Страница:
Маркус Вольф. Таким он бывал только дома
Хозяин кабинета приглашает присесть и подкрепиться. Я охотно соглашаюсь, высокий сотрудник услужливо предлагает то одно, то другое яство. Я с огромным наслаждением поглощаю ароматный кофе и бутерброды, тщательно пережевывая все, что Бог послал. Разговор со специальных тем начинает съезжать на более обыденные.Вдруг всплывает тот самый курс двухгодичной давности, где мы виделись. Я слышу слова восхищения, сыплются похвалы и фразы о необходимости более тесного сотрудничества на благородном поприще борьбы со многими социальными бедами на международном уровне. Ну все, пошел дипломатический протокол. Значит, ребята, вам кто-то дал по рукам! Вот и уперлись вы в глухую стену, создав проблему на пустом месте и пытаясь ловить мух между строчками.
Время теперь течет неторопливо и плавно. Разговор постепенно смягчается, словно бурная река, вырвавшаяся на равнину и спокойно несущая свои воды уже не в узких горных ущельях, а среди широкой равнины. Сейчас главное не дать себе расслабиться и «заснуть» – можно пропустить такой удар ниже пояса на вдохе, что после него уже не будет возможности оправиться. Усталость и многочасовое нервное напряжение дают о себе знать. Кроме того, утоление голода через некоторое время вызовет приток крови к желудку, а затем сонливость и расслабление. Об этом тоже нельзя забывать…
Крепыш замечает, что я внимательно рассматриваю обстановку помещения, и открывает его секрет. Оказывается, здесь в свое время находился один из рабочих кабинетов знаменитого шефа политической разведки Третьего рейха, бригаденфюрера СС и начальника VI департамента Главного управления имперской безопасности Вальтера Шелленберга. Вот так новость! Можно было чего угодно ожидать от этой «дружеской» беседы, начавшейся утром в комнате допросов, но того, что закончится она в столь интересном с точки зрения истории месте, предположить было просто невозможно. Я внимательно рассматриваю кабинет, стараясь запомнить его обстановку и представить, как здесь больше полувека назад принимались судьбоносные для Германии и всего мира решения.
Крепыш с интересом наблюдает за мной. Когда мой взгляд останавливается на тяжелом столе из дорогих пород дерева, он, как заправский и гостеприимный хозяин, объясняет, что за аккуратными круглыми пробочками в массивном корпусе когда-то скрывались встроенные в стол, на случай непредвиденного поведения посетителей, пулеметы. Немец объясняет, что вообще-то безопасность – это пунктик, идефикс его соотечественников. С этим я соглашаюсь, хотя многое из вышесказанного внушает определенные сомнения. Но крепыш настойчиво убеждает меня в абсолютном соответствии истине всего, что он мне поведал. Причем с таким видом, будто мне несказанно повезло. Однако, судя по всему, возможность вновь посетить этот мемориал вряд ли представится мне еще раз. Да и сама мысль о том, что для этого придется еще раз проходить аналогичную проверку, никакого энтузиазма не вызывает…
Разговор постепенно перемещается в историческую плоскость. Теперь мои собеседники стараются придать ему совершенно иной характер, чтобы сгладить впечатление агрессии и предвзятости, возникшее в ходе предыдущего общения. В их словах сквозит дружеская интонация, манера выражаться осторожно-предупредительная. Собеседники явно отрабатывают протокольные формы свертывания не получившейся «рабочей раздевающей беседы».
Наконец мы завершаем разговор. Мои собеседники начинают расшаркиваться и как бы невзначай приносить извинения в связи со столь нелепым недоразумением, которое, к счастью, так хорошо разрешилось. Теперь они готовы к продолжению совместной работы. Конечно, не сегодня, ведь уже достаточно поздно, а так, в другое время – всегда пожалуйста. Ну просто идеал радушия и гостеприимства. На часах уже семь вечера.
Мы долго спускаемся по запутанным лестницам, идем по длинным коридорам и внезапно оказываемся в том же холле, с которого утром началась эта эпопея. Алексей, измученный, с осунувшимся лицом, встречает меня усталой улыбкой и вздохом облегчения. Нам приносят еще раз самые глубокие, самые искренние извинения и даже предлагают довезти до посольства. Мы столь же вежливо отклоняем любезное предложение и, пройдя через двери отстойника, оказываемся на улице.
