- Черт, - сказал Сергей, приседая, и, непонятно зачем, ощупывая пол ладонью, - вот черт! И что же теперь?
   Встал, огляделся. Отцепил болтающийся на поясе пиджак, бросил его на скамью. Подошел к двери, потолкал, подергал - тщетно. Закрыл глаза, и, твердя вполголоса: 'я знаю, что никакой стены здесь нет', попытался выйти в дверь. Не получилось.
   - Где это мы? - сказал недовольный голос откуда-то сзади и снизу. Сергей быстро обернулся и увидел торчащую прямо из досок взлохмаченную шевелюру и два глаза под ней. Облегченно вздохнул и сел на скамью.
   - Ну, слава богу.
   Кир хмыкнул и покрутил головой:
   - И что случилось? Я помню ночной окоп, стрельбу, грохот всякий разный, а потом ты в меня зачем-то из автомата шарахнул...
   Сергей смущенно улыбнулся:
   - Ну, прости. Это я с испугу. Ты-то как? Не болит?
   Кир мотнул головой:
   - Я ж призрак. У меня ниче болеть не может.
   Огляделся, заметил лежащий на скамье пиджак. Снова посмотрел на Сергея и высунул из пола руку.
   - Подними меня. Надоело на цыпочках стоять.
   Сергей быстро подошел к Киру, взял его за руку, потом спросил с сомнением:
   - У тебя раны могут открыться...
   Но Кир только фыркнул:
   - Тяни давай.
   - Погоди, - Сергей отпустил руку, обернулся к многострадальному пиджаку, снова привязал его к ремню и постелил на скамейку. После чего ухватил Кира за запястье, выдернул его из пола и усадил на скамью. Осторожно поднялся, сел рядом.
   - Уф, - сказал Кир, поерзав на скамье, - а я уж испугался. Очнулся, а ничего нет.
   - Как это - ничего нет? - не понял Сергей.
   - Вот так и нет. Темнота и пустота. Тут под полом - просто пустое пространство, которое никто не позаботился как-то разрисовать. Ладно хоть - часть грузовика. Вот пошел бы я в сторону, вместо того, чтобы на месте попрыгать, нехорошо бы вышло...Ты так мне и не сказал, где мы и че случилось.
   Сергей, время от времени с беспокойством поглядывая на Кира, рассказал. Потом не выдержал и спросил:
   - Так что с пулями делать? - заметил недоумение во взгляде Кира и пояснил, - ну, которые в тебе. Кровь у тебя только с одной стороны шла, так что пули внутри остались. Ты уверен, что последствий не будет?
   - А, вон ты о чем, - Кир хохотнул, - придумал тоже. Я тебя уверяю, нет у меня уже никаких пуль и даже следов от них, скорее всего, не осталось. Ты ж меня перевязал? Без сознания я полежал? Значит все, требуемый уровень реализма соблюден.
   Сергей вздохнул с облегчением:
   - Ну, это радует. На данный момент меня такой реализм устраивает. Более чем. И что теперь? Я полагаю, тебе имеет смысл оставить меня и пойти к какой-нибудь стене, потому что когда еще этот грузовик нашим воякам понадобится? А сам я отсюда выйти не могу, я уже говорил.
   Но Кир мотнул головой отрицательно:
   - Неа. Видишь ли, кажется мне, что этот грузовик - динамический. Ну, то есть, не существующий все время игры, а создаваемый по мере надобности. И не исчез он только потому, что внутри него был я - хоть и невидимый, но все же игрок.
   Сергей подумал и не согласился:
   - Не сходится. Во-первых, ты сам говорил, что для этого мира ты не существуешь, так что с чего это ты должен был помешать грузовику исчезнуть? Уж скорее это моя заслуга. Это раз. А во вторых, если б оно так было, то дверь бы не закрылась - ты ж еще не вышел.
