Страница:
Первые столкновения футбольных хулиганов были тем не менее зарегистрированы уже в 1947 году. Правда, тут следует сделать небольшую оговорку. Болельщики сталинградского «Трактора», принимавшие команду ВВС («Ватага Василия Сталина»), были возмущены хамскими поступками москвичей как в гостинице, так и на футбольном поле. В результате местная публика забросала гостей скамом с трибун, а затем осуществила и целенаправленную атаку на игроков клуба ВВС.
Первый советский фанат, как считается, попал в объективы телекамер в 1972 году: одинокий спартаковец в самопальном красно-белом шарфе на трибунах.
Вот как описывает то время (а конкретно – матч второй лиги между «Ротором» и «Кубанью») болельщик волгоградской команды с более чем 40-летним стажем Владимир Чепурков:
Тем не менее были уже и первые выезды (подробнее об этом читайте в следующей главе).
В восьмидесятых годах, с ослаблением хищной хватки ЦК КПСС, в союзных республиках начался сложный и болезненный процесс национальной самоидентификации, сопровождаемый, как это обычно бывает, нелюбовью ко всему, что не относится к твоему этносу. Выезды в Киев, Вильнюс, Ереван, Баку, Тбилиси позиционировались теперь не только как спортивный конфликт. Это были города, где русских не любили.
Больше всего по стране ездили революционные «спартачи» – «мясные» вообще были первыми, кто пробил организованный выезд; они же участвовали в наибольшем количестве столкновений. Литовцев называли лабусами (от «лаба дена» – добрый день). Внешне спокойные, фанаты вильнюсского «Жальгириса» любили прыгать на гостей города. Сложности возникали и на Кавказе – там организованные фирмы малочисленны и в наши дни, зато за какой-либо проступок мог напасть чуть ли не весь стадион.
В эпоху Союза болельщики «Спартака» и ЦСКА не были какими-то особенно страшными врагами друг другу. Для «мяса» красной тряпкой было московское «Динамо». У армейцев была специфическая, «камерная» болельщицкая армия. Между двумя их последними титулами чемпиона СССР (1970 и 1991) прошел целый 21 год – у тех, кто любил выигранные цацки, было время, чтобы выбрать себе другую команду. Кроме того, «коней» тогда часто называли «лыжниками», что их сильно раздражало. Дело в том, что первое название клуба звучало как ОЛЛС, и он появился, когда Общество любителей лыжного спорта открыло футбольную секцию.
В конце семидесятых годов, когда нарастал бум болельщицкого движения, после нескольких лет оттока зрителей с трибун по причине договорных матчей, фанаты ЦСКА совершенно ничего не могли противопоставить «Спартаку». Миром правила не «Ярославка», а парни в красно-белых шарфах (резко возросла роль подруг, которые умели вязать). «Спартачей» боялись все. Послушаем участника событий (Профессор), текст которого опубликовал фанзин «Gladiators Firm’96»:
Но были у армейцев и другие враги. Каждый выезд на Кавказ становился для болельщиков ЦСКА чуть ли не часом истины. В некоторых кавказских городах боялись атаковать «спартачей». Армейцев – не боялись.
Впервые по несуществующим рогам «кони» получили в 1987 году в Тбилиси, когда обезумевшая толпа местных чуть не разорвала на части маленький моб армейцев, мужественно державший оборону. Годом позже в бесланской электричке 23 армейца отразили натиск местных и одержали победу. Но впереди москвичей ждали больше тысячи человек, мечтающих отомстить за соплеменников. «Коней» спасла милиция, отправив их вместо Орджоникидзе в Минеральные Воды. В 1989 году в Батуми армейцы выиграли локальную битву, но бежали на вокзал, когда за ними погнались аджарцы, превосходя состав «Красной армии» в несколько раз. Проводницы московского поезда сами кричали: «Быстрее, ребятки, быстрее!», помогая саппортерам забраться в вагоны. Ни о каких билетах речь, естественно, не шла – армейцев бы просто убили, если бы они не запрыгнули на поезд.
В этих столкновениях болельщики московского ЦСКА закаляли свой характер. Их никогда не было много, и они никогда не были самыми сильными. Они слишком хорошо знали, что такое горечь поражения. Тем не менее «кони» находили в себе силы подниматься и идти дальше.
