Предательство Шевченко сильно ударило по репутации Министра иностранных дел СССР и члена Политбюро ЦК КПСС Андрея Громыко, чьим личным помощником до своего нового назначения был перебежчик.
   В итоге, председатель КГБ СССР Юрий Андропов в 1980 году переводит генерала Калугина из центрального аппарата КГБ в территориальное управление госбезопасности: для него специально создаётся вторая должность первого заместителя начальника УКГБ по городу Ленинграду и Ленинградской области, где он продолжает работать под покровительством Крючкова.
   Как куратор отдела внутренней безопасности Ленинградского УКГБ, генерал Калугин имел доступ ко всем личным делам сотрудников Управления, в числе которых на тот момент значился Владимир Путин…
   На этом месте мы должны прервать свой рассказ об Олеге Калугине, с тем чтобы вернуться к нему после того, как на авансцену описываемых событий будет выведен человек, в конечном итоге ставший главным фигурантом «большой игры».

Путин

   История взаимоотношений Олега Калугина с Владимиром Путиным, особенно для последнего, всегда являлась закрытой темой. Став в июле 1998 года директором ФСБ России, Владимир Путин, надо полагать, провёл тщательную ревизию служебных архивов, с тем чтобы исключить в дальнейшем появление на свет документов, свидетельствующих о самом факте такого сотрудничества. Поэтому пытливым исследователям недавнего прошлого, связанного с историей спецслужб, в такой ситуации остаётся лишь надеяться на собственную интуицию и логику, оперируя общедоступными источниками информации.
   Итак, что же общего – помимо прежней причастности к КГБ – может быть у заочно осуждённого за государственную измену экс-генерала Калугина и второго Президента России?
   Как известно, после окончания школы Владимир Путин в 1970–1975 годах учился на международном отделении юридического факультета ЛГУ им. Жданова, откуда вышло немало кадровых разведчиков. Именно там, будучи ещё студентом, он попал в поле зрения доцента Собчака, который, как было сказано выше, уже не первый год сотрудничал с КГБ.
   После окончания ЛГУ юрист-международник Владимир Путин по распределению был направлен для прохождения службы в КГБ СССР без аттестования в оперативный офицерский состав. Этому предшествовала вербовочная беседа, которая состоялась со студентом Путиным ещё до получения им диплома. Вот как об этом вспоминает сам Владимир Путин:
   «…На четвёртом курсе на меня вышел один человек и предложил встретиться. Правда, человек этот не сказал, кто он такой, но я как-то сразу же всё понял. Потому что он говорит: «Речь идёт о вашем будущем распределении, и я хочу на эту тему с вами поговорить. Я бы пока не хотел уточнять куда».
   Тут я всё и смикитил. Если не хочет говорить куда, значит – туда.
   […] Я, когда принимал предложение того сотрудника отдела кадров Управления (он, впрочем, оказался не по кадрам, а сотрудником подразделения, которое обслуживало вузы), не думал о репрессиях. Мои представления о КГБ возникли на основе романтических рассказов о работе разведчиков. Меня, без всякого преувеличения, можно было считать успешным продуктом патриотического воспитания советского человека.
   […] Но после разговора в вестибюле всё вдруг затихло. Пропал тот человек. Уже комиссия по распределению на носу. И тут опять звонок. Приглашают в отдел кадров университета. Разговаривал со мной Дмитрий Ганцеров, я фамилию запомнил. Он и провёл со мной первую установочную беседу накануне распределения» (Н. Геворкян, Н. Тимакова, А. Колесников. От первого лица: разговоры с Владимиром Путиным. Москва, 2000).
   Судя по всему, Владимир Путин попал сначала в поле зрения сотрудников 3-го отдела Пятого управления КГБ СССР: третий отдел, которому подчинялись «особые отделы» в вузах, осуществлял контроль над студентами и преподавателями, а также работал по линии студенческого обмена. Сотрудники этого отдела занимались вербовкой осведомителей в студенческой и преподавательской среде, кроме того, они осуществляли начальную стадию рекрутинга для кадровых нужд КГБ, составляя базовые характеристики на потенциальных претендентов.
