Страница:
Штейн одобрительно улыбнулся и процитировал:
«Стойкие люди учат, что не должно сетовать на жизнь: дверь тюрьмы всегда открыта! Ты принял решение! С этого момента – ты неуязвим!» Неглупый человек сказал – верно! Да здравствуют самоубийцы!!!
– Куртка и документы – это все! – деловито сообщил мужчина. – Когда в последний раз вы его видели?
– Давно, – ответила за всех Мария Николаевна.
Саша не сдержалась и громко всхлипнула.
– Может, он позвонит или сообщит о себе, – предположил мужчина. – Если хотите, будем подавать в розыск.
– Делайте, как положено! – глухо сказала Наташа.
– Я прошу вас… Вы должны быть деликатным… Она не совсем здорова…
Все трое вошли в «мертвецкую». Подошли к столу. Следователь привычным жестом откинул простыню.
Наташа покачнулась. Сергей подхватил ее, и она обмякла в его объятиях.
– Вы его узнаете? Это он? – спокойно спросил следователь.
Наташа сделала попытку взглянуть на останки, но ее замутило, и она стала оседать.
– Он! Он! – почти выкрикнул Сергей, страстно желая, чтобы эта пытка, наконец, закончилась. – Я же вас просил!
Следователь прикрыл труп простыней и что-то записал в своей папке…
Усадив Наташу в машину, Сергей тихо и очень заботливо прошептал:
– В твоем положении, любимая, не надо было сюда ходить. Хотя, конечно, это был наш последний долг перед ним!
Машина тронулась в «светлое будущее».
С суровым выражением лица участковый проследовал через длинную кишку коридора «Катакомбы» в самый дальний угол, где его ждал столик, облюбованный давно и, видимо, навсегда.
Официант проворно смахнул со стола крошки и шепотом спросил:
– Как всегда?
– Да нет, родимый! – осклабился Мельниченко. – Сегодня, как-никак, праздник, уже не официальный, правда, но праздник.
– Понял! – услужливо улыбнулся официант. – Постараюсь!
– Да, уж постарайся!
Пока официант суетился, участковый лениво рассматривал посетителей: иногда попадались интересные экземпляры. За соседним столиком сидело двое мужчин: они о чем-то громко спорили – видать, крепко выпили.
Мельниченко невольно прислушался: мужчина, что сидел к нему лицом, в чем-то упрекал собеседника, но тот все твердил:
– Нет, нет, нет! Все было не так!
Потом они перешли на шепот, и участковый уже не смог ничего разобрать.
Появился официант и стал ловко расставлять тарелки с закусками.
Мельниченко, кивнув на мужчин, спросил:
– Это кто там зависает? Постой! Того, что ко мне лицом, я, кажется, знаю – это придурковатый «астроном»? Правильно?
– Совершенно верно! – подтвердил официант. – Но ведет он себя всегда тихо.
– Угу. А второй кто? Что-то я его не припомню…
– Этот бывает редко. Всегда сидит один. Пьет исключительно коньяк и закусывает шпротами. У нас их сроду не было, сто лет никто не заказывал, пришлось бежать в магазин.
– А чего он в шинели? Военный, что ль?
– Да, вроде, нет! Просто носит шинель. Сейчас не поймешь – кто есть кто! Тем более в нашем заведении, – официант заискивающе хихикнул. – Вы же знаете наш «контингент».
– Ладно! С праздничком! – Мельниченко глотнул обжигающе холодной водки и смачно хрустнул соленым огурчиком.
А за соседним столиком разговор снова перешел на повышенные тона.
– Еще раз объясняю, – горячился мужик в шинели, – все было не так! Никто меня не вынуждал! Я сам все решил и сам все сделал! Это принципиально!
В говорившем человеке с трудом можно было узнать Глеба Рязанова. Он сильно похудел. Давно не мытые, длинные волосы падали на плечи, но, как ни странно, новый облик его не портил. Скорее, наоборот – казалось, Глеб сбросил десяток лет, а его темные глаза лучились не присущим им ранее светом.
– Вы должны понять, – убеждал Глеб собеседника, – когда я это сделал – все изменилось! Наконец-то умер всем ненавистный и никому не нужный Глеб Рязанов и появился некто новый… пока без имени и фамилии, но – новый! Он не знает, что будет дальше, он прячется ото всех, он боится выходить на свет, но… он свободен! Он принадлежит самому себе и он, наконец, никому ничего не должен!
– Я понимаю, но…
– Никаких «но»! Вы думаете, мне сразу стало легко? Не тут-то было! После «самоубийства» мучила совесть: имел ли я право так поступать с близкими? Я даже хотел «воскреснуть»! Но… стоило мне представить все унижения и стыд, через которые придется пройти, как я все глубже и глубже погружался в холодную воду забвения, где и надлежит быть утопленнику! Это сродни тому, что чувствуют идущие в ледяную купель во время крещения, надеясь выйти из нее новыми людьми!
Глеб налил в захватанный бокал коньяка и выпил.
Мельниченко уже давно, затаив дыхание, слушал этот разговор и сейчас поймал себя на том, что налил и выпил одновременно с говорящим.
Астроном качал головой и восторженно смотрел на Глеба:
– Знаете, я сделаю вам гороскоп! – предложил он. – Мы заглянем в ваше будущее!
– Не надо! Прошу вас, не надо! – замахал руками Глеб. – Я не хочу ничего знать!
– Ну, хорошо! – слегка обиделся Астроном и, чтобы сменить тему, спросил: – А, что ваши близкие, они вас искали?
– Все было, как в бразильском сериале: они нашли «мое» тело!
– Как это?!
– Не знаю. Подробностей я не знаю. Думаю – всех просто устроила смерть Глеба Рязанова. Моя жена стала супругой преуспевающего дипломата. Мой сын – продолжателем славных дипломатических традиций и даже моя теща снова обрела солидный статус!
– Вы говорите – это устроило всех? И ту девушку? Ну… балерину!
– О! Эта рана кровоточит до сих пор! Сколько раз я хотел прийти к ней, все объяснить! Но я был бы последним подлецом, если бы испортил ее молодую жизнь!