   - Я для мира не существую, но мир-то для меня существует, - Кир торжествующе улыбнулся, - движок игры о моем существовании очень даже в курсе. И грузовик не удалил, потому что должен мне его внутренности отрисовывать, пока я в нем... ну, или почти в нем. А вот ты тут точно не при чем, ты ж, прости, программа. И для движка нет особой разницы между тобой и этими досками, - Кир похлопал рукой по сиденью, - насчет двери... сам догадаешься?
   Сергей протяжно вздохнул.
   - Ну и что ж теперь делать?
   - В принципе, стена тут рядом, - задумчивым голосом сказал Кир, потом встряхнулся и ответил, - подумать надо. Или подождать, хотя не думаю, чтобы этот грузовик опять использовали. Сколько времени я без сознания пролежал? Ну, примерно?
   Сергей посмотрел на стопку исписанных листов, прикинул.
   - Часов шесть, не меньше.
   Кир проследил его взгляд, нахмурился. Посмотрел вопросительно на Сергея. Чесноков почему-то смутился.
   - Ну, - сказал он, пожав плечами, - я ж не просто программа, а программа-писатель. А писатель что должен делать? Правильно, писать... ну и вот...
   Кир, против ожиданий Сергея, немедленно заинтересовался.
   - А про что это? А покажи. Можно? - и протянул руку.
   Сергей, смущаясь еще больше и, сам удивляясь этому смущению, взял стопку и вложил ее в протянутую руку. Листы тут же просыпались на пол. Кир с укоризной посмотрел на Чеснокова. Тот пожал плечами и подобрал листы.
   - Я буду говорить, чтобы ты перелистнул, пойдет?
   Сергей кивнул, поднося рукопись к лицу Кира.
   - Я тут это... ну про... в общем..., - смешался и замолчал, но Кир его и не слушал, с жадностью водя глазами по верхнему листу в пачке.

/* 05.1. Последний сноходец

   Доктор Петраков долго мялся, перебирая бумаги на столе и не поднимая глаз. Наконец, мне это надоело:
   - Доктор, - сказал я раздраженно, - не тяните кота за яйца.
   Петраков дернул щекой и взглянул мне в глаза.
   - Я думаю, вы и сами догадались, - сказал он довольно-таки неприязненным тоном, - улучшений в состоянии больной не заметно, так что продолжать антиангиогенную терапию бессмысленно. Я отдал распоряжение, с завтрашнего дня ее переводят на обычную химиотерапию.
   Я сжал зубы. Петраков отвел взгляд и напрягся, похоже, не ожидая от меня ничего хорошего. Но я молчал, и доктор не выдержал:
   - Ну вы поймите, - сказал он примирительно, - авастин совсем недешев. Нигде вам его бесплатно колоть не будут, и нам он не за красивые глаза выдается. И в весьма ограниченном количестве, кстати. Вы что же думаете, Игнатюк у нас единственная раковая больная? А? Почему это я должен продолжать делать иньекции ей, забесплатно, да еще притом, что эффекта особого и нет?
   Доктор распалился и заканчил фразу уже довольно зло. Я продолжал молчать. Петраков хлопнул ладонью по столу.
   - Короче так. С сегодняшнего дня - никакой халявы. Если желаете продолжить колоть авастин или класть на операцию - обращайтесь в хозрасчетную часть. Но я бы вам советовал...
   Петраков немного задумался и продолжил голосом потише:
   - Я бы вам советовал не тратить денег зря. Не спешите возмущаться, лучше подумайте хорошенько. Я не первый день в онкологии и могу определить безнадежный случай... ваш как раз из таких. Вы уже и так сделали все возможное, заявляю вам с полной ответственностью. Можете успокоить свою совесть, никто другой не...
   - Ладно, - перебил я, - я все понял.
   Я встал и пошел к двери, но перед выходом задержался.
   - Сука ты, Петраков, - сказал я спокойно, - она же все-таки твоя дочь.
   - Между прочим, - с яростью сказал доктор, поднимаясь из-за стола, - это еще доказать надо. Я что-то не припомню...
