Это разграничение, однако, не привилось в русской аспектологии, в которой 2 описанных выше значения традиционно рассматриваются как единое значение под названием конкретно-фактическое значение СВ. Однако различие это слишком важно, чтобы его игнорировать. Мы будем называть первое значение (тип употребления) СВ конкретно-событийным (или просто событийным значением), термин конкретно-фактическое мы зарезервируем за «не-точечным» значением, несмотря на те неудобства, которые представляет его возможное смешение с традиционным, широким употреблением этого термина: уж очень хороша его внутренняя форма, отражающая существо этого значения и очень точно соотносящая и в то же время противопоставляющая его сходному с ним (конкурирующему) и в то же время отличающемуся от него обобщенно-фактическому (общефактическому) значению НСВ.
2. Конкретно-событийное (событийное) значение. СВ в этом значении обозначает конкретное единичное (индивидуальное) «событие», привязанное к какому-то «пункту» пространства– времени и поэтому определенное. В коммуникативном фокусе при таком употреблении само событие в целом, = соединение всех ситуаций, образующих это событие.
Это важнейшее и наиболее специфичное значение СВ. Именно в этом значении / употреблении СВ является определенным (что часто рассматривается как определяющий, инвариантный признак СВ, см. [Leinonen 1982: 173–175; Dickey 2000: 19–23; 2006: 15; Падучева 1996: 87; и др.]), и именно в этом значении цепочка СВ способна обозначать последовательность событий [см., напр., Рассудова 1968: 34–35; Бондарко 1971: 15; Forsyth 1970: 10], выражает «секвентную связь» в тексте [Барентсен 1995] – признак, который иногда кладется в основу определения инварианта СВ [Барентсен 1995]. «Последовательность таких глаголов, иногда соединенных союзом 'и' (and), обозначает последовательность моментальных событий, следующих непосредственно одно после другого: Я вошел в комнату, снял шляпу, повесил ее на гвоздь, сел в кресло и закурил папиросу» [Wierzbicka 1967: 2246][24] – не только, впрочем, моментальных, а любой протяженности. При этом очевидно, что эти два свойства СВ связаны друг с другом: если события не занимают определенного положения на временной линии, не соотнесены с какими-то пунктами / интервалами на этой линии, то невозможно говорить ни о последовательности, ни об одновременности.
Остановимся подробнее на определенности событийного СВ. Определенность СВ рассматривается как временная (темпоральная) определенность предиката, занимающего определенный пункт во времени [Leinonen 1982; Dickey 2000: 22–23]. Однако временной определенности недостаточно, чтобы сделать событие определенным. События происходят не только во времени, но и в пространстве, и в одно и то же время в разных точках пространства могут происходить разные события с разными объектами. Так, если Иван услышал выстрел и Петр услышал (этот же) выстрел, то хотя время одно, но события разные, поскольку произошли в разных пространственных фрагментах: одно произошло с Иваном, другое – с Петром. Общий принцип индивидуации событий тот же, что и для материальных объектов, которым, по словам Локка, является «само существование, определяющее предмету любого вида его время и место, которые не могут быть общими у двух предметов одного и того же рода» [Локк 1985, т. 1: 381–382]. То же относится и к событиям: индивидуальное событие занимает определенный «пункт», «участок» пространства («пространство» здесь может пониматься расширительно: не только как физическое пространство, но и «пространство» души, мысли, восприятия и т. п.) и времени [см. Храковский 1989: 16–17]), и другое событие (того же рода) не может поместиться в том же пункте; другое событие будет привязано к другому месту и / или другому времени[25]. При этом надо отличать от различных событий различные описания (интерпретации) одного и того же объективного события: Российский боксер Александр Поветкин одержал победу над американцем Таурусом Сайксом и завоевал право встретиться с чемпионом по версиям IBF и WBO в супертяжелом весе украинцем Владимиром Кличко = победил и тем самым завоевал…; Петя посидел, отдохнул и пошел дальше = посидел и тем самым, в ходе этого отдохнул. Поскольку объективное событие одно, то не может идти и речи о последовательности или одновременности. Ср.: «Соотносимым во времени разным «глагольным действиям» … могут соответствовать … разные аспекты одного и того же внеязыкового «динамического референта» [Теория 1987: 236].
Событие может локализоваться в пространстве посредством эксплицитных показателей места: Вчера в баре на улице Вавилова, 18, произошла драка; Марта 25 числа случилось в Петербурге необыкновенно странное происшествие (Гоголь. Нос). Однако это не обязательно. Обычно событие привязывается к определенным пунктам, «участкам» пространства через объекты, участвующие в этом событии, поскольку, как было сказано выше, эти объекты (этот объект) занимают определенное положение в пространстве, которое не может быть одновременно заполнено другими объектами: Сегодня президент России Дмитрий Медведев встретился с премьер-министром В. В. Путиньм.
Локализация в определенном пункте / интервале времени также может производиться посредством эксплицитных показателей времени (в 14 часов 15минут 23 сентября 1949 года), часто дейктического характера и опирающихся как на исходную точку отсчета на момент речи: вчера, сегодня, завтра и т. д.: Ты готов? – Сейчас оденусь! Однако событие может также получать определенное положение во времени благодаря тому, что оно связано в речевой цепи событий с другими событиями, уже являющимися определенными, отношениями одновременности, последовательности, иногда (реже) предшествования. Эта цепь нуждается только в том, чтобы быть прикрепленной своим начальным звеном к какому-то определенному моменту или периоду времени; каждое последующее звено делает определенным его связанность с предшествующим (или одновременным) определенным звеном. … Буфетчик промолвил: – Покорнейше благодарю, – и опустился на скамеечку. Задняя ее ножка тотчас с треском подломилась, и буфетчик, охнув, пребольно ударился задом об пол. Падая, он поддел ногой другую скамеечку… и с нее опрокинул себе на брюки полную чашу красного вина… (М. Булгаков. Мастер и Маргарита).
