В пятницу вечером Кирилл объявил отцу, что завтра суббота, а значит, надо ехать к бабушке.
Артур нахмурился.
– Нет, завтра мы все пойдем в парк, а потом в цирк. Ты ведь знаешь, что цирк приехал? Наташа уже и билеты взяла.
Кирилл задумался.
– А в воскресенье?
– Обещаю, что и в воскресенье тебе не будет скучно.
Кирилл посмотрел на отца, встал и топнул ногой.
– А я хочу к бабушке!
– К бабушке поедем в следующий раз.
– Нет, сегодня! Сегодня! Я хочу сегодня! – заорал изо всех сил Кирилл. Пнул ногой табуретку, замолотил кулаками по столу. Он кричал и кричал…
И вдруг замолчал на полукрике и кулем свалился на пол. В самый настоящий обморок.
Одно дело – в теории знать, что может произойти. На практике Наташа от испуга сама чуть сознание не потеряла. Артур кинулся открывать окно, на ходу скомандовал жене:
– Нашатырь! Быстро!
Она заметалась по квартире – не могла вспомнить, где аптечка. Наконец притащила необходимое. Артур отломил кончик у ампулы нашатырного спирта, осторожно поднес ее к лицу Кирилла. Тот вздрогнул, открыл глаза – далекие, туманные…
Артур облегченно выдохнул.
– Чаю сладкого сделай.
– Ему же нельзя…
– Сейчас можно.
Когда они уже легли и Артур потянулся ее обнять, она осторожно отвела его руки.
– Артур, а ты уверен, что у Кирюши то, что говорят невропатологи? Ему томограмму мозга делали?
Артур резко отодвинулся.
– Что за вопрос! Мы его обследовали от и до! Никаких патологий. Неврастения, как это ни банально… Извини, я что-то спать хочу. Спокойной ночи.
Он чмокнул ее в щеку дежурным поцелуем и повернулся на другой бок.
Неврастения. Болезнь утонченных женщин, актеров… И избалованных детей.
Если бы Кирюшка был ее сыном, она бы знала, что делать! Она бы ему организовала строжайший режим. Она бы обливала его холодной водой и отправила бы в детский сад.
Но он был, в первую очередь, внуком Ольги Викторовны. А в ее доме Кириллу потакали во всем. Барчук…
И она, Наташа, в общем и целом, ведет себя с ним… Идет у него на поводу.
А ведь в тот день, когда они на рынок ходили, он в обмороки не падал – даже слезы сумел сдержать. И был вполне сносным ребенком, пока у баболечки своей не побывал… Может быть, потому, что Наташа – правда, не от ума, а от обиды – говорила с ним тогда в правильной тональности?
Но она уже не обижается на Кирилла, а после его обморока вообще будет бояться хоть что-то поперек сделать.
Замкнутый круг какой-то получается…
Ну, то, что мать Кирку любит без ума, – понятно. Но его, своего сына, она же не меньше любит? Неужели, вопреки внешнему согласию с его решением искать жену, которая будет преданно ухаживать за его сыном, она лелеет мысль о «достойном его» браке? И именно поэтому она, может быть, и неосознанно, настраивает его сына против Натальи?
Или это Наталья виновата?
Бедный Кирка… С родной мамашей натерпелся: то она его зацеловывала, то в упор не видела, то орала на него, то вообще никаких эмоций не проявляла…
И Артур, сам того не желая, начал вспоминать, как чуть ли не на коленях умолял Нику не делать аборт. Конечно, он делал это не потому, что безумно любил детей, и не из каких-то там нравственных соображений. Просто он считал, что ребенок надежнее всего привяжет Нику к нему, Артуру. Бывает же так: самая безбашенная оторва родит – и станет из нее «верная супруга и добродетельная мать». Артур надеялся, что так и будет. Ах, как он надеялся!.. Ника согласилась рожать. А почему она согласилась, Артур и до сих пор не понял. Да тогда он и не думал об этом, он просто ждал чуда преображения неуправляемой Ники в примерную жену и мать.
Но ожидаемого чуда преображения не свершилось. Она сдала ребенка сразу на руки няньки. Кормила – чему он радостно удивился – сама. Но по ночам на крик сына вставал Артур и прикладывал его к груди преспокойно дрыхнущей матери. Он, наверное, сразу полюбил малыша. Как только взял на руки впервые, так и понял, что этот живой комочек – его часть, его кровь, его жизнь. Будто это он сам его родил.
У Ники тоже случались припадки нежности к ребенку. Но в основном она о нем едва помнила. А иногда он ее раздражал, и она не давала себе труда это скрывать. И Кирка никогда не знал, как вести себя с мамочкой. Особенно в тех случаях, когда мамочка начинала очередные военные действия против его любимой бабушки. Ведь мамочку он тоже любил, очень, очень сильно.
Когда Нике надоела семейная жизнь, она смылась, похоже, и не вспомнив о сыне. И свою войну со свекровью забыла. Даже не подумала, что та будет считать себя победившей стороной.
Нет, Ника даже не кошка. Кошка за своего котенка и с тигром сразится, а она…
Бедный, бедный Кирка.
…Рядом зашевелилась Наташа. Потихоньку встала и вышла из спальни.
Ну, мало ли куда человеку надо.
Артур все перебирал свои горькие воспоминания. А Наташа все не возвращалась.
Может, что-то случилось? Он отправился на поиски.
Наташа сидела на краешке кресла у Киркиной постели и осторожно, чуть касаясь, гладила его волосы. Кирилл спал, ровно и трогательно дыша приоткрытым ртом. Но даже во сне цеплялся за подол Наташиной ночнушки.
Артур осторожно попятился от двери и вернулся в постель.
Он лежал и слушал. Наташа все не шла. Потом она прошла на кухню, звякнул стакан, полилась вода, и она снова потихоньку прошла в Киркину комнату.
Артур ждал долго, потом уснул.
