Страница:
– Мне нужен зонт.
– Разве в вашем телефоне не предусмотрена функция создания защитного поля? – с легким удивлением спросила девушка.
– Я хочу слышать дождь… как он стучит о зонт. Это красиво, – настроение Сергея не могли испортить ни неловкий вопрос, ни его глупая попытка объяснить свое желание.
– Простите, – смутилась продавец. – Нам иногда возвращают товар из-за того, что забыли о сходных функциях других вещей. У нас широкий ассортимент зонтов, – она подвела его к витрине. – Я думаю, вам подойдет этот, в мелкую клетку. Что-нибудь еще?
– Да, мне нужна одежда.
– Для работы, отдыха, для свидания?
– Для свидания.
– Сегодня поступила новая коллекция, просто изумительная. И еще я бы посоветовала купить одеколон из последней мужской серии… – голосок девушки мило журчал, и Сергей подумал, что она, возможно, тоже влюблена.
Рассчитываясь, он попросил доставить купленные вещи к нему домой. И проверил, сколько у него денег на карте. Оказалось достаточно, чтобы купить хороший дом для двоих. А ведь у него еще есть другой счет в банке.
Отойдя к окну, он набрал номер домашнего телефона Татьяны и с наслаждением слушал, как гудки разбиваются о тишину ее дома. Интересно, где стоит у нее телефонный аппарат? У Сергея было чувство, будто он коснулся воздуха ее квартиры. Надо позвонить еще. Ему хотелось услышать ее голос.
На следующий день Сергей заторопился в клинику, не выпив даже кофе.
Вчерашние контейнеры еще не ушли в работу. Сергей достал фотографию художника. Неприметный человек, глаза с прищуром и изогнутая левая бровь придают лицу легкую загадочность. Он что-то скрывал. Наверняка, изменял Татьяне. У Сергея неожиданно навернулись слезы.
Бросив фото в контейнер, он надписал на крышке: «В утилизацию», с неудобным чувством совершаемой подлости и с ощущением ошибки, которую еще чуть-чуть и не исправить. И жадно зацепился за мысль, что у этого художника все равно нет шансов на новую жизнь. И права тоже.
Пройдя по кабинету, Сергей, остановившись перед зеркалом, пригладил брюнетистые волосы. Купленная накануне одежда делала его мужественнее. Проведя ладонью по щеке, он уловил свежесть модного аромата.
– Доктор, вы звонили, просили прийти, – в дверях стояла Татьяна.
– Да, я хотел сообщить, что работа началась…
Он смотрел на нее и не мог насытиться. В ее глазах прятались солнечные зайчики, пальцы с ноготками-камешками легко постукивали по дубовому столу.
Сергей думал, что зря написал завещание. Он не попадет в восхитительный город-рай. У него был не равнозначный, с точки зрения рассудка, выбор: вторая жизнь или женщина. Он поступил безрассудно. Самое катастрофичное то, что эта женщина – чужая, но он сделает все, чтобы прожить свою единственную жизнь с нею.
И эта мысль делала его счастливым.
Вчерашний день
Без страстей
Седьмая красавица
– Разве в вашем телефоне не предусмотрена функция создания защитного поля? – с легким удивлением спросила девушка.
– Я хочу слышать дождь… как он стучит о зонт. Это красиво, – настроение Сергея не могли испортить ни неловкий вопрос, ни его глупая попытка объяснить свое желание.
– Простите, – смутилась продавец. – Нам иногда возвращают товар из-за того, что забыли о сходных функциях других вещей. У нас широкий ассортимент зонтов, – она подвела его к витрине. – Я думаю, вам подойдет этот, в мелкую клетку. Что-нибудь еще?
– Да, мне нужна одежда.
– Для работы, отдыха, для свидания?
– Для свидания.
– Сегодня поступила новая коллекция, просто изумительная. И еще я бы посоветовала купить одеколон из последней мужской серии… – голосок девушки мило журчал, и Сергей подумал, что она, возможно, тоже влюблена.
Рассчитываясь, он попросил доставить купленные вещи к нему домой. И проверил, сколько у него денег на карте. Оказалось достаточно, чтобы купить хороший дом для двоих. А ведь у него еще есть другой счет в банке.
Отойдя к окну, он набрал номер домашнего телефона Татьяны и с наслаждением слушал, как гудки разбиваются о тишину ее дома. Интересно, где стоит у нее телефонный аппарат? У Сергея было чувство, будто он коснулся воздуха ее квартиры. Надо позвонить еще. Ему хотелось услышать ее голос.
На следующий день Сергей заторопился в клинику, не выпив даже кофе.
Вчерашние контейнеры еще не ушли в работу. Сергей достал фотографию художника. Неприметный человек, глаза с прищуром и изогнутая левая бровь придают лицу легкую загадочность. Он что-то скрывал. Наверняка, изменял Татьяне. У Сергея неожиданно навернулись слезы.
Бросив фото в контейнер, он надписал на крышке: «В утилизацию», с неудобным чувством совершаемой подлости и с ощущением ошибки, которую еще чуть-чуть и не исправить. И жадно зацепился за мысль, что у этого художника все равно нет шансов на новую жизнь. И права тоже.
Пройдя по кабинету, Сергей, остановившись перед зеркалом, пригладил брюнетистые волосы. Купленная накануне одежда делала его мужественнее. Проведя ладонью по щеке, он уловил свежесть модного аромата.