В 1989 году в Баку армейцы были атакованы на вокзале превосходящими силами принимающей стороны. Дело пахло керосином, но тут вмешались русские десантники. «Кони» моментально примкнули к спасителям, и воинствующие азербайджанцы были вынуждены вдарить по тапкам.
Армейцев закидывали гнилыми фруктами в Ланчхути и хотели вырезать весь состав в Кировабаде; в столице Грузии сто пятьдесят москвичей спасла тбилисская милиция, а из Кутаиси «кони» приехали сквозь кровавый туман – сильно травмированными.
Столкновения на Кавказе каждый раз становились все более кровавыми, болельщиков ЦСКА там уже поджидали специально, для горских клубов армейцы стали самой ненавидимой командой.
Отголоски этого мы слышим и по сей день.
В 1981 году московский актив «Спартака» сделал попытку организовать фан-клуб, но власти, испуганные гипотетическими столкновениями и тотальным разбором полетов в газете «Правда» и на ковре у начальников, выступили против этой инициативы. Тогда же возникла вражда с могучим советским клубом, обладающим, в свою очередь, собственной армадой преданных поклонников. Это была великая команда, 13 раз выигрывавшая титул чемпиона Советского Союза. Она дислоцировалась в городе, который называют «матерью городов русских». Речь идет о киевском «Динамо».
Снова обратимся к хроникам Профессора:
Саппортеры киевского «Динамо», и сами могущие выставить неплохой состав, стали во главе нового объединения, куда, кроме них, входили еще болельщики «Днепра» и «Жальгириса». Но любая консолидация сил предполагает, что силы эти разные. А у «Спартака» была одна, единая армия.
В 1987 году страна начала разваливаться на части. До окончательного прыжка в пропасть еще оставалось несколько лет, но обстановка в СССР стремительно менялась. Милиции на трибунах или не было вообще, или было мало, или она была, но абсолютно наплевательски относилась к своим обязанностям. Таким образом, в 1987 году возникло сразу несколько очень крупных столкновений между болельщиками. В историю фэнваров навсегда вошли крупные беспорядки на матчах в Вильнюсе («Жальгирис» – «Спартак») и Киеве («Динамо» – «Спартак»). Профессор следующим образом описывает данные события:
В Москве ужаснулись, когда «спартачи» приехали домой. По меткому выражению одной из газет, «они выглядели так, будто бы их расстреляла рота автоматчиков».
Но они так и не сдались.
Сектор С
Раньше, в эпоху Союза, на футбол ходили компаниями. Компанией однокурсников, например, или дворовой компанией. Это была предтеча мобов, хотя и не столь агрессивно настроенная. После 1972 года и появления на трибуне первого болельщика в красно-белом шарфе, наступило время для консолидации.
Поворотным стал 1977 год, когда был организован, то есть по-настоящему организован, специализированный выезд в Минск. В люберецкой автоколонне «спартачи» договорились арендовать «Икарус», заплатив за это шестьсот рублей.
Причем договаривающемуся никто бы просто так автобус не предоставил, поэтому ему пришлось придумать трогательную и душещипательную историю о гипотетической женитьбе и необходимости забрать на этом самом автобусе невесту с родственниками.
Таким образом, в июле 1977 года сорок пять спартаковских болельщиков, приняв для храбрости, отправились в путь перед глазами изумленных, ничего не понимающих милиционеров. Провожающих было не менее двухсот человек. В Минске, само собой, местное население было шокировано приездом московских болельщиков, которые заряжали: «В Союзе нет еще пока команды лучше «Спартака»!» Никаких столкновений не было, зато днем «мясо» купалось в Комсомольском озере, а ночью была предпринята тайная вылазка на стадион. С минских ворот срезали сетку – на память о событии, которое вскоре станет обыденным для всех фанатов. Но быть первыми всегда тяжелее всего.
Интересно, что выезд был поддержан на официальном уровне. Газета «Вечерняя Москва» похвалила спартаковских болельщиков, а после игры пообщаться с «выездюками» пожаловал сам Николай Петрович Старостин, сказав, что они делают важное дело. Встреча со Старостиным проходила не менее получаса, так как у москвичей было к нему множество вопросов.
В тот же год был пробит выезд в Ленинград, и, таким образом, данная практика получила повсеместное распространение.
Но первыми были именно спартаковские саппортеры.
