Ильичёв Валерий. Игра в темную

   Визирь поколебался, прежде чем принять решение, продиктованное целой чередой неудач и проколов последнего времени:
   - Доложим, что придушили спящего Ваньку подушкой!
   Обруч согласился легко: ,
   - Тебе виднее!
   А Визирю и в голову не пришло, какое ликование ощутил в этот момент его подручный. Обруч давненько дожидался счастливой возможности продвинуться по службе, заложив Кубу своего "начальничка"...
   Шел третий день моей работы в охране Куба. Все это время пролетело быстро и на удивление гладко. Как мне казалось - даже слишком гладко.
   Судя по всему, авторитет и впрямь, как предупреждал Светлов, предпочитал в качестве охраны бывших десантников своим блатнякам, опасаясь случайно приблизить к своей драгоценной персоне алкаша или наркомана. К тому же взяли меня сюда
   по солидной рекомендации серьезного человека в ,; числе еще троих новеньких: Куб вынужден был . пополнить ряды охраны, слегка поредевшие в последнее время из-за традиционных разборок. Надо ..сказать, авторитет особо и не вглядывался в своих новеньких: с одной стороны, лица их в силу специфики работы менялись частенько, с другой - мафиози, объявивший в последнее время большую охоту, несколько подзабыл о том, что в один прекрасный день и сам может оказаться дичью... Во всяком случае, он точно не помнил об этом в тот вечер, когда я, заступив на очередное дежурство, должен был сопровождать Куба в числе прочих "коллег" на деловую встречу в ресторане. Именно здесь Куб едва не поплатился за свою самонадеянность.
   Заняв вместе с деловым партнером столик подальше от грохочущей эстрады, он углубился в обсуждение очередной сделки и успешно отключился от реальности... Мы - я, Обруч и Чиж, - как водится в таких ситуациях, заняли соседний столик, преграждающий путь к объекту. Среди наших сыщиков именно я отличался особой способностью чувствовать спиной чужие, слишком пристальные взгляды; честно говоря, моей личной заслуги в этом не было, данное врождённое качество весьма осложняло мне жизнь чуть ли не с детства. Тот факт, что я сразу же устроился в тот вечер спиной к залу, оправдал себя практически сразу: знакомая дрожь тут же коснулась позвоночника. Резко обернувшись, я успел заметить колыхнувшуюся тяжелую гардину, за которой находился внутренний холл ресторана и туалеты.
   Стараясь проделать все как можно естественнее, я сообщил Обручу о своем, тоже вполне естественном, желании посетить сортир и через секунду уже имел счастье лицезреть седовласого господина в дорогом костюме, слишком пристально и в гордом одиночестве разглядывающего дешевую мазню, висевшую на стене холла и выдаваемую хозяевами за поздних голландцев... Вряд ли дрянная подделка стоила подобного внимания!
   После похода в туалет уже не требовалось особого мастерства, чтобы вычислить среди танцующих странноватую парочку, неуклонно приближавшуюся в процессе "музыкальных" дёрганий к столику Куба...
   Этот прием довольно хорошо известен практически любому сыщику. Киллером был мужчина, а женщина, охотно подчиняющаяся целенаправленному движению скорее всего, была явно ни при чем... В ближайшие минуты ей предстояло сыграть роль щита, следовательно, размышлять, так же как и пояснять Обручу с Чижом свои действия, времени у меня не было. Вскочив из-за стола, я, решительно позабыв о рекомендации Светлова "не высовываться, рванул в сторону парочки - как раз вовремя, поскольку прыгнуть на уже выхватившего пистолет киллера успел в последнюю секунду. И только традиционный "бросок ногой", усвоенный во времена моего увлечения восточными единоборствами, спас жизнь Куба: киллер все-таки успел выстрелить до того, как опомнившиеся Обруч и Чиж вслед за мной навалились на него и обезумевшую от страха девицу... Правда, попал он не в Куба, а в хрустальную люстру: осколки граненых ромбиков дождем посыпались на обалдевшую от страха публику.