Они еще выпили. Взгляд Глеба затуманился и стал мечтательным:
– Если бы вы видели, как она танцует! – с восхищением и горечью произнес он. – Иногда, по вечерам, я прохожу мимо театра. Там, с тыльной стороны, есть окна репетиционного зала. Пару раз мне удалось ее увидеть.
Глеб замолчал, погрузившись в сладкие воспоминания.
Мельниченко как милиционер почувствовал непреодолимое желание задать вопрос, но Астроном его опередил:
– А на что же вы живете?
– Ха! – Глеб хитро прищурился. – Все-таки есть один человек, который знает все! Но это военная тайна!
Участковый Мельниченко был человеком смекалистым.
«Этот парень, – промелькнуло в его голове, – курица, способная нести золотые яйца!»
Участковый встал и очень спокойно, чтобы не вспугнуть жертву, подошел к соседнему столику. Глеб и Астроном смолкли.
– Вы меня не бойтесь, – улыбнулся Мельниченко, демонстрируя пожелтевшие от курева зубы. – Я по-хорошему!
Он придвинул стул и по-приятельски подсел к чужому столу. Глеб и его собеседник настороженно наблюдали за незваным гостем.
– Я случайно слышал ваш разговор, – не стал ходить вокруг да около Мельниченко, – тут может получиться интересная комбинация. Вы вроде бы утопшим прикидываетесь? Я правильно понял?
– А что, собственно, вам нужно? – спросил Астроном.
– Я не с тобой говорю, алкаш! – рявкнул Мельниченко и, повернувшись к Глебу, менее грозным тоном добавил:
– Так я прав?
– Ну и что из этого? – нахмурился лжеутопленник.
– А жена ваша с вами в разводе? – не унимался Мельниченко.
– Да какое это имеет значение?! – разозлился Глеб.
– Ну, если вы с ней не развелись, а она выскочила за другого, то можно ее и к суду привлечь. Смекаете, о чем я толкую?
– Нет!
– Поясню. Нынешний муж супружницы вашей – дипломат, если не ошибаюсь? Наверняка человек не бедный! Как думаете, много он заплатит за то, чтобы вы, извиняюсь за каламбур, не всплывали?
Глеб хлебнул из бокала и свирепо посмотрел на сидящего напротив милиционера.
Участковый запустил руку в коробку шпрот, подцепил рыбешку и отправил ее в рот.
– Если выяснится, что вы не утопли, у жены вашей и ее дипломата будут большие неприятности, – сказал он, слизывая масло с пальцев. – Я, между прочим, юрист и законы хорошо знаю!
В этот момент в дальнем углу «Катакомбы» раздался истеричный женский вопль и звон бьющегося стекла. Руководствуясь чувством долга, Мельниченко метнулся в сторону «инцидента». Как он и предполагал, происшествие оказалось пустяшным: банальная драка по пьяни. Когда участковый вернулся к столику, ни Астронома, ни «утопленника» уже не было. Мельниченко почесал бритый подбородок и, загадочно усмехнувшись, пошел к выходу.
– Чудо в перьях! – зашипел он Глебу в ухо. – Слушай меня внимательно! Мельниченко никогда ничего просто так не говорит. Если я с тобой, гнида, объяснялся как с человеком, то это нужно ценить. Завтра утром встретимся в «Катакомбе» и все обсудим. Вопросы?
Рязанов отрицательно покачал головой. Мельниченко разжал пальцы, и Глеб немедля попытался отойти на безопасное расстояние, но участковый придержал его за плечо. Он по-хозяйски одернул скособочившуюся на Рязанове шинель и даже сделал вид, что сдул с нее пылинку. Затем многозначительно заглянул Глебу в глаза и, наконец, оставил его в покое. Рязанов еще немного постоял, глядя вслед удаляющемуся милиционеру, и желание напиться окрепло в нем до предела.
В кармане у Сергея зазвонил мобильный:
– Да! Я слушаю!.. Простите, но я за границей… Нет, говорите!..
Наташа с любопытством смотрела на Сергея, пытаясь понять о чем идет речь.
Сергей отвернулся и отошел шагов на десять.
Говорил недолго. Потом подошел к Наташе и тихо сказал:
– Мы возвращаемся!
– Что стряслось? Что-то на роботе?
На мгновение Сергей замялся, но все же ответил:
– Не хотел тебя волновать, но ты все равно скоро узнаешь… Он жив!!!
Они сидели напротив друг друга и улыбались.
– Конспираторы хреновы! – хмыкнул Глеб.
– Да уж! – согласился Штейн. – Но я уверен, что тебя скоро отпустят. Ну, без документов. Ну, бомжевал. Так что? Этим сейчас никого не удивишь. Другое дело, что это уже не будет нашей военной тайной!
– Я думаю о них…
– О ком?
– О Наташе и Сергее! Все вернулось на исходную – это скверно!
– Не убивайся! Мы что-нибудь придумаем, дружище!
Он остановился на перекрестке. Светофор уже давно переключился на зеленый, сзади сигналили, а он не двигался. Наконец, опомнившись, он выжал сцепление. В тот же момент на светофоре зажегся красный. Раздался отчаянный визг тормозов!
Вытирая платком кровь, сочащуюся из ссадины на лбу, Сергей вошел в кабинет следователя. За грубо сбитым, деревянным столом, видимо стоявшим здесь с восьмидесятых, сидел широкоплечий мужчина и что-то быстро писал. Он поднял голову, окинул Сергея «рентгеновским» взглядом и спокойно спросил:
– Кто вы?
– Чалый, Сергей Дмитриевич! – представился посетитель.
– Почему голова разбита?
– Попал в аварию. Но это не имеет значения. Вам ведь звонили из МИДа?
– Да. Звонили… А где… – следователь заглянул в бумаги, лежащие на столе, – Наталья Васильевна?
Сергей достал из внутреннего кармана пальто сложенный вдвое листок:
– Вот справка, – сказал он, – Наталья Васильевна на последнем месяце беременности. Если необходимо присутствие адвоката…
– Пока не нужно. Присаживайтесь!
Сергей опустился на стул и только теперь почувствовал, как сильно болит голова. Следователь внимательно изучал посетителя, постукивая шариковой ручкой по столу.
– Сергей Дмитриевич, учитывая вашу должность, предполагаю, что вы уже получили квалифицированную юридическую консультацию?
