Страница:
Когда начался бардак, их, работников лесопилки, собрал директор и, потирая пухлые ладошки, объяснил, что наступил армагедец, и если они хотят жить как господа, то пора брать власть в свои руки. До власти было еще далеко, пока что они ездили мародерствовать и грабить уезжавших из города людей – тех, кто постарше и кто выбирался из города с детьми. Сопротивления такие почти не оказывали. Правда, один раз мужик рванулся на них с топором наперевес, но его сразу застрелили. Семью, вдоволь наигравшись с женой, тоже убили – бояться было некого. Военные из города ушли, полиция обосновалась за рекой и в этом районе города почти не появлялась.
В конце прилегающей к лесопилке улицы появилась машина. Виргис лениво снял с плеча дробовик и оглянулся на верхний пост – заметил ли напарник автомобиль? Заметил, тоже ружье с плеча снял и в оптический прицел смотрит. Не доезжая метров двадцати до ворот, машина остановилась и, как в мирные времена, аккуратно припарковалась у бордюра. Сейчас чаще всего машины посреди дороги бросали, коли нужда остановиться появилась. Из машины вылез немаленький, почти под два метра, человек. Светловолосый, с веселыми, слегка прищуренными глазами.
– Привет, страдалец! Старшего позови.
– Чего? – Тон незнакомца Виргису не понравился.
– Хрен через плечо. Директора, говорю, позови, а остальное не твоего ума дело. Надо будет – узнаешь, а нет – значит, не особо нужно было.
Виргис посмотрел на незнакомца. У того был вид человека, к словам которого прислушиваются. Караульный, немного подумав, буркнул:
– Жди…те. Сейчас позову.
И потрусил к зданию, смешно подбрасывая толстую задницу.
– Разъелись, дармоеды! – Незнакомец посмотрел куда-то вдаль и усмехнулся.
Из здания, неторопливо ступая, вышел мужчина лет пятидесяти. В зеленом охотничьем костюме, поверх которого на плечи наброшена теплая куртка. По всему было видно, что он очень любит пиво и совершенно не любит физическую работу. Внушительное брюшко и двойной подбородок с козлиной бородкой, в сочетании с камуфляжным костюмом, придавали его фигуре комичный вид. Голову венчала тирольская охотничья шляпа коричневого цвета. По-хозяйски осмотрев двор, он спустился с крыльца и неторопливо подошел к воротам:
– Звал?
– Звали, а не звал. Мы с вами на крестинах саманю[7] на брудершафт не пили.
– Слушай, парень, не дерзи, а? – Толстяк ощерился и продолжал: – Я таких бычков уже видел не раз, приходило их – не счесть. И с предложениями разными, и с угрозами. Одни сами ушли, другим мои ребята помогли, так они сейчас в крепостном рву плавают или по городу бродят – в виде этих самых зомбей. Говори, что надо, и расходимся, времени нет.
– Да, время – деньги. – Незнакомец ухмыльнулся и представился: – Меня Айвар зовут.
– А меня Кестутис. Че хочешь?
– Разговор у меня короткий будет. Твои мальчики пошалили без меры и человека убили. Неправильно убили, прямо скажем. И еще вещами нас обидели, что тоже неправильно, не по-христиански получается. Бог делиться наказывал, а вы вроде и не бандиты, а поступили некрасиво, не по-людски, прямо скажем.
– Ты мне что, нотации читать пришел?! – Кестутис побагровел. – Кого это мы убили не по делу? Раз было что, значит, надобность такая была, и пугать меня не надо. Сам-то не боишься? Пришел ты один, смотри, моргну – и стрельнут в живот, как… в общем, мучиться долго не будешь.
– Эх, господин Кястас[8], ты вроде и не молод, а дурак дураком. Место, где вы человека убили – оружейный магазин, на VI форте. Так мало того, что убили, вы из него еще и ловушку сделали, в зомби превратили. А бояться – так я свое уже отбоялся, поэтому давай сразу к делу перейдем. Разговор у меня к тебе такой будет. Первое – это патроны. Тысяча штук. 0.223 Rem и 12x76 с картечью. Знаю, что есть, это как раз половина того, что из магазина вынесли. Дробовик какой-нибудь, можем взять мосберг, он на витрине стоял, а теперь у твоего жирдяя на пузе болтается. Из одежды кое-что, из оптики… Списочек я тебе подготовил, посмотри. И еще… отдашь нам того отморозка, который убил человека в магазине.
– Ты, мужик, в своем уме? – Глаза у толстяка сузились. – Пришел ко мне и требуешь отдать оружие и выдать моего человека? Сейчас скажу, и тебя на тряпки порвут!
– Ничего ты не сделаешь и не скажешь. – Глаза Айвара холодно блеснули. – Дернешься – и твоя башка разлетится, как спелый арбуз. Причем ни твой дилетант на крыше, ни этот жирный боров помочь тебе не успеют, поверь. А если и успеют, тебе с разбитой башкой уже без разницы, даже как зомби не оживешь, без головы и они не ходят. Вроде не дурак, должен понять. Да, ты можешь меня убить, вон пистолетик в кармане жамкаешь. Или там не пистолет? Шучу, шучу… Так вот, Кестутис, пойми: или мы договариваемся по-хорошему и ты дальше спокойно живешь, или тебе устраивают небольшой аттракцион под названием «полный пэ». Будут отстреливать вас, как крыс, причем с таких расстояний, что ничего сделать не сможете. Вот и выбирай, что лучше – сидеть, боясь нос высунуть, или более-менее спокойно жить, но потерять немного барахла и одного придурка из вашей шайки-лейки. Думай. Ты человек деловой, а мы даже не требуем именно убийцу выдать, нам любой из твоих отморозков подойдет. По Божьим законам живем: глаз за глаз, а там не сказано, какой – левый, правый…
Толстяк осмотрелся вокруг и уже более спокойно спросил:
– А ты меня на понт не берешь, как тебя там, Айвар? Мужик ты, видно, не трус, вдруг решил блефануть, мол, крут, как страусиное яйцо…
– Ну, это проверить легко. Скажи, кого снять… – Айвар достал из нагрудного кармана сигарету и, прикурив, закончил: – Тебя или того жирного придурка с моим мосбергом? А может, мужика на крыше?