   Как известно, «инициативников», то есть граждан, самостоятельно выразивших желание стать чекистами, тогда на службу в КГБ практически не брали, на что в своих откровениях указывает и сам Путин, вспоминая, как он, учась ещё в 9-м классе, с этой просьбой пришёл в приёмную Ленинградского УКГБ на Литейном.
   Немалое значение для принятия решения о привлечении Путина к службе в КГБ имело и то обстоятельство, что его дед по отцовской линии – Спиридон – работал поваром сначала в Горках, где жила семья Ульяновых, а потом на одной из дач Сталина. Да и сам отец Путина – Владимир Спиридонович – в годы Великой Отечественной войны сражался в рядах истребительного батальона НКВД («эти батальоны занимались диверсиями в тылу немецких войск»). Так что Владимира Путина, хоть и с большой натяжкой, но в определённом смысле можно назвать «потомственным чекистом».
   После получения диплома ЛГУ в 1975 году Владимира Путина сначала оформили в секретариат Ленинградского УКГБ, а потом перевели в контрразведывательное подразделение, где он прослужил около 5 месяцев, занимаясь в основном канцелярской работой («Подшивал дела какие-то», – вспоминает Путин). Потом в конце года его направили на 6-месячные курсы подготовки оперативного состава КГБ СССР на Охте («401-я школа»), которые он окончил уже в 1976 году, после чего продолжил службу по линии контрразведки в следственном отделе Ленинградского УКГБ. Кстати, именно в этом году он и стал чемпионом г. Ленинграда по дзюдо.
   Как можно предположить, в то время чекист Путин был активно задействован в спецмероприятиях, направленных на борьбу с диссидентским движением в Ленинграде, которое западные спецслужбы не без оснований рассматривали как один из ключевых факторов подрывной деятельности в СССР.
   Помните, в чём именно заключался самый эффективный метод работы КГБ СССР в отношении проявления различных форм гражданской активности, изложенный в начале нашего повествования? Чтобы такие проявления нейтрализовать, их нужно возглавить. Вот как об этом не без иронии вспоминает сам Владимир Путин:
   «Действовали как бы из-за угла, чтобы не торчали уши, не дай бог. Я для примера расскажу только одну историю. Допустим, группа диссидентов собирается в Ленинграде проводить какое-то мероприятие. Допустим, приуроченное ко дню рождения Петра Первого. […] Диссиденты в Питере, в основном, к таким датам свои мероприятия приурочивали. Ещё они любили юбилеи декабристов.
   […] Задумали, значит, мероприятие с приглашением на место события дипкорпуса, журналистов, чтобы привлечь внимание мировой общественности. Что делать? Разгонять нельзя, не велено. Тогда взяли и сами организовали возложение венков, причём как раз на том месте, куда должны были прийти журналисты. Созвали обком, профсоюзы, милицией всё оцепили, сами под музыку пришли. Возложили. Журналисты и представители дипкорпуса постояли, посмотрели, пару раз зевнули и разошлись. А когда разошлись, оцепление сняли. Пожалуйста, идите кто хочет. Но уже неинтересно никому» («От первого лица…»).
   Как вам такой политтехнологический приём, с блеском опробованный КГБ ещё тридцать с лишним лет назад?! Вам это не напоминает – уже в наши дни – возложение цветов премьер-министром Владимиром Путиным на могилу убитого «спартаковского» фаната Егора Свиридова, когда тысячи радикально настроенных молодых людей, возмущённых этим преступлением и готовых на проявление публичных акций протеста, были оттеснены от места проведения церемонии милицейским кордоном?
   И стоит ли удивляться тому, что путинские методы «управляемой демократии» как две капли воды напоминают тактику действий чекистов Ленинградского УКГБ? Отсюда – и такое иезуитское отношение к таким правозащитникам, как Людмила Алексеева, для которых во времена правления Владимира Путина были созданы показательные «вольеры» в виде различных общественных палат и советов при Президенте, глумливо названные «институтами гражданского общества».
   Можно предположить, что на момент описываемых событий Владимир Путин служил вместе с Виктором Черкесовым в 5-м отделе Ленинградского УКГБ, который по линии Пятого управления КГБ СССР занимался борьбой с идеологическими диверсиями.