Утром его разбудил будильник. Наташи рядом не было. Он заглянул в детскую. Наташа спала рядом с Киркой. Спала в очень неудобной позе – по стойке «смирно»: коечка-то детская, узкая… Да еще Кирка во сне держал ее за руку…
Вдруг она открыла глаза, подняла голову, и губы ее беззвучно шевельнулись. Артур понял: «тише», понимающе кивнул и пошел в ванную. Когда он пришел на кухню, Наташа уже разливала по чашкам кофе.
– Привет, – сказал Артур. – Ты чего сбежала?
– Кирюшка плакал. Я и пошла…
– Плакал? – поразился Артур. – А почему я не слышал?
– Он очень тихо плакал. Артур, может, не надо его так уж резко от бабушки отрывать? Ведь я так понимаю, она ему всех ближе была эти годы?
Артур хотел сделать маленький глоток, но от неожиданности сделал большой – и аж зашипел. Высунул язык, подышал открытым ртом, сказал со злостью:
– Конечно, тебе без Кирки спокойней!
– Ты меня неправильно понял, – терпеливо ответила Наташа и подала ему стакан холодной воды. – Я имею в виду, что мы все какое-то время должны пожить у твоих родителей.
Он с минуту смотрел на нее, сунув обожженный язык в стакан с водой. Смотрел внимательно, изучающе. Пытался понять, что задумала его жена. Ника всегда что-нибудь задумывала, все они всегда что-нибудь задумывают… Почему Наталья должна отличаться от остальных в этом плане? Наконец отставил стакан, спросил с интересом:
– Зачем тебе этот… экстрим?
– Не мне. Артур, твой ребенок страдает, понимаешь? Ты когда-нибудь деревья сажал? Ой, да о чем я… Он сейчас как деревце пересаженное, ему такой уход нужен!
– Вот и обеспечь ему этот уход! Это первоочередная задача женщины в семье! И вообще, у нас есть свой дом! Он должен это усвоить!
Таким тоном Артур говорил с провинившимися работниками.
Наташа опустила глаза, теребя в руках кухонное полотенце. Щеки впали. Под глазами, там, где кончались длинные ресницы, синева. Не хватало еще, чтобы она заболела.
– Ты хоть спала сегодня? Или всю ночь Кирку караулила?
В это время заспанный Кирилл вошел в кухню. Забрался Артуру на колени, привалился головой к его груди, закрыл глаза и хрипло заявил:
– Хочу блинов с мясом!
– Блинов? Кирюш, их еще печь надо, – растерялась Наташа.
– А долго?
– Для начинки все есть, так что не очень долго, минут пятнадцать – двадцать. Потерпишь?
– Потерплю. Готовь! – милостиво согласился Кирилл и снова закрыл глаза.
– А умыться? А зубы почистить? – строго спросил Артур, заглядывая в сонную мордашку сына. Тот удивился:
– Это же потом! Я у бабушки всегда потом. Мне Тоня вообще-то завтрак в постель подавала…
– Какая Тоня?
– Пап, ты что, Тоню не знаешь? Бабушкина горничная, ну? – Кирилл постучал пальцем отца по лбу. Артур отвел от своего лица руку сына и резковато поставил его на пол.
– Ее зовут Антонина Алексеевна. Какая она тебе Тоня? Женщине пятьдесят с гаком, а он – Тоня! – Артур обернулся к Наташе и с упреком сказал: – А ты говоришь – пожить!
– Дети всегда взрослым подражают, – бросила она. И тут же пожалела о сказанном. При ребенке нельзя даже намекать на то, что его бабушка что-то не то говорила.
– Давай, Кирка, быстро в ванную. У нас слуг нет, так что завтраки в постель тебе подавать не будут. – Артур подтолкнул сына к выходу.
– Нет? А Наташа – няня. А няня – служанка. Пап? – Кирилл смотрел на отца испытующе.
– Кирилл, я сказал – умываться! Вопросы потом будешь задавать! – прикрикнул Артур.
Ох, что сейчас будет…
Но мальчишка рванул из кухни, как испуганный заяц.
Когда умытый и причесанный Кирилл вернулся на кухню, его уже ждала и тарелка с румяными блинчиками, и свежий ягодный сок.
– Какой мастер у нас Наталья! – сказал Артур с одобрением. – Да, сын?
Кирилл попробовал блинчик, кивнул и вдруг спросил:
– Пап, а зачем Наташа мне соврала?
– Это когда же я врала, Кирюша? – удивилась Наташа.
– А когда сказала, что ты няня. А ты папина жена!
– Это тебе бабушка сказала? – спросил Артур.
– Угу. Наташа – член нашей семьи. Так баболя сказала.
– Ну, видишь, как хорошо! А в семье завтракают вместе. В постели едят только тяжелобольные, – сказал Артур. Ффух, камень с души! Он глянул на Наташу: что она?
А она что-то быстро резала на разделочной доске и на них не смотрела.
– Наташа, ты еще не ела. А ну, бросай все – и за стол! – скомандовал Артур.
– Я потом поем. Не хочу еще, – не оборачиваясь, ответила Наталья.
Артур встал из-за стола, обнял жену за плечи, развернул к себе лицом. У нее были мокрые щеки и красный нос. Глаз не поднимает.
– Так не пойдет, девочка моя, – сказал он заботливым голосом. Вот теперь все правильно. Теперь картинка похожа на его проект. – Садись и ешь. Не подавай ребенку плохого примера. Главу семьи надо слушаться беспрекословно! Потом мы с Киркой гулять пойдем. А тебя запрем в спальне, и ты будешь спать. Это приказ.
Наташа подняла на него глаза – черт, какие у нее глаза-то! – и слабо улыбнулась:
– Если запирают – это уже арест называется…
Короткая стильная стрижка, гордая осанка, стройная фигура, легкая походка… А ведь она на семь лет старше мамы, – подсчитала Наташа.
Клубника – ягодка к ягодке – в одной корзине, аккуратные пучочки трав выложены в другой – плоской, как поднос. Мария Павловна привезла бы ягоды в пластиковом ведерке, а укропы-петрушки в пакетиках. Или в газетку завернула бы.
