Ильин Владимир. Критерий отбора

Владимир Ильин
 
Критерий отбора

 
   В отличие от других учреждений, тут не практиковали разовых пропусков. Пожилой охранник в форме гестаповского образца сообщил, что за мной придут. Эта формулировка вызывала неприятные ассоциации, но от комментариев я воздержался.
   Человек, который «пришел за мной», имел внешность бойца Объединенных Вооруженных Сил Земли, героически отражающих натиск инопланетных агрессоров: мужик громадного роста и с громоподобным голосом. Даже стандартный костюм
   в серую полоску не портил этого впечатления.
   Он пожал мою руку с таким агрессивным напором, словно я прибыл помериться с ним силами в армрестлинге, представился как Филипп Сергеевич Тюбин и привел меня в административный корпус к двери, на которой висела простенькая табличка с трехзначным номером, предложив:
   - Заходите и чувствуйте себя, как дома.
   Однако помещение за дверью на роль жилища явно не годилось. Это была, скорее, полевая лаборатория по испытаниям какой-то техники: ряды мониторов и пультов, толстые жгуты кабелей, стопки принтерных распечаток вперемежку со слесарными инструментами, стаканы с мутными остатками загадочных жидкостей. Пахло никотином, жженой канифолью и архивными бумагами. Людей в комнате не оказалось, словно наш приход заставил их спасаться бегством.
   Тюбин усадил меня в громоздкое кресло, достал из несгораемого шкафа толстенную папку и, усевшись напротив, впился в меня инквизиторским взглядом.
   - Итак, вы пишете фантастику, - констатировал он.
   - Есть такой грех, - вяло откликнулся я.
   - А о Марсе вы писали?
   - В общем-то, только один рассказ…
   - Неважно! Главное - вам близка тема освоения других планет. Именно поэтому мы и пригласили вас стать нашим консультантом. - Я поднял брови, и он торопливо добавил: - Разумеется, нештатным и временным… Не беспокойтесь, это будет оформлено договором, и мы выплатим вам гонорар независимо от результата вашей работы…
   Однако удивлялся я не этому.
   Накануне, когда Тюбин позвонил мне и пригласил в их Институт, я поинтересовался, чем могу быть полезен научному учреждению, которое, судя по его названию, решает исключительно медицинские и биологические проблемы. «Нам нужно, чтобы вы дали нам одну консультацию», - туманно сказал мой собеседник. А в ответ на мои возражения в том смысле, что к медицине я имею отношение, лишь ко
   гда болею, пояснил: «Вы нам нужны как писатель-фантаст». И я решил, что это будет одноразовый визит…
   - А почему именно я? Ведь есть же более известные фантасты, которые пишут и о Марсе, и о других планетах Солнечной системы. Кстати, среди них и медики по образованию имеются…
   - Не скромничайте, Владимир Леонидович, - укоризненно повертел головой здоровяк. - Кстати, вам не придется ходить сюда ежедневно. Вот здесь, - он хлопнул по папке, - собраны все необходимые материалы. Вы должны ознакомиться с ними и дать нам одну рекомендацию. Причем не обязательно в письменном виде. Можете сделать это устно, только не по телефону… Да вам же и самому будет интересно поломать голову над нашей проблемой. Тем более, что вы ничем не рискуете и ничего не теряете. Кроме времени, разумеется…
   Здесь было бы уместно осведомиться: «А что я с этого буду иметь, помимо вашего мифического гонорара?». Однако в детстве меня, видимо, неправильно воспитывали, и я задал другой вопрос:
   - Ну, и в чем же заключается ваша проблема?..
   Я всегда страдал стойким нежеланием следить за событиями в мире и стране, и то, что рассказал мне заведующий лабораторией экспериментально-космических исследований Института биологических и медицинских проблем РАН Ф.С.Тюбин, явилось для меня полной неожиданностью.
   Оказывается, ИБМП, в функции которого входило научное обеспечение космических проектов, участвовал в подготовке пилотируемого полета на Марс, намеченного на 2015 год. Члены этой экспедиции должны были высадиться на красной планете, развернуть там станцию базирования, провести ряд изысканий и экспериментов, а затем, когда им на смену прибудет следующая группа исследователей, вернуться на Землю. Общая продолжительность каждой марсианской миссии должна составлять, как минимум, семь-восемь лет. Институту было поручено сформировать шестерку счастливчиков, которые первыми ступят на марсианский песок. При этом нужно было обеспечить максимальную психологическую совместимость членов экипажа.
