Страница:
Тиббетс смотрел на ужасный гриб. Под ним вместо бесчисленных крыш Хиросимы колыхалось море коричневого дыма. Тиббетс попытался понять, что же все-таки произошло: на "Эноле Гей" была одна бомба. Только одна! Он видел. Едва ли она была больше тех, которые до того он не раз сбрасывал на вражеские объекты. Правда, она имела другую форму и не падала свободно, а опускалась на парашюте. Так неужели одна бомба среднего калибра могла уничтожить целый город? Нет, невозможно! Этого не может быть!
Но ведь то, что видели его глаза, не было миражем.
Удалившись на безопасное расстояние, экипаж самолета-носителя произвел фотографирование цели. Полковник Тиббетс вспоминал впоследствии: "Мы сделали дважды S-образную петлю и провели съемки с кормы и с носа. Мы не подходили ближе чем па расстояние одной мили к облаку, но были достаточно близко, чтобы видеть, как оно бурлит. Цвет его менялся - оранжевое, серое, голубое. Внутри был черный дым, пыль, мусор, отчего и казалось, что перед нами бурлящий котел.
Город невозможно было узнать. Сквозь густое облако пыли мы не смогли видеть даже огня. Только это облако пыли и отмечало границы разрушения. Мы с Парсонсом пришли к выводу, что взрыв был значительно сильнее, чем предполагалось".
Второй и третий бомбардировщики также выполнили свои задания. Самолет майора Суинея "Грейт артист", который сбросил на парашюте измерительные приборы одновременно с бомбой, вскоре лег на обратный курс. Экипаж самолета № 91 под командой капитана Маркворда фотографировал объект еще полчаса.
Операция длилась около 12 час.
Через 15 мин. после взрыва на командный пункт поступило официальное сообщение о результатах операции. Сообщение, переданное капитаном Парсонсом, гласило: "Все по плану, во всех отношениях успешно, рекомендую тотчас подготовку следующей акции... В самолете после сбрасывания бомбы положение нормальное. Возвращаемся на базу".
Это сообщение сразу же было передано в Вашингтон генералу Гровсу. Тот приказал опросить летчиков и других членов экипажей о результатах выполнения задания. Вопросы задавали генерал Спаатс, генерал Фарелл, офицер контрразведки и некоторые ученые. Рассказы звучали фантастически и устрашающе. Все увиденное невозможно было объяснить: люди все еще не знали слов "атомная бомба".
Члены экипажа, по их словам, чувствовали себя так, будто их стукнули по голове. Вот воспоминания капитана Льюиса: "Мы, правда, ждали чего-то страшного, но то, что мы тогда увидели собственными глазами, вызвало у нас ощущение, что мы являемся чудовищными воинами XXV в. ... На обратном пути мы представляли собой группу людей, которые были в полном смятении. Мы видели самое плохое, что может видеть человек. Мы не могли еще овладеть собой. Было жутко сознавать, что с земли исчез целый город...".
Прошло четыре часа после налета, а разведывательные самолеты продолжали сообщать о том, что большая часть города все еще скрыта сплошной пеленой дыма, а по краям видны многочисленные очаги пожаров. Через 5 час. повторили фотографирование, но получили только картины пожара.
Что же происходило в это время внизу? Попадание было почти идеально точным: в самом деле "Малыш" взорвался в 200 м от цели. Будучи сброшена с такой точностью, бомба оказалась еще более эффективной, чем это предсказывали се создатели. Ряд факторов способствовал этому.
Во время взрыва во всех концах города тысячи маленьких печек, отапливаемых древесным углем (они одновременно служили для обогрева жилищ и для готовки), были зажжены, поскольку в тот момент многие были заняты приготовлением завтрака. Все эти печки были опрокинуты мощной взрывной волной, и каждая из них превратилась в пылающий факел, вызвавший пожар в домах, построенных главным образом из дерева и самана. Кроме того, предполагалось, что население укроется в убежищах. В действительности же, когда произошел взрыв бомбы, убежища были пусты. Это объяснялось несколькими причинами. В момент налета бомбардировщиков многие были на пути к месту работы; с другой стороны, незадолго до этого был дан отбой воздушной тревоги, когда улетел самолет метеорологической службы; при приближении "Энолы Гей" новый сигнал воздушной тревоги дан не был. Наконец, над Хиросимой и раньше довольно часто пролетали небольшие группы самолетов, которые никогда не сбрасывали бомб, и это ввело людей в заблуждение.
За первоначальной вспышкой взрыва последовали другие бедствия. Прежде всего это было воздействие тепловой волны. Оно длилось всего лишь мгновение, но было настолько мощным, что расплавило даже черепицу и кристаллы кварца в гранитных плитах, превратило в уголь телефонные столбы на расстоянии 4 км и, наконец, настолько испепелило человеческие тела, что от них остались только тени на асфальте мостовых или на стенах домов.
На смену тепловой пришла ударная волна: вырвавшийся из огненного шара порыв ветра, все сметая на своем пути, пронесся со скоростью 800 км/час. Хотя стены зданий некоторых крупных магазинов, построенных с учетом сейсмической опасности, и не обрушились, внутренняя часть зданий превратилась в кучу обломков: под тяжестью обвалившихся крыш рухнули все этажи. За исключением этих нескольких стен все остальное в гигантском круге диаметром 4 км было стерто в порошок. Страшный порыв ветра уносил с собой все, что ему встречалось на пути.
Такое двойное воздействие ударной и тепловой волн за несколько секунд вызвало тысячи пожаров.
Вслед за тепловой и ударной волнами и вспыхнувшими пожарами через несколько минут после взрыва пошел необычный дождь, крупные, как шарики, капли которого были окрашены в черный цвет. Это странное явление было связано с тем, что огненный шар превратил в пар, содержавшуюся в атмосфере влагу, который затем сконцентрировался в поднявшемся в небо облаке. Когда это облако, содержавшее водяные пары и мелкие частицы пыли, поднимаясь вверх, достигло более холодных слоев атмосферы, произошла повторная конденсация № влаги, которая затем выпала в виде дождя. Этот дождь оказался недостаточным, чтобы погасить огонь, но его черные капли еще больше усилили смятение и панику среди доведенного до отчаяния населения.