Наташу вдруг такая тоска взяла по маме, по сестре, по дому… Когда-то надо к ним всем семейством поехать. Ой, нет! Лучше пусть они пока про ее обстоятельства не знают. Она сама еще ни в чем не разобралась толком.
– Я сейчас к вам на минутку. Наташа, собирайся, мы с тобой едем в салон, тебя там тоже ждут.
– Бабо-оля… – разочарованно заныл Кирилл.
Ольга Викторовна тут же притянула внука к себе и заворковала:
– Кирчонок, рыбка, девочки должны ухаживать за своей красотой! Посмотри, какая Наташа усталая! Ей надо попариться в сауне, поплавать в бассейне, сделать массаж. И голову в порядок пора привести, Наташенька!
Голос у нее был как мёд, но смотрела она на Наташу очень критическим взглядом.
Но Кирилл не успокаивался:
– Пап, они у нас и так красивые! Не пускай их! Ты же глава!
– Да мы скоро вернемся, Кирюша. Правда, Ольга Викторовна? – подала голос Наташа. Ей вовсе не хотелось ехать со свекровью, да еще в такое место. В салоне красоты, наверняка самом крутом в городе, Ольга Викторовна – VIP-клиент. А Наташа… Но спорить тем более не хотелось. В салон, так в салон. Как прикажете, барыня.
Наташа напряженно сидела рядом.
Впрочем, ехали недолго. Уже через пару поворотов Ольга Викторовна затормозила у резных ворот нового, самого дорогого в городе салона красоты.
В сауне Наташа раздевалась медленно – стеснялась. А ее свекровь скинула с себя все моментально – и Наташа ахнула:
– Какая вы красивая!
Ольга Викторовна рассмеялась серебристым смехом. Ей польстило искреннее восхищение невестки. И, в свою очередь, быстро окинув Наташу взглядом, сказала:
– Когда я тебя в первый раз увидела, ты была такая пышечка! Куда же все девалось? Впрочем, чем меньше в нас, женщинах, весу, тем мы весомее в мужских глазах… Фу, как-то неудачно я скаламбурила! – Она снова красиво засмеялась: – Пойдем расслабляться.
Сауна, бассейн, массаж – все это было совершенно незнакомо Наташе. Оказывается, это очень, очень приятно. И, наверное, действительно, так полезно, как говорят. Голова прояснилась, спать уже не хотелось, и вообще в душе поселился покой, а в теле возникла бодрость. Это хорошо, потому что пора уже идти домой, готовить обед, Артур с Кирюшей вернутся, а ее нет!
– Я боялась, что это долго будет, – призналась она Ольге Викторовне. – Хорошо, что быстро закончилось. Домой уже пора.
– Что закончилось? – искренне удивилась свекровь. – Еще и не начиналось ничего. Вот только сейчас и можно начинать шлифовку.
Шлифовка включала в себя маникюр, педикюр, маски для лица, маски для шеи, маски для рук, прическу… Наташа совершенно не понимала, зачем все это ей, домохозяйке. Но терпела все процедуры, почти не вслушиваясь в то, как Ольга Викторовна обсуждала с мастерами, что нужно делать с ней, Наташей. Она сама никогда ничего с собой не делала, так что откуда ей знать, как надо? Пусть сами решают. Она сидела в кресле перед зеркалом, закрыв глаза и терпеливо ожидая, когда, наконец, все это кончится.
– А вы знаете, вам и мудрить не надо. Ваш стиль – мадонна: гладкая головка и низкий узел, – сказал кто-то над ее головой.
Ольга Викторовна, которой в соседнем кресле корректировали ее и так короткую стрижку, поморщилась:
– Прошлый век!
– Ну что вы, Ольга Викторовна! А Анна Ковальчук? А эта… ну, «Время» которая ведет. Фамилию забыла.
Ольга Викторовна строго сказала:
– Вы выбрали неудачный пример. Эти девушки – брюнетки с классическими чертами лица. А у моей невестки личико мягкое, ее ваш узел простушкой сделает… Наташ, а ты чего хочешь?
– Не знаю. Чтоб возни поменьше.
– Ольга Викторовна, – робко сказала девушка, которая ее стригла. – Извините, мне трудно работать… Может…
– Подождите, Инна, я важный вопрос должна решить! – Ольга Викторовна выбралась из кресла и подошла к Наташе. – Давай посмотрим.
Наташа закрыла глаза…
Щелкают и щелкают ножницы, руки мастера перебирают прядки, переставляют зажимы. Потом загудел фен, засновала в волосах круглая щетка.
И наконец мастер сказала:
– Готово. Смотрите.
Наташа открыла глаза, но глянула не в зеркало, а на кресло, где раньше стригли ее свекровь. Там уже сидела другая женщина. Из-за спины раздался тихий смех:
– Я здесь. Ты в зеркало посмотри!
Наташа посмотрела. Чужое лицо. Раньше у нее были щечки-яблочки. Теперь их не было. Зато обозначились тонко очерченные скулы, лицо стало четче. Нос… Раньше он тонул в щеках и казался курносым. А оказывается, прямой… Это что же, она и не заметила, что с потерей килограммов и лицо ее так изменилась? Или это стрижка ее так изменила? И она вспомнила все телешоу, где женщин раздевают, критикуют их и их манеру одеваться, потом дают деньги и ведут в магазин. Потом отправляют к стилисту. И происходит чудо, и женщины счастливы, и их подруги с трудом притворяются счастливыми преображением очередной героини передачи…
Бесконечные вариации сказки про Золушку.
Сейчас ее смело можно отправлять на любую светскую тусовку – она не будет выделяться из толпы. Зря она согласилась стричься.
– Ну? – не дождавшись Наташиной реакции, нетерпеливо спросила Ольга Викторовна.
Наташа молчала.
– Вам не нравится? – растерялась мастер.
– Почему? Вы отлично все сделали. Спасибо.