– Конечно! И сразу хочу заметить, что мои адвокаты легко докажут мою непричастность к делу!
– Ну конечно.
– Что касается моей жены, то…
– Я бы не торопился с выводами!
– Что вы имеете в виду? Это простое стечение обстоятельств! Когда обнаружили труп, нас вызвали для опознания, и Наталья Васильевна, будучи в положении, по вполне объективным причинам приняла тело утопленника за тело Глеба Рязанова!
– Это нам известно!
– Так в чем же дело?
– А в том, – ехидно улыбнулся следователь, – что фирмой «Дженерал» в марте месяце этого года была открыта кредитная линия в «Пром-Бизнес-Банке» на сумму два миллиона долларов США. Деньги были переведены по платежным поручениям, подписанным рукой директора.
– Я не понимаю, какое это имеет отношение к нам?
– Директором фирмы является Глеб Валериевич Рязанов – бывший муж вашей жены. Впрочем, почему бывший?
– И что? – насторожился Сергей.
– А то, что деньги ушли, а товар не пришел. Кредит не возвратный! Понимаете?!
– Не понимаю!
– Напрашивается версия: Глеб Рязанов присвоил, а можно сказать конкретнее – украл деньги и в сговоре со своей женой Рязановой Натальей Васильевной инсценировал самоубийство. Жена опознала в трупе мужа, а он, оказывается, жив. Теперь понимаете?!
В кабинете воцарилась тишина. Сергей нервно барабанил пальцами по краешку стула. Он ожидал настоящей юридической схватки с примитивным следователем и даже был готов, если потребуется, прибегнуть к авторитету своего ведомства, но убийственная нелепость изложенной версии сразила его наповал!
Следователь шумно закрыл папку, давая понять, что разговор окончен:
– Пусть мне позвонит ваш адвокат, – сухо сказал страж закона, – или адвокаты, для надежности.
– А кто же за него заступится?! Ты же был ему другом! Другом! Он ведь сделал это ради вас! Да, ради ваших с Наташей чувств!.. Ты издеваешься?!. Какие деньги?!. Глеб и деньги!.. Он мог сделать любую глупость, только не украсть! Это же Глеб! Г-л-е-б! Глебушка! Ребята, помогите!!!
Один из адвокатов вынул из кожаной папки лист бумаги и передал его прокурору:
– Это письмо подписано заместителем министра! Мы надеемся на понимание со стороны следствия – речь идет о репутации нашего ответственного работника!
– Хорошо, мы это учтем, – сказал прокурор, близоруко прищурившись на текст письма.
– Наше ведомство также просит принять во внимание положение, в котором находится Наталья Васильевна Рязанова, – продолжил адвокат.
– Я обещаю вам соблюдение всех норм гуманного обращения с подследственными.
– Почему подследственными?
– Извините, оговорился… – прокурор смущенно кашлянул и повернулся к следователю:
– Начнем?
Следователь нажал кнопку вызова:
– Пригласите Рязанову и Чалого!
В кабинет вошли Наташа и Сергей. Наташу усадили в кресло. Сергей присел на стул рядом.
– Наталья Васильевна, – начал следователь, – мы пригласили вас на предварительную беседу с целью получить некоторые разъяснения по делу Глеба Валериевича Рязанова. Вы готовы дать показания по поводу случившегося?
– Да, – тихо произнесла Наташа.
– Хорошо. Было ли вам известно, что ваш муж взял крупный кредит в банке?
– Нет. Мы давно не виделись и даже не общались по телефону.
– От кого вы узнали, что он покончил жизнь самоубийством?
Вмешался адвокат:
– Это не корректно! Наталья Васильевна знала, что Рязанов пропал. Потом в реке была найдена его одежда и, учитывая то обстоятельство, что Глеб Валерьевич не умел плавать, логично было предположить, что он утонул.
– Хорошо, – следователь метнул в адвоката неприязненный взгляд. – Тогда объясните, как двое взрослых людей могли опознать в совершенно обезличенном трупе близкого человека?
Сергей не сдержался:
– Да что же это такое! Вам же человеческим языком объяснили…
Один из адвокатов положил ему руку на плечо и спокойно произнес:
– Мы беседовали с медэкспертами. Они подтвердили, что тело было обезображено до неузнаваемости.
– Вот именно! – согласился следователь, – до не-у-зна-ва-е-мос-ти! А ваши клиенты узнали в нем Глеба Рязанова! Почему?
Прокурор что-то черкнул в блокноте и констатировал:
– Факт опознания не в вашу пользу, господа!
Сергей и адвокаты обеспокоенно переглянулись. Следователь вопросительно посмотрел на прокурора, как бы спрашивая согласия, и наклонился к кнопке вызова:
– Введите Рязанова!
Увидев Глеба, Наташа ойкнула и инстинктивно прижалась к Сергею.
Этот Глеб был мало похож на того мужчину, которого она так любила когда-то. Он тяжело сел на стул и, не глядя на окружающих, сказал:
– Простите, ребята.
Наташа уже не могла сдержать слез и заплакала, громко всхлипывая.
Прокурор взглядом показал следователю, что можно продолжать.
– Рязанов, – обратился к Глебу следователь, – что побудило вас симулировать самоубийство?
– Я ничего не симулировал, – покачал головой Глеб. – Я действительно убил Глеба Рязанова. Просто избавился от бесполезного и никому не нужного человека. Вот и все.
– Очень интересно, но хочу предупредить, что от того, что вы сейчас скажете, зависит не только ваша судьба, но и судьба ваших близких. Повторяю вопрос: почему вы решили исчезнуть?
– Я хотел… Я многого хотел, но у меня, как и все в моей жизни, получилось по-дурацки!
– Так, так, – нахмурился следователь. – Задам вопрос по-другому: ваше исчезновение связано с кредитом?
– При чем тут кредит? – удивился Глеб.
– Вы признаете получение вашей фирмой кредита в «Пром-Бизнес-Банке»?
– Признаю. Но в последнее время я практически отошел от дел – всем занимался мой заместитель.
– Вы имеете в виду Чередниченко Вячеслава Борисовича?
– Совершенно верно… Можно попросить воды?
– Потерпите. Давайте закончим. Документы на кредит подписывали вы или Чередниченко?
– Кажется, я!
– Отвечайте конкретно: да или нет!