   Окончив тот же факультет ЛГУ, что и Путин, но только на 2 года раньше – в 1973 году, Черкесов в течение двух последующих лет проходил срочную военную службу в Ленинградском военном округе, после этого несколько месяцев работал в прокуратуре и в 1975 году – одновременно с Путиным – был зачислен в кадровый состав УКГБ по Ленинграду и Ленинградской области.
   Кстати, до сих пор многие авторы ошибочно считают, что Путин и Черкесов учились вместе на одном курсе юрфака ЛГУ и дружили чуть ли не со студенческой скамьи.
   Свою службу в КГБ Виктор Черкесов начинал оперуполномоченным Московского райотдела УКГБ по городу Ленинграду и Ленинградской области, затем был следователем того самого пятого отдела УКГБ («пятки», как его называли чекисты), где дослужился до должности заместителя начальника, а потом – и начальника отдела. Не в этом ли «следственном отделе» служил Владимир Путин, который не хочет вспоминать, чем именно ему приходилось тогда заниматься?
   А занимались сотрудники пятого отдела УКГБ разного рода диссидентами – правозащитниками, «свободными художниками» и прочими «демократами» с их антисоветским самиздатом, – которых вскармливала интеллигентская среда Питера, традиционно отличающаяся своей пассионарностью, представляющей постоянную угрозу государственным устоям ещё со времён декабристов.
   В числе самых громких дел, которые в конце 1970-х – начале 1980-х «шили» питерским интеллигентам чекисты из пятого отдела, можно вспомнить: дело издателей религиозного журнала «Община» и его редактора Владимира Пореша, а также дело Александра Огородникова (1979 год); дело активисток феминистского движения в Ленинграде Галины Григорьевой и Натальи Мальцевой (1980 год); дело независимого профсоюза «Свободное межпрофессиональное объединение трудящихся» (СМОТ) в 1981–1982 годах. Кроме того, Виктор Черкесов вёл дела членов СМОТ и Народно-трудового союза (НТС) Ростислава Евдокимова и Марка Морозова, погибшего в тюрьме, а в 1983 году возглавил бригаду, расследовавшую дело филолога Михаила Мейлаха, который был виновен лишь в том, что редактировал зарубежные издания Даниила Хармса. О личном вкладе в ход расследования этих уголовных дел сослуживца Черкесова в конце 1970-х – Владимира Путина – теперь остаётся лишь догадываться.
   Разумеется, в зону внимания сотрудников «пятого отдела», как уже было сказано выше, попадали и учёные-гуманитарии ленинградских вузов, среди которых в том числе был и беспартийный доцент ЛГУ Анатолий Собчак, а также участники неформальных молодёжных течений и творческих объединений: рок-музыканты и поэты, устраивавшие «квартирники», художники-«митьки» и так далее.
   На особом счету, как теперь уже известно, находился и знаменитый Ленинградский рок-клуб, где в те времена, будучи старшеклассником, скорее всего, тусовался большой поклонник западного хард-рока Дмитрий Медведев – будущий третий Президент России. Но настоящий расцвет ленинградского рок-движения под присмотром КГБ наступил лишь тогда, когда на это дал «добро» генерал Калугин.
   На момент назначения Олега Калугина вторым по счёту первым заместителем начальника УКГБ по Ленинграду и Ленинградской области – в 1980 году – Владимир Путин, закончивший годовое обучение на факультете переподготовки оперативного состава в Высшей школе КГБ им. Ф.Э. Дзержинского, уже вернулся в город на Неве, где и продолжил службу в 1-м отделе Ленинградского УКГБ под пристальным вниманием «опального» генерала.
   Так что Олег Калугин, выступая с лекциями в США, явно лукавит, заявляя, что Владимир Путин в те годы был «неприметной серой мышкой», сидевшей в аппарате Управления, и что он его практически не помнит. Также вызывает недоумение заявление Калугина о том, что «Путин никогда не служил во внешней разведке».
   Именно генерал Калугин, скорее всего, рекомендовал своего подчинённого – майора юстиции Путина – к прохождению обучения на одногодичном факультете Краснознамённого им. Ю.В. Андропова института КГБ СССР, который тот окончил в 1985 году по специальности «Внешняя разведка». Но так как – в силу вышеперечисленных обстоятельств – все протеже Калугина автоматически попадали под особый контроль контрразведки, на оперативную работу в капстранах, где возможности Управления «К» ПГУ КГБ СССР были ограничены, чекист Путин уже рассчитывать не мог.