Кестутис помолчал несколько секунд, потом подошел к охраннику, стоящему неподалеку, сдернул с его головы бейсболку и, ухмыльнувшись, бросил на землю.
Айвар кивнул и рукой махнул в сторону лежащей на земле кепки. Взвизгнула пуля, отбросив бейсболку в сторону; немного опоздав, грохнул звук отдаленного выстрела.
Охранник, с которого сняли кепку, схватил ружье и присел, его напарник на крыше начал судорожно крутиться на месте в поисках стрелка, но Кястас успокаивающе поднял руку.
– Хм, и сколько вас здесь, таких наглых?
– А тебе какая разница? – Айвар затянулся и посмотрел ему в глаза. – Ты решай, не телись, время – деньги, а в наше время – еще и жизнь.
Машину загрузили строго по списку. Айвар зло усмехнулся и напомнил Кястасу про его обещание выдать убийцу.
Толстяк дернул щекой, но посмотрел на лежащую у ворот бейсболку с дыркой от пули, подошел ближе и, скрипнув зубами, тихо сказал:
– Берите Виргиса, это толстяк у ворот.
– Договорились, охранник у ворот. – Айвар посмотрел ему в глаза и закончил, садясь в машину: – Гнида ты, Кястас.
Через три минуты после того, как наша машина свернула за угол, толстяк, как раз закрывавший ворота, дернулся, на ворота плеснула кровь вперемешку с мозгами, и он завалился на землю. Глухо хлестнул выстрел. Директор осмотрелся, зло сплюнул на землю и ушел в дом. Через несколько минут из здания вышли двое вооруженных дробовиками мужиков и, схватив тело за ноги, неторопливо потащили его в сторону крепостного рва. Место у ворот занял другой охранник…
Айвар добрался до соседней улицы и, притормозив, бросил в микрофон, закрепленный на воротнике куртки:
– Снимайтесь, парни, пора домой.
Через двадцать минут из-за угла вывернул лендровер. Когда Айвар ходил на лесопилку, мы прикрывали его в два ствола, заранее заняв позиции со стороны форта. Толстого охранника убрал Римас, отомстив таким образом за убийство своего коллеги. Домой мы ехали молча, даже не обращали внимания на бредущих по улицам зомби – настроение, несмотря на удачную поездку, было паршивым.
– Утром я и мой сын уедем, – огорошил нас новостью Римас, когда мы уселись ужинать. – Извините, мужики, но дальше мне с вами не по пути. Вы начнете собираться на Украину, это понятно. А я поеду в Шауляй, родню искать; надеюсь, они выжили. Если найду, будем пытаться новую жизнь налаживать. Вещи мы поделим, как и договаривались, так что без обид.
– Ты уверен, что родня выжила? – Айвар лениво ковырялся вилкой в банке с тушенкой. – А если нет? Подумай, что ты будешь делать один, в чужом городе, с маленьким ребенком на руках? Тяжело будет.
– Мне всю жизнь нелегко. – Римас посмотрел на нас. – Прорвемся, не впервой.
– Тебе решать. – Я отложил в сторону почищенный бенелли. – Если будет трудно, мы будем на даче. Когда уедем, ключи оставлю у соседа.
– Спасибо, Роберт. Надеюсь, что не понадобятся.
После ужина мы с Айваром разбирали полученные вещи, а Римас укладывал сынишку спать. Через приоткрытую дверь спальни было слышно, как он рассказывает малышу сказку про Юрате, Каститиса и про осколки янтарного дворца, разрушенного Пяркунасом.
В некоторых окнах мелькали испуганные лица, но никто из соседей поговорить на улицу не вышел. Вот так – каждый за себя. Римас уже садился в машину, но вдруг вернулся к нам и, смущаясь, достал из нагрудного кармана две гранаты Ф-1 и отдельно запалы к ним. Ничего себе…
– Вот, ребята, это из моего личного запаса. Берите в подарок. На память, вдруг пригодится… – Он отвернулся и уселся в машину. – Пока, парни! Даст бог, будем живы – свидимся.
Проводив Римаса, вернулись домой и устроили полную ревизию вещей, которые собирались взять с собой. Я паковал сумки и коробки, найденные дома, а Айвар, как настоящий бюрократ, составлял список. Кстати, он чудом уцелел; наверное, закончив упаковываться, машинально сунул его в карман сумки.
– А солярка тебе зачем? – подняв голову от вещей, спросил я.
– Для генератора. Кстати, его тоже еще найти надо. Электричество и так работает с перебоями, вчера полдня не было, скоро вообще не будет. А если не будет, как рации зарядим и компьютер?
– Слушай, мне тут одна идея в голову пришла. – Я задумался. – У меня знакомый в районе Амаляй ветеринарную клинику держал. Если ее еще не разграбили, то там есть шанс достать небольшой генератор, у них в подвале стоял, а заодно и лекарствами там разживемся. Не все, конечно, подойдут, но кое-что можно будет использовать.
– Хм, Робби, а это мысль. Давай заканчивай паковаться и едем ветеринарку потрошить, пока нас не опередили. Желающих много найдется, если уже не нашлось.
Спускаясь вниз, мы прозвонили все квартиры, но нам никто не открыл. Многие соседи уехали, а в одной нас попросту послали. Куда? В пешее эротическое путешествие, куда же еще.
Прямо по разделительной полосе проспекта, проходящего мимо здания Телекома, патрульным ордером двигались четыре армейца, а позади них медленно катил джип. Мы сбросили скорость и, не доезжая метров тридцать, остановились, повинуясь жесту одного из них. Медленно, без резких движений, вышли из машины; один из военных, в темных очках и замотанный в шахидку, приглашающе махнул рукой. Деваться некуда – надо идти, разговоры разговаривать. Когда на тебя смотрят четыре ствола, спешить опасно для гардероба, таких дырок можно нахватать – не обрадуешься.
Когда этот здоровяк с майорским погоном[9] на камуфляже назвал меня по имени и с радостным криком полез обниматься, я подумал – все, задушит к чертовой бабушке. Стоявший рядом Айвар занервничал, но выручать, слава богу, не полез, да и куда тут дернешься? Я снял с напавшего очки – Миндаугас Купрявичус!
– Минде, черт здоровый, задушишь!