– Ну, да! Вы можете узнать подробности у Вячеслава Борисовича.
– В том-то и дело, что не можем – Чередниченко исчез! Не так эффектно, как вы, но уже давно и, думаю, надолго.
– А фирма? Что с фирмой?
– Рязанов! – следователь повысил голос. – Кто придумал аферу с кредитом? Чередниченко? Вы? Или может кто-то третий? Какую роль сыграла в деле ваша жена?!
Один из адвокатов резко поднялся:
– Господин прокурор, вы обещали!
– Да, Вадим Николаевич, – прокурор предостерегающе коснулся руки следователя, – воздержимся от обвинений… Покамест.
Услышав последнюю реплику, Глеб разозлился:
– Погодите! Меня задержали за то, что у меня не было документов, правильно? Тогда какое отношение имеют эти два человека, – он указал на Наташу и Сергея, – к моей работе?
– Разбираясь в вашем деле, Рязанов, – жестко сказал прокурор, – следствие установило, что вы симулировали собственную смерть. Затем Наталья Васильевна, умышленно или нет, нам пока не известно, опознала останки. Пытаясь выяснить причины вашего более чем странного поведения, мы натолкнулось на историю о невозвратном кредите. Теперь факт вашей подложной смерти предстал в совершенно ином свете. Я доходчиво объясняю?
– Дайте попить!
– … А в худшем случае?
– … До четырех!..
– … Вы, конечно, вне игры!..
– … Мы все подготовим!..
– … Тяжелую артиллерию пока подключать не имеет смысла…
Сергей опустился на сиденье рядом с Наташей и устало потер виски.
Она взволнованно коснулась его руки. В ее больших, зеленых глазах читался немой вопрос: – ну, что?
Сергей взял голову Наташи в ладони и крепко поцеловал ее в сухой, горячий рот:
– Родная моя. Я так долго ждал тебя, что уже никогда не отпущу. Я сделаю все, чтобы ты была счастлива.
Не спал уже вторую ночь! Он думал: как он, человек, в общем-то, не глупый, мог увлечься чужой жизнью – жизнью Феди Протасова? Проклятая книга! Он ведь соврал тогда Штейну – он дочитал ее до конца! Все казалось таким простым и ясным. Нужно поступить, как Федя – раз и нет тебя!
– Страус-дебил! – чертыхнулся Рязанов. – Решил спрятать голову в песок, а там бетон!
Он не только подвел жирную черту под собственной жизнью, но и поставил под удар Наташу, сына, а дальше – целую цепочку жертв!
– Ты хотел свободы? – сказал себе Глеб. – Теперь лети!
Вдруг его кто-то тихо позвал:
– Глеб! Глеб, ты меня слышишь?
Рязанов приоткрыл глаза. В полумраке маячило чье-то лицо.
– Кто это?
– Это я – Юра Лисичкин! Помнишь меня?!
Глеб приподнялся на локте и внимательно посмотрел на говорившего.
– Какой Юра?
– Лисичкин! 42-я школа, 9 «А». Вспомнил?!
Фамилия была знакомой, но внешность человека не совпадала со школьными воспоминаниями.
– Кажется, вспомнил, – неуверенно сказал Глеб. – А… ты здесь за что?
– Как и все – по недоразумению!
– Я тебя здесь раньше не видел!
– Тут текучка! Меня сегодня привезли. Смешная история: нас забрали прямо с футбола – пиво, семечки, драка! А ты тут почему?
– А я сам – недоразумение!
– Как всегда остришь! Я тебя еле узнал! Весь вечер смотрю – ты или не ты! Меня завтра, наверное, выпустят, дай, думаю, поговорю!
– Правильно сделал, а то мне так хреново!
– Что с тобой? Я тебя не узнаю! Ты и скулеж! Не верю своим ушам!
– Все меняются…
– Нет, дорогой! – воскликнул Лисичкин. – Ты не должен меняться! Не имеешь права! Ты ведь для всех нас, кто учился с тобой в классе, да что там в классе, в школе – был примером для подражания! «Глеб сказал!», «Глеб сделал!», «Глебу понравилось!» Такое не забывается! А стихи? Твои любимые!
Это забывать нельзя!!! Нель-зя!!! Вот и все тут!!!
Они закурили, и терпкий табачный дым скрыл их лица в сумраке.
«Стойкие люди учат, что не должно сетовать на жизнь: дверь тюрьмы всегда открыта! Ты принял решение! С этого момента – ты неуязвим!» Неглупый человек сказал – верно! Да здравствуют самоубийцы!!!
* * *
30 марта того же года.У самой кромки льда, где вода пузырилась и трепетала на мартовском ветру, лежала куртка Глеба, из кармана которой выглядывали документы.
* * *
1 апреля того же года.В гостиной Рязановых было тихо. Тихо настолько, что тиканье часов казалось боем курантов. Наташа выглядела, как провинившаяся школьница. Мария Николаевна, поджав губы, смотрела в окно. Саша в ужасе кусала ногти и таращилась на мужчину, стоявшего в центре комнаты.
– Куртка и документы – это все! – деловито сообщил мужчина. – Когда в последний раз вы его видели?
– Давно, – ответила за всех Мария Николаевна.
Саша не сдержалась и громко всхлипнула.
– Может, он позвонит или сообщит о себе, – предположил мужчина. – Если хотите, будем подавать в розыск.
– Делайте, как положено! – глухо сказала Наташа.
* * *
1 июля того же года.Наплыв. Утопленник на берегу.
* * *
10 июля того же года.Наташа, Сергей и следователь шли по длинному коридору морга. Сергей говорил шепотом, чтобы не слышала Наташа:
– Я прошу вас… Вы должны быть деликатным… Она не совсем здорова…
Все трое вошли в «мертвецкую». Подошли к столу. Следователь привычным жестом откинул простыню.
Наташа покачнулась. Сергей подхватил ее, и она обмякла в его объятиях.
– Вы его узнаете? Это он? – спокойно спросил следователь.
Наташа сделала попытку взглянуть на останки, но ее замутило, и она стала оседать.
– Он! Он! – почти выкрикнул Сергей, страстно желая, чтобы эта пытка, наконец, закончилась. – Я же вас просил!