После дождя на город обрушился новый порыв ветра - большой "огненный ветер", на этот раз дувший в направлении к центру катастрофы и усиливавшийся по мере того, как воздух над Хиросимой становился все более теплым из-за разгоравшихся пожаров. Этот ветер дул с такой силой, что вырывал с корнями большие деревья в городских парках, где столпились спасавшиеся от огня люди. Он поднял огромные волны в рукавах реки, в связи с чем многие люди бросившиеся в воду, спасаясь от пламени, утонули.
Лауреаты Международной премии мира художники Ири и Тосико Маруки очевидцы взрыва в Хиросиме - писали: "Ослепительная вспышка, взрыв, сознание подавлено, волна горячего ветра, и в следующий момент все вокруг загорается. Тишина, наступившая вслед за грохотом ни с чем не сравнимой, дотоле неслыханной силы, нарушается треском разгорающегося огня. Под обломками рухнувшего дома гибнут люди, гибнут в огненном кольце очнувшиеся и пытающиеся спастись...
Миг - и с людей падает вспыхнувшая одежда, вздуваются руки, лицо, грудь, лопаются багровые волдыри, лохмотья кожи сползают на землю... Это привидения. С поднятыми руками они движутся толпой, оглашая воздух криками боли. На земле грудной ребенок, мать мертва.
Но ни у кого нет сил прийти на помощь, поднять. Оглушенные и обожженные люди, обезумев, сбились ревущей толпой и слепо тычутся, ища выхода...
Ни с чем не сравнимая, трагическая картина: люди утратили последние признаки человеческого разума...
На искалеченных людей хлынули черные потоки дождя. Потом ветер принес удушающий смрад...".
Вот еще одно свидетельство очевидца - японской поэтессы Юкио Ота: "Хиросима походила не на город, разрушенный войной, а на фрагмент картины светопреставления. Человечество подвергло себя самоуничтожению, и люди, пережившие ядерный взрыв, чувствовали себя, как после неудавшегося самоубийства. Жертвы атомной бомбы потеряли желание жить".
Город горел, на улицах всюду лежали люди, живые и мертвые. Очевидец рассказывал: "Живые выглядели еще ужаснее мертвых. Люди, у которых от взрыва вытекли глаза, ползли по улицам, стараясь по памяти найти путь к реке, чтобы утолить страшную жажду... Они уже не были похожи на человеческие существа, а напоминали скорее личинок насекомых, которые упали с листвы на тротуар и теперь беспомощно ползли".
После взрыва фоторепортер хиросимской газеты "Цугоку симбун" X. Хиёси прошел опустошенный город вдоль и поперек, но рука его редко нажимала на спуск фотоаппарата, "Мне было стыдно запечатлевать на пленке то, что открылось моим глазам", - объяснял он позже.
Город не погиб мгновенно и целиком. Не все и мужчины, женщины и дети Хиросимы умерли сразу, избавившись от ужасных страданий. Многие были обречены на мучительную агонию, на длительное умирание.
Нет, Хиросима была не безмолвным кладбищем, как она выглядела на фотографиях, а местом неописуемых мук и отчаяния. Все, кто мог бежать, идти или хотя бы ползти, чего-то искали: глоток воды, еду, лекарство, врача; жалкие остатки своего имущества и прежде всего тех, кто уже избавился от страданий, - своих погибших близких.
К перилам мостов были приклеены сотни, тысячи объявлений, сообщавших о том, где кто находится и как с ними связаться. Некоторые объявления были написаны углем прямо на каменных тумбах. Перед ними, словно перед витринами крупных газет с последними новостями, толпились оставшиеся в живых жители Хиросимы. Тексты объявлений были очень краткими, но давали представление о горестях и бедах тех, кто их писал.
Вот некоторые из них: "Коносукэ, приходи к тете в Гион. Отец".
"Мама, папа! Сообщите, где вы находитесь. Маюми. Мой адрес: г. Хапукаити, Сакуро, господин Абэ".
"Сын разыскивает отца. Хапуэ, г. Хаппонмацу, Яити Синитаки".
"Синдзо Ватанабэ жив и здоров. Адрес: Мидории, Сигэки Сэхара".
"Беспокоюсь о своих сокурсниках. Буду приходить каждый день в десять. Тайдзо Огава, класс 2 "а". Промышленный колледж".
"Дедушка, бабушка и Эмико пропали без вести. Сёдзи и Нацуё! Приходите к господину Токуро Ида в Окава-тё. Ясуока".
"Яэко! По возвращении в Футю мы остановились у Михара. Отец..."
От храма Хакусима осталась лишь каменная ограда. Три громадных лавра около храма Коку-Тайдзи были словно выкорчеваны чьей-то могучей рукой. Их обуглившиеся стволы валялись на земле, широко раскинув огромные корни. Сотни лет жили эти исполины - и вот им пришел конец. Поминальное надгробие над могилой самурая Ако повалилось к югу. Памятники на могилах клана Асано походили на лес, поваленный бурей. Оболочка кабелей расплавилась, и капли свинца, словно роса, длинной серебристой цепочкой окропили землю. Стальные опоры над трамвайными путями покосились, и свисавшие с них провода нагоняли на всех страх: может быть, по этим проводам еще бежит высоковольтный электрический ток!
Оставшиеся в живых жители Хиросимы не в состоянии были сообщить в Токио о происшедшем.
Начальник армейской разведки Японии генерал С. Арисуэ вспоминал: "В 8.16 в Токио дежурный оператор японской радиовещательной компании отметил, что радиостанция Хиросимы в эфире не прослушивается. Примерно через 20 мин. центр железнодорожной телеграфной связи с Токио обнаружил, что главная телеграфная линия, проходящая к северу от Хиросимы, не работает. Затем от нескольких железнодорожных станций, расположенных в радиусе 1.6 км от города, начали поступать бессвязные сообщения о чудовищном взрыве в Хиросиме...".
Узел связи генерального штаба несколько раз вызывал армейскую контрольную станцию в Хиросиме. Все безрезультатно. Офицеры генштаба были озадачены: крупного воздушного налета американцев не было, в городе не было больших запасов взрывчатых веществ.
В чем же дело?
После 13 час. 2-му армейскому корпусу удалось наконец передать в ставку главнокомандующего краткое донесение: "Хиросима была уничтожена одной-единственной бомбой; возникшие пожары продолжают распространяться". Сообщение было передано не из штаб-квартиры корпуса, а со складов военной интендантской службы, находившихся в порту за пределами разрушенной взрывной волной и пожарами зоны. Оттуда удалось связаться с ближайшей военно-морской базой в Куре, с которой телеграмма была переслана в Токио. Что же касается находившейся в замке штаб-квартиры 2-го армейского корпуса, то она вообще не подавала никаких признаков жизни.