Ольга Викторовна сделала вид, что не заметила Наташиного настроения.
– Ладно, Наташенька, сейчас еще макияж – и мы свободны!
«Пусть мажут», – обреченно подумала Наташа. Дома она все равно сразу все смоет.
Визажист усадил ее в кресло и долго, вдумчиво разглядывал ее лицо.
– Вы не будете против, если я не стану накладывать тон? У вас просто великолепная кожа, жаль скрывать ее.
Наташа радостно кивнула.
Процесс макияжа был не менее приятным, чем стрижка. А результат – менее заметным. Наташа обрадовалась:
– Вот спасибо! И как вы это сделали? Я никакой косметики даже не вижу. Ну разве тушь на ресницах, и то присмотреться надо.
– Все-таки заметна? – огорчился визажист. – Значит, не очень-то хорошо сделал.
– Нет, что вы! Отлично просто. Я себя после стрижки не узнала, а сейчас узнаю. Только так я гораздо красивее.
Из другого конца зала подошла свекровь, с пристрастием вгляделась в Наташино лицо.
– Губы поярче надо было сделать. А в общем неплохо. Тон тебе отличный подобрали – прямо фарфоровая.
– Простите, тоном не пользовался, – вежливо вмешался визажист. – Здесь тот случай, когда природа сама все сделала.
– Видишь, Наташа, что значит сауна, – поучительно сказала Ольга Викторовна уже в машине. – Девочка моя, ты можешь без сна и отдыха наводить в доме чистоту и готовить изысканные блюда, но если сама при этом даже в зеркало с утра не глянешь – твои труды, поверь, никто не оценит. Высший пилотаж – когда в доме все в ажуре, а ты встречаешь мужа в таком виде, словно на бал весь день собиралась, а в доме фея за тебя поработала. Поняла?
– Не знаю. Наверное, не очень, – откровенно призналась Наташа.
Свекровь искоса глянула на нее.
– Вам нужно взять прислугу.
Наташа запаниковала. Салон красоты, прислуга… Что дальше? Ей и так кажется, что она попала в чью-то чужую жизнь. Или нет, не в чужую жизнь – в чужую кожу. Ее за другую приняли – вот, так будет верно.
И она, хоть и робко, все же выразила протест:
– Ольга Викторовна, я к такому не привыкла. Меня будет это очень… напрягать. Я справлюсь и без прислуги.
– Девочка моя, ты должна осознать себя в новом статусе! Врасти в него. Тебе ведь воспитывать Кирилла!
Стоп. Это свекровь о чем? Наташа что, не дотягивает до образа человека, достойного воспитывать ее внука?
А Ольга Викторовна вдохновенно продолжала:
– Ты же понимаешь, что отец передаст со временем фирму Артуру. У меня, кстати, тоже есть свой бизнес. Это я к тому, что мы уже настолько богаты, чтобы вращаться в самых высших кругах. А когда Кирчонок подрастет? Сама понимаешь, как много он должен уметь и знать. Пока он жил с нами, я его многому учила: как держаться, как вести себя за столом… ну, и так далее. Сильно нагружать я его боялась, сама знаешь, слабенький он. Но тем не менее! И ты должна теперь включиться в процесс воспитания на заданном уровне.
В таком случае нужно нанять не прислугу, а гувернера. Из какого-нибудь родовитого английского семейства. Там, может быть, еще помнят правила придворного этикета… Но вслух эту мысль Наташа не высказала.
Побоялась? Кажется, побоялась.
И еще, кажется, она при свекрови теперь будет бояться даже за стол сесть. У нее не было в детстве гувернантки. И мама великосветским манерам не обучала.
Ольга Викторовна припарковала машину на стоянке у их дома и, повернувшись к Наташе, внушительно сказала:
– К тому же тебе тоже предстоит посещать с Артуром приемы, вечера… Вы ведь были с Артуром в моем ресторане? И ты была там в том ужасе, в котором к нам приезжала. Так что следить за собой и уметь себя вести – не прихоть, девочка моя.
Поднимаясь в лифте, Наташа про себя сочиняла достойные ответы на заявления свекрови. А потом подумала: что, если свекровь права? Мир вокруг меняется. И если уж она попала в эту среду, так придется как-то приспосабливаться.
И о работе пора думать. А в жизни как? По одежке встречают.
Артур медленно повернул голову и уставился на Наташу так, словно услышал самую глупую глупость на свете.
– Тебе это надо объяснять?!
Наташа смутилась.
– Нет, я понимаю, что у нас садики не очень… Но ведь есть и платные. Мне ведь работу искать пора.
Артур оторвался от экрана монитора, встал, прошелся по спальне, остановился перед зеркалом. И, глядя на Наташу из зеркала, сказал:
– Зачем тебе работать?
– Как это – зачем? Я училась, получила диплом. И вообще, человек должен работать.
– Наталья, ты глупышка, ей-богу! – засмеялся Артур и снова сел за компьютер. Словно все уже выяснено и разговор окончен.
Наташа считала, что разговор еще и не начинался.
– Артур, я уже звонила сегодня в «Леонардо», знаешь, это очень хороший лицей… Я там практику проходила. И мне назначили собеседование.
Артур посидел, молча глядя в монитор, вздохнул и развернулся к ней лицом.
– И кем ты собираешься там работать?
– Учителем литературы и русского языка, конечно.
– Кем? Учителем? – Он рассмеялся.
– Что тут смешного? – обиделась Наташа.
Он оборвал смех и резко сказал:
– У тебя есть кого учить и воспитывать дома!
– Артур…
– В детский сад мы Кирку отдавать не будем! Ему и так еще школа предстоит.
Артур нахмурился.
– Нет, завтра мы все пойдем в парк, а потом в цирк. Ты ведь знаешь, что цирк приехал? Наташа уже и билеты взяла.
Кирилл задумался.
– А в воскресенье?
– Обещаю, что и в воскресенье тебе не будет скучно.