– Доктор, вы звонили, просили прийти, – в дверях стояла Татьяна.
– Да, я хотел сообщить, что работа началась…
Он смотрел на нее и не мог насытиться. В ее глазах прятались солнечные зайчики, пальцы с ноготками-камешками легко постукивали по дубовому столу.
Сергей думал, что зря написал завещание. Он не попадет в восхитительный город-рай. У него был не равнозначный, с точки зрения рассудка, выбор: вторая жизнь или женщина. Он поступил безрассудно. Самое катастрофичное то, что эта женщина – чужая, но он сделает все, чтобы прожить свою единственную жизнь с нею.
И эта мысль делала его счастливым.
Вчерашний день
Фантастический рассказ
12 сентября
– Мария Рощина, двадцать пять лет, журналистка, проживала на улице Гоголя, 25. Ее тело найдено утром в парке, в кустах. Изнасилована. Задушена нейлоновыми трусиками. Вот фото и видео. Скачай себе в коммуникатор… Что с тобой? Ты не здоров? Тогда отдадим это задание Юрию… – тяжелый взгляд полковника вонзился в лицо Глеба.
– Нет, нет! – быстро возразил осевшим голосом Глеб, убегая глазами вниз, и, кашлянув, продолжил: – У меня по утрам бывает… Я сова.
– Ну, тогда давай. Желательно к вечеру выяснить, кто убийца. Похоже, маньяк… Место преступления осмотрено, тело обследовано, вещдоки собраны, нужен преступник. И быстро! Вот тебе командировка на убытие во вчерашний день. Не забудь поставить отметки «прибыл – убыл». А я приготовлюсь к встрече с журналистами… Кстати, ты где был вчера?
– У друга на дне рождения.
– Ну, и отлично. Значит, себя не встретишь.
11 сентября
Через окно кафешки Глеб видел, как он, Глеб вчерашний, разговаривает с Машей. Сам разговор был не интересен, юноша помнил его слово в слово. Интересно было посмотреть на эту сцену со стороны, без слов, как в немом кино. Неприятное зрелище! Какое у него, у Глеба, заискивающее, жалкое лицо! А как у Маши презрительно кривятся губы, как будто перед ней не Глеб, а какая-то надоедливая, зловонная муха.
Вот, дрянь! С ним, значит, она не пошла к другу на день рождения, хотя он, Глеб, едва не валялся у нее в ногах, а с каким-то дебилом отправилась в парк! Рука юноши машинально нащупала в кармане пистолет.
Глеб вспомнил, как впервые увидел Марию во время авто-шоу. Девушка шла, словно скользила, и ему захотелось, чтобы она шла рядом с ним, и чтобы ее волосы касались его щеки. В тот же день он сумел с ней познакомиться, но интереса у нее не вызвал.
Юноша отхлебнул горячий кофе и обжегся.
Да, он отомщен. Кто-то хорошо поиздевался над ней! Но Глеб не испытывал злорадства. Его мучила ревность. Правда, он надеялся, что неизвестный самец силком затащил ее в кусты. Тогда он, Глеб, спасет ее, даже если это будет стоить ему карьеры. Зато она изменит свое мнение о нем.
Через стекло он видел, как девушка пренебрежительно повела плечом и положила подаренные им розы на скамью. Он помнил, что она сказала:
– Извини, я не могу их взять: на работе цветы будут неуместны. Мне надо спешить, – и пошла, не оглянувшись.
Глеб быстро взглянул на себя в большое зеркало: седой парик, интеллигентная бородка и стильные очки делали его неузнаваемым. Он стремительно вышел, оставив купюру на столе, и едва не столкнулся с собой вчерашним. Черт! Так можно и спалиться!
У перекрестка Глеб отвлекся: только коротко взглянул на башенные часы, как раздался пронзительный скрежет тормозов. Боковым зрением он заметил, что Маша, качнувшись вперед, шагнула на проезжую часть. Ноги ее подломились, и она опустилась на колени перед визжащим тормозами джипом. К девушке метнулся стоящий позади нее мужчина.
– Что с вами? Вы не ушиблись?
Из машины выскочил водитель и, заикаясь, закричал:
– К-куда под м-машину лезешь!? Н-напилась что ли? – потом махнул рукой и сел в джип.
– Я помогу вам, – сказал мужчина, подскочивший к Маше. Он легко поднял девушку на руки и отнес на скамью.
Маша, все еще бледная, с трудом расцепила губы:
– Я не понимаю, что случилось… Меня кто-то толкнул… Меня толкнули! Вы никого не видели?
– Нет, – покачал головой мужчина. – Вам показалось… Позади вас стоял я… – неожиданно он выпалил. – Вы так прекрасны! Извините, мне трудно удержаться: я художник. Разрешите представиться: Иван Сомов, художник.
– Мария Рощина, журналист, – Маша улыбнулась. – Где же ваши кисти, господин художник?
– В мастерской, – улыбнулся он в ответ. – Вот, Машенька, вы и отошли от шока. Можно вас проводить?
– Да, конечно. Благодарю вас. Что бы со мной было, не окажись вы рядом!
– Вам помог бы кто-нибудь другой.
– Не думаю, ведь все так заняты! – Маша огляделась вокруг, и Глеб поспешно отвернулся, ругая свое желание подслушать. Надо отойти еще дальше.
