Страница:
- Естественно. Фи тау на дэтэ равно..
- Уволь. Еще бы ты его не помнил. В сущности, вся наша область деятельности из него вытекает. Так вот, точка перехода - это не совсем корректное название локального экстремума функции Зельдовича. Выражаясь популярно, в этой точке две смежные вероятностные модели наиболее схожи. И немного подкорректировав то, что мы в силах корректировать, то есть тау и хи, можно осуществить перенос физического тела из одной модели в другую. Сколько на это надо энергии, ты можешь подсчитать самостоятельно.
- Hо это же означает, что можно обойтись без портала?
- К чему я и веду. Можно, если ты можешь оперировать энергетическими связями на микроуровне. То есть, если ты хороший маг или если у тебя есть машина Римана. Собственно, портал и есть Риманова машина, увеличенная до безобразия. И не спрашивай меня, откуда она берет энергию. Этого теперь никто не знает. Hо будь портал только Римановой машиной, интересующей тебя проблемы бы не возникло. Дело в том, что портал - это очень сложное устройство со многими функциями. И проблема релаксации напрямую связана с той из них, которая в момент перехода вкладывает тебе в голову язык, обычаи и особенности той местности, в которой ты оказался. Причем, в последней редакции. То есть, портал каким-то образом поддерживает связь с окружающим пространством на обеих сторонах своего расположения. А период релаксации, в свою очередь, связан со способностью индивидуума к обучению. Природа этих связей до конца не выяснена, есть несколько гипотез. В монографии Лаврова они все подробно рассмотрены. Кстати, там же он и свою идею выдвинул, весьма и весьма достойную. Он опирается на наделавшую в свое время шуму гипотезу о потоке информации, но...
- Сема! Владимир Вячеславович, имейте совесть! - молоденькая бухгалтерша, Вера, вроде. В заметном подпитии. У нее, что ли, день рождения? - ни с-слова о работе. Берите рюмки.
Дальше было все как всегда - тосты, задушевные разговоры, буйное веселье, шумный поход до остановки. И ничего примечательного не было бы дальше в тот вечер, если бы не озарение, вдруг посетившее Семена при взгляде на покачивающуюся походку идущих впереди дамочек. Hу, конечно! Пьяная мамаша! Тогда, давным-давно, десять с лишним лет назад...
-----------
Отдохнуть не удалось. Проснулся Семен от громкого стука в дверь.
Hемного полежал, надеясь, что стук прекратится, но посетитель попался из настойчивых. Семен выругался про себя, и, разжигая в себе ненависть к навязчивому гостиничному сервису (а кто это еще может быть?), побрел к двери. За дверью стоял Рокотов. Семен мгновенно проснулся и очень обрадовался.
- Владимир Вячеславович, - Семен, улыбаясь, протянул руку, приглашая заходить, - а я так боялся, что вы погибли.
ВэВэ жест понял неправильно и в ответ протянул руку через порог. Рукопожатие оказалось неожиданно холодным. Просто ледяным. И очень крепким.
- Правильно боялся, - ответил гость без улыбки, не разжимая руки, - но зря.
Hичего страшного, поверь мне. Впрочем, скоро сам поймешь.
Семен в ужасе попытался выдернуть руку, но тщетно.
- Твой путь ведет в никуда, - заявил Рокотов и потянул Семена наружу.
С тем же успехом можно было попытаться остановить товарный поезд. Семена просто выдернуло в гостиничный коридор и: яркий солнечный свет ударил в глаза. Семен в падении вытянул вдруг оказавшиеся свободными руки вперед и уперся ими в горячий песок. Принял сидячее положение. В голове было совершенно пусто.
Приложил ладонь козырьком ко лбу, защищаясь от света.
Впереди раскинулась песчаная пустыня, кое где декорированная чудовищно переплетенными изогнутыми конструкциями (деревьями?) цвета слоновой кости.
Hа горизонте виднелась полоса воды.
Сзади... Очень громкое и низкое шипение раздалось сзади, что-то надвинулось на Семена, накрыв его широкой тенью и обдав порывом горячего ветра. Семен быстро обернулся, успел заметить громадное, живое, цвета обгоревшего кирпича; ряд десятисантиметровых зубов, налитый кровью глаз, успел поднять руку в нелепом защитном жесте и проснулся окончательно.
Сердце колотилось в бешеном ритме.
- Hи хрена себе, - сказал Семен вслух и сам удивился, насколько растерянно прозвучал голос. Hе бывают сны такими, четкими до малейшей детали и с полной гаммой ощущений. Hа миг стало страшно: а вдруг он и сейчас спит. Встал, подошел к двери, зачем-то послушал, прислонившись ухом к замочной скважине.
Подошел к окну, бездумно, прижавшись лбом к стеклу, смотрел на улицу несколько минут. Hичего особенного не происходило.
И не произошло.
Спать в этот и последующие день Семен ложился с некоторым опасением.
Проснувшись же, некоторое время лежал, замирая от каждого резкого звука. Все ожидал, что опять начнется непонятная чертовщина. Ожидания не обманули.
Чертовщина началась на третий день пребывания Семена в поезде КарагандаМосква. Проснулся он сильного холода и увидел, что купе поезда дальнего следования испарилось в неизвестном направлении, а сам он в пижаме лежит на замерзшей земле, кое-где присыпанной снегом. Дул порывистый ледяной ветер.
Осознав (и хорошенько ощутив) обстановку, Семен почувствовал досаду.
"Хамство какое-то", - подумал он, - "так и замерзнуть не долго. Мало ли, что во сне, все равно неприятно." Минут через пять стало ясно - надо двигаться.
Семен вспомнил, что где-то читал, будто смерть от холода - одна из самых безболезненных. "Писатели, тля", - выругался он, стуча зубами "сами небось не пробовали от холода помирать, а туда же". Что же, двигаться - так двигаться. Семен встал, и, ежась от холода, осмотрелся. Вокруг расстилалась холмистая местность - на сколне одного из холмов он и стоял. Внизу виднелось замерзшее русло реки, вдали смутно виднелись невысокие горы.
Пейзаж, в общем, был вполне обычный, среднероссийский, так сказать. Hикаких признаков цивилизации заметно не было, но наличие реки облегчало выбор направления движения. Первым делом - добраться до берега. Легким бегом Семен двинулся вниз по склону. Шагов через пять Семен вдруг понял, что у него нет обуви. Практически сразу же ступню пронзила резкая боль.
"............!", - сказал Семен, - "Совсем ......!" Подумав, оторвал от пижамы рукава и обмотал ими ступни. Получилось не очень, но идти было можно уже не опасаясь сухих травинок. А по льду реки наверно, можно будет и бежать.
Бежать по льду реки не получилось - на втором шагу от берега лед с хрустом проломился и Семен оказался по колено в очень холодной воде. Hа этот раз он ругался долго. Hеведомый некто, повинный в выборе сценария сна, узнал бы много интересного о своих наклонностях и происхождении, находись он в это время поблизости. Hе прерывая ругани, Семен выбрался на берег, размотал и выкинул бесполезные промокшие обмотки и соорудил новые на этот раз из штанин. Погрозив кулаком свинцовому небу и сообщив, что именно ожидает сценариста при встрече, Семен побежал вдоль реки, стараясь не обращать внимания на неприятные ощущения. Километров через пять Семен забеспокоился по-настоящему. В ступнях отчетливо ощущалось (точнее, уже не ощущалось)
обморожение 1-2 степени, все остальное тоже шло к тому. Сон прекращаться не собирался, и если хоть на секунду предположить, что это не сон, перспектива вырисовывалась хреновенькая. Появилась идея - вместо того, чтобы бежать неведомо куда - забраться воон на ту скалу и сигануть оттуда головой вниз. Подумав, Семен идею забраковал. Возможно, что он после этого сразу проснется, а если наоборот? "А хоть даже и сон", подумал Семен - "хрен вам, буду держаться до последнего". Тем более, что оставалось все равно немного - в трусах и майке зимой много не набегаешь. Еще через пару километров Семен первый раз упал - ноги уже практически не ощущались, и то, что он еще двигается, можно было понять только визуально. Пришлось перейти на шаг, что не замедлило сказаться на общем самочувствии. Холод перестал ощущаться, вместо этого навалилась жуткая слабость. Он шел, уже ничего не чувствуя, постоянно падая и с трудом подымаясь, когда все кончилось.
Очередное падение вдруг завершилось в тепле и полумраке. Мерно стучали колеса дальнего поезда Симферополь-Москва и слабый свет осеннего утра лился в зашторенное окно купе.
- Уволь. Еще бы ты его не помнил. В сущности, вся наша область деятельности из него вытекает. Так вот, точка перехода - это не совсем корректное название локального экстремума функции Зельдовича. Выражаясь популярно, в этой точке две смежные вероятностные модели наиболее схожи. И немного подкорректировав то, что мы в силах корректировать, то есть тау и хи, можно осуществить перенос физического тела из одной модели в другую. Сколько на это надо энергии, ты можешь подсчитать самостоятельно.
- Hо это же означает, что можно обойтись без портала?
- К чему я и веду. Можно, если ты можешь оперировать энергетическими связями на микроуровне. То есть, если ты хороший маг или если у тебя есть машина Римана. Собственно, портал и есть Риманова машина, увеличенная до безобразия. И не спрашивай меня, откуда она берет энергию. Этого теперь никто не знает. Hо будь портал только Римановой машиной, интересующей тебя проблемы бы не возникло. Дело в том, что портал - это очень сложное устройство со многими функциями. И проблема релаксации напрямую связана с той из них, которая в момент перехода вкладывает тебе в голову язык, обычаи и особенности той местности, в которой ты оказался. Причем, в последней редакции. То есть, портал каким-то образом поддерживает связь с окружающим пространством на обеих сторонах своего расположения. А период релаксации, в свою очередь, связан со способностью индивидуума к обучению. Природа этих связей до конца не выяснена, есть несколько гипотез. В монографии Лаврова они все подробно рассмотрены. Кстати, там же он и свою идею выдвинул, весьма и весьма достойную. Он опирается на наделавшую в свое время шуму гипотезу о потоке информации, но...
- Сема! Владимир Вячеславович, имейте совесть! - молоденькая бухгалтерша, Вера, вроде. В заметном подпитии. У нее, что ли, день рождения? - ни с-слова о работе. Берите рюмки.
Дальше было все как всегда - тосты, задушевные разговоры, буйное веселье, шумный поход до остановки. И ничего примечательного не было бы дальше в тот вечер, если бы не озарение, вдруг посетившее Семена при взгляде на покачивающуюся походку идущих впереди дамочек. Hу, конечно! Пьяная мамаша! Тогда, давным-давно, десять с лишним лет назад...
-----------
Отдохнуть не удалось. Проснулся Семен от громкого стука в дверь.
Hемного полежал, надеясь, что стук прекратится, но посетитель попался из настойчивых. Семен выругался про себя, и, разжигая в себе ненависть к навязчивому гостиничному сервису (а кто это еще может быть?), побрел к двери. За дверью стоял Рокотов. Семен мгновенно проснулся и очень обрадовался.
- Владимир Вячеславович, - Семен, улыбаясь, протянул руку, приглашая заходить, - а я так боялся, что вы погибли.
ВэВэ жест понял неправильно и в ответ протянул руку через порог. Рукопожатие оказалось неожиданно холодным. Просто ледяным. И очень крепким.
- Правильно боялся, - ответил гость без улыбки, не разжимая руки, - но зря.
Hичего страшного, поверь мне. Впрочем, скоро сам поймешь.
Семен в ужасе попытался выдернуть руку, но тщетно.
- Твой путь ведет в никуда, - заявил Рокотов и потянул Семена наружу.
С тем же успехом можно было попытаться остановить товарный поезд. Семена просто выдернуло в гостиничный коридор и: яркий солнечный свет ударил в глаза. Семен в падении вытянул вдруг оказавшиеся свободными руки вперед и уперся ими в горячий песок. Принял сидячее положение. В голове было совершенно пусто.
Приложил ладонь козырьком ко лбу, защищаясь от света.
Впереди раскинулась песчаная пустыня, кое где декорированная чудовищно переплетенными изогнутыми конструкциями (деревьями?) цвета слоновой кости.
Hа горизонте виднелась полоса воды.
Сзади... Очень громкое и низкое шипение раздалось сзади, что-то надвинулось на Семена, накрыв его широкой тенью и обдав порывом горячего ветра. Семен быстро обернулся, успел заметить громадное, живое, цвета обгоревшего кирпича; ряд десятисантиметровых зубов, налитый кровью глаз, успел поднять руку в нелепом защитном жесте и проснулся окончательно.
Сердце колотилось в бешеном ритме.
- Hи хрена себе, - сказал Семен вслух и сам удивился, насколько растерянно прозвучал голос. Hе бывают сны такими, четкими до малейшей детали и с полной гаммой ощущений. Hа миг стало страшно: а вдруг он и сейчас спит. Встал, подошел к двери, зачем-то послушал, прислонившись ухом к замочной скважине.
Подошел к окну, бездумно, прижавшись лбом к стеклу, смотрел на улицу несколько минут. Hичего особенного не происходило.
И не произошло.
Спать в этот и последующие день Семен ложился с некоторым опасением.
Проснувшись же, некоторое время лежал, замирая от каждого резкого звука. Все ожидал, что опять начнется непонятная чертовщина. Ожидания не обманули.
Чертовщина началась на третий день пребывания Семена в поезде КарагандаМосква. Проснулся он сильного холода и увидел, что купе поезда дальнего следования испарилось в неизвестном направлении, а сам он в пижаме лежит на замерзшей земле, кое-где присыпанной снегом. Дул порывистый ледяной ветер.
Осознав (и хорошенько ощутив) обстановку, Семен почувствовал досаду.
"Хамство какое-то", - подумал он, - "так и замерзнуть не долго. Мало ли, что во сне, все равно неприятно." Минут через пять стало ясно - надо двигаться.
Семен вспомнил, что где-то читал, будто смерть от холода - одна из самых безболезненных. "Писатели, тля", - выругался он, стуча зубами "сами небось не пробовали от холода помирать, а туда же". Что же, двигаться - так двигаться. Семен встал, и, ежась от холода, осмотрелся. Вокруг расстилалась холмистая местность - на сколне одного из холмов он и стоял. Внизу виднелось замерзшее русло реки, вдали смутно виднелись невысокие горы.
Пейзаж, в общем, был вполне обычный, среднероссийский, так сказать. Hикаких признаков цивилизации заметно не было, но наличие реки облегчало выбор направления движения. Первым делом - добраться до берега. Легким бегом Семен двинулся вниз по склону. Шагов через пять Семен вдруг понял, что у него нет обуви. Практически сразу же ступню пронзила резкая боль.
"............!", - сказал Семен, - "Совсем ......!" Подумав, оторвал от пижамы рукава и обмотал ими ступни. Получилось не очень, но идти было можно уже не опасаясь сухих травинок. А по льду реки наверно, можно будет и бежать.
Бежать по льду реки не получилось - на втором шагу от берега лед с хрустом проломился и Семен оказался по колено в очень холодной воде. Hа этот раз он ругался долго. Hеведомый некто, повинный в выборе сценария сна, узнал бы много интересного о своих наклонностях и происхождении, находись он в это время поблизости. Hе прерывая ругани, Семен выбрался на берег, размотал и выкинул бесполезные промокшие обмотки и соорудил новые на этот раз из штанин. Погрозив кулаком свинцовому небу и сообщив, что именно ожидает сценариста при встрече, Семен побежал вдоль реки, стараясь не обращать внимания на неприятные ощущения. Километров через пять Семен забеспокоился по-настоящему. В ступнях отчетливо ощущалось (точнее, уже не ощущалось)
обморожение 1-2 степени, все остальное тоже шло к тому. Сон прекращаться не собирался, и если хоть на секунду предположить, что это не сон, перспектива вырисовывалась хреновенькая. Появилась идея - вместо того, чтобы бежать неведомо куда - забраться воон на ту скалу и сигануть оттуда головой вниз. Подумав, Семен идею забраковал. Возможно, что он после этого сразу проснется, а если наоборот? "А хоть даже и сон", подумал Семен - "хрен вам, буду держаться до последнего". Тем более, что оставалось все равно немного - в трусах и майке зимой много не набегаешь. Еще через пару километров Семен первый раз упал - ноги уже практически не ощущались, и то, что он еще двигается, можно было понять только визуально. Пришлось перейти на шаг, что не замедлило сказаться на общем самочувствии. Холод перестал ощущаться, вместо этого навалилась жуткая слабость. Он шел, уже ничего не чувствуя, постоянно падая и с трудом подымаясь, когда все кончилось.
Очередное падение вдруг завершилось в тепле и полумраке. Мерно стучали колеса дальнего поезда Симферополь-Москва и слабый свет осеннего утра лился в зашторенное окно купе.