   Убедившись, что охранники надежно уложили киллера, я резко выдернул Куба из-за стола:
   - Уходим через кухню, он здесь не один... Быстро!
   Надо отдать авторитету должное: посреди всеобщей паники он чуть ли не единственный ухитрился сохранить достоинство. И, демонстрируя полное отсутствие волнения, послушно отправился впереди меня в сторону кухни.
   Уже в машине Куб заговорил с нагнавшим нас Обручем:
   - Чьи люди - выяснил?
   Обруч подавленно молчал. И я вынужденно включился в разговор, коротко описав седовласого любителя живописи.
   - Я его знаю. - Обруч бросил на меня преисполненный ненависти взгляд. - Это Ноготь - из людей Банкира... За хозяина, видать, мстят...
   - Не болтай лишнее! - Куб резко оборвал охранника. - Поехали...
   Поняв, что ненависть Обруча обеспечена мне навсегда (предупреждал же Светлов: "Не высовывайся!"), я снова заговорил, доводя до конца свое дело:
   - Нельзя сегодня ехать ни домой, ни за город... Скорее всего, у заказчиков имеется запасной вариант...
   Куб развернулся и пристально посмотрел мне в лицо.
   - Что ж, пожалуй, ты прав... Как тебя там?
   - Кнут, - отрекомендовался я кличкой, под которой и был внедрен, изо всех сил стараясь не замечать волны тяжелой, почти физически ощутимой ненависти, исходившей на меня, "выскочку", от Обруча.
   - На Якиманку, - коротко бросил Куб водителю и чиркнул зажигалкой, прикуривая сигарету. Я знал, что на Якиманке жила давняя любовница Куба Ксения, известная лишь весьма узкому кругу доверенных лиц... Похоже, что вот так простенько и со вкусом, обеспечив себе при этом зависть остальных охранников, я оказался допущенным в этот самый "узкий круг"...
   Окончательно картина покушения прояснилась к вечеру следующего дня: это действительно были люди Банкира, заменённого ныне.
   Куб задумчиво поглядел на Визиря: Визирь приберег самое важное напоследок: Тут не обошлось без участия Гонга. Он в корешах у Гонга ходит!
   - Не хочешь ли сказать, что Гонг метит на мое . место?
   Именно это и хотел сказать Визирь, но промолчал, поскольку и так было все ясно.
   - Что-то многовато вокруг меня развелось людишек, жаждущих подирижировать, вместо того чтобы исправно тянуть свою лямку... Плохо работаешь, Визирь!
   - Ну уж меня-то ты в подобных посягательствах вряд ли обвинишь! усмехнулся тот.
   - Верно, тут ты прав: бывшего мента мои люди вряд ли воспримут... Да и другие рылом не вышли держать братву в узде! Гонг - меньше других, так что зря раззявил пасть на кусок пирога.
   - Но ведь раззявил же!
   - Поперхнется...
   - А ты не спеши, - ухмыльнулся Визирь. - Месть - блюдо сладкое...
   - Кто же это говорит о спешке? Нет, начинать войну с Чангом накануне такой сделки не в масть! Чанг, однако, мужик психованный, думаю, пока не замочит меня - не уймется.
   - Можно обратиться к ворам за третейским судом, - предложил Визирь.
   - Нельзя, - покачал головой Куб. - Упрется, сука, что мой беспредел был первым... Думай, Визирь, иначе за что я тебе такие бабки отстегиваю?! Кстати: а что с теми киллерами, которые от диспетчерши Мухи и ее прапора остались?
   - Тут у нас тоже прокольчик вышел, - нехотя признался Визирь. - Двоих мои ребятки кончили, а третий - Десантник - залег где-то на дне. Так что...
   - Ладно, сейчас не до него. С Чангом надо решать, с Чангом... Подставь-ка его самого под беспредел, тогда и к ворам обратиться можно будет.
   - Это как? - на физиономии Визиря нарисовалось искреннее недоумение.