– Робби, лосяра ты эдакий, живой! Ты откуда здесь взялся, ты же вроде в Россию уезжал, ребята говорили – в Москве обосновался.
– Москва – не мой город, не прижился. – Я повел плечами. – Ты мне кости чуть не сломал, медведь здоровый! Как сам-то, как Ромашка[10] твоя, дети? Я слышал, ты в Афгане вроде служил, вернулся?
– Оттарабанил там три «миса» и обратно, – на его физиономии расплылась широкая улыбка. – Прикинь, идем, никого не трогаем, а тут вы!
Ну, про «никого не трогаем» он наверняка приврал. Поди, стреляли во все, что движется.
С Миндаугасом Купрявичусом мы познакомились давно, году эдак в девяносто четвертом, когда я, отслужив положенный год, остался на сверхсрочную, а он попал в нашу роту свежеиспеченным лейтенантом, с одной звездой[11] и горящими энергией глазами. Черноволосый и кареглазый, высокого роста, он больше походил на южанина, чем на чистокровного литовца. Мы быстро подружились и почти год тянули армейскую лямку вместе. Потом его перевели в другой батальон, куда он перетащил и меня. Отслужив два года, Миндаугас получил свою вторую звезду, старшего лейтенанта, которую у него через месяц отобрали, разжаловав в лейтенанты. А еще, в виде дополнительного наказания, отправили служить в заброшенный учебный центр. Я, также получив свое, плюнул, написал рапорт и ушел в запас. За что разжаловали? Так года-то какие были – девяносто пятый, в Чечне шла война, и по бывшим союзным республикам мотались вербовщики, предлагая послужить под зеленым знаменем ислама.
Сунулись и в наш батальон, где дежурный, недолго думая и зная наш характер, посоветовал обратиться «к этим двум, они объяснят». Вербовщик (кстати, по документам он оказался русским) сдуру и обратился. Немного ошалев от предложения, мы его долго, можно сказать, с огоньком, били, неосмотрительно устроив экзекуцию рядом с расположением части, где нас и замела военная полиция. Про вербовку доказать ничего не удалось, нас обвинили в банальной драке, и дело закончилось клизмой с патефонными иголками и потерянными звездами.
Устроившись на капоте джипа, мы закурили и начали делиться невеселыми новостями.
– Прикинь, прошло всего четыре дня! Четыре! Потом, прикинь, мне понятно стало, что всем на всех насрать, каждый за себя. – Миндаугас устало потер глаза и полез за следующей сигаретой. – Ты, Робби, прикинь – начальство закрылось в учебке, гражданских побоку и сами мародерствовать начали, магазины в округе потрошить и склады. На патрулирование ездить перестали, даже патронов нам не выдавали – мол, мало осталось. А сами выдвинули две роты в Гирайте и захватили патронный завод, там теперь постоянно около роты охраны находится. Сидят, словно ждут чего-то. Хотя есть у меня одна идея, чего эти суки ждут, но об этом после расскажу, при встрече. Я парням эту темку рассказал, они чуть с катушек не сорвались, еле удержал. В общем, запаслись малеха боеприпасами, ночью по-тихому сдернули, сейчас двумя пятерками работаем. Одна пятерка на временной базе, семьи охраняет, второй группой город чистим, людей вытаскиваем по возможности. Но живых мало осталось; такое чувство, что все рванули по деревням. Или сдохли, в эту нечисть обратившись. Наш полковник, ыфиш кырд[12], вчера на связь вышел. Прикинь, обещал нас поймать и расстрелять к черту, как дезертиров. Пусть попробует, у меня ребята с опытом. А вы чем занимаетесь, может, к нам?
– Нет, Минде, извини. – Я спрыгнул с джипа и осмотрелся. – С радостью, но мне еще семью вытаскивать, они на Украине застряли.
– Один? – Миндаугас удивленно поднял брови. – В одиночку точно не доедешь.
– С другом. – Я кивнул на Айвара. – Тут малость разберемся и поедем. Машину надо присмотреть, запасы кой-какие сделать, сам понимаешь. Через пару дней окопаюсь у себя на даче, помнишь, где она? Если что, заезжай, будем рады.
– Лады, Робби, куллюна фи йад-алла[13], тогда держи пять, рад, что ты жив. Мы сейчас временно без постоянной базы, чтобы особо не светиться, но, думаю, что вскоре что-нибудь найдем. Когда серьезно окопаемся, оставлю тебе весточку. К примеру, вон в ту будку, – кивнул он на распределительный щиток светофора, – рисалю[14] закину. Да и жена с Робертой будут рады.
– С кем?
– С Робертой, дочкой моей. Думаешь, я свое слово забыл? – Миндаугас ухмыльнулся. – Ни черта подобного, хорошо помню.
– Ну ты даешь, Миндаугас!
– А ты думал…
Помяли мы друг друга напоследок и разбежались. Мы с Айваром поехали дальше, а ребята, привычно рассыпавшись в патрульный порядок, продолжили чистить город. Свой город.
– Я не знал, что у тебя крестница есть. А что за слово он тебе дал, – спросил Айвар, когда мы отъехали, – и по какому поводу?
– Да так, потом как-нибудь расскажу. – Я улыбнулся и свернул к центру. Интересно, из-за чего Миндаугас так на начальство взъелся? И чего, по его словам, его начальство ждет? Ладно, встретимся – узнаем.
На город было страшно смотреть. Я любил Каунас. За зелень дворов, улиц и парков, тишину аллей Дубовой рощи, строгую красоту Старого города и Сантаку. Здесь родился, рос и взрослел. Мы ехали по улицам, по которым когда-то бегали на свидания к девушкам, в университет, гуляли с гитарой за полночь и мечтали… Сейчас сюда пришла смерть. Чем ближе мы подъезжали к центру, тем чаще встречались ковылявшие по улицам зомби. В районе перекрестков громоздились брошенные машины, часть из них горела. Дома на проспекте Саванорю зияли выбитыми окнами, из них вывешивались какие-то тряпки. Несколько высотных домов выгорели почти дотла – тушить возникающие в городе пожары было уже некому. Что стало с людьми, жившими здесь, даже страшно было представить; а ведь среди них наверняка были одинокие старики, прикованные к постели больные… Заранее обреченные люди. Причем их смерть началась еще раньше, до начала Апокалипсиса. Грошовые пенсии, которые больше напоминали подачку; высокие цены на коммунальные услуги и лекарства. Ненужные люди… Вслушайтесь, как звучит.