Нас охватывают прохлада летнего августовского вечера и неповторимое чувство свободы. Алексей спрашивает, почему я отказался от доставки домой. Пропустив его слова мимо ушей, я даю команду следовать за мной и не задавать дурацких вопросов. Переводчик пожимает плечами, но послушно выполняет приказ. Мы подходим к переходу и ожидаем переключения сигнала светофора. Мой взгляд скользит по площади, на которую выходят несколько улиц и переулков.
Неподалеку я замечаю маленькое кафе-кондитерскую, одно из великого множества подобных, типично европейских заведений. Загорается зеленый свет, и мы переходим улицу, направляясь к столикам кафе. Алексей недоуменно крутит головой, занимает место за указанным мной столиком и с удивлением смотрит на меня, когда я делаю заказ. Вскоре на столике появляются две чашечки кофе, пара свежих бутербродов с ветчиной, сыром и листиками салата и две нетипичные для европейцев порции коньяка.
Алексей, подчиняясь моей настойчивой, больше напоминающей приказ просьбе, выпивает коньяк. Вскоре его бледные щеки покрываются румянцем. Он расслабляется и с удовольствием набрасывается на еду, не переставая рассказывать о неимоверно затянувшемся ожидании, о чувстве одиночества, о боязни негативных последствий нашего визита и предполагаемых осложнениях на дипломатическом поприще. Он говорит и говорит, не умолкая. Ему сейчас необходимо выплеснуть все, что накопилось внутри, чтобы поскорее освободиться от этого малоприятного груза.
Я слушаю его краем уха и внимательно наблюдаю за происходящим на площади. Вот трое типичных бюргеров рассаживаются за столиками нашего кафе в соответствии с неписаной инструкцией и законами формальной логики. Недалеко от нас приостанавливается белый «мерседес» среднего класса, их на улицах Берлина просто не счесть. В его водителе, который перекладывает какие-то вещи из салона в багажник, я узнаю одного из наших новых знакомых.
Мы завершаем трапезу, расплачиваемся и дефилируем по улице мимо припаркованного «мерседеса». Водитель провожает нас знакомой улыбкой, как, впрочем, и трое бюргеров. Ну что ж, у каждого своя работа. Мы с Алексеем прогулочным шагом направляемся в сторону центра. Переводчик болееменее успокоился, коньяк делает свое благое дело. Через два квартала нас обгоняет тот самый улыбчивый водитель на белом «мерседесе». Чуть притормозив, он сворачивает на перекрестке, а затем, уверенно набирая скорость, растворяется в автомобильном потоке. Мы подходим к стоянке такси, садимся в очередную машину и отправляемся на Унтер-ден-линден, знаменитую улицу под липами.
При входе в знакомый отсек Анатолий Сергеевич характерным для него жестом протянул мне руку, сложив ладонь лодочкой. Мы молча обменялись понимающими взглядами, и он ободряюще похлопал меня по плечу. Войдя в квартиру, я увидел жену, которая мирно беседовала с Андреем Рыдвановым, одним из помощников Сергеича.
– А как насчет знаменитого немецкого айсбана с гарниром и кружечкой пива? – воскликнул он с энтузиазмом.
Вопрос был риторический, так как сие мероприятие было намечено уже давно.
– Я готова, – отозвалась жена.
– Я только переоденусь, – кричу я уже из ванной.
Струи обжигающе холодной воды стегают, бьют по телу, наполняя меня новой энергией. Ощущение такое, словно и не было восьмичасового изнуряющего марафона. Выбираюсь из-под душа и сильно растираюсь полотенцем. Взгляд падает на весы. Подчиняясь внутреннему голосу, отбрасываю полотенце и встаю на платформу. Сегодня утром я мечтал увеличить нагрузку на тренировке, чтобы сбросить пару лишних килограммов. Но бесстрастный, чуждый эмоциям механизм объективно фиксирует, что за сегодняшний день я уже похудел почти на четыре килограмма. Ну что же, значит, свиная нога с пивом сегодня не повредят.
Вечер в традиционном немецком гастштетте прошел в обычном ключе. Мы много шутили, остроты сыпались, как из рога изобилия. Андрей, в своей типично английской манере, с непроницаемым лицом рассказывал анекдоты, после которых несколько минут невозможно было ни есть, ни пить, так как мы буквально изнемогали от хохота. Однако Сергеич изредка поглядывал на меня, проверяя, как я держусь после сегодняшнего визита. Ему было дано видеть в людях те скрытые процессы, которые каждый человек всегда старается запихнуть поглубже в себя.