   Но я уже хлопнул дверью, оставив Петракова на другой стороне, наедине со своими словами. Вышел из административного корпуса, погулял по маленькому больничному парку, провожаемый тоскливо-безразличными взглядами редких прогуливающихся старичков и старушек. Потом вздохнул полной грудью и пошел в стационар.
   Монета в пять рублей. Бахилы. Церберша на этаже 'Неприемное время, не положено'. 'Мне - можно, я в списке'. Палата номер семнадцать. Ее любимое число. Сколько раз я ходил этим путем? И наяву и во сне - раз с тысячу, если не больше. Правда, со следующего шага пути реальности и пути сна начинали расходиться. Я потянул на себя дверную ручку, осторожно зашел внутрь и тихо прикрыл дверь. Кровать, капельница. Изможденное, высохшее лицо, вполне могущее принадлежать женщине лет сорока. Совершенно невозможно представить, что ей на самом деле двадцать четыре года.
   - Привет, - сказал я тихонько, - я попрощаться зашел. На всякий случай.
   Веки ее легонько дрогнули, но глаза не открылись. Спит. Или без сознания. Ну и пусть, так даже лучше. Совершенно незачем ее будить и выдергивать в жестокость мира яви. В мире снов с ней ничего плохого случиться не может - об этом я позаботился уже давно. Жаль, что она, в отличие от меня, не сможет жить только в нем. Я постоял немного, улыбнулся ей на прощание и вышел. Говоря отвлеченно, мне вовсе незачем было идти домой - хватило бы трех минут дремоты на кушетке в коридоре, чтобы сделать все, что я задумал. Но Тэелескет учил меня обращать внимание на мелочи - всегда. А я был хорошим учеником - тоже всегда.
   Не в последнюю очередь по этой причине я доехал до дома, разделся, принял душ. Расставил по комнате ароматические свечи, задернул шторы, включил центр и вставил диск Lounge del Mare. Выключил свет и лег в постель.
   Темнота.
   Темнота.
   Разделяющий Миры, пропусти мой разум.
   Мне уже давно не нужно смотреть на свои ладони, годы тренировок дают свое. Я быстро создаю тропу-между-мирами, создаю себе простейшее тело и иду в сторону Радужных Полян. В Колодец можно попасть отовсюду, но у меня впервые получилось увидеть его именно там, да и вообще - мне приятен этот мир. Я люблю его леса и поляны, люблю его обитателей. Я уверен, что плохие люди не могут в него попасть. Большая разноцветная обезьяна лениво топчется у входа - в Радужных Полянах даже страж похож скорее на гигантскую плюшевую игрушку, чем на Стража Мира.
   - Мое истинное имя Карпанг, - говорю я Стражу, не дожидаясь его вопроса, - я хочу пройти в твой мир.
   Мне не обязательно называть свое имя - я уже научился сливать свой мир с существующим. Но я не хочу проявлять и тени неуважения к этому миру, не говоря уже о том, чтобы искать в нем врагов. Разноцветная обезьяна делает двойное сальто назад, потом стойку на одной руке и одобрительно угукает. Я улыбаюсь и прохожу мимо. Хоровод громадных - с суповую тарелку - бабочек окружает меня сразу, как я преступаю невидимую черту за спиной Стража.
   Под ноги услужливо стелется гладкая лесная тропа, с деревьев свисают лианы, перевитые цветами разнообразнейших размеров и расцветок; порхают яркие птицы. Совсем рядом слышится радостный смех и звонкие голоса - очевидно, поблизости какая-то поляна. Где-то, на одной из полян, так же смеется моя Динка. Я подавляю в себе желание сделать шаг с тропы и присоединиться к веселящимся - даже если это та самая поляна, вряд ли она меня узнает. Во сне она не помнит реальность - так задумано. А если и узнает - зачем это мне? К моей цели это меня не приблизит. Поэтому я иду дальше, и довольно скоро тропа выводит меня на крохотную полянку с увитой плющом каменной башенкой посредине. Тропа подходит прямо к колодцу и обвивается вокруг него. Я осматриваюсь, хотя и так знаю, что тропа здесь заканчивается. Точнее, наоборот - она здесь начинается.