Кое-где уже чувствовался запах разлагавшихся тел, в таких местах было особенно много нежити. На перекрестке у Комбината слепых мы увидели женщину-зомби, которая, устроившись у перевернутой детской коляски, жадно рвала на части маленькое тело. Метрах в пяти от нее шатался еще один мертвяк – мужчина в джинсовой куртке. Когда он пытался подойти к коляске, женщина поднимала голову и, видимо, рычала, защищая свою жуткую добычу.
Подъехав ближе, увидели полицейскую машину, зажатую между троллейбусом и дорожным ограждением; внутри, на месте водителя, кто-то двигался, словно пытался вырваться наружу. Мы выехали на тротуар и остановились.
– Зомби, – сказал я. – Проверить бы его. В машине должна быть рация, в кобуре – Глок-17. Дорожную полицию первой перевооружили. Жаль, что он не из спецроты – заполучили бы тебе еще тактическую кобуру на бедро. Плюс в багажнике может быть бронежилет, но это вряд ли.
– А какие у дорожной полиции кобуры? Кстати, чтобы его проверить, надо тетку валить. Тьфу, гадость какая! – Айвар посмотрел в ее сторону. – Ребенка жрет! Причем не факт, что чужого, может быть, и своего…
– А чему ты удивляешься? Это же зомби, в конце концов. Да и люди изредка поступают не лучше… Забыл, как в начале прошлой зимы нашли несколько младенцев, выброшенных на помойку? Им же, сучкам, даже до «окна жизни»[15] было лень дойти! И мирное время было, не то что сейчас! А кобура у него поясная; если с твоим жилетом использовать, будет немного неудобно – высоковато. В общем, я открываю заднее окно, ты стреляешь тетку и зомби рядом с ней, выходим, чистим мента, осматриваемся. Если еще нежить не подтянется, то проверяем машину. Готов?
Тетку завалили удачно. Расстояние было небольшим, и голову ей разнесли первым выстрелом; все-таки дробовик на таких расстояниях – прекрасная вещь. Следом за ней дернулся зомби в джинсе, но, получив заряд картечи в колено, свалился на землю. Вторым выстрелом его упокоили навсегда – без головы не ходят. Полицейского застрелили через лобовое стекло. Сначала Айвар выстрелил из дробовика, чтобы разбить стекло, потом я двумя выстрелами добил из глока. Сменил магазин. Блин, надо отучаться от спортивной перезарядки, надоело нагибаться каждый раз. Осмотрелся. Метрах в ста ковыляли еще несколько мертвецов. Успеем…
Двери машины были заблокированы: с одной стороны их зажал троллейбус, с другой – мешала решетка ограждения. Пришлось побороть брезгливость от соседства с несвежим трупом и забираться через разбитое стекло. Причем эта зараза, Айвар, стоял и усмехался – с его габаритами он туда бы точно не пролез. Вонь в машине была такая, что осматривать салон я решился только в надежде на пистолет. Кстати, от зомби ощутимо несло ацетоном. Хм, интересно! Глок нашелся под сиденьем, вставший на 33 и с пустым магазином. Второго магазина в паучере на поясе не было. И почему полицейский в машине один, куда его напарник подевался? Поразмыслив, решили, что стрелял он, скорее всего, в тех, кто его покусал. Причем напавший был не один и навалились они не толпой, раз магазин сменить успел. Потом, уже раненный, пытался добраться до клиники медицинского университета, судя по направлению, но не доехал. Да и толку от его спешки к врачам? Это же целый лечебный комплекс, там одних больных в стационаре тысячи две; даже представить страшно, что там творилось! Зомби-центр, а не клиника! Со стационарной рацией тоже не повезло – этот придурок просто разрядил в нее остаток магазина. Со злости? Запросил помощь, а его списали – мол, не рыпайся, коллега, а спокойно, без паники ползи на кладбище? А вот на жилете у него – да, рация нашлась. Motorola MTS-2000-1. Правда, разряженная, но ничего, найдем для нее зарядку, если повезет. Багажник пуст, но найденный пистолет – это большая удача. Айвар, тот вообще радовался, как ребенок.
Пропетляв по улочкам Жалякальниса, мы выехали к зданию Костела Возрождения. Его двери были широко распахнуты, а в проеме мелькали какие-то тени – зомби. Спустившись в центр, выехали к Собору, в начало Лайсвес-аллеи, и остановились, широко открыв глаза от удивления. Куда ни падал взгляд – группами и поодиночке, подчиняясь каким-то своим законам, двигались мертвые…
– Магазинчики проверить не выйдет, – тихо сказал Айвар. – У нас просто патронов на всех не хватит.
– Да, – смотря на эту армию Апокалипсиса, сказал я. – Поехали лечебницу проверим, в центральных магазинах скидки только для зомби, нас не обслужат…
Что уж говорить, влипли серьезно. Голову было не поднять – по нам активно садили из трех-четырех стволов, и патронов, судя по всему, не жалели. По обе стороны лежал пустырь; левее, метрах в двухстах, было здание колонии для несовершеннолетних, куда соваться совершенно не хотелось. Я дотянулся до задней двери и, кое-как открыв дверь, достал сайгу, которую туда положил Айвар, когда решил взять дробовик – чистить с ним здание было удобнее.
В конце прилегающей к лесопилке улицы появилась машина. Виргис лениво снял с плеча дробовик и оглянулся на верхний пост – заметил ли напарник автомобиль? Заметил, тоже ружье с плеча снял и в оптический прицел смотрит. Не доезжая метров двадцати до ворот, машина остановилась и, как в мирные времена, аккуратно припарковалась у бордюра. Сейчас чаще всего машины посреди дороги бросали, коли нужда остановиться появилась. Из машины вылез немаленький, почти под два метра, человек. Светловолосый, с веселыми, слегка прищуренными глазами.
– Привет, страдалец! Старшего позови.
– Чего? – Тон незнакомца Виргису не понравился.
– Хрен через плечо. Директора, говорю, позови, а остальное не твоего ума дело. Надо будет – узнаешь, а нет – значит, не особо нужно было.