Один из офицеров генерального штаба получил задание немедленно вылететь в Хиросиму, определить степень разрушений и возвратиться в Токио с достоверной информацией. Офицер вылетел в Хиросиму и уже за 160 км до города увидел огромное облако дыма над ним. Это догорали последние строения. "Как солдат, - писал он впоследствии, - я в то время уже привык к виду последствий воздушных бомбардировок, но увиденное мною в тот день не имело с этим ничего общего. Первым поразившим меня было то, что в простиравшихся перед моими глазами развалинах уже больше не было улиц. При обычных налетах после бомбардировки всегда можно было различить улицы, но в Хиросиме все было снесено, и засыпанные обломками улицы уже ничем не выделялись среди развалин".
В штаб военной жандармерии 6 августа во второй половине дня поступило сообщение, что несколько бомбардировщиков превратили Хиросиму в море огня, что город уничтожен в результате атаки "небольшого числа вражеских самолетов" и применения боевых средств нового типа.
Однако наиболее устрашающим было сообщение, поступившее рано утром следующего дня: "Город Хиросима мгновенно был полностью уничтожен одной бомбой".
7 августа японское радио передало в первый раз сообщение, которое услышали лишь немногие из тех, кого оно непосредственно касалось переживших бомбардировку жителей Хиросимы (если вообще кто-нибудь из них слышал эту передачу) .
Вот его текст: ...Несколько самолетов типа Б-29 совершили вчера утром (после 8 час.) налет на Хиросиму и сбросили несколько бомб. В результате этой бомбардировки сожжено большое число жилых домов; пожары возникли в разных районах города.
Бомба нового типа снабжена парашютом и, по всей вероятности, взрывается в воздухе. В настоящее время ведется расследование с целью определить мощность этой бомбы, которая во всяком случае очень велика.
Пользуясь этой новой моделью для массового уничтожения невинных людей, враг еще раз показал свою холодную жестокость и свою отвратительную сущность. Считается, что противник, оказавшись в тяжелом положении, намерен побыстрее закончить войну и что именно с этой целью он начал применять новое оружие.
Можно ожидать, что новое оружие будет применяться и в ближайшем будущем. Поэтому общественность будет регулярно информироваться обо всех мерах, предпринимаемых для защиты от бомб нового вида. Пока официальные власти не поставят население в известность относительно таких мер, необходимо максимально усилить нынешние средства противовоздушной обороны.
Как это уже часто говорилось, нам не следует недооценивать противника даже тогда, когда он осуществляет налет малыми силами. Противник усилил пропаганду возможностей новой бомбы. Но, если мы примем надлежащие меры защиты от этого нового оружия, мы сумеем свести к минимуму причиняемый им ущерб.
Во всяком случае мы не должны поддаваться на эти махинации врага...
В утреннем номере токийской "Асахи" от 7 августа на первой странице был крупными буквами набран заголовок: "400 бомбардировщиков Б-29 совершают нападения на небольшие и средние по величине города". После текста этой статьи следовало краткое сообщение: "Хиросима засыпана зажигательными бомбами. 6 августа Хиросима подверглась налету двух Б-29, сбросивших на город зажигательные бомбы. Самолеты пролетели над городом в 7 час. 50 мин. Городу и окрестностям, по-видимому, был нанесен ущерб".
Губернатор префектуры Хиросимы выпустил листовку: Жители Хиросимы! Как ни велик нанесенный нам урон, мы должны помнить, что война продолжается. Ни в коем случае не следует предаваться страху. Уже сейчас разработаны планы, которые помогут облегчить выпавшие на вашу долю испытания и восстановить наш город... Мы не должны терять ни единого дня усилий, необходимых для ведения войны... Мы должны остаться убежденными в этой истине: нашим мщением может быть лишь уничтожение противника, каким бы отчаянным ни было его сопротивление. Поэтому мы должны превозмочь наши трудности и страдания, чтобы продолжать сражаться за нашего императора.
Как только ни называли первую бомбу: "бомба нового типа", "новое оружие", "секретное оружие", "особая бомба нового типа", "особая бомба мощного действия"... Только из заявления президента США, последовавшего через 16 час. после того, как бомба была сброшена на Хиросиму, в Токио узнали, что она была атомной.
В Токио все еще не хотели верить, что полностью разрушить город может только одна бомба. Многие военные были убеждены, что заявление Трумэна пропаганда.
В переданных по радио в 19 час. последних известиях сообщалось: в Хиросиме "сгорело дотла большое количество домов и в различных кварталах вспыхнули пожары... В настоящее время проводится расследование с целью определения мощности примененного противником оружия, которую в любом случае нельзя считать низкой". Затем в передаче последовали обвинения в адрес американцев, поведение которых было расценено как "бесчеловечное и жестокое", с призывами к японскому населению не поддаваться "обману" преувеличений вражеской пропаганды, содержавшихся в "заявлении Трумэна об использовании новой модели бомбы".
Даже спустя сутки после взрыва с Хиросимой еще не было прямой связи...
Заявление Трумэна особенно взволновало заместителя начальника генерального штаба Японии Кавабе. Он принадлежал к числу немногих военных, осведомленных о японских атомных исследованиях. У армейского руководства возникли опасения, что против Хиросимы было применено атомное оружие. Секретные службы японского военно-морского флота в конце 1944 г. сообщали о том, что США проводили интенсивные исследования в этой области и что правительство скупало весь доступный уранинит (минерал урана). Хотя наиболее известные японские ученые и заявили, что Соединенным Штатам не удастся создать ядерную бомбу быстрее, чем через три-пять лет, они, тем не менее, догадались, что именно такая бомба была только что сброшена на Хиросиму.
Несколько лет назад военные круги Японии пренебрежительно отнеслись к просьбе ученых выделить 50 тыс. иен на атомные исследования, обвинив их в бесплодных фантазиях.
Генерал Кавабе направил одного из офицеров к японскому физику доктору И. Нишина, директору научно-исследовательского института. Офицер сообщил профессору, что сброшенная на Хиросиму бомба вызвала огромные разрушения и есть предположения о ее атомном характере. Офицер предложил Нишина отправиться в Хиросиму во главе исследовательской группы. Профессор согласился.