Следователь прикрыл труп простыней и что-то записал в своей папке…
Усадив Наташу в машину, Сергей тихо и очень заботливо прошептал:
– В твоем положении, любимая, не надо было сюда ходить. Хотя, конечно, это был наш последний долг перед ним!
Машина тронулась в «светлое будущее».
* * *
7 ноября того же года.Шлепая по лужам, под колючим, моросящим дождем, участковый Мельниченко нехотя обходил свой участок. Дежурство, да еще в непогоду, всегда портило ему настроение, и участковый был зол, как черт. Необходимо было срочно восстановить расположение духа. Для этого как нельзя лучше подходила «Катакомба» – длинная, темная забегаловка, расположенная на вверенной Мельниченко территории. Тут он чувствовал себя, как барин в родовом имении. Все, начиная от охранников и заканчивая директором, готовы были услужить «отцу родному» Мельниченко.
С суровым выражением лица участковый проследовал через длинную кишку коридора «Катакомбы» в самый дальний угол, где его ждал столик, облюбованный давно и, видимо, навсегда.
Официант проворно смахнул со стола крошки и шепотом спросил:
– Как всегда?
– Да нет, родимый! – осклабился Мельниченко. – Сегодня, как-никак, праздник, уже не официальный, правда, но праздник.
– Понял! – услужливо улыбнулся официант. – Постараюсь!
– Да, уж постарайся!
Пока официант суетился, участковый лениво рассматривал посетителей: иногда попадались интересные экземпляры. За соседним столиком сидело двое мужчин: они о чем-то громко спорили – видать, крепко выпили.
Мельниченко невольно прислушался: мужчина, что сидел к нему лицом, в чем-то упрекал собеседника, но тот все твердил:
– Нет, нет, нет! Все было не так!
Потом они перешли на шепот, и участковый уже не смог ничего разобрать.
Появился официант и стал ловко расставлять тарелки с закусками.
Мельниченко, кивнув на мужчин, спросил:
– Это кто там зависает? Постой! Того, что ко мне лицом, я, кажется, знаю – это придурковатый «астроном»? Правильно?
– Совершенно верно! – подтвердил официант. – Но ведет он себя всегда тихо.
– Угу. А второй кто? Что-то я его не припомню…
– Этот бывает редко. Всегда сидит один. Пьет исключительно коньяк и закусывает шпротами. У нас их сроду не было, сто лет никто не заказывал, пришлось бежать в магазин.
– А чего он в шинели? Военный, что ль?
– Да, вроде, нет! Просто носит шинель. Сейчас не поймешь – кто есть кто! Тем более в нашем заведении, – официант заискивающе хихикнул. – Вы же знаете наш «контингент».
– Ладно! С праздничком! – Мельниченко глотнул обжигающе холодной водки и смачно хрустнул соленым огурчиком.
А за соседним столиком разговор снова перешел на повышенные тона.
– Еще раз объясняю, – горячился мужик в шинели, – все было не так! Никто меня не вынуждал! Я сам все решил и сам все сделал! Это принципиально!
В говорившем человеке с трудом можно было узнать Глеба Рязанова. Он сильно похудел. Давно не мытые, длинные волосы падали на плечи, но, как ни странно, новый облик его не портил. Скорее, наоборот – казалось, Глеб сбросил десяток лет, а его темные глаза лучились не присущим им ранее светом.
– Вы должны понять, – убеждал Глеб собеседника, – когда я это сделал – все изменилось! Наконец-то умер всем ненавистный и никому не нужный Глеб Рязанов и появился некто новый… пока без имени и фамилии, но – новый! Он не знает, что будет дальше, он прячется ото всех, он боится выходить на свет, но… он свободен! Он принадлежит самому себе и он, наконец, никому ничего не должен!
– Я понимаю, но…
– Никаких «но»! Вы думаете, мне сразу стало легко? Не тут-то было! После «самоубийства» мучила совесть: имел ли я право так поступать с близкими? Я даже хотел «воскреснуть»! Но… стоило мне представить все унижения и стыд, через которые придется пройти, как я все глубже и глубже погружался в холодную воду забвения, где и надлежит быть утопленнику! Это сродни тому, что чувствуют идущие в ледяную купель во время крещения, надеясь выйти из нее новыми людьми!
Глеб налил в захватанный бокал коньяка и выпил.
Мельниченко уже давно, затаив дыхание, слушал этот разговор и сейчас поймал себя на том, что налил и выпил одновременно с говорящим.
Астроном качал головой и восторженно смотрел на Глеба:
– Знаете, я сделаю вам гороскоп! – предложил он. – Мы заглянем в ваше будущее!
– Не надо! Прошу вас, не надо! – замахал руками Глеб. – Я не хочу ничего знать!
– Ну, хорошо! – слегка обиделся Астроном и, чтобы сменить тему, спросил: – А, что ваши близкие, они вас искали?
– Все было, как в бразильском сериале: они нашли «мое» тело!
– Как это?!
– Не знаю. Подробностей я не знаю. Думаю – всех просто устроила смерть Глеба Рязанова. Моя жена стала супругой преуспевающего дипломата. Мой сын – продолжателем славных дипломатических традиций и даже моя теща снова обрела солидный статус!
– Вы говорите – это устроило всех? И ту девушку? Ну… балерину!
– О! Эта рана кровоточит до сих пор! Сколько раз я хотел прийти к ней, все объяснить! Но я был бы последним подлецом, если бы испортил ее молодую жизнь!
Они еще выпили. Взгляд Глеба затуманился и стал мечтательным:
– Если бы вы видели, как она танцует! – с восхищением и горечью произнес он. – Иногда, по вечерам, я прохожу мимо театра. Там, с тыльной стороны, есть окна репетиционного зала. Пару раз мне удалось ее увидеть.
Глеб замолчал, погрузившись в сладкие воспоминания.
Мельниченко как милиционер почувствовал непреодолимое желание задать вопрос, но Астроном его опередил:
– А на что же вы живете?
– Ха! – Глеб хитро прищурился. – Все-таки есть один человек, который знает все! Но это военная тайна!
Участковый Мельниченко был человеком смекалистым.
«Этот парень, – промелькнуло в его голове, – курица, способная нести золотые яйца!»
Участковый встал и очень спокойно, чтобы не вспугнуть жертву, подошел к соседнему столику. Глеб и Астроном смолкли.