Виргис посмотрел на незнакомца. У того был вид человека, к словам которого прислушиваются. Караульный, немного подумав, буркнул:
– Жди…те. Сейчас позову.
И потрусил к зданию, смешно подбрасывая толстую задницу.
– Разъелись, дармоеды! – Незнакомец посмотрел куда-то вдаль и усмехнулся.
Из здания, неторопливо ступая, вышел мужчина лет пятидесяти. В зеленом охотничьем костюме, поверх которого на плечи наброшена теплая куртка. По всему было видно, что он очень любит пиво и совершенно не любит физическую работу. Внушительное брюшко и двойной подбородок с козлиной бородкой, в сочетании с камуфляжным костюмом, придавали его фигуре комичный вид. Голову венчала тирольская охотничья шляпа коричневого цвета. По-хозяйски осмотрев двор, он спустился с крыльца и неторопливо подошел к воротам:
– Звал?
– Звали, а не звал. Мы с вами на крестинах саманю[7] на брудершафт не пили.
– Слушай, парень, не дерзи, а? – Толстяк ощерился и продолжал: – Я таких бычков уже видел не раз, приходило их – не счесть. И с предложениями разными, и с угрозами. Одни сами ушли, другим мои ребята помогли, так они сейчас в крепостном рву плавают или по городу бродят – в виде этих самых зомбей. Говори, что надо, и расходимся, времени нет.
– Да, время – деньги. – Незнакомец ухмыльнулся и представился: – Меня Айвар зовут.
– А меня Кестутис. Че хочешь?
– Разговор у меня короткий будет. Твои мальчики пошалили без меры и человека убили. Неправильно убили, прямо скажем. И еще вещами нас обидели, что тоже неправильно, не по-христиански получается. Бог делиться наказывал, а вы вроде и не бандиты, а поступили некрасиво, не по-людски, прямо скажем.
– Ты мне что, нотации читать пришел?! – Кестутис побагровел. – Кого это мы убили не по делу? Раз было что, значит, надобность такая была, и пугать меня не надо. Сам-то не боишься? Пришел ты один, смотри, моргну – и стрельнут в живот, как… в общем, мучиться долго не будешь.
– Эх, господин Кястас[8], ты вроде и не молод, а дурак дураком. Место, где вы человека убили – оружейный магазин, на VI форте. Так мало того, что убили, вы из него еще и ловушку сделали, в зомби превратили. А бояться – так я свое уже отбоялся, поэтому давай сразу к делу перейдем. Разговор у меня к тебе такой будет. Первое – это патроны. Тысяча штук. 0.223 Rem и 12x76 с картечью. Знаю, что есть, это как раз половина того, что из магазина вынесли. Дробовик какой-нибудь, можем взять мосберг, он на витрине стоял, а теперь у твоего жирдяя на пузе болтается. Из одежды кое-что, из оптики… Списочек я тебе подготовил, посмотри. И еще… отдашь нам того отморозка, который убил человека в магазине.
– Ты, мужик, в своем уме? – Глаза у толстяка сузились. – Пришел ко мне и требуешь отдать оружие и выдать моего человека? Сейчас скажу, и тебя на тряпки порвут!
– Ничего ты не сделаешь и не скажешь. – Глаза Айвара холодно блеснули. – Дернешься – и твоя башка разлетится, как спелый арбуз. Причем ни твой дилетант на крыше, ни этот жирный боров помочь тебе не успеют, поверь. А если и успеют, тебе с разбитой башкой уже без разницы, даже как зомби не оживешь, без головы и они не ходят. Вроде не дурак, должен понять. Да, ты можешь меня убить, вон пистолетик в кармане жамкаешь. Или там не пистолет? Шучу, шучу… Так вот, Кестутис, пойми: или мы договариваемся по-хорошему и ты дальше спокойно живешь, или тебе устраивают небольшой аттракцион под названием «полный пэ». Будут отстреливать вас, как крыс, причем с таких расстояний, что ничего сделать не сможете. Вот и выбирай, что лучше – сидеть, боясь нос высунуть, или более-менее спокойно жить, но потерять немного барахла и одного придурка из вашей шайки-лейки. Думай. Ты человек деловой, а мы даже не требуем именно убийцу выдать, нам любой из твоих отморозков подойдет. По Божьим законам живем: глаз за глаз, а там не сказано, какой – левый, правый…
Толстяк осмотрелся вокруг и уже более спокойно спросил:
– А ты меня на понт не берешь, как тебя там, Айвар? Мужик ты, видно, не трус, вдруг решил блефануть, мол, крут, как страусиное яйцо…
– Ну, это проверить легко. Скажи, кого снять… – Айвар достал из нагрудного кармана сигарету и, прикурив, закончил: – Тебя или того жирного придурка с моим мосбергом? А может, мужика на крыше?
Кестутис помолчал несколько секунд, потом подошел к охраннику, стоящему неподалеку, сдернул с его головы бейсболку и, ухмыльнувшись, бросил на землю.
Айвар кивнул и рукой махнул в сторону лежащей на земле кепки. Взвизгнула пуля, отбросив бейсболку в сторону; немного опоздав, грохнул звук отдаленного выстрела.
Охранник, с которого сняли кепку, схватил ружье и присел, его напарник на крыше начал судорожно крутиться на месте в поисках стрелка, но Кястас успокаивающе поднял руку.
– Хм, и сколько вас здесь, таких наглых?
– А тебе какая разница? – Айвар затянулся и посмотрел ему в глаза. – Ты решай, не телись, время – деньги, а в наше время – еще и жизнь.
Машину загрузили строго по списку. Айвар зло усмехнулся и напомнил Кястасу про его обещание выдать убийцу.
Толстяк дернул щекой, но посмотрел на лежащую у ворот бейсболку с дыркой от пули, подошел ближе и, скрипнув зубами, тихо сказал:
– Берите Виргиса, это толстяк у ворот.
– Договорились, охранник у ворот. – Айвар посмотрел ему в глаза и закончил, садясь в машину: – Гнида ты, Кястас.