   Я наклоняюсь к колодцу, пытаясь разглядеть что-нибудь в его глубине. Неважно что - воду, сухое дно, первотворящий Хаос или Туман Забвения - хоть что-нибудь, за что можно зацепиться взглядом. Но колодец не зря именуется Черным во всех сколь-нибудь продвинутых техниках осознанного сновидения - он и в самом деле беспросветно черен.
   'Если долго всматриваться в бездну', - говорит воздух вкрадчивым голосом, - 'то бездна начинает всматриваться в тебя'. Я улыбаюсь. Никто мне не говорил, но я уверен, что повстречать его - хорошая примета. На сердце сразу становится легче.
   - Ты традиционно говоришь банальности или банально говоришь традиционности? - выдаю я давно заготовленную фразу.
   В пустоте над колодцем медленно расплывается улыбка. Бедные мультипликаторы и режиссеры - боюсь, им никогда не удастся сколь-нибудь правдоподобно это изобразить - не губы, не рекламный оскал зубов - просто улыбка.
   - Что такое банальность? Как ты узнаешь, что банально, а что небанально?
   - Это дело вкуса, - усмехаюсь я, хоть и понимаю, сколь бледно и ненатурально смотрится мимика моего лица на фоне висящей передо мной квинтэссенции улыбки.
   - Дело вкуса? Ах, дело вкуса... - к улыбке добавляются роскошные кошачьи усы, и одинокая мохнатая лапа, держащая в когтях банан, - вот ты. Что ты выберешь? Банан или банальность?
   - Конечно - банан, - говорю я, - он, в отличие от банальности, вкусен.
   Банан падает, я едва успеваю его поймать.
   - Видишь, как продажен твой вкус? - говорит голос с некоторым сожалением, - и ты все еще полагаешься на него в деле выбора банальностей и небанальностей?
   Я пожимаю плечами, очищая банан.
   - Другого у меня нет, - я откусываю кусочек. И в самом деле - вкусно.
   - Как? - нарисовавшаяся в воздухе кошачья голова полна игривого недоумения, - ты одним и тем же вкусом пробуешь и пищу и мысли? А если они перепутаются? Как тебе понравится бутерброд с плохой идеей или смешная фраза в винном соусе? Каламбур с сыром камамбер?
   Я нахмуриваюсь, слегка растерянный. Вот ведь скотина - три фразы и я уже в замешательстве. Хотя - чему удивляться? Где уж мне тягаться с одним из Великих Духов.
   - Рад тебя видеть, Локи, - перевожу я тему, - что привело тебя сюда сегодня?
   - Куда - сюда? Сегодня - когда? Я всегда здесь и сейчас. А вот что привело сюда тебя - это вопрос. Ребром. В глаз, а не в ре-бро-вь. Что привело тебя из твоих своясей?
   - Откуда?
   - Из своясей. В прошлый раз, уходя, ты сказал, что уходишь во свояси, - громадный, размером с доброго сенбернара, полосатый кот мягко спрыгнул из воздуха на край колодца.
   - Тьфу ты. Опять ты меня запутал, - я мотнул головой, - я хочу туда.
   Я ткнул пальцем в сторону колодца. От пальца в темную глубину протянулся светящийся пунктир. Кот недоуменно проследил его, присмотрелся в колодец, вскочил, встопорщив усы, и махнул лапой, выхватив большую трепыхающуюся рыбину. Подкинул ее в воздух, поймал открытым ртом, зачавкал. Я стоял со скептическим выражением на лице - эти фокусы могли бы меня впечатлить лет пять назад, когда я только начинал осознавать себя в мире нави, а сейчас я и сам могу нечто подобное сотворить, не моргнув глазом. Кот тем временем дожевал рыбину, выплюнул в колодец рыбий скелетик, перевел взгляд на меня и смачно рыгнул.
   - Не плюй в колодец, - сказал я, - пригодится - воды напиться.