Нишина вместе с офицером прибыл в генеральный штаб армии. Получив инструкции, группа выехала на аэродром. Помимо Нишина, в нее входили военные и технические эксперты. Вылетели на двух самолетах. Из-за неисправностей в двигателе самолет, в котором летел Нишина, возвратился на базу, второй самолет с генералом Арисуэ добрался до цели. Приземлившись, Арисуэ увидел, что город практически стерт с лица земли...
"Солнце уже зашло, когда мы достигли Хиросимы, - вспоминает Масатака Окумия, участвовавший в этом полете, - но даже теперь, на второй день, город излучал вселяющий ужас свет. От все еще горящей Хиросимы исходило кроваво-красное сверкающее сияние..."
В городе не осталось ни одного аэродрома. Самолету пришлось сесть на аэродроме военно-морских сил в Ивакуни, в 55 км от Хиросимы. Окумия продолжает; "Рано утром на следующий день мы прибыли в Хиросиму. Ничто: ни кинолента, ни газетные сообщения, ни книги, ни самые красноречивые слова ничто не может передать другим людям даже приблизительно, что стало с городом после того, как упала бомба...
То, что Хиросима уничтожена, - это известно. Но тысячи рассказов не могут передать потрясающих криков жертв, которым уже ничто не могло помочь; они не покажут пыль и пепел, вившиеся над сожженными телами мучившихся в предсмертной агонии, не опишут отчаянные поиски воды существами, которые незадолго до этого были людьми. Нет слов, чтобы передать удушающий, вызывающий тошноту запах, который исходил не от мертвых, а от заживо горящих..."
Транспортная система Хиросимы была разрушена. Арисуэ с трудом добрался до морской транспортной комендатуры в Удзина. Там он составил донесение в генеральный штаб. В донесении указывалось: 1) применена бомба необычного типа; 2) во избежание ожогов тело должно быть закрыто; 3) ходят слухи, что бомбу такого же типа сбросят 12 августа на Токио.
Нишина прибыл на самолете в Хиросиму только 8 августа. Группа специалистов тщательно обследовала место катастрофы. Нишина осмотрел город с воздуха и сделал вывод, что "только атомная бомба могла вызвать такие разрушения". Другие наблюдения также подтвердили ядерный характер взрыва. Свои выводы Нишина доложил в генеральном штабе армии.
Лишь 8 августа военно-воздушное командование США узнало о действительных масштабах разрушения Хиросимы. Результаты аэрофотосъемки показали, что на площади около 12 км2 60% зданий было превращено в пыль, остальные разрушены. Город перестал существовать. Командующий военно-воздушными силами союзников на Дальнем Востоке генерал Дж. Кенией заявил, что город выглядел так, как будто его раздавила нога великана.
Бомба, сброшенная на Хиросиму, по силе взрыва соответствовала заряду в 20 тыс. т тринитротолуола. В результате атомной бомбардировки погибло свыше 240 тыс. жителей Хиросимы (в момент бомбардировки население города составляло около 400 тыс. человек) {1}.
Доктор Хишии, служивший в хиросимском госпитале, пишет: "Когда я через два дня после взрыва смог выйти из госпиталя, то впервые понял, как велик объем разрушений. Хиросима превратилась в пустыню. Не осталось даже следов зданий, за очень малым исключением. Слово ,,разрушение" просто не передавало действительной картины".
Образовав полукруг, три американских самолета летели для наблюдения за результатами бомбардировки. С борта "Грейт артиста" Джонстон отснял несколько цветных фотопленок, в то время как находившийся в хвосте "Энолы Гей" Кэрон пользовался кинокамерой.
"Стоит повернуть назад, полковник! - крикнул он Тиббетсу, - Мне кажется, что ветер начинает сносить на нас гриб!"
Три бомбардировщика Б-29 взяли курс на юго-восток и полетели назад на Тиниан.
Тиббетс приказал Нильсону телеграфировать азбукой Морзе на базу о. Тиниан о том, что "Энола Гей" только что с помощью визуального прицела сбросила бомбу на главный объект бомбардировки в благоприятных условиях: облачность 1/10; противник не оказал никакого сопротивления ни истребителями, ни зенитной артиллерией. Вслед за этим Парсонс передал телеграмму, составленную в согласованных с Фареллом выражениях: "82V670. Способный, строка 1, строка 2, строка 6, строка 9".
На Тиниане уже несколько часов с нетерпением ждали известий от "Энолы Гей". Наконец Фарелл получил расшифрованный текст донесения Парсонса и без промедлений принялся составлять донесение: 6 августа, 10 час. 6 мин. по тинианскому времени. Военный департамент.
Лично Coco, от Фарелла: Хиросима подверглась бомбардировке с использованием визуального прицела при отсутствии истребителей и артиллерийского обстрела. Результаты, сообщенные по радио Парсонсом: "Удар достиг цели, полный успех со всех точек зрения. Зрительные эффекты более сильные, чем на Тринити. После атаки ситуация на борту самолета нормальная. Возвращаемся на основную базу. Рекомендую немедленно осуществить программу по оглашению известий. Получено личное подтверждение от Судьи. Поздравления ото всех".
Зрелищем атомного взрыва были поражены и члены экипажа под командованием Тиббетса. Однако это не помешало им цинично шутить по поводу совершенного ими злодеяния.
"Энола Гей" коснулась земли в 14 час. 58 мин. по местному времени, т. е. через 12 час. 13 мин. после вылета. Машина весила на 20 т меньше, чем в момент взлета и в общей сложности проделала 4500 км. В удушливом воздухе аэродрома пропеллеры образовали блестящие круги, и нарисованная на хвосте большая буква R задрожала в момент, когда пилот нажал на тормоза. Тиббетс опередил Суинея на 9 мин., а Маркворда - на 37 мин. Он медленно подрулил свой самолет к погрузочной площадке, остановился, выключил моторы.
Под крыльями бомбардировщика Б-29 собралось около 200 офицеров и военнослужащих.
В бараке, служившем залом совещаний офицеров, начался официальный опрос участников операции. Опрос происходил под председательством Спаатса, сидевшего в конце длинного стола, вокруг которого расположились все члены экипажа "Энолы Гей".
Задолго до окончания опроса членов экипажа "Энолы Гей" Фарелл составил донесение в Вашингтон Гровсу. После посланного им первого донесения об атомном нападении прошло около 8 час.