Ведь и самому Анатолию Сергеевичу в свое время довелось пережить подобную встряску близ побережья Японского моря и трехчасовое изъятие из раздавленной машины после покушения в Афганистане. Андрей, хорошо зная характер и приемы шефа, быстро и грамотно отвлекал мою жену, давая нам возможность переброситься одной или двумя фразами. День был трудным, но счастливым. Это было двадцать седьмое августа, число в сумме, составляющее сакральную девятку.
В тот же день пришло сообщение о том, что утверждена тема моей научной работы и в связи с этим следует срочно вернуться в Москву. Через сутки мы уже летели домой на крыльях родного «Аэрофлота». И не успели мы войти в квартиру, как зазвонил телефон и факс-аппарат выдал список известных русских опохмелителей, отправленный из Берлина. Оперативно сработали ребята!
А через неделю, третьего сентября, на официальной презентации под объективами телекамер академик Шаталин и генерал Колодкин вручали мне международный диплом доктора наук. Стоя в мантии на сцене, я вспоминал недавние события, оставившие в душе неприятный осадок и богатые впечатления.
Только через три года мне удалось стиснуть в дружеских объятиях «водителя» Анатолия и крепко пожать его руку. А нашим женам предстояло узнать о наших приключениях только через пять лет, когда мы впервые озвучили эту историю на традиционной весенней мартовской встрече. Тогда же я пообещал своим коллегам описать все, что с нами произошло, а свое слово необходимо держать, ведь мы по гороскопу – Рыбы. Ну если не все, то хотя бы некоторые…
Все это было давно и одновременно недавно, всего лишь в конце прошлого столетия! Может быть, для истории это совершенно ничтожный срок, но в жизни человечества последнее десятилетие XX века сыграло очень важную роль. Ведь именно оно изобиловало подобными историями, вызванными нарушением старого и установлением нового мирового равновесия. Времена изменились, и, слава богу, «пулеметы Шелленберга» не понадобились.
Недавно совершенно тихо и незаметно для большинства ушел из жизни Андрей Рыдванов. Ушел так же «оперативно тихо», как умел жить и работать, оставаясь скромным и незаметным, душой многих компаний.
Люди и события живут столько, сколько живет память о них.
А быль это или небыль, каждый волен решать сам…
И вновь под крылом Европа
Берлинский сумрак
Отель, такси и сумрачный Берлин,
Из ночи возвращающийся в день,
И Тегеля огромный плоский блин,
Фигур неспешных утренняя тень.
Вновь процедура входа в терминал,
Вновь ожиданье взлета, и полет,
Кто это сотни раз не испытал —
Тот остроты сюжета не поймет.
Прыжок на день в неведомый язык,
Прыжок на день отсюда в никуда,
Ты вроде к этому уже давно привык,
Но все же не привыкнешь никогда.
Забрать дыхание одним движеньем рук,
И жизни прекратить круговорот…
Сегодня враг – он был вчерашний друг,
И жизнь берет нас снова в оборот…
Прыжок на день отсюда в никуда…
Азарт охоты, встреча, взгляд, хлопок,
Все было много раз, но как всегда —
С прищуром взгляд и на лицо платок.
Ну вот и все. Спокойно, не спеша,
Движенье каждое дозируя умом,
Я мягко ухожу, легко дыша,
Душой спокоен, защитив свой дом.
И нет сомнений в четкой правоте
Свершенных дел – они всегда со мной,
Вновь терминал и взлет, – и в высоте
Свобода выбора, врученная судьбой.
Огни, такси и сумрачный Берлин,
Вновь за спиной аэропорта тень,
И солнце спряталось уже за край земли,
И я мгновеньем прожил этот день.
Назавтра – в путь, теперь уже домой,
Где ярче солнца светят мне глаза,
И сердце бьется – мой, ты только мой…
А мне без этих глаз прожить нельзя…
P. S.
По жизни выбираем мы судьбу,
Мы сами выбираем честь и боль,
И если ты себе избрал борьбу —
Лишь до победы бой вести изволь…
03.05.2008
Ямайский ром
Злость никак не приходила. Я внутренне старался вызвать ее, но все усилия не имели никакого успеха. Голова после второй порции пятидесятилетнего рома «Монте Белла» ну никак не хотела генерировать злобные импульсы, а сердце, несмотря на старания, билось ровно и практически спокойно.