   Кот широко улыбнулся и растаял в воздухе, оставив улыбку.
   - Мурлык, - сказала улыбка, - курлык. Это было предупреждение. Но ты не понял.
   Я нахмурился:
   - О чем - предупреждение? Хочешь сказать, что меня может постигнуть участь этой рыбки? Я и так знаю, что там опасно.
   - Предупреждение это перед прежде ние. Спроси, что есть 'ние'?
   - Что есть 'ние'? - тупо спросил я.
   - Ты опять не понял. Смешно и грустно. Грусмешно и смешгрустно. Тогда тебе совсем простая задача - если ты хочешь в морду, ты получишь в морду. Если ты хочешь в колодец, ты получишь в колодец. Внимание, вопрос: где у тебя колодец? Минута!
   В воздухе возник знакомый звук, но я только секунде на третьей вспомнил, что это за звук - ржание лошади при раскрутке волчка из 'Что, где, когда'. Я задумался и немного разозлился - все б ему издеваться, котяре. Нет по человечески сказать. Что значит, где у меня колодец? Не имел же он в виду... да пошел он!
   Звук потихоньку стих, вместе с ним поблекла и растворилась в воздухе улыбка.
   - Я не хочу в колодец, - сказал я, - я хочу вернуться из колодца. И вынести из него... кое-что.
   Тишина. Негромкое бормотание за кадром - не в счет.
   - Чеширский, ты здесь?
   Опять тишина, только где-то далеко едва слышно прозвучал гонг, а потом кто-то очень знакомым голосом сказал 'А теперь внимание, правильный ответ'. Я изо всех сил напряг слух, но услышал только неразборчивое бормотание, сменившееся аплодисментами.
   - Ты предупреждал меня, чтобы я четче формулировал желание?
   Теперь полная тишина.
   - Локи, я знаю, что ты здесь. И сейчас. Ты сам говорил. Я правильно понял? Или нет?
   Никакого ответа. Я немного подождал, потом обернулся к колодцу.
   - Если ты хочешь сказать что-нибудь еще, говори сейчас, потому что я иду.
   Тишина. Ну и черт с тобой. Я сплюнул и постарался выгнать из головы лишние мысли. Что мне нужно? Теоретически я знал весь процесс досконально, но практически... Что-мне-нужно. Образ и смысл, форма и содержание. Плюс желание обладать. Плюс желание вернуться. Плюс желание вернуться неизменным. Плюс желание вернуться немедленно. Что еще? Вроде ничего. Я повторил цепочку еще несколько раз, как следует ее закрепляя в сознании, и встал на край колодца. Все. Это не колодец. Это путь. Это продолжение пути. Моего пути. И я просто делаю очередной шаг.
   Опять темнота.
   Темнота.
   На этот раз, пожалуй, мне придется посмотреть на свои руки.
   Я поднес ладони к глазам, но ничего не увидел. Охохо. Что, опять начинать сначала?
*/
   Кир оторвался от чтения, поморгал, посмотрел на Сергея.
   - Ты откуда все это... придумал? - спросил он негромко, и в его голосе недоумение смешивалось с восхищением и даже немного со страхом. Сергей пожал плечами:
   - Да я вообще-то еще до тебя думать начал. В Москве еще. Как раз в тот день, когда ты пришел. Просто захотелось взять и скрестить желязновского 'Мастера сновидений' с какой-то эзотерической книжкой про управляемые сны... забыл. И название и автора, помню только, что женское имя.
   - Ну ты даешь, - покачал головой Кир, - удивил, блин.
   - Писатель я или где? Положено, вот и пишу.
   Кир усмехнулся,
   - Типа, кузнец я, вот и кую. И не могу не куя. Да?
   - Ага. Вот и кую. Кстати, как оно? - спросил Чесноков безразличным голосом, с таким же безразличным видом, но внутри все напряглось в ожидании ответа.
   - Неплохо, между прочим. Не, кроме шуток. Затягивает. Я только не понял, откуда он такой продвинутый взялся, этот сновидец?