Профессор со страниц фанзина «Gladiators Firm’96» рассказывает о культовой поездке в литовский Вильнюс:
Первый советский фанат, как считается, попал в объективы телекамер в 1972 году: одинокий спартаковец в самопальном красно-белом шарфе на трибунах.
Вот как описывает то время (а конкретно – матч второй лиги между «Ротором» и «Кубанью») болельщик волгоградской команды с более чем 40-летним стажем Владимир Чепурков:
«Это был матч лидеров турнира: Ротор шел на третьем месте, Кубань лидировала в таблице. Кубань возглавлял махинатор Корольков, впоследствии в 1984 г. лишенный всех своих званий (заслуженный тренер РСФСР и Казахстана). Кроме того, краснодарцы привезли с собой судью Иванова (Московская обл.).Как можно понять из рассказа, болельщицкие волнения изначально носили стихийный, незапланированный характер. Советскими «фирмами» были небольшие компании друзей, в которых входило до 20 (провинция) или до 30–40 человек (столица).
В те годы была система «три игры дома, три в гостях». В Волгограде была последняя из трех выездных игр, перед этим Кубань выиграла в Астрахани 3:0, а в Волжском 4:0. Предвосхищая события, скажу, что через два года Кубань стремительно выйдет из второй лиги в высшую.
У Ротора тоже был подъем. Дома мы громили всех, отгружая по несколько мячей. На Центральном стадионе никогда не было много милиции, в Северном павильоне было несколько человек, а в Южном вообще никого не было. Перед стадионом несколько конных ментов и простые мусора в ложе почетных гостей.
К обеду этого дня собралась группа болельщиков около 15 человек, предварительно закупив пару ящиков вина. Погода была прекрасная, солнечный майский денек. Подъехав к стадиону, отошли в парк ЦПКиО, расположились и стали отдыхать, обсуждать положения команд и расклады перед матчем.
Через некоторое время двинули на стадион. Настоящие болельщики никогда не брали билетов, проходили с помощью различных ухищрений либо просто внаглую. На этот раз перелезли через неохраняемые ворота Западной трибуны. Преодолев барьер, двинулись в сектор «Г», ряд 23. Это было наше постоянное место.
Тогда мы болели, как могли: в арсенале болельщиков были лишь только дудки. Зато не воспрещалось проносить любые напитки в любой таре. При входе на стадион стояли только бабульки-контролеры, а при входе на сектор никого не было. Поэтому проносилось многое и в больших количествах. Отмечу, что сектора даже были поделены сборщиками стеклопосуды! Одна тетка, занимаясь таким бизнесом, спустя годы купила себе автомобиль. Так что можете представить себе, какой размах принимал сбор стеклотары.
Начало игры – у Ротора волнение и дрожь в коленках. Кубань атакует, ничего хорошего это не предвещает, и минут через 20 нам забивают гол. Западная трибуна была заполнена под завязку. Мы стали возмущаться игрой и счетом. Лишь к концу первого тайма появились проблески в игре Ротора и надежда в сердцах болельщиков.
В перерыве мы еще подогрелись спиртным. Я, по старой примете, сходил на удачу в туалет. Начинается 2-й тайм, Ротор проводит мощнейшие атаки, Кубань практически не выходит со своей половины. Ротор имеет массу возможностей забить. Наконец-то на 75-й минуте состоялось взятие ворот!!!
Но боковой судья (тогда их называли «махала») зафиксировал положение «вне игры». Надо отметить – чем чаще Ротор атаковал, тем чаще он поднимал флажок, что негативно сказывалось на игре. Ротор продолжает наступать, несколько выходов один на один, каждый раз фиксируется офсайд. Последней каплей терпения стал эпизод за 5 минут до конца матча, когда Радий Рахимов, обведя двух защитников, вышел один на один по центру с вратарем. Голкипер, которого он уже обыгрывал, рубит его на линии вратарской площадки. И… главный судья, посовещавшись с боковым, назначает свободный удар в сторону Кубани…
«Какой, на хуй, свободный? Где пенальти?» – несется с трибун. Болельщики приходят в ярость. Естественно, Ротору свободный не помог, и мяч не был забит. Болельщики уже повскакивали со своих мест и стали выражать свое недовольство. В едином порыве все скандировали «Судья – пидарас!»; свист, топанье ногами.
