Игорь Мист. Новый Вавилон

   – Понимаю – у меня, после того, что вы попросили, нет пути… кроме, как согласиться.
   – Поверьте, мне это нужно на благое, святое, богоугодное, если хотите, дело. Можете не переживать – это будет нашим маленьким взаимным обязательством. С вами свяжется мой человек, а по вашему вопросу – я завтра же все улажу. Негоже ссориться людям, тем более молодым и веселым, по таким пустякам, как девичьи забавушки. И еще, последнее, позовите ко мне своего отпрыска, я возьму его с собой на поучительную и интересную встречу. Не волнуйтесь. – Церковник заметил, что его слова вызвали беспокойство у Вольного. – Верну его вам в целости и целомудрии.
   Сказав это, Аввакум стремительно поднялся с места, подошел к горящим свечам и с силой задул их, показывая собеседнику, что аудиенция закончена.

9. Алексий. Дорога. Свыше Пророцы

   Сегодня Дронов получил сигнал от Данилина, что его миссия начинается – он может выезжать на границу. Помолившись последний раз в храме и пообедав в старом монастырском подворье, Алексий не стал терять время и, запив скромную трапезу терпким квасом, покинул гостеприимный монастырь.
   Дорога предстояла долгая. Окрестности вокруг трассы скрывались за высокими деревьями и аккуратным проволочным забором, поставленным, от животных, кое-где виднелись заброшенные деревни с покосившимися, полуразрушенными домами и заколоченными окнами, составляя странный контраст с полосами высокоскоростной магистрали.
   Так, передвигаясь от города к городу на запад, Дронов к вечеру въехал в Осков.
   Это был крайне интересный приграничный город и настоящая золотая жила для авантюристов. Взлет тихого и провинциального Оскова произошел сразу после Великого Разделения, когда он превратился в перевалочную базу переселенцев в Европу и тех, кто ехал в обратном направлении. Население города внезапно резко увеличилось на сотни тысяч человек за счет эмигрантов и мошенников, привлеченных шальными деньгами. Множество подпольных мастерских штамповали поддельные выездные бумаги для любой национальности. В городе открывались консульства для выдачи виз. Всеобщее безумие дополнила проституция и бандитизм, полиция уже не справлялась с грабежами и убийствами.
   С тех пор, как последние переселенцы покинули город, прошло много лет. Границу закрыли, и Осков почти вернулся в состояние провинциального покоя, в котором веками пребывал до Разделения. Остались только опустевшие кварталы из построенных, второпях, домов, готовых, и сейчас приютить путника, как в былые развеселые времена. Но теперь это были просто памятники людям и их надеждам на лучшую жизнь, в ожидании благоприятных времен, которые уже не наступят.
   Остановив машину, Алексий зашел в первый попавшийся дом и запросил нужные координаты пешего маршрута через мрачные, безжизненные строения. Дронов пробирался, сбивая ноги на развалинах и битом кирпиче, пока не вышел к нужному месту. Он поднялся по обветшалой узкой лестнице на верхний этаж и выбрался на ржавую крышу, вспугнув стаю голубей.
   Отсюда открывался мрачный вид на вечерний город с редкими огнями, а за границами города была тьма. Корпускул пискнул, и возле другого выхода на крышу Дронов заметил движение. Темный силуэт – человек ждал его, прячась за бетонной надстройкой.
   – Севастьян, – представился незнакомец, и вряд ли, это было его настоящее имя. Под летней тонкой курткой проглядывал пистолет.
   – Алексий, – Дронов осторожно протянул руку для приветствия.
   Не теряя времени, Севастьян перешел к делу.
   – Когда мы расстанемся, вы по указаниям навигатора поедете на приграничную стоянку автоматических грузовиков. – Он протянул Дронову черный кубик. – Они там отстаиваются и ждут команды на пересечение границы. Найдете машину с номером, указанным на навигаторе, откроете задние двери – они не заперты и залезете внутрь. Примерно через пятнадцать минут вы выедете, и еще через полчаса будете на границе, а когда машина остановится надолго после таможни, вы выйдете на небольшой стоянке. Это все, чем я могу вам помочь, а остальное – не мое дело. – Контрабандист, а Дронов не сомневался, что для прикрытия операции выбрали именно такого исполнителя, нервно закурил сигарету.