Глеб смотрел на Сомова с отвращением: длинные волосы, расчесанные, как у Христа, обметанные тенями больные глаза, заношенная одежда. Но Маше художник явно понравился: она засветилась. Глеб уже не слышал, что они говорили. Он видел, словно в немом кино, как говорила Маша. Она кокетничала! Она призывно вскидывала глаза и дразняще улыбалась. Заигрывала, как… шлюха! Глеб ненавидел Машу. Спасать ее он не будет!
Они зашли в магазин, и вышли оттуда с букетом роз, которые она прижимала к груди. Иван нес пакет, из которого торчало золотистое горлышко бутылки шампанского.
Когда они вошли в парк, Глеб окончательно убедился, что рядом с Машей идет убийца. Конечно, это он толкнул девушку под машину, Маша не ошиблась. Ему нужен был повод познакомиться.
За кустами, рядом с поваленным деревом, Иван остановился. Глеб, шедший за ними в том же темпе, шаг в шаг, напряженно замер. Он видел, как преступник снял свой старый джемпер, постелил его на траву и стал крошить на него розы. Усыпав все лепестками, усадил Машу на цветочное сиденье. Она удивленно смеялась, словно рассыпались колокольчики: все было так неожиданно и необыкновенно!
Вжавшись в дерево, Глеб видел, что у Ивана стали подрагивать руки, а глаза приобрели лихорадочный блеск: убийце не терпелось взяться за свое отвратительное дело. Он достал нож, воткнул его в апельсин, и стал открывать шампанское.
– Все должно быть красиво, – бормотал он. – Я художник… Подожди, миленькая, нетерпеливая моя…
И тут Глеб не выдержал. Неожиданно для себя он выпрыгнул из-за дерева и стремительным ударом оглушил убийцу. Лицо Маши исказилось от страха, а он схватил ее за плечи и стал трясти.
– Мои розы – на помойку, а его цветочки – к сердцу? Мои, значит, – на помойку, а его – ублюдочные – к сердцу!?
Его большие пальцы уперлись девушке в шею, кожа под ними была нежная, тонкая. Глаза Маши, полные ужаса и узнавания, казалось, заполнили все ее лицо. И большие ладони Глеба сами собой замкнулись вокруг беззащитной шеи.
До него не сразу дошло, что в его руках труп. Он брезгливо расцепил пальцы. Надо что-то делать! В стороне зашевелился оглушенный Иван. Глеб достал пистолет и стал трясти Ивана за плечо, приставив к виску оружие.
– Поднимайся, поддонок! Что ты там хотел сделать? Быстро, а то пристрелю! Стягивай с нее одежду… затяни трусики на шее… нарисуй ножом крест… С изнасилованием не получится… Черт с ним! Облей тело шампанским… – сам Глеб делал снимки. – Отлично! Полковник будет доволен. А теперь документы!
– У меня нет документов, они дома… – Иван решил, что он сошел с ума.
– Тогда идем домой, – приказал Глеб.
12 сентября
– Убийца Марии Рощиной – Иван Сомов, называет себя художником, проживает на улице Парковой. Вот фотографии и документы.
– Молодец! – полковник кивнул. – Иди, отдыхай.
Глеб, сделав шаг к выходу, остановился и спросил:
– Разрешите обратиться?
– Да, что такое? – вцепился в него взглядом полковник.
– А почему мы не предотвращаем преступления?
– Это вопрос к законодателям. Они вообще скрывают возможность передвижения во времени… – полковник подумал, потом кивнул на стул. – Садись, Глеб. Я вижу, ты устал. Если мы будем мешать преступлениям, за что мы будем судить преступников? А ведь зло должно быть наказуемым! И если не будет преступников, зачем наше ведомство? Это парадокс: преступления нужны, чтобы существовала наша служба, а наша служба необходима, чтобы раскрывать эти преступления. Так всегда, и в любой стране. Моя мысль покажется тебе кощунственной, но такие яркие события, как убийство этой журналистки, заставляет правительство щедрее финансировать нашу работу. Увы, преступления нужны людям. Да, да! Они делают жизнь обывателей интереснее, – полковник помолчал, потом подмигнул Глебу, – Я понимаю, вмешаться, помочь красивой девушке, вступить в борьбу легче, чем быть сторонним наблюдателем… Но за это вам и хорошо платят! Можешь написать заявление на отпуск.
Глеб шел домой. На больших уличных экранах лицо полковника было огромным. Транслировали интервью по поводу последнего преступления.
– Для раскрытия убийства Марии Рощиной вашему управлению понадобилось менее суток. В чем секрет такого успеха?
– Новейшие технологии, а главное – люди. У нас честные, самоотверженные сотрудники. Налогоплательщики могут быть спокойны: их деньги используются по назначению, и любое преступление будет раскрыто. Мы всегда защитим их от преступников.
В душе у Глеба была пустота, только пальцы не хотели забывать шелковистую нежность беззащитной кожи. Они стали подрагивать.
– Мария Рощина, двадцать пять лет, журналистка, проживала на улице Гоголя, 25. Ее тело найдено утром в парке, в кустах. Изнасилована. Задушена нейлоновыми трусиками. Вот фото и видео. Скачай себе в коммуникатор… Что с тобой? Ты не здоров? Тогда отдадим это задание Юрию… – тяжелый взгляд полковника вонзился в лицо Глеба.
– Нет, нет! – быстро возразил осевшим голосом Глеб, убегая глазами вниз, и, кашлянув, продолжил: – У меня по утрам бывает… Я сова.