Кирилл посмотрел на отца, встал и топнул ногой.
– А я хочу к бабушке!
– К бабушке поедем в следующий раз.
– Нет, сегодня! Сегодня! Я хочу сегодня! – заорал изо всех сил Кирилл. Пнул ногой табуретку, замолотил кулаками по столу. Он кричал и кричал…
И вдруг замолчал на полукрике и кулем свалился на пол. В самый настоящий обморок.
Одно дело – в теории знать, что может произойти. На практике Наташа от испуга сама чуть сознание не потеряла. Артур кинулся открывать окно, на ходу скомандовал жене:
– Нашатырь! Быстро!
Она заметалась по квартире – не могла вспомнить, где аптечка. Наконец притащила необходимое. Артур отломил кончик у ампулы нашатырного спирта, осторожно поднес ее к лицу Кирилла. Тот вздрогнул, открыл глаза – далекие, туманные…
Артур облегченно выдохнул.
– Чаю сладкого сделай.
– Ему же нельзя…
– Сейчас можно.
Когда они уже легли и Артур потянулся ее обнять, она осторожно отвела его руки.
– Артур, а ты уверен, что у Кирюши то, что говорят невропатологи? Ему томограмму мозга делали?
Артур резко отодвинулся.
– Что за вопрос! Мы его обследовали от и до! Никаких патологий. Неврастения, как это ни банально… Извини, я что-то спать хочу. Спокойной ночи.
Он чмокнул ее в щеку дежурным поцелуем и повернулся на другой бок.
Неврастения. Болезнь утонченных женщин, актеров… И избалованных детей.
Если бы Кирюшка был ее сыном, она бы знала, что делать! Она бы ему организовала строжайший режим. Она бы обливала его холодной водой и отправила бы в детский сад.
Но он был, в первую очередь, внуком Ольги Викторовны. А в ее доме Кириллу потакали во всем. Барчук…
И она, Наташа, в общем и целом, ведет себя с ним… Идет у него на поводу.
А ведь в тот день, когда они на рынок ходили, он в обмороки не падал – даже слезы сумел сдержать. И был вполне сносным ребенком, пока у баболечки своей не побывал… Может быть, потому, что Наташа – правда, не от ума, а от обиды – говорила с ним тогда в правильной тональности?
Но она уже не обижается на Кирилла, а после его обморока вообще будет бояться хоть что-то поперек сделать.
Замкнутый круг какой-то получается…
* * *
Артур тоже не мог уснуть. Он был раздосадован и напуган. Неужели все напрасно? Неужели он женился на этой замечательной во всех отношениях девице зря? И его сын так и будет не его сыном, а бабушкиным внуком?Ну, то, что мать Кирку любит без ума, – понятно. Но его, своего сына, она же не меньше любит? Неужели, вопреки внешнему согласию с его решением искать жену, которая будет преданно ухаживать за его сыном, она лелеет мысль о «достойном его» браке? И именно поэтому она, может быть, и неосознанно, настраивает его сына против Натальи?
Или это Наталья виновата?
Бедный Кирка… С родной мамашей натерпелся: то она его зацеловывала, то в упор не видела, то орала на него, то вообще никаких эмоций не проявляла…
И Артур, сам того не желая, начал вспоминать, как чуть ли не на коленях умолял Нику не делать аборт. Конечно, он делал это не потому, что безумно любил детей, и не из каких-то там нравственных соображений. Просто он считал, что ребенок надежнее всего привяжет Нику к нему, Артуру. Бывает же так: самая безбашенная оторва родит – и станет из нее «верная супруга и добродетельная мать». Артур надеялся, что так и будет. Ах, как он надеялся!.. Ника согласилась рожать. А почему она согласилась, Артур и до сих пор не понял. Да тогда он и не думал об этом, он просто ждал чуда преображения неуправляемой Ники в примерную жену и мать.
Но ожидаемого чуда преображения не свершилось. Она сдала ребенка сразу на руки няньки. Кормила – чему он радостно удивился – сама. Но по ночам на крик сына вставал Артур и прикладывал его к груди преспокойно дрыхнущей матери. Он, наверное, сразу полюбил малыша. Как только взял на руки впервые, так и понял, что этот живой комочек – его часть, его кровь, его жизнь. Будто это он сам его родил.
У Ники тоже случались припадки нежности к ребенку. Но в основном она о нем едва помнила. А иногда он ее раздражал, и она не давала себе труда это скрывать. И Кирка никогда не знал, как вести себя с мамочкой. Особенно в тех случаях, когда мамочка начинала очередные военные действия против его любимой бабушки. Ведь мамочку он тоже любил, очень, очень сильно.
Когда Нике надоела семейная жизнь, она смылась, похоже, и не вспомнив о сыне. И свою войну со свекровью забыла. Даже не подумала, что та будет считать себя победившей стороной.
Нет, Ника даже не кошка. Кошка за своего котенка и с тигром сразится, а она…
Бедный, бедный Кирка.
…Рядом зашевелилась Наташа. Потихоньку встала и вышла из спальни.
Ну, мало ли куда человеку надо.
Артур все перебирал свои горькие воспоминания. А Наташа все не возвращалась.
Может, что-то случилось? Он отправился на поиски.
Наташа сидела на краешке кресла у Киркиной постели и осторожно, чуть касаясь, гладила его волосы. Кирилл спал, ровно и трогательно дыша приоткрытым ртом. Но даже во сне цеплялся за подол Наташиной ночнушки.
Артур осторожно попятился от двери и вернулся в постель.
Он лежал и слушал. Наташа все не шла. Потом она прошла на кухню, звякнул стакан, полилась вода, и она снова потихоньку прошла в Киркину комнату.
Артур ждал долго, потом уснул.
Утром его разбудил будильник. Наташи рядом не было. Он заглянул в детскую. Наташа спала рядом с Киркой. Спала в очень неудобной позе – по стойке «смирно»: коечка-то детская, узкая… Да еще Кирка во сне держал ее за руку…
Вдруг она открыла глаза, подняла голову, и губы ее беззвучно шевельнулись. Артур понял: «тише», понимающе кивнул и пошел в ванную. Когда он пришел на кухню, Наташа уже разливала по чашкам кофе.