Через три минуты после того, как наша машина свернула за угол, толстяк, как раз закрывавший ворота, дернулся, на ворота плеснула кровь вперемешку с мозгами, и он завалился на землю. Глухо хлестнул выстрел. Директор осмотрелся, зло сплюнул на землю и ушел в дом. Через несколько минут из здания вышли двое вооруженных дробовиками мужиков и, схватив тело за ноги, неторопливо потащили его в сторону крепостного рва. Место у ворот занял другой охранник…
Айвар добрался до соседней улицы и, притормозив, бросил в микрофон, закрепленный на воротнике куртки:
– Снимайтесь, парни, пора домой.
Через двадцать минут из-за угла вывернул лендровер. Когда Айвар ходил на лесопилку, мы прикрывали его в два ствола, заранее заняв позиции со стороны форта. Толстого охранника убрал Римас, отомстив таким образом за убийство своего коллеги. Домой мы ехали молча, даже не обращали внимания на бредущих по улицам зомби – настроение, несмотря на удачную поездку, было паршивым.
– Утром я и мой сын уедем, – огорошил нас новостью Римас, когда мы уселись ужинать. – Извините, мужики, но дальше мне с вами не по пути. Вы начнете собираться на Украину, это понятно. А я поеду в Шауляй, родню искать; надеюсь, они выжили. Если найду, будем пытаться новую жизнь налаживать. Вещи мы поделим, как и договаривались, так что без обид.
– Ты уверен, что родня выжила? – Айвар лениво ковырялся вилкой в банке с тушенкой. – А если нет? Подумай, что ты будешь делать один, в чужом городе, с маленьким ребенком на руках? Тяжело будет.
– Мне всю жизнь нелегко. – Римас посмотрел на нас. – Прорвемся, не впервой.
– Тебе решать. – Я отложил в сторону почищенный бенелли. – Если будет трудно, мы будем на даче. Когда уедем, ключи оставлю у соседа.
– Спасибо, Роберт. Надеюсь, что не понадобятся.
После ужина мы с Айваром разбирали полученные вещи, а Римас укладывал сынишку спать. Через приоткрытую дверь спальни было слышно, как он рассказывает малышу сказку про Юрате, Каститиса и про осколки янтарного дворца, разрушенного Пяркунасом.
Роберт
27 марта, утро
Пока мы с Айваром грузили в лендровер сумки, Римас, усевшись на крыше машины, отстреливал пока еще немногочисленных в нашем районе зомби. Было такое ощущение, что вся эта нежить собирается в каких-то определенных местах. Хотелось бы знать в каких, чтобы десятой дорогой обходить. Вещи мы носили так, чтобы одна рука была свободной; особенно не торопились, внимательно осматривая двор.В некоторых окнах мелькали испуганные лица, но никто из соседей поговорить на улицу не вышел. Вот так – каждый за себя. Римас уже садился в машину, но вдруг вернулся к нам и, смущаясь, достал из нагрудного кармана две гранаты Ф-1 и отдельно запалы к ним. Ничего себе…
– Вот, ребята, это из моего личного запаса. Берите в подарок. На память, вдруг пригодится… – Он отвернулся и уселся в машину. – Пока, парни! Даст бог, будем живы – свидимся.
Проводив Римаса, вернулись домой и устроили полную ревизию вещей, которые собирались взять с собой. Я паковал сумки и коробки, найденные дома, а Айвар, как настоящий бюрократ, составлял список. Кстати, он чудом уцелел; наверное, закончив упаковываться, машинально сунул его в карман сумки.
– Немного, – отложив в сторону список, сказал Айвар. – Мы на этом долго не протянем. Надо еду искать, бензин и солярку.Оружие и амуниция
Патроны:
9x19 – 1000 шт.
7,62x39 – 1500 шт.
0.308 Win – 418 шт.
0.223 Rem – 250 шт.
12x76 – 268 шт.
Сайга М3 – 1 шт.
Ремингтон 700 SPS – 1 шт.
Глок-17 – 1 шт.
Бенелли М3 – 1 шт.
Бинокль Barska «Batalion» 7x50 – 1 шт.
Гранаты Ф-1 – 2 шт.
Два топора, разных размеров; бейсбольная бита; четыре спальных мешка; несколько пар обуви. Четыре сумки с различной одеждой; три коробки с продуктами и кормом для кота. Два рюкзака с различными бытовыми мелочами и аптечками. Два тактических жилета и большой рюкзак Робби. Транспортировочный ящик для кота Левки и баул с походной посудой. Две радиостанции, зарядка для них, радиоприемник. Мобильные телефоны с зарядными устройствами. Ноутбук в чехле. Две лампы и канистра с керосином.
– А солярка тебе зачем? – подняв голову от вещей, спросил я.
– Для генератора. Кстати, его тоже еще найти надо. Электричество и так работает с перебоями, вчера полдня не было, скоро вообще не будет. А если не будет, как рации зарядим и компьютер?
– Слушай, мне тут одна идея в голову пришла. – Я задумался. – У меня знакомый в районе Амаляй ветеринарную клинику держал. Если ее еще не разграбили, то там есть шанс достать небольшой генератор, у них в подвале стоял, а заодно и лекарствами там разживемся. Не все, конечно, подойдут, но кое-что можно будет использовать.
– Хм, Робби, а это мысль. Давай заканчивай паковаться и едем ветеринарку потрошить, пока нас не опередили. Желающих много найдется, если уже не нашлось.
Спускаясь вниз, мы прозвонили все квартиры, но нам никто не открыл. Многие соседи уехали, а в одной нас попросту послали. Куда? В пешее эротическое путешествие, куда же еще.
Прямо по разделительной полосе проспекта, проходящего мимо здания Телекома, патрульным ордером двигались четыре армейца, а позади них медленно катил джип. Мы сбросили скорость и, не доезжая метров тридцать, остановились, повинуясь жесту одного из них. Медленно, без резких движений, вышли из машины; один из военных, в темных очках и замотанный в шахидку, приглашающе махнул рукой. Деваться некуда – надо идти, разговоры разговаривать. Когда на тебя смотрят четыре ствола, спешить опасно для гардероба, таких дырок можно нахватать – не обрадуешься.
Когда этот здоровяк с майорским погоном[9] на камуфляже назвал меня по имени и с радостным криком полез обниматься, я подумал – все, задушит к чертовой бабушке. Стоявший рядом Айвар занервничал, но выручать, слава богу, не полез, да и куда тут дернешься? Я снял с напавшего очки – Миндаугас Купрявичус!