– Вы меня не бойтесь, – улыбнулся Мельниченко, демонстрируя пожелтевшие от курева зубы. – Я по-хорошему!
Он придвинул стул и по-приятельски подсел к чужому столу. Глеб и его собеседник настороженно наблюдали за незваным гостем.
– Я случайно слышал ваш разговор, – не стал ходить вокруг да около Мельниченко, – тут может получиться интересная комбинация. Вы вроде бы утопшим прикидываетесь? Я правильно понял?
– А что, собственно, вам нужно? – спросил Астроном.
– Я не с тобой говорю, алкаш! – рявкнул Мельниченко и, повернувшись к Глебу, менее грозным тоном добавил:
– Так я прав?
– Ну и что из этого? – нахмурился лжеутопленник.
– А жена ваша с вами в разводе? – не унимался Мельниченко.
– Да какое это имеет значение?! – разозлился Глеб.
– Ну, если вы с ней не развелись, а она выскочила за другого, то можно ее и к суду привлечь. Смекаете, о чем я толкую?
– Нет!
– Поясню. Нынешний муж супружницы вашей – дипломат, если не ошибаюсь? Наверняка человек не бедный! Как думаете, много он заплатит за то, чтобы вы, извиняюсь за каламбур, не всплывали?
Глеб хлебнул из бокала и свирепо посмотрел на сидящего напротив милиционера.
Участковый запустил руку в коробку шпрот, подцепил рыбешку и отправил ее в рот.
– Если выяснится, что вы не утопли, у жены вашей и ее дипломата будут большие неприятности, – сказал он, слизывая масло с пальцев. – Я, между прочим, юрист и законы хорошо знаю!
В этот момент в дальнем углу «Катакомбы» раздался истеричный женский вопль и звон бьющегося стекла. Руководствуясь чувством долга, Мельниченко метнулся в сторону «инцидента». Как он и предполагал, происшествие оказалось пустяшным: банальная драка по пьяни. Когда участковый вернулся к столику, ни Астронома, ни «утопленника» уже не было. Мельниченко почесал бритый подбородок и, загадочно усмехнувшись, пошел к выходу.
* * *
11 ноября того же года.Был вечер. Шел легкий снежок. Глеб стоял на улице и ловил ртом снежинки, думая о том, что ему позарез необходимо напиться. Он только что видел в окно репетиционного зала Светлану – такую хрупкую, красивую и до боли любимую. Глеб тяжело вздохнул и пошел вниз по улице. Поворачивая за угол, он практически налетел на участкового Мельниченко. Бульдожьим, тренированным движением милиционер схватил Рязанова за шиворот и энергично встряхнул:
– Чудо в перьях! – зашипел он Глебу в ухо. – Слушай меня внимательно! Мельниченко никогда ничего просто так не говорит. Если я с тобой, гнида, объяснялся как с человеком, то это нужно ценить. Завтра утром встретимся в «Катакомбе» и все обсудим. Вопросы?
Рязанов отрицательно покачал головой. Мельниченко разжал пальцы, и Глеб немедля попытался отойти на безопасное расстояние, но участковый придержал его за плечо. Он по-хозяйски одернул скособочившуюся на Рязанове шинель и даже сделал вид, что сдул с нее пылинку. Затем многозначительно заглянул Глебу в глаза и, наконец, оставил его в покое. Рязанов еще немного постоял, глядя вслед удаляющемуся милиционеру, и желание напиться окрепло в нем до предела.
* * *
12 ноября того же года.Глеб даже не собирался идти в «Катакомбу». Он только сожалел о том, что остался в городе – нужно было «исчезнуть» основательно. Побросав в сумку жалкие пожитки, он последний раз окинул взглядом свою берлогу и вышел. Арестовали, вернее, задержали его в этот же день. Он шел по улице в своей неказистой шинели, когда его нагнал милицейский «бобик». Выскочивший из машины молодой сержант очень вежливо попросил предъявить документы. У Глеба их не было…
* * *
15 ноября того же года.Наташа и Сергей стояли на верхней галерее Эйфелевой башни и любовались панорамой города. Они уже третий день находились в Париже. Вообще-то Наташа не хотела ехать – все же восьмой месяц беременности, но Сергей и Раиса Никитична настояли: будущего ребенка нужно воспитывать в утробе матери.
В кармане у Сергея зазвонил мобильный:
– Да! Я слушаю!.. Простите, но я за границей… Нет, говорите!..
Наташа с любопытством смотрела на Сергея, пытаясь понять о чем идет речь.
Сергей отвернулся и отошел шагов на десять.
Говорил недолго. Потом подошел к Наташе и тихо сказал:
– Мы возвращаемся!
– Что стряслось? Что-то на роботе?
На мгновение Сергей замялся, но все же ответил:
– Не хотел тебя волновать, но ты все равно скоро узнаешь… Он жив!!!
* * *
Штейн нашел каких-то влиятельных знакомых, те подсуетились и ему разрешили короткое свидание с Глебом.Они сидели напротив друг друга и улыбались.
– Конспираторы хреновы! – хмыкнул Глеб.
– Да уж! – согласился Штейн. – Но я уверен, что тебя скоро отпустят. Ну, без документов. Ну, бомжевал. Так что? Этим сейчас никого не удивишь. Другое дело, что это уже не будет нашей военной тайной!
– Я думаю о них…
– О ком?
– О Наташе и Сергее! Все вернулось на исходную – это скверно!
– Не убивайся! Мы что-нибудь придумаем, дружище!
* * *
26 ноября того же года.Сергей сидел за рулем своего автомобиля в глубокой задумчивости.
Он остановился на перекрестке. Светофор уже давно переключился на зеленый, сзади сигналили, а он не двигался. Наконец, опомнившись, он выжал сцепление. В тот же момент на светофоре зажегся красный. Раздался отчаянный визг тормозов!
Вытирая платком кровь, сочащуюся из ссадины на лбу, Сергей вошел в кабинет следователя. За грубо сбитым, деревянным столом, видимо стоявшим здесь с восьмидесятых, сидел широкоплечий мужчина и что-то быстро писал. Он поднял голову, окинул Сергея «рентгеновским» взглядом и спокойно спросил:
– Кто вы?
– Чалый, Сергей Дмитриевич! – представился посетитель.