   - Хорош советничек, коли за него самому кумекать приходится, проворчал Куб. - Ладно! Пошлешь к Чангу кого-нибудь из наших для переговоров якобы. Одновременно, через сучонка Гонга, ему же дезу подсунешь: мол, не для переговоров к тебе человечка шлют, а мочить таким способам собрались... Не гляди косо-то, придется жертвовать кем-то из наших!
   - Да ведь сошку мелкую не пошлешь! - Визирь возмущенно смотрел на хозяина.
   - Чтобы нам потом к ворам-то за судом обратиться, не менее чем Обруча подставлять придется... И так новеньких в последнее время больше стало, чем своих, проверенных...
   - Наплевать на твоего Обруча! - Куб, как обычно, взъярился в мгновение ока. - Кабы не паиан из "новеньких", ты бы сегодня кремацию мне готовил!.. Посылай своего Обруча, а с ним еще пару-тройку помельче для достоверности!
   - Как скажешь, Куб. - Бледный от бешенства
   Визирь поспешно покинул Куба. Он не мог не признать, что замысел хозяина был удачен и выглядел гладко. Однако, помимо ярости и вопреки этой самой "гладкости", отчего-то ощущал странную и вроде бы неуместную тревогу в самой глубине своего естества. С чего бы это?
   Додумался Визирь до ответа на повисший в воздухе вопрос уже в машине. Его, видавшего и перевидавшего всякие виды, потрясла легкость, с которой Куб принял решение пожертвовать верным Обручем, много лет преданно служившим авторитету... "Похоже, - констатировал он, - если станет совсем горячо, любого эта сука сдаст не задумываясь! Впрочем, у меня боевики, автоматы и - голова на плечах. В принципе, если припечет, отчего бы и не исчезнуть, раз и навсегда, самому Кубу?.." Эта мысль неожиданно успокоила Визиря, и он легко переключился на обдумывание деталей встречи "парламентера" Обруча с Чангом. Встречи, от которой зависело очень многое!
   Всю дорогу к месту переговоров Обруч шутил и веселился, подбадривая, в общем то, и так спокойных охранников: им, по замыслу Визиря, следовало заранее пристроиться неподалеку от места "парламентской" встречи с Чангом.
   Обруч ликовал, не в силах справиться с обуявшей его радостью: наконец-то (наверняка после того, как он настукал Кубу на Визиря!) его оценили по достоинству! Проводить подобные переговоры испокон веку поручали исключительно авторитетам... Он еще раз мысленно прокрутил предстоящий разговор, зримо представляя, в каких именно словах и выражениях будет убеждать Чанга, что никакого отношения' к смерти его дружбана Банкира Куб не имеет... Да, подобное поручение сулит несомненный рост его авторитета в глазах братвы. Он с удовольствием вспомнил, как в самый последний момент Куб самолично отклонил кандидатуру новенького "выскочки", выдвинутую Визирем для участия в переговорах. И правильно: в ресторане Кнуту просто повезло, хозяин, умница, понял это сразу. Жаль, что в целях перестраховки он выдал ему, Обручу, столь длинные инструкции, усложняющие задание: и прибыть на место за два часа, и двоих боевиков с рацией в кустах укрыть для обеспечения безопасности... Но тут уж ничего не поделаешь, хозяин - барин, капризам шефа придется следовать скрупулезно... Расставляя своих боевиков и снабжая их, дабы ребятки не скучали, банками пива и лещом на закусь, Обруч и не думал, что проделывает это все под надзором готовых выстрелить в любую минуту людей Чанга, успевшего получить нужную "информацию" о якобы готовящемся на него покушении. И он все еще ощущал радость от мысли сдвинувшейся с мертвой точки карьеры в тот миг, когда первым, демонстрируя свое миролюбие, шагнул в сторону замершего на пустынном шоссе чанговского "форда", и автоматные очереди затаившихся за машиной до времени боевиков искромсали тело Обруча, в доли секунды превратив его в кровавое месиво. Его собственные боевики были на этот момент уже минут двадцать как мертвы.