– Минде, черт здоровый, задушишь!
– Робби, лосяра ты эдакий, живой! Ты откуда здесь взялся, ты же вроде в Россию уезжал, ребята говорили – в Москве обосновался.
– Москва – не мой город, не прижился. – Я повел плечами. – Ты мне кости чуть не сломал, медведь здоровый! Как сам-то, как Ромашка[10] твоя, дети? Я слышал, ты в Афгане вроде служил, вернулся?
– Оттарабанил там три «миса» и обратно, – на его физиономии расплылась широкая улыбка. – Прикинь, идем, никого не трогаем, а тут вы!
Ну, про «никого не трогаем» он наверняка приврал. Поди, стреляли во все, что движется.
С Миндаугасом Купрявичусом мы познакомились давно, году эдак в девяносто четвертом, когда я, отслужив положенный год, остался на сверхсрочную, а он попал в нашу роту свежеиспеченным лейтенантом, с одной звездой[11] и горящими энергией глазами. Черноволосый и кареглазый, высокого роста, он больше походил на южанина, чем на чистокровного литовца. Мы быстро подружились и почти год тянули армейскую лямку вместе. Потом его перевели в другой батальон, куда он перетащил и меня. Отслужив два года, Миндаугас получил свою вторую звезду, старшего лейтенанта, которую у него через месяц отобрали, разжаловав в лейтенанты. А еще, в виде дополнительного наказания, отправили служить в заброшенный учебный центр. Я, также получив свое, плюнул, написал рапорт и ушел в запас. За что разжаловали? Так года-то какие были – девяносто пятый, в Чечне шла война, и по бывшим союзным республикам мотались вербовщики, предлагая послужить под зеленым знаменем ислама.
Сунулись и в наш батальон, где дежурный, недолго думая и зная наш характер, посоветовал обратиться «к этим двум, они объяснят». Вербовщик (кстати, по документам он оказался русским) сдуру и обратился. Немного ошалев от предложения, мы его долго, можно сказать, с огоньком, били, неосмотрительно устроив экзекуцию рядом с расположением части, где нас и замела военная полиция. Про вербовку доказать ничего не удалось, нас обвинили в банальной драке, и дело закончилось клизмой с патефонными иголками и потерянными звездами.
Устроившись на капоте джипа, мы закурили и начали делиться невеселыми новостями.
– Прикинь, прошло всего четыре дня! Четыре! Потом, прикинь, мне понятно стало, что всем на всех насрать, каждый за себя. – Миндаугас устало потер глаза и полез за следующей сигаретой. – Ты, Робби, прикинь – начальство закрылось в учебке, гражданских побоку и сами мародерствовать начали, магазины в округе потрошить и склады. На патрулирование ездить перестали, даже патронов нам не выдавали – мол, мало осталось. А сами выдвинули две роты в Гирайте и захватили патронный завод, там теперь постоянно около роты охраны находится. Сидят, словно ждут чего-то. Хотя есть у меня одна идея, чего эти суки ждут, но об этом после расскажу, при встрече. Я парням эту темку рассказал, они чуть с катушек не сорвались, еле удержал. В общем, запаслись малеха боеприпасами, ночью по-тихому сдернули, сейчас двумя пятерками работаем. Одна пятерка на временной базе, семьи охраняет, второй группой город чистим, людей вытаскиваем по возможности. Но живых мало осталось; такое чувство, что все рванули по деревням. Или сдохли, в эту нечисть обратившись. Наш полковник, ыфиш кырд[12], вчера на связь вышел. Прикинь, обещал нас поймать и расстрелять к черту, как дезертиров. Пусть попробует, у меня ребята с опытом. А вы чем занимаетесь, может, к нам?
– Нет, Минде, извини. – Я спрыгнул с джипа и осмотрелся. – С радостью, но мне еще семью вытаскивать, они на Украине застряли.
– Один? – Миндаугас удивленно поднял брови. – В одиночку точно не доедешь.
– С другом. – Я кивнул на Айвара. – Тут малость разберемся и поедем. Машину надо присмотреть, запасы кой-какие сделать, сам понимаешь. Через пару дней окопаюсь у себя на даче, помнишь, где она? Если что, заезжай, будем рады.
– Лады, Робби, куллюна фи йад-алла[13], тогда держи пять, рад, что ты жив. Мы сейчас временно без постоянной базы, чтобы особо не светиться, но, думаю, что вскоре что-нибудь найдем. Когда серьезно окопаемся, оставлю тебе весточку. К примеру, вон в ту будку, – кивнул он на распределительный щиток светофора, – рисалю[14] закину. Да и жена с Робертой будут рады.
– С кем?
– С Робертой, дочкой моей. Думаешь, я свое слово забыл? – Миндаугас ухмыльнулся. – Ни черта подобного, хорошо помню.
– Ну ты даешь, Миндаугас!
– А ты думал…
Помяли мы друг друга напоследок и разбежались. Мы с Айваром поехали дальше, а ребята, привычно рассыпавшись в патрульный порядок, продолжили чистить город. Свой город.
– Я не знал, что у тебя крестница есть. А что за слово он тебе дал, – спросил Айвар, когда мы отъехали, – и по какому поводу?
– Да так, потом как-нибудь расскажу. – Я улыбнулся и свернул к центру. Интересно, из-за чего Миндаугас так на начальство взъелся? И чего, по его словам, его начальство ждет? Ладно, встретимся – узнаем.
На город было страшно смотреть. Я любил Каунас. За зелень дворов, улиц и парков, тишину аллей Дубовой рощи, строгую красоту Старого города и Сантаку. Здесь родился, рос и взрослел. Мы ехали по улицам, по которым когда-то бегали на свидания к девушкам, в университет, гуляли с гитарой за полночь и мечтали… Сейчас сюда пришла смерть. Чем ближе мы подъезжали к центру, тем чаще встречались ковылявшие по улицам зомби. В районе перекрестков громоздились брошенные машины, часть из них горела. Дома на проспекте Саванорю зияли выбитыми окнами, из них вывешивались какие-то тряпки. Несколько высотных домов выгорели почти дотла – тушить возникающие в городе пожары было уже некому. Что стало с людьми, жившими здесь, даже страшно было представить; а ведь среди них наверняка были одинокие старики, прикованные к постели больные… Заранее обреченные люди. Причем их смерть началась еще раньше, до начала Апокалипсиса. Грошовые пенсии, которые больше напоминали подачку; высокие цены на коммунальные услуги и лекарства. Ненужные люди… Вслушайтесь, как звучит.
