Игорь Недозор. Свет истины

   – Будь ты проклят… – процедил барон. – Я согласен! Будь ты проклят, мерзкий пират! – повторил он.
   – Вот она, людская благодарность! – рассмеялся Морриганх. – Я спасаю вора и картежника от позора и смерти, и я еще и мерзкий пират! Ну да ладно… Значит, по рукам?
   – По рукам, – выдохнул лейтенант Ровинда. – Деньги вперед!
   С все той же волчьей улыбкой Рагир сунул руку за пазуху и выложил перед изумленным идальго пачку украшенных печатями и подписями листов толстой разноцветной бумаги.
   – Да ради Илбиса! Смотри, векселя вашей «Королевской компании Иннис-Тора». Тут ровно на сорок тысяч риэлей. Двадцать штук по две тысячи монет…
   – Векселя… – озадаченно произнес лейтенант, поднося бумаги к свету.
   – Да, конечно, или ты думал, что я ношу в каждом кармане по сундуку с золотом? Значит, завтра мой человек навестит тебя… Надеюсь, ты понимаешь, что обманывать меня – себе дороже?
   Ровинда лишь кивнул, перебирая спасительные бумаги. Когда он поднял глаза, пирата уже не было в комнате, хотя обе двери были по-прежнему заперты изнутри.

Глава 19

   Нуэва-Майдара, вице-королевство Альмадено. Еще через полгода.
   – Значит, так, дон Харим. Я перерыл весь архив, поговорил со всеми старыми хранителями, хотя, признаться, и немного их осталось, послал запросы в констисторию нашего вице-королевства... По-моему, они там даже были рады – ведь тамошние эксрибано опухли от безделья, небось...
   Маленький подслеповатый человечек в селадоновом колете с улыбкой подергал жиденькую бороденку.
   – И, признаюсь, кое-что нашел.
   Он протянул принесенный с собой мешок собеседнику – судя по виду идальго средней руки, покрой одежды которого свидетельствовал о недурном достатке, а черты лица о том, что среди его предков пребывали танисцы.
   – Соблаговолите принять мой скромный труд.
   – Да, вижу, что не так тут много, – кивнул дворянин, с улыбкой взвешивая тощий баул черного потертого сукна, с какими обычно ходили чиновники, судейские и нотариусы во всех нумансийских землях.
   – Увы! – кивнул собеседник. – Почти ничего не нашлось. Если только запросить Геоанадакано – Генеральный архив, или тогда уже метрополию, написать сразу в Палату Государственных Бумаг... Потому как если не знают они, то больше некому. Но ведь туда так просто не подступишься, нужно составить обоснование, заверить не меньше чем у аудиенс-секретаря. И то неизвестно когда ответят. У нас и по куда как более простым делам месяцами ответов ждут, а уж...
   Он махнул измазанной в чернилах ладонью. Хранитель пожал плечами.
   – Хорошо, я понял ваши затруднения и оценил старания, уважаемый. Тем не менее, подумайте еще, как можно этот запрос организовать? Сами понимаете, мои коммерческие дела, – улыбка чуть тронула уголки губ идальго, – не позволяют мне тратить драгоценное время на праздные поездки. Если потребуется вознаградить чьи-то труды, то снеситесь со мной как обычно. А что все-таки удалось выяснить? Хранитель пожал плечами.
   – Ох, сеньор кабальеро, очень немного. Ведь на полуостров и до войны Трех королей особо никто не ходил, а уж когда он стал Ничьими Землями – тем более. И карт ведь приличных нет, даже лоцию побережья толком не составили, все черновики сожгли перед вторым штурмом Вилья Фердинандо. К тому же остатки архивов вывезли в Туделу, и зачем-то спрятали в Особом Кабинете – ума не приложу, что там могло быть? Так что по сути и нет ничего – донесения патрулей, протоколы допроса контрабандистов, пикаронов... Между нами говоря, из бумаг следует что корона не очень много потеряла от Аахенского мира. Ничьи Земли – места гиблые. Правда...
   Он сделал паузу, как-то странно огляделся, будто в кабинете заведения почтенного Барбуса их кто-то мог услышать.
   – Ну, что там?
   – Да есть еще все эти легенды, – добавил он не без колебаний.
   – Это какие ж? – равнодушно (внимательный слух уловил бы, что слишком уж равнодушно) осведомился идальго.