   Ничего, кроме слепой, всепоглощающей ярости спустя сутки после описанной акции Куб не ощущал: не так-то просты оказались авторитеты, воры в законе, чтобы доверчиво проглотить его авантюру... С бешенством вышагивая взад-вперед в успевших опостылеть стенах Ксюшиной спальни, Куб молча переваривал доклад Визиря. Лишь спустя несколько минут он понял, что советник, вопреки этим сведениям, успел приготовить контрход, не зря же царит на его, тоже опостылевшей Кубу, физиономии печать таинственности!
   - Ну?! - Он прекратил наконец свои метания и достал из кармана пачку "Парламента".
   - Придется делать следующий ход, - спокойно проговорил Визирь. Заодно и с Гонгом посчитаемся... Вчера мои ребятки взяли одного мальчонку чанговского - Веника...
   - А это еще за чем?!
   - Сейчас поясню, - позволил себе усмехнуться Визирь.
   Выслушав советника, Куб вынужден был признать, что план и впрямь блестящий. После его осуществления Чангу ни в какую не отмазаться от беспредела в глазах воров.
   И он, и Визирь знали, что выходные Гонг проводит всегда за городом и по любой погоде, хотя бы и по нынешней психованной жарыни, парится в баньке. Вот на выходе из нее и задумал Визирь замочить предателя, а заодно и доставленного на место действа Веника. Разумеется, обставив сцену так, чтобы никаких сомнений ни у кого не осталось: именно Веник, человек Чанга, угробил кубовского ближайшего другана и партнера Гонга... Да, отрицать наличие у Визиря мозгов, так же как и художественность этого замысла, Куб не мог, поскольку последствия этого шага просматривались ясно и отчетливо.
   И хотя все детали предстоящей операции вплоть до позиции киллера, стрелять которому в сучонка Гонга предстояло через заранее проделанную в ограде дыру, обсуждали и уточняли они вдвоем, нервы Кубу отказали. Перепуганная Ксюша так и не решилась показаться на глаза своему мечущемуся от едва сдерживаемой злобы любовнику вплоть до того момента, когда спустя сутки "заговорила" наконец-то его "сотка" и из трубки донесся долгожданный голос Визиря, который произнес всего одну, заранее обусловленную фразу:
   - Привет, Куб! Груз упакован надежно...
   Спустя час Ксюша была призвана пред светлые очи своего грозного любовничка и убедилась, что гроза миновала. Более того, давно уже ее "старичок" не был столь ласков и весел, как в тот вечер. Откуда было Ксюше знать, что Куб сегодня пережил, пожалуй, самый удачный день за весь последний месяц? Помимо сработавшей подставы чанговского человека и благоприятной реакции авторитетов, имя милицейского сексота: пришло сообщение что, менты накрыли антиквариат! А это означало что тщательно оберегаемым, Лакмусом оказался не кто иной, как и без того вызывавший у Куба сомнения Пульт... Вопрос его ликвидации, а следовательно, начала операции "Медь" был, таким образом, предопределён.
   - Звони партнерам, - едва сдерживая ликование, бросил в трубку Куб. Пусть назначают любой удобный им день... Скажем, через недельку...
   ...Куб не знал, что ему на руку сыграла торопливость молодого сыщика Щеголева.
   Он получил сообщение о том, что перекупщики за антиквариатом прибыли, в тот момент, когда Кондратов находился на очередном совещании. Убедившись, что полковника в пределах досягаемости нет, и имея весьма приблизительное представление о дальнейшем маршруте перекупщиков, Щеголев принял решение самостоятельно: брать и их, и продавцов, а главное, дорогие иконы прямо на месте события, в момент передачи товара. Это был как раз тот случай, когда строгая секретность сработала прямо противоположным образом: Щеголев понятия не имел о Лакмусе и вообще о том, каким образом попала к муровцам и фээсбэшникам эта информация... Он и предположить не мог, что расшифровка Пульта из-за задержания любителей антиквариата намечена на сутки позже.