– Ну, тогда давай. Желательно к вечеру выяснить, кто убийца. Похоже, маньяк… Место преступления осмотрено, тело обследовано, вещдоки собраны, нужен преступник. И быстро! Вот тебе командировка на убытие во вчерашний день. Не забудь поставить отметки «прибыл – убыл». А я приготовлюсь к встрече с журналистами… Кстати, ты где был вчера?
– У друга на дне рождения.
– Ну, и отлично. Значит, себя не встретишь.
11 сентября
Через окно кафешки Глеб видел, как он, Глеб вчерашний, разговаривает с Машей. Сам разговор был не интересен, юноша помнил его слово в слово. Интересно было посмотреть на эту сцену со стороны, без слов, как в немом кино. Неприятное зрелище! Какое у него, у Глеба, заискивающее, жалкое лицо! А как у Маши презрительно кривятся губы, как будто перед ней не Глеб, а какая-то надоедливая, зловонная муха.
Вот, дрянь! С ним, значит, она не пошла к другу на день рождения, хотя он, Глеб, едва не валялся у нее в ногах, а с каким-то дебилом отправилась в парк! Рука юноши машинально нащупала в кармане пистолет.
Глеб вспомнил, как впервые увидел Марию во время авто-шоу. Девушка шла, словно скользила, и ему захотелось, чтобы она шла рядом с ним, и чтобы ее волосы касались его щеки. В тот же день он сумел с ней познакомиться, но интереса у нее не вызвал.
Юноша отхлебнул горячий кофе и обжегся.
Да, он отомщен. Кто-то хорошо поиздевался над ней! Но Глеб не испытывал злорадства. Его мучила ревность. Правда, он надеялся, что неизвестный самец силком затащил ее в кусты. Тогда он, Глеб, спасет ее, даже если это будет стоить ему карьеры. Зато она изменит свое мнение о нем.
Через стекло он видел, как девушка пренебрежительно повела плечом и положила подаренные им розы на скамью. Он помнил, что она сказала:
– Извини, я не могу их взять: на работе цветы будут неуместны. Мне надо спешить, – и пошла, не оглянувшись.
Глеб быстро взглянул на себя в большое зеркало: седой парик, интеллигентная бородка и стильные очки делали его неузнаваемым. Он стремительно вышел, оставив купюру на столе, и едва не столкнулся с собой вчерашним. Черт! Так можно и спалиться!
У перекрестка Глеб отвлекся: только коротко взглянул на башенные часы, как раздался пронзительный скрежет тормозов. Боковым зрением он заметил, что Маша, качнувшись вперед, шагнула на проезжую часть. Ноги ее подломились, и она опустилась на колени перед визжащим тормозами джипом. К девушке метнулся стоящий позади нее мужчина.
– Что с вами? Вы не ушиблись?
Из машины выскочил водитель и, заикаясь, закричал:
– К-куда под м-машину лезешь!? Н-напилась что ли? – потом махнул рукой и сел в джип.
– Я помогу вам, – сказал мужчина, подскочивший к Маше. Он легко поднял девушку на руки и отнес на скамью.
Маша, все еще бледная, с трудом расцепила губы:
– Я не понимаю, что случилось… Меня кто-то толкнул… Меня толкнули! Вы никого не видели?
– Нет, – покачал головой мужчина. – Вам показалось… Позади вас стоял я… – неожиданно он выпалил. – Вы так прекрасны! Извините, мне трудно удержаться: я художник. Разрешите представиться: Иван Сомов, художник.
– Мария Рощина, журналист, – Маша улыбнулась. – Где же ваши кисти, господин художник?
– В мастерской, – улыбнулся он в ответ. – Вот, Машенька, вы и отошли от шока. Можно вас проводить?
– Да, конечно. Благодарю вас. Что бы со мной было, не окажись вы рядом!
– Вам помог бы кто-нибудь другой.
– Не думаю, ведь все так заняты! – Маша огляделась вокруг, и Глеб поспешно отвернулся, ругая свое желание подслушать. Надо отойти еще дальше.
Глеб смотрел на Сомова с отвращением: длинные волосы, расчесанные, как у Христа, обметанные тенями больные глаза, заношенная одежда. Но Маше художник явно понравился: она засветилась. Глеб уже не слышал, что они говорили. Он видел, словно в немом кино, как говорила Маша. Она кокетничала! Она призывно вскидывала глаза и дразняще улыбалась. Заигрывала, как… шлюха! Глеб ненавидел Машу. Спасать ее он не будет!
Они зашли в магазин, и вышли оттуда с букетом роз, которые она прижимала к груди. Иван нес пакет, из которого торчало золотистое горлышко бутылки шампанского.
Когда они вошли в парк, Глеб окончательно убедился, что рядом с Машей идет убийца. Конечно, это он толкнул девушку под машину, Маша не ошиблась. Ему нужен был повод познакомиться.
За кустами, рядом с поваленным деревом, Иван остановился. Глеб, шедший за ними в том же темпе, шаг в шаг, напряженно замер. Он видел, как преступник снял свой старый джемпер, постелил его на траву и стал крошить на него розы. Усыпав все лепестками, усадил Машу на цветочное сиденье. Она удивленно смеялась, словно рассыпались колокольчики: все было так неожиданно и необыкновенно!
Вжавшись в дерево, Глеб видел, что у Ивана стали подрагивать руки, а глаза приобрели лихорадочный блеск: убийце не терпелось взяться за свое отвратительное дело. Он достал нож, воткнул его в апельсин, и стал открывать шампанское.