   – Да так, – отмахнулся чиновник, – глупые россказни, хотя конечно пять пропавших экспедиций за пятнадцать лет это неспроста... Впрочем, там это написано. Я даже добыл, вы не поверите, рукописный отчет самого Тоэльо де Ролано. Хотя его на треть погрызли мыши, но тем не менее... Его записки ведь признали еретическими и прямо из типографии свезли на аутодафе... Цензора тогда сразу постригли в монахи и сослали на покаяние.
   – Я, признаться, не понял, о чем идет речь, мэтр, имя это мне слышать не доводилось. Но все равно я весьма вам благодарен.
   – Вот кстати о благодарности, – оживился человечек. – Я... мне, право, очень неловко просить столь достойного дона, но не мог бы он увеличить мое вознаграждение... скажем... на двести монет? Я бы не осмелился беспокоить, но обстоятельства.
   – Что так? – нахмурился идальго. Или вы наделали долгов, достопочтенный мэтр? Не ожидал от вас, неужто вы начали играть?
   Он добродушно хохотнул.
   – Нет, что вы, кабальеро! – замахал руками писец. – Просто, видите ли какое дело: наш аудиенс-секретарь переводится в метрополию, как он давно мечтал, и распродает имущество. И я договорился с ним о покупке одной рабыни. Весьма недурная собой, почти белая девица, домашнего воспитания, и... В общем, мне бы очень хотелось ее приобрести для себя, но дон Сколла не хочет уступить в цене. Я бы мог набрать нужную сумму, но тогда придется продать Кабирру, а та даром, что уже не юна, но я к ней привык, и она хорошо ведет дом и отменно готовит энчиладас. Вы не могли бы снизойти к моему затруднению? – он умоляюще прижал ручки к груди.
   – Ох, почтенный, вы, видать, думаете, что у меня в стойле имеется золотой осел, который гадит полновесными риэлями, – вздохнул его собеседник. – Ну что ж, сколько там стоит эта ваша благонравная белая девица? Вам хватит три сотни монет сверх оговоренного?
   – О, не знаю, как вас благодарить... – закатил глазки коротышка.
   – Тогда вот... – на стол с недопитым кувшином кокосового вина и тарелкой буррито шлепнулся объемистый кошель.
   Засуетившись, собеседник идальго стал неловко пристраивать кошель на пояс, а потом церемонно раскланялся и удалился, весь лучась радостью – небось, уже предвкушал, как потащит свежую невольницу в постель.
   Глядя на коротышку, такого в сущности смешного, Рагир усмехнулся. В легендах Владыка Тьмы покупал души обещанием вечной молодости, короны, спасения от верной смерти или даже власти над миром. Это жалкое создание было закуплено на корню со всеми потрохами и мелкой душонкой за малую толику презренного металла.
   Как там в святых книгах фаранджийской веры: «Приобретай друзей богатством неправедным».
   А ведь мэтр искренне боготворит его, торговца из разорившихся дворян дона Харима, и где ему догадываться о том, в честь кого он взял себе это имя? Точно так же как и о том, что Рагир отлично знает, кто такой де Ролано, и о том, что за его записками он даже отряжал человека в метрополию, в то время, как они ждали его тут.
   Впрочем, это не вина этого уже не первой молодости некрасивого человечка с ранней плешью и врожденной хромотой, выучившегося на медные гроши отца – полунищего книготорговца. Он когда-то отправился в колонии за богатством, но вот никакого богатства не стяжал, без взяток и протекций сумев пристроиться лишь на жалкое жалование архивариуса. А что, скажите на милость, воровать в архиве? Так бы и прожил до старости, не имея ничего, кроме съемного угла в бедном квартале да изредка – продажных ласк не самых лучших шлюх. Рагир дал ему денег и на покупку должности королевского нотариуса, (а перед этим еще пришлось прирезать его начальника, освобождая место), на домишко, на рабынь...
   В сущности для архивариуса он стал богом, если не больше. Ибо никакой бог не мог бы ему всего этого дать, а вот он, маг и пират Ар-Рагир, Сын Смерти – дал.
   – Он нам еще нужен, капитан? – неслышной тенью появился в дверях Корр. – Может, его от греха подальше…
   Он выразительно провел ладонью по небритой шее.
   – Зачем? – пожал плечами Рагир. – Ты ведь знаешь, дружище, я никогда не убиваю просто так. Если хочешь, допей вино и пошли...
   Значит, Тудела, думал он, шагая по спускавшейся к морю улице. Ну, тем более есть резон навестить этот город.

Глава 20

   3339 год от Возведения Первого Храма 14 число месяца Альтос.