«Я должен, я обязан…» – старался загипнотизировать я сам себя. Но все было напрасно. Гамбург не желал меня злить. Может быть, все дело в том, что я живу в этом респектабельном отеле «Фиряресцайтен», что означает четыре времени года, где даже на омудаченных рецепционистов трудно злиться. Несмотря на их тупость и порой полную профессиональную никчемность, они так умеют организовать сервис, что даже приступ генерированной ярости выглядит джентльменским скривлением губ и неким уничижительным жестом, от которого самому становится смешно.
Ну все, дожил, даже в портовом городе никого не секуляризовать! То готов был всех давить как мух, невзирая на лица, звания, возраст, а тут просто обаристократился. Твою маман… Ну а что, не хрена было копаться в родословных и выяснять свои графские корни до девятого века. Просто надо брать пример с предков, которые засветились еще во времена короля Карла IV, создателя империи, в которую входили территории нынешней Чехии и Германии. В честь которого, кстати, знаменитый Карлов мост в Праге. Этот король был еще императором Священной Римской империи под именем Карла IV. Так вот эти самые твои предки, возведенные при нем из баронского в графское достоинство, умудрились еще получить привилегию «дарования именитым горожанам и иным достойным жителям фамилий с правом обретения фамильных и цеховых гербов». Вот пролезли, так пролезли! Это ж надо, сколько золотой и серебряной монеты было вброшено в казну! А сколько мои досточтимые графские предки оставили для своих нужд или получили от короля?! Анналы истории об этом умалчивают…
Вот учись, дубина стоеросовая! Одни обеспечили себе графское достоинство доблестью, силой и мечом, а другие пополняли сундуки умом, хитростью и смекалкой. А ты все так же спишь с пистолетом, а то и с двумя под подушкой. Тоже мне, рыцарь хренов, до сих пор не можешь отойти от фамильного ремесла? Ну так хотя бы разозлись! И того не можешь! Что же с тобой сделал этот ганзейский город?! Размазать кого-то на Риппербане – так это тебе что муху раздавить, а вызвать бурю гнева – слабо!
Мягкая, даже ватная пелена окутывает мозг. Не хочу, и все! Разрядить «Хеклер и Кох» в физиономию – пожалуйста. А злиться не получается. То можно сорваться из-за пустяка, а тут ну просто само обаяние, врожденная вежливость с рабоче-крестьянским акцентом. Да, брат, это тебе не в Кремлевском дворце съездов бутерброды с черной икрой в спецбуфете лопать.
Большой, пузатый бокал граммов этак на двести стоит передо мной на маленьком столике из красного дерева. А на дне этого хрустального творения произведение искусства ямайских виноделов, которые приготовили ром и дали ему выдержаться почти полвека. Во как! Я с особым чувством раскручиваю бокал, и золотистая жидкость оставляет на стенках бокала особый, словно маслянистый рисунок и неповторимый дурманящий аромат. Маленький глоток… Позволить волшебной жидкости окутать нёбо, затем коснуться его кончиком языка, чтобы пережить всю полноту, всю гамму чувств, порожденных этим живительным напитком, впитавшим в себя жар солнечных лучей, сок сахарного тростника и искусство мастера.
Бумага ложится на красную, инкрустированную узорами поверхность стола. Текст я уже знаю наизусть, и он для меня ничего не значит. Просто теперь я могу действовать! Тягучая ватность исчезает. Тело приобретает знакомый тонус, а движения – уверенную агрессивную пружинистость. Стальная тяжесть в кармане и под левым плечом исчезает: углы, обводы и привычный вес стволов больше не раздражают, а волнуют новыми ощущениями. Натренированная рука уверенно ложится на ортопедическую рукоятку.
Вот и все! Впереди привычно-непредсказуемая работа, и гарантированный результат ее я знаю наперед… Вопрос только в цене…
«Я должен, я обязан…» – старался загипнотизировать я сам себя. Но все было напрасно. Гамбург не желал меня злить. Может быть, все дело в том, что я живу в этом респектабельном отеле «Фиряресцайтен», что означает четыре времени года, где даже на омудаченных рецепционистов трудно злиться. Несмотря на их тупость и порой полную профессиональную никчемность, они так умеют организовать сервис, что даже приступ генерированной ярости выглядит джентльменским скривлением губ и неким уничижительным жестом, от которого самому становится смешно.
Ну все, дожил, даже в портовом городе никого не секуляризовать! То готов был всех давить как мух, невзирая на лица, звания, возраст, а тут просто обаристократился. Твою маман… Ну а что, не хрена было копаться в родословных и выяснять свои графские корни до девятого века. Просто надо брать пример с предков, которые засветились еще во времена короля Карла IV, создателя империи, в которую входили территории нынешней Чехии и Германии. В честь которого, кстати, знаменитый Карлов мост в Праге. Этот король был еще императором Священной Римской империи под именем Карла IV. Так вот эти самые твои предки, возведенные при нем из баронского в графское достоинство, умудрились еще получить привилегию «дарования именитым горожанам и иным достойным жителям фамилий с правом обретения фамильных и цеховых гербов». Вот пролезли, так пролезли! Это ж надо, сколько золотой и серебряной монеты было вброшено в казну! А сколько мои досточтимые графские предки оставили для своих нужд или получили от короля?! Анналы истории об этом умалчивают…
Вот учись, дубина стоеросовая! Одни обеспечили себе графское достоинство доблестью, силой и мечом, а другие пополняли сундуки умом, хитростью и смекалкой. А ты все так же спишь с пистолетом, а то и с двумя под подушкой. Тоже мне, рыцарь хренов, до сих пор не можешь отойти от фамильного ремесла? Ну так хотя бы разозлись! И того не можешь! Что же с тобой сделал этот ганзейский город?! Размазать кого-то на Риппербане – так это тебе что муху раздавить, а вызвать бурю гнева – слабо!
Мягкая, даже ватная пелена окутывает мозг. Не хочу, и все! Разрядить «Хеклер и Кох» в физиономию – пожалуйста. А злиться не получается. То можно сорваться из-за пустяка, а тут ну просто само обаяние, врожденная вежливость с рабоче-крестьянским акцентом. Да, брат, это тебе не в Кремлевском дворце съездов бутерброды с черной икрой в спецбуфете лопать.
FN-5.7 – прекрасное оружие для нашей работы
Ароматный, выдержанный янтарный ром, угодивший в бочку еще до Великой Отечественной вой ны, приятно обжигает кончик языка и, одарив нёбо неповторимым вкусовым букетом, мягко растворяется во мне. Это напоминает директиву Иосифа Сталина о провокациях. Все знали, что война вот-вот начнется, но на провокации противной стороны поддаваться себе дороже, ведь так решено там, наверху…Большой, пузатый бокал граммов этак на двести стоит передо мной на маленьком столике из красного дерева. А на дне этого хрустального творения произведение искусства ямайских виноделов, которые приготовили ром и дали ему выдержаться почти полвека. Во как! Я с особым чувством раскручиваю бокал, и золотистая жидкость оставляет на стенках бокала особый, словно маслянистый рисунок и неповторимый дурманящий аромат. Маленький глоток… Позволить волшебной жидкости окутать нёбо, затем коснуться его кончиком языка, чтобы пережить всю полноту, всю гамму чувств, порожденных этим живительным напитком, впитавшим в себя жар солнечных лучей, сок сахарного тростника и искусство мастера.
Бумага ложится на красную, инкрустированную узорами поверхность стола. Текст я уже знаю наизусть, и он для меня ничего не значит. Просто теперь я могу действовать! Тягучая ватность исчезает. Тело приобретает знакомый тонус, а движения – уверенную агрессивную пружинистость. Стальная тяжесть в кармане и под левым плечом исчезает: углы, обводы и привычный вес стволов больше не раздражают, а волнуют новыми ощущениями. Натренированная рука уверенно ложится на ортопедическую рукоятку.
Вот и все! Впереди привычно-непредсказуемая работа, и гарантированный результат ее я знаю наперед… Вопрос только в цене…
Мы все осколки Коминтерна
Заложники идей и грез,
Мы все осколки Коминтерна
В плену кристально чистых слез.
Несемся в вихре межпланетном
Через пространства и века,
Песчинками в хвосте кометном,
И лишь взволнованы слегка.
Режимы мнутся в катастрофах
Чересполосиц из войны,
Людские судьбы рвутся в строфах
Без сожалений, без вины.
Летят в отбросы государства,
Что были в силе час назад.
Не божьи, а земные царства
Встают под чей-то строгий взгляд.
Весь мир построен из насилия,
А мы беспомощно сильны,
И ощущаем боль бессилия
Лишь с ликвидацией страны.
Родится новая доктрина,
И воссияет новый свет,
И вновь рисуется картина
Очередных всеобщих бед.
Летим мы в поезде из крови,
Из страха, разрывая бред,
И во вселенском нездоровье
Мы ищем божеский ответ.
Мы все осколки Коминтерна
В крови из золота и грез,
Мы все осколки Коминтерна
В плену кристально чистых слез.
14.04.2005
Секретные службы партии
Все началось после завершения первого съезда, когда стало понятно, что существуют не только внешние противники, но и в рядах социал-демократического движения существует достаточное количество разнонаправленных и совершенно не состыкующихся друг с другом позиций.
Руководство будущей партии большевиков проводит ряд структурных преобразований, направленных на построение более жизнеспособных структур, защищенных не только от преследования царских служб, но и от внутрипартийных трений и откровенно враждебных выпадов, часто связанных с предательством или провокациями.
При подготовке ко второму съезду в июне 1903 года В. И. Ленин и его соратники уже подошли, имея несколько специальных и секретных комиссий и иных структур, курирующих разнообразные вопросы внешнего и внутреннего порядка, а также структуры, способные активно противостоять прямой агрессии. По неофициальным данным, днем рождения таких структур можно считать 3 марта 1903 года, когда были оформлены структуры внутрипартийного контроля и созданы так называемые структуры малых троек, аккумулирующие всю полноту партийной власти по территориально-линейному принципу.
Типичными примерами являются следующие документы:
– письмо от 03.03.1903 г. Закордонного Комитета Бунда в Берлине о возможном нарушении правил внутрипартийной конспирации Дейчем в беседе с Н.Б. Коганом в Лондоне с точным указанием на истинное место нахождения ЦК Бунда (ф. 271, оп. 1, ед. хр. 142, л. 1);
– письмо от 12.03.1903 г. Н. К. Крупской Заграничному Комитету Бунда о необходимости составить комиссию для устройства конспиративной части 2-го съезда РСДРП. Уполномоченным по секретной части назначен товарищ Альман (Л. Дейч) (ф. 283, оп. 1, д. 156). Кстати, в тот период Бунду отводилось особое место в партийных структурах, где среди более чем 20 направлений деятельности Бунда внутри партии под пунктом № 13 значится «Террор», а весь пункт № 18 направлен на оперативное внедрение, разложение и агитацию в рядах военных, полицейских, политических и иных структур (ф. 34, оп. 1, ед. хр. 102, с. 1);
– предложение Бонч-Бруевича по внутренней оперативной работе среди сектантов (ф. 34, оп. 1, ед. хр. 40, с. 38);
– доклад мая 1903 г. Батумского комитета о необходимости специальной подготовки революционных кадров и создания спецпунктов (школ, центров) подготовки боевого характера. Утвердить руководящий состав и ответственных за направления подготовки для кадров из числа ссыльных, революционной рабочей молодежи, учащихся семинарий, студентов пединститутов… (ф. 34, оп. 1, ед. хр.1, с. 16а);
– на самом 2-м съезде 17.08.1903 г. В. И. Ленин провел предложение о создании специальной аналитической службы с выпуском спецбюллетеня для ограниченного состава ЦК, а также создании структур ЦК по реорганизации, роспуску, ликвидации и контролю за всеми парткомитетами… (ф. 34, оп. 1, ед. хр. 28).
И произнесенная на съезде Лениным фраза «Есть такая партия!» несла за собой много больше смысла, чем принято считать. А уже после съезда 12.10.1903 г. в письме руководству РСДРП В. И. Ленин потребовал с учетом результатов киевского провала усиления контроля за внутрипартийной перепиской и создания специальной внутрипартийной службы перлюстрации и усиления партийной конспирации в письмах (ф. 17, оп. 1, ед. хр. 25).
События начала XX века, преддверие, ход, а затем поражение России в Русско-японской войне 1904–1905 годов и последовавшая за этим первая русская революция стали этапами в развитии и совершенствовании специальных партийных структур.
Наряду со структурами, работающими внутри и против царской полиции и корпуса жандармов, структур, которые получали информацию из недр Генерального штаба и правительственных кулуаров, появляются и крепнут структуры, призванные к открытым военно-диверсионным действиям. Причем как внутри трещавшей по швам империи, так и за ее пределами. Так, например, всего в 300 метрах от знаменитого императорского комплекса Шённбрюнн в Вене висит мемориальная доска с информацией, что в этом здании в 1908 году И. В. Сталин написал работу «Национальный вопрос и революция». На самом деле на этом месте располагалась одна из секретных резидентур партийной службы, занимавшаяся «международными эксами». Напомню, что знаменитый Камо (Тер-Петросян) как раз и входил в ту самую группу, возглавляемую Сталиным. Таких групп существовало несколько. Причем они четко структурировались по регионам и странам. Так, будущие приверженцы Троцкого осваивали американский континент – как с севера, так и с юга.
Первая мировая война также внесла свой немалый вклад в пополнение специальных структур партии людьми, имеющими достаточный военный опыт. Именно в этот период к сотрудничеству с партийными структурами активно подключаются офицеры и генералы, видевшие всю бессмысленность, тупость, предательство, творившиеся в ставке российского императора. Именно тогда начал формироваться список лиц, после 1917 года возглавивших многие структуры Красной армии и ряд специальных советских органов. Не стоит забывать, что после революции 1917 года такие люди, как начальник отдельного корпуса жандармов генерал Джунковский, вдруг оказываются не за решеткой, а в числе ведущих специалистов, помогавших Ф. Э. Дзержинскому в формировании структур ЧК. А брат руководителя аппарата Совнаркома Бонч-Бруевич (генерал-лейтенант русской разведки) до конца своей жизни преподает специальные дисциплины в советской России…
К Февральской революции 1917 года партия подошла с достаточным багажом, причем летом 1917 го да был проведен ряд секретных переговоров с представителями разведотдела германского Генерального штаба по вопросам прикомандирования сотрудников разведки германского Генерального штаба к будущим структурам революционной власти для оказания помощи и содействия в оперативном, информационном и тактическом сопровождении ряда направлений. А уже через несколько дней после октябрьского переворота начали разворачивать и налаживать свою деятельность советские специальные органы.
Надо отметить, что большинство из ныне существующих советских, а теперь российских специальных структур выросло также из бывших специальных или чрезвычайных комиссий Совнаркома, ЦК, ВЦИК и наркоматов.
Приход к власти потребовал не меньших усилий по контролю как за примкнувшими военспецами, так и за своими коллегами, которые не прекращали внутрипартийной фракционно-групповой работы, очень часто срывая важные решения из-за межличностных несогласий.
Руководство будущей партии большевиков проводит ряд структурных преобразований, направленных на построение более жизнеспособных структур, защищенных не только от преследования царских служб, но и от внутрипартийных трений и откровенно враждебных выпадов, часто связанных с предательством или провокациями.
При подготовке ко второму съезду в июне 1903 года В. И. Ленин и его соратники уже подошли, имея несколько специальных и секретных комиссий и иных структур, курирующих разнообразные вопросы внешнего и внутреннего порядка, а также структуры, способные активно противостоять прямой агрессии. По неофициальным данным, днем рождения таких структур можно считать 3 марта 1903 года, когда были оформлены структуры внутрипартийного контроля и созданы так называемые структуры малых троек, аккумулирующие всю полноту партийной власти по территориально-линейному принципу.
Типичными примерами являются следующие документы:
– письмо от 03.03.1903 г. Закордонного Комитета Бунда в Берлине о возможном нарушении правил внутрипартийной конспирации Дейчем в беседе с Н.Б. Коганом в Лондоне с точным указанием на истинное место нахождения ЦК Бунда (ф. 271, оп. 1, ед. хр. 142, л. 1);
– письмо от 12.03.1903 г. Н. К. Крупской Заграничному Комитету Бунда о необходимости составить комиссию для устройства конспиративной части 2-го съезда РСДРП. Уполномоченным по секретной части назначен товарищ Альман (Л. Дейч) (ф. 283, оп. 1, д. 156). Кстати, в тот период Бунду отводилось особое место в партийных структурах, где среди более чем 20 направлений деятельности Бунда внутри партии под пунктом № 13 значится «Террор», а весь пункт № 18 направлен на оперативное внедрение, разложение и агитацию в рядах военных, полицейских, политических и иных структур (ф. 34, оп. 1, ед. хр. 102, с. 1);
– предложение Бонч-Бруевича по внутренней оперативной работе среди сектантов (ф. 34, оп. 1, ед. хр. 40, с. 38);
– доклад мая 1903 г. Батумского комитета о необходимости специальной подготовки революционных кадров и создания спецпунктов (школ, центров) подготовки боевого характера. Утвердить руководящий состав и ответственных за направления подготовки для кадров из числа ссыльных, революционной рабочей молодежи, учащихся семинарий, студентов пединститутов… (ф. 34, оп. 1, ед. хр.1, с. 16а);
– на самом 2-м съезде 17.08.1903 г. В. И. Ленин провел предложение о создании специальной аналитической службы с выпуском спецбюллетеня для ограниченного состава ЦК, а также создании структур ЦК по реорганизации, роспуску, ликвидации и контролю за всеми парткомитетами… (ф. 34, оп. 1, ед. хр. 28).
И произнесенная на съезде Лениным фраза «Есть такая партия!» несла за собой много больше смысла, чем принято считать. А уже после съезда 12.10.1903 г. в письме руководству РСДРП В. И. Ленин потребовал с учетом результатов киевского провала усиления контроля за внутрипартийной перепиской и создания специальной внутрипартийной службы перлюстрации и усиления партийной конспирации в письмах (ф. 17, оп. 1, ед. хр. 25).
События начала XX века, преддверие, ход, а затем поражение России в Русско-японской войне 1904–1905 годов и последовавшая за этим первая русская революция стали этапами в развитии и совершенствовании специальных партийных структур.
Наряду со структурами, работающими внутри и против царской полиции и корпуса жандармов, структур, которые получали информацию из недр Генерального штаба и правительственных кулуаров, появляются и крепнут структуры, призванные к открытым военно-диверсионным действиям. Причем как внутри трещавшей по швам империи, так и за ее пределами. Так, например, всего в 300 метрах от знаменитого императорского комплекса Шённбрюнн в Вене висит мемориальная доска с информацией, что в этом здании в 1908 году И. В. Сталин написал работу «Национальный вопрос и революция». На самом деле на этом месте располагалась одна из секретных резидентур партийной службы, занимавшаяся «международными эксами». Напомню, что знаменитый Камо (Тер-Петросян) как раз и входил в ту самую группу, возглавляемую Сталиным. Таких групп существовало несколько. Причем они четко структурировались по регионам и странам. Так, будущие приверженцы Троцкого осваивали американский континент – как с севера, так и с юга.
Мудрый наставник – генерал Дроздов Ю. И.
А сторонники ленинской линии активно разрабатывали Старый Свет и азиатские рынки.Первая мировая война также внесла свой немалый вклад в пополнение специальных структур партии людьми, имеющими достаточный военный опыт. Именно в этот период к сотрудничеству с партийными структурами активно подключаются офицеры и генералы, видевшие всю бессмысленность, тупость, предательство, творившиеся в ставке российского императора. Именно тогда начал формироваться список лиц, после 1917 года возглавивших многие структуры Красной армии и ряд специальных советских органов. Не стоит забывать, что после революции 1917 года такие люди, как начальник отдельного корпуса жандармов генерал Джунковский, вдруг оказываются не за решеткой, а в числе ведущих специалистов, помогавших Ф. Э. Дзержинскому в формировании структур ЧК. А брат руководителя аппарата Совнаркома Бонч-Бруевич (генерал-лейтенант русской разведки) до конца своей жизни преподает специальные дисциплины в советской России…
К Февральской революции 1917 года партия подошла с достаточным багажом, причем летом 1917 го да был проведен ряд секретных переговоров с представителями разведотдела германского Генерального штаба по вопросам прикомандирования сотрудников разведки германского Генерального штаба к будущим структурам революционной власти для оказания помощи и содействия в оперативном, информационном и тактическом сопровождении ряда направлений. А уже через несколько дней после октябрьского переворота начали разворачивать и налаживать свою деятельность советские специальные органы.
Надо отметить, что большинство из ныне существующих советских, а теперь российских специальных структур выросло также из бывших специальных или чрезвычайных комиссий Совнаркома, ЦК, ВЦИК и наркоматов.
Приход к власти потребовал не меньших усилий по контролю как за примкнувшими военспецами, так и за своими коллегами, которые не прекращали внутрипартийной фракционно-групповой работы, очень часто срывая важные решения из-за межличностных несогласий.