После пробития незаслуженного свободного с сектора «В» в сторону бокового судьи полетел надкусанный пирожок с ливером и граненый стакан. Затем был назначен угловой, боковой судья находился у флажка. После его пробития взять ворота снова не удалось. Опять с сектора «В» в бокового судью была брошена стеклянная бутылка, которая в него не попала и разбилась о дорожку. Почин бузотера поддержал сектор «Г» и так дальше по цепочке.
Сначала кидали вяло, но потом неожиданно на дорожку выскакивает майор милиции с рупором и призывает всех к порядку. Но болельщиков уже не остановить – негодованию нет предела, и центральные сектора начинают кидаться еще больше, конечно же, целясь в мента. Он быстро куда-то убегает.
Нужно отметить, что не все бутылки долетали до поля или до дорожки. Как следствие этого – разбитые головы нижних рядов, которые спешно стали подниматься наверх. Полетел просто град бутылок. Через минуту вся дорожка была покрыта битым стеклом. По предварительным подсчетам было брошено от 7 до 10 тысяч бутылок.
Судьи ломанулись к центру поля, а затем – еще до игроков – в раздевалку. За ними кинулись игроки Кубани. На трибунах пронесся клич, переросший в скандирование «Судью линчевать!». Основная масса – около 8 тысяч человек – побежали к входу в Северный павильон ловить судью. Мы были в первых рядах. На входе в павильон стояли и улыбались 2 мента, которых просто-напросто снесли. После этого все стали бегать по этажам, искать судью, круша все на своем пути.
Судейская комната была закрыта и забаррикадирована, вскрыть ее не удалось. В помещении бегало около полусотни человек, а остальная толпа давилась у дверей. В этот момент у ментов прибывает подкрепление. Нас стали вытеснять на площадь перед павильоном, на которой образовалась толпа болельщиков тысяч в 5–6. Все скандировали: «Ротор» и «Ротор – чемпион!».
Вытолкнув всех на улицу, мусора забаррикадировались в павильоне и вызвали еще подкрепление. 20 минут болельщики штурмовали Северный павильон. После слуха о том, что судья убежал в Южный павильон, толпа тысячи в три побежала туда. Через некоторое время на автобусах прибыло подкрепление, усиленное конной милицией. Они стали разгонять болельщиков, стремясь очистить площадь. Но самое главное, пытались оградить вход в Северный павильон.
В этой бузе мне досталось от ментов: парапетом получил по яйцам, получил удар хлыстом, а также чуть не был задавлен конем. Все, кто не мог убежать и не пытался это сделать, были схвачены и посажены в воронки. Мы же благополучно избежали ареста. Возвращаясь по домам окольными путями, обсуждали все это и думали, что в информационных источниках это отразится. Но затем в информационных средствах абсолютно ничего не было сказано об этом инциденте. Правда, после этого решением судейской коллегии Иванова дисквалифицировали на некоторое время.
Кубань в итоге выиграла чемпионат зоны и вышла в первую лигу, а через год и в высшую. На следующей домашней игре мы увидели столько ментов, что сильно удивились, они стояли везде. Теперь всех обыскивали, изымались любые предметы. Эта тупая ментовская традиция дошла и до наших дней!»
Тем не менее были уже и первые выезды (подробнее об этом читайте в следующей главе).
В восьмидесятых годах, с ослаблением хищной хватки ЦК КПСС, в союзных республиках начался сложный и болезненный процесс национальной самоидентификации, сопровождаемый, как это обычно бывает, нелюбовью ко всему, что не относится к твоему этносу. Выезды в Киев, Вильнюс, Ереван, Баку, Тбилиси позиционировались теперь не только как спортивный конфликт. Это были города, где русских не любили.
Больше всего по стране ездили революционные «спартачи» – «мясные» вообще были первыми, кто пробил организованный выезд; они же участвовали в наибольшем количестве столкновений. Литовцев называли лабусами (от «лаба дена» – добрый день). Внешне спокойные, фанаты вильнюсского «Жальгириса» любили прыгать на гостей города. Сложности возникали и на Кавказе – там организованные фирмы малочисленны и в наши дни, зато за какой-либо проступок мог напасть чуть ли не весь стадион.
В эпоху Союза болельщики «Спартака» и ЦСКА не были какими-то особенно страшными врагами друг другу. Для «мяса» красной тряпкой было московское «Динамо». У армейцев была специфическая, «камерная» болельщицкая армия. Между двумя их последними титулами чемпиона СССР (1970 и 1991) прошел целый 21 год – у тех, кто любил выигранные цацки, было время, чтобы выбрать себе другую команду. Кроме того, «коней» тогда часто называли «лыжниками», что их сильно раздражало. Дело в том, что первое название клуба звучало как ОЛЛС, и он появился, когда Общество любителей лыжного спорта открыло футбольную секцию.