   С этой целью был начат эксперимент под названием «Марс-2015». Его участникам предстояло провести в модуле, имитирующем марсианскую станцию, четыре года. Всего было сформировано шесть команд по шесть человек. Отбор производился по тщательно продуманным критериям из добровольцев мужского пола в возрасте 30-35 лет.
   Сейчас шла уже вторая половина срока эксперимента. Все было нормально до тех пор, пока руководителям проекта не пришло в голову использовать мощный электронный комплекс квазиинтеллекторного типа «Кассандр». В него ввели все сведения о каждом из испытуемых, начиная от подробной биографии и кончая биофизиологическими характеристиками. Кроме того, в режиме реального времени в компьютер поступала информация с видеокамер, установленных в испытательном модуле. На основе анализа этих данных «Кассандр» составлял прогноз экспериментальных ситуаций на каждые сутки в пределах ближайших шести месяцев.
   И недавно он предсказал, что через полгода между членами группы № 1 возникнет острый конфликт, в результате чего весь экипаж погибнет, а модуль получит серьезные повреждения.
   - Что же имелось в виду под конфликтом? - спросил я.
   - Вы когда-нибудь наблюдали поведение буйных в психбольнице?
   - Бог миловал.
   - Жуткое зрелище. Безумцы под влиянием массового психоза перестают быть людьми, и у них остается лишь одно желание: убивать всех подряд и крушить всё, что их окружает. Именно это «Кассандр» и предсказал нашей группе…
   - Но в результате чего ваши люди должны сойти с ума?
   - А вот это мы и хотели бы узнать! - гаркнул Тюбин. - И в том числе - с вашей помощью!..
   Я опешил. В голове не укладывалось, как люди, находящиеся под постоянным наблюдением, могут в одночасье свихнуться и наброситься друг на друга.
   - А ваш комп не указал, кого первым поразит недуг?
   - Нет.
   - Как же он выдал свое предсказание? Уж не с помощью ли стихотворных намеков, подобно Нострадамусу?
   - Его прогнозы похожи на трейлер кинофильма, только без дикторского сопровождения. И вообще без звука. Техники еще не отладили аудиогенератор. Да что там говорить, лучше сами смотрите…
   Тюбин нажал кнопку на пульте управления, и один из мониторов ожил.
   Сравнение с трейлером, по-моему, было преувеличено. Больше всего это походило на «демо» компьютерной игры в стиле «хоррор». Синтезированные персонажи на фоне стандартного антуража орбитальной станции избивали друг друга без зазрения совести. В кадре мелькали искаженные немыми воплями лица, оскаленные рты, вытаращенные глаза… Будущие герои Марса бились не на жизнь, а на смерть. Они крушили друг другу черепа, душили, били ногами в пах и под ребра лежачим, кто-то даже умудрился впиться зубами в чужое горло. Финал действительно впечатлял: неподвижные, окровавленные тела в разгромленном модуле.
   - Да-а, - протянул я. - Если такая мочиловка случится на самом деле, представляю, как это для вас аукнется.
   - Не только для нас - для всей страны. В верхах наверняка найдутся чиновники, которые свернут нашу космическую программу одним росчерком пера. И тогда Марс достанется штатовцам, которые примерно в это же время готовятся десантировать туда своих роботов. Янки с самого начала делали ставку не на людей, а на технику. Словно знали, сволочи, что железки надежнее!
   - Ну да, - кивнул я, - ведь еще первые кибернетики заявляли, что в системе «человек-машина» слабым звеном является человек. А вы уверены, что комп не ошибся? Не мог же он точно предугадать действия таких сложных систем, как люди!
   Вместо ответа Тюбин нажал другую кнопку на пульте.
   На этот раз на экране не происходило ничего страшного. Потенциальные драчуны были живы, здоровы и вполне миролюбиво настроены. Один из них остервенело крутил педали велотренажера. Другой развалился на диване, надев наушники плеера. Еще двое ухаживали за растениями в оранжерее. Пятый член экипажа работал с ноутбуком, а шестой ремонтировал какой-то прибор, орудуя паяльником.
   - Смотрите внимательно, - посоветовал Тюбин.