   - Там дальше все написано.
   - А..., ну перелистни тогда - Кир дождался очередного листа и углубился в чтение.
/*
   Управляемыми снами я увлекся еще в конце школы. Одноклассник мой, Андрюшка Попенов, книжку Лаберже Стефана приволок, с этого все и началось. У нас в классе этим многие увлеклись, но получалось далеко не у всех. Большинство спотыкалось еще на самых азах, а вот меня - захватило не по-детски. Все предложенные в книге техники я освоил ударными темпами, где-то за полгода, и, параллельно собирая всю доступную литературу, пошел дальше. Уже через год я был в своих снах полным хозяином, мог создавать сон на любую тему и в любых подробностях. На этом мое продвижение немного застопорилось - мне попадались упоминания о более глубоких техниках, о самоисцелении во сне, об обучении во сне, но подробно это нигде не описывалось. Я чувствовал, что где-то, совсем рядом, пролегает богатый золотоносный пласт, содержащий множество сокровищ, но я блуждал в темноте, как и большинство (не сказать - все) мои товарищи того времени. С грехом пополам я научился лечить себе легкую простуду, головную боль, насморк и освоил гипнообучение - ставил рядом с кроватью запись лекции на воспроизведение, а во сне просто записывал в Книгу Памяти все, что слышал. Немногие из моих знакомых это умели, поэтому в своем круге я пользовался немалым авторитетом и уважением.
   Впрочем, только в своем круге. Однокурсники называли меня за глаза 'духариком' и близких отношений не поддерживали. Учился я спустя рукава, но (благодаря гипнообучению) неплохо и университет закончил с красным дипломом. Без особого труда устроился менеджером в небольшую фирму и проработал там пару лет, ничем особо не выделяясь. С коллегами общался мало, уже зная отношение простого народа к подобным мне людям. Зарплата уходила на еду, съемную квартиру и поездки на семинары. Семинары давали немного, сущие крупицы, иногда лекторы сами знали куда меньше моего, мне неоднократно предлагали вести семинары самому. Но мне было просто лениво. Зачем?
   От очередного семинара - на этот раз - аж в Эквадоре - я привычно не ожидал ничего особенного. Даже первое время сомневался - ехать ли? Все ж не ближний свет. Десять часов лету, да и билет недешев, мягко говоря. И ради чего - чтобы в сотый раз услышать о том, что я испробовал неоднократно, а сам лектор - только читал в книге? Но все же поехал. Первые два дня не стали для меня сюрпризом - я проскучал все выступления, с трудом разбирая английский язык лекторов. На третий день имя первого лектора - Тэелескет Каменная Лошадь - мне ничего не сказало, так что я ничего нового и не ждал. Лектор и в самом деле оказался индейцем - орлиный профиль, иссиня-черные волосы и бронзовая кожа. А я то думал, что это просто звучный псевдоним. Обычное дело в наших кругах - слышишь какое-нибудь 'Антагорн Всевидящий, магистр Сумеречных миров', а потом выходит такой лысоватый толстенький дядька в очках и начинает на смеси английского с нижегородским нести полную бредень, постоянно сверяясь с бумажкой. Так что я поначалу заинтересовался, но начало лекции было довольно типичным, и я опять заскучал. И тут очередная фраза вывела меня из раздумий:
   - Лечить, обучать и тренировать себя во сне - это только вторая ступень, - прозвучало с кафедры, и я вздрогнул. А продолжение повергло меня в возбужденный трепет.
   - Третья ступень, - сказал индеец, - это приносить новое. То, чего еще не было в мире яви. Новые идеи и знания. Но есть еще и четвертая ступень. Считанное количество сноходцев достигало ее за все время существования нашего мира, но, овладевшие этой ступенью, могли приносить вещи из мира нави в мир яви.