– Все должно быть красиво, – бормотал он. – Я художник… Подожди, миленькая, нетерпеливая моя…
И тут Глеб не выдержал. Неожиданно для себя он выпрыгнул из-за дерева и стремительным ударом оглушил убийцу. Лицо Маши исказилось от страха, а он схватил ее за плечи и стал трясти.
– Мои розы – на помойку, а его цветочки – к сердцу? Мои, значит, – на помойку, а его – ублюдочные – к сердцу!?
Его большие пальцы уперлись девушке в шею, кожа под ними была нежная, тонкая. Глаза Маши, полные ужаса и узнавания, казалось, заполнили все ее лицо. И большие ладони Глеба сами собой замкнулись вокруг беззащитной шеи.
До него не сразу дошло, что в его руках труп. Он брезгливо расцепил пальцы. Надо что-то делать! В стороне зашевелился оглушенный Иван. Глеб достал пистолет и стал трясти Ивана за плечо, приставив к виску оружие.
– Поднимайся, поддонок! Что ты там хотел сделать? Быстро, а то пристрелю! Стягивай с нее одежду… затяни трусики на шее… нарисуй ножом крест… С изнасилованием не получится… Черт с ним! Облей тело шампанским… – сам Глеб делал снимки. – Отлично! Полковник будет доволен. А теперь документы!
– У меня нет документов, они дома… – Иван решил, что он сошел с ума.
– Тогда идем домой, – приказал Глеб.
12 сентября
– Убийца Марии Рощиной – Иван Сомов, называет себя художником, проживает на улице Парковой. Вот фотографии и документы.
– Молодец! – полковник кивнул. – Иди, отдыхай.
Глеб, сделав шаг к выходу, остановился и спросил:
– Разрешите обратиться?
– Да, что такое? – вцепился в него взглядом полковник.
– А почему мы не предотвращаем преступления?
– Это вопрос к законодателям. Они вообще скрывают возможность передвижения во времени… – полковник подумал, потом кивнул на стул. – Садись, Глеб. Я вижу, ты устал. Если мы будем мешать преступлениям, за что мы будем судить преступников? А ведь зло должно быть наказуемым! И если не будет преступников, зачем наше ведомство? Это парадокс: преступления нужны, чтобы существовала наша служба, а наша служба необходима, чтобы раскрывать эти преступления. Так всегда, и в любой стране. Моя мысль покажется тебе кощунственной, но такие яркие события, как убийство этой журналистки, заставляет правительство щедрее финансировать нашу работу. Увы, преступления нужны людям. Да, да! Они делают жизнь обывателей интереснее, – полковник помолчал, потом подмигнул Глебу, – Я понимаю, вмешаться, помочь красивой девушке, вступить в борьбу легче, чем быть сторонним наблюдателем… Но за это вам и хорошо платят! Можешь написать заявление на отпуск.
Глеб шел домой. На больших уличных экранах лицо полковника было огромным. Транслировали интервью по поводу последнего преступления.
– Для раскрытия убийства Марии Рощиной вашему управлению понадобилось менее суток. В чем секрет такого успеха?
– Новейшие технологии, а главное – люди. У нас честные, самоотверженные сотрудники. Налогоплательщики могут быть спокойны: их деньги используются по назначению, и любое преступление будет раскрыто. Мы всегда защитим их от преступников.
В душе у Глеба была пустота, только пальцы не хотели забывать шелковистую нежность беззащитной кожи. Они стали подрагивать.
Без страстей
Фантастический рассказ
Отец сидел в массивном кресле перед камином. Языки пламени, словно пальцы иллюзиониста, являли то феерический цветок, то золотую птицу, то тянущуюся кверху желтую траву.
Дочь сзади обняла отца за плечи и прижалась щекой к его небритой щеке.
– Я так соскучилась, па! Переезжай к нам… У нас хорошо, мы тебе отведем большие комнаты внизу, – проговорила она.
– Нет, Ирочка, – покачал он головой, этот дом помнит Соню – твою маму…
– Не дом, а ты, – ласково поправила отца дочь, а про себя подумала: «Он постарел: все старики сентиментальны».
Она оглядела гостиную. Бледные, словно поседевшие, стены смотрели на нее полукруглыми окнами. Все те же портреты с замершим счастьем в глазах: молодые отец и мать… Вот она, Ирина, смешная маленькая толстушка, а вот она взрослая. Дочь остановила взгляд на большом свадебном фото: она и Максим. Остальных ее мужей на стенах нет. А вот ее обожаемый сын Сережа.
Словно следя за ней взглядом, отец спросил:
– Как там внук?
– Нормально! – живо отозвалась дочь. – Правда от него ушла Кира.
– То есть, как ушла? – выпрямился в кресле отец. – Сергей и Кира разошлись?
– Ну, да, – недовольно подтвердила дочь. – Но раньше…то есть в мое время, это была рядовая ситуация. Ты же знаешь, я выходила замуж пять раз, и ничего… И сейчас со всеми своими мужьями дружу…
Отец поморщился: брачные рекорды дочери ему были явно неприятны.
Дочь поняла его и стала оправдываться:
– Папа, это тебе повезло: ты встретил такую замечательную женщину – мою маму… И ты однолюб. Не все же такие! Я, например…
– Максим был замечательным мужем, – возразил отец. – Он тебя по-настоящему любил.