Отдельный вопрос – что делает определенным первое звено в этой цепи, за которое и держится вся цепь, откуда черпают определенность опосредованно все последующие звенья. Существуют различные способы конструирования и интродукции исходного звена, введения его в мир, соединения с временем и местом. См., например, интродукцию исходного события в романе «Мастер и Маргарита»: Однажды весною, в час небывало жаркого заката, в Москве, на Патриарших прудах, появились два гражданина, с какового и началась цепь московских событий в «пространстве» данного романа, ср. другой тип интродукции в повести Гоголя «Нос»: Марта 25 числа случилось в Петербурге необыкновенно странное происшествие. Цирюльник Иван Яковлевич … проснулся довольно рано и услышал запах горячего хлеба. … Приподнявшись … и т. д. При этом первое звено может выражаться как СВ, так и НСВ: Однажды весной в ясный апрельский день я сидел на скамейке в парке. Вдруг на аллее вдали появился… – тоже нормальное начало! Первое звено может быть и статичным, но оно является тем неподвижным, но закрепленным в пространстве и времени звеном, на которое опираются все последующие события. (Подробнее об видах и способах интродукции см. [Арутюнова 1976: 357–366; 1998: 98-101; Шатуновский 2004а].)
Однако далеко не всегда ряд С В в событийном значении обозначает реальную последовательность событий. Для этого должны выполняться определенные условия, связанные как с самим значением СВ, так и с особенностями того, что описывается. Прежде всего, эти глаголы должны относиться к одному и тому же «фрагменту действительности», не просто объекту, а именно фрагменту, притом рассматриваемому в одном и том же аспекте. Если действия выполняются / события происходят с разными субъектами, то последовательность их остается неизвестной: Он понимающе кивнул головой. В тот же момент они услышали отчаянный крик брюнетки. … Еще несколько пар остановились, наблюдая за скандалом, а от дальней стены отделилась темная тень и пошла к двери. (Клаус Риффбьерг. Остров любви. М., 1984. Пер. с датского), где остановились и отделилась относятся к разным субъектам и не образуют последовательность, а кивнул и услышали относятся к разным аспектам субъектов: восприятию и физическому движению, и также не последовательны, а одновременны. Ср. также: Вы слушаете? Алло!.. Безобразие! – вдруг завопил Иван и швырнул трубку в стену (Мастер и Маргарита), где последовательность неизвестна, поскольку эти действия производятся разными «частями» Ивана и поэтому ничто не препятствует им быть одновременными; аналогично: Он смутился, покраснел и выронил книгу из рук, где смутился относится к ментальному аспекту субъекта, душе, покраснел – к лицу, а выронил книгу – из рук. Значение СВ взаимодействует с общим контекстом в соответствии с описанным выше общим принципом индивидуации событий по следующему правилу: если два события, каждое из которых занимает определенную, уникальную точку / интервал времени, относятся к одному и тому же пункту, фрагменту «пространства», эти события понимаются как разновременные, при этом порядок следования глаголов в тексте иконически отражает последовательность обозначаемых ими событий: Сын на ножки поднялся, в дно головкой уперся, поднатужился немножко, «Как бы нам на двор окошко здесь проделать?» – молвил он, вышиб дно и вышел вон (Пушкин. Сказка о царе Салтане..), где понимаются как последовательные события поднялся, затем уперся, затем поднатужился, затем вышиб дно, затем вышел вон – поскольку все они относятся к одному и тому же субъекту, понимаемому как единое целое; в то же время положение молвил по отношению к поднатужился и вышиб остается неопределенным, поскольку относится к другому аспекту субъекта (попросту, может выполняться им одновременно с другими действиями). (Тем не менее, оно явно после уперся и перед вышел вон; неясность касается только его отношений с событиями, обозначенными расположенными рядом глаголами.) Вообще, понимание событий как последовательных – это более «сильное», более информативное понимание; оно требует больших контекстуально-семантических условий; всегда, когда можно понять события как не последовательные, такое понимание не возникает: Посидели, посмеялись, поговорили (пример из [Бондарко 1971]) – где посидели и поговорили не последовательны, поскольку сидели и говорили разными «фрагментами» тела, а посмеялись и поговорили также не последовательны, поскольку обозначают фактически не единые, а прерывистые события, состоящие из отдельных повторяющихся актов, интервалов говорения и смеха, которые могут, таким образом, проникать друг в друга и тем самым совпадать.
Другое ограничение на выражение событийными СВ последовательности событий связано с характером значения СВ (обозначаемых ими событий). Изображающая движение мира цепочка СВ строится таким образом, что каждый последующий глагол берет в качестве своего исходного пункта этап, на который «продвинул» историю предшествующий глагол, и, опираясь на него, двигает историю дальше, таким образом, глаголы «сцепляются» общими ситуациями: 'не Р – Р', 'Р – Q', 'Q – R' и т. д. Так, выше царевич сначала поднялся, т. е. перешел из горизонтального или сидячего положения в вертикальное, затем, находясь в вертикальном положении, передвинулся таким образом, что голова пришла в контакт с дном бочки, затем, находясь в таком контакте, начал прикладывать силу к дну. и т. д. Если такое «сцепление» отсутствует, то глаголы не понимаются как выражающие последовательность. Это имеет место, например, в тех случаях, когда все глаголы начинательные, ср. [Бондарко 1971: 16]. После начинательного глагола должен идти, так сказать, «продолжательный» глагол; если дальше опять идет начинательный глагол, то он не может «сцепиться» с предшествующим начинательным глаголом и обозначает начало другого действия, и вся серия обозначает ряд неизвестно как расположенных во времени (по отношению друг к другу, но не к другим событиям!) событий: Все зашумели, задвигались, заговорили; Тарантас по-вчерашнему запрыгал, завизжал, застучало неистово ведро, привязанное к задку (Чехов. Печенег) (примеры из [Бондарко 1971])[26]. То же относится и завершительным (финитивным) глаголам: после финитивного глагола, чтобы продолжить историю с тем же объектом, должен идти начинательный глагол; ряд финитивных глаголов обозначает серию неизвестно как расположенных по отношению друг к другу событий: Настанет день – печальный, говорят! – Отцарствуют, отплачут, отгорят, – Остужены чужими пятаками, – Мои глаза, подвижные, как пламя (М. Цветаева).