– Привет, – сказал Артур. – Ты чего сбежала?
– Кирюшка плакал. Я и пошла…
– Плакал? – поразился Артур. – А почему я не слышал?
– Он очень тихо плакал. Артур, может, не надо его так уж резко от бабушки отрывать? Ведь я так понимаю, она ему всех ближе была эти годы?
Артур хотел сделать маленький глоток, но от неожиданности сделал большой – и аж зашипел. Высунул язык, подышал открытым ртом, сказал со злостью:
– Конечно, тебе без Кирки спокойней!
– Ты меня неправильно понял, – терпеливо ответила Наташа и подала ему стакан холодной воды. – Я имею в виду, что мы все какое-то время должны пожить у твоих родителей.
Он с минуту смотрел на нее, сунув обожженный язык в стакан с водой. Смотрел внимательно, изучающе. Пытался понять, что задумала его жена. Ника всегда что-нибудь задумывала, все они всегда что-нибудь задумывают… Почему Наталья должна отличаться от остальных в этом плане? Наконец отставил стакан, спросил с интересом:
– Зачем тебе этот… экстрим?
– Не мне. Артур, твой ребенок страдает, понимаешь? Ты когда-нибудь деревья сажал? Ой, да о чем я… Он сейчас как деревце пересаженное, ему такой уход нужен!
– Вот и обеспечь ему этот уход! Это первоочередная задача женщины в семье! И вообще, у нас есть свой дом! Он должен это усвоить!
Таким тоном Артур говорил с провинившимися работниками.
Наташа опустила глаза, теребя в руках кухонное полотенце. Щеки впали. Под глазами, там, где кончались длинные ресницы, синева. Не хватало еще, чтобы она заболела.
– Ты хоть спала сегодня? Или всю ночь Кирку караулила?
В это время заспанный Кирилл вошел в кухню. Забрался Артуру на колени, привалился головой к его груди, закрыл глаза и хрипло заявил:
– Хочу блинов с мясом!
– Блинов? Кирюш, их еще печь надо, – растерялась Наташа.
– А долго?
– Для начинки все есть, так что не очень долго, минут пятнадцать – двадцать. Потерпишь?
– Потерплю. Готовь! – милостиво согласился Кирилл и снова закрыл глаза.
– А умыться? А зубы почистить? – строго спросил Артур, заглядывая в сонную мордашку сына. Тот удивился:
– Это же потом! Я у бабушки всегда потом. Мне Тоня вообще-то завтрак в постель подавала…
– Какая Тоня?
– Пап, ты что, Тоню не знаешь? Бабушкина горничная, ну? – Кирилл постучал пальцем отца по лбу. Артур отвел от своего лица руку сына и резковато поставил его на пол.
– Ее зовут Антонина Алексеевна. Какая она тебе Тоня? Женщине пятьдесят с гаком, а он – Тоня! – Артур обернулся к Наташе и с упреком сказал: – А ты говоришь – пожить!
– Дети всегда взрослым подражают, – бросила она. И тут же пожалела о сказанном. При ребенке нельзя даже намекать на то, что его бабушка что-то не то говорила.
– Давай, Кирка, быстро в ванную. У нас слуг нет, так что завтраки в постель тебе подавать не будут. – Артур подтолкнул сына к выходу.
– Нет? А Наташа – няня. А няня – служанка. Пап? – Кирилл смотрел на отца испытующе.
– Кирилл, я сказал – умываться! Вопросы потом будешь задавать! – прикрикнул Артур.
Ох, что сейчас будет…
Но мальчишка рванул из кухни, как испуганный заяц.
Когда умытый и причесанный Кирилл вернулся на кухню, его уже ждала и тарелка с румяными блинчиками, и свежий ягодный сок.
– Какой мастер у нас Наталья! – сказал Артур с одобрением. – Да, сын?
Кирилл попробовал блинчик, кивнул и вдруг спросил:
– Пап, а зачем Наташа мне соврала?
– Это когда же я врала, Кирюша? – удивилась Наташа.
– А когда сказала, что ты няня. А ты папина жена!
– Это тебе бабушка сказала? – спросил Артур.
– Угу. Наташа – член нашей семьи. Так баболя сказала.
– Ну, видишь, как хорошо! А в семье завтракают вместе. В постели едят только тяжелобольные, – сказал Артур. Ффух, камень с души! Он глянул на Наташу: что она?
А она что-то быстро резала на разделочной доске и на них не смотрела.
– Наташа, ты еще не ела. А ну, бросай все – и за стол! – скомандовал Артур.
– Я потом поем. Не хочу еще, – не оборачиваясь, ответила Наталья.
Артур встал из-за стола, обнял жену за плечи, развернул к себе лицом. У нее были мокрые щеки и красный нос. Глаз не поднимает.
– Так не пойдет, девочка моя, – сказал он заботливым голосом. Вот теперь все правильно. Теперь картинка похожа на его проект. – Садись и ешь. Не подавай ребенку плохого примера. Главу семьи надо слушаться беспрекословно! Потом мы с Киркой гулять пойдем. А тебя запрем в спальне, и ты будешь спать. Это приказ.
Наташа подняла на него глаза – черт, какие у нее глаза-то! – и слабо улыбнулась:
– Если запирают – это уже арест называется…
* * *
Следующим утром приехала Ольга Викторовна. Привезла целую корзину клубники из своего сада, какие-то необыкновенные салаты и травки.Короткая стильная стрижка, гордая осанка, стройная фигура, легкая походка… А ведь она на семь лет старше мамы, – подсчитала Наташа.
Клубника – ягодка к ягодке – в одной корзине, аккуратные пучочки трав выложены в другой – плоской, как поднос. Мария Павловна привезла бы ягоды в пластиковом ведерке, а укропы-петрушки в пакетиках. Или в газетку завернула бы.