В конце семидесятых годов, когда нарастал бум болельщицкого движения, после нескольких лет оттока зрителей с трибун по причине договорных матчей, фанаты ЦСКА совершенно ничего не могли противопоставить «Спартаку». Миром правила не «Ярославка», а парни в красно-белых шарфах (резко возросла роль подруг, которые умели вязать). «Спартачей» боялись все. Послушаем участника событий (Профессор), текст которого опубликовал фанзин «Gladiators Firm’96»:
«Наступили 80-е. Сколько же нам они принесли, и не всегда хорошего. В 1980-е появились первые торпедовцы. 21 сентября 1980-го мы увидели первых зенитчиков (15 чел.), пожаловавших в Первопрестольную. Этот день ознаменовался первым массовым побоищем в Союзе. На «Динамо» играли хозяева с ЦСКА, а в «Лужниках» «Спартак» с «Зенитом».Армейцев действительно было мало, крутыми они не были и с крутыми не тусовались. Истинной народной командой на территории РСФСР являлся «Спартак», за который болел, наверное, каждый второй человек, интересующийся футболом. На территории остальных республик цвета «мяса» уже теряли свое значение – новое поколение выбирало своих национальных футбольных героев. «Кони» огребали в любом массовом столкновении со «спартачами», поэтому избегали больших махачей (их бы просто задавили численностью состава), искали союза с другими клубами и вели малую и тихую партизанскую войну, изредка совершая нападения на небольшие группы спартаковцев.
Несколько секторов сорвались на «Динамо». Около касс стояло 400 мусоров, а первая волна атакующих была примерно 900 человек. Это были классические клещи, одновременно с двух выходов метро выплеснулось красно-белое море и затопило всё. Бедные динамовцы не знали, что делать. Все закончилось быстро и жестко. Лидер динамовцев, зайдя на сектора весь в крови, произнес историческую фразу: «Там море мяса!» После разгона «организованных фанатов» спартачи стали просто избивать всех выходящих со стадиона, мотивируя это тем, что нормальный мужик пойдет на матч «Спартак» – «3енит», а не на «Динамо» – ЦСКА. Всего в беспорядках участвовало около 5000 спартачей, подъезжавших и подъезжавших.
Менее крупное, но тоже знаковое столкновение произошло 06.03.80 г. в районе «Олимпийского». Павелецкое направление накрыло все динамовское движение после матча на Кубок ЦСКА – «Динамо». 220–250 варшавских несколько минут беспредельничало на площади, а потом организованно отошло к метро, не потеряв никого. Вы спросите, а как же «кони», а их практически было очень мало.
Основным нашим противником выступали фанаты «Динамо». Как же с того времени это движение деградировало! Но, зная нынешних «лидеров», это немудрено».
Но были у армейцев и другие враги. Каждый выезд на Кавказ становился для болельщиков ЦСКА чуть ли не часом истины. В некоторых кавказских городах боялись атаковать «спартачей». Армейцев – не боялись.
Впервые по несуществующим рогам «кони» получили в 1987 году в Тбилиси, когда обезумевшая толпа местных чуть не разорвала на части маленький моб армейцев, мужественно державший оборону. Годом позже в бесланской электричке 23 армейца отразили натиск местных и одержали победу. Но впереди москвичей ждали больше тысячи человек, мечтающих отомстить за соплеменников. «Коней» спасла милиция, отправив их вместо Орджоникидзе в Минеральные Воды. В 1989 году в Батуми армейцы выиграли локальную битву, но бежали на вокзал, когда за ними погнались аджарцы, превосходя состав «Красной армии» в несколько раз. Проводницы московского поезда сами кричали: «Быстрее, ребятки, быстрее!», помогая саппортерам забраться в вагоны. Ни о каких билетах речь, естественно, не шла – армейцев бы просто убили, если бы они не запрыгнули на поезд.
В этих столкновениях болельщики московского ЦСКА закаляли свой характер. Их никогда не было много, и они никогда не были самыми сильными. Они слишком хорошо знали, что такое горечь поражения. Тем не менее «кони» находили в себе силы подниматься и идти дальше.
