своей остроты для космического транспорта и по сей день. Каждый полетный грамм на вес золота. Пассажирам, соответственно, – жесткие ограничения.
   А ведь отправляются во внеземелье живые люди – со своими интересами, комплексами и причудами. Не роботы бездушные. Судите сами, что можно напихать в жалкий чемодан? На два года полнокровки? Кстати, вес самого чемодана тоже входит в установленные двадцать килограммов. Поэтому особо ненасытные путешественники используют вместо дорожных сумок легкие пластиковые пакеты, чтобы сэкономить хоть что-то на упаковке.
   В фильмах и книгах космолетчиков принято почему-то изображать эдакими несгибаемыми, обветренными, скалоподобными энтузиастами, бескорыстными подданными Его Величества Космоса, которым ничего кроме дальних походов не нужно. У них все с собой: форменная экипировка на груди и приказ от начальства в груди. Но, сказать по правде, в жизни всё выглядит несколько иначе. Встречаются, разумеется, и гранитные аскеты с высеченными из базальта лицами. Правда, редко. Преимущественно среди старперов (старых персон; в англо-русской помеси – звездных персон – от star), да и то – самых занудных и нелицеприятных типов.
   А едут в дальние дали больше молодежные компании. Им нужны новые острые ощущения, им нужны приключения. Им нужна гонка за самоутверждение. Им нужен быстрый карьерный взлет. Им нужен хороший заработок, наконец. Короче, всё и сразу. И чемоданчик свой заветный они забивают под завязку, словно старый пиратский сундук.
   Прежде всего это любимая одежда, самые пикантные, самые улетные вещички. Нет, можно, конечно, припереться вечером на дискотеку (в главном ангаре) в спецухе. Но тогда и танцевать придется с почти бесполым существом, облаченным в жесткий щетиноподобный комбинезон. А хочется чего-то мягкого, пушистого, теплого…
   Во-вторых, это косметика. Само собой разумеется. Душистый земной запах на чужбине – самый шик. Особенно для дам. Хотя и мужиков аромат вездесущей машинной смазки отнюдь не красит.
   В-третьих, все те милые безделушки, которые превращают временное пристанище в уютное жилье.
   Ну и в-четвертых, оснастка по интересам: музыкальные инструменты, миникомпы, диски, книги, спортивные причиндалы – ракетки, мячи, щитки, дротики, боксерские перчатки, заковыристые шахматные доски – и прочая, и прочая дребедень. Ведь для нормального молодого человека жизнь одной работой не ограничивается. Напротив, настоящая жизнь после работы только начинается. Трудовой день – лишь подготовка к вечеру, вахта – преамбула к желанному отдыху.
   К сожалению, некоторые приятные вещи в «пиратский сундук» так и не попадают. В частности до алкоголя дело, как правило, не доходит. Элементарно не хватает места. И у служб космического снабжения в списках товаров, поставляемых на дальние базы, подобный пункт не значится. Ну не относится веселящая жидкость к предметам первой необходимости. И все тут. А жаль… Иногда недурно было бы расслабиться после трудовой смены. Разве не так?
   Вот-вот…
   В этом свете находка механика Хладогена на слаборазвитой планете Радужной приобретала оттенок гениального изобретения. Он обнаружил на прилегающей к базе «Дальний Восток» территории дрожжевой гриб, а также подходящую для виноделия ягоду. Хладоген наглухо засекретил фирменный рецептик, с помощью которого ему удавалось получать из ягод и гриба отличный бодрящий и – о! прямо скажем – пьянящий напиток.
   А еще, как выяснил механик, напиток стимулировал влечение к противоположному полу. Уже после пары бокалов появлялось и крепло стойкое сексуальное желание. Причем оно не принимало грубые агрессивные формы. Напротив, сопровождалось ярким романтическим настроем. Употребление самодельного доморощенного Бальзама Озарения вызывало ощущение некого неуловимого счастья, замешанного на половом влечении, подсознательном стремлении к продолжению собственного рода; побуждало к игривому флирту.
   Открытием пикантных свойств Бальзама изобретатель Хладоген ни с кем не делился. Не был уверен: может, это только на него напиток оказывал столь животворящее воздействие. Но пытливые дегустаторы-сослуживцы быстро разобрались сами, что к чему.
   В итоге чудодейственный Бальзам пользовался на станции «Дальний Восток» бешеной популярностью. Вскоре к утлому жилищу Хладогена – скромному ангарчику, затерявшемуся средь хозяйственных построек, – где располагался заветный погребок с веселящей жидкостью, пролегла широкая народная тропа.
   Звездочет, комендант базы, разумеется, знал о функционировании на вверенной ему территории незаконной винокурни. Но подпольную деятельность, противоречащую некоторым параграфам Устава земной колонии на Радужной, пресекать не спешил, т. к. сам являлся потребителем контрафактного Бальзама. Звездочет, администратор со стажем, седовласый ветеран космоса отлично понимал, не стоит перегибать палку в общении с персоналом. Люди – живые существа со своими страстями и желаниями. Если какое-то событие, явление способствует сплочению коллектива, упрочению корпоративного духа колонии (а небольшая винокурня способствовала), – глупо этому препятствовать.