– Почему голова разбита?
– Попал в аварию. Но это не имеет значения. Вам ведь звонили из МИДа?
– Да. Звонили… А где… – следователь заглянул в бумаги, лежащие на столе, – Наталья Васильевна?
Сергей достал из внутреннего кармана пальто сложенный вдвое листок:
– Вот справка, – сказал он, – Наталья Васильевна на последнем месяце беременности. Если необходимо присутствие адвоката…
– Пока не нужно. Присаживайтесь!
Сергей опустился на стул и только теперь почувствовал, как сильно болит голова. Следователь внимательно изучал посетителя, постукивая шариковой ручкой по столу.
– Сергей Дмитриевич, учитывая вашу должность, предполагаю, что вы уже получили квалифицированную юридическую консультацию?
– Конечно! И сразу хочу заметить, что мои адвокаты легко докажут мою непричастность к делу!
– Ну конечно.
– Что касается моей жены, то…
– Я бы не торопился с выводами!
– Что вы имеете в виду? Это простое стечение обстоятельств! Когда обнаружили труп, нас вызвали для опознания, и Наталья Васильевна, будучи в положении, по вполне объективным причинам приняла тело утопленника за тело Глеба Рязанова!
– Это нам известно!
– Так в чем же дело?
– А в том, – ехидно улыбнулся следователь, – что фирмой «Дженерал» в марте месяце этого года была открыта кредитная линия в «Пром-Бизнес-Банке» на сумму два миллиона долларов США. Деньги были переведены по платежным поручениям, подписанным рукой директора.
– Я не понимаю, какое это имеет отношение к нам?
– Директором фирмы является Глеб Валериевич Рязанов – бывший муж вашей жены. Впрочем, почему бывший?
– И что? – насторожился Сергей.
– А то, что деньги ушли, а товар не пришел. Кредит не возвратный! Понимаете?!
– Не понимаю!
– Напрашивается версия: Глеб Рязанов присвоил, а можно сказать конкретнее – украл деньги и в сговоре со своей женой Рязановой Натальей Васильевной инсценировал самоубийство. Жена опознала в трупе мужа, а он, оказывается, жив. Теперь понимаете?!
В кабинете воцарилась тишина. Сергей нервно барабанил пальцами по краешку стула. Он ожидал настоящей юридической схватки с примитивным следователем и даже был готов, если потребуется, прибегнуть к авторитету своего ведомства, но убийственная нелепость изложенной версии сразила его наповал!
Следователь шумно закрыл папку, давая понять, что разговор окончен:
– Пусть мне позвонит ваш адвокат, – сухо сказал страж закона, – или адвокаты, для надежности.
* * *
29 ноября того же года.Штейн орал в трубку телефона-автомата:
– А кто же за него заступится?! Ты же был ему другом! Другом! Он ведь сделал это ради вас! Да, ради ваших с Наташей чувств!.. Ты издеваешься?!. Какие деньги?!. Глеб и деньги!.. Он мог сделать любую глупость, только не украсть! Это же Глеб! Г-л-е-б! Глебушка! Ребята, помогите!!!
* * *
5 декабря того же года.На фоне двух МИДовских юристов, одетых в строгие, темные костюмы, следователь и представитель прокуратуры выглядели серо и невыразительно.
Один из адвокатов вынул из кожаной папки лист бумаги и передал его прокурору:
– Это письмо подписано заместителем министра! Мы надеемся на понимание со стороны следствия – речь идет о репутации нашего ответственного работника!
– Хорошо, мы это учтем, – сказал прокурор, близоруко прищурившись на текст письма.
– Наше ведомство также просит принять во внимание положение, в котором находится Наталья Васильевна Рязанова, – продолжил адвокат.
– Я обещаю вам соблюдение всех норм гуманного обращения с подследственными.
– Почему подследственными?
– Извините, оговорился… – прокурор смущенно кашлянул и повернулся к следователю:
– Начнем?
Следователь нажал кнопку вызова:
– Пригласите Рязанову и Чалого!
В кабинет вошли Наташа и Сергей. Наташу усадили в кресло. Сергей присел на стул рядом.
– Наталья Васильевна, – начал следователь, – мы пригласили вас на предварительную беседу с целью получить некоторые разъяснения по делу Глеба Валериевича Рязанова. Вы готовы дать показания по поводу случившегося?
– Да, – тихо произнесла Наташа.
– Хорошо. Было ли вам известно, что ваш муж взял крупный кредит в банке?
– Нет. Мы давно не виделись и даже не общались по телефону.
– От кого вы узнали, что он покончил жизнь самоубийством?
Вмешался адвокат:
– Это не корректно! Наталья Васильевна знала, что Рязанов пропал. Потом в реке была найдена его одежда и, учитывая то обстоятельство, что Глеб Валерьевич не умел плавать, логично было предположить, что он утонул.
– Хорошо, – следователь метнул в адвоката неприязненный взгляд. – Тогда объясните, как двое взрослых людей могли опознать в совершенно обезличенном трупе близкого человека?
Сергей не сдержался:
– Да что же это такое! Вам же человеческим языком объяснили…
Один из адвокатов положил ему руку на плечо и спокойно произнес:
– Мы беседовали с медэкспертами. Они подтвердили, что тело было обезображено до неузнаваемости.
– Вот именно! – согласился следователь, – до не-у-зна-ва-е-мос-ти! А ваши клиенты узнали в нем Глеба Рязанова! Почему?
Прокурор что-то черкнул в блокноте и констатировал:
– Факт опознания не в вашу пользу, господа!
Сергей и адвокаты обеспокоенно переглянулись. Следователь вопросительно посмотрел на прокурора, как бы спрашивая согласия, и наклонился к кнопке вызова:
– Введите Рязанова!
Увидев Глеба, Наташа ойкнула и инстинктивно прижалась к Сергею.
Этот Глеб был мало похож на того мужчину, которого она так любила когда-то. Он тяжело сел на стул и, не глядя на окружающих, сказал:
– Простите, ребята.
Наташа уже не могла сдержать слез и заплакала, громко всхлипывая.
Прокурор взглядом показал следователю, что можно продолжать.
– Рязанов, – обратился к Глебу следователь, – что побудило вас симулировать самоубийство?