В 1989 году в Баку армейцы были атакованы на вокзале превосходящими силами принимающей стороны. Дело пахло керосином, но тут вмешались русские десантники. «Кони» моментально примкнули к спасителям, и воинствующие азербайджанцы были вынуждены вдарить по тапкам.
Армейцев закидывали гнилыми фруктами в Ланчхути и хотели вырезать весь состав в Кировабаде; в столице Грузии сто пятьдесят москвичей спасла тбилисская милиция, а из Кутаиси «кони» приехали сквозь кровавый туман – сильно травмированными.
Столкновения на Кавказе каждый раз становились все более кровавыми, болельщиков ЦСКА там уже поджидали специально, для горских клубов армейцы стали самой ненавидимой командой.
Отголоски этого мы слышим и по сей день.
В 1981 году московский актив «Спартака» сделал попытку организовать фан-клуб, но власти, испуганные гипотетическими столкновениями и тотальным разбором полетов в газете «Правда» и на ковре у начальников, выступили против этой инициативы. Тогда же возникла вражда с могучим советским клубом, обладающим, в свою очередь, собственной армадой преданных поклонников. Это была великая команда, 13 раз выигрывавшая титул чемпиона Советского Союза. Она дислоцировалась в городе, который называют «матерью городов русских». Речь идет о киевском «Динамо».
Снова обратимся к хроникам Профессора:
«Многие акции тех времен стали классикой. Чего только стоила общемосковская «Акварель». В одну ночь вся Москва покрылась граффити во славу «Спартака». Все это было спланировано и организовано нашими лидерами.Неприязнь скоро превратилась в откровенную вражду и наметила сильнейшее в СССР противостояние восьмидесятых: «Спартак» – «Динамо» (Киев). Так как фанатов любого клуба было меньше, чем «спартачей», команды вступали в дружественные союзы, чтобы уберечься от «мясной угрозы». В 1981 году «кони» и «динамики» ненадолго объединились против общего врага, но не выстояли в первом же столкновении. Потом «спартачи» мстили, нападая на врагов при каждом удобном случае. Новоявленный союз, так толком себя не проявивший, развалился на корню.
Метродепо Варшавское имеет одну большую стену на пути Павелецкого направления. Примерно 40 метров были расписаны примерно до 2 – 3-го этажа. Прикатили 2200-литровые бочки краски с ближайшей стройки, сбили козлы из досок и расписали всю стену. Красота!
На дни праздников проводились салюты. Улица Горького (ныне Тверская) примерно с 19.00 перекрывалась для движения транспорта, и в это время от Белорусского вокзала начиналось движение фанатов к Красной площади. Через 200–300 метров милиция загоняла нас во дворы, но народ просачивался, и все продолжалось. В итоге собирались по несколько тысяч на Москворецком мосту и встречали салют, дальше шествие уже большой колонной двигалось к Кировской или дальше.
Репрессии не заставили себя ждать. Начались они уже в июне. 19.06.81 все, кто появлялся в районе Киевского вокзала среди молодежи, задерживались, если были билеты на поезд, то они милицией сдавались, и как только набиралось побольше народу из одного района, выделялись машины из этого района, и народ «грузился» по месту жительства.
Доехавшие правдами и неправдами тоже вязались и под охраной отсылались в Москву. Внесли свою лепту и «хохлы» (фанаты «Динамо», Киев, под шумок окучивали наших пионеров). С этого дня и пошла неприязнь между нами. А ведь до этого был мир».
Саппортеры киевского «Динамо», и сами могущие выставить неплохой состав, стали во главе нового объединения, куда, кроме них, входили еще болельщики «Днепра» и «Жальгириса». Но любая консолидация сил предполагает, что силы эти разные. А у «Спартака» была одна, единая армия.