   Экран мигнул, и на нем стала воспроизводиться та же запись, но на этот раз люди были в виде виртуальных фигур. И действия их отличались от предыдущего ролика лишь некоторыми деталями - например, «ремонтник» теперь был вооружен не паяльником, а отверткой.
   - Теперь ясно? - хмуро спросил Тюбин, выключая монитор. - Сначала была вчерашняя видеозапись. А потом - прогноз «Кассандра», сделанный три месяца назад.
   Я лишь пожал плечами. В глубине души я все равно сомневался, что компьютер мог выступать в роли полноценного оракула. Хотя, в принципе, опасения Тюбина и его коллег были понятны. В таком важном деле излишняя бдительность еще не мешала.
   - Может, у вас уже сейчас есть какие-то соображения? - осведомился завлабораторией. - Или вопросы?..
   Я старательно задумался. Потом спросил:
   - Когда, по мнению «Кассандра», должно состояться это побоище?
   - Через пять с половиной месяцев.
   - А когда я должен дать вам свое заключение?
   - Это зависит от того, к каким выводам вы придете, - усмехнулся Тюбин. - Но в любом случае - не позже чем через три месяца…
   - А могу я узнать, что рекомендовали другие консультанты?
   - Ну, они тоже недавно приступили к работе и ничего существенного пока не предложили.
   - Может, раньше в прогнозах компа был какой-то намек на причины этой бойни?
   - Знаете, наши специалисты проанализировали буквально каждое движение участников эксперимента. И - ничего!.. Такое впечатление, что парни сошли с ума одновременно и беспричинно. Будто кто-то нажал невидимую кнопку…
   - Но ведь эта команда - не единственная. Так почему бы не снять ее, чтобы продолжать эксперимент с остальными?
   И тут Тюбин окончательно сразил меня.
   - Не всё так просто, Владимир Леонидович… На прошлой неделе «Кассандр» сделал аналогичные прогнозы и по остальным нашим экипажам…
   Среди многих моих скверных привычек есть одна самая отвратительная: склонность откладывать дела в долгий ящик.
   Ну, что бы мне, вернувшись из Института домой, сразу не засесть за изучение «марсианских материалов»?
   Но я похоронил папку в братской могиле для неоконченных рукописей и стал бессовестно транжирить время на разные текущие дела.
   Например, за три авральных недели пришлось закончить повесть для сборника фантастики, которую я обещал сдать еще два месяца назад.
   Потом жена объявила, что надо сделать ремонт в квартире, и тут мне вовсе стало не до экспертизы.
   Потом меня вывела из строя сильная простуда…
   Через два месяца позвонил Тюбин и поинтересовался, как идут дела. Мой чересчур бодрый тон, которым я сообщил, что буду готов представить плоды своего труда максимум через неделю, его, наверное, не обманул, раз он принялся сетовать на нерадивость некоторых экспертов, решивших отделаться от важного государственного дела бюрократическими отписками.
   - Ну, а сама проблема по-прежнему остается? - поинтересовался я с тайной надеждой.
   - К сожалению, да, - вздохнули на другом конце провода. - Никаких сдвигов пока нет…
   В тот же вечер я откопал тюбинскую папку и засел за нее с намерением хотя бы ознакомиться с «марсианским делом», чтобы с чистой совестью сделать вывод о своей непригодности на роль эксперта.
   Примерно четверть папки составляли расчеты по строительству испытательного модуля, перечни научных и технических заданий, описания опытов и тренировок, распорядок дня, подробнейшие списки имущества и оборудования. Заключения по индивидуальной и групповой психологии, хронобиологии, физиологии, нейроиммунологии, питанию, профессиональной деятельности… Чертежи, диаграммы, схемы, графики…
   Я листал этот бумажный хлам, даже не пытаясь вчитываться в его содержание. Было ясно: если я буду вникать во все детали, то увязну в этой информации, как в трясине.
   Заварив крепкий кофе, я принялся изучать биографии испытуемых, чтобы составить о них возможно более полное представление. Сведения об их характерах, привычках, образовании, профессиональной деятельности, семейном положении…
   Рассвет застал меня за тупым перелистыванием «марсианских хроник». Сознание того, что я физически не в состоянии переварить этот поток информации, вгоняло меня в тоску.
   Еще несколько дней я убил на попытки найти в каждой команде инициатора летальных разногласий. Того, кого надо удалить, чтобы спасти всю группу. Это была вполне разумная версия, и исследовал я ее тщательно. Однако выходило, что «детонатором» мог стать любой.