Наташу вдруг такая тоска взяла по маме, по сестре, по дому… Когда-то надо к ним всем семейством поехать. Ой, нет! Лучше пусть они пока про ее обстоятельства не знают. Она сама еще ни в чем не разобралась толком.
– Я сейчас к вам на минутку. Наташа, собирайся, мы с тобой едем в салон, тебя там тоже ждут.
– Бабо-оля… – разочарованно заныл Кирилл.
Ольга Викторовна тут же притянула внука к себе и заворковала:
– Кирчонок, рыбка, девочки должны ухаживать за своей красотой! Посмотри, какая Наташа усталая! Ей надо попариться в сауне, поплавать в бассейне, сделать массаж. И голову в порядок пора привести, Наташенька!
Голос у нее был как мёд, но смотрела она на Наташу очень критическим взглядом.
Но Кирилл не успокаивался:
– Пап, они у нас и так красивые! Не пускай их! Ты же глава!
– Да мы скоро вернемся, Кирюша. Правда, Ольга Викторовна? – подала голос Наташа. Ей вовсе не хотелось ехать со свекровью, да еще в такое место. В салоне красоты, наверняка самом крутом в городе, Ольга Викторовна – VIP-клиент. А Наташа… Но спорить тем более не хотелось. В салон, так в салон. Как прикажете, барыня.
* * *
Ольга Викторовна вела свою темно-синюю «тойоту» уверенно и красиво. Она все делала красиво, легко и изящно.Наташа напряженно сидела рядом.
Впрочем, ехали недолго. Уже через пару поворотов Ольга Викторовна затормозила у резных ворот нового, самого дорогого в городе салона красоты.
В сауне Наташа раздевалась медленно – стеснялась. А ее свекровь скинула с себя все моментально – и Наташа ахнула:
– Какая вы красивая!
Ольга Викторовна рассмеялась серебристым смехом. Ей польстило искреннее восхищение невестки. И, в свою очередь, быстро окинув Наташу взглядом, сказала:
– Когда я тебя в первый раз увидела, ты была такая пышечка! Куда же все девалось? Впрочем, чем меньше в нас, женщинах, весу, тем мы весомее в мужских глазах… Фу, как-то неудачно я скаламбурила! – Она снова красиво засмеялась: – Пойдем расслабляться.
Сауна, бассейн, массаж – все это было совершенно незнакомо Наташе. Оказывается, это очень, очень приятно. И, наверное, действительно, так полезно, как говорят. Голова прояснилась, спать уже не хотелось, и вообще в душе поселился покой, а в теле возникла бодрость. Это хорошо, потому что пора уже идти домой, готовить обед, Артур с Кирюшей вернутся, а ее нет!
– Я боялась, что это долго будет, – призналась она Ольге Викторовне. – Хорошо, что быстро закончилось. Домой уже пора.
– Что закончилось? – искренне удивилась свекровь. – Еще и не начиналось ничего. Вот только сейчас и можно начинать шлифовку.
Шлифовка включала в себя маникюр, педикюр, маски для лица, маски для шеи, маски для рук, прическу… Наташа совершенно не понимала, зачем все это ей, домохозяйке. Но терпела все процедуры, почти не вслушиваясь в то, как Ольга Викторовна обсуждала с мастерами, что нужно делать с ней, Наташей. Она сама никогда ничего с собой не делала, так что откуда ей знать, как надо? Пусть сами решают. Она сидела в кресле перед зеркалом, закрыв глаза и терпеливо ожидая, когда, наконец, все это кончится.
– А вы знаете, вам и мудрить не надо. Ваш стиль – мадонна: гладкая головка и низкий узел, – сказал кто-то над ее головой.
Ольга Викторовна, которой в соседнем кресле корректировали ее и так короткую стрижку, поморщилась:
– Прошлый век!
– Ну что вы, Ольга Викторовна! А Анна Ковальчук? А эта… ну, «Время» которая ведет. Фамилию забыла.
Ольга Викторовна строго сказала:
– Вы выбрали неудачный пример. Эти девушки – брюнетки с классическими чертами лица. А у моей невестки личико мягкое, ее ваш узел простушкой сделает… Наташ, а ты чего хочешь?
– Не знаю. Чтоб возни поменьше.
– Ольга Викторовна, – робко сказала девушка, которая ее стригла. – Извините, мне трудно работать… Может…
– Подождите, Инна, я важный вопрос должна решить! – Ольга Викторовна выбралась из кресла и подошла к Наташе. – Давай посмотрим.
Наташа закрыла глаза…
Щелкают и щелкают ножницы, руки мастера перебирают прядки, переставляют зажимы. Потом загудел фен, засновала в волосах круглая щетка.
И наконец мастер сказала:
– Готово. Смотрите.
Наташа открыла глаза, но глянула не в зеркало, а на кресло, где раньше стригли ее свекровь. Там уже сидела другая женщина. Из-за спины раздался тихий смех:
– Я здесь. Ты в зеркало посмотри!
Наташа посмотрела. Чужое лицо. Раньше у нее были щечки-яблочки. Теперь их не было. Зато обозначились тонко очерченные скулы, лицо стало четче. Нос… Раньше он тонул в щеках и казался курносым. А оказывается, прямой… Это что же, она и не заметила, что с потерей килограммов и лицо ее так изменилась? Или это стрижка ее так изменила? И она вспомнила все телешоу, где женщин раздевают, критикуют их и их манеру одеваться, потом дают деньги и ведут в магазин. Потом отправляют к стилисту. И происходит чудо, и женщины счастливы, и их подруги с трудом притворяются счастливыми преображением очередной героини передачи…
Бесконечные вариации сказки про Золушку.
Сейчас ее смело можно отправлять на любую светскую тусовку – она не будет выделяться из толпы. Зря она согласилась стричься.
– Ну? – не дождавшись Наташиной реакции, нетерпеливо спросила Ольга Викторовна.
Наташа молчала.