Телеграмма с детальным описанием полета отправленная в 17 час. 50 мин., заканчивалась словами: Вспышка казалась менее ослепительной, чем при испытании на Тринити, из-за ярко светившего солнца. Первоначально образовался огненный шар, который через несколько секунд превратился в поднявшиеся в небо фиолетовые облака и языки пламени. Вспышка наблюдалась сразу же после того, как самолет завершил свой полуоборот. По мнению всех очевидцев, свечение было чрезвычайно интенсивным.
Но ведь то, что видели его глаза, не было миражем.
Удалившись на безопасное расстояние, экипаж самолета-носителя произвел фотографирование цели. Полковник Тиббетс вспоминал впоследствии: "Мы сделали дважды S-образную петлю и провели съемки с кормы и с носа. Мы не подходили ближе чем па расстояние одной мили к облаку, но были достаточно близко, чтобы видеть, как оно бурлит. Цвет его менялся - оранжевое, серое, голубое. Внутри был черный дым, пыль, мусор, отчего и казалось, что перед нами бурлящий котел.
Город невозможно было узнать. Сквозь густое облако пыли мы не смогли видеть даже огня. Только это облако пыли и отмечало границы разрушения. Мы с Парсонсом пришли к выводу, что взрыв был значительно сильнее, чем предполагалось".
Второй и третий бомбардировщики также выполнили свои задания. Самолет майора Суинея "Грейт артист", который сбросил на парашюте измерительные приборы одновременно с бомбой, вскоре лег на обратный курс. Экипаж самолета № 91 под командой капитана Маркворда фотографировал объект еще полчаса.
Операция длилась около 12 час.
Через 15 мин. после взрыва на командный пункт поступило официальное сообщение о результатах операции. Сообщение, переданное капитаном Парсонсом, гласило: "Все по плану, во всех отношениях успешно, рекомендую тотчас подготовку следующей акции... В самолете после сбрасывания бомбы положение нормальное. Возвращаемся на базу".
Это сообщение сразу же было передано в Вашингтон генералу Гровсу. Тот приказал опросить летчиков и других членов экипажей о результатах выполнения задания. Вопросы задавали генерал Спаатс, генерал Фарелл, офицер контрразведки и некоторые ученые. Рассказы звучали фантастически и устрашающе. Все увиденное невозможно было объяснить: люди все еще не знали слов "атомная бомба".
Члены экипажа, по их словам, чувствовали себя так, будто их стукнули по голове. Вот воспоминания капитана Льюиса: "Мы, правда, ждали чего-то страшного, но то, что мы тогда увидели собственными глазами, вызвало у нас ощущение, что мы являемся чудовищными воинами XXV в. ... На обратном пути мы представляли собой группу людей, которые были в полном смятении. Мы видели самое плохое, что может видеть человек. Мы не могли еще овладеть собой. Было жутко сознавать, что с земли исчез целый город...".
Прошло четыре часа после налета, а разведывательные самолеты продолжали сообщать о том, что большая часть города все еще скрыта сплошной пеленой дыма, а по краям видны многочисленные очаги пожаров. Через 5 час. повторили фотографирование, но получили только картины пожара.
Что же происходило в это время внизу? Попадание было почти идеально точным: в самом деле "Малыш" взорвался в 200 м от цели. Будучи сброшена с такой точностью, бомба оказалась еще более эффективной, чем это предсказывали се создатели. Ряд факторов способствовал этому.
Во время взрыва во всех концах города тысячи маленьких печек, отапливаемых древесным углем (они одновременно служили для обогрева жилищ и для готовки), были зажжены, поскольку в тот момент многие были заняты приготовлением завтрака. Все эти печки были опрокинуты мощной взрывной волной, и каждая из них превратилась в пылающий факел, вызвавший пожар в домах, построенных главным образом из дерева и самана. Кроме того, предполагалось, что население укроется в убежищах. В действительности же, когда произошел взрыв бомбы, убежища были пусты. Это объяснялось несколькими причинами. В момент налета бомбардировщиков многие были на пути к месту работы; с другой стороны, незадолго до этого был дан отбой воздушной тревоги, когда улетел самолет метеорологической службы; при приближении "Энолы Гей" новый сигнал воздушной тревоги дан не был. Наконец, над Хиросимой и раньше довольно часто пролетали небольшие группы самолетов, которые никогда не сбрасывали бомб, и это ввело людей в заблуждение.
За первоначальной вспышкой взрыва последовали другие бедствия. Прежде всего это было воздействие тепловой волны. Оно длилось всего лишь мгновение, но было настолько мощным, что расплавило даже черепицу и кристаллы кварца в гранитных плитах, превратило в уголь телефонные столбы на расстоянии 4 км и, наконец, настолько испепелило человеческие тела, что от них остались только тени на асфальте мостовых или на стенах домов.
На смену тепловой пришла ударная волна: вырвавшийся из огненного шара порыв ветра, все сметая на своем пути, пронесся со скоростью 800 км/час. Хотя стены зданий некоторых крупных магазинов, построенных с учетом сейсмической опасности, и не обрушились, внутренняя часть зданий превратилась в кучу обломков: под тяжестью обвалившихся крыш рухнули все этажи. За исключением этих нескольких стен все остальное в гигантском круге диаметром 4 км было стерто в порошок. Страшный порыв ветра уносил с собой все, что ему встречалось на пути.
Такое двойное воздействие ударной и тепловой волн за несколько секунд вызвало тысячи пожаров.
Вслед за тепловой и ударной волнами и вспыхнувшими пожарами через несколько минут после взрыва пошел необычный дождь, крупные, как шарики, капли которого были окрашены в черный цвет. Это странное явление было связано с тем, что огненный шар превратил в пар, содержавшуюся в атмосфере влагу, который затем сконцентрировался в поднявшемся в небо облаке. Когда это облако, содержавшее водяные пары и мелкие частицы пыли, поднимаясь вверх, достигло более холодных слоев атмосферы, произошла повторная конденсация № влаги, которая затем выпала в виде дождя. Этот дождь оказался недостаточным, чтобы погасить огонь, но его черные капли еще больше усилили смятение и панику среди доведенного до отчаяния населения.
После дождя на город обрушился новый порыв ветра - большой "огненный ветер", на этот раз дувший в направлении к центру катастрофы и усиливавшийся по мере того, как воздух над Хиросимой становился все более теплым из-за разгоравшихся пожаров. Этот ветер дул с такой силой, что вырывал с корнями большие деревья в городских парках, где столпились спасавшиеся от огня люди. Он поднял огромные волны в рукавах реки, в связи с чем многие люди бросившиеся в воду, спасаясь от пламени, утонули.