Во всех перечисленных выше случаях, когда последовательность СВ не указывает на последовательность событий (различие объектов / аспектов объектов, отсутствие внутреннего «сцепления»), последовательность, тем не менее, может быть выражена – с помощью эксплицитных показателей следования (таксисных показателей): затем, потом, после этого, вслед за этим, сначала… затем … наконец… и т. д., а также формы деепричастия СВ, которая также является эксплицитным синтактико-морфологическим показателем следования (предшествования). В некоторых случаях наличие таких показателей обязательно, и их отсутствие делает текст бессвязным: Он остановил свой взор на верхних этажах, ослепительно отражающих в стеклах изломанное и навсегда уходящее от Михаила Александровича солнце, затем перевел его вниз, где стекла начали предвечерне темнеть, чему-то снисходительно усмехнулся, прищурился, руки положил на набалдашник, а подбородок на руки (М. Булгаков. Мастер и Маргарита). Без затем аномально: Он остановил свой взор на верхних этажах, *перевел его вниз… Здесь опущен этап, вводимый сочетанием остановил взгляд: 'смотрел на них некоторое время и затем прекратил смотреть'[27]; чтобы перескочить через этот пробел к последующему действию, необходимо затем. Вместо затем может быть использовано деепричастие, однако при этом нужно эксплицировать пропущенное действие: Он остановил свой взор на верхних этажах и, посмотрев на них некоторое время, перевел взгляд вниз… Не в форме деепричастия эта последовательность также была бы аномальной, хотя и несколько лучше: Он остановил свой взор на верхних этажах, посмотрел на них некоторое время,?перевел взгляд вниз…
3. Конкретно-фактическое значение СВ. Высказывания с СВ в конкретно-фактическом употреблении / значении (сокращенно КФ СВ) выносят в коммуникативный фокус модальный компонент 'имеет место', информируют о том, что 'данное единичное конкретное событие имело место (в мире или в его фрагменте)' (если диктальное событие уже известно) или, если событие неизвестно и также нуждается в описании, что ' имело место данное единичное конкретное (определенное) событие'[28]. Как отмечает Дж. Форсайт, «reporting the fact that an action occurred is quite as much a function of the perfective verb as of the imperfective» [Forsyth 1970: 82] («Указание на факт, что имело место некоторое действие, является в той же мере функцией глаголов совершенного вида, как и несовершенного»). Однако, будучи единичным, это событие «извлечено» из цепи событий, отвлечено от того момента-периода («участка») времени, когда оно произошло или произойдет. Это событие было или будет, в какой момент – не конкретизировано, потому что это неважно или неизвестно (особенно часто для будущего времени). СВ в этом значении весьма близок к общефактическому значению (далее ОФ) НСВ; поэтому они во многих случаях взаимозаменимы и конкурируют: Куда билет запропастился? Я ведь взял / брал билет!; В поисках неизвестного человека, который отрекомендовался вам как знакомый Понтия Пилата, вы вчера произвели следующие действия, – тут Стравинский стал загибать длинные пальцы, поглядывая то в лист, то на Ивана, – повесили на грудь иконку. Было? – Было, – хмуро согласился Иван. – Сорвались с забора, повредили лицо? Так? Явились в ресторан с зажженной свечой в руке, в одном белье и в ресторане побили кого-то. Привезли вас сюда связанным. Попав сюда, вы звонили (ОФ НСВ, но возможно было употребить и КФ СВ позвонили. – И. Ш.) в милицию и просили (можно было бы попросили. – И. Ш.) прислать пулеметы. Затем сделали попытку выброситься из окна (М. Булгаков. Мастер и Маргарита).
Поскольку в фокусе 'имеет место' и событие не привязано к определенному пункту пространства-времени, глаголы СВ в конкретно фактическом значении не указывают на последовательность событий. «Последовательность предложений в данном «не-точечном» значении образует чисто логическую конъюнкцию и не несет какой-либо информации об относительной хронологии событий» [Wierzbicka 1967: 2248]. Глаголы СВ в этом случае обозначают «набор фактов», взаимный порядок которых неизвестен и неважен. (Это не опровергается тем, что в некоторых случаях по самому характеру действий ясно, что сначала был один факт, а затем другой, или тем, что этот порядок устанавливается посредством показателей следования, как в примере выше.)
Например: Женщины любят только мерзавцев, это всем известно. Однако быть мерзавцем не каждому дано. У меня был знакомый валютчик Акула. Избивал жену черенком лопаты. Подарил ее шампунь своей возлюбленной. Убил кота. Один раз в жизни приготовил ей бутерброд с сыром. Жена всю ночь рыдала от умиления и нежности. Консервы девять лет в Мордовию посылала. Ждала… (С. Довлатов. Компромисс).
Не менее характерно это значение С В и для будущего времени: Труды мои будут вдохновенны. Над ними будет веять недоступное земле божество. Я совершу! (Гоголь); Соня. Мы отдохнем! … Мы отдохнем! Мы услышим ангелов, мы увидим все небо в алмазах, мы увидим, как все зло земное, все наши страдания потонут в милосердии, которое наполнит собою весь мир, и наша жизнь станет тихою, нежною, сладкою, как ласка (Чехов. Дядя Ваня). При этом в будущем времени область его употребления расширяется за счет тех контекстов, в которых в прошедшем времени употребляется ОФ НСВ: Мы видели / * увидели все небо в алмазах – Мы *будем видеть / увидим все небо в алмазах; Я ее никогда не видел / *не увидел – Я ее никогда не увижу / *не буду видеть.
Возможность употребления в КФ значении связана с семантическими особенностями глаголов. Конкретно-фактическое значение могут иметь не все глаголы СВ, а только такие, которые обозначают целостное действие (событие), т. е. включают в свое значение указание на этап, когда действия и т. п. не было, и на этап, когда его снова нет. Поэтому не могут иметь конкретно-фактического значения (т. е. употребляться изолированно, вне цепи событий) начинательные и завершительные глаголы, такие как увидеть (Я увидел Вознесенского ='… и продолжаю видеть…', полюбить (тот, кто полюбил, продолжает любить, и конец в самом глаголе никак не указан); аналогично: разлюбить (где нет указания на начало состояния любви, глагол начинает с этапа, когда любовь уже имеет место), закричать, запеть, докурить, докуриться и масса других, см. выше типы СВ). Ср. также: Дремлет взрытая дорога. Ей сегодня примечталось, что совсем-совсем немного ждать зимы седой осталось. Ах, и сам я в чаще звонкой увидал вчера в тумане: рыжий месяц жеребенком запрягался в наши сани (С. Есенин). Примечталось – целостное, законченное действие, увидал (= общефактическому НСВ видел), в отличие от увидел, специализировано на выражении целостного, законченного акта восприятия и соответственно выражении конкретно-фактического, а не событийного значения.
В то же время в контексте данного коммуникативного употребления не-целостные глаголы могут переосмысляться как целостные, особенно в будущем времени, где часто возникает настоятельная коммуникативная нужда в употреблении СВ, поскольку употребление НСВ по тем или иным причинам невозможно. Так, в Мы отдохнем! Мы услышим ангелов, мы увидим все небо в алмазах. (Чехов. Дядя Ваня) КФ услышим и увидим понимаются как 'не Р – Р – не Р'.