– Он меня по-настоящему измучил своей любовью. Это ужасно – постоянная ревность. Что ты сказала Ване? Почему ты так посмотрела на Петю?..
Они замолчали. Отец вспомнил, как Максим лег в сугроб под окнами их московской квартиры, густо падал снег, и ярко светил фонарь. Он, отец этой вертихвостки, случайно выглянул в окно и сначала решил, что ему мерещится, будто на снегу лежит сверкающая человеческая фигура. Выскочив на улицу, он тряхнул парня и потащил домой, не сразу поняв, что это зять. А тот плакал: «Я не хочу жить! Она ушла без меня! Дайте мне какое-нибудь ружье!»
Дочь вздохнула:
– Папа, жизнь мне отомстила за Максима. Денис отыгрался на мне по полной…
Денис был пятым мужем дочери. Живя с ним, она начала пить. Это было тяжелое время.
Ирина вспомнила жуткие сцены ревности, которые она закатывала Денису. Когда он ушел, она за один день похудела на два килограмма. Ирина не спала ночами, и боль в сердце не оставляла ее ни на минуту. Только через три года, она потихоньку стала приходить в себя. Но как она была с ним счастлива до их разлада! Было наслаждением просто прижаться к нему и вдыхать его запах. Ни один мужчина не пробуждал в ней таких безумных чувств.
Отец вспомнил, как дочь приезжала к нему пьяная и несчастная и жаловалась, жаловалась, жаловалась без конца… А он был бессилен помочь, и только молился Богу, чтобы поскорее ее боль прошла.
– Сергей сильно переживает? – осторожно спросил он.
– Нет, – спокойно ответила дочь. – Совсем не переживает. Ушла и ушла, словно Киры не было.
У отца брови полезли вверх.
– Мне казалось, он ее любит…
– Мне тоже. Папа, сейчас все проще: человеку вживляется компьютерный чип, и тот следит за эмоциями.
– Как следит? – не понял отец.
– Это сложно объяснить. Вообще-то, чип следит за здоровьем: за сахаром, железом в крови, за давлением, за гормонами… Очень удобно. Четко знаешь, что нужно съесть, какие упражнения сделать…
В голове у Ирины прозвенел звоночек, она посмотрела на часы. Все-таки у нее прекрасное чувство времени: пора идти. Она чмокнула в щеку отца. У него углубились морщины, и вообще вид уставший. В сердце шевельнулась тревога.
– Папа, пока! Береги себя! И вообще переезжай к нам!
Он только кивнул головой.
Пушистый ковер ласковым зверем, льнущим к ногам, проводил ее до дверей.
Вживленный в Ирину компьютер сразу удалил из крови химические вещества, вызывающие тревогу. Измерил уровень эмоций. Сейчас, когда она вышла от отца, надо удалить нежность. Настроение ровное, рабочее. Вечером встреча с подругами. Надо добавить гормоны, вызывающие дружелюбие. Психика доверившегося компьютеру человека не должна дать сбой. Никаких резких колебаний чувств и эмоций быть не должно. Появился недостаток эластина в тканях. Увеличить выработку эластина. Человеческий организм должен долго продуктивно работать и спокойно жить.
Ирина ехала вдоль моря. Почему раньше у нее сердце с восторженным ужасом останавливалось перед этим размахом природы? Ее тянуло качаться на волнах, где она чувствовала себя маленькой девочкой на теплых материнских ладонях. И небо смотрело на нее добрым желтым глазом, и прибой играл могучую симфонию с всхлипами чаек и вздохами земли. А сейчас Ирина видела перед собой приятную пейзажную картину. В ушах звучала модная попсовая мелодия. Ирина чувствовала себя прекрасно. Вечером она встречается с подругами. Они такие милые! Она их всех любила, даже Таньку, которая увела от нее Дениса.
Дочь сзади обняла отца за плечи и прижалась щекой к его небритой щеке.
– Я так соскучилась, па! Переезжай к нам… У нас хорошо, мы тебе отведем большие комнаты внизу, – проговорила она.
– Нет, Ирочка, – покачал он головой, этот дом помнит Соню – твою маму…
– Не дом, а ты, – ласково поправила отца дочь, а про себя подумала: «Он постарел: все старики сентиментальны».
Она оглядела гостиную. Бледные, словно поседевшие, стены смотрели на нее полукруглыми окнами. Все те же портреты с замершим счастьем в глазах: молодые отец и мать… Вот она, Ирина, смешная маленькая толстушка, а вот она взрослая. Дочь остановила взгляд на большом свадебном фото: она и Максим. Остальных ее мужей на стенах нет. А вот ее обожаемый сын Сережа.
Словно следя за ней взглядом, отец спросил:
– Как там внук?
– Нормально! – живо отозвалась дочь. – Правда от него ушла Кира.
– То есть, как ушла? – выпрямился в кресле отец. – Сергей и Кира разошлись?
– Ну, да, – недовольно подтвердила дочь. – Но раньше…то есть в мое время, это была рядовая ситуация. Ты же знаешь, я выходила замуж пять раз, и ничего… И сейчас со всеми своими мужьями дружу…
Отец поморщился: брачные рекорды дочери ему были явно неприятны.
Дочь поняла его и стала оправдываться:
– Папа, это тебе повезло: ты встретил такую замечательную женщину – мою маму… И ты однолюб. Не все же такие! Я, например…
– Максим был замечательным мужем, – возразил отец. – Он тебя по-настоящему любил.