   – Еще одно… тот человек, который меня нанимал, он просил вас взять с собой девушку…
   Собеседник с интересом смотрел на Алексия, блестя в темноте глазами.
   Дронов, не понимая, нахмурился и переспросил Севастьяна:
   – Какую еще девушку? Она что, из ваших? Живой товар?
   – Нет, такой товар – не мой профиль, я другим занимаюсь, на той стороне этого добра с избытком, сами увидите – были бы деньги. Она – ваша девушка, а больше, никакого разговора не было. Если берете ее, то берите. Если сомневаетесь – оставляйте, но только никого не запрашивайте. – Севастьян пожал плечами и добавил: – Иначе, как я понял, ей несдобровать.
   Дронов задумался – он был озадачен. Операция еще не началась, а уже неожиданности – вроде этой странной просьбы. Его сюда отправляли Данилин и Вольный, значит, просьба исходит от одного из них, если, контрабандист не врет. Интересно, что он переправляет через границу и почему так взволнован? В конце концов, можно допросить ее и по дороге. Если это просьба Вольного, то надо выполнить ее, а если Данилина, то попробовать узнать от самой девушки, что тот затеял, как и в случае, если она связана с Севастьяном, или, как там его на самом деле?
   – Вы решили? – спросил контрабандист, с плохо скрываемым нетерпением.
   – Хорошо, я возьму ее и перевезу через границу, если так просили, а дальше… посмотрим.
   Севастьян снова пожал плечами, показывая, что «дальше» – его не касается.
   – Подберете ее, когда зажжется красная точка на навигаторе, приблизительно минут через десять после выезда из города. Действуем?
   Контрабандист был или хотел казаться, человеком конкретным, показывая, что не желает терять время на ненужные разговоры.
   – Приятно было с вами познакомиться, Севастьян. Надеюсь, еще увидимся. Чем-то вы озабочены, надеюсь, не из-за меня?
   – Всегда рад помочь хорошим людям, а насчет настроения – друг у меня пропал. За границу пошел, как всегда, обычная торговля, – Севастьян указал в темноту, – и исчез. Скорее всего, его уже нет в живых.
   Он сосредоточенно смотрел туда, словно хотел разглядеть пропавшего товарища.
   Пожав друг другу руки, они распрощались. Дронов тем же путем вернулся в машину, выехал из города и с помощью навигатора Севастьяна отправился на последнюю стоянку перед границей.

10. Вольный. Москва

   Вольный любил веселые народные праздники и гуляния. Раздосадованный последними событиями с Афанасием, он решил дать себе отдых и все обдумать. С трудом протискиваясь на площади перед храмом, он занял место в нарядной толпе. Вокруг площади расставили вооруженных шашками военных на лошадях в красных попонах.
   Высокий рост позволял ему хорошо видеть Патриарха, стоявшего на высоком подиуме, украшенном церковными хоругвями. Его речь сегодня была посвящена открытию очередного ново – построенного храма.
   В первых рядах сидели инвалиды на колясках в сопровождении медсестер в белых платочках с красными крестами. За ними располагались убогие – все надеялись на дары от Патриарха и президента. Молодые девушки в цветных кокошниках раздавали пряники всем желающим.
   Неожиданно, Вольный обратил внимание на полуголого бродягу с клюкой, в грязном рубище и с цепями на руках и ногах, который пытался протиснуться ближе к Патриарху, но его не пускали.
   – Что с нами будет?! – кричал он сквозь плотные заслоны из молчаливых монахов. – Что будет с нами, вы подумали, ироды?! Бог поставит вам сильного Царя на престоле с настоящей верой! Низринут неверные! Будет он с чистой душой и сильной волей! Страна воскреснет! Я вижу вашу гибель, блудливое племя антихриста!
   Вольный узнал в жалком нищем блаженного Мефодия, известного в Москве юродивого, трагическую биографию и подвиги которого он знал из секретного досье, недоступного простым смертным.