– Вам не нравится? – растерялась мастер.
– Почему? Вы отлично все сделали. Спасибо.
Ольга Викторовна сделала вид, что не заметила Наташиного настроения.
– Ладно, Наташенька, сейчас еще макияж – и мы свободны!
«Пусть мажут», – обреченно подумала Наташа. Дома она все равно сразу все смоет.
Визажист усадил ее в кресло и долго, вдумчиво разглядывал ее лицо.
– Вы не будете против, если я не стану накладывать тон? У вас просто великолепная кожа, жаль скрывать ее.
Наташа радостно кивнула.
Процесс макияжа был не менее приятным, чем стрижка. А результат – менее заметным. Наташа обрадовалась:
– Вот спасибо! И как вы это сделали? Я никакой косметики даже не вижу. Ну разве тушь на ресницах, и то присмотреться надо.
– Все-таки заметна? – огорчился визажист. – Значит, не очень-то хорошо сделал.
– Нет, что вы! Отлично просто. Я себя после стрижки не узнала, а сейчас узнаю. Только так я гораздо красивее.
Из другого конца зала подошла свекровь, с пристрастием вгляделась в Наташино лицо.
– Губы поярче надо было сделать. А в общем неплохо. Тон тебе отличный подобрали – прямо фарфоровая.
– Простите, тоном не пользовался, – вежливо вмешался визажист. – Здесь тот случай, когда природа сама все сделала.
– Видишь, Наташа, что значит сауна, – поучительно сказала Ольга Викторовна уже в машине. – Девочка моя, ты можешь без сна и отдыха наводить в доме чистоту и готовить изысканные блюда, но если сама при этом даже в зеркало с утра не глянешь – твои труды, поверь, никто не оценит. Высший пилотаж – когда в доме все в ажуре, а ты встречаешь мужа в таком виде, словно на бал весь день собиралась, а в доме фея за тебя поработала. Поняла?
– Не знаю. Наверное, не очень, – откровенно призналась Наташа.
Свекровь искоса глянула на нее.
– Вам нужно взять прислугу.
Наташа запаниковала. Салон красоты, прислуга… Что дальше? Ей и так кажется, что она попала в чью-то чужую жизнь. Или нет, не в чужую жизнь – в чужую кожу. Ее за другую приняли – вот, так будет верно.
И она, хоть и робко, все же выразила протест:
– Ольга Викторовна, я к такому не привыкла. Меня будет это очень… напрягать. Я справлюсь и без прислуги.
– Девочка моя, ты должна осознать себя в новом статусе! Врасти в него. Тебе ведь воспитывать Кирилла!
Стоп. Это свекровь о чем? Наташа что, не дотягивает до образа человека, достойного воспитывать ее внука?
А Ольга Викторовна вдохновенно продолжала:
– Ты же понимаешь, что отец передаст со временем фирму Артуру. У меня, кстати, тоже есть свой бизнес. Это я к тому, что мы уже настолько богаты, чтобы вращаться в самых высших кругах. А когда Кирчонок подрастет? Сама понимаешь, как много он должен уметь и знать. Пока он жил с нами, я его многому учила: как держаться, как вести себя за столом… ну, и так далее. Сильно нагружать я его боялась, сама знаешь, слабенький он. Но тем не менее! И ты должна теперь включиться в процесс воспитания на заданном уровне.
В таком случае нужно нанять не прислугу, а гувернера. Из какого-нибудь родовитого английского семейства. Там, может быть, еще помнят правила придворного этикета… Но вслух эту мысль Наташа не высказала.
Побоялась? Кажется, побоялась.
И еще, кажется, она при свекрови теперь будет бояться даже за стол сесть. У нее не было в детстве гувернантки. И мама великосветским манерам не обучала.
Ольга Викторовна припарковала машину на стоянке у их дома и, повернувшись к Наташе, внушительно сказала:
– К тому же тебе тоже предстоит посещать с Артуром приемы, вечера… Вы ведь были с Артуром в моем ресторане? И ты была там в том ужасе, в котором к нам приезжала. Так что следить за собой и уметь себя вести – не прихоть, девочка моя.
Поднимаясь в лифте, Наташа про себя сочиняла достойные ответы на заявления свекрови. А потом подумала: что, если свекровь права? Мир вокруг меняется. И если уж она попала в эту среду, так придется как-то приспосабливаться.
И о работе пора думать. А в жизни как? По одежке встречают.
* * *
– Артур, а почему Кирюшка не ходит в детский сад? Мне же надо работу искать. С кем его оставлять будем? И вообще – ему, скорее всего, скучно с одними взрослыми.Артур медленно повернул голову и уставился на Наташу так, словно услышал самую глупую глупость на свете.
– Тебе это надо объяснять?!
Наташа смутилась.
– Нет, я понимаю, что у нас садики не очень… Но ведь есть и платные. Мне ведь работу искать пора.
Артур оторвался от экрана монитора, встал, прошелся по спальне, остановился перед зеркалом. И, глядя на Наташу из зеркала, сказал:
– Зачем тебе работать?
– Как это – зачем? Я училась, получила диплом. И вообще, человек должен работать.
– Наталья, ты глупышка, ей-богу! – засмеялся Артур и снова сел за компьютер. Словно все уже выяснено и разговор окончен.
Наташа считала, что разговор еще и не начинался.
– Артур, я уже звонила сегодня в «Леонардо», знаешь, это очень хороший лицей… Я там практику проходила. И мне назначили собеседование.
Артур посидел, молча глядя в монитор, вздохнул и развернулся к ней лицом.
– И кем ты собираешься там работать?
– Учителем литературы и русского языка, конечно.
– Кем? Учителем? – Он рассмеялся.
– Что тут смешного? – обиделась Наташа.
Он оборвал смех и резко сказал:
– У тебя есть кого учить и воспитывать дома!
– Артур…
– В детский сад мы Кирку отдавать не будем! Ему и так еще школа предстоит.
Конец бесплатного ознакомительного фрагмента