4. Экспликативное (таксономическое) употребление СВ. Коммуникативный тип экспликативных вопросов и высказываний в целом в эксплицитном виде выделен и описан в работах Х. Мелига, которому принадлежит и сам термин [Mehlig 1991]. Коммуникативная специфика данных высказываний состоит в том, что в этом случае уже известно, что нечто имеет / имело / будет иметь место; сообщается или спрашивается о том, что именно имеет и т. д. место. Иными словами, в коммуникативном фокусе описание ситуации, модальный компонент 'имеет место' относится к данному. Данное коммуникативное употребление в меньшей степени связано с особенностями значения СВ; оно также возможно и для НСВ.
Экспликативное употребление СВ является вторичным, производным от конкретно-фактического значения. В этом случае известно, что данное событие имело место (КФ СВ, от которого отталкивается экспликативное употребление), однако неизвестно, какое именно событие это было (диктум). Такие вопросы отвечают на эксплицитный или имплицитный (его можно подставить) общий диктальный вопрос (по Балли): Что произошло/случилось? Что сделалХ? и т. д. Что произошло? – Собака укусила мальчика; Что он сделал? – Украл 2 миллиона и т. п., см. [Mehlig 1991]. Если описывается множество событий, то они образуют такой же неупорядоченный во времени ряд, как ряд КФ СВ: [Что она вчера сделала?] Вчера она постирала, погладила, поубирала в квартире. Заметим, что в контексте, подобном последнему, могут употребляться не только ограничительные глаголы, как в примере выше, но также и другие типы СВ: Вчера она выстирала белье, зашила дырку в носке, починила утюг.
Как разновидность данного употребления можно рассматривать употребление СВ, которое мы будем, используя термин М. Я. Гловинской (говорящей об интерпретационном значении НСВ [Гловинская 2001, c. 193]), называть интерпретационным употреблением СВ. Аналогичное употребление применительно к конструкциям с деепричастиями отмечено А. В. Бондарко: «Отношения характеризации, нередко выступающие в русском языке в конструкциях с деепричастиями, существенно модифицируют временные связи между основной и второстепенной предикацией» [Теория 1987: 235]: Катя совершила ошибку, уехав из города [там же, с. 236]. Если в случае собственно экспликативного употребления вообще неизвестно, что произошло, было сделано и т. п., и только известно, что что-то произошло / было сделано, то здесь известно, что имело место такое-то конкретное событие, которое говорящий интерпретирует как некоторое другое событие. Первое, известное событие является в этом случае субъектом макросуждения, второе, интерпретирующее – своего рода предикатом (это как в области имен: Ваш друг – дурак / герой / автор этой статьи и т. п.). Предикатное суждение в этом случае имеет, как это свойственно и предикатам в области имен [Арутюнова 1976: 330–343; 1980: 167–170; 1998: 35–40], более абстрактный, часто оценочный характер. Так, следующее высказывание [Редактор автору: ] Вы допустили грубую идеологическую ошибку (С. Довлатов. Компромисс) может быть понято как конкретно-фактическое, если сообщение о том, что это событие имело место, делается в данном дискурсе впервые, если этот факт вводится в текст данным предложением (именно такова ситуация в рассказе). Но если денотативное событие уже известно, и данное высказывание относит какое-то уже известное конкретное событие к некоторому другому, более абстрактному типу событий, то это интерпретационное (квалифицирующее) употребление. Например, если бы уже было известно, что Довлатов в статье перечислил страны не в надлежащем порядке (социалистические, нейтральные, страны НАТО), и редактор относит это к классу 'грубых идеологических ошибок', интерпретирует это как 'грубую идеологическую ошибку', то это интерпретационное употребление: = 'Это грубая идеологическая ошибка'. Дополнительное усложнение возникает, если между этими различными квалификациями события устанавливается какая-то обусловленность: Поветкин победил Сайкса и тем самым завоевал право на встречу с чемпионом мира.
Характерно, что такие квалифицирующие описания обычно не могут употребляться в событийном значении: они характеризуют, квалифицируют, интерпретируют событие, но плохо приспособлены к тому, чтобы непосредственно описывать реальность, идентифицировать событие (то же для предикатных существительных: Вы – прелесть / идиот/ гений! и *Прелесть вошла в комнату;?Идиот / гений выпил рюмку и т. д.) [Wierzbicka 1970: 644; Арутюнова 1976: 344–350]. Поэтому плохо: Он пришел на работу, сел за стол, начал писать статью, допустил грубую идеологическую ошибку и, не закончив статьи, закурил.
Вариантом экспликативного употребления является также «опровергающее» употребление (при частичном диктальном отрицании), когда то, что имело место, было охарактеризовано, идентифицировано (по мнению говорящего) неправильно: Я не пришел, я приехал – 'То, что я сделал, было не пришел, а приехал'.
Характеристика события или статического положения вещей может быть «встроена» в значение глагола: Ивану посчастливилось родиться / жить в Москве ='Случилось так, что Иван родился / живет в Москве, и это счастье'; Ивану повезло: он выиграл в лотерею миллион.
Дальнейшая коммуникативно-синтаксическая деривация связана со случаями, когда факт частично известен. Например, адресат знает, что было совершено убийство Кеннеди, но не знает, кто был субъектом этого действия. На этой базе возникают Кто убил Кеннеди? и Кеннеди убил Освальд = Тот, кто убил Кеннеди, – Освальд.
5. Перфектное значение. В отличие от событийного значения, в случае перфектного употребления в фокусе часть события, а именно результирующее состояние, конечное Р ('имеет место конечное, итоговое Р'). Это значение (тип употребления) глагол может иметь наряду с другими коммуникативными употреблениями (значениями): После работы я пришел домой. (возможно продолжение): . умылся, поужинал и сел смотреть телевизор и Петя пришел = 'Петя здесь', в фокусе только конечная ситуация; Она на мгновение замерла и затем тихо-тихо прошептала… (событийное значение) и Станция в ужасе замерла (М. Булгаков. Белая гвардия) – перфектное значение. В то же время некоторые глаголы специализированы на выражении перфектного значения, понимаются исключительно или преимущественно в перфектном значении, например загорел, похудел, посвежел, растолстел, устал, понаехали, поналетели: По-налетели к нам, суки позорные … (В. Пелевин. Жизнь насекомых), уставился, выпялился, вытаращился и т. п.: Ну, что уставилась? Штукатура никогда не видала? (из анекдота).