   Будучи еще молодым студентом, после армейской службы в десантных войсках тот пробрался и уничтожил ночью в одиночку горное село с Гибридами, не успевшими после Разделения вовремя покинуть пределы страны, и тронулся рассудком. Поэтому, власти, особенно его не трогали – не знали, кем считать, и что думает о нем народ – то ли он герой – мститель, то ли убийца – и блаженный разгуливал спокойно по городам и губерниям с причитаниями и проклятиями.
   – Пророчеств Великих Старцев начитался, убогий, а смысла их не понимает, – услышал Вольный возмущенное ворчание пожилого интеллигентного мужчины рядом, одетого в костюм без галстука. Его рубашка была плотно застегнута на все пуговицы под самое горло.
   Убогий брыкался и плевался вокруг, и два здоровых казака оттащили его на край толпы, где стали пинать ногами, а затем небрежно бросили на землю. На плече, под разорванной рубахой, мелькнула татуировка десантного воинского братства.
   После празднования и молебна у храма Вольный встречался возле небольшого, но популярного ресторана с друзьями: бывшим кадровым военным Светозаром Коломейцевым из окружения губернатора Северо-Запада князя Воскресенского и московским сетевым художником Капитоном Трифановым. Два дня назад их пригласил Светозар для важного разговора.
   Вольный искренне радовался, они не виделись полгода, и будет что рассказать. Он издалека заметил старых товарищей, спешащих к ресторану одновременно с ним. Заведение называлось просто и по – народному – «Селедочка».
   Внутри их встречал широкоплечий, мордатый швейцар с длинной бородой, в золотой ливрее, брюках с лампасами и красной фуражке с кокардой.
   – Мое почтение, Светозар Светозарович! Князя Воскресенского давно дожидаемся! – его густой бас соответствовал солидности заведения.
   – Здравствуй, Феофан. Заедет князь на следующей неделе, не беспокойся, – Светозар шутливо протянул ему руку, ладонью вниз, и швейцар двумя руками с легким поклоном пожал ее, а затем почтительно поприветствовал всю компанию, поочередно принимая плащи.
   Внутри было шумно, дымно и весело: на маленькой сцене девушка с длинными русыми волосами сидела за роялем и пела нежным голосом.
   Вольный любил места, где можно по – настоящему расслабиться и отдохнуть. Компания уселась за широким деревянным столом недалеко от сцены. Отсюда было хорошо видно и лицо певицы, и остальную публику, уже слегка выпившую и раскрасневшуюся.
   В углу зала висел большой экран, где без звука шла прямая передача о празднике.
   – Замечательно поет. – Вольный наклонился к Трифанову, кивая на девушку на сцене.
   – Это Полина, князь Воскресенский специально заезжает сюда ее послушать, когда бывает в Москве.
   Светозар подозвал усатого официанта в белой чистой рубашке навыпуск, подпоясанной синим кушаком.
   Тот быстро принес большой запотевший графин с водкой и блюдо разной закуски. Вольный и Коломийцев громко поздравили Трифанова с рождением второго ребенка. Графин быстро опустел, и услужливый официант незаметно принес новый.
   – Я пригласил вас сюда, – торжественно начал Светозар, когда они остались одни, – господин Вольный и господин Трифанов, не случайно, – он слегка приглушил свой громкий голос. – Прочитайте для начала, эту бумагу. – И он дал каждому по листочку с коротким текстом.
   Вольный про себя вздохнул и начал читать, хотя, на самом деле, ему хотелось еще выпить и закусить маленьким, соленым огурцом, а затем отдыхать и веселиться, как окружающие. В последнее время он устал от атмосферы всеобщей угнетенности, мании преследования и страха, что рядом начнется стрельба или прогремит взрыв. В ресторане все казалось по – другому, чем на улицах города.
   На листе было обращение идолопоклонников к тем, кто не разделяет их веры, что может начаться новая жизнь:
   «… Мы не призываем вас поверить нам, но оглянитесь и подумайте, – почему страна не может выбраться из бедности, пьянства и нищеты? Власти, как и раньше, ее грабят и насилуют. Только до Разделения они связывали несчастья с черными, мигрантами, инородцами, а теперь, когда страны разошлись по национальным квартирам, им некого обвинять, кроме самих себя. По нашему разумению, только возвращение к истокам веры, к истинным богам и ценностям сможет вернуть народу смелость и надежду.