– Он меня по-настоящему измучил своей любовью. Это ужасно – постоянная ревность. Что ты сказала Ване? Почему ты так посмотрела на Петю?..
Они замолчали. Отец вспомнил, как Максим лег в сугроб под окнами их московской квартиры, густо падал снег, и ярко светил фонарь. Он, отец этой вертихвостки, случайно выглянул в окно и сначала решил, что ему мерещится, будто на снегу лежит сверкающая человеческая фигура. Выскочив на улицу, он тряхнул парня и потащил домой, не сразу поняв, что это зять. А тот плакал: «Я не хочу жить! Она ушла без меня! Дайте мне какое-нибудь ружье!»
Дочь вздохнула:
– Папа, жизнь мне отомстила за Максима. Денис отыгрался на мне по полной…
Денис был пятым мужем дочери. Живя с ним, она начала пить. Это было тяжелое время.
Ирина вспомнила жуткие сцены ревности, которые она закатывала Денису. Когда он ушел, она за один день похудела на два килограмма. Ирина не спала ночами, и боль в сердце не оставляла ее ни на минуту. Только через три года, она потихоньку стала приходить в себя. Но как она была с ним счастлива до их разлада! Было наслаждением просто прижаться к нему и вдыхать его запах. Ни один мужчина не пробуждал в ней таких безумных чувств.
Отец вспомнил, как дочь приезжала к нему пьяная и несчастная и жаловалась, жаловалась, жаловалась без конца… А он был бессилен помочь, и только молился Богу, чтобы поскорее ее боль прошла.
– Сергей сильно переживает? – осторожно спросил он.
– Нет, – спокойно ответила дочь. – Совсем не переживает. Ушла и ушла, словно Киры не было.
У отца брови полезли вверх.
– Мне казалось, он ее любит…
– Мне тоже. Папа, сейчас все проще: человеку вживляется компьютерный чип, и тот следит за эмоциями.
– Как следит? – не понял отец.
– Это сложно объяснить. Вообще-то, чип следит за здоровьем: за сахаром, железом в крови, за давлением, за гормонами… Очень удобно. Четко знаешь, что нужно съесть, какие упражнения сделать…
В голове у Ирины прозвенел звоночек, она посмотрела на часы. Все-таки у нее прекрасное чувство времени: пора идти. Она чмокнула в щеку отца. У него углубились морщины, и вообще вид уставший. В сердце шевельнулась тревога.
– Папа, пока! Береги себя! И вообще переезжай к нам!
Он только кивнул головой.
Пушистый ковер ласковым зверем, льнущим к ногам, проводил ее до дверей.
Вживленный в Ирину компьютер сразу удалил из крови химические вещества, вызывающие тревогу. Измерил уровень эмоций. Сейчас, когда она вышла от отца, надо удалить нежность. Настроение ровное, рабочее. Вечером встреча с подругами. Надо добавить гормоны, вызывающие дружелюбие. Психика доверившегося компьютеру человека не должна дать сбой. Никаких резких колебаний чувств и эмоций быть не должно. Появился недостаток эластина в тканях. Увеличить выработку эластина. Человеческий организм должен долго продуктивно работать и спокойно жить.
Ирина ехала вдоль моря. Почему раньше у нее сердце с восторженным ужасом останавливалось перед этим размахом природы? Ее тянуло качаться на волнах, где она чувствовала себя маленькой девочкой на теплых материнских ладонях. И небо смотрело на нее добрым желтым глазом, и прибой играл могучую симфонию с всхлипами чаек и вздохами земли. А сейчас Ирина видела перед собой приятную пейзажную картину. В ушах звучала модная попсовая мелодия. Ирина чувствовала себя прекрасно. Вечером она встречается с подругами. Они такие милые! Она их всех любила, даже Таньку, которая увела от нее Дениса.
Седьмая красавица
Фантастический рассказ
– Уважаемые зрители, дорогие друзья, сегодня мы с вами присутствуем на самом удивительном по красоте шоу – конкурсе красоты «Мисс Млечный путь»! Семь финалисток конкурса, семь ослепительных красавиц нашей планеты, можно сказать, всей галактики, поспорят за звание самой прекрасной. Почему семь? А почему у радуги семь цветов? Почему семь чудес света? Почему в неделе семь дней? У цифр, как и у красоты, есть своя магия… Итак, в финале конкурса дочери семи стран, но в их жилах течет кровь многих и многих народов. Вот они, прекраснейшие из прекрасных…
Ведущий представления был русский шоумен Антон Лотов. Обаятельный, стильный, он вел многочисленные программы естественно и непринужденно. Но такое грандиозное шоу ему доверили впервые. Шла прямая трансляция во все страны мира, и даже не миллионы, а возможно миллиарды зрителей на всех континентах сейчас наблюдали за ним и слышали его голос. Антон легко переходил с одного языка на другой; его голос, как безукоризненно отлаженный инструмент, звучал, не отпуская внимания слушателей. Пластичный и импозантный, он был любимцем российских женщин. Но Антон мечтал о покорении мира. Похоже, эта мечта исполняется. Он был в ударе. Это его место, его масштаб.
В течение всего представления его должны были сменить по очереди шесть других ведущих, но ему предоставили право не только начать, но и завершить это грандиозное действо.