   Ничьи Земли. За два года до основного действия.
   Капитан, а может быть… Может быть и в самом деле нам не надо было это затевать?
   Рагир покачал головой.
   Нет, Корн, я не отступлю – поздно. Мне нужно взять Туделу и по другому быть не может.
   – Но, мой лорд, мы ведь и так уже богаты…
   Не в золоте дело…
   Корн-ок-Рани нерешительно помолчал, а его глаза по прежнему отражали глубокое сомнение.
   – Друг мой, – Рагир усмехнулся. Ты со мной уже пятый год – и разве ты пожалел хоть раз об этом? Послужи мне хорошо, Корн-ок-Рани, и, быть может, в один прекрасный день ты будешь вознагражден так, как не можешь вообразить! И глаза Рагира – Корн мог бы поклясться – на мгновение блеснули отсветом дальних костров Преисподней.
   Корн ощутил как в глубине его неробкой души моряка, пирата и офицера, вдруг шевельнулся неподдельный ужас. Словно перед ним стоял не сам Рагир – человек конечно суровый и жестокий, но некий жуткий призрак.
   Но отступать было действительно поздно.
   На стоянку у безымянного атолла в Наветренной гряде Архипелага, со всего Изумрудного моряк Рагиру у три месяца прибывали флибустьеры: хойделльцы, арбоннцы, фризы, отщепенцы – эгерийцы, танисцы, мелкие вольные капитаны из лабиринта островков и бухточек.
   На клич и обещание добычи собрались самые солидные люди из числа «вольных добытчиков». Был тут капитан Балом, пришедший под своим флагом – красным с белыми и зелеными лентами; Соук под черным флагом с желтыми полосами, Пит Хасс, плававший под синим штандартом, Эдмон – Камбала на чьем желтом флаге была вышита обнаженная красотка с мечом в руке. Его старый знакомы Святоша Антис, аббат-расстрига после каждого успешного грабежа возносивший благодарственную молитву Эллу с пушечного лафета – все люди известные и уважаемые.
   Даже хитрая и мнящая всерьез себя королевой Великого Моря миледи Ку прислала четыре пинасы под командой своих "пасынков" – двух крепких мулатов не первой молодости.
   Но вот наконец флот собран. Три десятка кораблей, загруженных провиантом, порохом и ядрами. Две тысячи готовых на все головорезов горели желанием скорее выйти в поход.
   Как шутил Йунус, теперь Рагир может вполне поднять на "Разящем Громе" сине-белый вымпел таиф-реиса, или даже амир-аль-бахра – но Рагир со смехом отнекивался. Ссорится с главой пиратов соплеменников – таиф-реисом Иманом он не собирался – пока...
   Во всей этой многоязычной разношерстной толпе только Йустус, Корр-о Данн и сам Рагир Морриганх точно знали, что именно предстоит им. Никому не было известно, куда они поплывут и с кем будут драться.
   Людей привлекло имя Морриганха, и его обещание неисчислимой добычи.
   И Тудела если и упоминалась, то с недоверчивым смешком.
   То говорили об атаке Казначейского флота, то – об охоте на лимасский транспорт, то о походе на Северный материк, а некоторые предполагали что Рагир хочет пойти по стопам знаменитого Хейга, и растрясти города Золотого Ожерелья.
   Так шли разговоры, а Рагир не торопился.
   Кто-то ушел, но большинство осталось.
   Лишь когда корабли были проконопачены, окренгованы, днища их очищены от ракушек, все паруса починены, пушки начищены и проверены, а трюмы загружены вяленой рыбой и черепахами, только тогда Рагир Морриганх созвал своих капитанов, чтобы подписать консорт.
   Они собрались в адмиральской каюте – тридцать капитанов, приведших свои корабли на место встречи.
   Каюта в панелях из темного дуба, со стенами, чуть закругленными кверху, походила на парадную гостиную. Потолок пересекали мощные балки, увитые резными лозами с изящными листьями.
   Капитан Морриганх сидел за широким столом с резными ножками в форме львов, а вокруг него на табуретах расселись командиры его флота. Святоша Антис, аббат-расстрига после каждого успешного грабежа возносивший благодарственную молитву с пушечного лафета. Был там и Эстебано Серый Кот – почти старик, согбенный, но еще крепкий, со стальным крюком на месте левой кисти. Хольберт-Фриз, и Тенья, и Марун-Танисская Лиса...
   Все люди известные и уважаемые.