   За нами стоит мощная сила – вера, истинная вера наших предков.
   Принимайте новую веру, приходите на молитву – жертвоприношение.
   Мы приглашаем вас в субботу, 24 июля, в 19–00 в замок князя Воскресенского».
   Светозар по лицам пытался понять, пока Вольный и Трифанов читали послание, что они думают. Наконец они закончили чтение и одновременно подняли головы.
   – Как тебе смысл? – первый вопрос Светозар адресовал Трифанову, более старшему и опытному.
   – Не знаю, Светозар. Про твоего князя я думаю, что «на безлюдье и Фома дворянин». Слышал и про идолопоклонников, но для себя ничего не решил, да и не было нужды.
   – А ты, «вольнодумец»?
   Вольный тоже не знал, что ответить Светозару, и поэтому просто спросил:
   – Ты сейчас с Воскресенским?
   – Уже несколько лет. – Светозар, слегка кивнул.
   – Может, расскажешь подробнее? Только предлагаю для начала поднять бокалы и… посмотрите вокруг… всем давно весело!
   Компания дружно выпила, и Светозар продолжил:
   – Воскресенский принял пост губернатора от своей матери Алевтины после ее трагической смерти несколько лет назад. Говорили, он сам нанял убийц, чтобы ее прикончить, но разбирательство завершилось заключением, что это был несчастный случай. Властолюбивая и талантливая женщина создала на Северо-Западе мощную, вооруженную и богатую самостоятельную губернию. С ней считалась даже Москва. Князь, в отличие от своей матери, больше, чем политикой, увлекается театром – он содержит целый штат придворных сочинителей, артистов и музыкантов. Сам пишет стихи и играет на сцене. Его ближайший советник, известный вам Фома Благозвучный, попал недавно под влияние идолопоклонников, втянул князя, и теперь под их знаменами Воскресенский собирается бороться на ближайших выборах за президентский пост. По слухам, князь еще тайно ведет переписку с представителями Нового Вавилона.
   – Что от него хотят идолопоклонники?
   – Они считают себя борцами за истинную, древнюю веру наших предков. Проповедуют, что христианство навязали народу тысячу лет назад, и это привело к неимоверным страданиям на протяжении веков. Необходимо вернуться к древним богам – только это позволит всем зажить счастливо.
   Светозара прервал неожиданный яркий свет, музыка сразу прекратилась. В проходах между столиками появились вооруженные автоматами люди в черной форме с красными лампасами и папахами на головах. Бородатый с длинными усами человек в звании капитана, очевидно, командир, легко взошел на сцену и поднял правую руку, призывая к спокойствию шумную и нетрезвую публику.
   Вольный по форме узнал ребят из Национального патруля. Он ходил в таком патруле после Разделения и знал, что они ловят всех, кто не проходит по Национальному Генетическому Протоколу.
   – Прошу понять нас правильно, господа, и, надеюсь, что здесь все патриоты?! – Капитан обвел зал глазами человека, привыкшего приказывать. Зал ответил на вопрос невнятным гулом.
   – Мы только проверим документы, и можете отдыхать дальше. – В голосе военного затаилась усталость.
   Зал снова ответил гулом, на этот раз возмущенным.
   – Капитан, ты кто такой, чтобы, здесь приказывать?..
   От столика у сцены к капитану, покачиваясь, поднялся, нелепо размахивая руками, изрядно выпивший человек, сразу получил быстрый и резкий удар и мгновенно отлетел обратно. Его товарищи подхватили пьяного бунтаря под руки и усадили. Нос возмутителя спокойствия был разбит, все лицо и бороду заливала кровь, и он откинул голову назад, широко разбросав ноги в дорогих туфлях.
   В ресторане больше никто не возмущался, а капитан, казалось, даже не заметил инцидента и никак его не прокомментировал.
   К соседнему от Вольного столику подошли трое патрульных и о чем-то начали спрашивать посетителей. Военные сосредоточились на одном – молодом человеке лет тридцати, а старший патрульный, увидев парня, приказал тому следовать за ними.