В 1987 году страна начала разваливаться на части. До окончательного прыжка в пропасть еще оставалось несколько лет, но обстановка в СССР стремительно менялась. Милиции на трибунах или не было вообще, или было мало, или она была, но абсолютно наплевательски относилась к своим обязанностям. Таким образом, в 1987 году возникло сразу несколько очень крупных столкновений между болельщиками. В историю фэнваров навсегда вошли крупные беспорядки на матчах в Вильнюсе («Жальгирис» – «Спартак») и Киеве («Динамо» – «Спартак»). Профессор следующим образом описывает данные события:
«1987 год. Страна постепенно разваливалась, система стала ослаблять хватку на горле фанатизма. Новый период всплеска фанатизма в стране продолжался до распада СССР. Это было благодатное время. Трибуны снова заполнялись. Более массовыми становились выезды. В Тарасовке были сделаны первые печатные (шелковые) шарфы. Аист сделал первый шарф – с названием команды.Инциденты в Киеве в 1987 году считаются самой громкой болельщицкой акцией в истории Советского Союза. «Спартачи» были атакованы сразу по приезде в город, и до их приезда на стадион возникло еще несколько стычек. Близ самой спортивной арены милиция все-таки была и, как могла, старалась предотвратить эскалацию конфликта. Но снежный ком уже летел с горы, ничего не разбирая на своем пути. «Хохлы» напали на москвичей, используя «говно» – арматуру, бутылки и камни, но «мясо» стояло насмерть, несмотря на то что численность врагов превышала московский состав в несколько раз. Киевский выезд стал легендой не только в среде саппортеров «Спартака» – он до сих пор вспоминается всеми российскими фанатами как нечто героическое, словно подвиг трехсот спартанских гоплитов в битве близ Фермопильского ущелья.
Страна трещала по швам, в это время начали подымать голову сепаратизм и национализм окраины. Мы считаем себя передовым отрядом великой родины. Это вылилось 22.06.87 в Вильнюсе и 20.09.87 в Киеве.
Легендарный Киев-87 – это было нечто. Знаменитый на всю страну вокзал.
Мы запомним суровую осень,
Город Киев и махач крутой,
Когда нас было только три сотни,
А хохлов почти весь стадион (72 000).
И врагам никогда не добиться,
Чтоб склонилась твоя голова,
Дорогая моя столица,
Золотой наш «Спартак» Москва.
Столкновение… нет прецедента.
Около 3000 беснующихся местных. Полная импотентность правоохранительных органов. Нападение на команду. Автобус подали прямо на платформу. Футболисты «Спартака» уже лежали на полу. Когда мы увидели беснующееся море местных, разбивающих автобус с нашими кумирами, нас захлестнуло море негативной энергии. Мощным ударом мы опрокинули врагов и освободили команду. Черенкова выносили на руках. Сходки 800 на 300 спартачей происходили не менее 6–7 раз. И все в нашу пользу. Поезд № 2 (с футболистами) прибыл в Москву почти без стекол. Резонанс в стране был огромный».
В Москве ужаснулись, когда «спартачи» приехали домой. По меткому выражению одной из газет, «они выглядели так, будто бы их расстреляла рота автоматчиков».
Но они так и не сдались.
Сектор С
Образование фанатского движения «Спартака»
Звон стекла, домов руины,
Кровь течет по мостовой.
Наш спартаковский фанатик
Возвращается домой.
Травля болельщиков «Спартака» в советской прессе.
Раньше, в эпоху Союза, на футбол ходили компаниями. Компанией однокурсников, например, или дворовой компанией. Это была предтеча мобов, хотя и не столь агрессивно настроенная. После 1972 года и появления на трибуне первого болельщика в красно-белом шарфе, наступило время для консолидации.
Поворотным стал 1977 год, когда был организован, то есть по-настоящему организован, специализированный выезд в Минск. В люберецкой автоколонне «спартачи» договорились арендовать «Икарус», заплатив за это шестьсот рублей.
Причем договаривающемуся никто бы просто так автобус не предоставил, поэтому ему пришлось придумать трогательную и душещипательную историю о гипотетической женитьбе и необходимости забрать на этом самом автобусе невесту с родственниками.
Таким образом, в июле 1977 года сорок пять спартаковских болельщиков, приняв для храбрости, отправились в путь перед глазами изумленных, ничего не понимающих милиционеров. Провожающих было не менее двухсот человек. В Минске, само собой, местное население было шокировано приездом московских болельщиков, которые заряжали: «В Союзе нет еще пока команды лучше «Спартака»!» Никаких столкновений не было, зато днем «мясо» купалось в Комсомольском озере, а ночью была предпринята тайная вылазка на стадион. С минских ворот срезали сетку – на память о событии, которое вскоре станет обыденным для всех фанатов. Но быть первыми всегда тяжелее всего.