Поскольку в фокусе конечная С, все приглагольные обстоятельства и характеристики относятся именно к ней: Восемь часов, а едва засерело, – вздохнул офицер… (Б. Акунин. Статский советник); Он сильно растолстел; Окно было чуть-чуть приоткрыто; Я немного устал; Как ты похудел! и т. д.
2. Конкретно-событийное (событийное) значение. СВ в этом значении обозначает конкретное единичное (индивидуальное) «событие», привязанное к какому-то «пункту» пространства– времени и поэтому определенное. В коммуникативном фокусе при таком употреблении само событие в целом, = соединение всех ситуаций, образующих это событие.
Это важнейшее и наиболее специфичное значение СВ. Именно в этом значении / употреблении СВ является определенным (что часто рассматривается как определяющий, инвариантный признак СВ, см. [Leinonen 1982: 173–175; Dickey 2000: 19–23; 2006: 15; Падучева 1996: 87; и др.]), и именно в этом значении цепочка СВ способна обозначать последовательность событий [см., напр., Рассудова 1968: 34–35; Бондарко 1971: 15; Forsyth 1970: 10], выражает «секвентную связь» в тексте [Барентсен 1995] – признак, который иногда кладется в основу определения инварианта СВ [Барентсен 1995]. «Последовательность таких глаголов, иногда соединенных союзом 'и' (and), обозначает последовательность моментальных событий, следующих непосредственно одно после другого: Я вошел в комнату, снял шляпу, повесил ее на гвоздь, сел в кресло и закурил папиросу» [Wierzbicka 1967: 2246][24] – не только, впрочем, моментальных, а любой протяженности. При этом очевидно, что эти два свойства СВ связаны друг с другом: если события не занимают определенного положения на временной линии, не соотнесены с какими-то пунктами / интервалами на этой линии, то невозможно говорить ни о последовательности, ни об одновременности.
Остановимся подробнее на определенности событийного СВ. Определенность СВ рассматривается как временная (темпоральная) определенность предиката, занимающего определенный пункт во времени [Leinonen 1982; Dickey 2000: 22–23]. Однако временной определенности недостаточно, чтобы сделать событие определенным. События происходят не только во времени, но и в пространстве, и в одно и то же время в разных точках пространства могут происходить разные события с разными объектами. Так, если Иван услышал выстрел и Петр услышал (этот же) выстрел, то хотя время одно, но события разные, поскольку произошли в разных пространственных фрагментах: одно произошло с Иваном, другое – с Петром. Общий принцип индивидуации событий тот же, что и для материальных объектов, которым, по словам Локка, является «само существование, определяющее предмету любого вида его время и место, которые не могут быть общими у двух предметов одного и того же рода» [Локк 1985, т. 1: 381–382]. То же относится и к событиям: индивидуальное событие занимает определенный «пункт», «участок» пространства («пространство» здесь может пониматься расширительно: не только как физическое пространство, но и «пространство» души, мысли, восприятия и т. п.) и времени [см. Храковский 1989: 16–17]), и другое событие (того же рода) не может поместиться в том же пункте; другое событие будет привязано к другому месту и / или другому времени[25]. При этом надо отличать от различных событий различные описания (интерпретации) одного и того же объективного события: Российский боксер Александр Поветкин одержал победу над американцем Таурусом Сайксом и завоевал право встретиться с чемпионом по версиям IBF и WBO в супертяжелом весе украинцем Владимиром Кличко = победил и тем самым завоевал…; Петя посидел, отдохнул и пошел дальше = посидел и тем самым, в ходе этого отдохнул. Поскольку объективное событие одно, то не может идти и речи о последовательности или одновременности. Ср.: «Соотносимым во времени разным «глагольным действиям» … могут соответствовать … разные аспекты одного и того же внеязыкового «динамического референта» [Теория 1987: 236].
Событие может локализоваться в пространстве посредством эксплицитных показателей места: Вчера в баре на улице Вавилова, 18, произошла драка; Марта 25 числа случилось в Петербурге необыкновенно странное происшествие (Гоголь. Нос). Однако это не обязательно. Обычно событие привязывается к определенным пунктам, «участкам» пространства через объекты, участвующие в этом событии, поскольку, как было сказано выше, эти объекты (этот объект) занимают определенное положение в пространстве, которое не может быть одновременно заполнено другими объектами: Сегодня президент России Дмитрий Медведев встретился с премьер-министром В. В. Путиньм.
Локализация в определенном пункте / интервале времени также может производиться посредством эксплицитных показателей времени (в 14 часов 15минут 23 сентября 1949 года), часто дейктического характера и опирающихся как на исходную точку отсчета на момент речи: вчера, сегодня, завтра и т. д.: Ты готов? – Сейчас оденусь! Однако событие может также получать определенное положение во времени благодаря тому, что оно связано в речевой цепи событий с другими событиями, уже являющимися определенными, отношениями одновременности, последовательности, иногда (реже) предшествования. Эта цепь нуждается только в том, чтобы быть прикрепленной своим начальным звеном к какому-то определенному моменту или периоду времени; каждое последующее звено делает определенным его связанность с предшествующим (или одновременным) определенным звеном. … Буфетчик промолвил: – Покорнейше благодарю, – и опустился на скамеечку. Задняя ее ножка тотчас с треском подломилась, и буфетчик, охнув, пребольно ударился задом об пол. Падая, он поддел ногой другую скамеечку… и с нее опрокинул себе на брюки полную чашу красного вина… (М. Булгаков. Мастер и Маргарита).
Отдельный вопрос – что делает определенным первое звено в этой цепи, за которое и держится вся цепь, откуда черпают определенность опосредованно все последующие звенья. Существуют различные способы конструирования и интродукции исходного звена, введения его в мир, соединения с временем и местом. См., например, интродукцию исходного события в романе «Мастер и Маргарита»: Однажды весною, в час небывало жаркого заката, в Москве, на Патриарших прудах, появились два гражданина, с какового и началась цепь московских событий в «пространстве» данного романа, ср. другой тип интродукции в повести Гоголя «Нос»: Марта 25 числа случилось в Петербурге необыкновенно странное происшествие. Цирюльник Иван Яковлевич … проснулся довольно рано и услышал запах горячего хлеба. … Приподнявшись … и т. д. При этом первое звено может выражаться как СВ, так и НСВ: Однажды весной в ясный апрельский день я сидел на скамейке в парке. Вдруг на аллее вдали появился… – тоже нормальное начало! Первое звено может быть и статичным, но оно является тем неподвижным, но закрепленным в пространстве и времени звеном, на которое опираются все последующие события. (Подробнее об видах и способах интродукции см. [Арутюнова 1976: 357–366; 1998: 98-101; Шатуновский 2004а].)