Лауреаты Международной премии мира художники Ири и Тосико Маруки очевидцы взрыва в Хиросиме - писали: "Ослепительная вспышка, взрыв, сознание подавлено, волна горячего ветра, и в следующий момент все вокруг загорается. Тишина, наступившая вслед за грохотом ни с чем не сравнимой, дотоле неслыханной силы, нарушается треском разгорающегося огня. Под обломками рухнувшего дома гибнут люди, гибнут в огненном кольце очнувшиеся и пытающиеся спастись...
Миг - и с людей падает вспыхнувшая одежда, вздуваются руки, лицо, грудь, лопаются багровые волдыри, лохмотья кожи сползают на землю... Это привидения. С поднятыми руками они движутся толпой, оглашая воздух криками боли. На земле грудной ребенок, мать мертва.
Но ни у кого нет сил прийти на помощь, поднять. Оглушенные и обожженные люди, обезумев, сбились ревущей толпой и слепо тычутся, ища выхода...
Ни с чем не сравнимая, трагическая картина: люди утратили последние признаки человеческого разума...
На искалеченных людей хлынули черные потоки дождя. Потом ветер принес удушающий смрад...".
Вот еще одно свидетельство очевидца - японской поэтессы Юкио Ота: "Хиросима походила не на город, разрушенный войной, а на фрагмент картины светопреставления. Человечество подвергло себя самоуничтожению, и люди, пережившие ядерный взрыв, чувствовали себя, как после неудавшегося самоубийства. Жертвы атомной бомбы потеряли желание жить".
Город горел, на улицах всюду лежали люди, живые и мертвые. Очевидец рассказывал: "Живые выглядели еще ужаснее мертвых. Люди, у которых от взрыва вытекли глаза, ползли по улицам, стараясь по памяти найти путь к реке, чтобы утолить страшную жажду... Они уже не были похожи на человеческие существа, а напоминали скорее личинок насекомых, которые упали с листвы на тротуар и теперь беспомощно ползли".
После взрыва фоторепортер хиросимской газеты "Цугоку симбун" X. Хиёси прошел опустошенный город вдоль и поперек, но рука его редко нажимала на спуск фотоаппарата, "Мне было стыдно запечатлевать на пленке то, что открылось моим глазам", - объяснял он позже.
Город не погиб мгновенно и целиком. Не все и мужчины, женщины и дети Хиросимы умерли сразу, избавившись от ужасных страданий. Многие были обречены на мучительную агонию, на длительное умирание.
Нет, Хиросима была не безмолвным кладбищем, как она выглядела на фотографиях, а местом неописуемых мук и отчаяния. Все, кто мог бежать, идти или хотя бы ползти, чего-то искали: глоток воды, еду, лекарство, врача; жалкие остатки своего имущества и прежде всего тех, кто уже избавился от страданий, - своих погибших близких.
К перилам мостов были приклеены сотни, тысячи объявлений, сообщавших о том, где кто находится и как с ними связаться. Некоторые объявления были написаны углем прямо на каменных тумбах. Перед ними, словно перед витринами крупных газет с последними новостями, толпились оставшиеся в живых жители Хиросимы. Тексты объявлений были очень краткими, но давали представление о горестях и бедах тех, кто их писал.
Вот некоторые из них: "Коносукэ, приходи к тете в Гион. Отец".
"Мама, папа! Сообщите, где вы находитесь. Маюми. Мой адрес: г. Хапукаити, Сакуро, господин Абэ".
"Сын разыскивает отца. Хапуэ, г. Хаппонмацу, Яити Синитаки".
"Синдзо Ватанабэ жив и здоров. Адрес: Мидории, Сигэки Сэхара".
"Беспокоюсь о своих сокурсниках. Буду приходить каждый день в десять. Тайдзо Огава, класс 2 "а". Промышленный колледж".
"Дедушка, бабушка и Эмико пропали без вести. Сёдзи и Нацуё! Приходите к господину Токуро Ида в Окава-тё. Ясуока".
"Яэко! По возвращении в Футю мы остановились у Михара. Отец..."
От храма Хакусима осталась лишь каменная ограда. Три громадных лавра около храма Коку-Тайдзи были словно выкорчеваны чьей-то могучей рукой. Их обуглившиеся стволы валялись на земле, широко раскинув огромные корни. Сотни лет жили эти исполины - и вот им пришел конец. Поминальное надгробие над могилой самурая Ако повалилось к югу. Памятники на могилах клана Асано походили на лес, поваленный бурей. Оболочка кабелей расплавилась, и капли свинца, словно роса, длинной серебристой цепочкой окропили землю. Стальные опоры над трамвайными путями покосились, и свисавшие с них провода нагоняли на всех страх: может быть, по этим проводам еще бежит высоковольтный электрический ток!
Оставшиеся в живых жители Хиросимы не в состоянии были сообщить в Токио о происшедшем.
Начальник армейской разведки Японии генерал С. Арисуэ вспоминал: "В 8.16 в Токио дежурный оператор японской радиовещательной компании отметил, что радиостанция Хиросимы в эфире не прослушивается. Примерно через 20 мин. центр железнодорожной телеграфной связи с Токио обнаружил, что главная телеграфная линия, проходящая к северу от Хиросимы, не работает. Затем от нескольких железнодорожных станций, расположенных в радиусе 1.6 км от города, начали поступать бессвязные сообщения о чудовищном взрыве в Хиросиме...".
Узел связи генерального штаба несколько раз вызывал армейскую контрольную станцию в Хиросиме. Все безрезультатно. Офицеры генштаба были озадачены: крупного воздушного налета американцев не было, в городе не было больших запасов взрывчатых веществ.
В чем же дело?
После 13 час. 2-му армейскому корпусу удалось наконец передать в ставку главнокомандующего краткое донесение: "Хиросима была уничтожена одной-единственной бомбой; возникшие пожары продолжают распространяться". Сообщение было передано не из штаб-квартиры корпуса, а со складов военной интендантской службы, находившихся в порту за пределами разрушенной взрывной волной и пожарами зоны. Оттуда удалось связаться с ближайшей военно-морской базой в Куре, с которой телеграмма была переслана в Токио. Что же касается находившейся в замке штаб-квартиры 2-го армейского корпуса, то она вообще не подавала никаких признаков жизни.
Один из офицеров генерального штаба получил задание немедленно вылететь в Хиросиму, определить степень разрушений и возвратиться в Токио с достоверной информацией. Офицер вылетел в Хиросиму и уже за 160 км до города увидел огромное облако дыма над ним. Это догорали последние строения. "Как солдат, - писал он впоследствии, - я в то время уже привык к виду последствий воздушных бомбардировок, но увиденное мною в тот день не имело с этим ничего общего. Первым поразившим меня было то, что в простиравшихся перед моими глазами развалинах уже больше не было улиц. При обычных налетах после бомбардировки всегда можно было различить улицы, но в Хиросиме все было снесено, и засыпанные обломками улицы уже ничем не выделялись среди развалин".
В штаб военной жандармерии 6 августа во второй половине дня поступило сообщение, что несколько бомбардировщиков превратили Хиросиму в море огня, что город уничтожен в результате атаки "небольшого числа вражеских самолетов" и применения боевых средств нового типа.
Однако наиболее устрашающим было сообщение, поступившее рано утром следующего дня: "Город Хиросима мгновенно был полностью уничтожен одной бомбой".
7 августа японское радио передало в первый раз сообщение, которое услышали лишь немногие из тех, кого оно непосредственно касалось переживших бомбардировку жителей Хиросимы (если вообще кто-нибудь из них слышал эту передачу) .
Вот его текст: ...Несколько самолетов типа Б-29 совершили вчера утром (после 8 час.) налет на Хиросиму и сбросили несколько бомб. В результате этой бомбардировки сожжено большое число жилых домов; пожары возникли в разных районах города.
Бомба нового типа снабжена парашютом и, по всей вероятности, взрывается в воздухе. В настоящее время ведется расследование с целью определить мощность этой бомбы, которая во всяком случае очень велика.
Пользуясь этой новой моделью для массового уничтожения невинных людей, враг еще раз показал свою холодную жестокость и свою отвратительную сущность. Считается, что противник, оказавшись в тяжелом положении, намерен побыстрее закончить войну и что именно с этой целью он начал применять новое оружие.
Можно ожидать, что новое оружие будет применяться и в ближайшем будущем. Поэтому общественность будет регулярно информироваться обо всех мерах, предпринимаемых для защиты от бомб нового вида. Пока официальные власти не поставят население в известность относительно таких мер, необходимо максимально усилить нынешние средства противовоздушной обороны.
Как это уже часто говорилось, нам не следует недооценивать противника даже тогда, когда он осуществляет налет малыми силами. Противник усилил пропаганду возможностей новой бомбы. Но, если мы примем надлежащие меры защиты от этого нового оружия, мы сумеем свести к минимуму причиняемый им ущерб.
Во всяком случае мы не должны поддаваться на эти махинации врага...
В утреннем номере токийской "Асахи" от 7 августа на первой странице был крупными буквами набран заголовок: "400 бомбардировщиков Б-29 совершают нападения на небольшие и средние по величине города". После текста этой статьи следовало краткое сообщение: "Хиросима засыпана зажигательными бомбами. 6 августа Хиросима подверглась налету двух Б-29, сбросивших на город зажигательные бомбы. Самолеты пролетели над городом в 7 час. 50 мин. Городу и окрестностям, по-видимому, был нанесен ущерб".
Губернатор префектуры Хиросимы выпустил листовку: Жители Хиросимы! Как ни велик нанесенный нам урон, мы должны помнить, что война продолжается. Ни в коем случае не следует предаваться страху. Уже сейчас разработаны планы, которые помогут облегчить выпавшие на вашу долю испытания и восстановить наш город... Мы не должны терять ни единого дня усилий, необходимых для ведения войны... Мы должны остаться убежденными в этой истине: нашим мщением может быть лишь уничтожение противника, каким бы отчаянным ни было его сопротивление. Поэтому мы должны превозмочь наши трудности и страдания, чтобы продолжать сражаться за нашего императора.
Как только ни называли первую бомбу: "бомба нового типа", "новое оружие", "секретное оружие", "особая бомба нового типа", "особая бомба мощного действия"... Только из заявления президента США, последовавшего через 16 час. после того, как бомба была сброшена на Хиросиму, в Токио узнали, что она была атомной.
В Токио все еще не хотели верить, что полностью разрушить город может только одна бомба. Многие военные были убеждены, что заявление Трумэна пропаганда.
В переданных по радио в 19 час. последних известиях сообщалось: в Хиросиме "сгорело дотла большое количество домов и в различных кварталах вспыхнули пожары... В настоящее время проводится расследование с целью определения мощности примененного противником оружия, которую в любом случае нельзя считать низкой". Затем в передаче последовали обвинения в адрес американцев, поведение которых было расценено как "бесчеловечное и жестокое", с призывами к японскому населению не поддаваться "обману" преувеличений вражеской пропаганды, содержавшихся в "заявлении Трумэна об использовании новой модели бомбы".
Даже спустя сутки после взрыва с Хиросимой еще не было прямой связи...
Заявление Трумэна особенно взволновало заместителя начальника генерального штаба Японии Кавабе. Он принадлежал к числу немногих военных, осведомленных о японских атомных исследованиях. У армейского руководства возникли опасения, что против Хиросимы было применено атомное оружие. Секретные службы японского военно-морского флота в конце 1944 г. сообщали о том, что США проводили интенсивные исследования в этой области и что правительство скупало весь доступный уранинит (минерал урана). Хотя наиболее известные японские ученые и заявили, что Соединенным Штатам не удастся создать ядерную бомбу быстрее, чем через три-пять лет, они, тем не менее, догадались, что именно такая бомба была только что сброшена на Хиросиму.
Несколько лет назад военные круги Японии пренебрежительно отнеслись к просьбе ученых выделить 50 тыс. иен на атомные исследования, обвинив их в бесплодных фантазиях.
Генерал Кавабе направил одного из офицеров к японскому физику доктору И. Нишина, директору научно-исследовательского института. Офицер сообщил профессору, что сброшенная на Хиросиму бомба вызвала огромные разрушения и есть предположения о ее атомном характере. Офицер предложил Нишина отправиться в Хиросиму во главе исследовательской группы. Профессор согласился.
Нишина вместе с офицером прибыл в генеральный штаб армии. Получив инструкции, группа выехала на аэродром. Помимо Нишина, в нее входили военные и технические эксперты. Вылетели на двух самолетах. Из-за неисправностей в двигателе самолет, в котором летел Нишина, возвратился на базу, второй самолет с генералом Арисуэ добрался до цели. Приземлившись, Арисуэ увидел, что город практически стерт с лица земли...