   Именно поэтому, судя по всему, его и направили проходить службу в территориальной разведывательной точке в г. Дрездене под прикрытием должности директора местного Дома дружбы СССР – ГДР. К тому же, в КИ КГБ Путин совершенствовал свой немецкий язык, в душе надеясь, что его направят всё-таки в ФРГ. Но не судьба…
   В ГДР Владимир Путин находился вплоть до 1990 года, дослужившись до звания подполковника и должности старшего помощника начальника отдела: в его годы Калугин был полковником и занимал в структуре КГБ СССР куда более высокий и ответственный пост.
   После завершения загранкомандировки и возвращения на Родину подполковника Путина переводят в действующий резерв КГБ СССР без предоставления какой-либо должности. Позже, уже став Президентом, Владимир Путин будет говорить, что тогда он сам отказался от перехода в центральный аппарат ПГУ КГБ СССР в Москве и вернулся в штат первого отдела УКГБ по Ленинграду и Ленинградской области. Хотя по заявлению Калугина, сделанному им в ходе публичной лекции, состоявшейся в Нью-Джерси (США) в 2010 году, Путин, скопив денег в Германии, купил на них машину и занимался в Питере частным извозом, пока не прибился к команде Собчака.
   В «версию Калугина» верится охотнее, но не в силу большего доверия к источнику, а по той причине, которая нами была указана выше. При этом Олег Калугин, говоря о «прибившемся» к демократам Путине, опять «скромничает», опуская собственную роль в этом «случайном стечении обстоятельств».

Шутов

   Юрий Шутов, книга воспоминаний которого неоднократно цитировалась выше, является чуть ли не самой мифологизированной фигурой среди тех, кто попадает в поле зрения исследователей феномена «питерских». С одной стороны, этому способствует недоступность объективной информации об этом человеке и противоречивость той информации, которая оказывается достоянием гласности. А с другой стороны, к этому приложил руку и сам Юрий Титович, который в своих мемуарах, мастерски рисуя монструозный образ Собчака, с изобретательностью классиков соцреализма вымарал из истории «демократизации» Ленинграда всё, что могло бы бросить тень на главных героев современной российской политики.
   Впрочем, его сложно за это осуждать: как уже было сказано, в настоящее время 65-летний Юрий Шутов отбывает пожизненное заключение в Соликамской тюрьме, печально известной как «Белый лебедь». Он является чуть ли не единственным заключённым в России, книги которого издаются и пользуются неизменным успехом у читателей. Что, в свою очередь, породило массу вопросов как к самому автору, так и по поводу того, каким образом «уголовник-рецидивист», отбывающий пожизненное заключение в самой суровой тюрьме страны, столь активно может заниматься политической публицистикой.
   Биография самого Юрия Шутова больше напоминает сюжет авантюрного романа.
   Будучи заместителем начальника Центрального статистического управления по г. Ленинграду и Ленинградской области, он в середине 1980-х годов был уличён в поджоге одного из кабинетов Смольного, а также в хищениях на большую сумму, после чего Юрий Шутов по приговору суда получил 5 лет лишения свободы.
   Отбыв заключение, он не только сумел добиться реабилитации, но и сделал себе мощный «пиар» заказной публикацией в суперпопулярном тогда журнале «Огонёк». Автор этой статьи – Марк Григорьев – доказывал читателю, что уголовное дело против Шутова было сфабриковано по заказу «проворовавшихся советских чиновников». С ним собиралась было судиться следователь Валентина Корнилова, которая вела «дело Шутова», но в феврале 1991 года журналист трагически погиб во время страшного пожара в гостинице «Ленинград»…
   Юрия Шутова можно отнести к той категории граждан, которых на закате советской эпохи называли «жуками»: с широчайшим кругом деловых и номенклатурных связей, этот гиперактивный «нужный человек», способный решить любую проблему, напоминал главного героя из фильма «Прохиндиада, или Бег на месте», которого блестяще сыграл Александр Калягин. Убеждённый сибарит, знаток питерских ресторанов и классической музыки, он, совсем недавно освободившись из мест лишения свободы, уже разъезжал по улицам Ленинграда на своём «Мерседесе» и ни в чём себе не отказывал.