Однако далеко не всегда ряд С В в событийном значении обозначает реальную последовательность событий. Для этого должны выполняться определенные условия, связанные как с самим значением СВ, так и с особенностями того, что описывается. Прежде всего, эти глаголы должны относиться к одному и тому же «фрагменту действительности», не просто объекту, а именно фрагменту, притом рассматриваемому в одном и том же аспекте. Если действия выполняются / события происходят с разными субъектами, то последовательность их остается неизвестной: Он понимающе кивнул головой. В тот же момент они услышали отчаянный крик брюнетки. … Еще несколько пар остановились, наблюдая за скандалом, а от дальней стены отделилась темная тень и пошла к двери. (Клаус Риффбьерг. Остров любви. М., 1984. Пер. с датского), где остановились и отделилась относятся к разным субъектам и не образуют последовательность, а кивнул и услышали относятся к разным аспектам субъектов: восприятию и физическому движению, и также не последовательны, а одновременны. Ср. также: Вы слушаете? Алло!.. Безобразие! – вдруг завопил Иван и швырнул трубку в стену (Мастер и Маргарита), где последовательность неизвестна, поскольку эти действия производятся разными «частями» Ивана и поэтому ничто не препятствует им быть одновременными; аналогично: Он смутился, покраснел и выронил книгу из рук, где смутился относится к ментальному аспекту субъекта, душе, покраснел – к лицу, а выронил книгу – из рук. Значение СВ взаимодействует с общим контекстом в соответствии с описанным выше общим принципом индивидуации событий по следующему правилу: если два события, каждое из которых занимает определенную, уникальную точку / интервал времени, относятся к одному и тому же пункту, фрагменту «пространства», эти события понимаются как разновременные, при этом порядок следования глаголов в тексте иконически отражает последовательность обозначаемых ими событий: Сын на ножки поднялся, в дно головкой уперся, поднатужился немножко, «Как бы нам на двор окошко здесь проделать?» – молвил он, вышиб дно и вышел вон (Пушкин. Сказка о царе Салтане..), где понимаются как последовательные события поднялся, затем уперся, затем поднатужился, затем вышиб дно, затем вышел вон – поскольку все они относятся к одному и тому же субъекту, понимаемому как единое целое; в то же время положение молвил по отношению к поднатужился и вышиб остается неопределенным, поскольку относится к другому аспекту субъекта (попросту, может выполняться им одновременно с другими действиями). (Тем не менее, оно явно после уперся и перед вышел вон; неясность касается только его отношений с событиями, обозначенными расположенными рядом глаголами.) Вообще, понимание событий как последовательных – это более «сильное», более информативное понимание; оно требует больших контекстуально-семантических условий; всегда, когда можно понять события как не последовательные, такое понимание не возникает: Посидели, посмеялись, поговорили (пример из [Бондарко 1971]) – где посидели и поговорили не последовательны, поскольку сидели и говорили разными «фрагментами» тела, а посмеялись и поговорили также не последовательны, поскольку обозначают фактически не единые, а прерывистые события, состоящие из отдельных повторяющихся актов, интервалов говорения и смеха, которые могут, таким образом, проникать друг в друга и тем самым совпадать.
Другое ограничение на выражение событийными СВ последовательности событий связано с характером значения СВ (обозначаемых ими событий). Изображающая движение мира цепочка СВ строится таким образом, что каждый последующий глагол берет в качестве своего исходного пункта этап, на который «продвинул» историю предшествующий глагол, и, опираясь на него, двигает историю дальше, таким образом, глаголы «сцепляются» общими ситуациями: 'не Р – Р', 'Р – Q', 'Q – R' и т. д. Так, выше царевич сначала поднялся, т. е. перешел из горизонтального или сидячего положения в вертикальное, затем, находясь в вертикальном положении, передвинулся таким образом, что голова пришла в контакт с дном бочки, затем, находясь в таком контакте, начал прикладывать силу к дну. и т. д. Если такое «сцепление» отсутствует, то глаголы не понимаются как выражающие последовательность. Это имеет место, например, в тех случаях, когда все глаголы начинательные, ср. [Бондарко 1971: 16]. После начинательного глагола должен идти, так сказать, «продолжательный» глагол; если дальше опять идет начинательный глагол, то он не может «сцепиться» с предшествующим начинательным глаголом и обозначает начало другого действия, и вся серия обозначает ряд неизвестно как расположенных во времени (по отношению друг к другу, но не к другим событиям!) событий: Все зашумели, задвигались, заговорили; Тарантас по-вчерашнему запрыгал, завизжал, застучало неистово ведро, привязанное к задку (Чехов. Печенег) (примеры из [Бондарко 1971])[26]. То же относится и завершительным (финитивным) глаголам: после финитивного глагола, чтобы продолжить историю с тем же объектом, должен идти начинательный глагол; ряд финитивных глаголов обозначает серию неизвестно как расположенных по отношению друг к другу событий: Настанет день – печальный, говорят! – Отцарствуют, отплачут, отгорят, – Остужены чужими пятаками, – Мои глаза, подвижные, как пламя (М. Цветаева).