В полутьме вспыхнул красный луч света, и в нем, словно большая, искусно изготовленная кукла, возникла тонкая фигура девушки в коконе полупрозрачных одежд, лицо ее скрывала сверкающая стразами маска. И еще шесть раз вспыхивали лучи: оранжевый, желтый, зеленый, голубой, синий, фиолетовый, оставляя на подиуме очередное полупрозрачное, почти бестелесное существо в маске. Девушки образовали хоровод. Они словно скользили в такт невесомой мелодии, которая наплывала, хрустально ломаясь, откуда-то издалека. Сквозь прозрачные ткани просвечивали ломкие силуэты красавиц, неестественно длинные тонкие ноги на сверкающих каблуках при движении переплетались, словно стебли. Да и сами девушки были похожи на выросшие в тени хрупкие растения, вытянувшиеся в стремлении добраться, наконец, до исчезающего света.
– Обратите внимание на наряды этих фей: это весенняя коллекция итальянского модного дома Коррини, – продолжил комментировать Лотов. – А обувь? Наконец-то сказка стала явью: на дивных женских ножках – хрустальные туфельки! Нет, нет, друзья, не пугайтесь: туфельки не рассыпятся хрустальной мозаикой. Ведь это не хрусталь, это только иллюзия – новый суперпрочный прозрачный сверкающий материал, обувь из которого удивительно удобна, легка и комфортна. Обувной дом Сазонова! Для вас! Для наших прекрасных половинок!
– А сейчас я представлю вам членов жюри. Это президент знаменитого модельного агентства «World Stars» мистер Дюка. Немало известных на весь мир моделей вышло, образно говоря, из стен этого агентства. Далее, вы видите великолепного и экстравагантного кутюрье Эрмина. Каждая красавица мечтает надеть наряд от Эрмина. Новую коллекцию этого мастера вы увидите во время заключительного дефиле наших финалисток. А вот и редактор модного журнала «Мирроу». Этот журнал подробно освещал ход конкурса «Мисс Млечный путь». В состав жюри входит и президент всемирно известной косметической фирмы «О’Шарм». А вот бесподобная мадам Лану, звезда лучших подиумов мира, ее лицо украшало обложки всемирно известных глянцевых журналов. И остальные члены жюри не случайные люди, все они имеют отношение к удивительной алхимии красоты и моды.
Ведущий представления был русский шоумен Антон Лотов. Обаятельный, стильный, он вел многочисленные программы естественно и непринужденно. Но такое грандиозное шоу ему доверили впервые. Шла прямая трансляция во все страны мира, и даже не миллионы, а возможно миллиарды зрителей на всех континентах сейчас наблюдали за ним и слышали его голос. Антон легко переходил с одного языка на другой; его голос, как безукоризненно отлаженный инструмент, звучал, не отпуская внимания слушателей. Пластичный и импозантный, он был любимцем российских женщин. Но Антон мечтал о покорении мира. Похоже, эта мечта исполняется. Он был в ударе. Это его место, его масштаб.
В течение всего представления его должны были сменить по очереди шесть других ведущих, но ему предоставили право не только начать, но и завершить это грандиозное действо.
В полутьме вспыхнул красный луч света, и в нем, словно большая, искусно изготовленная кукла, возникла тонкая фигура девушки в коконе полупрозрачных одежд, лицо ее скрывала сверкающая стразами маска. И еще шесть раз вспыхивали лучи: оранжевый, желтый, зеленый, голубой, синий, фиолетовый, оставляя на подиуме очередное полупрозрачное, почти бестелесное существо в маске. Девушки образовали хоровод. Они словно скользили в такт невесомой мелодии, которая наплывала, хрустально ломаясь, откуда-то издалека. Сквозь прозрачные ткани просвечивали ломкие силуэты красавиц, неестественно длинные тонкие ноги на сверкающих каблуках при движении переплетались, словно стебли. Да и сами девушки были похожи на выросшие в тени хрупкие растения, вытянувшиеся в стремлении добраться, наконец, до исчезающего света.
– Обратите внимание на наряды этих фей: это весенняя коллекция итальянского модного дома Коррини, – продолжил комментировать Лотов. – А обувь? Наконец-то сказка стала явью: на дивных женских ножках – хрустальные туфельки! Нет, нет, друзья, не пугайтесь: туфельки не рассыпятся хрустальной мозаикой. Ведь это не хрусталь, это только иллюзия – новый суперпрочный прозрачный сверкающий материал, обувь из которого удивительно удобна, легка и комфортна. Обувной дом Сазонова! Для вас! Для наших прекрасных половинок!
– А сейчас я представлю вам членов жюри. Это президент знаменитого модельного агентства «World Stars» мистер Дюка. Немало известных на весь мир моделей вышло, образно говоря, из стен этого агентства. Далее, вы видите великолепного и экстравагантного кутюрье Эрмина. Каждая красавица мечтает надеть наряд от Эрмина. Новую коллекцию этого мастера вы увидите во время заключительного дефиле наших финалисток. А вот и редактор модного журнала «Мирроу». Этот журнал подробно освещал ход конкурса «Мисс Млечный путь». В состав жюри входит и президент всемирно известной косметической фирмы «О’Шарм». А вот бесподобная мадам Лану, звезда лучших подиумов мира, ее лицо украшало обложки всемирно известных глянцевых журналов. И остальные члены жюри не случайные люди, все они имеют отношение к удивительной алхимии красоты и моды.
Конец бесплатного ознакомительного фрагмента