   – Кхе-кхе, – прокашлялся капитан Балом и решил взять быка за рога. – Итак, адмирал, ты, наконец, скажешь нам, зачем мы, Хамиран подери, здесь собрались?!
   Рагир кивнул и просто молвил:
   – Мы отправляемся брать Туделу.
   Воцарилось долгое молчание.
   – Побойся Элла, Рагир! – опомнившись первым, заверещал Антис. – Туделу?! А почему сразу не Сеговезу? Или не Толетто?
   – Ты сошел с ума? – возопил один из мулатов Миледи Ку.
   Остальные дружно вторили ему:
   – У них шестьдесят сорокафунтовых стволов!
   – Взять Туделские форты? Ха!
   Маг молча наблюдал за происходящим, и его внимательный взгляд медленно скользил по лицам, как бы взвешивая, чья возьмет. Он благоразумно дал всем высказаться, и постепенно шум стал стихать.
   И тогда, улыбнувшись, Рагир изрек с нарочитым недоумением:
   – Что случилось, ребята? Я созвал сюда вольных капитанов, а теперь думаю, может, вместо себя вы прислали каких-то трусливых скопцов? Скажите на милость, опасное дело?! И поопаснее бывало! И потом… Чем меньше людей, тем больше добычи достанется каждому!
   Почему-то эти негромко сказанные слова утихомирили сборище.
   – Так-то оно так… – сказал Сокис. – Но ведь и впрямь опасно, очень опасно… Хотя и куш поистине велик, – добавил он.
   – Золото? Так они там по ним гуляют. Я слышал, что один кузнец-силач как-то унес слиток, и никто не хватился…
   – Но лес непроходим. Да и форты…
   – А что об этом думает Эстебано Однорукий?..
   Взоры обратились к Серому Коту, оставившему свою руку на галерах эгерийского короля, вместе с цепью, намертво склепанной на его запястье.
   – Ну, я не был там, – хрипло бросил эгериец, – но уже в дни моей юности говорили, что Тудела – чудесный город…

* * *

   Тудела была и в самом деле чудесным городом – могущественным, процветающим – и по праву носила название Золотой Сундук.
   Город этот собирал все сокровища западного Вице королевства Эль-Керру, был построен Эгерцами почти полтора века тому, для защиты своих караванов, перевозящих сокровища из Инисса в Эгерию – после того как лорд Хейт прошелся по побережью Бескрайнего океана огнем и мечом. Красивый город защищала мощная крепость и многочисленные форты, под прицелом пушек которых находилась также бухта, где эгерийские корабли могли спокойно и безопасно разгрузится.
   Тудела бал красивейшим городом Дальних Земель. Не самой большой, но уж точно самой богатый и видимо – самой красивой. Место политических интриг и романтических приключений. По центральной улице города, Лас-Коронас, проходи отряды солдат, чинно прогуливались прекрасные сеньоры. Город был полон беглых рабов, искателей приключений, монахов и купцов. В городе был построен первый в Дальних Землях кафедральный собор Элла, первый суд и первая школа.
   Отсюда отправлялись в поисках сокровищ и неведомых стран все знаменитые покорители этой земли – немного их вернулось из мрачной селвы и диких песков Аль-Атамы.
   Никакое другое селение во всем Дальних Землях не могло сравниться с ней ни красотой, ни богатством. Губернаторский дворец и построенные из кедра дома были обставлены вычурно и роскошно – мебель и предметы искусства специально выписывались из Арбонны, Эгерии и Амальфии.
   Церкви, каферальный собор Анахиты и восемь монастырей кичились изобилием драгоценной утвари.
   Склады ломились от золотых штабелей, ожидавших каравана в Эгерию. Иногда на улицах складывались поленницы серебряных слитков, не уместившихся на складе. Впрочем, тяжесть надежно предохраняла их от воров.
   А городок тем временем вырос и оделся великолепием. Богатства употреблялись на постройку тысяч роскошных домов с красными крышами и небольшими внутренними двориками, где росли редкостные цветы.
   Купцы прятали в свои сундуки драгоценные камни и золотые слитки строили дома из кедра, крытые розовой черепицей. Своих женщин они рядили в заморские шелка, а на улицах каждого сопровождала огромная свита дворовых и рабов.
   В городе обосновалась компания амальфийских работорговцев, которые построили огромный сарай для своего товара. Там в расположенных ярусами клетках сидели вперемешку белые и темнокожие невольники пока их не выводили на свет, и покупатели, хорошенько ощупав каждого, и рьяно поторговавшись не ставили на купленной двуногой скотине свое тавро и не уводили клейменные караваны по всем трем дорогам ведушим из города.