Во всех перечисленных выше случаях, когда последовательность СВ не указывает на последовательность событий (различие объектов / аспектов объектов, отсутствие внутреннего «сцепления»), последовательность, тем не менее, может быть выражена – с помощью эксплицитных показателей следования (таксисных показателей): затем, потом, после этого, вслед за этим, сначала… затем … наконец… и т. д., а также формы деепричастия СВ, которая также является эксплицитным синтактико-морфологическим показателем следования (предшествования). В некоторых случаях наличие таких показателей обязательно, и их отсутствие делает текст бессвязным: Он остановил свой взор на верхних этажах, ослепительно отражающих в стеклах изломанное и навсегда уходящее от Михаила Александровича солнце, затем перевел его вниз, где стекла начали предвечерне темнеть, чему-то снисходительно усмехнулся, прищурился, руки положил на набалдашник, а подбородок на руки (М. Булгаков. Мастер и Маргарита). Без затем аномально: Он остановил свой взор на верхних этажах, *перевел его вниз… Здесь опущен этап, вводимый сочетанием остановил взгляд: 'смотрел на них некоторое время и затем прекратил смотреть'[27]; чтобы перескочить через этот пробел к последующему действию, необходимо затем. Вместо затем может быть использовано деепричастие, однако при этом нужно эксплицировать пропущенное действие: Он остановил свой взор на верхних этажах и, посмотрев на них некоторое время, перевел взгляд вниз… Не в форме деепричастия эта последовательность также была бы аномальной, хотя и несколько лучше: Он остановил свой взор на верхних этажах, посмотрел на них некоторое время,?перевел взгляд вниз…
3. Конкретно-фактическое значение СВ. Высказывания с СВ в конкретно-фактическом употреблении / значении (сокращенно КФ СВ) выносят в коммуникативный фокус модальный компонент 'имеет место', информируют о том, что 'данное единичное конкретное событие имело место (в мире или в его фрагменте)' (если диктальное событие уже известно) или, если событие неизвестно и также нуждается в описании, что ' имело место данное единичное конкретное (определенное) событие'[28]. Как отмечает Дж. Форсайт, «reporting the fact that an action occurred is quite as much a function of the perfective verb as of the imperfective» [Forsyth 1970: 82] («Указание на факт, что имело место некоторое действие, является в той же мере функцией глаголов совершенного вида, как и несовершенного»). Однако, будучи единичным, это событие «извлечено» из цепи событий, отвлечено от того момента-периода («участка») времени, когда оно произошло или произойдет. Это событие было или будет, в какой момент – не конкретизировано, потому что это неважно или неизвестно (особенно часто для будущего времени). СВ в этом значении весьма близок к общефактическому значению (далее ОФ) НСВ; поэтому они во многих случаях взаимозаменимы и конкурируют: Куда билет запропастился? Я ведь взял / брал билет!; В поисках неизвестного человека, который отрекомендовался вам как знакомый Понтия Пилата, вы вчера произвели следующие действия, – тут Стравинский стал загибать длинные пальцы, поглядывая то в лист, то на Ивана, – повесили на грудь иконку. Было? – Было, – хмуро согласился Иван. – Сорвались с забора, повредили лицо? Так? Явились в ресторан с зажженной свечой в руке, в одном белье и в ресторане побили кого-то. Привезли вас сюда связанным. Попав сюда, вы звонили (ОФ НСВ, но возможно было употребить и КФ СВ позвонили. – И. Ш.) в милицию и просили (можно было бы попросили. – И. Ш.) прислать пулеметы. Затем сделали попытку выброситься из окна (М. Булгаков. Мастер и Маргарита).
Поскольку в фокусе 'имеет место' и событие не привязано к определенному пункту пространства-времени, глаголы СВ в конкретно фактическом значении не указывают на последовательность событий. «Последовательность предложений в данном «не-точечном» значении образует чисто логическую конъюнкцию и не несет какой-либо информации об относительной хронологии событий» [Wierzbicka 1967: 2248]. Глаголы СВ в этом случае обозначают «набор фактов», взаимный порядок которых неизвестен и неважен. (Это не опровергается тем, что в некоторых случаях по самому характеру действий ясно, что сначала был один факт, а затем другой, или тем, что этот порядок устанавливается посредством показателей следования, как в примере выше.)
Например: Женщины любят только мерзавцев, это всем известно. Однако быть мерзавцем не каждому дано. У меня был знакомый валютчик Акула. Избивал жену черенком лопаты. Подарил ее шампунь своей возлюбленной. Убил кота. Один раз в жизни приготовил ей бутерброд с сыром. Жена всю ночь рыдала от умиления и нежности. Консервы девять лет в Мордовию посылала. Ждала… (С. Довлатов. Компромисс).
Не менее характерно это значение С В и для будущего времени: Труды мои будут вдохновенны. Над ними будет веять недоступное земле божество. Я совершу! (Гоголь); Соня. Мы отдохнем! … Мы отдохнем! Мы услышим ангелов, мы увидим все небо в алмазах, мы увидим, как все зло земное, все наши страдания потонут в милосердии, которое наполнит собою весь мир, и наша жизнь станет тихою, нежною, сладкою, как ласка (Чехов. Дядя Ваня). При этом в будущем времени область его употребления расширяется за счет тех контекстов, в которых в прошедшем времени употребляется ОФ НСВ: Мы видели / * увидели все небо в алмазах – Мы *будем видеть / увидим все небо в алмазах; Я ее никогда не видел / *не увидел – Я ее никогда не увижу / *не буду видеть.
Возможность употребления в КФ значении связана с семантическими особенностями глаголов. Конкретно-фактическое значение могут иметь не все глаголы СВ, а только такие, которые обозначают целостное действие (событие), т. е. включают в свое значение указание на этап, когда действия и т. п. не было, и на этап, когда его снова нет. Поэтому не могут иметь конкретно-фактического значения (т. е. употребляться изолированно, вне цепи событий) начинательные и завершительные глаголы, такие как увидеть (Я увидел Вознесенского ='… и продолжаю видеть…', полюбить (тот, кто полюбил, продолжает любить, и конец в самом глаголе никак не указан); аналогично: разлюбить (где нет указания на начало состояния любви, глагол начинает с этапа, когда любовь уже имеет место), закричать, запеть, докурить, докуриться и масса других, см. выше типы СВ). Ср. также: Дремлет взрытая дорога. Ей сегодня примечталось, что совсем-совсем немного ждать зимы седой осталось. Ах, и сам я в чаще звонкой увидал вчера в тумане: рыжий месяц жеребенком запрягался в наши сани (С. Есенин). Примечталось – целостное, законченное действие, увидал (= общефактическому НСВ видел), в отличие от увидел, специализировано на выражении целостного, законченного акта восприятия и соответственно выражении конкретно-фактического, а не событийного значения.
В то же время в контексте данного коммуникативного употребления не-целостные глаголы могут переосмысляться как целостные, особенно в будущем времени, где часто возникает настоятельная коммуникативная нужда в употреблении СВ, поскольку употребление НСВ по тем или иным причинам невозможно. Так, в Мы отдохнем! Мы услышим ангелов, мы увидим все небо в алмазах. (Чехов. Дядя Ваня) КФ услышим и увидим понимаются как 'не Р – Р – не Р'.