   Поднятые сыщиком по тревоге спецназовцы не знали об этом тем более. Если не считать самого бесценного товара, сбереженного от вывоза за рубеж, дело это было для группы захвата вполне рядовым. Операцию провели в считанные минуты, тем более что ни продавцы, ни перекупщики и не думали оказывать сопротивление... Между тем, полковника Кондратьева на месте не было по-прежнему. И, решив отзвонить ему попозже, сышик с головой окунулся в дела и бумаги, связанные с изъятыми иконами, не забыв позвонить на ТВ: еще бы! Не часто удавалось муровцам за один присест спасти такое количество ценностей! А вот о звонке Кондратову честолюбивый Щеголев вспомнил только поздно вечером, отпозировав перед телекамерами на фоне спасенного народного достояния... Телефоны полковника - ни служебный, ни домашний - не отвечали по-прежнему. Насчитав около десятка длинных гудков, Щеголев с легким сердцем положил трубку, отложив доклад Кондратову до утра: он полагал, что время терпит... Ему и в голову не приходило, что проведенное раньше времени задержание поставило жизнь Пульта на кон.
   А Куб торжествовал: наконец-то фортуна вновь повернулась к нему лицом! Убийство Гонга сделало свое дело - братва отказалась верить Чангу, что его человек самостоятельно подрядился на мокруху. Смерть авторитета не шла ни в какое сравнение со смертью какого-то там никому не интересного Обруча, ударив по карману многих его партнеров.
   Однако, когда чуть ближе к вечеру Кубу доложили о ментовской операции по антиквариату, он всерьез призадумался. То, что Лакмусом оказался Пульт, было однозначно. Однако, убрав еще и его, он рисковал в мгновение ока потерять с таким трудом отвоеванные в глазах братвы позиции. На другой .чаше весов лежала операция "Медь" с нервными и торопливыми зарубежными партнерами, вполне способными растаять в воздухе в любую минуту. Между тем деньги, уже вложенные в нее Кубом, даже для него были большими, к тому же частично взятыми из общака... К середине дня решение было им принято: "чаша" с цветными металлами перетянула. Еще через полчаса к городскому особняку Куба, куда он переместился наконец-то из Ксюшиной спальни, один за другим подъехали два джипа: ближайшие дружбаны, оказавшиеся наконец-то вне подозрений, Бакс и Кремень, приехали сюда по вызову хозяина. Выслушав доклад об их прибытии, Куб довольно потер руки: "Береженого, как говорится, и Бог бережег!.."
   К его удивлению, и Бакс, и Кремень не спешили согласиться с явно подтвердившимися подозрениями в адрес Пульта.
   - О тайнике наверняка знает не он один, - покачал с сомнением головой Кремень. - Ты что, точно знаешь, что среди перекупщиков нет стукачей?
   - И то верно! - Бакс безразлично потянулся и зевнул. - Давай-ка отрядим визиревских ребяток за ним понаблюдать с недельку, а уж после решим, что с ним делать...
   - У вас, мужики, крыша явно съехала! - нервно ухмыльнулся Куб. - До отправки товара у меня в лучшем случае пара дней... Да ясное же дело, что стукач Пульт...
   - Ну и как ты его думаешь убирать? - поинтересовался обстоятельный Кремень.
   - Не как - а когда! - Хозяин злобно глянул на своих гостей. - Мои люди готовы, сейчас и пошлю всех четверых к нему на дачу! Сегодня там один охранник, второй попал в больницу с аппендиксом...
   - Повезло парню, - ухмыльнулся Бакс, - жив останется... Небось Винта своего шлешь? Что ж, этот справится...
   - Так что - не возражаете, или как?
   - Тебе, Куб, виднее. - Кремень поднялся со своего места, давая понять, что вся ответственность с него самого снимается.
   - Ну а ты, Бакс, что скажешь?
   - А какой с меня спрос? - давний дружок равнодушно пожал плечами. Мое дело финансы... Дебет-кредит, сальдо-хренальдо...
   Решение было, таким образом, принято.
   Куб отлично понимал, до какой степени напугал обоих авторитетов своей решимостью. И дабы закрепить эффект, предложил выпить за упокой души пока еще живого Пульта и здоровье присутствующих, достав заветный "Камю", пить который обычно предпочитал в одиночестве.
   - Как видите, вам я доверяю. - Свою мысль он продолжил после первой порции. - Однако сучонок-то был ведь и вашим дружбанчиком, а? Так что не обессудьте - придется вам обоим побыть моими гостями, пока Винт с ребятками не сделают свое благородное дело!
   - Ну ты даешь, Куб! - обиделся Кремень. - Совсем спятил?!
   Бакс оказался куда покладистее и ограничился своей фирменной ухмылкой:
   - Тебе виднее, да и нам спокойнее... Надеюсь, в сортир спуститься пока не запрещено? Или под конвоем поведешь?
   - В верзальню можешь идти. Вот только пейджер свой не забудь на столе оставить!
   - Дурак ты, боцман, и шутки у тебя дурацкие, - ходульной фразой из анекдота Бакс попытался разрядить обстановку. - Впрочем... Случись что хоть мы вне подозрений останемся.
   И, выложив на стол пейджер, он покинул кабинет Куба.
   Ледяной холод в душе - вот что ощущал Бакс, спускаясь в холл первого этажа, где у Куба располагался самый навороченный сортир. Даже сил умолять судьбу оказаться на этот раз благосклонной у него не было. И он почти не испытал
   облегчения, когда увидел, что и без его мольбы парень оказался на месте.
   - Дай-ка закурить, Кнут.
   Удивленный неожиданной просьбой Ильин воззрился на авторитета.
   Протянутая им пачка полетела на пол, и, нагибаясь, чтобы поднять ее, он и услышал то, что услышать уже не надеялся. Или если надеялся, то уж никак не от заматерелого бандюка Бакса: "Молчание - золото..."
   Не дожидаясь, когда обалдевший от изумления Ильин придет в себя, "финансист" Куба в считанные секунды изложил ситуацию:
   - Минут через десять Винт с людьми едут на дачу мочить Пульта, адрес знаешь?.. Рви туда, попробуй опередить. Сообщить Кондратьеву возможности у меня нет.
   Ильин поднялся и направился к выходу.
   Времени у меня не было. Совсем. Единственное, на что его хватило, внаглую, на глазах охраны, вывести из гаража один из кубовских джипов и приказать от имени хозяина открыть ворота: "Давай быстрей, срочное дело!" Никого из них это не удивило: подобное случалось и раньше, Куб часто посылал кого-нибудь из "мальчиков" со срочным поручением. Были ли у меня в запасе даже эти десять минут, о которых упомянул Лакмус?! Никогда в жизни, ни до, ни после, я так отчаянно не молил Бога о зеленом свете на вспыхивающих то и дело впереди светофорах, и с бешенной скоростью летел по улицам, почти сливающимся в пеструю ленту за окнами джипа... Никогда не ощущал я такого отчаяния как в миг, когда уже на подъезде к дачному поселку медленно, но верно, впереди опустился шлагбаум, а вслед за ним вылетела слева резвая зеленая змея электрички... Грохочущая громада перекрыла мне путь, и, не переставая молить Бога об удаче, я набрал "сотку" Кондратова. И тогда Высшие Силы сжалились наконец-то надо мной и Пультом: полковник взял трубку после первого же гудка.
   В тот момент, когда я завершил свой краткий взывающий о помощи доклад, проклятый шлагбаум наконец-то медленно- пополз вверх, а в моем зеркальце заднего вида нарисовался хорошо знакомый зеленый джип: вот и окончились мои десять минут форы, оставив на память считанные секунды!