– Я ничего не симулировал, – покачал головой Глеб. – Я действительно убил Глеба Рязанова. Просто избавился от бесполезного и никому не нужного человека. Вот и все.
– Очень интересно, но хочу предупредить, что от того, что вы сейчас скажете, зависит не только ваша судьба, но и судьба ваших близких. Повторяю вопрос: почему вы решили исчезнуть?
– Я хотел… Я многого хотел, но у меня, как и все в моей жизни, получилось по-дурацки!
– Так, так, – нахмурился следователь. – Задам вопрос по-другому: ваше исчезновение связано с кредитом?
– При чем тут кредит? – удивился Глеб.
– Вы признаете получение вашей фирмой кредита в «Пром-Бизнес-Банке»?
– Признаю. Но в последнее время я практически отошел от дел – всем занимался мой заместитель.
– Вы имеете в виду Чередниченко Вячеслава Борисовича?
– Совершенно верно… Можно попросить воды?
– Потерпите. Давайте закончим. Документы на кредит подписывали вы или Чередниченко?
– Кажется, я!
– Отвечайте конкретно: да или нет!
– Ну, да! Вы можете узнать подробности у Вячеслава Борисовича.
– В том-то и дело, что не можем – Чередниченко исчез! Не так эффектно, как вы, но уже давно и, думаю, надолго.
– А фирма? Что с фирмой?
– Рязанов! – следователь повысил голос. – Кто придумал аферу с кредитом? Чередниченко? Вы? Или может кто-то третий? Какую роль сыграла в деле ваша жена?!
Один из адвокатов резко поднялся:
– Господин прокурор, вы обещали!
– Да, Вадим Николаевич, – прокурор предостерегающе коснулся руки следователя, – воздержимся от обвинений… Покамест.
Услышав последнюю реплику, Глеб разозлился:
– Погодите! Меня задержали за то, что у меня не было документов, правильно? Тогда какое отношение имеют эти два человека, – он указал на Наташу и Сергея, – к моей работе?
– Разбираясь в вашем деле, Рязанов, – жестко сказал прокурор, – следствие установило, что вы симулировали собственную смерть. Затем Наталья Васильевна, умышленно или нет, нам пока не известно, опознала останки. Пытаясь выяснить причины вашего более чем странного поведения, мы натолкнулось на историю о невозвратном кредите. Теперь факт вашей подложной смерти предстал в совершенно ином свете. Я доходчиво объясняю?
– Дайте попить!
* * *
Позже. В тот же день.Наташа сидела в машине, стараясь уловить суть разговора между Сергеем и адвокатами. Они стояли рядом с автомобилем, но говорили так тихо, что слышно было только обрывки фраз:
– … А в худшем случае?
– … До четырех!..
– … Вы, конечно, вне игры!..
– … Мы все подготовим!..
– … Тяжелую артиллерию пока подключать не имеет смысла…
Сергей опустился на сиденье рядом с Наташей и устало потер виски.
Она взволнованно коснулась его руки. В ее больших, зеленых глазах читался немой вопрос: – ну, что?
Сергей взял голову Наташи в ладони и крепко поцеловал ее в сухой, горячий рот:
– Родная моя. Я так долго ждал тебя, что уже никогда не отпущу. Я сделаю все, чтобы ты была счастлива.
* * *
7 декабря того же года, ночь.Глеб лежал с закрытыми глазами на скрипучей койке в КПЗ, но он не спал.
Не спал уже вторую ночь! Он думал: как он, человек, в общем-то, не глупый, мог увлечься чужой жизнью – жизнью Феди Протасова? Проклятая книга! Он ведь соврал тогда Штейну – он дочитал ее до конца! Все казалось таким простым и ясным. Нужно поступить, как Федя – раз и нет тебя!
– Страус-дебил! – чертыхнулся Рязанов. – Решил спрятать голову в песок, а там бетон!
Он не только подвел жирную черту под собственной жизнью, но и поставил под удар Наташу, сына, а дальше – целую цепочку жертв!
– Ты хотел свободы? – сказал себе Глеб. – Теперь лети!
Вдруг его кто-то тихо позвал:
– Глеб! Глеб, ты меня слышишь?
Рязанов приоткрыл глаза. В полумраке маячило чье-то лицо.
– Кто это?
– Это я – Юра Лисичкин! Помнишь меня?!
Глеб приподнялся на локте и внимательно посмотрел на говорившего.
– Какой Юра?
– Лисичкин! 42-я школа, 9 «А». Вспомнил?!
Фамилия была знакомой, но внешность человека не совпадала со школьными воспоминаниями.
– Кажется, вспомнил, – неуверенно сказал Глеб. – А… ты здесь за что?
– Как и все – по недоразумению!
– Я тебя здесь раньше не видел!
– Тут текучка! Меня сегодня привезли. Смешная история: нас забрали прямо с футбола – пиво, семечки, драка! А ты тут почему?
– А я сам – недоразумение!
– Как всегда остришь! Я тебя еле узнал! Весь вечер смотрю – ты или не ты! Меня завтра, наверное, выпустят, дай, думаю, поговорю!
– Правильно сделал, а то мне так хреново!
– Что с тобой? Я тебя не узнаю! Ты и скулеж! Не верю своим ушам!
– Все меняются…
– Нет, дорогой! – воскликнул Лисичкин. – Ты не должен меняться! Не имеешь права! Ты ведь для всех нас, кто учился с тобой в классе, да что там в классе, в школе – был примером для подражания! «Глеб сказал!», «Глеб сделал!», «Глебу понравилось!» Такое не забывается! А стихи? Твои любимые!
Помнишь?! Это же был наш гимн!
Нас не нужно жалеть, ведь и мы б никого не жалели!
Мы пред нашим комбатом, как пред Господом Богом, чисты!
На живых порыжели от крови и глины шинели,
На могилах у павших зацвели полевые цветы…
Это забывать нельзя!!! Нель-зя!!! Вот и все тут!!!
Они закурили, и терпкий табачный дым скрыл их лица в сумраке.
* * *
10 декабря того же года.Следователь холодно взглянул на вошедшего Глеба и молча указал на стул. Глеб сел, спинным мозгом чувствуя надвигающуюся угрозу. Следователь еще довольно долго что-то дописывал и только когда закончил, произнес: