Уже во время франко-прусской войны 1870–1871 гг. германская агентурная сеть насчитывала свыше 10 000 агентов. Конечно, не все они были отменными работниками, но этого от них и не требовалось, поскольку принципом работы прусской, а затем германской разведки стала тотальность. Кадровая работа в разведке Германии со времен Штибера[64] опиралась на два постулата, авторство которых приписывалось ему и которые уже стали классикой: «Каждый может быть шпионом – каждый должен стать шпионом»; «В разведке нет отбросов – в разведке есть только кадры».
После окончания Первой мировой войны большинство политических и военных деятелей ведущих держав мира не оценили по достоинству боевой опыт небольших разведывательно-диверсионных воинских формирований. Правительства этих государств до конца 1930-х гг. не уделяли достаточного внимания вопросам подготовки специальных подразделений, более того, ставили под сомнение саму их необходимость. Кроме СССР адекватно оценивали возможности спецназа только в Германии и с начала 1920-х гг. повели целенаправленную подготовку специалистов по «малой войне». Именно с ними начиная с 1930-х гг. и сошлись в смертельной схватке П. А. Судоплатов и его боевые товарищи.
Как и в СССР, спецслужбы и спецподразделения Германии параллельно развивались по линии государственных, партийных, ветеранских и спортивно-военизированных организаций. Особенно следует отметить великолепно развитую структуру немецких армейских и полицейских спецслужб, которые обладали богатым опытом оперативной работы как в военной, так и в политической сфере. Многие специалисты тайной войны сохранили широчайшие оперативные связи, многочисленную агентурную сеть, но главное – имели сильнейшую мотивацию для личного и профессионального реванша.
При этом все ведущие политические организации Веймарской республики (напомним, что она возникла в 1918 г. в результате Ноябрьской революции в Германии; просуществовала до установления фашистской диктатуры в 1933 г.) имели свои гласные и негласные военизированные структуры. Этому способствовали следующие факторы: рост патриотических настроений в обществе, обусловленный поражением в войне и ограничениями Версальского мира; тотальное унижение всех основных достоинств германской нации на международной арене; наличие большого числа ветеранов Первой мировой войны, имевших опыт как общепринятых армейских, так и разведывательно-диверсионных способов ведения боевых действий; образование множества военных и полувоенных объединений, члены которых стремились к возрождению могущества Германии. Поскольку иметь оружие в Веймарской республике официально могли только армия и полиция, создание силовых партийных подразделений осуществлялось под прикрытием землячеств, союзов ветеранов, спортивных, охотничьих и стрелковых обществ, а также других союзов и объединений.
В начале 1920-х гг. внушительные военные силы были сконцентрированы в рядах проимперских военизированных организаций, возглавляемых офицерами и генералами кайзеровской армии. Монархистов поддерживали такие организации, как «Добровольческий корпус», «Стальной шлем», «Викинги», «Шарнхорст», «Молодая Германия» и др.
Компартия Германии (КПГ) обладала не менее организованной военной силой: ее поддерживали «Союз Спартака», «Союз борцов Красного фронта», «Пролетарские сотни». Кроме того, она опиралась на организационную, материальную, финансовую и военную помощь из СССР по линии специальных структур Коминтерна, Разведывательного управления РККА и ВЧК – ГПУ – ОГПУ, которые не только способствовали развитию партийных структур коммунистических и рабочих партий Германии (а таких было несколько), но и создавали свои конспиративные структуры. Зачастую в одной партии или военизированном союзе существовало до 5–6 специальных служб, каждая из которых создавалась, строилась и функционировала совершенно конспиративно и независимо от остальных.
Социал-демократическая партия Германии (СДПГ) располагала собственными боевыми подразделениями, объединенными под названием «Имперский флаг». Создавались они в 1924 г. для поддержки правительства Веймарской республики и силового противодействия военным выступлениям монархистов, а позднее национал-социалистов и коммунистов.
В 1920 г. руководство Национал-социалистической рабочей партии Германии (НСДАП) приступило к формированию первых партийных боевых подразделений, которые именовались «спортивными объединениями» и «пролетарскими сотнями» (как и у КПГ).
Таким образом, каждая политическая сила вступала в своеобразное соревнование с остальными в количестве и качестве своих военно-боевых, разведывательных, карательных, тренинговых и иных специальных структур, стараясь обеспечить кроме политического необходимое силовое позиционирование в обществе.
Отметим, что сам Гитлер имел достаточную для унтер-офицера военную подготовку и некоторое представление об оперативной и конспиративной работе. Вступив добровольцем в 16-й Баварский пехотный полк в самом начале Первой мировой войны, он участвовал в 47 сражениях, правда, в основном в качестве связного при штабе полка. Хотя известно, что боевые офицеры назначают связными самых расторопных и сообразительных унтер-офицеров и солдат. Гитлер, раненный дважды, за храбрость был награжден баварским крестом «За заслуги» и Железным крестом I класса. Последнюю награду он получил, лично взяв в плен офицера и 15 солдат противника. После падения Баварской Советской Республики в конце апреля 1919 г. Гитлер участвовал в расследовании деятельности коммунистов во 2-м пехотном полку. По окончании расследования он был назначен на службу в пресс-бюро политического отдела окружного командования, где прошел подготовку на курсах «гражданственности» – прообразе подразделений психологической войны.
В ноябре 1921 г., после одной из первых побед над сторонниками Компартии Германии, Гитлер, ставший партийным лидером, переименовал силовые подразделения НСДАП. Поскольку в рядах боевиков «спортивных объединений» было много бывших военнослужащих, новое название – штурмовые отряды (Sturmabteilung, SA) – имело глубокий смысл. Так именовались элитные пехотные подразделения кайзеровской армии во время Первой мировой войны. Одним из основных организаторов штурмовых отрядов стал Эрнст Рем, который реорганизовал боевые партийные группы на военный лад и быстро приобрел популярность среди штурмовиков.
Одной из задач СА являлась охрана лидеров партии, для чего привлекались самые преданные и проверенные бойцы. Весной 1923 г. для обеспечения безопасности главы партии (фюрера) и ее штаб-квартиры в Мюнхене было создано специальное подразделение – Охрана ставки (Stabswache). Командир этого подразделения корветтен-капитан Г. Эрхардт был яркой личностью. После окончания Первой мировой войны он организовал ветеранское подразделение «Викинги», выполнявшее в Баварии роль вспомогательной полиции, и одновременно командовал 2-й бригадой морской пехоты. По свидетельству современников, Эрхардт – один из самых фанатичных представителей правого крыла – в 1920-е гг. был не менее популярен, чем Гитлер. На посту начальника Охраны ставки он находился недолго и летом 1923 г. решил покинуть фюрера, поскольку последний отказался поддержать его призыв к немедленной войне с Францией. Эрхардт не только порвал со своим шефом, но и отозвал своих сторонников из СА.
Итак, летом 1923 г. в НСДАП сложилась парадоксальная ситуация: командир элитного подразделения СА, призванного охранять лидера партии, демонстративно оставил место службы. Созданное им подразделение личной охраны было распущено, а взамен создана так называемая Ударная группа А. Гитлера (Stostruppe AH). Командование новым подразделением было поручено сразу двум лично преданным вождю соратникам – Ю. Шреку и Й. Берхтольду. В составе Ударной группы проходили службу У. Граф, Р. Гесс, Й. Дитрих, Ю. Шауб, К. Филер. Примерно в это же время руководство штурмовыми отрядами было возложено на Германа Геринга, отчасти в противовес Рему, отчасти, чтобы повысить рейтинг СА в глазах ветеранов. Личная охрана фюрера приняла самое активное участие в попытке захвата власти в Баварии в ноябре 1923 г., когда У. Граф закрыл собой Гитлера от пуль полицейских. После провала «пивного путча» боевые подразделения НСДАП были официально запрещены и некоторое время существовали как объединение «Подпольный фронт».
Едва ли не с самого начала ее возникновения боевые подразделения как левых, так и правых политических партий регулярно проверяли на прочность государственную власть Веймарской республики. Наиболее масштабные попытки силового захвата власти принимали форму открытых вооруженных выступлений в Берлине, Баварии, Гамбурге, Руре, Саксонии, Тюрингии в 1919–1923 гг.
Наряду с осложнением внутриполитической обстановки, безусловно, имел место и международный аспект. Некоторые добровольческие части, состоявшие из офицеров и солдат штурмовых подразделений, сражались вне Германии. В Восточной Пруссии, Литве и Латвии против местного населения и Советской России до 1920 г. действовала «Железная дивизия». В западных областях Польши в противоповстанческих операциях вплоть до 1920 г. активно участвовало подразделение «Восточная пограничная охрана». Военное формирование «Союз Оберланд», созданное в Баварии из офицеров-добровольцев, в 1921 г. принимало участие в военном решении затянувшегося спора Германии и Польши о территориальной принадлежности Верхней Силезии.
Для подавления вооруженных выступлений правительство использовало не только полицейские и армейские подразделения, но и негосударственные военизированные формирования. Еще в 1918 г. для борьбы с коммунистическим движением были задействованы Добровольческий корпус стрелков и Кильская морская бригада. В дальнейшем политическая ситуация менялась настолько стремительно, что вчерашние противники становились союзниками, нередко выступавшие в одном мятеже против правительства при попытке следующего оказывались в числе защитников законной власти. Но полиция и армия всегда оставались основными правительственными силовыми инструментами в политической борьбе.
Формально политической полиции в Веймарской республике не существовало, однако в полициях всех германских земель имелись специальные политические подразделения. В полиции Пруссии, которая контролировала до двух третей германской территории, такой структурой был отдел IA. Аналогичные подразделения были в Баварии, Саксонии, Тюрингии и большинстве других земель. Структурно полиция подразделялась на 1) полицию безопасности (Sicherheitspolizei, SIPO), 2) охранную полицию отдельных земель (Schutzpolizei, SCHUPO), 3) сельскую жандармерию или земских егерей (Landjager) и 4) полицию особого назначения (Notzpolizei), которая создавалась на основании секретного общегерманского закона.
Задачи полиции и армии в единой оборонительной системе Веймарской республики распределялись следующим образом. На полицейские силы, действующие в тесной связи с государственными учреждениями и предпринимательскими союзами, возлагалось подавление экономических проявлений классовой борьбы, а в военно-техническом отношении – подавление любых местных восстаний. При этом полицейские действовали в соответствии со специально разработанной Боевой доктриной полиции. В доктрине указывалось следующее:
«1. ОБЩИЕ БОЕВЫЕ ПРИНЦИПЫ.
Меры предупреждения. В момент политического напряжения этими мерами являются: демонстративное появление на улицах полиции сомкнутыми отрядами или на грузовиках. Даже при численной слабости „полиция должна казаться сильнее, чем она есть на самом деле“. Перед началом волнений надо отказаться от оставления в запасе сильных резервов. Когда положение серьезно, каждый полицейский должен находиться на улице; „тогда не бывает времени для отдыха“. Этой „временной непредусмотрительностью“ часто можно предотвратить возможность кровавых столкновений. Пассивное же держание полиции в казармах только способствует развитию революционного движения. <…>
Оборона и отступление. Здесь, как в наиболее опасной области, имеются более подробные указания. Основным положением является, что „спокойствие и порядок“ могут быть вполне восстановлены только посредством наступательных действий. Если же беспорядки вспыхивают неожиданно, что равносильно недостатку предусмотрительности со стороны полиции, то вначале необходимо перейти к обороне. Это же имеет место и тогда, когда полиция численно настолько слаба, что возможность наступательных действий исключается или приходится „ждать“ подкреплений извне. Притом надо отдать себе отчет в том, что полиция всегда сражается против превосходящих сил и должна возмещать свою численную слабость своей дисциплиной и боевой подготовленностью.
Если, таким образом, полиция вынуждена к обороне, эта последняя должна вестись с выделением сильного резерва. Резерв этот служит для вылазок и поддерживания связи с другими занятыми пунктами. Обороняющиеся должны иметь перед собой большое свободное пространство, чтобы по крайней мере „на время“ удержать в своих руках ближайший городской квартал. Господствующие пункты, если они не могут быть включены в район обороны, должны быть заняты „выдвинутыми вперед постами“. Применение скорострельного и специального оружия позволяет сберегать живую силу; в этом – сущность обороны.
Из всего вышеизложенного видно, что всегда будет несоответствие между тем, что полиция должна защищать, и тем, что она может защищать, и то лишь рассеявшись. Местному начальнику полиции, прежде чем решиться на отступление, следует подумать о том, что это последнее действует подбадривающим образом на восставшие массы, усиливает их чувство победы, а для самой полиции, особенно для молодых полицейских, является „тяжелым испытанием“ со значительными „моральными последствиями“. Отдельные мероприятия, необходимые для проведения отступления (иногда после частичного успеха, на рассвете, при высылке отряда для освобождения линии отступления или оставлении прикрытия), показывают всю трудность подобного предприятия, особенно в близком соприкосновении с противником.
Обходная атака с флангов и тыла. Как показывает опыт, повстанцы, при всем их численном превосходстве, являются весьма подходящим объектом для обходов и нападений с флангов и тыла. Полицейские части, благодаря их большой подвижности (автомобили и велосипеды), в состоянии выполнять подобные предприятия. В городах и густонаселенных промышленных районах надо поэтому всегда стремиться к „окружению“ менее подвижного противника. Эти трудные обходные движения, требующие единоличного, осторожного и предусмотрительного руководства, имеют тем больший успех, чем позднее обнаруживаются противником.
2. БОЕВЫЕ ДЕЙСТВИЯ В ГОРОДАХ.
Их отличительные признаки: города являются благоприятным местом боя в смысле ограниченности наблюдения, отсюда следуют: неожиданные столкновения противников, рукопашные схватки и бои на близком расстоянии, борьба ручными гранатами в домах и на крышах домов, действия, соединенные с поджогами и взрывами, борьба за определенные здания, строения, площади и т. д.
Местность и характер боевых действий чрезвычайно затрудняют единоличное командование; все же должно стремиться и в разрозненных действиях отдельных боевых частей проводить общую единую идею боя (строгое согласование приказов, отдельные марши до точно обозначенных линий, оставление под рукой сильных резервов).
„Бои в городах очень трудны, сопряжены с большими потерями, требуют много времени, стоят больших жертв, рассеивают силы, предъявляют большие моральные требования. В боях на близком расстоянии пускаются в ход все средства, что производит сильное впечатление на психику“. Начальник часто теряет из виду отдельных подчиненных. Полагаем, однако, что для преодоления всех этих трудностей хорошей „боевой дисциплины“ достаточно.
„На основании вышеизложенного, а также принимая во внимание интересы благомыслящего и непричастного населения и значительные материальные повреждения от боев, полицейское командование должно приложить все усилия к перенесению места главного боя – когда это только возможно – за черту больших городов. Все же никогда нельзя совершенно избежать столкновений в городах; при этих последних полиция должна, по крайней мере, стараться изолировать восставшие городские районы, т. е. воспрепятствовать массовому притоку революционных элементов со стороны. Но так как ее силы для этого недостаточны, следует прибегнуть к образованию „летучих колонн“, которые, благодаря их большой подвижности (автомобили и конные отряды), могут заменить полное отрезание“.
Разведывательная служба приобретает громадное значение, причем надо заметить, что качество добытых сведений зависит в значительной степени от способностей самого разведчика, его надежности, объективности и независимости в суждениях. Разведывательная служба должна вестись крайне осторожно, с принятием во внимание обоюдоострых явлений. Она распространяется не только на военную, но в первую голову на все политические и хозяйственные стороны событий.
В случае если на месте восстания первоначально нет никаких полицейских сил, быстрое, застающее врасплох появление их существенно способствует достижению желательного результата. Относительно времени прибытия полагаем, что поздние послеполуденные и вечерние часы для этого неблагоприятны.
При движении по улицам главная опасность для полиции заключается в возможности быть задавленной собравшимися людскими массами. „В этом случае полиция почти всегда осуждена на верную гибель. Толпа ее окружает, употребление оружия невозможно; численный перевес позволяет обезоружить полицию, отряд раздавлен“. <…> Поэтому при всех обстоятельствах полиции необходимо сохранить свободу передвижения; стрелять же можно только после ясного троекратного предупреждения, за исключением случаев, когда полицейская часть сама атакована.
Основные принципы непосредственного боя внутри городского района, атака и оборона комплексов строений и т. д. не отличаются существенным образом от принципов, принятых военными силами государства, и рассматриваются вместе с боевыми приемами рейхсвера.
3. БОЕВЫЕ ДЕЙСТВИЯ В ЗАГОРОДНЫХ ПРОМЫШЛЕННЫХ ОБЛАСТЯХ И СЕЛЕНИЯХ.
Опыт полиции показывает, что повстанцы избегают столкновений в открытых местах; в случае же боя вне города они по возможности стараются держаться в таких местах, которые или позволяют им производить неожиданные нападения, или дают возможность – в случае неудачи – скрыть оружие и выдать себя на время за мирных граждан.
Нетрудно установить – и грозные предписания полиции не могут этого ни скрыть, ни изменить, – что горнопромышленные районы и другие большие промышленные предприятия являются пунктами кристаллизации революционного движения, поддерживающими связь с окружающими областями. Явление это никогда не будет вполне устранено, вынудить же революционеров к бою в открытом, удобном для маневрирования поле почти невозможно.
Чтобы достигнуть успеха в подобном районе, надо стянуть к нему значительные силы полиции. В 1921 г. рейхсвер вынужден был даже пустить в ход тяжелые орудия (артиллерию) и изолировать среднегерманские районы восстания, чтобы помочь полиции, понесшей большие потери, при не слишком подавляющем численном перевесе противника.
Необходимым является образование достаточно сильных колонн и их точно регулируемое продвижение к пункту восстания с поддержанием постоянной взаимной связи. Скрытно продвинувшись как можно ближе к центру восстания, они должны остановиться наготове».[65]
Общегерманским силовым институтом, на который опиралось федеральное правительство, являлись вооруженные силы – рейхсвер. Согласно условиям Версальского договора, Вооруженные силы Германии ограничивались 100-тысячной сухопутной армией без танков и тяжелой артиллерии (плюс 15 000 во флоте), ей запрещалось иметь военно-воздушные силы, подводные лодки и Генеральный штаб. Руководство небольшого по численности рейхсвера могло себе позволить тщательный отбор офицерского и унтер-офицерского состава; оно представляло собой достаточно самостоятельную политическую силу. В 1923 г. на вопрос президента Германии Ф. Эберта: «Кому подчиняется армия – правительству или мятежникам?» – командующий рейхсвером генерал Г. фон Сект ответил по-военному лаконично: «Армия подчиняется мне». Вооруженные силы вначале должны были воздействовать на ситуацию фактом своего присутствия и боевой готовностью, а при получении приказа ликвидировать массовые восстания в землях по правилам военной стратегии и тактики.
Приведем некоторые организационные и тактические приемы рейхсвера при применении его на территории Германии.
«2) Подготовительные мероприятия военных властей и войск.
Они… направлены не против „внешнего“, а против „внутреннего“ врага и охватывают:
а) Выработку и учет мероприятий высшими командными инстанциями, возлагаемые в каждом военном округе (Wehrkreis) на постоянного докладчика, напр. офицера штаба. Сюда относятся также для каждого округа устройство постоянной службы „наблюдения“ и „обороны“, обмен сведениями и „установление контакта“ с гражданскими властями, железнодорожной и почтово-телеграфной администрацией и повременной печатью.
б) Подготовительные мероприятия по применению войск в местах их расположения (гарнизонах) и
в) То же, но вне мест постоянного расположения войск.
Здесь следует отметить особые постановления, касающиеся штабов, их состава и распределения обязанностей сообразно особым условиям классовой борьбы; далее – по тем же соображениям – подготовку к подразделению существующих войсковых соединений на особые отряды.
Такой „отряд для уличного боя или для борьбы с бандами“ состоит по общему правилу из:
1 роты пехоты,
1 взвода тяжелых пулеметов,
1 взвода минометов,
1 взвода артиллерии,
1 команды связи.
Считается необходимым снабжать каждый отряд созданными из подручного материала танками или броневиками и грузовиками для перевозок и снабжения. Соответственно этому ведется общий учет всех автомобилей, складов подсобных материалов и мастерских. Так же тщательно продумано использование транспортных средств и возможностей и выработаны правила для снаряжения, довольствования и пополнения.
В смысле мероприятий внутри места расположения части считаются необходимыми <…> следующие подготовительные работы: выработка точных, изложенных в письменном виде правил совместной работы с государственными и городскими властями, полицией и чрезвычайной технической помощью; далее составление списка тех предприятий и сооружений, работа которых должна продолжаться и охраняться в интересах государственного и народного хозяйства. Мероприятия по защите от нападений на войска рейхсвера, тюрьмы и склады военного имущества вырабатываются параллельно организации „розыскной службы агентов в штатском платье“.
3) Легальные условия выступления Вооруженных сил. Они изложены в пояснениях к наставлению о применении оружия, в правилах, основанных на § 48 общегерманской конституции, о восстановлении „общественного порядка и безопасности“ <…> в положениях об арестах и чрезвычайном судопроизводстве. <…>
Существует совершенно недвусмысленное положение, что подчинение рейхсвера гражданским властям недопустимо; это касается также назначаемых в случае необходимости „правительственных комиссаров“; их требование о вмешательстве войск имеет характер лишь требования, а не приказа. „Командующим войсками“ (Militarbefehlshaber), назначаемым президентом республики, передается под их единоличную ответственность вся исполнительная власть, им подчиняются все государственные и местные гражданские учреждения их округа, их распоряжения не нуждаются в скрепе правительственных комиссаров.
4) Организация снабжения и довольствия. <…> Можно считать, что взвешено и предусмотрено все до мельчайших подробностей, как, напр., „доставка почты на внутренний фронт“, чтобы не позволить войскам рейхсвера жить местными ресурсами, а, наоборот, оборудовать полный аппарат снабжения. Этот аппарат с его складами и обозами явится важной целью для нападения революционного пролетариата.
После окончания Первой мировой войны большинство политических и военных деятелей ведущих держав мира не оценили по достоинству боевой опыт небольших разведывательно-диверсионных воинских формирований. Правительства этих государств до конца 1930-х гг. не уделяли достаточного внимания вопросам подготовки специальных подразделений, более того, ставили под сомнение саму их необходимость. Кроме СССР адекватно оценивали возможности спецназа только в Германии и с начала 1920-х гг. повели целенаправленную подготовку специалистов по «малой войне». Именно с ними начиная с 1930-х гг. и сошлись в смертельной схватке П. А. Судоплатов и его боевые товарищи.
Как и в СССР, спецслужбы и спецподразделения Германии параллельно развивались по линии государственных, партийных, ветеранских и спортивно-военизированных организаций. Особенно следует отметить великолепно развитую структуру немецких армейских и полицейских спецслужб, которые обладали богатым опытом оперативной работы как в военной, так и в политической сфере. Многие специалисты тайной войны сохранили широчайшие оперативные связи, многочисленную агентурную сеть, но главное – имели сильнейшую мотивацию для личного и профессионального реванша.
При этом все ведущие политические организации Веймарской республики (напомним, что она возникла в 1918 г. в результате Ноябрьской революции в Германии; просуществовала до установления фашистской диктатуры в 1933 г.) имели свои гласные и негласные военизированные структуры. Этому способствовали следующие факторы: рост патриотических настроений в обществе, обусловленный поражением в войне и ограничениями Версальского мира; тотальное унижение всех основных достоинств германской нации на международной арене; наличие большого числа ветеранов Первой мировой войны, имевших опыт как общепринятых армейских, так и разведывательно-диверсионных способов ведения боевых действий; образование множества военных и полувоенных объединений, члены которых стремились к возрождению могущества Германии. Поскольку иметь оружие в Веймарской республике официально могли только армия и полиция, создание силовых партийных подразделений осуществлялось под прикрытием землячеств, союзов ветеранов, спортивных, охотничьих и стрелковых обществ, а также других союзов и объединений.
В начале 1920-х гг. внушительные военные силы были сконцентрированы в рядах проимперских военизированных организаций, возглавляемых офицерами и генералами кайзеровской армии. Монархистов поддерживали такие организации, как «Добровольческий корпус», «Стальной шлем», «Викинги», «Шарнхорст», «Молодая Германия» и др.
Компартия Германии (КПГ) обладала не менее организованной военной силой: ее поддерживали «Союз Спартака», «Союз борцов Красного фронта», «Пролетарские сотни». Кроме того, она опиралась на организационную, материальную, финансовую и военную помощь из СССР по линии специальных структур Коминтерна, Разведывательного управления РККА и ВЧК – ГПУ – ОГПУ, которые не только способствовали развитию партийных структур коммунистических и рабочих партий Германии (а таких было несколько), но и создавали свои конспиративные структуры. Зачастую в одной партии или военизированном союзе существовало до 5–6 специальных служб, каждая из которых создавалась, строилась и функционировала совершенно конспиративно и независимо от остальных.
Социал-демократическая партия Германии (СДПГ) располагала собственными боевыми подразделениями, объединенными под названием «Имперский флаг». Создавались они в 1924 г. для поддержки правительства Веймарской республики и силового противодействия военным выступлениям монархистов, а позднее национал-социалистов и коммунистов.
В 1920 г. руководство Национал-социалистической рабочей партии Германии (НСДАП) приступило к формированию первых партийных боевых подразделений, которые именовались «спортивными объединениями» и «пролетарскими сотнями» (как и у КПГ).
Таким образом, каждая политическая сила вступала в своеобразное соревнование с остальными в количестве и качестве своих военно-боевых, разведывательных, карательных, тренинговых и иных специальных структур, стараясь обеспечить кроме политического необходимое силовое позиционирование в обществе.
Отметим, что сам Гитлер имел достаточную для унтер-офицера военную подготовку и некоторое представление об оперативной и конспиративной работе. Вступив добровольцем в 16-й Баварский пехотный полк в самом начале Первой мировой войны, он участвовал в 47 сражениях, правда, в основном в качестве связного при штабе полка. Хотя известно, что боевые офицеры назначают связными самых расторопных и сообразительных унтер-офицеров и солдат. Гитлер, раненный дважды, за храбрость был награжден баварским крестом «За заслуги» и Железным крестом I класса. Последнюю награду он получил, лично взяв в плен офицера и 15 солдат противника. После падения Баварской Советской Республики в конце апреля 1919 г. Гитлер участвовал в расследовании деятельности коммунистов во 2-м пехотном полку. По окончании расследования он был назначен на службу в пресс-бюро политического отдела окружного командования, где прошел подготовку на курсах «гражданственности» – прообразе подразделений психологической войны.
В ноябре 1921 г., после одной из первых побед над сторонниками Компартии Германии, Гитлер, ставший партийным лидером, переименовал силовые подразделения НСДАП. Поскольку в рядах боевиков «спортивных объединений» было много бывших военнослужащих, новое название – штурмовые отряды (Sturmabteilung, SA) – имело глубокий смысл. Так именовались элитные пехотные подразделения кайзеровской армии во время Первой мировой войны. Одним из основных организаторов штурмовых отрядов стал Эрнст Рем, который реорганизовал боевые партийные группы на военный лад и быстро приобрел популярность среди штурмовиков.
Одной из задач СА являлась охрана лидеров партии, для чего привлекались самые преданные и проверенные бойцы. Весной 1923 г. для обеспечения безопасности главы партии (фюрера) и ее штаб-квартиры в Мюнхене было создано специальное подразделение – Охрана ставки (Stabswache). Командир этого подразделения корветтен-капитан Г. Эрхардт был яркой личностью. После окончания Первой мировой войны он организовал ветеранское подразделение «Викинги», выполнявшее в Баварии роль вспомогательной полиции, и одновременно командовал 2-й бригадой морской пехоты. По свидетельству современников, Эрхардт – один из самых фанатичных представителей правого крыла – в 1920-е гг. был не менее популярен, чем Гитлер. На посту начальника Охраны ставки он находился недолго и летом 1923 г. решил покинуть фюрера, поскольку последний отказался поддержать его призыв к немедленной войне с Францией. Эрхардт не только порвал со своим шефом, но и отозвал своих сторонников из СА.
Итак, летом 1923 г. в НСДАП сложилась парадоксальная ситуация: командир элитного подразделения СА, призванного охранять лидера партии, демонстративно оставил место службы. Созданное им подразделение личной охраны было распущено, а взамен создана так называемая Ударная группа А. Гитлера (Stostruppe AH). Командование новым подразделением было поручено сразу двум лично преданным вождю соратникам – Ю. Шреку и Й. Берхтольду. В составе Ударной группы проходили службу У. Граф, Р. Гесс, Й. Дитрих, Ю. Шауб, К. Филер. Примерно в это же время руководство штурмовыми отрядами было возложено на Германа Геринга, отчасти в противовес Рему, отчасти, чтобы повысить рейтинг СА в глазах ветеранов. Личная охрана фюрера приняла самое активное участие в попытке захвата власти в Баварии в ноябре 1923 г., когда У. Граф закрыл собой Гитлера от пуль полицейских. После провала «пивного путча» боевые подразделения НСДАП были официально запрещены и некоторое время существовали как объединение «Подпольный фронт».
Едва ли не с самого начала ее возникновения боевые подразделения как левых, так и правых политических партий регулярно проверяли на прочность государственную власть Веймарской республики. Наиболее масштабные попытки силового захвата власти принимали форму открытых вооруженных выступлений в Берлине, Баварии, Гамбурге, Руре, Саксонии, Тюрингии в 1919–1923 гг.
Наряду с осложнением внутриполитической обстановки, безусловно, имел место и международный аспект. Некоторые добровольческие части, состоявшие из офицеров и солдат штурмовых подразделений, сражались вне Германии. В Восточной Пруссии, Литве и Латвии против местного населения и Советской России до 1920 г. действовала «Железная дивизия». В западных областях Польши в противоповстанческих операциях вплоть до 1920 г. активно участвовало подразделение «Восточная пограничная охрана». Военное формирование «Союз Оберланд», созданное в Баварии из офицеров-добровольцев, в 1921 г. принимало участие в военном решении затянувшегося спора Германии и Польши о территориальной принадлежности Верхней Силезии.
Для подавления вооруженных выступлений правительство использовало не только полицейские и армейские подразделения, но и негосударственные военизированные формирования. Еще в 1918 г. для борьбы с коммунистическим движением были задействованы Добровольческий корпус стрелков и Кильская морская бригада. В дальнейшем политическая ситуация менялась настолько стремительно, что вчерашние противники становились союзниками, нередко выступавшие в одном мятеже против правительства при попытке следующего оказывались в числе защитников законной власти. Но полиция и армия всегда оставались основными правительственными силовыми инструментами в политической борьбе.
Формально политической полиции в Веймарской республике не существовало, однако в полициях всех германских земель имелись специальные политические подразделения. В полиции Пруссии, которая контролировала до двух третей германской территории, такой структурой был отдел IA. Аналогичные подразделения были в Баварии, Саксонии, Тюрингии и большинстве других земель. Структурно полиция подразделялась на 1) полицию безопасности (Sicherheitspolizei, SIPO), 2) охранную полицию отдельных земель (Schutzpolizei, SCHUPO), 3) сельскую жандармерию или земских егерей (Landjager) и 4) полицию особого назначения (Notzpolizei), которая создавалась на основании секретного общегерманского закона.
Задачи полиции и армии в единой оборонительной системе Веймарской республики распределялись следующим образом. На полицейские силы, действующие в тесной связи с государственными учреждениями и предпринимательскими союзами, возлагалось подавление экономических проявлений классовой борьбы, а в военно-техническом отношении – подавление любых местных восстаний. При этом полицейские действовали в соответствии со специально разработанной Боевой доктриной полиции. В доктрине указывалось следующее:
«1. ОБЩИЕ БОЕВЫЕ ПРИНЦИПЫ.
Меры предупреждения. В момент политического напряжения этими мерами являются: демонстративное появление на улицах полиции сомкнутыми отрядами или на грузовиках. Даже при численной слабости „полиция должна казаться сильнее, чем она есть на самом деле“. Перед началом волнений надо отказаться от оставления в запасе сильных резервов. Когда положение серьезно, каждый полицейский должен находиться на улице; „тогда не бывает времени для отдыха“. Этой „временной непредусмотрительностью“ часто можно предотвратить возможность кровавых столкновений. Пассивное же держание полиции в казармах только способствует развитию революционного движения. <…>
Оборона и отступление. Здесь, как в наиболее опасной области, имеются более подробные указания. Основным положением является, что „спокойствие и порядок“ могут быть вполне восстановлены только посредством наступательных действий. Если же беспорядки вспыхивают неожиданно, что равносильно недостатку предусмотрительности со стороны полиции, то вначале необходимо перейти к обороне. Это же имеет место и тогда, когда полиция численно настолько слаба, что возможность наступательных действий исключается или приходится „ждать“ подкреплений извне. Притом надо отдать себе отчет в том, что полиция всегда сражается против превосходящих сил и должна возмещать свою численную слабость своей дисциплиной и боевой подготовленностью.
Если, таким образом, полиция вынуждена к обороне, эта последняя должна вестись с выделением сильного резерва. Резерв этот служит для вылазок и поддерживания связи с другими занятыми пунктами. Обороняющиеся должны иметь перед собой большое свободное пространство, чтобы по крайней мере „на время“ удержать в своих руках ближайший городской квартал. Господствующие пункты, если они не могут быть включены в район обороны, должны быть заняты „выдвинутыми вперед постами“. Применение скорострельного и специального оружия позволяет сберегать живую силу; в этом – сущность обороны.
Из всего вышеизложенного видно, что всегда будет несоответствие между тем, что полиция должна защищать, и тем, что она может защищать, и то лишь рассеявшись. Местному начальнику полиции, прежде чем решиться на отступление, следует подумать о том, что это последнее действует подбадривающим образом на восставшие массы, усиливает их чувство победы, а для самой полиции, особенно для молодых полицейских, является „тяжелым испытанием“ со значительными „моральными последствиями“. Отдельные мероприятия, необходимые для проведения отступления (иногда после частичного успеха, на рассвете, при высылке отряда для освобождения линии отступления или оставлении прикрытия), показывают всю трудность подобного предприятия, особенно в близком соприкосновении с противником.
Обходная атака с флангов и тыла. Как показывает опыт, повстанцы, при всем их численном превосходстве, являются весьма подходящим объектом для обходов и нападений с флангов и тыла. Полицейские части, благодаря их большой подвижности (автомобили и велосипеды), в состоянии выполнять подобные предприятия. В городах и густонаселенных промышленных районах надо поэтому всегда стремиться к „окружению“ менее подвижного противника. Эти трудные обходные движения, требующие единоличного, осторожного и предусмотрительного руководства, имеют тем больший успех, чем позднее обнаруживаются противником.
2. БОЕВЫЕ ДЕЙСТВИЯ В ГОРОДАХ.
Их отличительные признаки: города являются благоприятным местом боя в смысле ограниченности наблюдения, отсюда следуют: неожиданные столкновения противников, рукопашные схватки и бои на близком расстоянии, борьба ручными гранатами в домах и на крышах домов, действия, соединенные с поджогами и взрывами, борьба за определенные здания, строения, площади и т. д.
Местность и характер боевых действий чрезвычайно затрудняют единоличное командование; все же должно стремиться и в разрозненных действиях отдельных боевых частей проводить общую единую идею боя (строгое согласование приказов, отдельные марши до точно обозначенных линий, оставление под рукой сильных резервов).
„Бои в городах очень трудны, сопряжены с большими потерями, требуют много времени, стоят больших жертв, рассеивают силы, предъявляют большие моральные требования. В боях на близком расстоянии пускаются в ход все средства, что производит сильное впечатление на психику“. Начальник часто теряет из виду отдельных подчиненных. Полагаем, однако, что для преодоления всех этих трудностей хорошей „боевой дисциплины“ достаточно.
„На основании вышеизложенного, а также принимая во внимание интересы благомыслящего и непричастного населения и значительные материальные повреждения от боев, полицейское командование должно приложить все усилия к перенесению места главного боя – когда это только возможно – за черту больших городов. Все же никогда нельзя совершенно избежать столкновений в городах; при этих последних полиция должна, по крайней мере, стараться изолировать восставшие городские районы, т. е. воспрепятствовать массовому притоку революционных элементов со стороны. Но так как ее силы для этого недостаточны, следует прибегнуть к образованию „летучих колонн“, которые, благодаря их большой подвижности (автомобили и конные отряды), могут заменить полное отрезание“.
Разведывательная служба приобретает громадное значение, причем надо заметить, что качество добытых сведений зависит в значительной степени от способностей самого разведчика, его надежности, объективности и независимости в суждениях. Разведывательная служба должна вестись крайне осторожно, с принятием во внимание обоюдоострых явлений. Она распространяется не только на военную, но в первую голову на все политические и хозяйственные стороны событий.
В случае если на месте восстания первоначально нет никаких полицейских сил, быстрое, застающее врасплох появление их существенно способствует достижению желательного результата. Относительно времени прибытия полагаем, что поздние послеполуденные и вечерние часы для этого неблагоприятны.
При движении по улицам главная опасность для полиции заключается в возможности быть задавленной собравшимися людскими массами. „В этом случае полиция почти всегда осуждена на верную гибель. Толпа ее окружает, употребление оружия невозможно; численный перевес позволяет обезоружить полицию, отряд раздавлен“. <…> Поэтому при всех обстоятельствах полиции необходимо сохранить свободу передвижения; стрелять же можно только после ясного троекратного предупреждения, за исключением случаев, когда полицейская часть сама атакована.
Основные принципы непосредственного боя внутри городского района, атака и оборона комплексов строений и т. д. не отличаются существенным образом от принципов, принятых военными силами государства, и рассматриваются вместе с боевыми приемами рейхсвера.
3. БОЕВЫЕ ДЕЙСТВИЯ В ЗАГОРОДНЫХ ПРОМЫШЛЕННЫХ ОБЛАСТЯХ И СЕЛЕНИЯХ.
Опыт полиции показывает, что повстанцы избегают столкновений в открытых местах; в случае же боя вне города они по возможности стараются держаться в таких местах, которые или позволяют им производить неожиданные нападения, или дают возможность – в случае неудачи – скрыть оружие и выдать себя на время за мирных граждан.
Нетрудно установить – и грозные предписания полиции не могут этого ни скрыть, ни изменить, – что горнопромышленные районы и другие большие промышленные предприятия являются пунктами кристаллизации революционного движения, поддерживающими связь с окружающими областями. Явление это никогда не будет вполне устранено, вынудить же революционеров к бою в открытом, удобном для маневрирования поле почти невозможно.
Чтобы достигнуть успеха в подобном районе, надо стянуть к нему значительные силы полиции. В 1921 г. рейхсвер вынужден был даже пустить в ход тяжелые орудия (артиллерию) и изолировать среднегерманские районы восстания, чтобы помочь полиции, понесшей большие потери, при не слишком подавляющем численном перевесе противника.
Необходимым является образование достаточно сильных колонн и их точно регулируемое продвижение к пункту восстания с поддержанием постоянной взаимной связи. Скрытно продвинувшись как можно ближе к центру восстания, они должны остановиться наготове».[65]
Общегерманским силовым институтом, на который опиралось федеральное правительство, являлись вооруженные силы – рейхсвер. Согласно условиям Версальского договора, Вооруженные силы Германии ограничивались 100-тысячной сухопутной армией без танков и тяжелой артиллерии (плюс 15 000 во флоте), ей запрещалось иметь военно-воздушные силы, подводные лодки и Генеральный штаб. Руководство небольшого по численности рейхсвера могло себе позволить тщательный отбор офицерского и унтер-офицерского состава; оно представляло собой достаточно самостоятельную политическую силу. В 1923 г. на вопрос президента Германии Ф. Эберта: «Кому подчиняется армия – правительству или мятежникам?» – командующий рейхсвером генерал Г. фон Сект ответил по-военному лаконично: «Армия подчиняется мне». Вооруженные силы вначале должны были воздействовать на ситуацию фактом своего присутствия и боевой готовностью, а при получении приказа ликвидировать массовые восстания в землях по правилам военной стратегии и тактики.
Приведем некоторые организационные и тактические приемы рейхсвера при применении его на территории Германии.
«2) Подготовительные мероприятия военных властей и войск.
Они… направлены не против „внешнего“, а против „внутреннего“ врага и охватывают:
а) Выработку и учет мероприятий высшими командными инстанциями, возлагаемые в каждом военном округе (Wehrkreis) на постоянного докладчика, напр. офицера штаба. Сюда относятся также для каждого округа устройство постоянной службы „наблюдения“ и „обороны“, обмен сведениями и „установление контакта“ с гражданскими властями, железнодорожной и почтово-телеграфной администрацией и повременной печатью.
б) Подготовительные мероприятия по применению войск в местах их расположения (гарнизонах) и
в) То же, но вне мест постоянного расположения войск.
Здесь следует отметить особые постановления, касающиеся штабов, их состава и распределения обязанностей сообразно особым условиям классовой борьбы; далее – по тем же соображениям – подготовку к подразделению существующих войсковых соединений на особые отряды.
Такой „отряд для уличного боя или для борьбы с бандами“ состоит по общему правилу из:
1 роты пехоты,
1 взвода тяжелых пулеметов,
1 взвода минометов,
1 взвода артиллерии,
1 команды связи.
Считается необходимым снабжать каждый отряд созданными из подручного материала танками или броневиками и грузовиками для перевозок и снабжения. Соответственно этому ведется общий учет всех автомобилей, складов подсобных материалов и мастерских. Так же тщательно продумано использование транспортных средств и возможностей и выработаны правила для снаряжения, довольствования и пополнения.
В смысле мероприятий внутри места расположения части считаются необходимыми <…> следующие подготовительные работы: выработка точных, изложенных в письменном виде правил совместной работы с государственными и городскими властями, полицией и чрезвычайной технической помощью; далее составление списка тех предприятий и сооружений, работа которых должна продолжаться и охраняться в интересах государственного и народного хозяйства. Мероприятия по защите от нападений на войска рейхсвера, тюрьмы и склады военного имущества вырабатываются параллельно организации „розыскной службы агентов в штатском платье“.
3) Легальные условия выступления Вооруженных сил. Они изложены в пояснениях к наставлению о применении оружия, в правилах, основанных на § 48 общегерманской конституции, о восстановлении „общественного порядка и безопасности“ <…> в положениях об арестах и чрезвычайном судопроизводстве. <…>
Существует совершенно недвусмысленное положение, что подчинение рейхсвера гражданским властям недопустимо; это касается также назначаемых в случае необходимости „правительственных комиссаров“; их требование о вмешательстве войск имеет характер лишь требования, а не приказа. „Командующим войсками“ (Militarbefehlshaber), назначаемым президентом республики, передается под их единоличную ответственность вся исполнительная власть, им подчиняются все государственные и местные гражданские учреждения их округа, их распоряжения не нуждаются в скрепе правительственных комиссаров.
4) Организация снабжения и довольствия. <…> Можно считать, что взвешено и предусмотрено все до мельчайших подробностей, как, напр., „доставка почты на внутренний фронт“, чтобы не позволить войскам рейхсвера жить местными ресурсами, а, наоборот, оборудовать полный аппарат снабжения. Этот аппарат с его складами и обозами явится важной целью для нападения революционного пролетариата.