   Все. Я раскинул уши и жадно ловил каждое слово лектора, не обращая внимания на происходящее вокруг. А рассказывал он удивительные вещи. Пожалуй, за пять прошедших лет я узнал меньше, чем за эти два часа. Правда, он ни о чем не говорил подробно, не предлагал техник и методик, только вскользь описывая их возможности, но мне и этого было достаточно, чтобы понять - я нашел-таки свою золотую жилу. После лекции я немедленно бросился искать Тэелескета, но он словно сквозь землю провалился. Уже давно началась очередная лекция, а я все бегал по залам и этажам гостиницы, в которой проходил семинар. 'Тэелескет?' - переспрашивали меня, - 'Только что здесь был. Ушел. Куда ушел? Не знаем. Никто не знает. Он скрытный человек.' И только через час, пробегая по холлу, и в сотый раз зацепившись взглядом за программу конференции, я прозрел. С шумом в ушах и участившимся сердцебиением, подошел к программе и вчитался в первые строки под заголовком 'Day 3'.
   'Taelesketh the Stone Horse', - значилось там. И название лекции, - 'See you in dreamworld'.
   'Увидимся в мире снов'... Вот как? Смутные воспоминания начали подниматься из глубин моей памяти... Года три назад, в одной книжке я прочитал, что сильно продвинутые сновидцы могут встречаться и общаться друг с другом во сне, сколь бы велико не было расстояние между ними. Книжка была косноязычная и мутная, я пытался повторить прочитанное со своими товарищами, но безуспешно. Неужели?
   Я плюнул на остальные лекции и поднялся к себе в номер. Впервые за последние годы мне оказалось непросто заснуть - я ворочался с боку на бок, возбужденный и полный предвкушений. Заснув, я так обрадовался, что чуть не проснулся - непростительный позор для такого спеца, как я. Это меня пристыдило и успокоило. Я немного подумал, потом создал телефон с буквенной клавиатурой и экранчиком. Поднял трубку, послушал гудок, с замиранием сердца набрал 'Taelesketh'. Трубку сняли после первого же гудка.
   - Любопытный способ, - с легкой насмешкой произнес на чистом русском незнакомый голос, - вы, я полагаю, тот молодой человек с шестнадцатого места в четвертом ряду?
   - Да, это я, - ответил я с некоторой растерянностью, - вы говорите по-русски?
   Негромкий смех.
   - Это же сон. Я говорю на любом языке. Ты тоже.
   Я только глазами хлопал. Голос продолжал:
   - Десять лет я читаю лекции по всему миру, и уже совершенно отчаялся найти себе ученика.
   Ученика?! Мне стоило немалых усилий сдержать возбуждение.
   - Я... да! Я согласен. Куда мне ехать? Вы в Эквадоре живете? Только... у меня виза через три дня заканчивается...
   Снова легкий смешок.
   - Езжай домой.
   Меня словно холодной водой окатили. Я что, что-то не то сказал?
   - Как... домой? А... учиться? - окончание фразы прозвучало довольно жалко.
   - Что тебе помешает учиться, будучи у себя дома? К твоему сведению, я сейчас нахожусь в самолете, летящем в Ванкувер. Я живу в США.
   - А... И что мне делать?
   - Езжай домой. Как только сочтешь себя готовым, вызови меня. Можешь так же, как сделал это сейчас. Мне обед принесли. До встречи на первом уроке, ученик, - и из трубки понеслись короткие гудки.
   С этого дня мое самосовершенствование пошло семимильными шагами. Я научился вторгаться в сны других людей, чем немедленно воспользовался, чтобы устроиться на другую работу - более высокооплачиваемую и менее напряжную. Я купил машину, взял в ипотеку квартиру и встретил Динку. Последнее обстоятельство даже немного притормозило мое обучение - на тридцатый год своей жизни я с удивлением узнал, что ночь можно использовать не только для того, чтобы видеть сны. И это открытие настолько меня увлекло, что количество моих уроков сократилось вдвое. Тэелескет это определенно заметил, но виду не подал. Только однажды - предупредил, чтобы я не пробовал техники совершенствования на других. И рассказал, почему. Вовремя, надо заметить, рассказал, я как раз собирался кой-какие модификации тела попробовать.