   Как и в случае с первой командой, самоуничтожение других групп протекало спонтанно и быстро. И невозможно было понять, из-за чего разгорался сыр-бор. Звук в роликах, наверное, пролил бы свет на это дело, но я имел то, что имел, а по губам читать я не умею…
   По версии компа, команды погибали бы по-разному. Например, группа «4» якобы станет жертвой ночного пожара, а команду «6» отравят каким-то ядом. Но в прогнозах неизменно отсутствовали ключевые кадры.
   Обстоятельства гибели «шестерки» и «четверки» ставили еще один вопрос. Если допустить, что пожар и отравление были делом рук кого-то из членов экипажей, то злодеи остались бы в живых. А здесь речь, похоже, шла не только об убийстве, но и о самоубийстве.
   Мало-помалу у меня сложилось впечатление, будто над экспериментом висит какое-то мистическое проклятие. Будто красная планета не желает, чтобы ее тайны были раскрыты.
   Сюжеты, один занимательнее другого, начали роиться в моей голове.
   …Допустим, что на Марсе существует таинственная высокоразвитая цивилизация, и на нашей планете действуют ее агенты, которые препятствуют высадке людей на Марсе. Марсиане, конечно же, проникли в наши космические ведомства и с помощью неизвестных технологий срывают эксперимент в ИБМП… Нет, это банально.
   …Лучше так. Разработчики марсианского проекта сочли, что обычный человек не выдержит физических и психологических нагрузок, связанных с многолетним пребыванием на Марсе, и решили направить туда под видом людей киборгов. И ничего невероятного тут нет. Уж если нашим ученым удалось создать такого компьютерного гения, как «Кассандр», то где гарантия, что в секретных лабораториях не был изготовлен вполне функциональный киборг, внешне ничем не отличающийся от человека? Кстати, этим может объясняться и особый состав воздуха в модуле. Мне сказали, что он почти на сорок процентов состоит из аргона. А может, там - углекислый газ, как на Марсе, чтобы киборги могли работать на красной планете без скафандров?
   Дальше моя фантазия понеслась галопом.
   …Естественно, возвращать киборгов на Землю никто не планирует. Иначе мир узнает, каким грязным способом русские решили осваивать другие планеты. Но киборги догадались, что их собираются обмануть, и в знак протеста решили отомстить хозяевам самым эффективным, по их мнению, способом - уничтожить друг друга. Ведь предусмотрительные конструкторы встроили в их мозг мощные блоки самосохранения…
   Я потерял на эту белиберду несколько часов. В творческом угаре я даже начал делать наброски. Но внезапно в мою голову вломилось вполне здравое сомнение.
   Если бы в проекте действительно были задействованы киборги, то почему Тюбин умолчал об этом? Или это - секретная информация, не для моих глаз? Но ведь дал же он мне документы, которые слишком важны, чтобы доверять их первому попавшемуся писателю-фантасту!.. А что если Институт просто проверяет на прочность маскировку киборгов под людей? Может, эта детективная история о «первом преступлении на Марсе» имеет целью посмотреть, смогут ли «консультанты» разгадать нечеловеческую сущность испытуемых?
   Но такой опыт надо было проводить прежде, чем запускать киборгов в испытательный модуль. Не вяжется это всё…
   Стоп! Вот на чем тебе надо сосредоточиться, сказал я себе. Подумай: не слишком ли много странностей в этом деле?
   Во-первых, ни в какие ворота не лезет то, что участников эксперимента заставили четыре года торчать взаперти ради испытания их психологической совместимости, чтобы потом они провели вместе еще целых восемь лет. Такой маразм мог придумать лишь тот, кто ничего не знает о службе на атомной подводной лодке и о жизни в холостяцком общежитии дальнего военного гарнизона!..
   Во-вторых, почему комп-предсказатель не давал исчерпывающих прогнозов: кто, как и почему?.. Не хватило электронных мозгов? И почему его самого не исследовали на этот предмет? Ведь в материалах дела об этом не сказано ни слова.
   И наконец, что отложилось в моем подсознании во время просмотра видеозаписей?..
   Я воткнул один из дисков в «сиди-ром» и стал наугад воспроизводить отдельные эпизоды прогнозов «Кассандра». По сути, это был поиск пресловутой иголки в стоге сена.
   Однако, как известно, чем глупее исходная идея, тем больше шансов на успех. И я нашел то, что искал.
   Это был прогноз по группе «3», согласно которому ей суждено превратиться в лед из-за «разгерметизации» модуля (роль марсианской разреженной атмосферы за бортом выполнял какой-то холодильный газ). За два дня до этого экипаж благополучно вернется на станцию после первого ночного выхода на поверхность Марса. Я смотрел, как исследователи, оживленно переговариваясь, снимают скафандры и прочую амуницию. Мое внимание привлек пилот. В отличие от других, он вел себя явно заторможенно. Вот командир группы о чем-то спрашивает его. Пилот отвечает. Его слова заставляют всех на мгновение замереть, будто в немой сцене «Ревизора». Однако это оцепенение длится всего секунду. Потом экипаж дружно хохочет, да и сам пилот тоже улыбается. Правда, немного вымученно…
   Больше в эту ночь ничего аномального, кажется, не происходит. На следующий день - тоже. Сплошная рутина. Пилот в порядке. Только часто о чем-то задумывается. И еще его почему-то постоянно тянет к экранам внешнего обзора…
   Что же все-таки должно произойти во время той вылазки?
   Я перемотал запись назад.
   Комп-прогноз показывает, что ничего особенного в поведении испытуемых в ходе наружной работы не происходит. Вот они берут пробы грунта. Вот монтируют какой-то прибор, отойдя от станции на несколько метров. Вот ведут съемку с помощью специальной видеокамеры. Кстати, в роли оператора выступает не кто иной, как пилот… В какой-то момент он неуклюже поворачивается так, что его слегка заносит, и объектив камеры нацеливается куда-то вверх. Пилот замирает на несколько секунд, потом опускает камеру и вертит головой по сторонам. Шлем мешает рассмотреть его лицо. А командир делает знак, что можно возвращаться…
   Я вышел покурить на балкон.
   Было уже часа три ночи, и заснеженный город спал.
   Я жадно глотал табачный дым, не чувствуя его горечи, и глядел в темное небо. Оно было затянуто низкой облачностью - ни звезд, ни луны. Ни тем более Марса. Но я знал, что он - где-то там…
   Потом я вернулся в комнату и открыл «Word». Слова словно сами выпрыгивали на экран, и я едва успевал исправлять опечатки, которые то и дело возникали в результате высокой скорости набора текста.
   На этот раз Тюбин принял меня не в «военно-полевой лаборатории», а в обычном кабинете со всеми положенными атрибутами в виде приемной, большого стола из массива красного дерева и миловидной секретарши в короткой юбочке.
   И «забирать» меня на проходную выходил уже не он сам, а молодой парень в белом халате поверх джинсового костюма и с повадками профессионального хирурга.
   - Чай, кофе? - предложил Тюбин, когда мы уселись друг напротив друга за аэродромным столом.
   - Нет, спасибо, - отказался я, не без труда извлекая из сумки папку.
   - Ни фига себе! - простодушно поразился Тюбин. - Это вы такое заключение накатали?
   - Ну что вы, Филипп Сергеевич, неужели я похож на графомана?.. Это я возвращаю вам материалы по эксперименту.
   - А заключение где? - хищно прищурился Тюбин.
   Я молча протянул ему прозрачную папку с несколькими листами. Тюбин впился взглядом в первую страницу.
   - Но ведь это же… - вскоре пробормотал он, вскинув на меня глаза из-под опухших век.
   - Я хочу, чтобы вы прочли это. Думаю, много времени у вас это не займет…
   Вообще-то, я не люблю, когда в моем присутствии читают мои тексты. Ощущение голого среди волков, как выразился один немецкий писатель.
   Но сейчас был особый случай. Мне хотелось понаблюдать за реакцией своего собеседника, который вряд ли был способен по-актерски искусно владеть своей мимикой.
   Это был рассказ от первого лица. Назывался он «Первая марсианская бойня» и начинался фразой: «В отличие от других учреждений, тут не практиковали разовых пропусков».В нем почти достоверно описывалась моя работа на Институт. Только Тюбин там превратился в Рюмина. И я не рискнул называть, даже в измененном виде, фамилии участников эксперимента.
   Как и следовало ожидать, вначале Тюбин читал вполне безмятежно. Пару раз даже по-медвежьи рыкнул, что, видимо, у него означало смешок.