   Две тысячи великолепных домов из кедра располагались вдоль главных улиц, а дальше стояли более скромные жилища приказчиков, королевских нотариусов с со стряпчими и офицеров. По вечерам жители города прогуливались под музыку вывезенного из Толета оркестра в сотню музыкантов.
   По окраинам теснились бесчисленные крытые листьями хижины рабов, кабальных и вольноотпущенников.
   Именно в Туделе в ожидании очередного каравана судов хранились дары здешней земли. В назначенное время быки и мулы отвозили их на восточный берег перешейка, а там ее грузили на корабли в бухте Аргис.
   Купеческая аристократия города была весьма надменной – и имела для этого все основания. Ведь по большому счету Тудела содержала Эгерийское королевство, оплачивала новые дворцы короля и войны, которые он вел.
   И еще – ни разу пираты не пытались захватить этот город – как деловые люди вольные добытчики избегали бессмысленных затей.
   Город слыл неприступным. С одной стороны его оберегали горы, а с трех – крепкие стены джунгли и болота, которые с приближением опасности.
   К тому же вражеской армии пришлось бы прорубить себе путь сквозь густые леса, пробраться по узким горным проходам, которые с успехом мог бы оборонять даже небольшой отряд. Так какому здравомыслящему военачальнику взбрело бы в голову напасть на Туделу? А потому, когда Эльмано и Наур-Иксу, и Сархьенно становились добычей корсаров, здешние купцы только пожимали плечами и возвращались к своим обычным делам.
   Разумеется, весьма досадно, нет, даже очень печально, что их соотечественников постигла такая беда и они лишились всего своего добра, но чего еще им было ждать? Города – то их стояли не на том берегу! Тудела могла жалеть их, но тревожиться? Элл добр, а дела идут...
   Если им в душу и закрадывалась мысль о нападении врагов, она тут же исчезала, стоило вспомнить бравую посадку дона Хорхе Ромегаса – военного коменданта. Он ведь кавалер ордена Меча и Солнца а его дают за десять выигранных сражений.
   Так счастливо они и жили в Туделе: с наступлением жары уезжали в загородные поместья, а с наступлением сезона дождей возвращались в город на балы и ассамблеи. Именно такой была Тудела, когда Рагир Морриганх задумал вскрыть этот сундук с сокровищами.
   …Потом, задним числом, и историки позднейших веков, и чиновники, ведшие расследование по делу «О дерзейшем нападении на королевские владения нечестивого разбойника Рагира» отметили то, что не было известно публике, но что сам Сын Смерти видимо знал.
   Про то, что крепость ни разу не чинилась всерьез с тех самых пор, как была построена, хотя казна истратила на это столько денег, что королевский двор в Толетте вопрошал, уж не из золота ли складывали их строители.
   Что железные пушки ржавеют в тропической сырости, если за ними не ухаживать – а за ними не ухаживали. Что пороху у защитников немного и учения со стрельбой гарнизон проводил хорошо если раз в год. Что из четырех тысяч гарнизона на самом деле и двух с половиной не наберется.
   Но пока Тудельские купцы лишь пожимали плечами. Рагир?? Помилуйте – а королевские солдаты на что? Им ведь платят за это. Не платят? Не наше дело! И вообще – пусть губернатор об этом думает! Самые отборные войска караулили королевские кладовые, казармы с рабами и конюшни с тысячами мулов. Когда до города дошли слухи, что на них идет ужасный Рагир Морриганх, все восприняли это как забавную выдумку хотя недобрые вести ползли со всех сторон.
   И вот сойдя на берег в бухте Аргисс, где даже не было крепости – а лишь причалы и земляные редуты, которые во время погрузки занимали конвойные, а все остальное время стояли пустые, пираты сошли с кораблей и двинулись в джунгли.
   Из еды – лишь то что можно унести с собой – а путь предстоял нелегкий и долгий.
   Но они быстро шли вперед – и в немалой степени и потому, что на них еще действовал пример капитана Морриганха. С самого начала он вел их, шагая во главе своего измученного войска. Вперед к Туделе!
   Многих била лихорадка, от которой не помогала ни кора хинды, ни ром с порохом – которым корсары лечились от всех болезней. Но они упрямо шли вперед – Морриганх не мог потерпеть неудачи, потому что еще никогда не терпел неудач.