Кое-где уже чувствовался запах разлагавшихся тел, в таких местах было особенно много нежити. На перекрестке у Комбината слепых мы увидели женщину-зомби, которая, устроившись у перевернутой детской коляски, жадно рвала на части маленькое тело. Метрах в пяти от нее шатался еще один мертвяк – мужчина в джинсовой куртке. Когда он пытался подойти к коляске, женщина поднимала голову и, видимо, рычала, защищая свою жуткую добычу.
Подъехав ближе, увидели полицейскую машину, зажатую между троллейбусом и дорожным ограждением; внутри, на месте водителя, кто-то двигался, словно пытался вырваться наружу. Мы выехали на тротуар и остановились.
– Зомби, – сказал я. – Проверить бы его. В машине должна быть рация, в кобуре – Глок-17. Дорожную полицию первой перевооружили. Жаль, что он не из спецроты – заполучили бы тебе еще тактическую кобуру на бедро. Плюс в багажнике может быть бронежилет, но это вряд ли.
– А какие у дорожной полиции кобуры? Кстати, чтобы его проверить, надо тетку валить. Тьфу, гадость какая! – Айвар посмотрел в ее сторону. – Ребенка жрет! Причем не факт, что чужого, может быть, и своего…
– А чему ты удивляешься? Это же зомби, в конце концов. Да и люди изредка поступают не лучше… Забыл, как в начале прошлой зимы нашли несколько младенцев, выброшенных на помойку? Им же, сучкам, даже до «окна жизни»[15] было лень дойти! И мирное время было, не то что сейчас! А кобура у него поясная; если с твоим жилетом использовать, будет немного неудобно – высоковато. В общем, я открываю заднее окно, ты стреляешь тетку и зомби рядом с ней, выходим, чистим мента, осматриваемся. Если еще нежить не подтянется, то проверяем машину. Готов?
Тетку завалили удачно. Расстояние было небольшим, и голову ей разнесли первым выстрелом; все-таки дробовик на таких расстояниях – прекрасная вещь. Следом за ней дернулся зомби в джинсе, но, получив заряд картечи в колено, свалился на землю. Вторым выстрелом его упокоили навсегда – без головы не ходят. Полицейского застрелили через лобовое стекло. Сначала Айвар выстрелил из дробовика, чтобы разбить стекло, потом я двумя выстрелами добил из глока. Сменил магазин. Блин, надо отучаться от спортивной перезарядки, надоело нагибаться каждый раз. Осмотрелся. Метрах в ста ковыляли еще несколько мертвецов. Успеем…
Двери машины были заблокированы: с одной стороны их зажал троллейбус, с другой – мешала решетка ограждения. Пришлось побороть брезгливость от соседства с несвежим трупом и забираться через разбитое стекло. Причем эта зараза, Айвар, стоял и усмехался – с его габаритами он туда бы точно не пролез. Вонь в машине была такая, что осматривать салон я решился только в надежде на пистолет. Кстати, от зомби ощутимо несло ацетоном. Хм, интересно! Глок нашелся под сиденьем, вставший на 33 и с пустым магазином. Второго магазина в паучере на поясе не было. И почему полицейский в машине один, куда его напарник подевался? Поразмыслив, решили, что стрелял он, скорее всего, в тех, кто его покусал. Причем напавший был не один и навалились они не толпой, раз магазин сменить успел. Потом, уже раненный, пытался добраться до клиники медицинского университета, судя по направлению, но не доехал. Да и толку от его спешки к врачам? Это же целый лечебный комплекс, там одних больных в стационаре тысячи две; даже представить страшно, что там творилось! Зомби-центр, а не клиника! Со стационарной рацией тоже не повезло – этот придурок просто разрядил в нее остаток магазина. Со злости? Запросил помощь, а его списали – мол, не рыпайся, коллега, а спокойно, без паники ползи на кладбище? А вот на жилете у него – да, рация нашлась. Motorola MTS-2000-1. Правда, разряженная, но ничего, найдем для нее зарядку, если повезет. Багажник пуст, но найденный пистолет – это большая удача. Айвар, тот вообще радовался, как ребенок.
Пропетляв по улочкам Жалякальниса, мы выехали к зданию Костела Возрождения. Его двери были широко распахнуты, а в проеме мелькали какие-то тени – зомби. Спустившись в центр, выехали к Собору, в начало Лайсвес-аллеи, и остановились, широко открыв глаза от удивления. Куда ни падал взгляд – группами и поодиночке, подчиняясь каким-то своим законам, двигались мертвые…
– Магазинчики проверить не выйдет, – тихо сказал Айвар. – У нас просто патронов на всех не хватит.
– Да, – смотря на эту армию Апокалипсиса, сказал я. – Поехали лечебницу проверим, в центральных магазинах скидки только для зомби, нас не обслужат…
Роберт
27 марта, вечер
В ветеринарной лечебнице мы нарвались «по полной программе». Причем так неудачно, что метров со ста сначала высадили лобовое стекло, чудом не попав в нас, пробили радиатор и как минимум одно колесо. Еле успели выпрыгнуть из машины, причем что-то сильно дернуло меня за жилет, и теперь, завалившись на противоположной стороне у колеса, я тихо крыл матом стрелков, которые испортили новую вещь. В голове мелькнуло: «Фима, це ж казенна вещь!» Суки такие… Пока я высматривал стрелявших, коллега прикрывал тылы и тихо матерился, – ему сильно порезало щеку брызнувшим осколком лобового стекла. Тыльной стороной ладони Айвар вытер кровь и стал похож на вампира, который добрался до халявы в центре переливания крови.Что уж говорить, влипли серьезно. Голову было не поднять – по нам активно садили из трех-четырех стволов, и патронов, судя по всему, не жалели. По обе стороны лежал пустырь; левее, метрах в двухстах, было здание колонии для несовершеннолетних, куда соваться совершенно не хотелось. Я дотянулся до задней двери и, кое-как открыв дверь, достал сайгу, которую туда положил Айвар, когда решил взять дробовик – чистить с ним здание было удобнее.