Интересно, что выезд был поддержан на официальном уровне. Газета «Вечерняя Москва» похвалила спартаковских болельщиков, а после игры пообщаться с «выездюками» пожаловал сам Николай Петрович Старостин, сказав, что они делают важное дело. Встреча со Старостиным проходила не менее получаса, так как у москвичей было к нему множество вопросов.
В тот же год был пробит выезд в Ленинград, и, таким образом, данная практика получила повсеместное распространение.
Но первыми были именно спартаковские саппортеры.
Профессор со страниц фанзина «Gladiators Firm’96» рассказывает о культовой поездке в литовский Вильнюс:
«Вильнюс – только, пожалуй, ещё два названия для старых фанатов звучат так же сладко – Киев и Днепр. Сам по себе городишко – жутчайшая пердь. Но естественно не красота архитектуры в первую очередь интересовала хулиганов. Предчувствие чего-то «весёлого» охватило народ после окончания чемпионата 1982 года в Первой лиге. Почему-то все были уверены, что в Прибалтике настоящий националистический угар мразей, не любящих нашу великую Родину. В принципе, всё оказалось так, как и предполагалось, но и совсем не так. Парадокс. Каждый нашёл там то, что искал. Итак, 2 июля 1983 года – первый выезд в Вильнюс. Для многих это был двойник (9 июля – Минск).
Двинулись! В дороге всё было, как всегда. Для тех, кто ездит постоянно, ничего интересного – простой обыватель не поймёт.
Основная масса местных колхозников и не думала против нас ничего мутить, вся надежда была на молодёжь. Но и здесь оказался облом. Выезд как-то не задался с самого начала. Не считать же мелкие стычки с аборигенами по пьянке. Народ был явно разочарован. Правда, ближе к матчу напряжение стало нарастать. Естественно, приезд трёх сотен спартачей не стал незаметным для местных. Стайки местных «фашистов», как их сразу окрестили, начали рыскать вокруг. «Лабусы» прилепилось позже. Постепенно народ начал стекаться к стадиону. Радовало обилие «цветов». В Москве в конце 1981 г. начался «серый террор». Забирали даже при наличии значка на куртке. Молодёжи этого, к счастью, не понять. Прикольный эпизод случился днём. Андрей Баев (умерший меньше чем через месяц) привёз с собой знамя Великобритании 2 на 3 метра. Развернули его и стали фотографироваться. Местное население, не любящее Советскую власть, тут же этой власти стукануло на «антисоветчиков». Моментально центр наводнился серыми. Этим «нелюбителям англичан» пытались зачистить приезжую молодежь. Добрались и до Бая. Прикинулись шлангами. Мол, не мы. Мент вытаскивает из сумки кусок флага. Задаёт тупой вопрос, мол, что это? Андрей с честным лицом утверждает – это моя майка. Пронесло. Могли бы и антисоветчину пришить.
К стадиону стекались мелкими группами. Прошёл слух о столкновениях, но толком никто ничего объяснить не мог. Нервировало. Тут ещё свой глубокий ум показали менты. По мере накопления народу они настойчиво предлагали проследовать на стадион. Всё было бы ничего, если бы нас не разделили. Одна часть, примерно сто спартачей, была усажена на сектор. Каково же было наше удивление, когда большую часть в двести «щщей» усадили не к нам, а фактически напротив, на другой трибуне. Постепенно националистический угар вокруг нашего (меньшего) сектора возрастал. Хамство местных недоумков начинало переходить все разумные пределы. Для молодых надо сказать, что в то время фаллоимитаторов (палок) у ментов ещё не было. Мелкие стычки один на один постоянно возникали на границе секторов. Игра уже не так завораживала, околофутбольное пересиливало. Лабусы все, как на подбор, почти двухметровые. Но, наверное, все резервы организма ушли в рост, а на мозг не осталось. И тут количество стычек переросло в качество. Бой пошёл по периметру всего сектора. Описывать в подробностях махач – это неблагодарное занятие. Естественно, ты видишь только то, что творится вокруг тебя. А охватить всё просто нереально. Поэтому человек описывающий больше говорит о своих ощущениях, а не «геройствует», как многие думают. Сначала мы сдерживались, а потом пошли в наступление. Лабусы (как это в дальнейшем подтвердилось) здоровые лоси, но стоит поднажать, совершенно рыхлые, даже гнилые. Народом-воином с таким характером им никогда не стать. Избиение местных предотвратили, естественно, менты.