Имранов Андрей. Сердце бога

   Амальрик тем временем рылся среди разбросанных по комнате вещей. Лаэле сначала следила за ним, присматриваясь, не мелькнет ли вожделенная статуэтка, но потом ее внимание привлек труп постояльца. Дроу всегда умела одним взглядом определять, живое перед ней существо или нет. Поначалу она решила, что жизнь еще не полностью покинула Лягушачью Голову и поэтому он еще не ощущается, как мертвец. Но, когда тот вдруг приподнял голову и быстрым движением осмотрел комнату, Лаэле насторожилась - на смертельно раненого грабитель гробниц не походил ничуть, несмотря на то, что был насажен на меч, как куренок на вертел. «Интересно», - подумала Лаэле, глядя, как недавний труп неслышными шагами крадется к поглощенному обыском Амальрику, - «если б я могла, окликнула бы я его? Пожалуй, да, хоть и непонятно, почему». Лягушачья Голова, тем временем подобрался вплотную и поднял нож. Амальрик в последний момент что-то почувствовал, попытался обернуться, но было поздно - с торжествующим выкриком Лягушачья Голова вонзил нож ему под лопатку и отскочил в сторону. Амальрик встал, сделал пару шагов к противнику, зашатался, дернулся в попытке удержать равновесие, но споткнулся и упал на пол.
   Попытался приподняться, но не смог и, со вздохом, растянулся ничком. Полугоблин довольно ухмыльнулся и выдернул меч из своего тела. Пара капель белесого цвета сорвалась на пол - и все.
   - Сердце Баала не продается, потому что оно - здесь, - Лягушачья Голова похлопал ладонью по груди, - теперь я - бог.
   - Кретин, - слабым голосом отозвался Амальрик, поворачивая голову, - Баал сожрет тебя изнутри. Выпьет твою душу и кх-х-х..,
   - человек закашлялся и замолчал.
   - Ха! - воскликнул полугоблин, - не ты первый мне это говоришь. Вот только я тебе скажу: если бы не сердце, я бы уже был мертв. А так - мертв ты, а я смеюсь над тобой и плюю на твой труп. Ха!
   Амальрик промолчал, но Лаэле видела, что он еще не умер. И, пожалуй, даже был в сознании, потому что дроу вдруг ощутила, что сковывающее ее заклинание исчезло. Лаэле с выдохом опустила меч и выпрямилась. Лягушачья Голова быстро развернулся к ней, но испуганным не выглядел, даже наоборот.
   - Мне кажется, ты не слишком скорбишь о его преждевременной смерти? - спросил он на довольно хорошем дровише, - кроме того, я слышал, что тебя интересует некая статуэтка дракона?
   Лаэлэ мысленно выругалась. Что же это такое твориться, что последнее отребье свободно болтает на языке Андердарка? Этак скоро кобольды начнут оскорблять слух попытками говорить на ее родном языке.
   - Интересует, - сказала Лаэле, не убирая, впрочем, Льдинки, - ты ее видел? Она у тебя?
   - Нет. Она слишком тяжелая, а лошадь у меня была всего одна. Так что я ее спрятал.
   - Далеко?
   Полугоблин мерзко захихикал:
   - Ты, может, думаешь, что я глуп? Думаешь, я сейчас расскажу тебе, куда я ее спрятал, и как туда проехать? Не надейся. Туда неделя пути верхом, дроу, и мы поедем не раньше, чем я увижу деньги.
   Лаэле стояла молча, только прищуренные глаза ее чуть-чуть мерцали.
   - Может, ты думаешь, что сможешь меня убить? Смотри, - Лягушачья Голова задрал куртку, обнажив грудь, - видишь? Ни следа! Ни следочка! Я бессмертен!
   - Но не неуязвим, - холодно отозвалась Лаэле, делая шаг.
   Потрудиться пришлось порядочно. Отрубленные конечности дергались и ползали по полу, стремясь прилепиться обратно к телу - Лаэле разделила каждую из них еще на несколько частей, но даже отдельные кусочки шевелились, пытаясь собраться воедино. Дроу окинула взглядом шевелящуюся бурую массу на полу и несколькими движениями вырубила из обкорнанного торса кусок неправильной формы. Подняла, несколькими движениями кинжала счистила лишнее мясо. Сердце полугоблина оказалось каменным - округлый бугристый булыжник из серого полупрозрачного материала. Лаэле хмыкнула и положила его на стол. Полуживая масса на полу вздрогнула последний раз и замерла.
   - Ну вот, - сказала дроу певуче, - а говорил, бессмертен.
   И обернулась к человеку.
   - Зачем? - прошептал Амальрик, - зачем тебе сердце?
   Лаэле пожала плечами:
   - Низачем. Оно мне не нужно. Можешь забрать его себе.
   Амальрик мотнул головой, закашлялся.
   - Я умираю, я чувствую это...
   Лаэле присела перед умирающим:
   - Ты можешь не верить, но... мне жаль, человек. Как мне позаботиться о твоем теле?
   - Не надо... заботиться. Скажи, зачем? Если тебе не нужно сердце, то почему ты его убила? Ведь тогда все теряет смысл. Я не уничтожил сердце, ты не нашла статуэтку...
   - Я представила, что придется провести неделю в обществе этого ублюдка и решила, что это слишком сложное для меня испытание даже после недели с тобой, - Лаэле усмехнулась, - кроме того, то, что жило в нем, было сильнее его. Он бы не протянул неделю... Если это тебя утешит - я уничтожу сердце.
   Человек попытался что-то сказать, но дроу уже шла к столу, вынимая из ножен меч. Но Льдинка оказалась бессильна - заговоренный адамантит не оставил единой царапины на поверхности сердца. Лаэле вернулась к лежащему, присела:
   - Как его уничтожить?
   - Ты не сможешь, - отозвался Амальрик едва слышно, - это... сложно. И прятать его бесполезно - оно само притянет нового хозяина... я собирался отнести его в Кандлкип, там... все бессмысленно, - человек закрыл глаза, жизнь вытекала из него, как вода из треснувшего кувшина.
   - Я отнесу его в Кандлкип, - сказала Лаэле после недолгого молчания, - слышишь? Амальрик?
   Слабая улыбка осветила лицо умирающего.
   - Спасибо, - прошептал он, - сними с меня медальон, покажешь его Имоэн Рэднайт... тебя... примут, - помолчал немного и добавил, - от всей души благодарю тебя, Лаэле Рилинт'Тар.
   Лаэле встала, подождала, но человек больше ничего не сказал. Чувствуя странную щемящую боль в груди, дроу подошла к столу.
   - Не люблю богов, - пробормотала она, но, подумав, добавила, - о, Ллос, разумеется, к тебе это не относится.
   Кинула камень в сумку и направилась к двери.
   Прощаться с Амальриком она не стала - она и так видела, что в комнате его больше нет.