   В конце 1989 года Юрий Шутов становится помощником народного депутата СССР, члена Верховного Совета СССР, председателя подкомитета по хозяйственному законодательству Комитета по законодательству, законности и правопорядку ВС СССР Анатолия Собчака. Причём инициатором такого сотрудничества бывшего осуждённого, как это сейчас говорят, по «экономической статье» и идеолога хозяйственных реформ, по воспоминаниям Шутова, был сам Собчак.
   Кто именно порекомендовал Собчаку взять себе в помощники Шутова, так и осталось загадкой. Учитывая длинный «послужной список» Юрия Шутова и тот интерес, который Ленинградское УКГБ проявляло к Анатолию Собчаку, можно предположить, что поручителем в столь деликатном вопросе мог выступить тот человек, который курировал Собчака по линии 5-го отдела и который, безусловно, владел информацией насчёт того, что сам Шутов уже не первый год негласно сотрудничал с КГБ.
   К слову, на эту тему Юрий Титович в своих мемуарах вообще не распространяется, предпочитая иронизировать над Собчаком, который, если верить Шутову, постоянно опасался своего разоблачения как сексота.
   «Патрона» почему-то неудержимо тянуло в тогда ещё наглухо закрытый архив КГБ. Это вообще был дружный порыв многих известных «демократов», довольно прозрачно намекавших непонятливым и растерявшимся чекистам, что желательно бы скопом уничтожить все комитетские архивы. Причём обязательно вместе с папками под единым названием «Рабочее дело агента» и другими следами многолетнего сотрудничества с КГБ самих намекавших. Иначе необъяснимо странно для победивших уничтожать архивы побеждённых, где, наоборот, можно было найти много интересного», – не без сарказма вспоминает Юрий Шутов.
   В мае 1990 года Юрий Шутов становится помощником Анатолия Собчака как председателя Ленсовета и перебирается в Мариинский дворец. Будучи посвящённым в самые деликатные вопросы личной жизни и профессиональной деятельности своего «патрона», он помогает Собчаку выстраивать различные административно-хозяйственные схемы и финансовые комбинации, которые создают начальный капитал формируемой тогда команды «питерских».
   Незадолго до избрания Анатолия Собчака первым мэром города Санкт-Петербурга в июне 1991 года, в его команде происходит «санация», которая, судя по всему, была продиктована необходимостью избавиться от тех людей, чья неоднозначная репутация могла бросить тень на главного «демократа» Северной Пальмиры. Тем более что Анатолий Собчак, став мэром и сосредоточив в своих руках все бразды исполнительной власти города, открывал для себя и своего ближайшего окружения абсолютно новые возможности материального обогащения, доступ к которым, по мнению питерских чекистов, должны были иметь люди, наделённые особым доверием Конторы.
   Первым, от кого решили избавиться, и был «слишком активный» Юрий Шутов, которого незамедлительно решили уволить, как только «игра пошла по-крупному».
   Формальным поводом для его отставки послужил подписанный им заведомо невыполнимый контракт с одним английским бизнесменом-банкротом, которого рассматривали в качестве инвестора проекта по созданию Ленинградской свободной экономической зоны. Хотя сам Юрий Титович в написанной им книге воспоминаний указывает совершенно другие причины отставки, а именно свои принципиальные разногласия с Собчаком в морально-этическом и даже политическом плане, что и сейчас выглядит крайне неубедительно: учитывая жизненный опыт Шутова, сложно поверить в то, что он когда-то испытывал наивные иллюзии насчёт морального облика тех, кто достигает вершин власти, и находился в плену романтических представлений о сути происходивших тогда политических процессов.
   Получив отставку, Юрий Шутов с головой погрузился в «бандитский Петербург» и уже в начале 1992 года был арестован в составе целой банды, которая занималась вымогательствами и решала «деликатные вопросы», как это принято говорить, в спорах хозяйствующих субъектов. Впрочем, потом его отпустили под подписку о невыезде, а в 1996 году и вовсе оправдали «за недостаточностью улик»: надо полагать, что такой «продуманный» человек, как Шутов, не действовал на свой страх и риск, а «работал» под надёжным прикрытием чекистов, потому и отделался лёгким испугом.