   Часами пробирались они по укромным, еле заметным тропам через заросли диких сахарных деревьев и мангров, огибая перевитые лианами огромные вязы, чьи кроны возносились так высоко к небу, что казалось – упирались в него. Они мокли под нескончаемыми струями тропического дождя – а когда он кончился, джунгли расцвели вдруг миллионами маленьких бриллиантов – то дождевые капли заблистали всеми цветами радуги на широких листьях папоротников и толстых канатах лиан.
   Маленькие обитатели джунглей суматошно порскали у них из-под ног, обезьянки поругивали их с веток визгливыми голосами, а тропические попугаи самых невообразимых расцветок громко хлопали крыльями в кронах деревьев и роняли откуда-то сверху ореховую шелуху.
   Они шли широкой лесной тропой, с обеих сторон окруженной стеной яркой зелени, прочное основание которой составляли деревья, переплетенные ползучими и вьющимися растениями, кустами, лианами и растениями-паразитами так, что внутрь не могло проникнуть ни одно существо, кроме змеи.
   Флибустьеры продолжали быстро идти, бесстрашно пролезая через кусты, продираясь сквозь лианы и обходя огромные корни, образовывавшие запутанные лабиринты.
   Их не останавливали упавшие от старости или поваленные молнией деревья.
   Флибустьера продолжали углубляться в чащу, не забывая о необходимых предосторожностях, так как, помимо людей, им приходилось еще страшиться обитателей джунглей: кровожадных ягуаров, ужасных муравьев марабунта, ядовитых змей, сколопендр, исполинских кайманов что иногда забредают в джунгли поохотится…
   Ногчами они ложились прямо на траву, накрывшись гигантскими листьями папоротника, подложив свои камзолы и плащи под голову – засыпали тяжелым сном, пока день медленно угасал.
   Монотонное потрескивание цикад иногда перемежалось уханьем ночных птиц, а иногда вдруг где-то совсем рядом громко хрустела ветка под лапами осторожных зверей, которые только по ночам выходили из своих укрытий в поисках добычи...
   А утром поднимались, и двигались дальше подкрепившись горстью орехов или ломтем вяленого мяса. Корсары ели обезьян и сырой дикий маис, ловили змей и лягушек, от одного вида которых кое-у кого начиналась тошнота. Однажды убили каймана, но зверь оказался старым, и от мяса так разило мускусным духом, что их тут же вывернуло наизнанку. В другной раз подстрелили и съели ягуара, зажарив на вертеле, несмотря на гнусный вкус. При этом даже находили в себе силы шутить, что раз ягуару позволено есть людишек, людям тем более можно кушать ягуарятину.
   Местность вокруг стала постепенно меняться – непроходимые джунгли уступали место холмистым, слегка заболоченным землям, гигантские деревья – низким, ползучим кустарникам с колючими ветвями, усыпанные огромными белыми цветами. Соцветия издавали сладковатый аромат, слегка пьянящий и какой-то усыпляющий – и огромные бабочки самых причудливых расцветок вились над ними, словно исполняя необычный танец.
   Четыре дня пробивалась колонна пиратов сквозь лесные дебри, а на третий, когда солнце стояло уже высоко в небе, раздался радостный крик разведчиков. Они вышли на опушку леса. Перед ними расстилалась бескрайняя долина, за которой на горизонте виднелась морская синь, а вдали маячили первые городские строения. Выбравшись из леса на равнину перед городом, оборванные и измученные флибустьеры увидели Туделу, купающуюся в золотом сиянии солнца. И каждый невольно подумал что ему почудился этот белый город.
   В предрассветной мгле пиратские разведчики уже рыскали по равнине, как волки – оборотни. Они подобрались к самым стенам города и даже успели пересчитать солдат перед закрытыми воротами, пока выстрелы с башен не отогнали пиратов.

* * *

   А на ранней заре пиратский лагерь взорвался стрельбой и криками – изрядная часть капитанов и их команд подняла бунт.
   Толпа расшвыряла людей Рагира и явилась к его палатке.
   Они вопили и орали, обвиняя Морриганха во всех смертных грехах, что он привел их сюда на гибель, что им не взять город, а на обратную дорогу нет провианта.
   Мало помалу все воинство собралось вокруг стоящего на возвышении Рагира. Они ревели, как быки, перекрикивая друг друга, а он молчал, и вот, наконец, гвалт мало-помалу утих, а самые нахальные сорвали себе глотки.