   ...Я не стал ждать, когда явно расслабившийся охранник Пульта среагирует на мои домогания перед воротами. Забор был не слишком высок, и преодолеть его удалось с первой попытки. И пока из-за угла сауны в конце усадьбы неторопливо сонливо выползал охранник, я подскочил к Пульту, стоявшему на крыльце.
   - Быстро назад, в дом!
   - Что - уже? - Голос Пульта был на удивление равнодушен, словно не о его драгоценной шкуре шла сейчас речь, но размышлять над его реакцией времени уже не осталось: град ударов обрушился на ворота, в общем - то куда более хлипкие, чем можно было ожидать.
   Через краткое мгновение, я уже взлетел на второй этаж, с трудом заставляя действовать с нужной стремительностью подталкиваемого мной толстого, задыхающегося Пульта... Там, внизу, прозвучало почти одновременно два выстрела: предупредить и спасти охранника не удалось.
   Чертыхнувшись, я кинулся к окну: везение пока еще не оставило нас до конца! Охранник Пульта все-таки понял, видимо, в последний момент, что происходит, и жизнь свою отдал не задаром: один из четверых боевиков Куба валялся посреди двора в нелепой позе: мертв или ранен? Главное - теперь их осталось трое против двоих... Нет, против одного: едва глянув на Пульта, я понял это отчетливо: неповоротливый, с явно нездоровым сердцем, привыкший за долгие годы к барской жизни Пульт в счет уже не шел. Значит, один. Один против совсем нехилых троих боевиков Куба. Поскольку Кондратову с его подмогой добираться сюда по самым оптимистическим подсчетам не менее часа... Дурак ты был, Ильин, когда согласился участвовать в этой проклятой истории! И что не сиделось в вонючей, зато тишайшей твоей ментовке? У меня, заступившего в тот день на самое обычное внутреннее дежурство в доме Куба, был при себе один-единственный "Макаров" с восемью патронами. Все дальнейшие события слились опять в одну, лихорадочную нервотрёпку из которой память выхватила и закрепила считанные эпизоды.
   ...Вот первым же прицельным выстрелом я достигаю прекрасного результата. Застреленный
   мной во время пробежки к крыльцу особняка Винт. - Самый меткий стрелок, хрипит и падает, исчезая из зоны видимости. Я зацепил его на границе полосы прострела...
   ...Вот я слышу треск выбиваемой внизу двери - это оставшимся двоим удалось-таки прорваться к дому. Они уже на пути ко второму этажу, но винтовая лестница закрывает им обзор...
   ...Вот в сантиметре от моей головы в щелки разлетается косяк, но пуля чудом минует меня, а мой выстрел навскидку, вслепую, порождает полный звериной ярости и боли вопль внизу...
   ...Вот я в бешенстве отталкиваю безвольно замершего посреди комнаты, бесполезного Пульта в дальний угол, которого уже не достигают закатные лучи солнца, вот... Да, запах гари, потянувшийся снизу: оставшемуся невредимым боевику пришла все же в голову мысль поджечь дом, выкурить нас отсюда... В ту минуту или чуть позже послышались милицейские сирены, и я тут же решил, что именно послышались, поскольку вся эта бойня заняла не более десятка минут...
   К тому моменту, как боевик начал отстреливаться от местных ментов, направленных сюда, как выяснилось позже, Кондратовым, у меня оставалась ровно одна пуля. Спустя еще минуту у последнего из оставшихся в живых кубовских боевиков тоже кончились патроны.
   ...После того как я отказался покинуть дом до прибытия Кондратова и местные ребятки покорно согласились подождать развязки внизу, я сосредоточился наконец на главной причине, а заодно и цели случившегося.
   Пульт по-прежнему сидел в углу - там, куда я "запечатал" его во время перестрелки. Все с тем же хмурым и отсутствующим выражением лица. Вглядываясь в расшифрованного агента, я ничего не мог поделать со стремительно овладевавшим мной раздражением: каковы бы ни были его, может и впрямь великие, заслуги, он вел себя так, словно это не за его бриллиантовую шкуру я только что рисковал поздороваться раньше времени с архангелами!