4. Экспликативное (таксономическое) употребление СВ. Коммуникативный тип экспликативных вопросов и высказываний в целом в эксплицитном виде выделен и описан в работах Х. Мелига, которому принадлежит и сам термин [Mehlig 1991]. Коммуникативная специфика данных высказываний состоит в том, что в этом случае уже известно, что нечто имеет / имело / будет иметь место; сообщается или спрашивается о том, что именно имеет и т. д. место. Иными словами, в коммуникативном фокусе описание ситуации, модальный компонент 'имеет место' относится к данному. Данное коммуникативное употребление в меньшей степени связано с особенностями значения СВ; оно также возможно и для НСВ.
Экспликативное употребление СВ является вторичным, производным от конкретно-фактического значения. В этом случае известно, что данное событие имело место (КФ СВ, от которого отталкивается экспликативное употребление), однако неизвестно, какое именно событие это было (диктум). Такие вопросы отвечают на эксплицитный или имплицитный (его можно подставить) общий диктальный вопрос (по Балли): Что произошло/случилось? Что сделалХ? и т. д. Что произошло? – Собака укусила мальчика; Что он сделал? – Украл 2 миллиона и т. п., см. [Mehlig 1991]. Если описывается множество событий, то они образуют такой же неупорядоченный во времени ряд, как ряд КФ СВ: [Что она вчера сделала?] Вчера она постирала, погладила, поубирала в квартире. Заметим, что в контексте, подобном последнему, могут употребляться не только ограничительные глаголы, как в примере выше, но также и другие типы СВ: Вчера она выстирала белье, зашила дырку в носке, починила утюг.
Как разновидность данного употребления можно рассматривать употребление СВ, которое мы будем, используя термин М. Я. Гловинской (говорящей об интерпретационном значении НСВ [Гловинская 2001, c. 193]), называть интерпретационным употреблением СВ. Аналогичное употребление применительно к конструкциям с деепричастиями отмечено А. В. Бондарко: «Отношения характеризации, нередко выступающие в русском языке в конструкциях с деепричастиями, существенно модифицируют временные связи между основной и второстепенной предикацией» [Теория 1987: 235]: Катя совершила ошибку, уехав из города [там же, с. 236]. Если в случае собственно экспликативного употребления вообще неизвестно, что произошло, было сделано и т. п., и только известно, что что-то произошло / было сделано, то здесь известно, что имело место такое-то конкретное событие, которое говорящий интерпретирует как некоторое другое событие. Первое, известное событие является в этом случае субъектом макросуждения, второе, интерпретирующее – своего рода предикатом (это как в области имен: Ваш друг – дурак / герой / автор этой статьи и т. п.). Предикатное суждение в этом случае имеет, как это свойственно и предикатам в области имен [Арутюнова 1976: 330–343; 1980: 167–170; 1998: 35–40], более абстрактный, часто оценочный характер. Так, следующее высказывание [Редактор автору: ] Вы допустили грубую идеологическую ошибку (С. Довлатов. Компромисс) может быть понято как конкретно-фактическое, если сообщение о том, что это событие имело место, делается в данном дискурсе впервые, если этот факт вводится в текст данным предложением (именно такова ситуация в рассказе). Но если денотативное событие уже известно, и данное высказывание относит какое-то уже известное конкретное событие к некоторому другому, более абстрактному типу событий, то это интерпретационное (квалифицирующее) употребление. Например, если бы уже было известно, что Довлатов в статье перечислил страны не в надлежащем порядке (социалистические, нейтральные, страны НАТО), и редактор относит это к классу 'грубых идеологических ошибок', интерпретирует это как 'грубую идеологическую ошибку', то это интерпретационное употребление: = 'Это грубая идеологическая ошибка'. Дополнительное усложнение возникает, если между этими различными квалификациями события устанавливается какая-то обусловленность: Поветкин победил Сайкса и тем самым завоевал право на встречу с чемпионом мира.
Характерно, что такие квалифицирующие описания обычно не могут употребляться в событийном значении: они характеризуют, квалифицируют, интерпретируют событие, но плохо приспособлены к тому, чтобы непосредственно описывать реальность, идентифицировать событие (то же для предикатных существительных: Вы – прелесть / идиот/ гений! и *Прелесть вошла в комнату;?Идиот / гений выпил рюмку и т. д.) [Wierzbicka 1970: 644; Арутюнова 1976: 344–350]. Поэтому плохо: Он пришел на работу, сел за стол, начал писать статью, допустил грубую идеологическую ошибку и, не закончив статьи, закурил.
Вариантом экспликативного употребления является также «опровергающее» употребление (при частичном диктальном отрицании), когда то, что имело место, было охарактеризовано, идентифицировано (по мнению говорящего) неправильно: Я не пришел, я приехал – 'То, что я сделал, было не пришел, а приехал'.
Характеристика события или статического положения вещей может быть «встроена» в значение глагола: Ивану посчастливилось родиться / жить в Москве ='Случилось так, что Иван родился / живет в Москве, и это счастье'; Ивану повезло: он выиграл в лотерею миллион.
Дальнейшая коммуникативно-синтаксическая деривация связана со случаями, когда факт частично известен. Например, адресат знает, что было совершено убийство Кеннеди, но не знает, кто был субъектом этого действия. На этой базе возникают Кто убил Кеннеди? и Кеннеди убил Освальд = Тот, кто убил Кеннеди, – Освальд.
5. Перфектное значение. В отличие от событийного значения, в случае перфектного употребления в фокусе часть события, а именно результирующее состояние, конечное Р ('имеет место конечное, итоговое Р'). Это значение (тип употребления) глагол может иметь наряду с другими коммуникативными употреблениями (значениями): После работы я пришел домой. (возможно продолжение): . умылся, поужинал и сел смотреть телевизор и Петя пришел = 'Петя здесь', в фокусе только конечная ситуация; Она на мгновение замерла и затем тихо-тихо прошептала… (событийное значение) и Станция в ужасе замерла (М. Булгаков. Белая гвардия) – перфектное значение. В то же время некоторые глаголы специализированы на выражении перфектного значения, понимаются исключительно или преимущественно в перфектном значении, например загорел, похудел, посвежел, растолстел, устал, понаехали, поналетели: По-налетели к нам, суки позорные … (В. Пелевин. Жизнь насекомых), уставился, выпялился, вытаращился и т. п.: Ну, что уставилась? Штукатура никогда не видала? (из анекдота).
Поскольку в фокусе конечная С, все приглагольные обстоятельства и характеристики относятся именно к ней: Восемь часов, а едва засерело, – вздохнул офицер… (Б. Акунин. Статский советник); Он сильно растолстел; Окно было чуть-чуть приоткрыто; Я немного устал; Как ты похудел! и т. д.
Конец бесплатного ознакомительного фрагмента