"Солнце уже зашло, когда мы достигли Хиросимы, - вспоминает Масатака Окумия, участвовавший в этом полете, - но даже теперь, на второй день, город излучал вселяющий ужас свет. От все еще горящей Хиросимы исходило кроваво-красное сверкающее сияние..."
В городе не осталось ни одного аэродрома. Самолету пришлось сесть на аэродроме военно-морских сил в Ивакуни, в 55 км от Хиросимы. Окумия продолжает; "Рано утром на следующий день мы прибыли в Хиросиму. Ничто: ни кинолента, ни газетные сообщения, ни книги, ни самые красноречивые слова ничто не может передать другим людям даже приблизительно, что стало с городом после того, как упала бомба...
То, что Хиросима уничтожена, - это известно. Но тысячи рассказов не могут передать потрясающих криков жертв, которым уже ничто не могло помочь; они не покажут пыль и пепел, вившиеся над сожженными телами мучившихся в предсмертной агонии, не опишут отчаянные поиски воды существами, которые незадолго до этого были людьми. Нет слов, чтобы передать удушающий, вызывающий тошноту запах, который исходил не от мертвых, а от заживо горящих..."
Транспортная система Хиросимы была разрушена. Арисуэ с трудом добрался до морской транспортной комендатуры в Удзина. Там он составил донесение в генеральный штаб. В донесении указывалось: 1) применена бомба необычного типа; 2) во избежание ожогов тело должно быть закрыто; 3) ходят слухи, что бомбу такого же типа сбросят 12 августа на Токио.
Нишина прибыл на самолете в Хиросиму только 8 августа. Группа специалистов тщательно обследовала место катастрофы. Нишина осмотрел город с воздуха и сделал вывод, что "только атомная бомба могла вызвать такие разрушения". Другие наблюдения также подтвердили ядерный характер взрыва. Свои выводы Нишина доложил в генеральном штабе армии.
Лишь 8 августа военно-воздушное командование США узнало о действительных масштабах разрушения Хиросимы. Результаты аэрофотосъемки показали, что на площади около 12 км2 60% зданий было превращено в пыль, остальные разрушены. Город перестал существовать. Командующий военно-воздушными силами союзников на Дальнем Востоке генерал Дж. Кенией заявил, что город выглядел так, как будто его раздавила нога великана.
Бомба, сброшенная на Хиросиму, по силе взрыва соответствовала заряду в 20 тыс. т тринитротолуола. В результате атомной бомбардировки погибло свыше 240 тыс. жителей Хиросимы (в момент бомбардировки население города составляло около 400 тыс. человек) {1}.
Доктор Хишии, служивший в хиросимском госпитале, пишет: "Когда я через два дня после взрыва смог выйти из госпиталя, то впервые понял, как велик объем разрушений. Хиросима превратилась в пустыню. Не осталось даже следов зданий, за очень малым исключением. Слово ,,разрушение" просто не передавало действительной картины".
Образовав полукруг, три американских самолета летели для наблюдения за результатами бомбардировки. С борта "Грейт артиста" Джонстон отснял несколько цветных фотопленок, в то время как находившийся в хвосте "Энолы Гей" Кэрон пользовался кинокамерой.
"Стоит повернуть назад, полковник! - крикнул он Тиббетсу, - Мне кажется, что ветер начинает сносить на нас гриб!"
Три бомбардировщика Б-29 взяли курс на юго-восток и полетели назад на Тиниан.
Тиббетс приказал Нильсону телеграфировать азбукой Морзе на базу о. Тиниан о том, что "Энола Гей" только что с помощью визуального прицела сбросила бомбу на главный объект бомбардировки в благоприятных условиях: облачность 1/10; противник не оказал никакого сопротивления ни истребителями, ни зенитной артиллерией. Вслед за этим Парсонс передал телеграмму, составленную в согласованных с Фареллом выражениях: "82V670. Способный, строка 1, строка 2, строка 6, строка 9".
На Тиниане уже несколько часов с нетерпением ждали известий от "Энолы Гей". Наконец Фарелл получил расшифрованный текст донесения Парсонса и без промедлений принялся составлять донесение: 6 августа, 10 час. 6 мин. по тинианскому времени. Военный департамент.
Лично Coco, от Фарелла: Хиросима подверглась бомбардировке с использованием визуального прицела при отсутствии истребителей и артиллерийского обстрела. Результаты, сообщенные по радио Парсонсом: "Удар достиг цели, полный успех со всех точек зрения. Зрительные эффекты более сильные, чем на Тринити. После атаки ситуация на борту самолета нормальная. Возвращаемся на основную базу. Рекомендую немедленно осуществить программу по оглашению известий. Получено личное подтверждение от Судьи. Поздравления ото всех".
Зрелищем атомного взрыва были поражены и члены экипажа под командованием Тиббетса. Однако это не помешало им цинично шутить по поводу совершенного ими злодеяния.
"Энола Гей" коснулась земли в 14 час. 58 мин. по местному времени, т. е. через 12 час. 13 мин. после вылета. Машина весила на 20 т меньше, чем в момент взлета и в общей сложности проделала 4500 км. В удушливом воздухе аэродрома пропеллеры образовали блестящие круги, и нарисованная на хвосте большая буква R задрожала в момент, когда пилот нажал на тормоза. Тиббетс опередил Суинея на 9 мин., а Маркворда - на 37 мин. Он медленно подрулил свой самолет к погрузочной площадке, остановился, выключил моторы.
Под крыльями бомбардировщика Б-29 собралось около 200 офицеров и военнослужащих.
В бараке, служившем залом совещаний офицеров, начался официальный опрос участников операции. Опрос происходил под председательством Спаатса, сидевшего в конце длинного стола, вокруг которого расположились все члены экипажа "Энолы Гей".
Задолго до окончания опроса членов экипажа "Энолы Гей" Фарелл составил донесение в Вашингтон Гровсу. После посланного им первого донесения об атомном нападении прошло около 8 час.
Телеграмма с детальным описанием полета отправленная в 17 час. 50 мин., заканчивалась словами: Вспышка казалась менее ослепительной, чем при испытании на Тринити, из-за ярко светившего солнца. Первоначально образовался огненный шар, который через несколько секунд превратился в поднявшиеся в небо фиолетовые облака и языки пламени. Вспышка наблюдалась сразу же после того, как самолет завершил свой полуоборот. По мнению всех очевидцев, свечение было чрезвычайно интенсивным.