   Однако, дойдя до моих «размышлений вслух» по поводу киборгов, он насупился и хотел что-то сказать. Я попросил его не отвлекаться, и он с явной неохотой вернулся к листкам.
   Он читал мой рассказ, а я читал его лицо. Это оказалось забавным занятием. Что-то вроде телепатии.
   Наконец Тюбин добрался до последней страницы. Той, что заканчивалась фразой: «Ночное небо было затянуто низкой облачностью - ни звезд, ни луны. Ни тем более Марса… Но я знал, что он - где-то там».Тюбин читал ее внимательно, то и дело возвращаясь взглядом к уже прочитанным абзацам, и лицо его все больше мрачнело. Он даже заглянул на оборот листа в поисках продолжения.
   - И это - всё? - разочарованно спросил он.
   - Пока - да.
   - А суть-то в чем? Там же у вас нет никакого объяснения! Если не считать какого-то бреда насчет киборгов и переодетых марсианских лазутчиков…
   - Я просто не успел дописать, Филипп Сергеевич. Но готов изложить вам свои варианты.
   - Ну-ну-ну, - нервно подбодрил он меня.
   - Насчет киборгов вы правы. Творческий бред, не более того. Потому что, если даже когда-нибудь с помощью электроники удастся создать ни в чем не уступающее человеку искусственное существо, то стоить оно будет столько, что страна разорится, отправив на Марс подобную экспедицию. К тому же люди пока не готовы доверять важнейшие задания технике, какой бы совершенной она ни казалась. Гораздо дешевле и надежнее послать на освоение других планет обычных людей. Тем более, что в России пока еще, слава Богу, хватает людских ресурсов, верно?
   - Мы с самого начала ориентировались на пилотируемый полет, в отличие от американцев. Вполне возможно, что и с учетом тех экономических соображений, которые вы только что изложили. Но это уже, в принципе, не моя епархия…
   - Значит, в роли испытуемых мы имеем все-таки людей, - продолжал я. - А люди имеют одну очень странную особенность, Филипп Сергеевич. Они почему-то очень не любят, когда их обманывают. Точнее говоря, когда их пытаются обмануть и использовать в своих интересах другие люди.
   - Интересно, - криво усмехнулся Тюбин, - как же мы обманывали наших ребят? Может, вы думаете, что мы посулили им славу и награды, а на самом деле не собираемся никуда их посылать? Что, закончив эксперимент, скажем им: «Спасибо и прощайте»? Если так, то вы ошибаетесь, Владимир. В их контрактах всё четко прописано…
   - Я вовсе не о том… Вы обманули их другим способом. Точно так же, как у меня в рассказе про Марс, обманули преступников, приговоренных к пожизненному заключению. Им пообещали, что, если они соорудят на Марсе городок для первопереселенцев, то по возвращении на Землю будут отпущены на свободу. Они, наивные, поверили в это. А на самом деле никто и не собирался забирать их с Марса. Но заключенные узнали об этом в последний момент… Как и ваши ребята, Филипп Сергеевич.
   Тюбин так резко поднялся из-за стола, что я невольно вздрогнул.
   - Что за чепуху вы несете?! - загремел он. - Да с какой стати мы не стали бы планировать обратный полет?! Без благополучного возвращения экипажа не может быть и речи об успешном завершении экспедиции!.. И для нас очень важны те образцы грунта, минералов… возможно, даже растений, черт побери!.. которые они должны привезти с собой на Землю!..
   - Вы напрасно делаете вид, что не понимаете меня. Кстати, вы и меня пытались ввести в заблуждение. И я прекрасно понимаю, почему. Потому что консультантам, тем более привлеченным для разового мозгового штурма, такие секреты не доверяют.
   - О чем вы? - уставился на меня в упор Тюбин, опасно нависнув над столом.
   - Признайтесь: они ведь уже находятся на Марсе? Причем не подозревая об этом, верно?
   Я ожидал всего: и что мой собеседник еще громче заорет про гнусный поклеп; что он вызовет охрану, дабы она меня выставила вон и больше не подпускала к Институту на пушечный выстрел; что он усомнится в моем психическом здоровье. В худшем варианте он должен был меня скрутить и передать в лапы спецслужб, дабы предотвратить возможную утечку информации.
   Но Тюбин со скрежетом придвинул к себе массивный стул и шумно обрушился на него, будто парализованный.
   - Молодец, - хрипло похвалил он меня. - Башка у тебя кумекает, писатель. Как догадался-то?