   Как и в прошлый раз, миновав судимость, Юрий Шутов – как можно догадаться, не без помощи своих покровителей из Конторы – занимает очередную весьма влиятельную должность, а именно становится руководителем Рабочей группы по г. Санкт-Петербургу и Ленинградской области, созданной при Госдуме по инициативе КПРФ и ЛДПР временной Комиссии по анализу итогов приватизации 1992–1996 гг. и ответственности должностных лиц за их негативные результаты.
   Тогда территориальные подразделения этой Комиссии действовали во многих регионах России: под прикрытием популистского лозунга оппозиции о пересмотре итогов «чубайсовской приватизации», по существу, со стороны окрепших силовых структур, которые в своё время оказались обделёнными и теперь претендовали на свой кусок «пирога», предпринимались попытки перераспределения собственности. И Шутов в роли «наводчика» этой Комиссии в городе на Неве для чекистов был незаменимым человеком.
   Столкновение бизнес-интересов «силовиков» и участие в этих разборках Шутова в конце концов привели к гибели вице-губернатора Санкт-Петербурга Михаила Маневича, который одновременно являлся председателем городского Комитета по управлению городским имуществом. Маневич занимался вопросами приватизации госсобственности в северной столице ещё с 1992 года, работая под началом Анатолия Чубайса в команде мэра Собчака.
   В августе 1997 года Михаил Маневич, ехавший утром на работу в своей служебной машине, на пересечении улицы Рубинштейна и Невского проспекта попал под прицельный автоматный огонь: получив пять пуль, он скончался по пути в больницу.
   Вплоть до ноября 2009 года это преступление официально так и не было раскрыто, а следствие по делу неоднократно продлевалось, пока не представилась возможность возложить ответственность за организацию этого заказного убийства на Юрия Шутова.

Медведев

   В уже упомянутой нами книге Бориса Мазо «Питерские против московских, или Кто есть кто в окружении В.В. Путина», изданной ещё в 2003 году, в короткой главке «Внутренний круг» есть удивительные строки, которые сейчас достаточно сильно резонируют с привычным медийным образом Дмитрия Медведева. А ведь прошло-то всего восемь лет, и так многое уже забылось…
   Позволим себе процитировать эти строки: «В Комитете по внешним связям Петербургской мэрии, когда его возглавлял Путин, работали Алексей Миллер и Дмитрий Медведев. Причём в публикациях подчёркивается, что Медведева трудно отнести к команде питерских либералов – он, как и Сечин, тесно связан с питерскими чекистами (выделено нами. – Авт.). Так, утверждают, что у него особые отношения с Николаем Патрушевым».
   Когда будете читать четвёртую главу нашей книги, вспомните об этих строчках.
   Версия о том, что Владимир Путин и Дмитрий Медведев могли неплохо знать друг друга и до 1990 года, не раз высказывалась различными авторами. Мы же обратимся к «скрижалям», иначе говоря – к воспоминаниям Владимира Владимировича и Дмитрия Анатольевича. А здесь тоже есть немало любопытных противоречий и умолчаний.
   О том, как именно познакомились Путин с Медведевым, в общественном обороте существуют две, так сказать, «канонические» версии. Автор первой версии – сам Владимир Путин, рассказавший о своём знакомстве с Дмитрием Медведевым в книге «От первого лица. Разговоры с Владимиром Путиным» (глава «Политик», подглавка «С кем возникает чувство локтя»).
   Вот что говорил Владимир Владимирович в начале 2000 года о знакомстве с Дмитрием Анатольевичем: «Он работал на кафедре гражданского права в Ленинградском университете, кандидат юридических наук, эксперт хорошего уровня. Во время работы с Собчаком мне там, в аппарате мэрии, нужны были люди. Я пришёл за помощью к юрфаковцам, и они мне предложили Диму. Когда я был заместителем мэра, он был у меня советником, работал года полтора. А потом, после тех неудачных выборов, он, естественно, через какое-то время ушёл из мэрии и вернулся в университет».